Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Таможня

Героем Кифару всё-таки после того случая стал.

На следующий день Вереву со всем классом встретила его аплодисментами и довольно долго говорила о том, что он показал остальным прекрасный пример правильного отношения к «внешней угрозе», хотя и слишком рискованный. Она даже попросила Кифару встать и рассказать, как он додумался так поступить.

– У меня не было пистолета, – честно ответил он и осёкся, однако, кроме Абрафо, никто его не толком понял.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что их проще было перестрелять.

Все засмеялись и снова захлопали.

Вереву сделала вид, будто тоже принимает его ответ за остроумную шутку, и больше не приставала, но после уроков попросила задержаться. Даже Абрафо она велела подождать друга на улице.

– Думаю, отец вчера с тобой уже на эту тему разговаривал, – сказала она, когда они остались одни.

– Разговаривал.

– Вот и хорошо. Тогда я не стану повторять, как это было опасно. Но раз уж так получилось и ты в этом замешан, знай, что я тоже говорю со своим отцом.

Кифару вспомнил Мвеная с бутылкой.

– Я в курсе того, о чём вы договаривались на празднике, и полностью это поддерживаю. Нам обязательно нужна дружина. Причём настоящая, не добровольная и желательно вооружённая. Вопрос только денег.

Опять эти деньги! Во всём они замешаны…

– А зачем вы мне это говорите?

– Ну, просто, чтобы ты знал. Что работа ведётся. И я постараюсь в ней тоже поучаствовать. Отец меня иногда слушает.

Она как будто отчитывалась перед ним. Он это слышал по голосу и видел по взгляду.

Отец мог говорить всё, что ему угодно, но он правильно поступил: его зауважали. Даже взрослые.

Хотя на заседания старейшин Кифару больше не приглашали, Вереву оказалась права: перемены чувствовались. О первой ему стало известно из уст Таонги, которая как-то пожаловалась отцу, что у них стало меньше денег. Тот отреагировал совершенно спокойно и в свою очередь спросил, не заметила ли она ничего нового на улицах.

– Если новым ты называешь тех двух парней, что ходят иногда мимо нашего дома с мачете за поясом, то да, конечно, они потрясающе изменили нашу жизнь.

– Ты прекрасно понимаешь, что таких парней гораздо больше и что ходят они не только мимо нашего дома, а по всему острову. И если сегодня у них, как ты правильно сказала, мачете, то завтра мы достанем для них что-нибудь посерьёзнее. Всё только начинается.

– Что только начинается – это я уже поняла. И очень надеюсь, ты и твои старейшины так же хорошо понимают, чем это может закончиться.

– И чем же?

– Поножовщиной, вот чем. – Таонга не сердилась, но была явно удручена. – Причём между ними и теми из нас, у кого скоро не хватит денег, чтобы за эту твою дружину платить.

– Вообще-то она такая же моя, как и твоя.

– Спасибо. Но если она моя, то я тогда хотела бы видеть их не с большими ножиками, а с чем-то более существенным. Потому что, если ты помнишь, последний раз наши друзья из Кении грозили твоему сыну автоматами.

– Ты сама сказала «последний раз». Сколько времени прошло, а ничего подобного не повторялось. А что до автоматов, то они тоже денег стоят. Но ты мне только что говорила, мол, денег жалко. Так жалко или всё-таки автоматы нужны?

Таонга не нашла, что ему возразить.

Сезон дождей всегда наводил на жителей Кисивы некоторую тоску. Трудно было в полную силу рыбачить и заниматься другими приработками, тогда как казна теперь пустовать не имела право. По своим друзьям Кифару тоже подмечал, что дополнительные сборы на нужды вроде бы понятной всем безопасности усугубляют грустные настроения. Разве что отец Абрафо всячески новое начинание поддерживал и усердствовал, объясняя согражданам его насущную необходимость.

– Вы готовы сидеть связанными под дулом пистолета? – спрашивал он сомневавшихся. – Вот и я нет. Мне одного раза хватило.

