Текст книги "Миф о «застое»"

Сахаров и диссиденты. «Права человека» как маскировка

Академик Сахаров считается «отцом» диссидентского движения. Он, точнее, миф о нём, венчает всю пирамиду сказки о «героях – диссидентах». Считается, что Академик бросил вызов властям, в 1968 г. опубликовав «Размышления», где впервые высказал идеи, которые впоследствии были положены в основу «Правозащитного движения».

В ноябре 1970 г. Сахаров основал «Комитет прав человека». Обратите внимание на «государственное» название! Кроме него членами – основателями Комитета были Валерий Челидзе и физик Андрей Твердохлебов, позже к ним присоединился математик, член-корр. АН Игорь Шафаревич. Экспертами Комитета стали Александр Есенин-Вольпин (сын С. Есенина) и Борис Цукерман, а корреспондентами – Солженицын и Александр Галич [228; с. 217]. В учредительном заявлении указывалось, что целью Комитета является консультативное содействие органам государственной власти в создании и применении гарантий прав человека, разработка теоретических основ этой проблемы и пропаганда международных и советских документов по этой проблеме [228; с. 217]. Почти сразу после создания Комитет получил международное признание: в июне 1971 года он стал филиалом Международной Лиги прав человека – неправительственной организации при ООН. Также Комитет стал коллективным членом Международного института права в Страсбурге. Комитет вёл активную переписку с иностранными коллегами [228; с. 218]. А куда же смотрел КГБ?

Выше я уже говорил об «отказниках», чьи права так защищали западные политики. Но, как мы видим, лозунг «Права человека» был чисто техническим термином. В 60-е и 70-е годы он означал лишь одно: возможность еврея выехать из СССР. И более ничего. И даже более никого. Только еврея. Поэтому и был создан миф о «гонениях на евреев» и о «государственном антисемитизме».

Для СССР Рейганом и определение было придумано – «империя зла». Сама Америка в этом всемирном спектакле считалась, видимо, «империей добра». В «холодную войну», как уже говорилось, играли с обеих сторон – и со стороны руководства СССР, и со стороны руководств США и Европы. А диссиденты должны были стать одним из компонентов разрушения СССР.

Комитет стал «головной организацией» правозащитного движения, и стал заниматься, в основном, выступлениями перед западными журналистами, а также писанием и подписыванием разнообразных бумаг – писем протеста, воззваний, призывов, и иных жалоб в советские и международные (т. е. американские) организации.

12 мая 1976 года начался новый этап в «правозащитном движении»: на созванной Сахаровым пресс-конференции профессор Юрий Орлов объявил о создании Группы содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР (или кратко – Московской Хельсинской группы, МХГ). Эту идею Сахарову подсказал сотрудник КГБ Эрнст Генри [298; с. 278, 567]. Под учредительными документами МХГ подписались 11 человек: Людмила Алексеева, Михаил Берштам, Елена Боннэр, Александр Гинзбург, Пётр Григоренко, Александр Корчак, Мальва Ланда, Анатолий Марченко, Юрий Орлов, Виталий Рубин и Анатолий Щаранский [228; с. 252]. Все они были связаны с КГБ [298; с. 559 и др.], а Щаранский эмигрировал в Израиль, стал там Натаном и даже министром. Позднее, в 76-79-м, в МХГ вступили Владимир Слепак (вместо уехавшего в Израиль Рубина), Наум Мейман, Юрий Мнюх, Софья Каллистратова, Татьяна Осипова, Виктор Некипелов, Леонард Терновский, Феликс Серебров, Юрий Ярым-Агаев, Иван Ковалёв [228; с. 259]. Как видим, большую часть членов составляли евреи. Они провозгласили своей основной целью борьбу за права человека.

Уже в ельцинские времена «правозащитница» Валерия Новодворская сказала: «Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила своё и хватит врать про права человека и про правозащитников» [ «Правда», 1994, 30 ноября]. Как говорится, комментарии излишни.

Почти одновременно, «по совпадению», в 1974 г. в Швейцарии Солженицын создаёт Российский общественный фонд помощи политзаключённым и их семьям (РОФ), а распорядителем поступающих денег становится член МХГ Гинзбург. (Риторический вопрос: почему счета в Госбанке не были заблокированы?)

