Текст книги "Mobilis in mobili. Личность в эпоху перемен"

Е. Н. Львова, Е. И. Шлягина, О. В. Митина
Предикторы совладающего поведения6464
  Впервые опубликовано: Львова Е. Н., Митина О. В., Шлягина Е. И. Личностные предикторы совладающего поведения в ситуации неопределенности // Психологические исследования. 2015. 8 (40). 4. (URL: http://psystudy.ru)


[Закрыть]

В последние годы в психологии резко возрос интерес к феномену неопределенности [Зинченко 2007; Корнилова 2009a; 2010; Соколова 2012; Белинская 2014 и др.].

Неопределенность начинает рассматриваться в роли нового методологического принципа познания и в роли элемента, принимающего участие в построении психологических теорий, предметом которых являются сознание и мышление, личностное развитие и саморегуляция [Корнилова 2009a]. Наблюдаемые в науке тенденции к постмодернизму и междисциплинарности согласуются с изменениями, происходящими в мире и сопровождающимися состоянием неопределенности в понимании путей и перспектив развития общества [Марцинковская 2009].

Т. В. Корнилова отмечает, что обращение к принципу неопределенности имеет «собственные конкретно-научные предпосылки, связанные с переосмыслением психологической причинности и понимания свободы человека при решениях и действиях в сложном изменяющемся – неопределенном (курсив наш) – мире» [Корнилова 2010].

Анализ истории развития науки в целом и психологии в частности обращает наше внимание на тот факт, что создание теорий и новых объяснительных принципов было призвано преодолеть существующую неопределенность, которая сопровождала человека на всем протяжении его жизненного пути. Попыткой такого преодоления стал принцип детерминизма, который В. П. Зинченко называет «редукцией неопределенности и хаоса к порядку, что, по-видимому, представляет собой одну из первых форм редукционизма в науке» [Зинченко 2007: 3], отмечая при этом, что определенность и неопределенность неразрывно связаны, постоянно сменяют друг друга, обеспечивая развитие науки и культуры [Зинченко 2007]. Другими словами, неопределенность и ее преодоление являются необходимым залогом изменений и прогресса. Подтверждением этому может служить гипотеза «рассеивающего отбора», предложенная В. П. Алексеевым. «Рассеивающий отбор», поддерживающий все возникающие вариации, подразумевает существование множественности выбора, а, следовательно, и неопределенности, которая такому выбору сопутствует. В историко-эволюционном подходе к развитию психики неопределенность рассматривается в качестве одного из атрибутов бифуркации, которые поддерживают тенденцию к изменениям развивающейся системы. Идея неопределенности имплицитно содержится и в преадаптивных формах поведения [Асмолов 2001].

Обращение к эмпирическим исследованиям делает очевидной необходимость операционализации феномена неопределенности, которая наиболее часто осуществляется через понятие толерантности/интолерантности к неопределенности.

Конструкт толерантности к неопределенности (tolerance of ambiguity) был предложен Э. Френкель-Брунсвик в 40-х гг. ХХ в. в рамках измерения дихотомии «толерантность – интолерантность к неопределенности» в качестве объединяющего конструкта при описании «авторитарной личности» [Frenkel-Brunswik 1949]. Хотя первоначально неопределенность рассматривалась как перцептивная переменная, позже, после признания существования личностных детерминант в восприятии, толерантность к неопределенности стала выступать и как личностная характеристика.

Э. Френкель-Брунсвик определила толерантность к неопределенности как «установочную переменную», которая проявляется в «признании одним и тем же человеком фактического совместного существования позитивных и негативных свойств и признаков у одного и того же объекта» [Ibid.: 115]. Также она указала, что интолерантность к неопределенности (intolerance of ambiguity) представляет собой тенденцию к принятию «черно-белых» решений, достижению преждевременного ощущения завершенности, часто пренебрегая реальным положением дел» [Ibid.]. В данных определениях заложена идея биполярности (дихотомия), которая наглядно иллюстрирует тезис Э. Френкель-Брунсвик о существовании связи между «фоном» («background») проблемы неопределенности и развитием понятия амбивалентности, которое довольно часто упоминается наравне с понятием толерантности к неопределенности.