От агитации он скоро перешёл к воспитанию в соседях сознательности собственным примером, и его стали частенько видеть на улице со старшим сыном. Оба были вооружены популярными некогда на острове бейсбольными битами и рыболовными ножами. Все знали, что делают они это совершенно безкорыстно88
  Это не опечатка. В русском языке приставки бес– никогда не было. Плодить бесов стали по указке Чернолуцкого (или Чернолусского), более известного как Луначарский (или ЛунОчарский, как значилось в документе об окончании лицея) хотя фамилия его отца была, по свидетельству официальной история, и вовсе Антонов.


[Закрыть], то есть даром, поскольку дожди прибавили свободного времени. При этом у обоих на локтях для пущей официальности зеленели специальные повязки, которыми теперь снабжали всех дружинников.

Как ни странно, пример сработал, и к Чизобе начали постепенно присоединяться главы других семейств. Возможно, им просто хотелось чувствовать себя постоянно при деле.

Имаму где-то сподобился достать бензину, и теперь иногда можно было слышать осторожное тарахтение его джипа, который он тоже поставил на службу порядка. Чтобы лишний раз не пугать сограждан и на всякий случай отличаться от кенийцев, он попросил отца Бахати раскрасить ему борта и капот поярче, отчего джип превратился в железного попугая, которого было видно раньше, чем слышно.

В один из дней, когда небо неуверенно прояснилось, Имаму посадил на заднее сидение близнецов, Кифару присоединился к ним, отец занял место пассажира впереди, и они дружно куда-то покатили.

По дороге выяснилось, что они едут «проверять посты» и заодно самый главный – тот порт, куда швартовался паром из Кении и который поэтому требовал особой бдительности.

Кифару впервые осознал, что никогда так далеко от дома не забирался. Однократная поездка в Уганду на рынок – не в счёт. Он не знал своего острова. Две памятные вылазки в Киджиджи – вот и всё, что он до сих пор себе позволил в качестве путешествий. Ему вполне хватало того мира, которым он был окружён с утра до ночи. Потрёпанный журнал с голыми девушками, несомненно, служил окном в неведомые дали, но пока они представлялись ему просто сладким миражом.

Остров оказался странным образом и больше, и меньше, чем он себе представлял. Да, они кучу времени убили на дорогу, близнецов по очереди укачало и стошнило, отчего пришлось делать короткий привал, но при этом им удалось добраться до порта не только в тот же день, но и, судя по теням, вскоре после полудня, ни разу не попав под дождь. Горизонты раздвинулись, однако остались в пределах досягаемости.

Порт находился у юго-восточной оконечности Кисивы, обращённой больше к Танзании, чем к Кении. Как объясняла на уроке географии Вереву, с этой стороны прибрежные воды были особенно глубокими, что позволяло подходить к острову крупным судам. Таких судов насчитывалось целых два, и швартовались они тут, если никто не заказывал их специально, раз в месяц: одно из Танзании, другое, соответственно, из Кении. По разговорам старших Кифару заключил, что паром с бандитами на джипах был как раз из числа «заказных».

Порт и прилегающий к нему городок назывались Бандари.

Здание «таможни», судя по запаху глины и краски, построенное буквально на днях, располагалось таким образом, чтобы его не мог миновать никто, решивший ступить с причала на территорию острова. Для этого оно с обеих сторон имело двери. Что касается джипов или грузов, то их, по замыслу неведомого архитектора, теперь останавливал полосатый шлагбаум с верёвкой, за которую можно было дёргать, не выходя из таможни. Достаточно было высунуть руку в окно.

Кифару и близнецам это устройство очень понравилось.

В Бандари их повстречал местный ответственный за безопасность и за пропускной пост в частности. Выглядел он, правда, не очень ответственно, очевидно, успев где-то попасть под дождь, но локоть украшала зелёная повязка, а на лице читалась озабоченность.

– Оплачена только половина дома, – напомнил он отцу. – Когда ждать остального?

– Собираем, не переживай. Можно подумать, ты эту глину и бревно для шлагбаума где-то покупал.

– Нет, но всё-таки. Люди работали.

– Это правильно. Люди за работу должны получать. И получат. Потерпите.

– Может, нам всё-таки самим из местной кубышки выделить?

– Нет-нет, – вмешался Имаму, – всё должно быть, как договорились. Иначе запутаемся.