В 1977-78 гг. в Москве МХГ создала «дочерние организации» – «Христианский комитет прав верующих» во главе с полуевреем «священником» Глебом Якуниным (мать его звали Клавдия Иосифовна Здановская) и «Рабочую комиссию по расследованию использования психиатрии в политических целях» во главе с евреем Александром Подрабинеком [228; с. 259]. (Смотрите, какое разделение труда: чекисты сажают диссидентов в психушки, а диссиденты это разоблачают – мол, какой ужасный режим!)

Андропов и Суслов, так же, как и Хрущёв, в разоблачении созданной ими же системы работали рука об руку с масоном Тито. 4 октября 1977 года в Белграде открылась конференция по проверке выполнения Хельсинских соглашений, в которой участвовали главы правительств. Эта была первая международная встреча, на которой Советскому Союзу были предъявлены обвинения в области прав человека. Активно Сахарова поддерживал глава «Бнай-Брит» Киссинджер [213; с. 311]. 1 мая был объявлен в США «Днём Сахарова». Заслужил! Напомню, что 1 мая 1776 года, на Вальпургиеву ночь, в Германии Адамом Вейсгауптом был основан Орден иллюминатов.

МХГ выпускала документы, которые издавались в сборниках издательством «Хроника» (Нью-Йорк) по-русски, а по-английски – Комиссией по безопасности и сотрудничеству в Европе (Вашингтон). В СССР они ходили и в самиздате [228; с. 264]. Понятно, что без участия КГБ документы не могли постоянно, в течение нескольких лет, уходить за границу (напомню, «диссидентами» занималось 5-е управление во главе с Ф. Бобковым). За границей так же издавались статьи Сахарова, за которые он на свои счета получал деньги [213; с. 324]. Именно этими деньгами пользовалась Боннэр, при Ельцине уехавшая жить в США. Заслужила!

При Горбачёве все «демократы» кричали: откройте архивы, покажите дела и все увидят, что при Сталине сидели одни невиновные. Горбачёв пошёл навстречу, разрешил посмотреть дела родственникам «репрессированных». Посмотрела дело своего отца и Боннэр.

Её вызвали в КГБ и постарались отговорить уважаемую диссидентку глядеть отцовское (т. е. отчима Геворка Алиханяна) досье во избежание большой личной трагедии. Боннэр настояла, ей дали дело, она посмотрела полчаса и чуть в обморок не упала. Не потому ли, что к делу её отца были подшиты доносы на партийных работников – на десятки человек – и каждый донос был снабжён справкой о расстреле оболганного? Говорят, что после этого случая Боннэр никогда не запрашивала дело отца и о нём никогда больше не говорила [ «Завтра», 2011, № 25].

Популяризация Сахарова. Голодовки и ссылка

В 1979 г. Сахаров гневно осуждает «советское вторжение в Афганистан» и его подвергают ссылке в город Горький, где держат под домашним арестом и не дают видеться с женой. Все эти его «мучения» западные пропагандисты красочно расписывают. Но, в конце концов, Елене разрешают приехать в Горький, после чего начинается знаменитый «период голодовок». Правда, поводы для столь радикальных мер были в основном личными, но «для публики», подавались как политические, ибо правдивая информация скрывалась. (А ведь «КГБ», казалось бы, выгоднее было рассказать правду. Но это – при условии, что руководители органов отстаивали бы интересы страны, а не масонства). Сначала, в 1981 г., состоялась голодовка Сахарова за право выезда Елены Алексеевой в США к жениху – сыну Елены Боннэр. Выезд был разрешён Брежневым после личной просьбы Президента Академии наук СССР Александрова. Летом 1984 г. Сахаров провёл безрезультатную голодовку за право жены на поездку в США для встречи с родными и лечения. Это оказалось столь важно, что даже насильственная госпитализация (с принудительным кормлением) не сломили академика. Мотивы и подробности этой голодовки Сахаров сообщил осенью в письме Александрову, в котором просил оказать содействие в получении разрешения на поездку жены, а также заявлял о выходе из Академии наук в случае отказа. Апрель – сентябрь 1985 года – последняя голодовка Сахарова с прежними целями; вновь помещение в больницу и насильственное кормление. Разрешение на выезд Боннэр было выдано только в июле 1985 года после письма Сахарова к Горбачёву с обещанием сосредоточиться на научной работе и прекратить общественные выступления, если Елене всё-таки дадут уехать в США.

