Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Альтернатива

Как ни странно, всезнающий Джон Смит ошибся. Не успела «серебряная» команда островитян на следующий день выписаться из гостиницы и отправиться обратно в осакский аэропорт, как в холле гостиницы объявился живой и невредимый, хотя и весьма сконфуженный, Сасаки-сан. И не один, а с толстой папкой, в которой лежали аккуратно сложенные чертежи будущего замка.

Он долго извинялся, что-то подробно рассказывая Момо, которая была рада его видеть, однако изложила всю историю в нескольких фразах:

– Его похитили. По дороге к нам остановили полицейские якобы для проверки документов, пересадили к себе в машину, нахлобучили мешок на голову и куда-то увезли. Продержали всё это время в подвале, а потом так же внезапно отпустили, даже ничего не отняв. Вероятно, с кем-то спутали, как он считает. Наверное, якудза, – добавила Момо от себя, на что Сасаки-сан, уловив знакомое слово, замотал головой и пояснил, что нет, точно не якудза, поскольку, сидя в заточении, он мог постоянно слышать переговоры по полицейской рации.

Не откладывая, перешли к делу.

Японцы подготовили проект с размахом. Площадь насыпного острова оказалась раза в два больше, чем у синьора Кармона. По периметру территория была обложена здоровенными, плотно подогнанными друг к другу, булыжниками, хотя при более внимательном рассмотрении оказалось, что это не больше, чем впечатляющая декорация: булыжники представляли собой довольно тонкие каменные плиты, за которыми прятались присыпанные песком бетонные сваи.

– Как везде, – пояснил Сасаки-сан, имея в виду исторические замки по всей Японии. – Мы это называем «технологией китайской стены».

Про китайскую стену, которая считается «великой», Кифару слышал.

– А что с ней не так?

– Со стеной? Ничего. Всё так. Просто технологию обкладывания песчаных насыпей камнями начали воплощать в жизнь китайцы ещё при Мао, в пятидесятые годы. Потом её же с успехом применили в Южной Америке, когда возводили «древний» Куско и прочее. Мы её, как водится, усовершенствовали, так что если те строения сегодня разваливаются при большом количестве осадков, наши, как вы видите, смогут верой и правдой служить, стоя прямо в воде. За качество не переживайте. Стальные стяжки между камнями никто даже не заметит.

Издалека весь комплекс построек должен был производить впечатление настоящего японского замка – с многоуровневыми пагодами, покатыми черепичными крышами и прямоугольными формами. Однако в действительности авторы проекта отдали надлежащую дань современности и потому, к примеру, верхний этаж центральной, жилой башни, был полностью выполнен из стекла.

– Вы говорили, что любите смотреть на окружающее свысока, – прищурившись в улыбке, пояснил Сасаки-сан.

Кифару идея и в самом деле понравилась.

– Разумеется, все стены-окна предполагают жалюзи. В проекте они указаны вот здесь, под самым потолком. Можно установить экологические, из бамбука, а можно – железные, бронированные, которые, правда, от бамбука, если пожелаете, тоже никто не отличит.

Кифару интересовала подземная часть.

– Проект делался до моих недавних злоключений, поэтому они на нём никак не отразились, – охотно пояснил Сасаки-сан, подразумевая своё заключение в полицейском подвале. – В зданиях мы предусмотрели цокольный вариант, то есть мы погружаем нижний этаж под землю не полностью, а где-то на две трети, чтобы сохранить возможность естественного освещения через зауженные проёмы окон.

Всего зданий как таковых Кифару насчитал пять – четыре по углам крепости и одно уже упомянутое, самое крупное – в центре. Сасаки-сан пролистал проект ближе к концу и на одном из последних слайдов наглядно показал план острова в продольном разрезе.

– Вот здесь, между всеми четырьмя башнями периметра мы предусмотрели закладку по одному подсобному помещению ниже уровня земли. Снаружи доступ к ним не предусмотрен – только через башни. Всего их, таким образом, четыре, хотя при желании лишние можно исключить. На бюджете это скажется, но несильно.