Вслед за Э. Френкель-Брунсвик многие исследователи предпринимали попытки объяснить и категоризовать толерантность к неопределенности, а также исследовать и развивать инструменты, которые позволят измерить количественно толерантность к неопределенности [Луковицкая 1998; Солдатова (ред.) 2003; Корнилова 2010б; Осин 2010; Корнилова, Чумакова 2014; Budner 1962; Norton 1975; Rydell, Rosen 1966; MacDonald 1970; McLain 1993; Durrheim, Foster 1997; Bors et al. 2010; Herman et al. 2010].

Позже в работах зарубежных исследователей помимо понятия «tolerance of ambiguity», стало использоваться понятие «tolerance to uncertainty». Эти понятия, как правило, переводятся как «толерантность к неопределенности», однако эти два понятия в английском языке имеют как зоны пересечения, так и существенные различия, о которых стоит помнить. Разграничение этих понятий полезно по ряду причин. Прежде всего, это необходимо для улучшения психометрических свойств (валидности) тестов и самоотчетных опросников, разрабатываемых для оценки обоих конструктов, а также для улучшения понимания механизмов, вовлеченных в развитие беспокойства и устойчивость перед беспокойством [Grenier et al. 2005].

В данной работе мы остановились на употреблении понятия «ambiguity» в силу его использования в работах Э. Френкель-Брунсвик и С. Баднера. Однако задачу наших будущих исследований мы видим в необходимости четкого разведения семантического значения понятий «tolerance of ambiguity» и «tolerance to uncertainty». Выполнение дифференциации подобного рода особенно актуально при переводе и сопоставлении результатов исследовательских работ и адаптации психодиагностических инструментов для точного понимания феноменологии, которая скрывается за каждым из этих понятий, и при планировании дизайна эмпирических исследований.

Обращаясь к понятию толерантности / интолерантности, мы невольно допускаем, или отрицаем, существование неопределенности, поэтому быть толерантным означает допускать и признавать существование неопределенности, которая находит воплощение в многообразии мира, в котором мы живем, и в нашем собственном поведении.

В настоящем исследовании вслед за Д. А. Леонтьевым [Леонтьев 2010; 2013] мы рассматриваем толерантность к неопределенности в роли психологического ресурса, способствующего выбору тех или иных стратегий совладания с трудными жизненными ситуациями.

Динамика совладания может подвергаться изменениям в зависимости от субъективных оценок и индивидуальных особенностей самого совладающего субъекта. Все это дает нам основания считать психологию совладающего поведения направлением, которое утверждает принцип неопределенности и которое связано «с активностью человека как познающей и действующей личности, отвечающей за свои решения и поступки» [Корнилова 2009a: 48].

Рассматривая толерантность / интолерантность к неопределенности как многомерную характеристику личности, соотносимую с континуумом «открытость-резистентность», мы выделили толерантность / интолерантность к неопределенности как один из важнейших ресурсов, способных определять выбор стратегий совладания.

Представленные в настоящей статье результаты являются частью исследования, выполненного в рамках научного проекта «Развитие учебно-методической и кадровой базы по формированию российской гражданской идентичности в условиях поликультурного образования»6565
  Номер госконтракта № 06. Р20. 120054 2011 от 27 октября 2011 года.


[Закрыть], в котором участниками стали 314 педагогов СОШ из 5 регионов РФ, средний возраст 41,4 года.

Нами была выдвинута гипотеза о том, что толерантность / интолерантность к неопределенности может детерминировать процесс совладания.

Е. П. Белинская среди эмоциональных переживаний, вызываемых ситуацией неопределенности, выделяет страх или тревогу, а также отмечает влияние индивидуальных различий уровня интернальности на активность человека в ситуации неопределенности [Белинская 2014]. В связи с этим помимо толерантности/интолерантности к неопределенности в качестве личностных характеристик, участвующих в выборе стратегий совладания, были выделены личностная тревожность, уровень субъективного контроля и уровень осмысленности жизни, который коррелирует с основными шкалами опросника УСК [Леонтьев 2006].