Заметьте, мученичество не ради Идеи и Прав Человека, а ради жены и её детей. Хотя людям говорили и говорят, что Сахаров «мучился» именно ради Демократии. «Благодаря» голодовке, у Сахарова случился инсульт. Люди, приложившие руку к развалу Советского Союза, сделали всё, чтобы в массовом сознании Сахаров стал «отцом русской демократии», был создан образ гения-мученика, боровшегося с советской тоталитарной системой.

Борьба с «русизмом». «Русская партия»

Русское национальное движение стало возрождаться на волне русского патриотизма в годы войны с Германией. После войны возникает интерес к трудам дореволюционных историков, а также к произведениям русских философов. Но весь этот интерес ограничивался обсуждением их трудов, но никакой русской национальной организации создано не было. И только в 1964 г. на национально-православной основе была создана тайная организация – «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа» (ВСХСОН), в которую вошли несколько студентов Ленинградского университета. Во главе её встал Игорь Огурцов. К моменту ликвидации (1967) организации в ней насчитывалось 26 человек. Из материалов следствия члены организации узнали, что их раскрытию способствовал донос одного из участников – Александра Педона. Их судили в декабре 1967 года в Ленинграде. Ясно, что столь малочисленная организация никакой роли в становлении национального самосознания не сыграла.

Объединительным центром русского национального направления в начале 70-х годов был журнал «Вече», редактором которого стал Владимир Осипов, историк по образованию, один из инициаторов поэтических чтений на площади Маяковского в Москве. Осиповым было отредактировано девять выпусков журнала, но разногласия среди сотрудников редакции привели Осипова к сложению полномочий редактора. В декабре 1974 года он был арестован. В качестве свидетелей на суде выступали члены редколлегии. В. Осипов получил 8 лет строгого режима. Но русское национальное движение – или русизм – представляло собой очень небольшую группу писателей и общественных деятелей. Организационное оформление т. н. «Русской партии» можно отнести к 1966 г., году основания Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры. (Подчеркну, так называли её между собой её члены, ибо никаких «билетов» не было.). Его ядром был т. н. «Русский клуб», у истоков которого стояли О. Волков, П. Палиевский, В. Кожинов, А. Ланщиков, С. Семанов, Д. Жуков. Председателем ВООПИК был избран Игорь Петрянов – академик химических наук. Общество получило помещение в одном из домов Высокопетровского монастыря в Москве.

Организационными центрами движения русских националистов (или т. и. «русской партии») были две группы. Одна, сформировавшаяся вокруг издательства «Молодая гвардия» и «Русского клуба» в ВООПИКе, представляла собой кружок молодых православных и антикоммунистически настроенных гуманитариев (историки, филологи и литературоведы), лидером которого был В. Ганичев, а «авторитетами» – В. Кожинов, П. Палиевский и В. Чивилихин. Эта группа была связана с другими, например, с окружением И. Глазунова (Солоухин, Захарченко, Десятников), и т. н. националистически настроенными сталинистами – Ф. Чуевым, В. Фирсовым. Другая группа образовалась вокруг секретаря СП РСФСР и главного редактора журнала «Москва» М. Алексеева. В неё вошли представители старшего поколения русских националистов – бывшие фронтовики, занимавшие административные должности, участвовавшие в формировании мифа о войне: инструктор отдела культуры ЦК, затем директор «Роман-газеты» и издательства «Современник» Г. Гусев, писатель С. Крутилин, директор «Воениздата» В. Рябов, писатели Г. Семенихин, В. Чивилихин. Эпизодически на собрания группы приглашался В. Ганичев. Влияние бывших фронтовиков, заметное ещё в начале 60-х, значительно усилилось после 1965 г., когда власти начали формировать культ войны, а её участники стали основными пропагандистами военных подвигов. Регулярной формой встреч бывших фронтовиков были т. н. «алексеевские посиделки», устраиваемые ежемесячно в гостинице «Украина». На них происходил обмен текущей информацией и мнениями, принимались решения о поддержке русских («наших») писателей и даже определялись тиражи их будущих книг. Проводились подобные встречи в период с 1973-го по 1984 год.

КГБ внедрило в ВООПИК десятки своих информаторов [320; с. 62].

