Текст книги "Mobilis in mobili. Личность в эпоху перемен"

Принимаем, что адаптивность в ситуации достижения характеризуется координациями «я хочу = я требую от себя (мне надо)», «я требую от себя = ситуация требует от меня», «я претендую = я достигаю» (при описании координаций маркируем элементы адаптивного действия нижним индексом a):

(A1) х_a(хочу) = (x_a → y_a) → z_a = w _a (требую от себя);

(А2) w_a(требую от себя) = f ‘ (ситуация обязывает);

(А3) g_a(претендую) = g _a → s_a = g_a = W_a(достигаю)5252
  В ряде случаев мы будем исходить из соотношения α → β = 1 – α + αβ = α, именуя его «правилом реализма», по аналогии с идеей интенциональных выборов «реалистов» в рефлексивной теории В. А. Лефевра [1996]. В нашем случае, смысл «принципа реализма» заключается в том, что устремления (α), с опорой на внутренние (1 – α) и внешние (β) ресурсы, находят свое адекватное воплощение в итоге осуществления действия (аккумулированные возможности равны α).


[Закрыть]

Величину w_a, удовлетворяющую условиям (A1), (A2) и (A3) мы назовем порогом адаптации. «Порог адаптации» – это такой уровень волевых усилий («требую от себя», «мне надо»), который в равной мере соответствует исходным побуждениям субъекта («хочу») и требованиям ситуации, приемлемым для него («ситуация требует»), что позволяет субъекту осуществить то, на что он претендует («достигаю»). Такое понимание представляется нам интуитивно приемлемым и, кроме того, оно позволяет количественно определить порог адаптации в различных средах.

Существенно важной чертой предлагаемой модели адаптивности является различение сред осуществления действия, – специфических особенностей ситуаций достижения. В одном случае, действие протекает в ординарной среде, в другом – провокативной среде, определяемых далее.

Речь здесь идет о среде достижений «от случая к случаю», когда заранее неизвестно, насколько вероятно в каждом конкретном случае достижение или недостижение субъектом желаемого результата; при этом предполагается, что в тенденции его притязания реализуются. Такое положение дел типично в условиях повседневности.

Будем считать, что возможность не-достижения – это переживаемый вызов со стороны среды, c; в противоположность вызову, возможность достижения – это ожидаемая поддержка со стороны среды – s. Принимаем условие:

(B1) с_a(вызов) = s_a(поддержка) = ½(баланс вызова и поддержки),

Определим, каким должны быть притязания субъекта, чтобы они были адекватно реализованы в ординарной среде достижения. Согласно (A3),

W_a = g _a(претендую) → s _a(поддержка) = g _a → ½ = 1 – g _a + ½ g _a = g _a(претендую =

достигаю),

из чего следует:

g_a(претендую) = 0,666… ≈ 0,667

Поскольку

g = w → f = w → (1 – f ’),

что соответствует определениям (8.1 и 8.2), а w = f ’ (согласно А2), то имеем:

g = 0,667 = w → (1 – w) = 1 – w²,

из чего следует w = 0,577. Теперь из (А1) имеем x = w = 0,577.

Остается определить одну из двух переменных – y или z.

Принимаем допущение, которое мы назовем оптимизм ожиданий («фантазии сбываются»). На формальном языке оно выглядит так:

(B2) z_a’ (вера в успех) → z _a(здравомыслие) = z_a’ (вера в успех)

Исходя из (5.2) и (B2),

z_a’→ (1 – z_a’) = z_a’, 1 = z_a’+ z_a’²,

что дает нам

z_a’= 0,618(вера в успех),

и, следовательно, z_а(здравомыслие) = 0,382

Теперь можно вычислить у_a(вера в успех). Исходя из (A1),

(0,577 → y_a) → 0,382 = 0,577 (необх. усилия),

из чего следует

y_a(разрешимость, «можно решить») = 0,453

Таким образом, искомая целевая перспектива адаптивного действия в ординарной среде имеет вид:

(((0,577 → 0,453) → 0,382) → 0,423) → 0,5 (= 0,667) (0.2)

Иначе выглядит порог адаптации и, соответственно, целевая перспектива адаптивного действия в провокативной среде.