– Как вы их планируете туда закладывать? – уточнил Кифару, памятуя об идее испанцев с готовыми «полыми кирпичами».

– Не столько закладывать, сколько заливать, – поправил его Сасаки-сан. – Речь о монолитном бетоне. В уже готовом грунте острова вырываем нужные объёмы породы, ставим опалубку, заливаем монолит. Решение надёжно, прочно и герметично. Мы прописали прямоугольные формы, хотя на самом деле можем по вашему желанию сделать хоть круглые, хоть произвольные.

– А вода строительству разве не помешает?

– Это уже наша проблема. Не помешает. Мы же не просто песком весь остров насыпать будем. Существуют специальные смеси.

– Очень интересно, – в конце концов, признался Кифару, имея в виду весь комплекс, который он теперь представлял себе тем живее, чем больше видел подобные сооружения здесь, в Киото.

Окончательного решения он принять пока не мог, однако оставил Сасаки-сана в обнадёженном настроении, правда, слегка озадаченным полным равнодушием к бюджетной стороне вопроса. Вероятно, именно это японец остался обсуждать с Момо, когда Кифару, раскланявшись, покинул их и отправился заканчивать организационные дела с Абрафо.

Обратное путешествие прошло без инцидентов, если не считать короткой встречи с вездесущим Джоном Смитом, поджидавшим их делегацию в просторном полупустом аэропорту Осаки, неподалёку от стойки регистрации.

– Домой? – поинтересовался он, восприняв кивок Кифару как приглашение поговорить и подойдя для рукопожатия.

Он был по-прежнему неприметен и улыбчив.

– Да, пора, – согласился Кифару, поправляя на плече сумку, в которой среди ручной клади оставил самые ценные гостинцы друзьям и родственникам. Менее значимый чемодан он только что сдал в багаж.

– Признаться, не знаю, как вы восприняли наш давешний разговор с моим непутёвым братцем, однако мне хотелось бы заверить вас в том, что, общаясь с вами, я исхожу из чисто дружеских побуждений.

– Не сомневаюсь.

– Сомневаетесь, конечно. Но я не в обиде. Для человека вашего статуса и смекалки это вполне естественно. Я бы только заметил, что сомнения эти важно направлять в правильное русло. Я прекрасно сознаю, что вы знакомы с моим братцем дольше, чем со мной, и потому вам непросто на полпути менять своё мнение, однако уверен, что он уже дал вам немало поводов призадуматься. Нет, можете не отвечать, это сугубо ваше личное дело. Просто я знаю его чуть подольше и не хочу, чтобы вы сильно потом разочаровывались.

– Я вас понял, – ничуть не смущённый столь откровенным началом разговора, ответил Кифару. – Но разве я не могу в равной мере сохранять приятельские отношения с вами обоими? Почему вы настойчиво намекаете на то, что я должен между вами выбирать? Зачем?

– А затем, мой уважаемый африканский тиран, что я заранее призываю вас к тому, что рано или поздно станет для вас судьбоносной альтернативой. Для вас и для вашего замечательного острова. Наверняка вы разговаривали с Рэймондом про Швейцарию, нейтралитет и всё такое прочее. Увы, не получится. Вы не Ватикан и не лондонский Сити. Которые, замечу в качестве ремарки, тоже отнюдь не нейтральны, если знать, куда смотреть. Инициативы не хватит. Так что придётся выбирать правильную зависимость.

От вчерашней шуточности и бравурности разговора не осталось и следа. Джон Смит говорил совершенно серьёзно, внимательно наблюдая при этом за реакцией собеседника. Не увидев ожидаемой, продолжал:

– Рэймонд соблазнил вас лёгкими деньгами. Это он умеет, умеет прекрасно. За что его и держат. Припрятать, преумножить, пообещать – он на это мастер. Беда лишь в том, что вся его схема строится на договорённостях. И дело даже не в том, что договорённости такого уровня почти никогда не подкрепляются контрактами. А в том, что подобные отношения отходят в безвозвратное прошлое. Это пережиток. Сто лет назад они преобладали, но сегодня, извините, уже нет. Как язык, который меняется и безбожно упрощается, хотя есть ещё люди, что продолжают изъясняться пёстро и богато, думая, что так и должно быть.

