Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Дива

Надин провела с ними ещё один день и уехала к любовнику, обещав вернуться.

Роль экономки по умолчанию взяла на себя Марина. Кифару купил ей простенький пятидверный «фиат», чтобы она ездила на рынок за продуктами и катала их троих по округе, которая день ото дня нравилась ему всё больше. Нежаркое тепло, красивая природа, симпатичные люди в маленьких полудеревенских городках – всё это выгодно отличало в его глазах Италию от холодноватой Англии.

Они посетили Брешу, которую некоторые называли Брешией, а местные – Брехой, наведались в Бергамо, который показался Кифару не слишком удобным своим расположением на двух уровнях, и погуляли по Милану с вечерним заходом в оперный театр «Ла Скала», где как раз давали «Травиату» Верди, услышанную ими накануне в форме одной из арий по автомобильному радио.

Опера произвела на Кифару сильное впечатление. Он никогда раньше не предполагал, что можно так петь. Особенно понравилась ему исполнительница партии подруги главной героини с удивительно проникновенным низким голосом и красивым профилем античной богини.

Кифару захотел с ней поговорить после спектакля, однако, не раскрывая своей королевской личности, сделать это оказалось слишком сложно. На пути возникли ничего не желающие понимать импресарио и молодцеватые работники службы безопасности.

Пришлось снова подключать Надин с её связями, и через два дня к вилле подъехал грузовичок с чёрным лакированным фортепьяно, а чуть позже во всей красе пожаловала и сама примадонна. Стало очевидно, что она вполне приспособлена к сольным выступлениям, приспособлена настолько, что ей даже не понадобился концертмейстер. Она превосходно аккомпанировала себе сама, а её меццо-сопрано звучало в главной зале дома ничуть не хуже, чем на большой сцене. Во всяком случае, так казалось Кифару, который по совету Надин между ариями преподносил столь талантливой гостье весьма ценные украшения. Певица была молода, свежа, пахла цветами, дорогие подарки и приветливая обстановка расслабили её, и потому когда Кифару под шампанское с икрой высказал пожелание отбросить условности и избавиться от соблазнительно облегавшего стройную фигуру платья, он встретил лишь слабые возражения, растаявшие в вечернем воздухе при блеске замечательного кулона на изящной цепочке из белого золота. Собственно, кулон на цепочке всё оставшееся время и составляли единственную одежду дивы, если не считать туфелек, в которых ей было удобнее нажимать на педали фортепьяно, нежели босиком.

– Твоя воля, ты бы, наверное, всех женщин на свете раздел, – заметила ему на ухо Марина. – Удивляюсь, что они не ходят, в чём мать родила, на твоём острове.

– Не всех, а только самых красивых, – уточнил Кифару. – Все женщины меня не интересуют.

До утра примадонна не осталась, как ни уговаривали её обе рабыньки. Уехала на том же грузовичке, который вернулся забрать фортепьяно. Уехала довольная собой и подарками, с гордо поднятым подбородком. Кифару пришлось утешаться теми фотографиями, которые Марина успела сделать во время концерта исподтишка.

– Я куплю эту их «Ла Скалу», – в сердцах пообещал он.

– Национальное достояние не продаётся, – возразила Марина. – Да и что ты с ним будешь делать? Заставлять балерин выступать в одних пуантах? Красиво, но едва ли публика это оценит. Классическая культура хоть и держится из последних сил, думаю, переживёт все современные язычности.

Кифару её не понял, но согласился поспешных шагов не делать.

Зато его не покидала мысль о загадочном островке посреди озера Изео.

Сон

– Причаливаем, где положено, – сказал Кифару, когда их моторная лодочка обогнула крутые берега острова и оказалась перед каменной кладкой зубчатых оградительных стенок, уходивших прямо в воду.

Вода, кстати, спала, и нижняя часть камней выглядела грязно-зелёной.

– Не слышал, чтобы на озёрах были отливы, – заметил он, направляя нос моторки к узкому проёму между стенками. – Ого, они тут даже на цепь не закрывают!

– Может быть, всё-таки не стоит? – в последний раз попыталась удержать его от роковой ошибки Марина.