Речь идет о среде, стимулирующей к достижению. Так же, как и в первой из рассмотренных, в провокативной среде ресурсы, ожидаемо поставляемые средой (поддержка среды), согласно (А3) обеспечивают субъекту возможность полноценной реализации его готовности к действию: g → s = g.

Принимается еще одно условие, мы называем его «правилом противостояния». Оно состоит в том, что притязания, реализуемые в провокативной среде, отвечают вызовам среды:

(C1) g_a(претендую) = c_a(вызов)

Из (С1), а также (11), следует:

s_a(поддержка) = 1 – с_a(вызов) = 1 – g_a(претендую),

Опираясь на (A3) и (С1), имеем:

W_a(достижение) = g_a(претендую) → s_a(поддержка) = g_a → (1 – g_a) = g,

из чего следует:

g_a(претендую) = 0,618…,

что соответствует «золотому сечению» (g_a² + g_a = 1).

Как видим, в провокативной среде человек реализует более высокие притязания, чем побуждает его к тому повседневная среда (g_a = 0,6180,5), и при этом имеет меньше поддержки, чем в повседневной жизни (s_провок = 0,382 ≤ 0,5). Таким образом, это среда, стимулирующая к достижением (отсюда и название – «провокативная среда»).

Теперь можно вычислить значение w_a(требование к себе) и, соответственно, – x_a(хочу) и f_a(надежда).

g_a(претендую) = w₀ → f = w_a → (1 – w_a) = 1 – w_a² = 0,618,

из чего следует

w₀(требование к себе) = 0,618,

и

g_a = w₀ → f₀ = 0,618 → f_a = 0,618,

а также

f_a = 0,382

Из (A1) имеем

x_a(хочу) = w₀ = 0,618

Теперь необходимо определить y (вера в решение). Принимаем допущение, характеризующее принцип функционирования субъекта адаптивного действия на этот раз в провокативной среде. Будем считать, что в данном случае, на старте активности, человек не может знать заранее, будет ли его действие успешным или нет. Но при этом его установка на достижение представляется ему реализуемой, то есть перед нами ожидаемая оправданность установок при осознанной непредсказуемости исхода:

(C2) e_a → ½ = e_a,

из чего сразу же следует

e_a = 0,667

Поскольку

e_a = (0,618_хочу → y_a) = 0,667,

то легко вычислить, что

у_a(вера в решение) = 0,461

На основании (A1),

(0,617 → 0,461) → z = 0,618,

и следовательно

z_a(здравомыслие) = 0,427

Cоответственно, целевая перспектива адаптивного действия в провокативной среде имеет вид:

(((0,618 → 0,461) → 0,427) → 0,382) → 0,382 (= 0,618). (0.3)

Таким образом, дедуктивно, мы приходим к идее существования констант адаптивного действия в ординарной и провокативной среде (0.2) и (0.3)5353
  Рассматривая целеполагание, удобно воспользоваться записью <1, x, y, z, f, s>, c традиционным в этом случае использованием угловых скобок для обозначения последовательности конечного числа элементов. Эту запись или, как говорят математики, «кортеж», мы называем архитектоникой целеполагания. а варианты и вопрос в том, как интерпретировать два выделенных в исследовании варианта целеполагания, включающие в себя «константы адаптивности»: <0.577, 0.453, 0.382, 0.423, 0.5> и <0.618, 0.461, 0.427, 0.382, 0.382>. Наше предположение состоит в том, что они представляют собой первообразы целеполагания, многообразно реализуемые в поведении индивидуумов, и «проступающие» в отклонениях его активности от канона адаптивности. А. С. Огнев, в личном общении, предлагает нам в связи с этим говорить об «архетипах адаптивности», что кажется нам вполне допустимым и уместным. Однако требуется дополнительное обоснование такой версии происходящего. В частности, важно проверить, как переживаются испытуемыми отклонения в их поведении от констант адаптивности, к каким последствиями эти девиации приводят, с какими свойствами личности связаны.