– Вроде вас?

– О, дорогой мой, вы бы послушали нашего батюшку! А уж про деда я вообще не говорю! Диккенс по сравнению с ними – мальчишка. Набоков – девчонка. Я имею в виду его как бы жену Верочку Слоним, которая, похоже, строчила за него все эти скучновато-изысканные рукописи. Нет, мы с братом уже оторвались от того могучего поколения и прилипли к бездарному нынешнему, увы. Вам нужна армия, – добавил Джон Смит, не меняя слегка раздражённого тона. – И чем скорее, тем лучше.

– Армия? – Кифару ожидал любых неожиданностей и поворотов, но предложение собеседника застало его врасплох. – От кого?

– Вижу, что вы не зря тратили время с Рэймондом. Другой на вашем месте спросил бы «Для чего?». Отвечу: от всех. Армия сегодня, знаете ли, вещь первостепенной важности. Не та, конечно, что набирается из тупых идиотов под патриотические крики, чтобы отвлекать внимание и сокращать численность особей, пока что способных в силу возраста к деторождению, а настоящая – маленькая, боевая и опытная.

– У нас уже есть гвардия, – заметил Кифару.

– Я разве сказал «гвардия»? Гвардия, мой уважаемый друг, и та армия, про которую я говорю, не имеют между собой ничего общего. Сегодня нужны бойцы, которые в одиночку могут распугать всё ваше островное войско. Не в обиду вам и войску будет сказано, разумеется. Если вы думаете, будто для того, чтобы нажать на спусковой крючок и выстрелить, достаточно указательного пальца и пули, то вы слишком упрощаете, не достаточно. Нужен профессионал. Который знает, когда нажимать и куда при этом целиться. Стрелять, извините уж на сравнение, по крокодилам – это одно, а отражать атаки вертолётов и подготовленных морпехов – совсем иное. Я слышал, что не так давно ваш остров чуть было ни подвергся подобному нападению, верно?

– Было дело.

– А теперь представьте, что рядом не оказалось бы спецов, которые за вас этот неприятный вопрос решили? Сумели бы вы справиться с нападавшими сами, силами ваших «гвардейцев»?

– Мы умеем стрелять.

– Правда? Это отлично! А куда вы будете стрелять, если ваш остров забросают ракетами, как сегодня любят делать многие цивилизованные страны, чтобы зря не подставлять под пули своих солдат?

– И кто же, по вашим сведениям, собирается забрасывать нас ракетами?

– Надеюсь, что никто, однако внезапно всё может измениться.

– И что вы предлагаете? Накрыть Кисиву дорогостоящим непробиваемым куполом?

– Ну, тем куполом, которым накрыта вся плоскость Земли, Кисиву не накрыть, а любой другой окажется слабоват. В век отмирания дипломатии, которой сегодня может на досуге заниматься, как наглядно показывает международный опыт, любой высокопоставленный и высокооплачиваемый наркоман, лучше полагаться на зенитные установки и упреждающие удары.

– То есть, вы предлагаете нам купить у вас зенитки?

– Не только, но и от зениток прока будет больше, чем от веры в договорённости, поверьте.

– А что же тогда ещё?

– Зенитки, сколько бы их ни понаставили, безполезны, если вы по-прежнему будете верить в дипломатию. От дипломатии нужно раз и навсегда отказаться. Либо-либо, как говорится. Это всё равно, что современное лечение. Придите с какими-нибудь болячками к официальным врачам, выслушайте их и сделайте ровно наоборот. Или хотя бы не делайте то, что они вам посоветуют. Потому что советуют они вам не то, что знают и уж тем более, что вам поможет, а то, чему их учили в учебниках. Которые писались теми, кому за это платили. А платили им те, кто продаёт лекарства. А лекарства – это химия. А химия – это вовсе не жизнь, как имел наглость заявлять своим названием один советский журнал.

