Текст книги "Mobilis in mobili. Личность в эпоху перемен"

В результате обсуждения результатов нами были сформулированы выводы общего и частного характера:

1. Интолерантность к неопределенности может быть как детерминирующей, так и опосредствующей, личностной характеристикой в процессе выбора стратегий совладания с трудными жизненными ситуациями. Толерантность же к неопределенности предстает только в качестве опосредствующей личностной характеристики при выборе стратегий совладания.

2. Интолерантность к неопределенности в зависимости от выраженности других личностных характеристик (личностная тревожность, общая интернальность, общая осмысленность жизни) и места в цепи детерминации может определять выбор различных по характеру и содержательному наполнению стратегий совладания (отвлечение, компромисс, планомерное решение проблем).

3. Положительная детерминация интолерантности к неопределенности на выбор стратегий совладания «Компромисс» и «Планомерное решение проблем», которые, как правило, рассматриваются как конструктивные, обращает внимание на то, что интолерантность к неопределенности не стоит рассматривать как «негативную» личностную характеристику в традиционном понимании. В зависимости от места в цепи детерминации и сочетания с другими личностными характеристиками она может выступать как ресурс, предупреждающий человека об опасности и ориентирующий на совершение осторожных и обдуманных действий для преодоления трудной жизненной ситуации.

4. При обсуждении большинства структурных моделей (рис. 3–6) было высказано предположение, что стратегия совладания «Планомерное решение проблем» состоит из двух компонент. Одна связана с действием, другая с планированием. Для реализации первой компоненты требуется модус ориентации на действие, а для реализации второй – ориентации на состояние. Эти два модуса находятся в определенном противоречии друг с другом. Какой из них обладает преимуществами для субъекта определяется выраженностью у субъекта интолерантности или толерантности к неопределенности.

5. Все представленные в статье модели были построены согласно имеющимся в нашем распоряжении теоретическим предположениям и эмпирическим данным. Полученные значимые детерминационные связи между измеренными личностными характеристиками и выбираемыми стратегиями совладания стоит рассматривать как концептуальные иллюстрации возможных каузальных связей.

6. Применение предлагаемого в данной статье похода к дифференциально-психологической диагностике особенностей совладающего поведения позволяет значительно увеличить возможности исследователя в процессе анализа эмпирических данных и интерпретации полученных результатов. Благодаря использованию нами методологии медиаторного анализа в контексте исследования связей между личностными характеристиками и стратегиями совладания можно выделить переменные, опосредствующие выбор конкретных стратегий совладания.

7. В дальнейшем считаем необходимым дифференцировать понимание понятий «tolerance of ambiguity» и «tolerance to uncertainty». Это важно как для четкого разведения феноменологии, которая стоит за каждым из этих конструктов, так и для понимания получаемых результатов. Что позволит повысить их экологическую валидность эмпирических исследований.

Асмолов 2001 – Асмолов А. Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. М.: Смысл, 2001.

Бажин и др. 1993 – Бажин Е. Ф., Голынкина Е. А., Эткинд А. М. Опросник уровня субъективного контроля (УСК). М.: Смысл, 1993.

Белинская 2014 – Белинская Е. П. Неопределенность как категория современной социальной психологии личности // Психологические исследования. 2014. Т. 7. № 36. (URL: http://psystudy.ru)

Зинченко 2007 – Зинченко В. П. Толерантность к неопределенности: новость или психологическая традиция? // Вопросы психологии. 2007. № 6.

Карелин (ред.) 2001 – Психологические тесты: В 2 т. / Под ред. А. А. Карелина. М., 2001. Т. 2. С. 69–77.

Корнилова 2009a – Корнилова Т. В. Неопределенность, выбор и интеллектуально-личностный потенциал человека (в развитие смысловой теории мышления) // Методология и история психологии. 2009. Т. 4. Вып. 4.