Они отправились в это рискованное плавание все втроём, хотя Кифару предложил девушкам, если уж им настолько страшно, остаться на вилле. Марина так и собиралась поступить, однако в последний момент решилась, и теперь всю дорогу скулила.

Илинка, напротив, стоически молчала. Сейчас на её красиво загорелом лице читалось возбуждение.

Моторка зашла в узенькую искусственную заводь и царапнула бортом каменный причал.

Никто их не встречал – ни словом, ни окриком, ни пулей. Только плеск воды и тишина застывших в ожидании деревьев.

От причала выложенная камнем дорожка вела ступеньками вверх по склону, под зубчатую арку. Дальше камень заканчивался, и непрошеных гостей обступал полноценный лесок.

Прежде, чем в него углубиться, они остановились и прислушались.

По-прежнему никаких признаков жизни, никаких голосов, никаких запахов человека. Только душистый аромат хвои.

Кифару взял обеих спутниц за руки и повёл вперёд, точнее вверх, к серевшим за изумрудной листвой стенам замка.

По такому случаю девушки оделись скромно: Илинка в обычную футболку и шорты, а Марина вообще предпочла шортам тонкие шёлковые шаровары. Минимум косметики, минимум духов. Отдыхаем, катаемся, проплывали мимо, вот и решили заглянуть…

Прежде чем отправиться в дорогу, они обследовали интернет на предмет фотографий острова, однако нашли сплошь панорамные виды. Лишь на одном, чёрно-белом снимке, сделанном ещё тогда, когда не были посажены все эти ели и сосны, замок был виден, что называется, в полный рост, но тоже издалека.

Вблизи он показался им ещё меньше, чем на картинках. Как будто хозяева хотели соорудить настоящий замок, но архитектору не хватило места, и он просто взял и пропорционально всё уменьшил, и высоту стен, и окна, и квадратную башенку позади.

Они обошли это причудливое строение с дальней, левой стороны и оказались на единственной ровной поверхности – усыпанном жёлтым гравием дворике перед главным входом.

– Никого, – констатировала Илинка, оглядываясь.

– Если ты судишь об этом по отсутствию автомобилей на парковке, – прошептала Марина, – подумай ещё.

Что до Кифару, то он обычно судил о наличие хозяев по окнам. Сейчас стоял день, так что света не было нигде, зато сами окна не были закрыты ставнями, как то обычно бывает в Италии, когда дом – это инвестиция заморских богачей, большую часть времени стоящий в неприкаянном одиночестве. Правда, и расположены окна были относительно высоко, на уровне второго этажа.

На всякий случай Кифару дёрнул за ручку входной двери.

Дверь поддалась и приоткрылась.

– Пошли отсюда! – взмолилась Марина.

– C'è qualcuno qui5656
  Есть тут кто-нибудь? (итал.)


[Закрыть]? – громко произнёс Кифару специально заученную заранее фразу.

Фразу пришлось повторить, однако и со второго раза никто не отозвался.

Прихожая встретила их затхлым, почти холодным воздухом. И пустотой. Никакой мебели. Только голые крючки на побеленных стенах, где когда-то висели картины, от которых остались более светлые прямоугольники. Гладкие плитки пола, до недавнего времени защищённые неведомо куда пропавшим ковром.

Кифару оглянулся на девушек. Марина поёживалась. Илинка бодрилась, но и в её улыбке читалось желание развернуться и убежать.

Он толкнул следующую дверь. За ней оказалась такая же пустая и сумрачная зала с витой лестницей на второй этаж и высоченным потолком.

– C'è qualcuno qui?

Лестница была деревянной и предательски поскрипывала сточенными за много лет ступенями. Судя по следам, раньше её тоже прикрывала ковровая дорожка.

Второй этаж являл собой несколько опустошённых спален и большую ванную комнату. Краны были на месте. Марина попробовала один и убедилась в отсутствии воды. В некогда белой ванне скопилась пыль.

– Наверное, тут где-то внизу стоят генераторы, но их давно не включали.

– Такой красивый и брошенный, – вздохнула Илинка.

