Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Зов предков

Кифару укусила муха цеце.

Началась противная история борьбы с отёками шеи и сонливостью. Отец себе места не находил, даже поругался ненадолго с Таонгой, которой, по его словам, важнее был вполне здоровый сын, чем больной племянник, почти сын. Выхаживала Кифару сначала мать Абрафо, приносившая какие-то горькие лекарства, а когда стало понятно, что они совершенно не помогают и делают только хуже, стали звать Убабу.

Убабу пришёл, обкурил весь дом какой-то травой, от которой хотелось плакать и чесалось горло, причём изнутри, и сказал, что предки обязательно помогут.

Кифару тем временем всё меньше понимал происходящее, его постоянно клонило в спасительный, как ему казалось, сон, где он встречался со странными людьми, которые призывали его не сдаваться, потому что он им как будто был зачем-то ещё нужен, поднимался следом за ними на высоченные горы, где было очень холодно, но от облаков под ногами захватывало дух, парился в жарких источниках, окружённый замечательно обнажёнными подружками со сладким дыханием и раскосыми глазами, бродил по гулким пещерам, гладил жёсткую гриву зевающего от удовольствия льва, считал деньги и палил из автомата. Последнее сопровождалось грохотом в ушах и пыльным ощущением на языке. Иногда он из всей этой каши выныривал, видел озабоченное лицо отца, улыбался ему и снова забывался сном.

Спасение пришло, когда его уже не ждали, причём пришло само, на своих ногах.

Кифару потом рассказывали, что как-то уже под вечер к ним явилась никому не знакомая старуха с белой кошкой на поводке, не поздоровалась, не представилась, а с порога велела вести себя к больному, которому, по её словам, совсем худо. Она выгнала всех из комнаты, где он лежал, поэтому никто толком не знал, что именно она с ним делала. Слышали только мяуканье кошки.

Маленький Фураха, который до этого безобразничал, кричал и отказывалась брать грудь матери, резко успокоился и занялся делом, тараща на всех удивлённые глазки.

Спустя какое-то время старуха вышла. Одна, без кошки. Кошку потом так и не нашли.

Прежде чем уйти, старуха отвела в сторону Абиоя и о чём-то с ним долго говорила. Как он потом признался, она взяла с него слово никому сути их разговора не открывать, «чтобы болезнь не вернулась». Однако, судя по перемене с отцом, которого на следующее утро Кифару со слабой улыбкой попросил принести что-нибудь пожевать, старуха заставила его сильно призадуматься.

Ещё через день недуг прошёл без следа, Кифару снова был бодр и полон невесть откуда взявшихся сил, а отец и тётка окончательно помирились.

– Я знал, что всё обойдётся, – воскликнул Абрафо, когда друзья, наконец, оказались вместе. – Такие, как ты, не умирают от укуса мухи.

– Почему ты думаешь, будто я собирался умирать?

– Дружище, я это не думаю, мы это знали. С цеце шутки плохи. Ты вот-вот должен был окочуриться. Ты не представляешь, как мои переживали. Кстати, это мой отец к тебе Убабу вызывал. Кучу денег ему отдал. Потом мы вместе к нему ходили, чтобы хотя бы часть вернул, поскольку толку от его лечения не было никакого. Жадный, подлюга, оказался. Сказал, мол, отдам, если помрёт. Теперь хрен из него чего вытащишь.

– Извини, – усмехнулся Кифару.

– Да уж чего там! Главное – что ты выкарабкался. Деньги – мелочь. Лучше скажи, как оно, на том свете?

– То жарко, то холодно. Никого знакомых. Но горы мне понравились.

– Горы?

О горах они знали только понаслышке. Горы представлялись им чем-то нереально далёким, что изредка можно увидеть по телевизору.

– Оказывается, горы не пустые. Кое-где там даже есть пастбища. Прямо на склонах. Пастухи гоняют туда-сюда целые стада коз и баранов. Стада большие, но пастуха слушаются. Как люди.

– Что как люди?