Корнилова 2009б – Корнилова Т. В. Новый опросник толерантности-интолерантности к неопределенности // Психологический журнал. 2009. № 1.

Корнилова 2010 – Корнилова Т. В. Принцип неопределенности в психологии: основания и проблемы // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2010. 3 (11). (URL: http://psystudy.ru)

Корнилова, Чумакова 2014 – Корнилова Т. В., Чумакова М. А. Шкалы толерантности и интолерантности к неопределенности в модификации опросника С. Баднера // Экспериментальная психология. 2014. № 1.

Костина 2002 – Костина Л. М. Методы диагностики тревожности. СПб.: Речь, 2002. С. 48–49.

Леонтьев 2006 – Леонтьев Д. А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). 2-е изд. М.: Смысл, 2006.

Леонтьев 2010 – Леонтьев Д. А. Психологические ресурсы преодоления стрессовых ситуаций: к уточнению базовых конструктов // Психология совладающего поведения: материалы II Междунар. науч.-практ. конф., Кострома, 23–25 сент. 2010 г.: В 2 т. Т. 2 / Под ред. Т. Л. Крюкова, М. В. Сапоровская, С. А. Хазова. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2010.

Леонтьев 2013 – Леонтьев Д. А. Многоуровневая модель взаимодействия с неблагоприятными обстоятельствами: от защиты к изменению // Психология стресса и совладающего поведения: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Кострома, 26–28 сент. 2013 г.: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Т. Л. Крюкова, Е. В. Куфтяк, М. В. Сапоровская, С. А. Ха-зова. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2013.

Луковицкая 1998 – Луковицкая Е. Г. Социально-психологическое значение толерантности к неопределенности: Дис. … канд. психол. наук. СПб., 1998.

Марцинковская 2009 – Марцинковская Т. Д. «Образ Я» в современном мире: константы и трансформации // Мир психологии. 2009. № 4.

Митина 2006 – Митина О. В. Основные идеи и принципы структурного моделирования. // Учен. зап. кафедры общей психологии МГ У. Вып. 2 / Под общ. ред. Б. С. Братуся, Е. Е. Соколовой. М.: Смысл, 2006. С. 273–295.

Митина, Рассказова 2014 – Митина О. В., Рассказова Е. И. Рефлексивная ориентация и ее диагностика в структуре контроля за действием // Психологический журнал. 2014. Т. 35. № 2.

Осин 2010 – Осин Е. Н. Факторная структура русскоязычной версии шкалы общей толерантности к неопределенности Д. Маклейна // Психологическая диагностика. 2010. № 2.

Солдатова (ред.) 2003 – Практикум по психодиагностике и исследованию толерантности личности / Под ред. Г. У. Солдатовой. М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 2003.

Прихожан, Толстых 2005 – Прихожан А. М., Толстых Н. Н. Психология сиротства. 2-е изд. СПб.: Питер, 2005.

Соколова 2012 – Соколова Е. Т. Культурно-историческая и клинико-психологическая перспектива исследования феноменов субъективной неопределенности // Вестник МГ У. Сер. 14. Психология. 2012. № 2.

Ялтонский, Сирота 2008 – Ялтонский В. М., Сирота Н. А. Психология совладающего поведения: развитие, достижения, проблемы, перспективы // Совладающее поведение: Современное состояние и перспективы / Под ред. А. Л. Журавлева, Т. Л. Крюковой, Е. А. Сергиенко. М.: Институт психологии РАН, 2008. С. 21–54.

Baron, Kenny 1986 – Baron R. M., Kenny D. A. The moderator-mediator variable distinction in social psychological research: Conceptual, strategic, and statistical considerations // J. of Pers. and Soc. Psychol. 1986. Vol. 51. No. 6. P. 1173–1182.

Bors et al. 2010 – Bors D. A., Gruman J. A., Shukla S. Mesuring Tolerance of ambiguity: Item polarity, dimensionality and criterion validity // Revue europeenne de psychologie appliqué. 2010. 60.