– Какой журнал?

– Советский. Не важно. Важно, что все без исключения лекарства борются с последствиями болезни, а не с её причиной, причём заодно, в процессе так называемого лечения, благополучно портят организм дальше, отчего в результате возникают новые причины и новые болезни. Если вы, скажем, придёте к врачу, потому что у вас болит голова и сердцебиение, врач легко определит, что вы мучаетесь гипертонией, у вас давление повышенное, погода, мол, сказывается и прочая чушь. Возможно, он даже понимает, что «давление» вызвано ускоренным движением крови, но он не научен видеть причину этого ускорения. А дело, оказывается, например, в больной печени, которой для самолечения нужно усиленное кровообращение. Врач даёт вам лекарство «от давления», кровообращение затормаживается, вы думаете, будто гипертония отступила, а на самом деле вы только что дружно испортили печень, лишив её нужного объёма крови. Печень – не почка, её так просто не отрежешь, поскольку она, в отличие от почки, одна.

– Вы на медика учились?

– Не делайте вид, будто не поняли. В медицинских школах этому не учат. Там учат тому, что антибиотики – это природная панацея, а не ядовитая химия, что повышенное давление определяется погодой, а не потребностью той же бедной печени, а молодых беременных мамаш через одну пугают выкидышами и патологиями, чтобы они спешили делать аборты. Поскольку отходы таких операций, конечно же, уничтожаются, а вовсе не идут на дорогущие препараты.

– У нас на острове лекарствами почти не пользуются, – заметил Кифару. – Только в крайних случаях, когда уже не важно, отчего помирать.

– И правильно! Вот и без ложных надежд на дипломатию вам, поверьте, будет гораздо надёжнее.

– А вы случайно не призываете меня сделать аборт?

Джон Смит усмехнулся.

– Я говорил о том, что сегодня поставлено на поток. А вы у нас – частный случай. Очень интересный, кстати. Должен признать врождённый талант моего братца: находить самородки там, где никто даже не ищет.

– Благодарю за комплимент. Поясните.

– Когда я в детстве учил географию, никто нам не рассказывал о том, что, оказывается, на озере Виктория существует целый остров, населённый прекрасным, свободолюбивым народом и буквально усеянный золотыми слитками.

– Так весь сыр-бор всё-таки из-за золота? – не удержался Кифару. – Чем же вы тогда отличаетесь от мистера Стэнли?

– О, вы правы, мы очень похожи. Наши действия и наши слова иногда могут казаться неотличимыми, однако разница, уверяю вас, есть и притом кардинальная. Те, от лица кого он выступает – вы же ведь не думаете, надеюсь, что он действует по собственному почину, – считают, будто превыше денег ничего не бывает. Это старая банкирская, как вы выражаетесь, «гвардия». Старые деньги, старые связи, старая кровь. Они, конечно, признают армию и то и дело ею пользуются в своих целях, но для них она лишь средство. Деньги, само собой, тоже, но их они ставят во главу углу. У нас всё ровно наоборот. Мы любим и умеем пользоваться деньгами, однако для нас важнее порядок и, если хотите, дисциплина, во что деньги часто вмешиваются и сеют смуту. А мы против смуты и анархии.

– И поэтому я, по-вашему, должен сделать что? – Кифару весь этот разговор уже порядком надоел. – Закрыть оффшор, раздать золото, закупить у вас пушки и жить в полном порядке?

– Если упрощённо, – не моргнув глазом, кивнул Джон Смит, – то да, именно. Вы просто не представляете, насколько вы выиграете.

– Выиграю? И что же будет нашим главным призом?

– Жизнь.

– Как противоположность смерти?

– Как она самая.

– До свидания.

– Не спешите делать скоропалительные выводы. Подумайте на досуге.

– Непременно.

Путь выпрямляется

Беседа эта не выходила у Кифару из головы на протяжении всего обратного пути из Японии до дома. Рассказывать о ней он никому не стал, да и кому было рассказывать?

