Текст книги "История литературных связей Китая и России"

Самые популярные у китайских читателей произведения Тургенева – «Дворянское гнездо», «Записки охотника», а также серия глубоко очаровательных трагических любовных повестей, таких как «Первая любовь», «Вешние воды» и «Ася». Подобный выбор показывает, что в складе ума, характере и натуре Тургенева было нечто восточное, нежный и печально-трогательный, сдержанный и замкнутый ориентальный стиль, который позволяет его лирическому искусству пользоваться в Китае высочайшим признанием и быть настолько востребованным. Можно заметить, что глубокое влияние, которое Тургенев оказал на Китай, связано с нежданным резонансом с традиционной китайской культурой. Это культурный феномен, обусловленный внешними и внутренними факторами. Природа мироздания и жизненные перипетии мира людей тесно сплетены, и художественный мир Тургенева демонстрирует это читателю. Тургенев был наиболее силен в изображении природы – вещества жизни в сосуществовании вселенной и человека; Тургенев оказался особенно искусен в изображении молодежи – части человечества, наиболее богатой творческой силой; больше всего Тургеневу нравилось рассказывать о любви – самой глубокой и сложной эмоциональной форме в мире; Тургеневу прекрасно удавалось описание женщин, в его представлении впитавших в себя все добродетели мира; Тургенев лучше прочего смог постичь настроение в старости и на грани смерти – процесс размышлений о самой последней остановке на человеческом пути. В богатом и ярком художественном мире Тургенева вечные вопросы природы и человеческой жизни находятся на особом положении, и это главная причина, почему в его мире всегда присутствует юность.

Глава 5. Ф. М. Достоевский. Словно родной в Китае

На небосклоне русской литературы Ф. М. Достоевский – созвездие уникальной яркости, в небе ли своей родины или же чужбины – он всех вовлекает в орбиту своего движения.

Происхождением Достоевский отличается от большинства русских писателей. У его семьи не было ни такой славы, как у знаменитого московского рода Пушкиных, ни той гордости, что испытывал Гоголь, несколько поколений семьи которого – образованные украинские землевладельцы, ни того блеска, свойственного наследному орловскому дворянину Тургеневу. За Достоевским стояла всего лишь семья обычного военного врача. Как правило, человек простого происхождения всю жизнь был вынужден бороться, полагаясь только на самого себя. Самое плохое, что случилось с воспевшим блеск прекрасной жизни Пушкиным, была ссылка на восхитительный живописный Кавказ; изобразивший мрак человеческой жизни Гоголь никогда не испытывал одиночества изгнанника в далеком крае; а столь проникновенно описавший ощущение приближающейся смерти Тургенев никогда сам не балансировал на грани небытия. Достоевский же прошел через множество невзгод: ужас ожидания смерти на месте казни, муки десятилетней ссылки в Сибирь, страдания от терзавшей его эпилепсии. Жизнь его была крайне тяжела. Впечатления, которые производила на окружающих личность Достоевского, всегда отличались противоречивостью. Преизрядно пьющий и заливающийся соловьем Пушкин был романтиком, вызывающим зависть; острая ирония Гоголя призывала людей измениться; спокойный, отстраненный Тургенев своей печалью очаровывал читателя; а замкнутый и унылый Достоевский, страдания которого для окружающих были просто невыносимы, может считаться одним из наименее романтических русских писателей XIX века.

У Достоевского нет бурной страсти, как у Пушкина, он не такой мощный критик, как Гоголь, он не обладает столь глубокой отстраненностью, как Тургенев. Достоевскому не хватает яркой воинственности Н. Г. Чернышевского (1828–1889), могучего красноречия Толстого и безыскусной непринужденности Чехова. Он слишком погружен в людские страдания, он слишком ослеплен людскими страстями.