Кифару замялся с ответом. Он сам не знал, почему заговорил о стадах и пастухах.

– Слушай, а ты эту старуху из Киджиджи помнишь?

– Какую?

– Ну, что рядом с домом Зэмы тогда сидела, когда мы туда забрели. С кошкой.

– Кажется, да. А что? Думаешь, это она тебя откачивать приходила?

Кифару вместо ответа впервые рассказал другу о той ночи, когда наведался в Киджиджи и разговаривал с тенью, которая после этого исчезла. Тень тогда не сказала ничего хорошего, всех подряд, включая его самого, обругала, поэтому вспоминать про их встречу он не любил. Но тут такое дело, что в одиночку не разобраться.

– Погоди, – прервал его рассказ Абрафо. – Она что, так и сказала, мол, Зэмкин отец твоей пули достоин.

– Сказала. Не так, конечно, но смысл похожий.

– И как это понимать прикажешь? Может, её опять спасать надо?

Кифару только плечами пожал. Хотя на душе у него после того разговора снова сделалось неспокойно.

Что касается отца, то изменился не он сам. Изменилось его отношение к сыну. Как если бы любовь росла вместе с ревностью. Или с подозрительностью. Кифару теперь всё чаще замечал на себе его задумчивые взгляды. Подобные взгляды он ловил на себе и раньше, до болезни, но тогда отец их не прятал, как теперь.

– Послушай, – начал Абиой как-то утром, наблюдая за приготовлениями сына к обычной рыбной ловле в кампании Абрафо и его отца, – тебе всё это нравится?

– Нравится? Ты про что?

– Я имею в виду, тебя такая жизнь устраивает? – поправился Абиой.

– В каком смысле?

– Во всех. – Отец понизил голос, хотя Таонга с сынишкой крепко спали после безсонной ночи. – Рыбалка, школьные друзья, этот остров…

– А что не так с рыбалкой?

– Сядь.

Судя по всему, отец намеревался завязать долгий разговор. Не опоздать бы.

– Мне кажется, ты понимаешь меня лучше, чем готов сам себе в этом признаться, сын. Помнишь, ты тогда-то приставал ко мне с вопросами о том, почему наш остров никто больше не трогает?

– Наверное.

– А помнишь, чем вынудил меня рассказать тебе про деда?

Этого Кифару не помнил.

– Ты попрекнул меня моим именем.

– Я…

– Не переживай. Всё правильно. Ты тогда попал в точку, но я не стал тебе рассказывать всего. Всего я и сам до конца не знаю. Но эта старуха…

– Ты ей обещал ничего нам не говорить, – осторожно напомнил Кифару.

– И не собираюсь. Я не про наш с ней разговор, а про то, о чём он заставил меня крепко задуматься.

– О чём?

– Ты слышал про Килиманджаро?

Кто же не слышал про Килиманджаро! Тем более что до неё от озера не так уж далеко. Вот бы на эту гору взглянуть! А уж если взобраться…

– Конечно.

– А знаешь, почему она так называется?

– Ну, Вереву, кажется, говорила нам, что от слова «килима», то есть «холм», и от старого «нждаро», означающего не то «белый», не то «сверкающий».

– Правильно. Это на суахили. И никто из вас не стал задавать ей никаких вопросов?

– Насчёт?

– Насчёт того, почему самая великая гора Африки называется «холмом», например, а не «горой», то есть «млинма»?

– Нет.

– Тогда слушай. Давным-давно на горе, которая сегодня называется Килиманджаро, жил великий царь Килеман. На языке чагга, которые до сих пор селятся вокруг Килиманджаро, это значит «тот, кто побеждает». Килеман и в самом деле был непобедимым воином и сильным мужчиной. У него было семь жён. Они родили ему семерых сыновей.

– А кто родил Килемана? – перебил отца Кифару.

– Точно неизвестно, но говорят, что он появился на свет в семействе горного льва.

«С жёсткой гривой», подумал Кифару, вспоминая свои больные видения.