Budner 1962 – Budner S. Intolerance of ambiguity as a personality variable // Journal of Personality. 1962. 30.

Durrheim, Foster 1997 – Durrheim K., Foster D. Tolerance of ambiguity as a content specific construct // Personality and Individual differences. 1997. 22.

Frenkel-Brunswik 1949 – Frenkel-Brunswik E. Intolerance of ambiguity as an emotional and perceptual personality variable // Journal of Personality. 1949. 18.

Grenier et al. 2005 – Grenier S., Barrette A.-M., Ladouceur R. Intolerance of Uncertainty and Intolerance of Ambiguity: Similarities and differences // Personality and Individual Differences. 2005. 39.

Herman et al. 2010 – Herman J. L., Stevens M. J., Bird A. et al. The Tolerance for Ambiguity Scale: Towards a more refined measure for international management research // International Journal of Intercultural Relation. 2010. 34.

MacDonald 1970 – MacDonald A. P. Jr. Revised scale for ambiguity tolerance: reliability and validity // Psychological Reports. 1970. 26.

McLain 1993 – McLain D. L. The MSTAT-I: A new measure of an individual’s tolerance for ambiguity // Educational and Psychological Measurement. 1993. 53.

Norton 1975 – Norton R. Measurement of ambiguity tolerance // Journal of Personality Assessment. 1975. 39.

Rydell, Rosen 1966 – Rydell S. T., Rosen E. Measurement and some correlates of needcognition // Psychological Reports. 1966. 19.

Е. Н. Львова, Е. И. Шлягина, А. Н. Гусев
Тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга в исследовании особенностей совладания личности6767
  Впервые опубликовано: Львова Е. Н., Шлягина Е. И., Гусев А. Н. Применение теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга в исследовании особенностей совладания в ситуации неопределенности // Национальный психологический журнал. 2016. № 1. С. 19–27.


[Закрыть]

Рост интереса к изучению совладания с трудными жизненными ситуациями во многом связан с пониманием совладания как психологической реальности процесса «встречи» человека эпохи перемен с изменяющейся действительностью [Белинская 2009]. Данное определение как нельзя лучше иллюстрирует актуальность психологии совладания в контексте возрастающего внимания психологов к проблеме неопределенности [Зинченко 2007; Корнилова 2010; Белинская 2014; Асмолов 2015; Леонтьев 2015 и др.]. Это дает основания для изучения особенностей совладания в условиях неопределенности как нового и перспективного направления [Львова и др. 2015б].

Понимание совладания как сознательного поведения, реализуемого с помощью осознанных действий согласно личностным особенностям и ситуации [Крюкова 2010], на наш взгляд, ограничивает возможности исследователя при описании феноменологии процесса совладания, поскольку из анализа исключается активность субъекта совладания, которая может также осуществляться на неосознаваемом уровне. Опираясь на представления А. Г. Асмолова об уровнях установок как механизмов, предоставляющих возможность сохранить устойчивость поведения человека в изменяющемся мире [Асмолов 1979; 2015], и учитывая работы последних лет, где обсуждается уровневое строение совладания [Никольская 2008; Леонтьев 2013], мы полагаем, совладание необходимо рассматривать как сложное установочное образование с уровневой структурой, изучение которого должно выполняться одновременно на каждом уровне с применением соответствующих методических приемов.

Первый уровень – осознаваемый уровень совладания, на котором исследуются представления человека о своем поведении в трудной жизненной ситуации. В качестве методических средств здесь преимущественно выступают опросные методики. Выбор данного уровня анализа, возможно, и определил понимание феномена совладания как осознанного и отличающегося по этому параметру от защитного поведения. Однако психологи хорошо знают, что результаты, полученные на этом уровне анализа, рефлексируются испытуемым, сознательно им контролируются и могут быть подвержены влиянию социальной желательности, при этом в большинстве исследований также отмечается ретроспективное измерение стратегий совладания [Рассказова, Гордеева 2011]. Анализ совладания на осознаваемом уровне является условием необходимым, но недостаточным. Прогностическая сила полученных на этом уровне результатов невысока. Известно, что человек, декларирующий, а иногда и искренне убежденный в стремлении найти компромиссное решение трудной жизненной ситуации, в реальности может спасовать или развязать конфликт (например, стенфордский тюремный эксперимент Ф. Зимбардо (Philip G. Zimbardo) [Зимбардо 2014].