Возвращение показалось всем коротким. Видимо, потому что большую часть полёта уставшие футболисты и группа поддержки проспали.

Не спалось только Кифару. Стоило закрыть глаза, ему начинала сниться ракета. Она то по высокой дуге из неизвестной точки ныряла в самый центр острова, который от взрыва превращался в воронку, то прожорливой акулой настигала их самолёт.

От дурных мыслей его отвлекала разве что подсевшая в соседнее кресло Момо. Девушка призналась, что до самого взлёта опасалась, как бы оставшиеся ни с чем якудза чего-нибудь ни предприняли.

– Странно, что они так спокойно дали нам улететь. Мы ведь, по сути, вынудили их потерять лицо.

– Наверное, они решили, что потерять лицо лучше, чем потерять нечто более ценное.

– Ты про покупку их здания? – недоверчиво подняла бровки Момо. – Хотя получилось здорово, не думаю, что такая угроза могла их по-настоящему напугать.

– Под «ценным» я подразумеваю не здание. – Кифару погладил её по гладкой коленке, оголившейся из-под шерстяного пледа. – Никому не хочется ни за что погибать.

– Погибать?!

– А тебе не показалось подозрительным исчезновение Такаги, случайно совпавшее с появлением мистера Стэнли?

– Нет, но…

– Тогда спи давай.

– Погоди! Ты считаешь, что твой мистер Стэнли имеет к этому какое-то отношение?

– Он ко всему имеет какое-то отношение.

Момо удивленно примолкла и скоро заснула, а Кифару отвернулся к иллюминатору, за которым алели предзакатные облака.

Марина тоже не созналась. Хотя он имел полное право предположить, что после его звонка с просьбой о помощи, она поставила мистера Стэнли в известность, и тот предпринял все необходимые меры сам. Никто никого покупкой зданий не пугал.

– Я сделала всё, как ты велел, – состроила обиженную гримаску Марина.

Кифару не стал с ней спорить, чтобы лишний раз не возбуждать желания оповещать шефа о его расспросах. Что она наверняка сделает при первой же возможности. Ну не могла она не быть его здешними ушами и глазами. Не зря же он платил ей зарплату.

Поборовшись несколько дней с муками совести, Кифару всё же поделился сомнениями с отцом.

– Кажется, нечто подобное мы уже обсуждали с тобой раньше, – после короткой задумчивости заговорил тот. – Насколько я помню по твоим же рассказам, знакомство ваше было случайным, и ни о каком острове он тогда не знал. Ты сам его пригласил, верно?

– Да, но теперь я начинаю думать, что всё это могло быть каким-то хитрым образом подстроено. Ты не представляешь, какие у этих людей знания о мире и связи повсюду. Что, если он даже знал про наше золото?

– Задолго до того, как Фураха его нашёл, причём тоже совершенно случайно? Не смеши. Если ты в своих подозрениях пойдёшь дальше, скоро окажется, что твой мистер сам подкинул золото к нам на остров, чтобы мы его нашли. Ну, пока все спали. Причём золото это наверняка отравлено.

– Перестань! – рассмеялся Кифару. – Ты сам меня учил недоверчивости.

– Если бы ты хорошо учился, то не стал бы тащить его к нам ещё тогда. Теперь уже поздно не доверять.

– Но что же тогда делать? Откуда я мог знать, что у него имеется брат, который однажды захочет всё отнять?

– Как я понял, он пока ничего у тебя не отнимает, а хочет, чтобы ты сделал выбор.

– Он хочет, чтобы я превратил наш остров в его военную базу. За собственные деньги. И ещё имеет наглость мне угрожать.

– Думаю, он имеет не наглость, а возможности, – поправил его Абиой. – Может быть, реальные, а может быть – сказочные. Я, конечно, с ним не знаком, но у меня есть ощущение, что все те люди, с которыми ты общаешься, они какие-то… не знаю… не настоящие. Они будто в игры какие-то играют. А ты им зачем-то подыгрываешь.