Важным направлением деятельности «Русской партии» стал выпуск литературы антисионистского и антимасонского характера. В 1970-е – начале 1980-х выходят книги: Е. Евсеев, «Фашизм под голубой звездой»; В. Бегун, «Вторжение без оружия» и «Рассказы о “детях вдовы”»; Ю. Иванов, «Осторожно: сионизм!»; А. Романенко, «О классовой сущности сионизма». Попытку приоткрыть завесу над тайной Февраля 17-го предпринял историк Н.Н. Яковлев в книге «1 августа 1914». Вышедшая в издательстве «Молодая гвардия» тиражом 100 тыс. экземпляров книга «Чужие голоса в эфире» рассказала советскому читателю об истинных владельцах радио, телевидения и прессы в США. В книге Ивана Артамонова «Оружие обречённых» были приведены сенсационные (тогда) сведения: сионисты приветствовали приход к власти Гитлера и пользовались услугами гестапо, СС и абвера. Напомню, тогда аксиомой было то, что евреи – жертвы холокоста.

Своеобразной базой русских националистов стало «Радонежье» – окружение писателя И. Шевцова (автора романа «Тля»), вокруг дачи которого в подмосковном поселке Семхоз около Загорска в течение 60-70-х годов сложилось поселение русских писателей. Этот посёлок также называли «Антипеределкино», так как в Переделкино жили, в основном, «космополитические» писатели.

В конце 60-х – начале 70-х годов т. н. «Русская партия» представляла собой очень небольшую группу писателей. Более того, в «партии» не было единства. Лица, разделявшие два основных тезиса партии – «любовь к России и русским» и «антисионизм» – в остальных политических, социальных и даже религиозных вопросах демонстрировали разнообразие взглядов.

Корреспондент спрашивает у Валерия Ганичева (председателя правления Союза писателей), был ли в ЦК «Русский орден». И Ганичев говорит: «Нам казалось, что в верхах крепнет определённое направление, определённое крыло, которое поддерживало русскую линию. Я не знаю подробностей» [ «Завтра», 2002, май]. То есть патриотам хотелось думать, что в ЦК, в Политбюро есть, должны быть, русские патриоты, «русская партия». Но, увы – таковых не было. Ганичев: «Пономарёв и все советники генсека были наши явные враги. Андропов, Шеварднадзе ненавидели русскую партию и боялись её». Ага, царь не знал, царь добрый… Что ж «хороший генсек» набирал себе таких советников?

28 марта 1981 года Андропов направляет в Политбюро записку, в которой говорилось: «В последнее время в Москве и ряде других городов страны появилась новая тенденция в настроениях некоторой части научной и творческой интеллигенции, именующей себя “русистами”. Под лозунгом защиты русских национальных традиций они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью. Развитие этой тенденции активно подстрекается и поощряется зарубежными идеологическими центрами, антисоветскими эмигрантскими организациями и буржуазными СМИ. Спецслужбы противника усматривают в ней дополнительную возможность для подрывного проникновения в советское общество. Серьёзное внимание этой среде уделяют официальные представительства капиталистических государств в СССР. Заметную активность, в частности, проявляют посольства США, Италии, ФРГ, Канады. Их сотрудники стремятся иметь контакты среди т. н. “русистов” с целью получения интересующей информации и выявления лиц, которых можно было бы использовать во враждебной деятельности. Согласно документальным данным противник рассматривает этих лиц как силу, способную оживить антиобщественную деятельность в Советском Союзе на новой основе. Подчеркивается при этом, что указанная деятельность имеет место в иной, более важной среде, нежели потерпевшие разгром и дискредитировавшие себя в глазах общественного мнения т. н. “правозащитники”. Изучение обстановки среди “русистов” показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность, обретает организационную форму. Опасность прежде всего состоит в том, что “русизмом”, т. е. демагогией о необходимости борьбы за сохранение русской культуры, памятников старины, за “спасение русской нации”, прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя». И далее: «К “русистам” причисляют себя и разного рода карьеристы и неудачники, отдельные из которых нередко скатываются на путь антисоветской деятельности. Прикрываясь демагогическими рассуждениями “о защите русской истории и культуры”, они заявляют “о перерождении Советской власти”, об отрыве партии от масс, об отсутствии противодействия сионистским тенденциям и в конечном счёте неспособности нынешней государственной структуры управлять политическими, социальными и общественными процессами. Некоторые носители подобных взглядов берут под сомнение даже сам факт исторической необходимости Великого Октября… В связи с изложенным представляется необходимым пресечь указанные враждебные проявления с тем, чтобы предупредить нежелательные процессы, которые могут возникнуть в результате деятельности антисоветских элементов, прикрываемой идеями “русизма”» [256]. Редакция «Нашего современника» была разгромлена, были уволены замы редактора, некоторые авторы. По словам Бобкова, патриотизм – этот грех (кстати, особенную активность в контактах с «русской партией» проявлял помощник Андропова сын генерала КГБ Игорь Елисеевич Синицын, чьи литературные произведения (под псевдонимом «Егор Иванов») публиковались в издательстве «Молодая гвардия». Как видим, все были «под колпаком у Мюллера»).