Второй уровень анализа – это интерсубъективный, когда речь идет о трудной жизненной ситуации, возникшей при взаимодействии людей в ходе их совместной деятельности. Это пласт изучения операциональных установок совладания, регулирующих взаимоотношения участников трудной жизненной ситуации. Этот уровень совладания нужно изучать в процессе различных тренингов с использованием всех видов наблюдения.

Третий – глубинный уровень анализа совладающего поведения. Это уровень изучения смысловых установок6868
  Смысловая установка – это «выражение личностного смысла в виде готовности к определенным образом направленной деятельности» [Асмолов 2002: 89].


[Закрыть], лежащих в основе совладающего поведения, тот уровень неосознаваемого совладания, которое многие исследователи относят к категории психологической защиты. Если мы рассматриваем стратегии совладания как медиатор, «через который глубинные психологические конструкты обеспечивают саморегуляцию поведения в стрессовой ситуации» [Рассказова, Гордеева 2011], то, по нашему мнению, очевидна необходимость и актуальность данного уровня анализа совладания.

Количество работ, где вместе с опросными методами используются проективные, как, например, методики «Плачущий человечек» [Гущина 2005], «Человек под дождем» [Хазова, Вершинина 2010], «Образ мира» [Меньшикова 2013], незначительно. В настоящее время для диагностики совладания также начали использовать нарративные методы, субъективные отчеты, метод наблюдения, изучают документы и продукты деятельности совладающего субъекта [Крюкова 2010; Рассказова, Гордеева 2011]. Однако на сегодняшний день недооцениваются возможности использования проективных методов, способных верифицировать данные, полученные с помощью опросных методик.

В настоящем исследовании мы предлагаем обратиться к диагностике именно неосознаваемых компонентов совладания и рассмотреть возможности теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга (S. Rosenzweig) в контексте исследования особенностей совладания. Традиционно тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга относят к классу проективных, который позволяет избежать искажения результатов, возможных при применении опросных методик, и предоставляет возможность исследовать неосознаваемые особенности поведения. Применяя данный тест, можно получить не только качественные, но и количественные данные, что представляет интерес при проверке статистических гипотез в научных исследованиях [Виноградова, Рыжов 2011; 2012].

В основу теста рисуночной фрустрации легла теория фрустрации С. Розенцвейга, в которой были разработаны представления об уровнях психологической защиты индивида, типах фрустрации и фрустраторов, типах реакции на фрустрацию и формах проявления фрустрации. Отдельно стоит отметить понятие фрустрационной толерантности или устойчивости к фрустрирующим ситуациям, которая может быть представлена в разных формах в зависимости от уровня психобиологической адаптации [Левитов 1967]. Н. Д. Левитов подчеркивает необходимость рассмотрения фрустрации «в контексте более широкой проблемы выносливости по отношению к жизненным трудностям и реакции на эти трудности» (курсив наш. – Л. Е., Ш. Е., Г. А.) [Там же: 118]. Ф. Е. Василюк отмечает, что фрустрация возникает в условиях трудности (курсив наш. – Л. Е., Ш. Е., Г. А.) жизненного мира при внутренней необходимости в реализации мотива, и выделяет ее в качестве одного из видов критических ситуаций в предлагаемой им типологии [Василюк 1984].