Когда насущные вопросы были таким образом обсуждены и решение по ним вынесено, приступили к осмотру результатов. Все могли убедиться, что крыша не течёт, а шлагбаум и поднимается, и опускается.

Однако самым важным и наглядным достижением новой политики служили трое таможенников, из которых на месте за ненадобностью пока сидело двое, зато зелёными на них были не только повязки, но и вся форма, кроме поношенных, хотя и вполне солдатских ботинок.

Когда оба молодца неохотно поднялись, чтобы поприветствовать важных столичных гостей, стало видно, насколько они высокие и плечистые, то есть такие, какими и должны быть вышибалы из страны. Эти бы точно джипы не пропустили.

– Здешние? – поинтересовался Имаму, сам рослый и мускулистый, но уступавший по всем параметрам.

– Бандари форэва99
  Навсегда (англ.)


[Закрыть], – хором ответили богатыри, из чего Кифару сделал вывод, что не он один имел доступ к заморским журналам. А иначе откуда бы они знали английские слова?

– Оружие? – спросил отец.

Таможенники с заговорческим видом переглянулись. Один сел за стол, другой отошёл в дальний угол комнаты, где стоял ничем не примечательный шкаф с папками для бумаг, явно пустыми. Оба на мгновение замерли, последовала команда «Тревога», и как по мановению волшебной палочки в руках у них оказались новенькие, блестящие сталью и лакированным деревом автоматы.

Близнецы, позабыв о превратностях путешествия, восторженно заверещали, а Кифару подошёл поближе к столу и заметил, что со стороны сидевшего под крышкой имеется специальное крепление. Видимо, такое же было где-то за шкафом. Хитро!

– С патронами порядок? – всё так же деловито поинтересовался отец.

– Приспичит – отобьёмся, – многозначительно ответил один из стражей.

Со стороны города постучали.

Автоматы исчезли так же внезапно, как и появились.

– Кто? – спросил у двери ответственный за пост. Не получив ответа, переспросил на суахили: – Кто там?

– Набонго, – ответила дверь знакомым басом.

Кенийский полицейский оказался сегодня один, без провожатого, но в том же зелёном галстуке. На фоне повязок и формы галстук смотрелся вполне дружески.

– Не помешал? – осведомился новоприбывший и, не дожидаясь ответа, пожал каждому из присутствующих руку, включая удивившихся бойцов таможни.

Кифару не придумал ничего лучше, как первым протянуть ему свою пятерню.

Набонго машинально её пожал, встрепенулся, пригляделся к Кифару и гулко рассмеялся:

– Погоди-ка, погоди-ка! Не тот ли ты паренёк, который не хотел вставать, сославшись на отбитые в футбол ноги?

Кифару почувствовал, как отец подался вперёд, но опередил его:

– Тот самый. Стою, как видите. А вы уже нашли убийц?

– Нашли.

Присутствующие явно оторопели. Такие новости никак не могли бы миновать их ушей. Кифару же в этот момент смотрел в лицо Набонго и видел, что тот врёт.

– И что вы с ними сделали? – уточнил он.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я слышал, что у вас в Кении жёсткие законы. Жёсткие и справедливые. Например, за обычный обман могут отрезать палец или целую руку.

Рукопожатие заметно дрогнуло.

– Могут, – согласился полицейский, отпуская ладонь Кифару. – С этим у нас строго.

Ответственный за пост представил его остальным. Оказалось, что Набонго квартирует в Бандари у его сестры, которая, пользуясь служебным положением брата, содержит лучшую в городе гостиницу, а при ней – ресторанчик.

Чёрный дорогой костюм призывал соблюдать с его носителем определённую дистанцию. Отец Кифару этим предупреждением пренебрёг.

– Это случайно не ваши люди, господин Набонго, очень строгим образом не так давно допрашивали у нас в Катикати одного моего доброго соседа? Настолько строгим, что всем показалось, будто они хотят отправить его за ответом на тот свет…

– Мои люди?

– Не знаю. Потому и спрашиваю. А ещё потому, что когда мой сын, да, вот этот, ваш знакомый по школе, имел неосторожность вмешаться, на них подействовало ваше имя.

– Меня уважают, – мягко согласился Набонго, покосившись на Кифару. – Так это опять был ты? Мне докладывали. Хмм, не ожидал. Молодец, не испугался.