– Потомки Килемана плодились и размножались. От такого количества обитателей горе в какой-то момент стало тяжело, и она превратилась в вулкан, чтобы прогнать Килемана со всеми его жёнами и детьми. Кроме них, у него за годы жизни накопилось много слуг, любовниц, всякой живности и даже внуков. Поэтому, когда все они стали спускаться, чтобы найти новое жильё, местные чагга увидели на склоне горы целый караван, то есть «джаара» на их языке. Так что вообще-то правильнее было бы говорить Килеманджаара, что означает «караван Килемана». Но сегодня этого уже никто не помнит.

– А что случилось дальше?

Кифару никогда не подозревал, что отец умеет так интересно рассказывать.

– Ну, поскольку Килеман был великим, многие вожди племён и цари помельче захотели заручиться его помощью, а для этого проще всего им представлялось связаться с ним семейными узами. Поэтому скоро они со всех концов Африки послали к сыновьям Килемана своих дочерей свататься.

– Разве не мужчины должны свататься? – удивился Кифару.

– Тогда многое было по-другому, – покачал головой отец и продолжал: – В конце концов, сыграли семь свадеб. После этого Килеман посчитал, что своё предназначение в этой жизни выполнил и взошёл обратно на гору.

– Что? Прямо в вулкан? Он же мог погибнуть!

– Не знаю. Но больше его никто не видел. Возможно, он живёт где-то там, в пещерах до сих пор.

– Вместе со львами?

– Вместе со львами.

– А его сыновья?

– О них я и веду свою речь. После ухода отца им пришлось несладко.

– Почему?

– Представь себе жизнь с братьями, у каждого из которых по жене, причём все жёны разные, каждой что-то постоянно нужно, и при этом всегда не то, что другим.

– Не представляю, – признался Кифару.

– То-то и оно. Закончилось тем, чем и должно было закончиться.

– Они убили своих жён?

– Нет, – рассмеялся отец. – Они собрали весь свой скарб, всех своих слуг и домочадцев и разошлись на семь сторон света.

– И так образовались народы, населяющие Африку, – подвёл итог Кифару.

– Не совсем. Потому что, если ты заметил, в Африке на тот момент уже жило множество народов. Иначе откуда бы взялись жёны? Нет, сыновья Килемана стали этими народами править. С тех пор существует семь влиятельных семей, которые по рождению имеют право царствовать над остальными.

– Ого! И что, им все подчиняются?

– Подчиняются.

– Почему? Разве они не люди?

– Люди.

– Ну, тогда ведь можно от них как-нибудь избавиться.

– Нельзя. Да и зачем? Они же не делают никому ничего плохого.

– А почему нельзя?

– Потому что они заняли семь своих престолов не путём интриг и кровопролитных войн, а по праву рождения. Это право отнять невозможно.

Всем этим отец хотел что-то ему сказать. Он бы не стал заводить такой долгий разговор, чтобы просто поведать давно позабытую легенду.

– Но ты ведь не стал бы рассказывать мне эту давно позабытую легенду, если бы…

– Вовсе не позабытую. Кому надо, те прекрасно её знают. Старейшины знают. Думаешь, почему мы тогда с тобой так просто прошли к ним на закрытый совет?

Кифару уже кое о чём сам догадался.

– Из-за деда?

Отец кивнул.

– То есть, он… то есть, ты…

– И ты тоже, – улыбнулся Абиой.

– Но как! Кто-то из сыновей Килемана, когда ушёл от братьев, поселился на нашем острове?

– Возможно, это был уже не сын, а внук или даже правнук. Я раньше не слишком всем этим интересовался, а вот Адетоканбо хорошо помнил. Поэтому когда начались проблемы с соседями, твой дед говорил не только с нашими торговцами, призывая их оборвать хотя бы на время всякие внешние связи. Он куда-то уплыл, а когда вернулся, рассказал нам с матерью, что встречался с теми потомками Килемана, которые отвечают за Уганду, Кению и Танзанию. Они обещали помочь и, как видишь, сдержали слово.