Кифару тем временем толкнул ещё одну дверь и вышел на широкий балкон, тоже с зубчатыми стенами, будто бойницами, с которого открывался вид на озеро и зелёные скалы по берегам. Здесь ему понравилось, и он предложил девушкам заняться любовью. Однако не успела Илинка по привычке встать на колени, Марина дёрнула Кифару за рукав и указала куда-то изящным пальчиком.

Ярко-красный ноготок подрагивал.

Там, за ним, по серебристой глади в сторону острова подозрительно быстро шёл катерок с рулевым и пассажиром. Несмотря на жаркий день, оба были в тёмном.

– Это не туристы, – обосновала свой испуг Марина. – Туристы плыли бы мимо, а эти – прямо к бухте.

Под «бухтой» она, видимо, подразумевала причал.

Кифару присмотрелся и пожалел, что не обзавёлся биноклем. С такого расстояния понять, кто это, было невозможно.

– Охрана спохватилась, – предположил он. – Или просто отплыли на большую землю пиццу потрескать. Теперь вот возвращаются после сытного обеда.

– Они увидят наш катер и всё поймут.

– И что они поймут? Что трое любопытных иностранцев совершили один из самых естественных на земле поступков? Мы не обязаны знать, что заходить сюда запрещено. Тем более, что это, как я понимаю, не запрещено. Я не видел никаких запрещающих причаливать знаков. Ты видела?

Илинка потянула его с балкона. Кифару мягко выдернул руку и сказал, что ни бежать, ни прятаться не собирается.

– Кстати, это могут быть точно такие же посторонние, как и мы.

Катер тем временем уже скрылся за макушками елей, так что ни оспорить, ни подтвердить его предположение случая не представлялось.

– Мимо нас они точно не пройдут, – добавил Кифару, имея в виду стратегическое расположение балкона. – Стоим тут, смотрим, ждём и изображаем… самих себя.

Другого им и не оставалось, поскольку две фигуры уже обрисовались под аркой. Рулевой, покрепче и повыше, шёл чуть позади, а пассажир, лысоватый, в очках, с коричневой папочкой под мышкой, не оглядываясь на него, семенил в лакированных чёрных ботинках, стараясь не споткнуться о корни. Оба красовались в тёмно-синих костюмах и белых рубашках, причём только лысоватый был при галстуке. На шее его провожатого поблескивала золотая цепь.

Заметив притихшую на балконе компанию, лысоватый сделал то, чего от него меньше всего ожидали: не останавливаясь, приветливо помахал рукой и снова уткнулся взглядом в дорожку под ботинками.

– Мне кажется, или он нас узнал? – пробормотала Марина.

– Я же говорю, что всё не так плохо, – хмыкнул Кифару, похоже, только сейчас сам поверивший в свои оптимистические предположения.

Они слышали, как внутри дома хлопает входная дверь, как шаги шаркают по плиткам пола, как, приближаясь, скрипят под ними ступеньки лестницы.

Кифару так и не решил, какую позу ему принять, поэтому отвернулся от входа и невозмутимо облокотился на низкую часть балконной стены. Девушки, не сговариваясь, последовали его примеру.

Шаги остановились у них за спиной.

– Saluti, signore e signora! Siamo spiacenti, siamo un po’ in ritardo. Non ho dimenticato il nostro accordo, ma affari urgenti, sai…5757
  Приветствую вас, сударь и сударыни! Простите, что мы слегка опоздали. Я не забыл про нашу договорённость, но неотложные дела, знаете ли…


[Закрыть]

– Мне очень нравится итальянский, – разворачиваясь на каблуках, ответил Кифару. – Но я его, увы, не знаю.

– О, разумеется, никаких проблем, – взмахнул коричневой папкой незнакомец, явно довольный тем, что на первый раз его простили. – Итальянский – язык песен и любви, а дела лучше делать на английском.

– Языком любви считается французский, – поправила его неожиданно осмелевшая Марина и улыбнулась пристально смотревшему на неё верзиле с цепочкой.

– Синьор Розати, – тем временем представился незнакомец и добавил, протянув руку: – Альбино Розати.

– Кифару, – пожал её Кифару. – Просто Кифару.