– Ну, вообще-то, если бы я им не подыгрывал, у нас бы сейчас не было всего того, что мы имеем.

– А что такого мы сейчас имеем благодаря твоим знакомствам? – выразительно посмотрел на сына отец. – Чего у нас появилось нового, без чего мы не могли бы прожить? Надеюсь, ты не считаешь главным своим достижением бумажки, под названием «деньги»?

– Это не бумажки. Они подкреплены…

– … да, золотом, я слышал. Золотом, который нашёл твой брат. И которым ты правильно распорядился. Все эти стадионы, футболы, поездки – здорово как развлечение, однако имеет мало общего с повседневной жизнью.

– Мистер Стэнли тоже не имеет к футболу никакого отношения. Это всё усилиями Абрафо.

– Вот видишь! Мне неизвестны подробности твоих договорённостей, но пока я вижу, что тебя используют. Сперва под оффшоры, потом для съёмок псевдовойны. Теперь вот какие-то новые люди пожаловали.

– Не пожаловали.

– Пока не пожаловали.

– Ладно. Я тебя понял. Извини, что потревожил и затронул эту тему. Благодарю за разъяснение моих ошибок.

– Погоди, не горячись! Я твой отец, поэтому говорю без экивок, что считаю нужным. Ты сам ко мне пришёл.

– Видимо, напрасно. Поговорим в другой раз.

Действительно, что мог посоветовать ему отец, которого он давно перестал ставить в известность обо всех своих начинаниях? В сущности, он, конечно, был прав. Ничего кардинально не изменилось. Тех же денег для спокойной жизни на острове не требовались горы. Зато для безпокойной…

Кифару подумал о Британии. Точнее, о британском образовании, к которому ещё недавно собирался приобщить родного брата и дочку своей «рабыни». Стоило ли городить весь этот огород, чтобы набить детские головы общепринятыми «знаниями», которые в нынешнем мире, как следовало из недавних разговоров с людьми сведущими, не давали ничего, кроме вечной зависимости от их источника? Если та же Узури выучится, скажем, на врача, будет ли она понимать, откуда у пациентов возникают проблемы с давлением и что на самом деле нужно в подобных случаях лечить? Или гораздо более полезные навыки привьют ей местные бабки, разбирающиеся в травах? Вон даже мать Абрафо последнее время совсем от лекарств отказалась. И что полезного почерпнёт для себя на далёких островах Фураха, кроме умения держать вилку, носить неудобную форму и нюхать всякую гадость? В тамошнюю аристократию, где бы он ни учился, его ни за что не примут, а тратить время на образование в надежде когда-нибудь окупить немалые затраты и заработать денег – зачем это ему?

Раз уж на то пошло, школу можно построить здесь, прямо на острове, осенило Кифару. А учителей выписывать хоть из Британии, хоть ещё откуда, прогонять через жёсткое собеседование и оставлять лучших, которые будут учить ребят делу, а не всяким тошным теориям.

Эта идея так ему понравилась, что он на время позабыл про свои прежние опасения и отправился советоваться с Вереву. Та внимательно его выслушала, однако восторга не выразила и только головой покачала, заметив:

– Думаешь ты верно, Кифару, вот только где ты правильных учителей найдёшь?

– Ну, во-первых, сколько нам их надо? Не дюжину же.

– Может, и дюжину. Может – больше. Смотря чему учить. Я, например, сама хотела бы поучиться каким-нибудь музыкальным инструментам. Не всем же в барабаны бить.

– Вот и хорошо. Решай. Потому что – во-вторых – я не собирался поручать эту сложную задачу никому, кроме тебя.

Вереву выглядела явно польщённой, но сразу же спохватилась:

– Ты предлагаешь мне порваться между школой и банком? Это ведь не тот уровень, когда всё можно припеваючи совмещать.

– А как же ты сегодня и в школе учишь, и Мариной руководишь?

– Ну, Мариной твоей много не наруководишь. А отвечать за себя гораздо проще, чем за кучу народа.