Дед, наверное, тогда был ещё молодым, потому что бабку, мать отца, Кифару уже в живых не застал. О родителях своей матери он вообще почему-то не слышал, а раз не слышал, то и вопросами не задавался.

– Здорово! Выходит, у вас с дедом такие имена не просто так? Мы – потомки Килемана!

– Имена вообще не даются просто так. Они обладают звучанием, а в звучании скрывается внутренний смысл. Мы получаем их с рождением, как и наши тела, позволяющие нам существовать в этом мире и каждому идти своим путём. Имена важны.

Ехать на рыбалку уже расхотелось. Хотелось понять.

– То есть, ты имеешь в виду, что всем потомкам Килемана все остальные обязаны подчиняться?

– Не обязаны, но должны и подчиняются, – потёр нос, чтобы не чихнуть, отец. – Ага.

– Но откуда они знают? Я имею в виду обычных людей. Мой друг Абрафо понятия не имеет, что мой прапрапра был царём с горы.

– Ты уверен?

– Ну, да. Мы никогда ни о чём таком с ним не говорили.

– И поэтому ты уверен?

– Пап!

– Это не те вещи, о которых принято говорить. Да и мало кому об этом говорить приходится. Вспомни лучше, как он к тебе относится.

– Как?

– Как к равному?

– Конечно.

– Хотя старше тебя насколько, на три года?

– И что из этого?

Кифару продолжал спорить с отцом, однако он уже чувствовал, что напрасно: Абрафо, разумеется, никогда не опускался до подобострастия, однако в их отношениях Кифару всегда был заводилой и лидером. Неужели он уступал ему умышленно, как и другие ребята?

– Твой Абрафо может толком и не знать, но чувствовать. Отец его знает. Вереву знает. Это никогда и ни от кого не было тайной. Об этом просто никто не считает нужным говорить.

– Но откуда?! Ведь ты же сам сказал, что Килеман если и существовал, то давным-давно. Кто может наверняка знать, что это не сказка и что его потомки именно мы, а не тот же Абрафо или Имаму?

– Старейшины. Они всегда были и у нашего народа, и у всех прочих. Они не ведут записей, не пишут типа «вчера родился Кифару, наш новый король». Они просто соблюдают традицию и следят. О тебе тот же Векеса или Гугу в своё время расскажут своим преемникам. А те расскажут о твоих детях.

– А если у меня не будет детей?

– Это нехорошо. Дети быть должны. Пока ты можешь об этом не думать, у тебя ещё есть время, но когда-нибудь ты сам поймёшь, что твой опыт не должен заканчиваться с твоим существованием.

– Поэтому на всякий случай появился Фураха?

– И поэтому тоже.

– А если бы родился не Фураха, а какая-нибудь Узури?

– Разница невелика.

– То есть кровь передаётся и через женщин?

– Конечно. Они ничуть не хуже нас.

Кифару хотел уточнить, на ком он в таком случае имеет право жениться, а на ком нет, но не стал. К тому времени, когда он надумает обзавестись семьёй, он сам будет устанавливать правила.

На рыбалку он в тот день, хоть и с опозданием, но отправился. Ему было интересно посмотреть на своих старых друзей новыми глазами. Он даже собирался их в перерыве между забрасыванием и вытаскиванием сетей спросить прямо в лоб, что они слышали про Килиманджаро. Уж Чизоба-то наверняка что-нибудь ответит. Однако, как ни странно, когда такая возможность представилась, он невольно промолчал. Вероятно, ему просто не хотелось разочаровываться в себе и осознавать, что они уважают его за благородную кровь, а не за то, что он посообразительнее одного, а второго так вообще спас от верной гибели.

Встреча

Постепенно разговор с отцом не то, чтобы забылся, а естественным образом отошёл на задний план. Кифару рос, а вместе с годами росли и его запросы.

Не стоит думать, будто, если бы не кенийцы, жизнь на острове была тихой и мирной. Просто вышеописанные приключения врезались в память Кифару исключительно потому, что они были для него первыми. Шло время, горизонты мира ширились и постепенно захватывали всё новые и новые уголки, о которых он прежде даже не подозревал.