– Очень приятно, – сказал синьор Розати и впервые посмотрел на собеседника с тенью недоверия. – Так вы и есть племянник господина Бёша? Я представлял вас, признаться, несколько иначе, хотя…

– Он племянник не только господина Бёша, – выпалила Марина, первая догадавшись, что тут происходит и кто эти люди. – И у нас сегодня катастрофически мало времени. Так что, пожалуйста, изложите суть дела и покончим с этим.

Кифару не мог не оценить её хитрость. Подобая фраза годилась для любой ситуации.

Синьор Розати купился.

– Полагаю, вы уже осмотрели помещения? Каково ваше первое впечатление?

– Тут у вас всегда двери открыты?

– Ну, что вы! Мы получили известие о вашем приезде вчера и заранее позаботились, чтобы всё было удобно и по-итальянски просто и гостеприимно. Конечно, мне следовало вас встретить, но, как я уже сказал…

Кифару примирительно отмахнулся.

– Всё в порядке. Смущает разве что отсутствие воды.

– О, это дело поправимое! Воды в избытке. Дело в трубах. Раньше ими пользовались постоянно, но последнее время перекрыли.

– Понятно, понятно. Не критично. Электричество, как я понимаю, своё?

– Да нет, почему же? – Синьор Розати оглянулся, подошёл к светильнику на стене и нажал расположенный тут же выключатель. Светильник неярко, но загорелся. – Проводка изначально была сюда проложена по дну озера. Провод медный, в хорошей гидроизоляции. Сносу нет: монтировали чёрте когда, а всё работает.

Он продолжал расписывать прелести жизни на острове, пока ни встретился взглядом со своим помощником, который красноречиво поправил на руке позолоченные часы.

– Почему вы не спрашиваете меня о главном? – встрепенулся синьор Розати, обращаясь к Кифару.

Кифару замешкался, предполагая, что речь, вероятно, о цене, хотя…

– Для нас всё главное, – снова пришла ему на помощь Марина. – Показывайте.

Нет, речь, похоже, шла не о цене, поскольку в таком случае синьор Розати просто раскрыл бы свою папку и показал бумаги, а он лишь понимающе кивнул, сунул папку обратно под мышку и жестом предложил гостям следовать за собой.

По квадратной башне они спустились на первый этаж, где на полу сиротливо лежал далеко не первой свежести ковёр. Пачкая пылью ботинки, верзила неловко отфутболил его в сторону. Под ковром обнаружился массивный железный люк. Верзила нагнулся, подковырнул выдвижную ручку и потянул люк на себя.

Глядя на знакомую по его собственному замку шахту колодца, Кифару размышлял о том, кого бить, если синьор Розати с его «итальянской гостеприимностью» предложит гостям спуститься туда первыми. Делая вид, будто уступает дорогу Марине, он встал так, чтобы верзила оказался между ним и распахнутым люком. Если толкнуть резко и неожиданно, можно рассчитывать на успех.

Толчка не понадобилось.

Синьор Розати что-то сказал по-итальянски, и верзила, вздохнув, сам полез вниз.

Марина вопросительно смотрела на Кифару.

Внутри шахты вспыхнул свет.

Синьор Розати улыбнулся Кифару.

Кифару ответил улыбкой и не тронулся с места.

Итальянец понял намёк, пожал плечами и стал аккуратно опускаться в дыру.

Соблазн захлопнуть у него над лысеющей головой тяжёлую крышку и покончить раз и навсегда с этой дурацкой ситуацией был велик. Кифару сдержался. Вернее, его что-то сдержало. Необъяснимое чувство. Предчувствие.

– Ты останешься здесь, – шепнул он, проходя мимо Илинки. – На всякий случай. Пожалуйста.

Девушка, похоже, этому только обрадовалась. Она и в подземелья Кифару спускалась с опаской, только лишь затем, чтобы сделать ему приятное. Если этого можно избежать, лучше избежать.

– За мной, но будь начеку, – сказал он, целуя Марину в прохладную щёку.

От высоты ярко освещённого колодца захватывало дух. Лестница при этом выглядела надёжной, сваренной неизвестно когда из прочного железа и на удивление необшарпанной. Будто прежние хозяева лазом не пользовались или пользовались крайне редко.

Верзилы уже видно не было, а лысая макушка синьора Розати маячила метрах в десяти от поверхности.