– Но ведь ты же не отказываешься? – с улыбкой надавил Кифару. – Да и мне стыдно, что я всего понастроил, а до школы до сих пор руки не дошли. Подумай, я не тороплю.

На размышления у Вереву ушло два дня.

– Я тут кое с кем поговорила, – начала она, когда Кифару зашёл под вечер в банк, и они уединились в её прохладном кабинете. – Есть у меня несколько бывших учениц, которые хоть сегодня могли бы вести уроки у малышей. К ним было бы неплохо добавить преподавателя по английскому, настоящего, носителя.

– Отыщем лучшего, со знанием суахили. Думаю, этого добра в Англии или Америке полно.

– Тогда, – продолжала свою мысль Вереву, – в старшую школу можно будет набирать настоящих тамошних учителей, которые будут изначально вести предметы по-английски.

– Двойная польза!

– Двойная-то двойная, только не получилось бы хуже.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что как им после школы все эти науки применять? – Вереву помрачнела. – В смысле здесь, на Кисиве. Я-то им рассказываю о том, что знаю, или о том, что интересно и будет полезно завтра.

– Геологию? – усмехнулся Кифару, вспомнив давнишний разговор с Фурахой.

– Да хотя бы. А что они тут будут делать, прослушав курс какой-нибудь экономики или химии, или маркетинга? Они же сбегут. Не с уроков, а с острова. Благое дело окажется гибельным. Кисива опустеет.

Кифару ждал такого поворота.

– Тебе и карты в руки. Определи, что нужно, а что лишнее. Мы вовсе не обязаны навешивать на себя ярлык «университетского» острова. Нам не нужны мировая популярность, престижность и дотации. Нам нужно занять ребят делом и расширить их мировосприятие. Той же музыкой, как ты говоришь. Или компьютерами. Компьютерные науки крайне полезны, если ты заметила. Возьми хотя бы дизайн. И для этого потом вовсе не придётся куда-то уезжать. Мне рассказывали, что можно находить клиентов по всему миру и трудиться, не выходя из дома. Или программирование. Чем мы хуже тех же англичан, согласна?

Вереву была, разумеется, согласна и, недолго помявшись для приличия, взялась за разработку подробного плана.

Школы издавна работали во всех больших деревнях острова, а не только в столичной. Вереву придумала устроить между ними соревнование. Она правильно рассудила, что найти неплохих учителей по английскому языку будет не только проще, чем остальных, но и что начать они могут прямо сейчас, не дожидаясь постройки нового здания школы, которое мыслилось возвести где-нибудь на общей территории, поближе к уже всем известному и любимому стадиону. Заморский профессор из Оксфорда едва ли обрадуется перспективе преподавать в конструкции, слишком похожей на обычный сарай, хоть и со столами. А вот живущие в соседних государствах всевозможные волонтёры к подобному колориту привыкли. Если предложить им хорошую зарплату, так они с радостью прибегут и ещё спасибо скажут. Заодно получится здоровая конкуренция, которую Вереву и назвала «соревнованием». Все нынешние и будущие учителя должны были знать, что отныне у них есть перспектива оказаться сотрудниками Шуле-я-кати, то есть «центральной школы», за строительство которой взялся, засучив рукава, Кифару.

– Только «набегать» к нам сюда мы давай никому не позволим, – предупредил он Вереву, видя её растущий на глазах энтузиазм. – Никаких объявлений в интернете или где-нибудь ещё. Только через знакомых. Или через личные приглашения. Проверьте с девчонками, кто где хорошо английский ведёт, будь то Кения или Уганда, мне всё равно, сами на них выходите, собеседуйте, лучших нанимайте. Чтобы не получился приток посторонних, которые, как ты понимаешь, могут быть совсем нам не нужными засланными агентами.

Финансовую сторону вопроса он решил сам.