[Закрыть].

Остается проверить, насколько предложенная теоретическая модель подтверждается эмпирическими данными. Наша общая гипотеза состояла в совпадении эмпирических средних, характеризующих целевую перспективу действия, с параметрами теоретической модели адаптивного действия.

В процессе исследования использовалась методика личностной состоятельности В. А. Петровского [2010]5454
  «Состоятельность» – это обладание самосбывающимися возможностями, то есть возможностями, беспрепятственно воплощающимися в действительность, – единство «могу», «хочу», «достигаю» («я могу, и, следовательно, достигаю»).


[Закрыть]. При построении методики исследования мы исходили из различения ординарной и провокативной сред.

Предполагается, что ординарной среде соответствуют ситуации решения задач человеком в его повседневной жизни, или, как мы еще говорим, – задач, которые ставит перед субъектом «сама жизнь». При этом, конечно, некоторые из таких задач гарантируют субъекту возможность с легкостью достичь притязаемого («пришел, увидел, победил»); другие – не дают таких гарантий; некоторые – переживаются как бесперспективные в плане самой возможности реализовать притязания (именно в этом случае наставляют: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь», = «Don’t count your chicken before they are hatched» ‘Не считай цыплят прежде, чем они вылупятся’)5555
  Автору, как уроженцу города Харькова, с детства памятна эта поговорка на украинском языке, звучащая на русское ухо острее: «Не кажи гоп, поки не перескочиш». Один из блогеров на Фейсбуке, Захар Май (zaxar_borisych), по этому поводу недоумевает: «…А почему, собственно? какой смысл говорить “гоп”, уже перескочив – не было бы резонней говорить “гоп” или во время перескока, или непосредственно перед ним?». Ответ, на наш взгляд, напрашивается: это – чтобы, сказав «гоп», не испытать потом разочарования, ибо W в общем случае не равно W*. Впрочем, З. Май отчасти прав: воодушевляющее «гоп», игнорирующее транцендентное s*, иногда бывает полезным, так как усиливает удовольствие от самого процесса достижения, взамен, может быть, достижению, как таковому.


[Закрыть]. В среднем можно принять, что в этих задачах поддержка со стороны среды (s), характеризуемая определенной возможностью достижения при данном уровне притязаний, равна вызову со стороны ситуации (c), – возможностью недостижения: s = c = ½ (согласно условию B1). О таких задачах, обобщенно, мы говорим «задача дня».

Провокативной среде соответствует другой класс задач. Это задачи, которые человек ставит перед собой исключительно сам (или, проникаясь «задачами дня», видит в них свой собственный интерес), – они полностью отвечают его склонностям и интересам. О задачах такого рода говорим – «задача по вкусу».

В методику В. А. Петровского включены 2 опросника: «Задача дня» и «Задача по вкусу» (см. Приложение). С содержательной точки зрения опросники идентичны друг другу. Различие заключается лишь в инструкции, предлагаемой человеку перед заполнением. В одном случае подчеркивается, что речь идет об интересной задаче, выбираемой самостоятельно, а в другом случае – о повседневной задаче, которые ставит перед человеком «сама жизнь» [Петровский 2010]5656
  Мы сохраняем название этих задач из более ранних публикаций [Петровский 2010]. Прежде в инструкциях подчеркивалось, что это задачи, в которых человек проверяет свои возможности. В настоящем исследовании, формулируя инструкцию к «Задаче по вкусу», мы усилили акцент на привлекательность этой задачи, – на ее соответствии склонностям и интересам испытуемого. Излагаем методику В. А. Петровского в варианте [Леонтьев и др. 2017] с некоторыми терминологическими уточнениями.


[Закрыть], – см. Приложение.