Русские расположены к духовным исканиям. Все российские литераторы, начиная с Пушкина до Лермонтова, Гоголя, И. А. Гончарова (1812–1891) и Тургенева, прекрасно умели выразить в своих произведениях собственные философские воззрения на человека. Что до Достоевского, то и его величайшей страстью было изучение людей, особенно того, как они меняются в чрезвычайных обстоятельствах. Еще в юности Достоевский писал: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком»[146]146
  Достоевский Ф. М. Письмо М. М. Достоевскому, 16 августа 1839 года // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Т. 28, кн. 1. Письма, 1832–1859 / АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский дом); [редкол.: В. Г. Базанов (отв. ред.) и др. ]; подг. текста и сост. примеч. И. Л. Битюговой и др.; предисл. Г. М. Фридлендера. Л.: Наука, 1985. С. 63.


[Закрыть]. Все произведения Достоевского являются лучшим подтверждением этих слов. Его творчество, от «Бедных людей» до «Братьев Карамазовых», – это попытка найти человека в окружающих и в самом себе. Достоевского можно назвать своеобразным сверхчеловеком, выделяющимся среди прочих людей всех времен и стран. С ним сложно общаться, для разговора с Достоевским необходимо принять логику его мышления, привыкнуть к ходу его мыслей, понять его психологию. Редки созвучные Достоевскому люди: кроме М. М. Бахтина (1895–1975) в России, такими можно назвать Ф. Ницше (1844–1900) и Г. Гессе (1877–1962) в Германии, А. Жида (1869–1951) во Франции, Нацумэ Сосэки (1867–1916) в Японии. Есть такие люди и в Китае.

Впервые китайский читатель познакомился с произведениями Достоевского в 1920 году: это были рассказы «Честный вор» в переводе Цяо Синь-ина и «Елка и свадьба» (под названием «Холодный взгляд» – «Лэн янь») в переводе Те Цяо (1878–1935). Тогда эти два сочинения не оказали сильного влияния, а вот в 1926 году, когда писатель Вэй Цун-у (1905–1978) перевел роман «Бедные люди», интерес к Достоевскому начал расти.

Период 1928–1937 годов в Китае оказался удачным для переводов русской литературы: было опубликовано четырнадцать произведений Достоевского, равно как и Толстого, – больше изданий оказалось только у Горького (сорок четыре), Тургенева (тридцать) и Чехова (двадцать). После 1929 года число переводов Достоевского стало возрастать. С 1930 по 1931 год в серии «Вэймин цункань»[147]147
  «Вэймин цункань» («Безымянная») – книжная серия, которая издавалась обществом «Вэймин шэ» («Безымянное общество»), созданным в 1925 году по инициативе Лу Синя; в общество вошли молодые переводчики (в том числе Цао Цзин-хуа), внесшие серьезный вклад в ознакомление Китая с русской и советской литературой.


[Закрыть] в переводе Вэй Цун-у выходил роман «Преступление и наказание». В 1934 году литературный критик и писатель Шао Цюань-линь (1906–1971) перевел роман «Униженные и оскорбленные», вызвавший широкий резонанс в Китае. К этому произведению Шао Цюань-линь испытывал особо теплые чувства, и в процессе перевода им владело такое сильное воодушевление, что он частенько просиживал за работой ночи напролет, забывая о сне. До сих пор китайские читатели при упоминании имени Достоевского кроме «Преступления и наказания» сразу вспоминают «Униженных и оскорбленных», хотя это не самое популярное его произведение.

В трудных условиях Японо-китайской войны работа по переводу сочинений Достоевского не останавливалась. В этот период Гэн Цзи-чжи перевел с русского языка его последний роман «Братья Карамазовы», а ко времени основания Нового Китая – и такие важные произведения, как «Идиот», «Записки из Мертвого дома» и «Подросток». Большинство других переводчиков в 1920–1940-е годы переводили романы Достоевского с английского языка.