Как ни странно, похоже, он сейчас говорил, что думал.

– Мы на Кисиве ничего не боимся, – ответил Кифару. – С нами сила наших предков. Она нас охраняет. Вот и вы, наверное, пришли попрощаться.

– Ты угадал. Задача выполнена, и мне тут больше делать нечего. Хотя я бы с удовольствием остался. – Он посмотрел на своего знакомого. – У вас гостеприимная деревенька и замечательный ресторан.

«Деревенька» заставила присутствующих поморщиться.

– А давайте вы нам перед отъездом всё-таки расскажете, чем закончилось ваше расследование, – напомнил о себе отец, невольно разряжая обстановку. – Мы из-за произошедшего, знаете ли, целый огород нагородили, люди, вы сами могли видеть, вооружаться стали, а у вас, оказывается, всё благополучно закончилось, только нам об этом невдомёк. Уж поделитесь, не сочтите за труд. Может, вы не того поймали.

Набонго развёл руками и показал, что они пустые.

– Я бы с вами согласился и ответил на все вопросы, – добавил он, – если бы преступников поймали прямо у вас на острове. Но оказалось, что они и в самом деле успели уплыть, так что, говоря языком закона, это уже, увы, не ваша юрисдикция.

– Вы хотите сказать, что это юрисдикция ваша? – не стушевался отец. – То есть, что те, кого вы искали, оказались настолько глупы, что сбежали в Кению, на родину своих жертв?

– О, друг мой! – широко улыбнулся Набонго. – Если бы я хотел что-то сказать, я бы вам тут столько всего наговорил! Люблю пообщаться с интересными людьми. Но мне пора. Слышите?

Все прислушались и, действительно, отчётливо различили приближающееся гудение двигателя. Гудение доносилось не со стороны воды и даже не со стороны города, а откуда-то сверху. Набонго взмахом руки пригласил всех на улицу, где уже развевались макушки пальм и пригибалась трава, а с дороги не поднималась пыль только потому, что снова стал накрапывать дождик.

С неба опускался вертолёт.

Такого в своей жизни Кифару ещё не видел.

Потом, когда вертолёт улетел, и они остались одни, Имаму со знанием дела пояснил, что он вовсе был не военный, а частный, причём маленький. Потому что когда он сам когда-то служил в армии, ему доводилось встречать вертолёты, из которых джипы вроде его выезжали десятками. Кифару не поверил, но Кваку и Квеку за слова отца ручались, поскольку слышали об этом много раз раньше.

Тем временем ответственному за пост, у которого, как потом стало известно, было имя, и имя это было Дуна, пришлось отчитываться перед столичными проверяющими за своё знакомство с Набонго. По его словам, тот был при деньгах, но вёл себя вполне прилично, ничего лишнего ни себе, ни своим людям не позволял. Под «своими людьми» Дуна подразумевал целую бригаду, судя по описанию, похожую на ту, что допрашивала Чизобу. Остальные покинули остров ещё неделю назад, одни, на пароме, без каких-либо пленников или трупов.

– Точно?

– Точно.

Поехали к сестре в гостиницу.

Сестра пребывала в грустном настроении. Она была довольно молода и по местным меркам недурна собой, так что отъезд высокопоставленного жильца, видимо, затронул в ней не только меркантильные струны.

Она пообещала отвечать на вопросы честно и рассказала, что почти всё это время кенийцы жили под её крышей, хотя и с довольно долгими отлучками. Куда они ездили, она не слышала. Ни к ней, ни к другим немногочисленным постояльцам они никогда не приставали, хотя оружия не скрывали, поясняя, что это часть их формы. Правда, никакой иной формы на них и не было – обычные заезжие гастролёры, отличающиеся от местных сограждан разве что широкими скулами да круглыми головами.

Она даже провела их по гостинице – двухэтажному зданию в центре Бандари, выкрашенному в голубой цвет, относительно чистому и обставленному плетёной мебелью. Показала комнаты, где селились её квартиранты. Предложила гостям переночевать, уточнив, что не будет брать с них за постой ничего, однако отец вежливо отказался, мол, увы, они должны к вечеру вернуться домой.