К счастью, на острове с избытком хватало пресной воды и фруктов при отсутствии, во всяком случае, официальном, оружия. Иначе бы между не только соседними городами, но и соседними домами рано или поздно обязательно вспыхнула гражданская война.

Отец и Таонга, когда он их теперь спрашивал, отвечали, мол, так было всегда, просто он никогда раньше не обращал на это внимание. Обычной жизни, по их словам, не бывает без раздоров и склок. Рыбаки всегда и везде завидуют чужому улову. Торговки всегда и везде считают, что их товар недооценивают. Для каждой матери её ребёнок – лучший. Драчуны всегда дерутся. Выпивохи всегда найдут, где промочить горло, желательно, задарма. Забывают про скандалы и объединяются люди только тогда, когда у них появляется общий враг. Например, кенийцы или крокодилы. В остальное время все живут если и не особняком, то погружённые в собственные заботы.

Узнав об этом, Кифару стал думать, как бы так устроиться, чтобы жить без забот. Ведь если забот не будет, не будет и причин для ссор.

Временами его тянуло на тот рынок в Уганду, где он впервые совершил крупный проступок – украл чужое. Но это был журнал. Журнал дал ему новое понимание жизни, на многое открыл глаза, приобщил к английскому языку – то есть воровство пошло во благо. И всё-таки воровать плохо, поэтому он долгое время очень боялся снова показаться там же, не признаваясь даже Абрафо, когда тот звал его сплавать продать очередной улов. Похоже, со временем лучший друг так замотался, что просто забыл об их детской шалости.

Кифару хотел бы забыть, но не мог. Страх не давал ему покоя, и в один прекрасный день он решил через него переступить, как делал всегда, чтобы снова почувствовать себя свободным человеком. На самом деле, он, конечно, понимал, что никакой торговец книгами его теперь не узнает – из маленького мальчика он вырос в почти взрослого юношу, а заглянуть за внешность в душу умеет не всякий.

Рынок нисколько не изменился: те же улыбающиеся лица, те же запахи, та же рыба.

Правда, лавки с журналами он так и не нашёл, а специально спрашивать всё-таки не решился. Видимо, продавец, уже тогда старенький, давно помер.

Зато на месте лотка он обнаружил вещь совершенно невиданную – телефоны. Телефонов было много, причём все они были маленькие, а некоторые даже складывались пополам.

Про телефоны на острове только слышали. Для того чтобы они там работали, с большой земли нужно было тянуть специальные кабели, а заниматься этим никто не озадачивался. За ненадобностью. Зачем лишний раз привязывать себя к не самым любимым соседям да ещё, того и гляди, зависеть от них? Ведь не по воздуху же кабели тянуть. В любом случае это будет прямая связь с Танзанией, той же Угандой или, не дай бог, Кенией.

У телефонов, на которые с удивлением смотрел Кифару, проводов не было вовсе.

– А как по ним звонить? – спросил он у толстомордого парня, с важным видом сидевшего за прилавком.

– Берёшь и звонишь, – ответил тот. – Нужна только батарейка и карточка.

– Какая карточка? – не понял Кифару.

– Такая, которая называется «симка». Она и есть твой телефон. Без неё позвонить нельзя.

– Ясно, – вздохнул Кифару, которому ничего ясно не было. – А куда можно позвонить?

– Куда хочешь, – стал уставать от назойливого клиента толстяк. – Главное, чтобы мачта рядом была.

– Мачта? – Кифару запутался ещё сильнее. – Для чего?

– Специальная мачта, – вмешалась стоявшая рядом девушка в розовой косынке, тоже толстая, вероятно, сестра продавца. – Эти телефоны оттого и считаются «сотовыми», что им нужны соты. Как в улье. Эти соты должны соприкасаться.

– Соприкасаться?

– Обязательно, – подмигнула она, показав пухлым локтём, как это делается. – Мачта излучает, и её излучение соприкасается с излучением другой мачты.