Начиная с 1920-х годов количество изданий Достоевского в Китае неуклонно росло, были опубликованы практически все главные его сочинения, и многие имели несколько версий перевода: «Идиот» и «Братья Карамазовы» – по две, «Бедные люди», «Преступление и наказание» и «Записки из подполья» – по три, а «Записки из Мертвого дома» и «Униженные и оскорбленные» – по четыре версии. Ряд произведений Достоевского многократно переиздавался: «Бедные люди» в переводе Вэй Цун-у – четырежды, а «Преступление и наказание» в его же переводе и «Униженные и оскорбленные» в переводе Шао Цюань-линя выдержали по семь переизданий. Некоторые его сочинения печатались в отрывках, например, «Униженные и оскорбленные» (фрагмент под названием «История сироты Нелли» – «Гунюй Нэли дэ гуши»), «Подросток» (фрагмент под названием «В школе-интернате для детей богатых» – «Цзай кожэнь дэ цзису сюэсяо ли») или «Записки из Мертвого дома» (фрагмент под названием «В ином мире» – «Цзай лин и гэ шицзе ли»).

По такому выбору переводчиков нетрудно заметить, что их, а также читателей, в произведениях Достоевского в первую очередь интересовала тема бедных людей; произведения же другого типа, такие как «Двойник» и «Бесы», в которых звучат темы раздвоения личности, психических расстройств и религиозного раскаяния, многих китайцев оставили равнодушными. Лишь в 1980-х годах эти сочинения понемногу начали привлекать внимание переводчиков, читателей и исследователей.

С 1956 года объем переводов русской литературы стал сокращаться, переводы произведений Достоевского этого периода можно сосчитать по пальцам. В 1958 году неожиданно появилась повесть «Двойник» в переводе Чжун Цзюэ.

Период 1960–1979 годов оказался временем полного упадка переводов русской, да и любой другой зарубежной литературы, однако на Тайване такие издания, напротив, переживали бурный подъем. В эти годы было выпущено восемь произведений Достоевского (больше только лишь сочинений Толстого – двадцать, и Тургенева – одиннадцать), в том числе переиздавались старые переводы «Братьев Карамазовых» и «Записок из Мертвого дома», выполненные Гэн Цзи-чжи. Также были опубликованы романы «Преступление и наказание» и «Бедные люди», однако имена их переводчиков не были указаны, и потому установить, старые это переводы или новые, мы не можем.

В конце 1970-х годов наступило литературное возрождение, были возобновлены переводы и исследования русской литературы, однако в отношении Достоевского соблюдалась чрезмерная осторожность, и лишь после 1980-х годов китайцы набрались смелости обратиться к нему. Оставив в стороне мешавшие им советские исследования Достоевского, китайские переводчики по-своему пересмотрели критерии выбора произведений. Впервые в Китае появился полный перевод «Бесов». Шанхайское издательство «Шанхай ивэнь чубаньшэ» и пекинское издательство «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ» выпустили серию «Тосытоефусыцзи сюаньцзи» («Избранные сочинения Ф. М. Достоевского»), было переведено и переиздано шесть романов писателя, вышла и бо́льшая часть самых главных его рассказов.

К началу 1990-х годов, после более чем семидесяти лет напряженной работы, перед китайскими читателями наконец-то предстал мир Достоевского в наиболее полном облике. В отличие от переводчиков Пушкина, Гоголя и Тургенева, переводчики Достоевского читателю известны мало, и среди этих имен особо следует упомянуть Гэн Цзи-чжи. Будучи известным специалистом по русской литературе, Гэн Цзи-чжи за свою жизнь перевел множество произведений, и начал он работу с русской классики – «Записок охотника» Тургенева и «Идиота» Достоевского. В марте 1982 года, к тридцатипятилетию со дня смерти Гэн Цзи-чжи, в память о выдающемся вкладе, который он внес в дело переводов Достоевского и других русских и советских писателей, издательство «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ» опубликовало «Братьев Карамазовых» в его переводе.

Китайское издание романа «Братья Карамазовы»

Именно Гэн Цзи-чжи и Шао Цюань-линь – переводчики старшего поколения – дали китайцам возможность приобщиться к наследию Достоевского.