Кифару смело двинулся следом.

И проснулся…

Сны сбываются

– Мы должны туда сплавать, – не унимался он всё утро, начав рассказывать свой сон за завтраком и продолжая развлекать девушек всевозможными догадками и предположениями до полудня.

Судя по реакции, развлечение это было для них сомнительным. Однако обе слушали его внимательно, а Марина не преминула заметить, что запомнившаяся ему итальянская тирада синьора Розати едва ли могла возникнуть в его африканском мозгу из ниоткуда.

– Так не бывает, – сказала она. – Бывает по-другому: ты говоришь во сне на иностранном языке, но, проснувшись, помнишь только сам факт, а не отдельные слова и тем более фразы. Я видела такие сны в детстве, когда учила английский. Утром бывает жутко обидно, что это всего лишь приснилось. Ты ведь не знаешь итальянского?

– Знаю «грация» и «бон джорно», – признался Кифару. – Но я уверен, что этот подвал там есть. Мы должны сплавать и проверить.

Илинка вспомнила свою румынскую бабушку, которой несколько раз в жизни снились пророческие сны. Тем самым она выразила своё согласие, хотя на словах поддерживала Марину.

– Замок может оказаться очень даже обитаем, и что мы им тогда скажем? Покажите нам свой подвал? Что если там будет не один верзила, а дюжина и не таких безобидных? Которые, кроме итальянского, ничего не знают.

– Общий язык найти можно всегда. Кстати, я совсем не настаиваю, чтобы вы ехали со мной. Помогите найти моторку, и я справлюсь сам.

В итоге они втроем проехались вдоль озера в поисках ближайшей пристани. Ничего даже близко похожего. Всё жильё отделялось от берега двухполосным шоссе. Только в одном месте у воды пристроился большой кемпинг, но там стояли лишь домики на колёсах – и ни одной лодки. Подозрительно пустым было и само озеро.

Кифару уже окончательно отчаялся, решив будто хозяева острова специально скупили и переделали под собственные нужды безопасности всю округу, когда за ничем не примечательным парапетом промелькнула брешь, каменная лесенка и сиротливо покачивавшийся на воде бело-розовый катерок.

Марина неохотно притормозила и подала задним ходом.

Катерок был пуст и никем не охранялся.

– Без ключей не заведём, – сказала Илинка.

– Думаешь, угнать катер труднее, чем машину? – шлёпнул её по попке Кифару.

– Не знаю, не пробовала.

– Я тоже, – признался он.

Тем не менее, они вышли и, приблизившись к лестнице, увидели, то, чего не замечали прежде: под рулём, прямо на дне сидела маленькая черноволосая девочки и играла с серой кошкой. К счастью, не настолько маленькая, чтобы не понять, когда Марина на смеси итальянского и испанского попросила её позвать родителей. Девочка понимающе закивала, подхватила кошку и во мгновение ока скрылась за калиткой на противоположной стороне, к счастью, совсем не оживлённого шоссе. Вскоре оттуда появился едва ли её отец, скорее, дед, седой в домашней белой майке и голубых трусах. Почёсывая волосатую грудь, он выслушал тираду Марины, попросившей подбросить их «вон до того острова», и покачал головой. Тогда Кифару похлопал его по плечу и продемонстрировал в другой руке несколько серьёзных купюр. Старик преобразился, закивал, как внучка, и тоже поспешил обратно в невидимый отсюда дом. Наконец, ему на смену пришёл очень высокий и очень худой итальянец, вероятно, отец девочки, который деловито забрался в катер, завёл мотор и жестом показал странным незнакомцам, чтобы те занимали места.

По дороге выяснилось, что итальянца зовут Джузеппе, и что он сносно выражается по-английски.

– Почему никто не хочет туда плавать? – без обиняков спросил его Кифару.

– Лорето – частная собственность. Не принято, – нахмурился итальянец, но в глазах его искрилась хитринка.

– Да бросьте! Всё у вас принято. Просто все почему-то боятся. Вот я и интересуюсь, почему.

– Почему, почему… – Джузеппе понизил голос, будто кто-то мог их услышать в шуме мотора и плеске воды о борта. – Нехорошее место, вот почему.