Раньше труды учителей оплачивались из скромных взносов жителей, чьи дети и внуки ходили в школы. С появлением оффшорных денег суммы увеличились и одновременно перестали быть сколько-нибудь значительным бременем для семей. Зарплаты приглашаемых преподавателей не следовало слишком задирать, чтобы не вводить их в соблазн. Местные всегда должны были получать больше, заодно и для того, чтобы считаться ответственными за пришлых. Вместе с тем, Вереву предстояло привлечь новых учителей финансово настолько, чтобы они согласились работать исключительно на предлагаемую зарплату, а не за поддержку всяких левых фондов, которые и делали подобных волонтёров своими вольными или невольными агентами. Перекладывать оплату их трудов на плечи пусть даже и относительно разбогатевших соплеменников Кифару счёл неправильным и потому поручил Марине организовать собственный фонд острова, куда бы шли небольшие отчисления от оффшорных услуг. Таким образом, все оказывались в плюсе, а Кифару ещё и получал дополнительный рычаг контроля над иноземцами, которые, кто знает, в один прекрасный день могли бы оказаться полезными не только как знатоки английского.

Что до школы, то для такого щепетильного дела он снова заручился поддержкой рукастых братьев – Изингомы и Като. Вдвоём они бы справились нескоро, поэтому им вменялось от имени Кифару руководить теми же проверенными англичанами, которые в своё время возвели стадион. Благо и коммуникации были под рукой. Кроме здания школы, в задачу входила постройка подобия небольшого общежития, где ученики могли бы по разным причинам оставаться после уроков и даже ночевать. Предусматривалась также столовая. Спортивный зал не требовался ввиду близости всё того же стадиона.

Настало время подумать о замке.

Получив два полноценных предложения, Кифару поначалу склонялся в пользу японцев. Ему хотелось соорудить в черте острова нечто необычное. И пусть потом туристы гадают, откуда в центре Африки возникли столь причудливые архитектурные мотивы. Однако правда жизни взяла своё. Японский проект слишком сильно ассоциировался у него теперь с поездкой в Киото, прекрасной, если разобраться, но уж больно тесно связанной как с местной мафией, так и с Джоном Смитом, не шедшим у Кифару из головы. Конечно, это можно было бы назвать манией преследования, однако ему казалось вполне вероятным, что якудза не оставят Сасаки-сана в покое и воспользуются ситуацией, чтобы если не прислать на остров под видом строителей своих людей, то в процессе работ нашпиговать замок своими наблюдательными и подслушивательными приборами. Среди бела дня и даже ночью ни один японец на Кисиву не просочится, а вот если японцы тут в большом количестве обоснуются, жди беды. Даже Момо с ним согласилась и почти не расстроилась.

Зато Марина, узнав окончательное решение, просияла и попросила разрешения самой позвонить синьору Кармоне с хорошими новостями.

– Хочешь дать мне повод для ревности? – с наигранной суровостью спросил Кифару.

– Если это будет поводом меня потом отшлёпать, то да, конечно, – рассмеялась она и первым делом позвонила всё-таки отцу.

В конечном счете, работа закипела сразу в двух местах острова, что не могло не сказаться на боеготовности гвардейцев-дружинников. Для поддержания порядка были наняты дополнительные силы. На обоих объектах им вменялось в обязанности следить за тем, чтобы приезжие рабочие строго соблюдали границы «проникновения», как назвал это отец, то есть, чтобы никто не выходил за пределы строительных зон, обеспеченных всем необходимым для достаточно комфортного быта работников. Жили и те, и другие в обычных для подобных ситуаций временных бараках, бытовках, получая еду, воду и всё остальное из закромов острова, а если их потребности превышали местные возможности, Кифару, как и раньше, подключал воздушно-транспортные средства в виде вездесущих вертолётов.

Иногда вертолётом пользовалась активно взявшаяся за дело Вереву. Она по своим каналам выходила на известных в округе преподавателей английского языка, некоторых приглашала на остров, некоторых посещала сама. Действительно, большинство из них получили работу в школах и институтах через разные зарубежные фонды и комиссии, с которыми были связаны контрактными отношениями и не могли даже при желании всё разом бросить и уехать. К счастью, наиболее опытные либо эти контракты уже отработали, либо могли под разными соусами их безболезненно прервать.