Традиционно, когда произведение иностранной литературы попадает в Китай, сначала делают его перевод, и только затем появляются критические обзоры. Случай с Достоевским отличается от обычной практики: сперва здесь появились критические обзоры его творчества и лишь потом – переводы произведений.

В 1918 году в журнале «Синь циннянь» («Новая молодежь») была опубликована статья У. Б. Трайтса «Достоевский», переведенная младшим братом Лу Синя, критиком, поэтом и теоретиком литературы Чжоу Цзо-жэнем (1885–1967) под названием «Тосытоефусыцзи чжи сяошо» («Романы Ф. М. Достоевского»). Так читатели в Китае впервые услышали имя Достоевского. В 1920-е годы посвященных Достоевскому критических работ еще было немного, почти все они также переводились с английского. Первые исследования Достоевского и его трудов пришли с Запада, и именно эти воззрения оказали немалое влияние на китайскую читающую публику, только-только начинавшую знакомство с произведениями этого писателя. В 1920 году был опубликован перевод рассказа «Елка и свадьба» с приложением «Цзичжэ чжи» («Записи журналиста») – первой критической статьи о Достоевском, написанной китайцем. Приложение кратко знакомило читателя с Достоевским: было описано его бедное происхождение, наиболее выдающиеся гуманистические особенности произведений; сказано, как много он писал о мрачном дне общества и сколь силен был в психоанализе. В 1921 году в ознаменование столетия со дня рождения Достоевского китайские периодические издания опубликовали около десятка посвященных ему материалов, представленных китайскими писателями и литературными критиками. В данных материалах выказывалось глубокое почтение Достоевскому и всемерное признание величия его произведений. В общем в вышедших в 1920-е годы китайских статьях о Достоевском можно выделить следующие особенности: внимание обращалось на связь между жизненным путем Достоевского и его творчеством, приводились во множестве цитаты из отзывов иностранных читателей или же пересказывались, разъяснялись и передавались своими словами различные взгляды иностранных критиков, но чаще выбирался какой-то один, наиболее симпатичный автору. Главным во всех этих материалах было позитивное отношение к Достоевскому, но в то же время указывалось и на его слабые стороны, в основном объективно.

Важным представителем популяризаторов и критиков раннего периода был Чжэн Чжэнь-до. В середине 1920-х годов в своей книге «Эго вэньсюэ шилюэ» («Очерк истории русской литературы») он отметил недостатки литературного мастерства Достоевского – небрежность, хаотичность и непоследовательность, одновременно указав, что величие Достоевского не в литературном мастерстве, а в глубокой гуманистической этике. В глазах Чжэн Чжэнь-до особенности произведений Достоевского в точности соответствуют принципу, согласно которому сам Чжэн Чжэнь-до составлял сборники переводов иностранной литературы, – они «должны поднимать социальные проблемы и иметь революционный дух».

Писатель и редактор литературных журналов Цзян Гуан-цы (1901–1931) в своей, основанной на рукописи истории русской литературы Цюй Цю-бо, книге «Элосы вэньсюэ» («Русская литература») также перечислил недостатки стиля Достоевского: тяжелый язык, много длинных рассуждений, совпадение воззрений персонажей, – но вместе с тем признал, что величие Достоевского заключается в глубоком и детальном психологическом анализе, в правдивом отображении российского общества, погруженного в мучительную борьбу, во вскрытии болезненных социальных и человеческих проблем.

Взгляды Чжэн Чжэнь-до и Цзян Гуан-цы были весьма характерны для того времени. Китайские критики, выступающие за «литературу для жизни», познавали, исследовали и пропагандировали Достоевского, исходя главным образом из того, как литература отражает жизнь.