В начале опросника поставлен общий вопрос: «Как часто при решении такой задачи Вы…», а далее следует 8 утверждений, отражающих частоту переживаний и мыслей, сопутствующих решению такой задачи; ответ испытуемого – это метка на шкале «редко–часто». При обработке ответов началу шкалы (крайней левой точке) придается значение 0%, а концу шкалы (крайней правой точке) – значение 100% (промежуточные значения вычисляются пропорционально).

Утверждения составлены таким образом, что в них зашифрованы 3 элемента состоятельности: «мотивация действовать» (x) «принципиальная возможность решения» (y) и «надежда на успех» («оптимизм») (s). Возможные проявления каждого из элементов – наличие или отсутствие. Каждый из элементов представлен позитивным (наличие) или негативным (отсутствие) полюсами; наличие или отсутствие маркируется, соответственно, через приписываемые значения 1 и 0.

О разных аспектах состоятельности дают представление 8 компонентов генерации активности: «мотив достижения» (x) – «хочу» – представлен вопросами 1, 3, 5, 8; «субъективная возможность решения» – вопросами 2, 4, 5, 8; «верю» – вопросами 1, 2, 5, 6. Опросник, согласно замыслу, устроен таким образом, что компоненты активности, присутствующие в высказываниях опросника, попарно пересекаются, что отражает реальную взаимосвязь «хочу решить» и «можно решить», «можно решить» и «верю, что решу», «верю, что решу» и «хочу решить». При этом каждый вопрос заключает в себе уникальный смысл (или, в терминах Д. А. Леонтьева из упомянутой выше совместной статьи, – особое «регуляторное состояние» [Леонтьев и др. 2017]).

В таблице ниже указаны номера вопросов, их содержание, компоненты генерации активности и регуляторные состояния.

Предполагается, что уровень проявлений этих элементов в задачной ситуации определяется частотой их присутствия в сознании.

Мотивация x характеризуется тем, насколько часто испытуемый, по его мнению, склонен предпринимать активные действия, ведущие к решению, чему соответствуют частота состояний «вопреки», «надежда умирает последней», «забудь сомнения», «вперед к победе». При подсчете суммируются субъективные частоты представленности f соответствующих регуляторных состояний: f₅ (1,0,0), f₆ (1,0,1), f₇ (1,1,0), f₈ (1,1,1) и далее определяется доля субъективной встречае-мости позитивного полюса мотива действия из расчета: x = (f₅ + f₆ + f₇ + f₈), где x – сумма частот всех проявлений данного элемента, как позитивных (1), так и негативных (0).

О субъективной возможности решения (разрешимости) y мы судим по тому, насколько часто у испытуемых возникает ощущение «ответ в конце задачника», «сама пойдет», «забудь сомнения», «вперед к победе» (чем чаще такие ощущения возникают, тем вероятнее существование решения). Так же как и в случае оценки x, подсчитывается средняя доля встречаемости чувства присутствия решения, y = (f₂+ f₄ + f₆ + f₈).

Иррациональная вера в успех (z’) характеризуются частотой переживания таких состояний как «авось», «сама пойдет», «ищите и обрящете», «вперед, к победе»: z’= (f₃ + f₄ + f₇ + f₈). Соответственно, здравомыслие (z) определяется частотой 1 – z’.

Организация исследования и оформление результатов проводилось автором [Петровский 2010] и магистром кафедры психологии личности НИУ Высшая школа экономики Е. В. Дорошенко [Дорошенко 2018]. Методика предъявлялась в бумажной форме (исследование В. А. Петровского) и электронной форме в условиях онлайн опроса и автоматически обрабатывалась (Е. В. Дорошенко). Всего в исследовании приняли участие 156 человек. Средний возраст ответивших – 26 лет.

Таблица 1

Вопросы методики ПСЛ и регуляторные состояния

Проверяем два класса эмпирических гипотез-следствий (они, согласно общей гипотезе, одинаково справедливы для ситуаций «задача дня» и «задача по вкусу»).