Но репрессии против русистов не носили массовый характер. Это объясняется прежде всего их малой численностью и ненужностью привлечения к ним повышенного внимания. А ведь привлечение внимания может привести к принятию их идей обществом, что может привести к незапланированным последствиям. Поэтому и Запад рекламировал только различных сахаровых и гинзбургов – носителей либеральной идеологии. Но патриотическое движение набирало силу и в начале 80-х было решено взять курс на расчленение движения.

(Да, репрессий, в смысле «сажать», не было. Но борьба с «русизмом» имела свои корни ещё в ленинском «великодержавном шовинизме» и «русском держиморде». Эстафету подхватил верный ученик Сталин. Пример тому – Ленинградское дело. Я не буду подробно говорить о нём. Суть – Родионов, Попков, Кузнецов и Вознесенский обвинялись в намерении создать Компартию РСФСР, а Ленинград сделать столицей РСФСР. Кстати, Хрущёв вспоминал, что А. Жданов в 1945-46 в разговорах с ним не один раз сетовал на то, что в социалистической семье союзных республик самой обделённой остаётся РСФСР, что города и сёла Центральной России выглядят просто бедными по сравнению с таковыми в других республиках, а жизненный уровень русских значительно ниже по сравнению с другими нациями в составе СССР. А Микоян вспоминал, что в 1947 г. Сталин не раз говорил ему, что для Вознесенского на первом месте всегда стоят русские, а уже потом все остальные. Для него, говорил Сталин, даже украинцы менее уважаемы, чем русские.

Инициаторами «дела» были македонец Маленков и грузин Берия – они написали письмо, по которому 12 октября 1949 года было принято постановление Политбюро «Об антипартийной враждебной группе Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина, Соловьёва и других».

30 сентября 1950 года в Ленинграде состоялся суд, который правильнее было бы назвать судилищем, над основной группой фигурантов по «Ленинградскому делу», к расстрелу были приговорены Родионов, Вознесенский, Кузнецов, Попков, Капустин, Лазутин. Все – депутаты Верховного Совета РСФСР и СССР. Спустя час после оглашения приговора они были расстреляны, тела их зарыты на Левашовской пустоши под Ленинградом. Но на этом дело не кончилось. Затем на московском процессе по «Ленинградскому делу» к смертной казни были приговорены ещё 20 человек, в том числе родной брат председателя Госплана СССР А. А. Вознесенский, министр образования РСФСР. После немедленного расстрела тела их вывезли на кладбище Донского монастыря, кремировали, сбросили в яму и забросали землёй. Таким образом, расстрелу были подвергнуты 26 руководителей РСФСР, 6 человек скончались в ходе допросов. Репрессированы были и члены их семей. Освобождены от должностей и понижены в должностях более 2 тыс. военных командиров по всей стране. Всего репрессиям по этому «делу» были подвергнуты более 32 тыс. русских руководителей партийного, государственного, хозяйственного звена. Подчеркну, репрессиям были подвергнуты только этнически русские руководители. Вот такая борьба с русизмом по-сталински.

Видимо, обвиняемые не хотели подписывать лживые протоколы, и тогда следователи (ясно, что с ведома Маленкова, Берии и Сталина) пошли на обман. Вот что Владимир Кузнечевский пишет в книге «Ленинградское дело. Вся правда о самом тайном процессе Сталина» [М, Яуза, 2018]: «Летом 2012 г. я спросил Л. А. Вознесенского, что означали в этом документе КПК слова о том, что следователи обманывали арестованных? Сославшись на беседы с членом Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС А. И. Кузнецовым, Лев Александрович рассказал, что следователи НКВД убеждали “ленинградцев”, что если они подпишут навязываемые им протоколы допросов, то на самом деле их не расстреляют, а направят на подпольную партийную работу». И они поверили – ведь наверняка им говорили, что сам Сталин так решил. А сами-то они у Сталина про это спрашивали?)