– Здорово! – Кифару что-то прикинул в голове и уточнил: – А на каком расстоянии?

– Зависит от ландшафта, – гордая, что знает такие слова, ответила толстушка. – Обычно километров десять.

– Больше, – не выдержал толстяк. – Спутники вон как высоко летают. Через них всё и передаётся.

– Нигде твои спутники не летают, – отрезала она. – Если бы спутники летали, никто бы мачты не городил. Ни до одного спутника твой телефон не добьёт, дурень.

– Сама такая.

– Уж какая есть.

Она повернулась и гордо удалилась, покачивая крутыми бёдрами.

– Симу киаси гани1010
  Телефон сколько стоит?


[Закрыть]? – спросил на ломанном суахили вынырнувший из соседнего проулка белый турист.

Туристу было на вид лет тридцать, и на туриста он был похож лишь отчасти. Отглаженными синими брюками, голубоватой рубашкой с засученными рукавами и морковно-красным галстуком он определённо хотел произвести деловое впечатление. Мешали только небритость и потные подмышки.

Толстяк оживился, забыл про Кифару и называл цену. Стало понятно, что с этого и надо было начинать, а вовсе не с каких-то мачт или спутников, потому что за такие деньги любой из его приятелей отправится с сообщением на другой конец острова быстрее любого телефона.

Туриста между тем цена не смутила, и он попытался выяснить, откуда эти телефоны родом. Названий стран он на суахили явно выучить не успел, поэтому Кифару с трепетом услышал английскую речь.

– Мзунгу спрашивает, откуда товар, – перевёл он.

– Скажи ему, что из Кампалы1111
  Столица Уганды.


[Закрыть].

Тем временем турист уже самостоятельно сумел во всём разобраться, завладев одним из телефонов и обнаружив мелкие буквы Made in Taiwan. Поэтому ответ Кифару он встретил понимающей улыбкой, однако спохватился и просиял:

– Ты знаешь английский?!

– Немного, – признался Кифару.

– Отлично! Послушай, я тут ненадолго, но мне нужен помощник. Мой суахили, сам видишь, никуда не годится. Не хочешь подработать?

Соблазн был велик, но ведь Кифару уже зарёкся никого лишний раз не обманывать.

– Я бы с удовольствием, но нам скоро отчаливать.

– Отчаливать? Куда?

– Домой. – И Кифару махнул в сторону озера.

Он понятия не имел о том, что делает, вероятно, самый судьбоносный жест в своей жизни.

– Домой? – почему-то удивился турист. – Ты из Кении?

– Нет.

– Из Танзании?

– Нет.

Кифару не хотел называть Кисиву, поскольку многие вокруг могли бы его понять, а это было нежелательно. Кто знает, может, про них и в самом деле забыли. Во всяком случае, Чизоба никогда никому не говорил здесь, откуда они приплыли со своим уловом.

Но турист был чужаком, кроме того, он говорил по-английски, а это делало его в глазах Кифару не только не врагом, но и весьма интересным персонажем. Поэтому когда тот, заинтригованный, пожелал узнать, о чём же тогда речь, Кифару нехотя признался, что живёт на острове.

– Это понятно, – сказал турист. – Но тогда это всё равно Кения или Уганда.

– У нас свой остров, – уточнил Кифару, и это оказалось самой судьбоносной фразой, дополнивший жест.

Турист протянул ему руку. Для пожатия.

– Меня зовут Стюарт Стэнли, – представился он.

– Кифару.

Стюарт бросил взгляд на своё левое запястье, где сверкали шикарные серебристые часы.

– Послушай, Кифару, ты, я вижу, парень сообразительный. Кстати, чем ты занимаешься?

– Рыбу ловлю.

– Понятно. – Стюарт огляделся по сторонам, прощально кивнул толстяку и потянул Кифару куда-то в сторону. – А далеко отсюда до твоего острова?

– Где-то часа два на лодке. Может, подольше.