– В каком смысле «нехорошее»? – напряглась Марина.

– А вы кто, журналисты?

Кифару хотел было неприлично сострить, но спохватился, что находится в католической стране, где его могут неправильно понять и повернуть к берегу.

– Нет, мы обычные туристы, – опередила его Марина.

– Для всех, – подхватил Кифару. – Но вам я по знакомству признаюсь, что мы…

– … исследуем островные замки Европы, – добавила Илинка.

– А, исследуете, – недоверчиво протянул Джузеппе, глядя на её грудь. – Тогда вы должны рассказывать мне про Лорето, а не я вам. Вы уже были в полиции?

– В полиции? – широко улыбнулся Кифару. – Зачем?

– Люди пропадают.

– На острове? Правда? В замке? И полиция ничего не делает?

– Не на острове и не в замке, – поморщился итальянец. – Пропадают те, кто туда плавают. После.

– Понятно. Будем иметь в виду. А вы, значит, не боитесь?

– Мне нужны деньги, – честно вздохнул Джузеппе.

– Но вы же их соседи. Вы наверняка видите и знаете, кто там живёт и чем занимается.

– Будто нам больше нечем заняться! Кто-то живёт, кто-то не живёт. Иногда оттуда слышна хорошая музыка. Иногда – попса.

– Концерты?

– Наверное. Я не присматривался и не прислушивался.

Катер сбавил ход.

Они уже достаточно приблизились к острову, чтобы видеть пустующую заводь, точь-в-точь как во сне.

– Вы нас подождёте? – уточнила Марина. – Мы совсем не надолго.

Джузеппе прошёлся кулаком по носу, задумался.

– Ладно, подожду. Только здесь я стоять не буду. Отойду вон туда, подальше. Когда надо будет, помашете, я увижу, заберу.

– А что за люди пропадают? – спохватилась Илинка, когда они уже сошли на каменные мостки.

– Всякие, – отмахнулся Джузеппе, перекрикивая мотор, который не стал глушить.

– Ну, например?

– Недавно про какого-то банкира рассказывали.

– Рассказывали или писали? – подхватил Кифару.

– Про такое не пишут. Про Лорето вообще не пишут.

– Поэтому вы верите тому, что рассказывают?

– А вы верите тому, что пишут?

Джузеппе дал задний ход.

– Кто вас сюда пригласил? – послышался в наступившей тишине женский голос с лестницы.

Фраза была произнесена на хорошем английском, правда, чуть картавом и со странным пришепётыванием.

К ним спускалась смуглая девушка в тёмно-синей форме, похожей на военную, и в сопровождении двух типовых вышибал – плечистых, с выразительными кобурами на кожаных ремнях вместо подтяжек. Этих отличало только то, что они, пользуясь тем, что находятся у неё за спиной, переглядывались и улыбались.

Строгость девушки подчёркивали зачёсанные назад и собранные в тугой узел чёрными волосы.

– Зачем вы отпустили лодку? – продолжала она, останавливаясь на середине лестницы. – Здесь вам нельзя задерживаться.

– Почему? – негромко спросил Кифару.

– Потому что это…

– Только, пожалуйста, не нужно про «частную собственность». Мы на неё не покушаемся. Она как была частной, так и останется. Нам нужно видеть хозяев.

– Хозяев сейчас нет. Разворачивайтесь…

– А вы кто?

– Не ваше дело. Я сказала…

– Если вы считаете, что грубое гостеприимство входит в ваши должностные обязанности, то сильно ошибаетесь. – Кифару, не вынимая рук из карманов, приблизился к нижним ступенькам. – Где синьор Розати?

– Синьор кто?

– Розати. Он в курсе нашего приезда.

– Я не…

Тут один из охранников наклонился и что-то шепнул начальнице на ухо. Та едва заметно поёжилась, будто проглотила гусеницу, и смерила Кифару оценивающим взглядом.

– Следуйте за мной.

Тон её при этом не изменился.

Сон снова повторился, только на сей раз знакомый Кифару балкон занимали не они, а двое мужчин, седых, в вязаных кофтах, со сверкающими на солнце бокалами в руках.

Он непроизвольно им помахал.