Общая гипотеза исследования, обозначаемая нами как «гипотеза адаптивности “большинства”», состоит в том, что испытуемые, в среднем по выборке, придерживаются адаптивной стратегии генерации действия, параметры которой определяются организацией среды («ординарная среда», «провокативная среда»). В дальнейшем, говоря о «большинстве», будем также использовать такие слова, как «средний представитель выборки», подразумевая, что это условный испытуемый, чьи целевые перспективы действия представляют собой статистически усредненные показатели x, y, z, f, s. Будем также, в написании формул, в скобках пояснять значение символов, чтобы облегчить читателю понимание соотношений между ними.

Общая гипотеза адаптивности «большинства» заключает в себе две эмпирические гипотезы:

Первая эмпирическая гипотеза: у среднего представителя выборки эмпирически фиксируемые показатели мотива решения x («хочу»), субъективной решаемости задачи y («можно решить»), здравомыслия z (критическая оценка своих возможностей) статистически совпадают с элементами целевой перспективы теоретической модели адаптивного действия х_a, y_a, z_a;

Вторая эмпирическая гипотеза: у среднего представителя выборки рассчетные показатели установки на решение задачи e (расположенность к действию, «буду»), усилий, необходимых для решения задачи w (цена успеха, «требую от себя», «мне надо»), надежда (шанс найти решение при данном уровне требований к себе) f, притязания g («претендую»), достижения W (полезность, «достигаю») статистически совпадают с фрагментами целевой перспективы теоретической модели адаптивного действия w₀ = (x → y) → z, f_a = 1 – w_a, g_a = w_a → f_a, W_a = g_a → s_a

Заметим (и мы убедимся в этом), что предположение б) непосредственно следует из предположения а).

Кроме того, будет оценено определяемое теоретической моделью адаптивного действия положение о том, что эмпирически фиксируемые и расчетные целевые перспективы действия «среднего представителя» выборки обусловлено типом субъективной организации среды.

Сопоставим параметры теоретической модели адаптивного действия, с одной стороны, и эмпирические данные, а также и их комбинации, с другой (табл. 2 и 3).

Таблица 2

Результаты проверки 1 и 2 эмпирических гипотез для «задачи дня»

Таблица 3

Результаты проверки 1 и 2 эмпирических гипотез для «задачи по вкусу»

Можем убедиться в том, что во всех рассмотренных случаях различия незначительны (p > 0,05; dКоэна < 0,2)5757
  Напомним, что, согласно Коэну, могут быть приняты следующие условные границы интерпретации d: от 0,2 до 0,5 – небольшое различие (небольшой эффект); от 0,5 до 0,8 – умеренное различие (умеренный эффект); от 0,8 и выше – выраженные различия (сильный эффект). Если же d < 0,2, то это значит, что если если различия и есть, то они достаточно невелики, чтобы не принимать их во внимание. Если же d < 0,1, – то различия весьма незначительны. При таких небольших значениях p-уровень, как правило, достаточно большой, > 0,05, что говорит о незначимых различиях.


[Закрыть].

Итак, результаты эмпирического исследования подтверждают выдвинутую гипотезу: усредненные по выборке показатели интенций, субъективной возможности решения и здравомыслия, а также рассчитанные по ним показатели установки на решение, необходимых усилий, притязаний и достижений вполне соответствуют параметрам теоретической модели. Найденные результаты, будучи ожидаемыми, пожалуй, даже превосходят ожидания экспериментаторов: средние по выборке, представленные полигоном на рисунке, практически не отличимы от соответствующих элементов теоретической модели (рис. 2; цв. вариант см. во вклейке).

Рис. 2. Сравнение средних по выборке и теоретических значений целевой перспективы адаптивого действия в «задаче дня»

Не менее точное соответствие прослеживается в ситуации «задача по вкусу»: точность «попадания» здесь еще выше (p-ур >> 0,05; dКоэна << 0,2), – см. табл. 3).

Рис. 3 (цв. вариант см. во вклейке) дает представление о точности ожидаемого соответствия двух картин адаптивности – основанной на эмпирическом исследовании и представленной в теоретической модели.