В исследовании нами были поставлены следующие задачи: 1) определить наличие и характер связей между толерантностью / интолерантностью к неопределенности и стратегиями совладания при учете других личностных характеристик; 2) описать специфику стратегий совладания согласно детерминирующим их личностным характеристикам; 3) построить структурные модели детерминации выбора стратегий совладания.

Методики исследования были выбраны в соответствии с поставленными задачами. Для диагностики личностных характеристик, рассматриваемых в качестве ресурсов совладающего поведения, были использованы следующие методики:

1. Опросник толерантности к неопределенности С. Баднера. Методика была разработана для диагностики толерантности к неопределенности, рассматриваемой в качестве личностной черты, наличие которой позволяет человеку ощущать относительный комфорт в непривычной ситуации и воспринимать необычную обстановку как дающую новые возможности [Солдатова (ред.) 2003]. Данный инструмент для диагностики толерантности к неопределенности, несмотря на очевидные недостатки, остается востребованным и используемым в разных по своей направленности исследованиях [Корнилова, Чумакова 2014]. Принимая во внимание данные о слабой надежности-согласованности теста С. Баднера [Корнилова 2009б; Корнилова, Чумакова 2014; Herman et al. 2010; Bors et al. 2010], была выполнена проверка надежности-согласованности эмпирических данных, которая не выявила достаточной внутренней согласованности для 3-факторной структуры методики. В связи с этим согласно полученным эмпирическим данным были выделены 2 фактора, образованные пунктами опросника с позитивной и негативной полярностью: толерантность к неопределенности и интолерантность к неопределенности. Хотя эти факторы и отрицательно коррелируют друг с другом, они не являются абсолютно антонимичными. Надежность-согласованность полученных факторов оказалась удовлетворительной и достаточной для последующего анализа данных. Для шкалы толерантности к неопределенности величина α Кронбаха составила 0,506, для шкалы интолерантности к неопределенности – 0,619.

2. Шкала самооценки уровня тревожности Ч. Спилбергера, Ю. Ханина [Костина 2002]. Нами была использована часть опросника, оценивающая уровень личностной тревожности. Проверка надежности-согласованности эмпирических данных показала достаточную внутреннюю согласованность (α Кронбаха 0,873).

3. Методика Уровень субъективного контроля (УСК) [Бажин и др. 1993]. Проверка одномоментной надежности показала внутреннюю несогласованность для ряда шкал, поэтому при последующем анализе данных результаты, полученные по этим шкалам, не учитывались («интернальность в области производственных отношений», «интернальность в отношении здоровья и болезни», «интернальность в области межличностных отношений»). Для шкалы общей интернальности величина α Кронбаха составила 0,808, для шкалы интернальности в области неудач – 0,568, для шкалы интернальности в области достижений – 0,572, для шкалы интернальности в области семейных отношений – 0,504.

4. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д. А. Леонтьева [Леонтьев 2006]. Проверка одномоментной надежности методики показала достаточную внутреннюю надежность-согласованность всех шкал методики. Были получены следующие значения α Кронбаха: для шкалы «Цели в жизни» – 0,744, для шкалы «Процесс жизни» – 0,753, для шкалы «Результат жизни» – 0,718, для шкалы «локус контроля-Я» – 0,598, для шкалы «локус контроля-Жизнь» – 0,700. Для интегрального показателя осмысленности жизни значение α Кронбаха составило 0,870.

Для диагностики выбираемых стратегий совладания были использованы:

5. Методика диагностики стресс-совладающего поведения Д. Амирхана [Прихожан, Толстых 2005]. Методика Д. Амирхана является опросником, определяющим базисные копинг-стратегии (разрешение проблем, поиск социальной поддержки и избегание) и их выраженность. Несмотря на широкий спектр существующих в настоящее время методик, оценивающих особенности совладающего поведения, данный инструмент по мнению исследователей является универсальным [Ялтонский, Сирота 2008]. Согласно результатам проверки одномоментной надежности нами были выделены 4 фактора с удовлетворительными показателями внутренней надежности-согласованности, которые учитывались при последующем анализе данных – это факторы «поиск социальной поддержки» (α Кронбаха 0,803), фактор «планомерное решение проблем» (α Кронбаха 0,716), оригинальная шкала «избегание» расщепилась на 2 фактора: собственно «избегание» (α Кронбаха 0,609) и «отвлечение» (α Кронбаха 0,555).