Старики дружно кивнули, продолжая о чём-то разговаривать.

Строгая девушка шествовала впереди, охранники замыкали. При этом Кифару пленником себя не чувствовал. Это место вселяло в него странную уверенность. Он почти всё здесь узнавал, скорее всего, благодаря сну, хотя…

Не успели они завернуть за угол, как им навстречу, чуть прихрамывая, вышел ещё один старик, высокий, лысый, с седой, немного всклокоченной бородой и в домашнем халате мышиного цвета. Из-под подола халата торчали босые ноги, нет, не босые, в поношенных сандалиях. Жёлтые ногти были неровно пострижены и местами потрескались.

Он бросил недовольный взгляд на гостей и что-то спросил у девушки. Та вытянулась в струнку и, понизив голос, отчиталась. Старик снова посмотрел на Кифару, на его спутниц, размышляя, пожевал нижнюю губу и поправил на носу очки, которые никто поначалу не заметил.

– Полагаю, вы не говорите по-итальянски, – обратился он к Кифару на английском, лишённом какого-либо приметного акцента.

– Верно полагаете.

– Это странно, – прищурился старик.

– Почему?

– Потому, что синьор Розати, насколько мне известно, говорил только по-итальянски.

«Говорил» прозвучало слишком отчётливо, чтобы Кифару не заметил.

– С ним что-то случилось?

– Нет, просто умер.

– Не может быть! Когда же?

– Да уж лет пятьдесят назад. Причём от старости. А вам, молодой человек, полагаю, не больше двадцати пяти. Так откуда вы знаете Розати?

Кифару растерялся и поэтому брякнул первое, что пришло на ум:

– Он мне приснился.

По лицу незнакомца скользнула тень удивления, но не раздражённого, а как у человека, поверившего сказанному.

– И о чём же вы в вашем сне с ним договорились?

– Он провёл нас к колодцу в башне и собирался что-то важное там показать. Мы приплыли сегодня, чтобы проверить. – Кифару замечал напряжение в глазах и старика, и девушки. Охранников он не видел, а оглядываться не хотелось. – Я не предполагал, что остров обитаем.

– Ещё как обитаем! – подхватил собеседник. – С тех пор, как синьора Розати не стало, и замок перешёл нашему семейству, мы всегда тут бываем.

– Вы его не продаёте?

– Не продаёте?! Нет, не слышал о таких планах. А вы купить решили?

– Нет, просто во сне синьор Розати как раз занимался его продажей и принял нас за покупателей.

– Интересно… – протянул старик и переглянулся с девушкой. – Колодец, говорите? В башне?

– Да. Там люк железный. Под ковром.

Взгляд старика сделался чуть насмешливым.

– Убедили. Идёмте смотреть.

Он сделал широкий жест и первым пошёл в дом. Девушка с добрыми молодцами выждали, пока Кифару и его спутницами пройдут за ним, и только тогда двинулись следом.

Нет, во сне замок выглядел, конечно, по-другому. Сейчас было видно, что здесь живут и живут постоянно. Об этом красноречиво свидетельствовали запахи итальянской еды и вина, обилие старинной и не очень мебели, звуки невесть откуда доносившейся музыки и свежее тепло в каждой из многочисленных комнат, которые они миновали, разумеется, совершенно не так, как он помнил.

– Меня зовут Канова, – не останавливаясь, оглянулся через плечо старик.

– Кифару.

– Очень хорошо. Сейчас проверим, чего стоят ваши сновидения.

Комнату в башне он узнал. Правда, никакого ковра на прежнем месте не было. Вместо него середину комнаты занимал огромный деревянный стол на одной центральной ножке, точнее, ножище.

Кифару подумал, что едва ли кто-нибудь когда-нибудь его двигал.

Стол был не просто деревянным, но ещё и резным: по всему периметру тянулась непонятная, но красивая вязь, похожая на нечитаемые буквы.

– И где ваш колодец? – поинтересовался Канова, разворачиваясь.

– Тут, – ткнул Кифару пальцем в стол. – Под ним.

Канова кивнул охранником, и те рьяно приналегли на одну из сторон.

Стол не пошевельнулся.