Рис. 3. Сравнение средних по выборке и теоретических значений целевой перспективы адаптивого действия в «задаче по вкусу»

Характеризуя полученные данные, важно подчеркнуть, что последние точки на рисунках 2 и 3, обозначающие установку («настрой»), усилия («требую от себя»), притязания («претендую») и результативность («достигаю»), изображают расчетные, а не эмпирически установленные величины: их значения, на основе A1, A2 и A3, выводятся из других элементов целевой перспективы: мотива («хочу»), решаемости («можно решить») и здравомыслия («критический взгляд на себя»). Требуются дополнительные исследования, подтверждающие соответствие теоретических параметров импликативной модели, с одной стороны, расчетных величин и эмпирических данных, описывающих указанные точки справа на полигонах, то есть e, w, g, W 5858
  Косвенные и весьма обнадеживающие результаты получены в совместной работе [Леонтьев и др. 2017], где найдена связь между уровнями w (необходимыми усилиями , «по рогом адаптивности») в «задачах дня» и уровнями удовлетворенности жизнью (по: [Diener et al. 1985]), а также – самоэффективностью (по: [Шварцер и др. 1996]). Связь – отрицательная, что, как нам думается, вполне объяснимо (хотя и требуется проверка), так «задача дня», в отличие от «задачи по вкусу», побуждают личность, скорее, к избавлению от хлопот, связанных необходимостью решения, чем к поиску условий «усложнения себе жизни» (и поэтому рост удовлетворенности жизнью и самоэффективности должны ассоциироваться со снижением порога адаптивности). Заметим также, что в других (незавершенных) исследованиях [Дорошенко 2018] мы обнаруживаем позитивные значимые связи между притязаниями (g) и уровнями фундаментальных мотиваций по А. Лэнгле (см.: [Шумский и др. 2016]).


[Закрыть], сдругой. Таким образом, первостепенное значение для оценки адекватности выдвинутых предположений имеют три точки, соответствующие мотиву («хочу»), решаемости («можно решить») и здравомыслию («критический взгляд»).

Таким образом, в целом подтверждается гипотеза «адаптивности большинства»; при этом обнаруживаются различия целевых перспектив действия в ситуациях «задача дня» и «задача по вкусу» (см. рис. 2 и рис. 3 – эти, очевидные «на глаз», различия легко устанавливаются статистически).

Сказанным подтверждается возможность квалифицировать теоретически выделенные элементы и фрагменты целевой перспективы действия в качестве констант адаптивности субъекта в среде.

В заключение – три замечания общего порядка, формирующие контуры предстоящих исследований.

Первое. Целевая перспектива активности содержит в себе импликации, изображенные в виде стрелок, «смотрящих» слева направо. Может возникнуть иллюзия, что генерация действий вообще и адаптивного действия в частности развивается также «слева направо», от «хочу» к «достигаю», пробегая последовательно элементы x, y, z, f, s. Но этот взгляд побуждает взглянуть на ситуацию критически. По-видимому, в ситуации целеполагания следует различать процессы целереализации, развивающиеся от субъекта к ситуации (в направлении стрелок) и процессы целеобразования, развивающиеся в противоположном направлении – от ситуации к субъекту (подобно тому как, проектируя деятельность, мы двигаемся от ее результатов к необходимым условиям их достижения). На рис. 1 этот процесс изображен «в прямой» целевой перспективе. Но требуется также увидеть происходящее в «обратной перспективе» целевой организации активности. Так, вычисление констант адаптивности, которое, как можно было заметить, вело нас в противоположную сторону, от ресурсов и вызовов внешней среды к внутренним побуждениям и ресурсам субъекта. Таким образом, предположительно, генерация активности осуществляется на встречных маршрутах (что требует специального исследования).