Признание наличия объективной трудности и определение фрустрации как «состояния человека, выражающегося в характерных особенностях переживаний и поведения и вызываемого объективно непреодолимыми (или субъективно так понимаемыми) трудностями, возникающими на пути к достижению цели или к решению задачи» [Левитов 1967: 120] подтверждают, что фрустрация может выступать как трудная жизненная ситуация. При этом трудности могут быть индикаторами неопределенности, которая может проявиться в множественности путей по преодолению препятствий, в непредсказуемости и невозможности управлять препятствиями.

Настоящее исследование было выполнено для эмпирической проверки возможности использования теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга. Предпринята попытка определить наличие и характер связи между направлением и типом вербальных реакций в фрустрирующих ситуациях и личностными характеристиками субъекта (толерантность / интолерантность к неопределенности, личностная тревожность, общая осмысленность жизни, уровень субъективного контроля), которые могут принимать участие в выборе различных стратегий совладания [Львова и др. 2015а; 2012б].

В данном исследовании проверялась эмпирическая гипотеза о наличии связи между указанными личностными характеристиками и направлениями и типами реакций по тесту С. Розенцвейга.

В исследовании приняли участие 199 педагогов средних образовательных школ из четырех регионов Российской Федерации (Курск, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, Москва), средний возраст – 40,6 лет, стандартное отклонение – 10,5 лет, мужчины – 3%, женщины – 97%6969
  Профессиональная принадлежность и демографические характеристики участников исследования ограничивают возможности генерализации данных за пределами настоящего исследования. Тем не менее полученные результаты могут быть востребованы как при практической работе с педагогами, так и при планировании других исследований, посвященных особенностям совладания.


[Закрыть].

Участникам исследования были предъявлены проективный тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга [Тарабрина 1994] и опросные методы: опросник толерантности к неопределенности С. Баднера7070
  Использовалась авторская модификация данного теста, включающая только две шкалы [Львова 2008]. Похожая структура опросника С. Баднера (S. Budner) была получена в работе [Корнилова, Чумакова 2014].


[Закрыть] (S. Budner) [Солдатова (ред.) 2003], тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д. А. Леонтьева [Леонтьев 2006], шкала самооценки уровня тревожности Ч. Спилбергера (C. Spielberger), Ю. Ханина [Костина 2002], методика «Уровень субъективного контроля» (УСК) [Бажин и др. 1993]. Для каждого участника исследования был подготовлен индивидуальный комплект, в котором в указанном порядке были представлены инструкции и тексты (стимульный материал) методик. Методики выполнялись в группах по 10–15 человек.

По тесту рисуночной фрустрации С. Розенцвейга для каждого испытуемого были оценены тип и направление реакции, после чего было подчитано общее количество реакций каждого типа и направления, выделены преобладающие тип и направление реакции. Оценка типа и направлений реакций выполнялась при участии группы из трех экспертов, профессиональных психологов, имеющих значительный опыт работы с данной методикой.

По опроснику толерантности к неопределенности С. Баднера оценивались показатели толерантности/интолерантности к неопределенности (далее ТН/ИТН соответственно). По шкале самооценки уровня тревожности Ч. Спилбергера, Ю. Ханина оценивался уровень личностной тревожности (далее ЛТ). По тесту смысложизненных ориентаций (СЖО) Д. А. Леонтьева оценивался общий показатель осмысленности жизни (далее ОЖ). По методике Уровень субъективного контроля (УСК) оценивался показатель общей интернальности (далее ИО).

Для анализа эмпирических данных была выполнена проверка одномоментной надежности шкал опросников с вычислением коэффициента α Кронбаха (Cronbach’s Alpha), построены таблицы сопряженности и выполнена оценка различий отношения логарифмов правдоподобия биноминальных оценок, которые рассчитывались с помощью процедуры «Обобщенные линейные модели» (распределение – биноминальное, функция связи – пробит) (далее «ОЛМ»).