6. Методика диагностики предрасположенности личности к конфликтному поведению К. Томаса (в адаптации Н. В. Гришиной) [Карелин (ред.) 2001]. Данный опросник выявляет типичные формы поведения и способы регулирования конфликтов. Мы рассматриваем конфликт как частный случай трудной жизненной ситуации. Проверка одномоментной надежности тестовых шкал не выявила достаточной внутренней надежности-согласованности. Нами был выполнен эксплораторный факторный анализ, однако только для 2 из 5 вновь выделенных факторов были получены удовлетворительные показатели надежности-согласованности. При дальнейшем анализе данных использовались именно эти факторы: «настойчивое решение проблем» и «компромисс», имеющие показатели надежности-согласованности α Кронбаха 0,742 и 0,641 соответственно.

Затем в рамках каузального моделирования был выполнен медиаторный анализ с целью определения возможных предикторов и медиаторов в выборе стратегий совладания с использованием программы EQS 6.1 for Windows. Данная процедура математической обработки данных была выбрана в силу поставленной нами гипотезы, что выбор стратегий совладания не только связан, но и зависит от определенных личностных характеристик. При этом механизм такой детерминационной связи включает другие личностные характеристики, которые выступают в роли промежуточных переменных, или медиаторов.

Медиаторный анализ в рамках каузального моделирования входит в группу методов структурного моделирования, которое позволяет проверять как выдвигаемые гипотезы, так и формулировать новые. Данный метод не ограничивает количество переменных, участвующих в анализе эмпирических данных, и позволяет проверять и анализировать детерминационные связи [Митина 2006]. Применение медиаторного анализа дает возможность объяснять характер и механизм связи и отвечает на вопросы «как» и «почему» переменная или группа переменных, называемых независимыми, влияет на другую одиночную переменную или группу переменных, называемых зависимыми [Baron, Kenny 1986]. К преимуществам указанного метода можно отнести тот факт, что выделение медиаторов в качестве опосредствующих элементов делает возможным вскрытие связей между независимой и зависимой переменными.

Перед тем как приступить к описанию полученных структурных моделей детерминации выбора стратегий совладания, необходимо отметить, что выполнение медиаторного анализа показало активное участие ин толерантности к неопределенности в детерминации выбора стратегий совладания. Такой результат вполне согласуется с парадоксом, согласно которому в основе разработанной С. Баднером шкалы лежали представления о поведении ин толерантной личности, тогда как во многих исследованиях данная шкала используется для оценки уровня толерантности к неопределенности [Корнилова, Чумакова 2014].

А) Интолерантность к неопределенности как предиктор, влияние которого на выбор стратегии совладания опосредствовано переменной-медиатором (одной или несколькими)

Интолерантность к неопределенности, выступая в качестве предиктора, детерминирует выбор стратегий совладания 1) «Отвлечение» и 2) «Компромисс».

1. На первых двух рисунках представлены медиаторные модели с указанием показателей согласованности и значимостью косвенных эффектов, описывающие варианты детерминации выбора стратегии совладания «Отвлечение» (стратегия, представляющая собой временный уход, или тайм-аут, не декларирующая напрямую избегание от решения проблем и предполагающая последующее возвращение к разрешению проблем).