Вскоре они, действительно, попрощались, поблагодарили за гостеприимство, долили в бак джипа бензина из опустевшей канистры, и покатили обратно.

– Хорошо, что мы съездили, – сказал Имаму. – Не могу сказать, что теперь мне за наши границы спокойнее, но зато мы дали им понять, что пристально за ними наблюдаем.

– Ты про Дуну и его мальчишек?

– Кстати, не только. Этот Набонго тоже мог убедиться в том, что мы ребята серьёзные.

– У него есть вертолёт, – заметил Кифару, высовывая из окошка под дождь руку.

– Ну, положим, не у него, а у того, кто его сюда послал, – похлопал сына по коленке отец. – Ясно, что он никакой не полицейский, а такой же бандит, как и все они. Только главный. Иногда подобных ему, я слышал, называют «советником по вопросам безопасности». То есть вышибает деньги у тех, кому его хозяин их ссудил. Почётная должность, сука.

– Он неплохой, – неожиданно сам для себя брякнул Кифару. – Ему не нравится то, чем он занимается, но он привык.

– О как! – рассмеялся Имаму. – Это ты откуда такое знаешь?

Кифару пожал плечами.

– Так бывает, когда люди говорят одно, а во взгляде и на лице у них другое.

– Ну а это ты с чего взял?

Глаза Имаму смотрели на насупившегося пассажира в зеркальце над лобовым стеклом.

– Он у меня иногда бывает странным, – отшутился отец.

– Кифару не знает, – сказал Кваку.

– Кифару дедушка подсказывает, – добавил Квеку.

Поцелуй

С тех пор прошло несколько не то долгих, не то коротких лет.

Они окончили школу и занялись, кто чем.

Отец продал лодку.

Теперь он всё время посвящал организации охраны острова, и продажа лодки стала для него символом отказа от прошлой рыбацкой жизни.

Имаму стал его напарником и шофёром. Иногда они вдвоём отправлялись колесить по городам, проверяя тамошнюю боеготовность.

Свою лодку Имаму продавать не стал, так что случалось им вместе и стариной тряхнуть – порыбачить.

У Таонги тем временем родился сын, а у Кифару брат.

Брата назвали Фураха.

Поначалу он был маленький, чёрненький и смешно таращился на Кифару, когда тот кормил его с ложки, но как-то быстро вырос и скоро уже стал самостоятельно ходить, хватаясь за всё цепкими ручонками.

Подруга Таонги Мазози тоже благополучно разродилась крохотной дочкой, которой дали имя Узури. Было решено, что когда Фураха и Узури вырастут, их обязательно поженят. Кифару, когда об этом услышал, пришёл в ужас, представив себя на месте брата, хотя вслух ничего домочадцам не сказал. Зато излил душу другу.

– Какое счастье, что я умудрился появиться на свет в одиночестве, когда ни у моей матери, ни тем более у Таонги не рожала ни одна из знакомых!

– А что тут такого? – нахмурился Абрафо.

– Да ты только представь себе: живёшь ты такой, ни о чём не подозреваешь, знакомишься с девчонкой, она тебе нравится, погуляли, пососались, потрахались, решаете съехаться и пожениться, а тут тётка тебе такая из-за угла, мол, хренушки, вон та твоей женой будет, мы так давно постановили. Ты смотришь – а она кикимора настоящая. Приятно?

– Не очень, – согласился Абрафо. – Но только Мазози сама ничего, фигуристая, так что и дочка, возможно, симпатягой получится. Погоди волну гнать. Глядишь, всё обойдётся, а твой Фураха тётке… в смысле, мамке ещё спасибо скажет.

– Надеюсь. Но всё равно. Я бы обиделся.

С Абрафо они теперь проводили ещё больше времени вместе. Его отец, Чизоба, в своём юном спасители души не чаял и очень обрадовался, когда тот согласился поработать у него на баркасе рыбаком вместе с обоими сыновьями. Старший, правда, уже достаточно повзрослел и возмужал, всё чаще смотрел на сторону, то есть на девушек, и в один прекрасный день заявил, что уезжает к лучшей из них в другой город, где они будут заниматься выращиванием капусты и манго. Чизоба его пожурил, но, конечно, отпустил. Тем важнее стало активное присутствие Кифару.