1. Проверка надежности шкал опросников. Внутренняя согласованность пунктов шкал опросника толерантности к неопределенности С. Баднера оказалась удовлетворительной для последующего анализа данных: для шкалы ТН величина α Кронбаха составила 0,51, для шкалы ИТН – 0,62. Хотя эти шкалы отрицательно связаны друг с другом (r = –0,318, p = 0,01), они не являются абсолютно антонимичными.

Проверка одномоментной надежности для шкал ЛТ, ОЖ, УСК показала достаточную внутреннюю согласованность, величина α Кронбаха составила 0,873, 0,870 и 0,808 соответственно.

Затем по результатам каждого опросника испытуемые были разделены по медиане на две подвыборки: в первую группу вошли испытуемые с низким уровнем выраженности данной характеристики, во вторую группу – испытуемые с высоким уровнем.

2. Связь реакций с фиксацией на самозащите и толерантностью к неопределенности

В таблице сопряженности показаны изменения в частоте использования реакций с фиксацией на самозащите в группах учителей с низким и высоким уровнем ТН (табл. 1). Полученные данные указывают на уменьшение частоты использования самозащитных по направлению реакций с ростом уровня ТН.

Таблица 1

Сопоставление уровня толерантности к неопределенности и реакций с фиксацией на самозащите

⁴ Количество участников исследования, чьи результаты учтены в таблицах сопряженности здесь и далее, может не совпадать с общим количеством участников исследования в силу отсутствия данных по отдельным методикам.

Для статистической оценки различия частот в группах испытуемых с высоким и низким уровнем ТН использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот реакций с фиксацией на самозащите в этих группах оказалось статистически значимым (В = 0,384, р = 0,05, 95% ДИ: 0,008–0,759)7171
  Коэффициент В – оценка логарифма отношения правдоподобия, а ДИ – величина 95% доверительного интервала.


[Закрыть].

Это означает, что частота появления реакций с фиксацией на самозащите у учителей с низким уровнем ТН в 1,47 раз выше, чем у учителей с высоким уровнем ТН. Полученный результат может свидетельствовать о том, что при более высоком уровне терпимости к новым, незнакомым обстоятельствам, к сложности и неизвестности фрустрирующие ситуации перестают восприниматься как угрожающие, растет уровень фрустрационной толерантности, человек становится способен противостоять возникающим трудностям, не утрачивая способности к адекватной оценке произошедшего. Однако значительный рост ТН может указывать и на отсутствие критичности к происходящему, что может способствовать потере способности к адекватной оценке происходящего, вследствие чего объективно существующие трудности таковыми восприниматься не будут. И, как следствие, будет снижение использования самозащитных реакций.

Можно предположить, что учителя, нетерпимые к новому и неизвестному, будут склонны во фрустрирующих ситуациях воспринимать трудности, препятствующие достижению цели, как угрозы их благополучию, и как следствие, будут активно защищать себя и свое Я различными способами. В данном контексте целесообразно упоминание о фрустрационной толерантности, обозначающей способность человека к объективной оценке ситуации и возможность предвидеть варианты выхода из нее [Тарабрина 1994]. Таким образом, можно говорить о том, что ТН и фрустрационная толерантность пусть не синонимичные, но близкие по своему феноменологическому содержанию понятия.

Ранее было показано, что ТН опосредствует влияние общей интернальности на выбор стратегии совладания «Планомерное решение проблем» [Львова и др. 2015б]. Уверенность в себе и самостоятельность (т. е. высокий уровень интернальности) в сочетании с выраженной ТН могут способствовать недооценке степени сложности трудной жизненной ситуации и, как следствие, отсутствию осознания необходимости планировать свои действия по ее преодолению. Таким образом, можно предположить, что учителя, обладающие низким уровнем ТН, в трудной жизненной ситуации с высокой вероятностью будут склонны воспринимать ее как угрожающую и вместо совершения последовательных и обдуманных действий по ее преодолению будут совершать импульсивные поступки. И, наоборот, с ростом уровня ТН учителя будут терпимее воспринимать сложившиеся обстоятельства и обращаться к использованию стратегии совладания типа «Планомерное решение проблем». Вместе с тем, как было показано ранее, учителя с выраженной ТН в сочетании с высоким уровнем общей интернальности будут склонны недооценивать трудную жизненную ситуацию и, возможно, совершать рискованные и малооправданные поступки [там же].