Рис. 1 6666
  Здесь и далее односторонними стрелками обозначены детерминационные связи, двусторонняя стрелка обозначает корреляцию. Все связи, представленные на рисунках, являются статистически значимыми, для них указаны величины коэффициентов детерминации и корреляции, Р-значения коэффициентов корреляции и детерминации указаны под их значениями. Так как медиаторная модель является значимой тогда и только тогда, когда значима косвенная связь, то p-значение для косвенной связи так же приводится под показателями согласованности модели с эмпирическими данными.
  В качестве показателей согласованности используются отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, который располагается в пределах от 0 до 1, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, также располагается от 0 до 1. Если отношение χ² к числу степеней свободы Df не превышает 2, значение CFI больше 0,95 и значение RMSEA не более 0,05, модель может считаться согласованной с эмпирическими данными [Митина 2006].


[Закрыть]. Медиаторная модель детерминации выбора стратегии «Отвлечение» (вариант 1)

Примечание. На рисунке представлены показатели согласованности модели: отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, а также p-значение косвенной связи.

Первая модель демонстрирует, что выбор стратегии «Отвлечение» значимо косвенно детерминирован интолерантностью к неопределенности наравне с общей осмысленностью жизни через личностную тревожность, при этом интолерантность к неопределенности и общая осмысленность жизни отрицательно связаны. С ростом нетерпимости к новым и неизвестным обстоятельствам и утратой ощущения осмысленности собственной жизни человек становится более тревожным, что способствует увеличению частоты использования стратегии «Отвлечение».

Рис. 2. Медиаторная модель детерминации выбора стратегии «Отвлечение» (вариант 2)

Примечание. На рисунке представлены показатели согласованности модели: отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, а также p-значение косвенной связи.

Приведенная на рис. 2 модель иллюстрирует, что выбор стратегии совладания «Отвлечение» значимо косвенно детерминирован общей осмысленностью жизни (через личностную тревожность и общую интернальность) и интолерантностью к неопределенности (через общую интернальность). Чем менее осмысленной ощущает свою жизнь человек, тем более тревожным он становится, что ведет к потере самостоятельности и снижению уровня ответственности за поступки и события в собственной жизни с последующим ростом вероятности «Отвлечения», или временного ухода от решения трудных жизненных ситуаций. При этом с ростом нетерпимости к неопределенности, новым, незнакомым обстоятельствам человек также становится менее самостоятельным и ответственным за поступки и события собственной жизни, и возрастает его склонность к использованию стратегии совладания «Отвлечение».

Представленные модели (рис. 1, 2) могут рассматриваться и как верифицирующие, и как дополняющие друг друга. Они предоставляют возможность говорить о том, что интолерантность к неопределенности в комплексе с такими личностными характеристиками, как общая осмысленность жизни, личностная тревожность и общая интернальность определяет выбор стратегии совладания «Отвлечение». Согласно описанным моделям можно предполагать, что к частому предпочтению временного ухода, или тайм-аута, от преодоления трудных жизненных ситуаций будут склонны люди, воспринимающие с опасением и беспокойством все новое и неизвестное. Эти люди, обладая склонностью расценивать непривычные и новые обстоятельства как угрожающие, также будут отличаться высоким уровнем тревожности, сниженным уровнем осмысленности своей жизни и несамостоятельностью, неспособностью нести ответственность за происходящее в их жизни. И, напротив, люди, открытые новому и рассматривающие неизвестное как возможный источник развития, нетревожные, ощущающие осмысленность своей жизни и самостоятельные в своих поступках при встрече с трудной жизненной ситуацией, не будут стремиться к временному уходу, а будут ориентированы на активное и хорошо спланированное преодоление трудной жизненной ситуации.

2. Однако интолерантность к неопределенности может детерминировать выбор иных по своему смысловому содержанию стратегий совладания. Представленная на рис. 3 структурная модель иллюстрирует детерминацию выбора стратегии «Компромисс» (стратегия совладания, допускающая уступки со стороны всех вовлеченных в трудную жизненную ситуацию для ее благополучного разрешения).

Рис. 3. Медиаторная модель детерминации выбора стратегии «Компромисс»

Примечание. На рисунке представлены показатели согласованности модели: отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, а также p-значение косвенной связи.