– Он здесь с незапамятных времён, – признался Канова. – Не помню, чтобы его переставляли. Не было нужды.

Он обратился к удивлённых охранникам по-итальянски, вероятно, интересуясь, действительно ли у них ничего не получается. Те закивали и для порядка попробовали ещё. Безуспешно.

– Возможно, он вмонтирован в пол, – впервые подала голос девушка в форме.

Пол был каменным, шероховатым, однако стол, действительно, стоял как влитой.

Откуда-то с лестницы послышались голоса – это с балкона спускались двое стариков. Появившись из-за арки в стене, они изобразили лицами и жестами крайнее удивление и снова кивнули Кифару. Канова им что-то объяснил, и один из них разразился долгой тирадой, жестикулирую пустым бокалом. Марина, видимо, его поняла, потому что выразительно посмотрела на Кифару.

– Этот стол старше замка, – пояснил Канова, когда старик угомонился. – Его сюда привезли и поставили первые хозяева. Едва ли под ним что-то есть. Хотя идея интересная.

Кифару только плечами пожал.

– Нас тут шестеро мужиков, можем попробовать. Достаточно для начала впятером его на одну сторону осторожно завалить, не до конца, конечно, а чтобы шестой мог подлезть и посмотреть, что там у него под ножкой. Если я прав, тогда вы сами решите, как его отодвинуть.

Итальянцы его поняли и, как ни странно, согласились поднатужиться. Кифару, Канова, оба охранника и оба старика налегли грудью на край крышки и потянули, что было сил вверх, а девушка в форме опустилась на четвереньки и стала наблюдать за ножкой. У неё в руках откуда-то появился даже фонарик.

– Vedo5858
  Вижу! (итал.)


[Закрыть]! – крикнула она, когда стол неохотно поддался.

Марина с Илинкой нырнули за ней следом и подтвердили, что в щели «что-то есть».

– Принесите что-нибудь подложить, – первым сориентировался Кифару. – Какую-нибудь деревяшку. У вас там за дверью камин.

Девушка умчалась и тут же вернулась с двумя аккуратными толстенькими полешками. Когда проворные женские руки запихнули их под край ножки, мужчины смогли перевести дух и по очереди стали на карачках проверять находку.

Видно было плохо, но видно: вместо камней под ножкой стола темнела железная плита.

– Сон оказался в руку, – усмехнулся Канова, глядя теперь на гостя с нескрываемой долей не то любопытства, не то уважения. – Кто вы такой?

– Турист. Из Африки.

– Турист из Африки? Туристы из Африки редко знают, что находится под столом замка, в котором они никогда раньше не бывали. Я нахожу это по меньшей мере странным. Надеюсь, вы меня понимаете. А поскольку мы с вами уже даже вместе успели потрудиться и почти породнились этой необъяснимой тайной, я бы всё-таки настоял, чтобы вы раскрыли истинные причины своего визита и своё происхождение. Тем более, что вы мне чем-то неуловимо знакомы.

Говорил Канова мягко и вежливо, однако в голосе его безошибочно угадывались жёсткие нотки, какими иногда был вынужден пользоваться сам Кифару. Марина тоже это уловила.

– Если вы увлекаетесь футболом, – начала она, – то наверняка слышали про команду из Кисивы. Это такой остров на озере Виктория. Королевство.

– И ваш друг… – подхватил, поворачиваясь к ней, Канова.

– Да. Король.

Девушка-охранница тем временем уже что-то искала в своём телефоне. Найдя, подошла к хозяину и молча показала экран. Канова бросил взгляд и протянул Кифару руку.

– Добро пожаловать, ваше величество.

Кифару машинально протянутую руку пожал, успев подумать, что жест у собеседника получился таким естественным, будто Канова обменивается рукопожатиями с королями по несколько раз на дню.

Следующий жест заключался в предложении гостям белого домашнего вина, того самого, которым угощались оба старичка. Их тут, кстати, звали дон Бруно и дон Стефано. Они были братьями и гостили у своего племянника, Кановы. Никаких фамилий. Строгую девушку звали Орнелла. Если верить Канове, она в свою очередь была его племянницей. Кифару не верил ничему, но не считал нужным сомневаться вслух.