3. Связь реакций с фиксацией на препятствии и личностной тревожности В таблице сопряженности показаны изменения в частоте использования реакций с фиксацией на препятствии в группах испытуемых с низким и высоким уровнем ЛТ (табл. 2). Полученные данные показывают снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии с ростом уровня ЛТ.

Таблица 2

Сопоставление уровня личностной тревожности и реакций с фиксацией на препятствии

Для статистической оценки различия частот в группах с низкой и высокой выраженностью ЛТ использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот реакций с фиксацией на самозащите в этих группах оказалось статистически значимым (В = 0,540, р = 0,017, 95 % ДИ: 0,097–0,984). Это означает, что частота появления реакций с фиксацией на препятствии у учителей с низким уровнем ЛТ значимо в 1,72 раз выше, чем у учителей с высоким уровнем ЛТ.

Стоит отметить редкое использование реакций с фиксацией на препятствии как в группе с низким, так и в группе с высоким уровнем ЛТ. Тем не менее с ростом уровня ЛТ значительно снижается использование реакций с фиксацией на препятствии. Такие результаты указывают на то, что: а) учителя как с низким, так и с высоким уровнем ЛТ во фрустрирующей ситуации не склонны акцентировать внимание на препятствии, которое стало причиной сложившейся ситуации и б) с ростом уровня ЛТ происходит значительное снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии.

Участникам нашего исследования в целом не свойственно обращать внимание и подчеркивать роль препятствия, которое стало причиной фрустрации, однако, если это произошло, то с ростом уровня ЛТ наблюдается значимое снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии. Вероятно, это связано с тем, что рост уровня ЛТ будет скорее способствовать фиксации на своем собственном внутреннем состоянии, нежели на внешних обстоятельствах.

4. Связь между интрапунитивными по направлению реакциями и личностной тревожностью

В таблице сопряженности показаны изменения в частоте использования интрапунитивных реакций в группах испытуемых с низким и высоким уровнем

ЛТ (табл. 3). С ростом уровня ЛТ увеличивается частота использования интрапунитивных реакций.

Таблица 3

Сопоставление уровня личностной тревожности и интрапунитивных реакций

Для статистической оценки различия частот в группах с низкой и высокой выраженностью ЛТ использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот интрапунитивных реакций в этих группах оказалось статистически значимым (В = –0,546, р = 0,011, 95% ДИ: (–0,967)–(–0,126)).

Это означает, что частота появления интрапунитивных реакций у учителей с низким уровнем ЛТ в 0,579 раз ниже, чем у учителей с высоким уровнем ЛТ. Учителя с высоким и с низким уровнем ЛТ редко используют во фрустрирующих ситуациях интрапунитивные реакции. Однако с ростом уровня ЛТ значимо увеличивается использование интрапунитивных реакций. Нетревожные учителя не склонны рассматривать фрустрирующую ситуацию как нечто благоприятное для себя или брать на себя ответственность за произошедшее, тогда как среди тревожных учителей частота использования интрапунитивных реакций значимо возрастает. Возможной интерпретацией подобным изменениям может служить предположение о том, что тревожные учителя, предпочитающие положительно переоценивать произошедшее или выражающие готовность быть ответственными за случившееся, таким образом снижают уровень ЛТ.