Как-то раз во время очередного лова, когда делать было особо нечего, Кифару поинтересовался, а правда ли Чизоба видел злосчастное семейство Зэмы в Уганде.

– Или вы просто хотели этих негодяев от нас подальше увести?

Спросил он об этом потому, что Абрафо ничего ему такого не рассказывал, а на все вопросы клялся и божился, будто отец не любит эту тему трогать.

Чизоба посмотрел на сына, скосил хитрый взгляд на Кифару и кивнул.

– Теперь, думаю, признаться в этом можно, тем более тебе, старина, зная, что ты уж точно никого не предашь. Был грех – соврал. Я ведь с отцом этой твоей Зэмы ещё по школе был знаком. Мы тогда тоже в Киджиджи жили.

– Она не моя.

– Ну, это я так, к слову. Он хороший мужик, хочет всегда, как лучше, но умом не вышел, поэтому выбирает, как проще. Вот и вляпался в очередной раз. Раньше ему всё как-то с рук сходило, а тут не на тех напал. Как будто не знал, что с кенийцами шутки плохи. Мне он потом плакался, что имел дело с хорошими и заслуживающими доверия людьми, а кенийцы явились за долгом откуда ни возьмись.

– Так вы с ним потом ещё виделись? – удивился Кифару.

Чизоба поднёс палец к губам, будто посреди озера их мог подслушать кто-то, кроме крокодилов, да и те предпочитали мелководье.

– Они здесь остались, – тихо сказал он. – Куда им ещё податься? Живут там, где их никому не выдадут, даже если стрелять начнут.

– Я так и думал, что Набонго тоже наврал.

– Кто?

– Полицейский, которых их искал у нас в школе, – напомнил отцу Абрафо.

– Он такой же полицейский, как мы с тобой, – усмехнулся Кифару и добавил с важным видом знатока: – Обычный наёмник. Когда мы его с отцом и дядей Имаму последний раз в Бандари видели, он нам сказал, будто всех убийц поймали, причём не тут, а в Кении.

– В Кении? – рассмеялся Чизоба. – Джитуку бывает глуп, но не настолько.

– Кто бывает?

– Джитуку. Его так зовут, моего приятеля. В Кении ему нечего делать. Раньше он туда, бывало, наведывался, а теперь, разумеется, зарёкся. Нет, они подались к родственникам его жены, в Таму. Но я тебе этого не говорил.

– В Таму?! – воскликнул Кифару. – Всегда мечтал там побывать. Представляю, сколько у них теперь всякой вкуснятины.

Он живо вспомнил женщин в оранжевых платьях, торговавших сладостями на празднике Ухуру.

После того разговора на рыбалке его потянуло в Таму.

Однако судьбе было угодно распорядиться иначе, и праздник сам его опередил.

В тот год Ухуру получился каким-то особенно пышным и ярким, а может быть, просто Кифару стал обращать внимание на то, что прежде его никогда не интересовало. Например, что внимание обращают и на него. Причём не абы кто, а довольно симпатичные девицы, которые, заметив его ответные взгляды, начинали хихикать и шушукаться между собой. Ему даже пришлось заглянуть в зеркало, чтобы лишний раз убедиться: ничего необычного, вполне заурядный подросток-негритос, который по-прежнему бреет голову и донашивает одежду, умудряясь вырастать из неё за одну ночь.

Отца поблизости не оказалось, чтобы спросить, в чём тут может быть дело, а верный Абрафо только улыбился и предлагал:

– Если не хочешь, чтобы на нас смотрели, давай я отойду в сторону.

На него, конечно, девушки тоже заглядывались, но как-то не так, более откровенно что ли. У Абрафо, кстати, в отличие от Кифару, уже был некоторый опыт общения с ними, о чём он не любил хвастать, поэтому Кифару ему верил. Сам он их пока сторонился, то ли стесняясь, то ли будучи преданным своей первой вьетнамской любви.

Прогуливаясь по площади, друзья машинально, по детской привычке свернули к лоткам с леденцами. Оранжевые платья безошибочно указывали правильное направление и манили.

Теперь у Кифару, настоящего рыбака, появились собственные карманные деньги, ни у кого больше не нужно было канючить «ну купи вот этого», он мог выбрать сам, чего и сколько угодно, вот он и выбирал, когда услышал над ухом:

– Привет.