Второе. Совпадение эмпирических средних целевых перспектив действия испытуемых в «задачах дня» и «задачах по вкусу» с теоретическими параметрами адаптивного действия свидетельствует, как можно предположить, о существовании «предустановленной гармонии» (в терминах Лейбница) между типическими проявлениями активности людей и вызовами среды. Представляется допустимой аналогия между гибсоновской моделью восприятия мира (в соответствии с экологическим походом Дж. Гибсона [Gibson 1979]) и устанавливаемой нами моделью целеполагания. Возможно, в этом контексте будет уместно обратиться в дальнейшем к левиновскому понятию «характера требований» и гибсоновскому – «аффорданс», означающему свойства объекта или среды, позволяющие произвести с этим объектом или фрагментом среды те или иные действия. По аналогии с «архетипическими» напрашивается образ «экотипических» регуляторов адаптивной активности. При этом мы неизбежно сталкиваемся с необходимостью продвигаться к «началам» процесса, сообразуясь с его «концом».

Третье. Говоря о константах адаптивности, существование которых подтверждается «адаптивностью большинства», мы не утверждаем, что каждый индивидуум «адаптируется». В действительности, мы придерживаемся прямо противоположной версии, полагая, что «константы адаптивности» – не более чем условные траектории целеполагания абстрактного («среднестатистического») человека; реальные индивиды суть «нарушители» этих констант.

С начала 70-х годов прошлого столетия автор и его коллеги исследуют феномены неадаптивной активности [Петровский 1971; 1975; 1976; 2010; 2013].

В последние 20 лет эти исследования опираются на математические модели генерации действия, и теперь, имея «константы адаптивности», мы способны определить меру неадаптивности испытуемых, возможные взаимосвязи неадаптивности с другими проявлениями индивидуальности, среди которых отметим лишь некоторые:

– «принятие риска» и творчество [Atkinson 1957; Козелецкий 1979; Петровский 1971; 2013; 2010; Дружинин 1995; Богоявленская 1983; Корнилова 1994 и др.]);

– субъектогенез [Огнев 2009];

– удовлетворенность жизнью и самоэффективность [Bandura 1997; Рифф 1995; Леонтьев и др. 2017];

– финансовая состоятельность [Дорошенко 2018];

– «личностные адаптации» [Ware 1983];

– соотношение субъективной и объективной трудности жизненных ситуаций [Битюцкая, Петровский 2016]; «защитные механизмы», «копинг» и «овладевающее поведение» [Lazarus, Folkman 1984; Битюцкая 2011; Львова и др. 2015; Шмелев 2015];

– саморегуляция [Конопкин 1995; Моросанова 1998];

– «личностный потенциал» и механизмы перехода личности из режима детерминированности в режим самодетерминации [Леонтьев 2007];

– сознательно-бессознательные аспекты возможностей личности [Старовойтенко 2016]; переживание «Я могу» [Станковская 2016]; рекурсивная модель активности [Лисецкий и др. 2012];

– избыточность в постановке задач [Velichkovsky et al. 2017; Огнев и др. 2018].

Цитируя, вслед за А. Г. Асмоловым [Асмолов и др. 2017], слова Жиля Де-леза и перефразируя их, скажем, что мы еще не знаем «на что способны индивидуальные различия», «еще не знаем, куда они могут привести в сочетании с естественным отбором»; в нашем контексте такой отбор осуществляется константами адаптивности в целеполагании, «нормой» соответствия устремлений субъекта условиям их реализации в среде; между тем индивидуальность, проявляясь вне адаптивности, детерминирует выход за пределы заданности; она заключает в себе преадаптацию к неопределенности (А. Г. Асмолов и др., цитир. произв.).

Мы бы добавили к словам А. Г. Асмолова, ярко «позиционирующего» идею нарастающего многообразия проявлений в эволюционном процессе, что индивидуальность – это еще и внеадаптивность человека: уникальность и самоценность его проявлений, не выступающих «образцом» и не уготованное стать «нормой реакции» для кого-либо сейчас или в будущем. Развивая идеи динамического подхода в психологии деятельности [Асмолов, Петровский 1978], разрешим себе предположить, что эволюция человека (и, может быть, только человека!) порождает феномены «не-за-чем» – новое качество бытия в его многообразии, дерзкую «выходку» эволюции.