– Так, – прикинул тот в уме. – Два плюс два это четыре, а то и все пять. Многовато. Хотя тема интересная, очень интересная. А большой остров?

Кифару пожал плечами. Он и вправду этого толком не знал. Кроме того, внезапное внимание со стороны совершенно незнакомого человека да к тому же ещё и белого, не могло его не насторожить. Конечно, приятно и всё такое, но что-то уж больно он оживился.

– Дай мне свой телефон.

Кифару решил, что его разыгрывают, и похлопал себя по штанам:

– У меня нет телефона.

– Я имею в виду не телефон, а твой номер. Номер, по которому я мог бы в следующий раз с тобой связаться.

– У меня нет телефона, – повторил Кифару и добавил: – Ни у кого нет.

Стюарт его понял, почесал лоб и пришёл в явное замешательство.

– Это усложняет дело. Но ничего, что-нибудь придумаем.

– Кифару, вот ты где!

Абрафо всё-таки нашёл его. Хотя они договаривались встретиться на причале перед отплытием.

– Отец зовёт. Поплыли.

– Погоди. Я сейчас. – Посмотрел на нового знакомого. – Нам пора. Приятно было познакомиться, мистер Стэнли.

Тот что-то судорожно соображал.

– А читать по-английски ты умеешь?

– Лучше, чем говорить, – признался Кифару.

– Вы там у себя на острове хотя бы почту получаете?

– Получаем.

Правда, и об этом он тоже знал больше понаслышке. Но Вереву говорила, что часть учебников ей приходит именно по почте. Вот и мать Абрафо почтой пользовалась, когда нужны были какие-то особенные лекарства.

Стюарт выудил из кармана брюк маленькую записную книжицу с привязанным к ней шнурком исписанным карандашиком, открыл пустую страницу и протянул Кифару.

– Напиши мне свой адрес. Желательно и по-английски, и на суахили, чтобы точно дошло.

Кифару подумал и старательно вывел:

KISIWA, KATIKATI, KIFARU

– Вот. Этого достаточно. Меня там любой найдёт.

– А на суахили?

– Точно так же. Мы давно уже по-арабски не пишем1212
  Считается, что исторически суахили формировался на основе арабской письменности и только с приобретением статуса языка межнационального общения в постколониальный период полностью перешёл на латиницу.


[Закрыть]. У нас есть и свой язык, но суахили тоже все знают, так что этого хватит.

– Отлично. Спасибо. А вот на всякий случай мои позывные.

И Стюарт протянул Кифару белый прямоугольник плотной бумаги, на котором крупно было написано имя и мелко-мелко – адрес с кучей цифр.

– А кто такой «антрепренёр»?

– Ну, считай что бизнесмен.

«Бизнесмен» было понятнее. Видимо, белым больше нравилось писать загадками. Чтобы их спрашивали и тем самым давали повод завязать разговор.

Кифару сунул бумажку в карман, снова пожал Стюарту протянутую руку и побежал за Абрафо. Чизоба не любил задерживаться.

– Что это за мужик с тобой трепался?

– Антрепренёр.

– Антер… чего?

– Бизнесом занимается. Телефоны покупал. Нам с тобой телефоны нужны?

– Нет.

– Вот видишь. А кому-то нужны. Работу предлагал.

– Кем?

– Переводчиком. Но у него тоже мало времени. Так что в другой раз как-нибудь. Сколько заработали?

Оказалось, что на вырученные деньги можно было бы купить у толстяка половину телефона. Об этом он другу говорить не стал. Как и про бумажку, то есть визитную карточку, которую рассмотрел украдкой, пока они плыли домой.

Судя по адресу, его новый знакомый пожаловал в Уганду из Эдинбурга. Где находится Эдинбург, Кифару точно не знал, но, видимо, из страны, указанной в строчке последней – Скотланд. Похоже, это не Америка. Но если на суахили говорили чуть ли не по всей Африке, то почему по-английски не могли говорить во всём остальном мире?

Помятая карточка перекочевала в тайник, где лежали журнал и пистолет, а случайная встреча скоро забылась.