Представленная модель показывает, что выбор стратегии совладания «Компромисс» значимо детерминирован как прямо, так и косвенно интолерантностью к неопределенности, а общая интернальность и результативность жизни (суб-шкала по тесту СЖО) образуют цепь медиаторов. Согласно рис. 3, чем менее терпимым к неопределенности, новым и незнакомым обстоятельствам человек становится, тем чаще для разрешения трудных жизненных ситуаций он будет готов на взаимные уступки, которые могут позволить сохранить баланс между стабильностью и привычной картиной мира и необходимыми изменениями, которые может повлечь за собой трудная жизненная ситуация. Однако косвенное влияние интолерантности к неопределенности на выбор стратегии «Компромисс» амбивалентно по своему характеру. Рост интолерантности к неопределенности ведет к снижению уровня самостоятельности и ответственности за поступки и события собственной жизни, вследствие чего снижается удовлетворенность прожитой частью жизни и уменьшается частота использования стратегии «Компромисс».

Б) Интолерантность к неопределенности как медиатор, опосредствующий выбор стратегии совладания

Выступая в качестве медиатора, интолерантность к неопределенности участвует в детерминации стратегии совладания «Планомерное решение проблем» (стратегия, предполагающая последовательный, спланированный процесс решения проблемы).

Рис. 4. Медиаторная модель детерминации выбора стратегии «Планомерное решение проблем» (вариант 1)

Примечание. На рисунке представлены показатели согласованности модели: отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, а также p-значение косвенной связи.

Представленная на рис. 4 структурная модель показывает, что выбор стратегии «Планомерное решение проблем» детерминирован личностной тревожностью, а интолерантность к неопределенности и общая интернальность образуют цепь медиаторов. Согласно данной модели с ростом личностной тревожности утрачивается ощущение самостоятельности и ответственности за собственную жизнь и поступки, однако далее наблюдается амбивалентное влияние на выбор «Планомерного решения проблем». С одной стороны, вероятность использования данной стратегии будет снижаться (на рис. 4 односторонняя стрелка с коэффициентом детерминации 0,212). С другой стороны, снижение уровня общей интернальности будет способствовать росту нетерпимости по отношению к новому и неопределенному, что, в свою очередь, будет оказывать положительное влияние на использование «Планомерного решения проблем» для разрешения трудной жизненной ситуации. Интолерантность к неопределенности выступает как индикатор, который не заставляет человека останавливаться перед трудностью в силу непринятия новых и неизвестных обстоятельств, а наоборот, указывает человеку на необходимость подумать, как действовать дальше. Существуют ситуации, в которых нужно быть осторожным, внимательным, не подчиняться эмоциям, и рефлексия как разумная составляющая «предварительного обдумывания» является необходимой.

Возможно, амбивалентное влияние связано с компонентой пунктуального планирования с одной стороны (и здесь сказывается именно положительное влияние интолерантности), а с другой – с личностной жизнестойкостью и силой, без которых никакие планы не могут быть реализованы. Уместно здесь вспомнить ориентацию на действие / состояние Ю. Куля [Митина, Рассказова 2014]. В результате достаточно часто необходимые два аспекта для решения проблемы вступают в конфликт. Человек либо зацикливается на планировании в ущерб действию, либо торопится приступить к выполнению в ущерб тщательной мысленной подготовке.

Рис. 5. Медиаторная модель детерминации выбора стратегии «Планомерное решение проблем» (вариант 2)

Примечание. На рисунке представлены показатели согласованности модели: отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, а также p-значение косвенной связи.