В 1930–1940-х годах, одновременно с углублением вышеописанных воззрений предшествующего периода, китайские исследователи Достоевского стали больше внимания уделять социальной и классовой природе его произведений. Не отказываясь от прежних методов и прошлых точек зрения, критики предложили новые методы изучения и теоретические выкладки, вдохнув в свои изыскания новые жизненные силы.

Созвучен Достоевскому был поэт и переводчик Вэй Су-юань (1902–1932). В послесловии к переводу «Преступления и наказания», выполненному его младшим братом Вэй Цун-у, он написал, что в процессе чтения осознал внутренний раскол и духовные противоречия персонажей Достоевского, постиг холод и беспредельность ада, откликнулся на зов автора и испытал умиротворение. Эта работа своей незаурядностью выделяется среди прочих статей о «Преступлении и наказании», написанных китайскими учеными в 1930-е годы.

Критика 1940-х годов, кроме находившегося в ее главном фокусе в предыдущее десятилетие «Преступления и наказания», охватила также и другие романы Достоевского: «Униженные и оскорбленные», «Братья Карамазовы» и «Идиот». Историк Хэ Бин-ди (1917–2012) в статье «Дусытуйифусыцзи юй Эго миньцзусин» («Ф. М. Достоевский и русский национальный характер») использовал метод социальной критики в широком смысле слова. На примере персонажей романов Достоевского в сочетании с влияющими на них этническими, географическими, климатическими, экологическими и хронологическими факторами он сделал обобщающий вывод о русском национальном характере, которому свойственны сильная воля к жизни, духовность, глубина религиозных верований, легкость в принятии иностранных идей и стремление к крайностям.

Литературная критика Достоевского в Китае 1940-х годов имеет следующие особенности. Во-первых, расширилась сфера исследований, важное место заняли разборы отдельных произведений, а уровень общих обзорных работ стандартизировался. Во-вторых, западные воззрения по-прежнему сохранили свое влияние, но методы и подходы уже не были столь единообразны, как раньше. В-третьих, получили развитие основные взгляды китайских исследователей на Достоевского, заимствовался эстетический подход 1920-х годов, акцент стал делаться на социальных реалиях произведений писателя, но при этом игнорировалась глубокая человеческая природа персонажей и художественная выразительность.

В 1920–1940-е годы важную роль в знакомстве с Достоевским, переводах его произведений и изучении играли такие прославленные в истории современной китайской литературы авторы, переводчики и критики, как Чжоу Цзо-жэнь, Лу Синь, Мао Дунь, Чжэн Чжэнь-до, Гэн Цзи-чжи, Вэй Су-юань и Ван Тун-чжао. Особо следует выделить Лу Синя и Мао Дуня.

В 1950-х годах данный путь в изучении Достоевского был продолжен, но из-за ряда социальных ограничений, а особенно из-за влияния советской модели развития исследовательские методы не получили дальнейшего развития.

В феврале 1956 года в связи с семидесятипятилетней годовщиной со дня кончины Достоевского Всемирный совет мира решил включить писателя в число десяти выдающихся мировых деятелей культуры, чья память отмечалась в том году. В китайской периодике были опубликованы материалы, посвященные Достоевскому, – практически все в переводе с русского языка. В эпоху, когда Китай во всем следовал за «большим братом» Советским Союзом, китайские критические статьи по-прежнему отражали любовь и почтение к великому писателю, однако делали это сдержанно и осторожно. В условиях, когда эстетические суждения вынужденно заменялись политическим курсом, критикам было затруднительно выражать свои истинные чувства и личные взгляды. В этих обстоятельствах прочтение Достоевского стало таким: мировоззрение его исполнено противоречий, былую веру в революцию он отправил в отставку, вместо нее вернул религиозность, прославляя терпеливое послушание. В результате Достоевский превратился в «писателя-двойника», страдающего раздвоением личности: великий автор и одновременно реакционный проповедник.