Подняв глаза, встретился взглядом с загадочно улыбающейся девушкой, показавшейся ему сразу неуловимо знакомой. Он точно её раньше не видел, но откуда-то как будто знал.

– Привет.

– Не узнаёшь?

– А должен?

– Не твоего ума дело, мазила, – сказала она, точно попав в давно забытую интонацию и рассмеявшись.

– Зэма…

– Она самая. Я тебя тоже не сразу признала. Подрос.

Чертовщина какая-то! Не успели снова встретиться, как она уже даёт ему понять, что он по сравнению с ней ещё маленький.

– Ты тоже подросла.

Она сделала вид, будто не поняла, что он имеет в виду её заметные даже под складками просторного платья формы.

– В футбол ещё гоняешь?

– Не, времени почти нет. Мы теперь рыбаками заделались, – кивнул он на стоящего тут же в не меньшем шоке Абрафо. – Иногда, разве что. А ты теперь, я слышал, в Таму?

– Как видишь. А от кого слышал?

– Секрет.

– Ты разве не знаешь, что у него отец – главный по безопасности? – отвёл подальше всякие подозрения Абрафо. – Важный человек!

– Кстати, о секретах, – взяла прямо с лотка и сунула в рот леденец Зэма. – Мне надо с вами поговорить. С обоими. Только не здесь, – покосилась она на своих товарок, вольно или невольно прислушивавшихся к их беседе. – Мам, я отойду на минутку.

Женщина, которую она назвала «мамой», бросила на Кифару и особенно на Абрафо оценивающий взгляд и кивнула.

Они втроём пересекли площадь и зашли за церковь. Здесь Зэма неожиданно развернулась, схватила Кифару за плечи и сладко поцеловала. В щёку. Запахло леденцом.

– Извини, что не могла поблагодарить тебя раньше, – только и сказала она.

– Поблагодарить? А за что?

– За спасение, разумеется. Я ведь сразу тебя тогда узнала. Ты даже не представляешь, что для меня сделал. Для меня, для отца, для всей нашей семьи. Мама, кстати, не знает. Я даже отцу не сказала до сих пор. И не собираюсь. Но как ты смог? Там же было так страшно!

Сознаться или изобразить удивление?

– Случайно получилось.

– Он потом и моего отца случайно спас, – заметил Абрафо и похлопал друга по спине. – Он у нас вообще случайный.

Зэма теперь смотрела на Кифару во все свои сияющие от восторга глаза и ничего больше не говорила. Видимо, ждала какой-то ответной реакции. А он в свою очередь смотрел на неё и чувствовал себя полным дураком, потому что вот только что эта уже почти взрослая и красивая девушка с настоящей грудью его поцеловала, пусть даже в щёку, а ему никак не приходит в голову, чем бы таким её отблагодарить. Не хватать же за платье и не доказывать при друге, что он носорог не только по имени, но и по призванию, хотя очень хочется, хочется так сильно, что брюки, которые утром ещё налезали, сейчас кажутся малы.

Потёр поцелованную щёку.

– Что, измазала? – встрепенулась Зэма. – Прости, я не нарочно.

Он снова почувствовал рядом её лицо и жаркий рот, но на сей раз она его не целовала, а несколько раз лизнула влажным языком.

– Так лучше.

Потрогал пальцем.

– Гораздо. – Спохватился: – Слушай, а ты рецепт этих ваших леденцов знаешь?

Когда они, в конце концов, расстались, Абрафо не раз ему эту фразу ещё припомнил.

– Она его лижет, а он такой «скажи рецепт, пожалуйста», – покатывался он со смеха. – Только не говори, будто я тебе помешал, и что без меня ты бы её…

– Подумаешь, в щёку поцеловала! – отмахивался Кифару. – Меня ещё не так целовали.

– Это кто же это?

– Не важно.

– Очень даже важно. Потому что если бы целовали, ты бы знал, что надо делать.

– А что надо делать?

– Ну, – замялся Абрафо, – пользоваться случаем.

– Хорошо, – просто ответил он. – В следующий раз попробую.

Следующего раза пришлось ждать довольно долго.