Структурная модель, представленная на рис. 5, иллюстрирует еще один вариант детерминации выбора стратегии совладания «планомерное решение проблем». Интолерантность к неопределенности вместе с интернальностью в области достижений (субшкала теста УСК) и локусом контроля-Я (субшкала теста СЖО) образуют цепь параллельных медиаторов, опосредующих влияние личностной тревожности на выбор стратегии «Планомерное решение проблем». Согласно данной модели с ростом личностной тревожности человек теряет уверенность в своей способности контролировать происходящее в его жизни, перестает испытывать ответственность за достижения и эмоционально положительные события собственной жизни, становится неуверенным в своих силах и начинает с недоверием и опаской относиться ко всему новому и неизвестному. Однако далее наблюдается амбивалентное влияние медиаторов на зависимую переменную («Планомерное решение проблем»). С одной стороны снижение уровня субъективного контроля над своей жизнью и достижениями ведет к снижению вероятности использования стратегии «Планомерное решение проблем». Тревожный человек, утрачивая самостоятельность и уверенность в себе, перестает верить в то, что путем последовательного планирования действий можно преодолеть трудную жизненную ситуацию. С другой стороны, рост уровня тревожности ведет к росту нетерпимости к неопределенности и изменениям, что, напротив, делает востребованной стратегию совладания «Планомерное решение проблем». Т. е. можно говорить о том, что в определенных ситуациях личностная тревожность выступает как мобилизационный механизм, требует от человека большей внимательности, контроля ситуации, снижения риска неопределенности, а значит пунктуального планирования. При этом «деятельностный компонент» (ориентация на действие), связанный с чувством уверенности в своих силах и интуитивного контроля ситуации, будет снижаться.

Обе представленные модели на рис. 4 и 5 также дополняют и верифицируют друг друга. Они демонстрируют амбивалентную детерминацию выбора стратегии совладания «Планомерное решение проблем». Согласно данным моделям тревожные, несамостоятельные и неуверенные в себе и своих способностях люди при планировании будут фокусироваться именно на состоянии планирования, не переходя в фазу выполнения планов. Желание все распланировать заранее и точно быть уверенным, что не произойдет ничего неожиданного, проистекает из-за нетерпимости к новому и неизвестному. Однако абсолютно все предугадать невозможно. Люди, которые уверены в своих силах, готовы рискнуть и существенно легче переходят именно к стадии реализации.

В) Толерантность к неопределенности как медиатор, опосредствующий выбор стратегии совладания.

Нами была построена структурная модель, в которой толерантность к неопределенности выступает в роли медиатора при детерминации выбора стратегии совладания «Планомерное решение проблем».

Представленная на рис. 6 структурная модель демонстрирует, что выбор стратегии «Планомерное решение проблем» как прямо, так и косвенно, через толерантность к неопределенности, значимо детерминирован общей интернальностью. Чем более самостоятельным и ответственным за свои поступки и свою жизнь становится человек, тем чаще при преодолении трудной жизненной ситуации он будет прибегать к последовательному планированию решения. Однако с повышением уровня субъективного контроля человек будет становиться более терпимым к неопределенности, что, в свою очередь, не будет способствовать использованию «Планомерного решения проблем» в трудной жизненной ситуации. Можно предполагать, что уверенный в себе и самостоятельный человек, при этом не испытывающий страха перед неопределенностью, будет недооценивать степень сложности трудной жизненной ситуации, в связи с этим он не будет считать необходимым планировать свои действия по ее преодолению. Другими словами, человек с высоким уровнем субъективного контроля, но при этом толерантный к неопределенности, не всегда будет способен должным образом объективно воспринимать трудную жизненную ситуацию. Именно в таких случаях мы становимся свидетелями рискованного поведения, и очень часто в тех случаях, когда этот риск кажется стороннему наблюдателю малооправданным.

Рис. 6. Медиаторная модель детерминации выбора стратегии «Планомерного решения проблем» (вариант 3)

Примечание. На рисунке представлены показатели согласованности модели: отношение χ² к числу степеней свободы Df, CFI – сравнительный критерий согласованности, RMSEA – квадратичная усредненная ошибка аппроксимации, а также p-значение косвенной связи.

Все построенные модели предоставляют возможности для определения перспектив дальнейших исследований и формулировки новых гипотез. Это особенно важно в силу того, что представленные модели, несмотря на удовлетворительные показатели согласованности, описывают допустимые, но не подтвержденные в качестве психологических закономерностей каузальные связи. Тем не менее одновременное рассмотрение нескольких личностных характеристик позволяет, опираясь на статистически значимые показатели, более подробно описывать и обсуждать феноменологию, которая скрывается за выбором самых разных стратегий совладания.