Обзоры данного периода признавали лишь «Бедных людей» и «Записки из Мертвого дома». «Преступление и наказание», «Униженные и оскорбленные» и «Братья Карамазовы» были выбраны объектами критики, а такие произведения, как «Двойник», «Записки из подполья» и «Бесы», игнорировались вовсе. Узость взглядов, единообразие мышления и косность сознания привели к тому, что Достоевского стали воспринимать односторонне, а исследование его творчества пошло по неправильному, губительному пути. Подобный метод односторонней социологической критики применялся в изучении и других русских и советских писателей.

После 1970-х годов исследования нового периода решительно положили конец сохранявшимся долгое время идеологическим запретам, не без труда избавились от влияния советских критических подходов и быстро двинулись вперед. Возобновление исследований творчества Достоевского шло медленнее, чем прочие литературные изыскания, сравнительный прогресс был достигнут лишь после 1980-х годов.

О том, что происходило в переводческой сфере, уже говорилось, не будем повторяться. После того как прошли научные конференции, посвященные Толстому, Тургеневу и Пушкину, в научных кругах было решено в феврале 1986 года впервые в истории Китая провести такую конференцию, посвященную Достоевскому, что вызвало прилив энтузиазма в области исследований его творчества.

Также в 1980-х годах печатались специальные исследования, посвященные этому писателю, такие как «Вайго вэньсюэ пинцзе цуншу. Тосытоефусыцзи» («Сборник рецензий на иностранную литературу. Ф. М. Достоевский») известного переводчика Дяо Шао-хуа (1934–2001) или «Тосытоефусыцзи чуанцзо лунь гао» («Наброски о творчестве Ф. М. Достоевского») Лю Цяо. Монографии и статьи этого периода, в полной мере используя социологическую критику, одновременно с этим преодолели ограничения ее былого единообразия, расширили угол зрения от прежних социально-исторических оценок до области художественных исследований и обратились к взглядам Достоевского на искусство, к стилю его литературного творчества, структуре текста произведений и к конкретным приемам, продемонстрировав свободное развитие разных форм и стилей исследований. Важное место в критических статьях занял анализ произведений писателя. Ученые начали обращаться к его сочинениям «Двойник», «Записки из подполья» и «Бесы», которые более пятидесяти лет воспринимались как «реакционные» и служили объектами для критики.

Человеческий ум пытлив, горизонты оценок постоянно расширяются, а масштаб и глубина исследований непрерывно растут. К нашему времени в Китае найдется много людей, созвучных Достоевскому, немало будет и тех, кто способен вести разговор с ним напрямую. Подтверждение этому можно найти в работе разных исследователей, например, ученых Лю Ху, Сун Да-ту и известного русиста Цянь Чжун-вэня (р. 1932), которые используют труды М. М. Бахтина в теоретических исследованиях полифонических романов Достоевского, или специалиста по русской словесности Пэн Кэ-сюня (р. 1928), который изучает связи между текстами Достоевского и течениями в прозе XX–XXI веков.

Обратившись к Достоевскому, китайцы вдруг обнаружили, что глубокие гуманистические мысли и чувства в его романах – это вечное очарование, которое поражает читателей во всем мире; что религиозные искания в произведениях Достоевского имеют основание в национальной религиозной традиции русской культуры, которая, в свою очередь, восходит к семейному воспитанию в религиозном духе; что Достоевский превзошел гуманизм и, захваченный великим интересом к человеку, непрерывно исследовал его природу; что, хотя скверные поступки реальных людей постоянно разочаровывали писателя, его абсолютная искренность и преданность поискам разгадки тайны человека до сих пор передаются читателям разных стран.

«Кто я?», «Откуда я взялся?», «Куда направляюсь?» – вот вопросы, которые писатель столь упорно ставил перед миром, они и ныне, в век социальных перемен, тревожат китайцев.

Изучая влияние, которое Достоевский оказывал на Китай на протяжении почти ста лет, нельзя все же не признать тот факт, что Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Чехов вызывают гораздо больший интерес у китайских читателей. Об исторических причинах и социальных предпосылках этого авторы уже говорили выше.