Данные о связи между уровнем ЛТ и частотой использования реакций с фиксацией на препятствии и интрапунитивных по направлению реакций перекликается с ранее полученными нами данными о возможности детерминации ЛТ таких стратегий совладания как «планомерное решение проблем», «избегание» и «настойчивое решение проблем» [Львова и др. 2015а]. Было показано, что рост уровня ЛТ негативно влияет на использование стратегии совладания «Планомерное решение проблем» и оказывает положительное влияние на использование стратегий совладания «Избегание» и «Настойчивое решение проблем». В ситуации сочетанного влияния роста уровня ЛТ и ИТН использование учителями стратегии совладания «Планомерное решение проблем» возрастает. Таким образом, можно высказать предположение о существовании опосредствованной связи между реакциями с фиксацией на препятствии и интрапунитивными реакциями и стратегиями совладания «Избегание», «Настойчивое решение проблем» и «Планомерное решение проблем».

Кроме того, выбор стратегий совладания «Избегание» и «Настойчивое решение проблем» может быть связан со снижением использования реакций с фиксации на препятствии. Фокусируясь на своем внутреннем состоянии, нежели на внешних обстоятельствах, тревожные учителя будут склонны либо к уходу от поиска путей по преодолению трудной жизненной ситуации, либо к совершению импульсивных действий, что может проявляться в отсутствии стройного, продуманного и последовательного планирования своих действий. Но если тревожные учителя в трудной жизненной ситуации будут испытывать ответственность за произошедшее и при этом обладать высоким уровнем ИТН, которая феноменологически будет проявляться в осторожности, то они все же будут готовы к выбору стратегии совладания, предполагающей наличие плана и совершения продуманных действий для преодоления трудной жизненной ситуации.

5. Связь реакций с фиксацией на препятствии и общего уровня осмысленности жизни

В таблице сопряженности показаны изменения в частоте использования реакций с фиксацией на препятствии в группах испытуемых с низким и высоким уровнем ОЖ (табл. 4). С ростом уровня ОЖ наблюдается значимое снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии во фрустрирующих ситуациях.

Таблица 4

Сопоставление уровня общей осмысленности жизни и реакций с фиксацией на препятствии

Для статистической оценки различия частот в группах испытуемых с низкой и высокой выраженностью ОЖ использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот реакций с фиксацией на самозащите в этих группах оказалось статистически значимым (В = (–0,743), р = 0,001, 95% ДИ: (–1,20)–(–0,286)).

Это означает, что частота появления реакций с фиксацией на препятствии у учителей с низким уровнем ОЖ значимо в 0,476 раз выше, чем у учителей с высоким уровнем ОЖ. Учителя с низким уровнем ОЖ склонны подчеркивать препятствие, вызвавшее фрустрирующую ситуацию, или, напротив, не придавать ему значения. Тогда как учителя с высоким уровнем ОЖ реже обращают внимание на препятствие. Возможно, ощущение своей жизни как полной и осмысленной, уверенность в себе и целеустремленность способствуют тому, что учитель, оказавшись в фрустрирующей ситуации, либо не будет подчеркивать и обращать внимание на препятствие, либо будет его рассматривать как источник новых возможностей. В последнем случае можно допустить, что учителя, использующие реакции с фиксацией на препятствии и обладающие высоким уровнем ОЖ, будут отличаться развитой фрустрационной толерантностью, что в сочетании с высоким уровнем ОЖ будет позволять дистанцироваться от произошедшего «здесь и сейчас» и видеть перспективу и возможные пути выхода из сложившейся ситуации.

Такое понимание связи между уровнем ОЖ и использованием реакций с фиксацией на препятствии дополняет полученные ранее детерминационные связи между ОЖ и выбором стратегий совладания «Поиск социальной поддержки» и «Отвлечение» [Львова и др. 2015а; 2015б]. В зависимости от уровня тревожности, у людей, оценивающих свою жизнь как полную и осмысленную, будет различаться частота обращения за помощью или советом к другим людям, однако они не будут склонны даже к временному уходу от преодоления трудной жизненной ситуации. Во многом это может быть связанно с тем, что высокий уровень ОЖ выступает мощным ресурсом, позволяющим человеку верить в себя и в свои силы.