Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Прочь

Кифару ошибся в своих расчётах. Он предполагал, что если где-то сработала тревожная сигнализация, произошло это после того, как они открыли люк или подняли стол. Он почему-то не подумал, что тех, кого следовало, могли предупредить задолго до этого. Например, когда маленькая девочка побежала домой звать деда-лодочника. А это значит, что у них было гораздо больше времени на то, чтобы собраться и прибыть на остров.

Ошибку он понял на лестнице башни.

Навстречу им медленно поднималась фигура в бронежилете и шлеме, с коротким автоматом наперевес. Видимо, у неё не было задачи уложить их на месте, поскольку дуло автомата лишь угрожающе поднялось, предлагая остановиться.

Кифару останавливаться не стал. Вместо этого он выстрелил, успев подумать лишь о том, чтобы не перепутать и воспользоваться пистолетом глушителем. И стрелял он противнику не в шлем, который был ближе, не в бронежилет, который был шире, а в ноги, которые редко даже в подобных случаях бывают как следует защищены. И не прогадал.

Видимо, автомат не был снят с предохранителя, поскольку фигура взвыла, покатилась вниз по ступенькам, но не произвела при этом ни единого выстрела.

Кифару почувствовал во рту привкус крови. С детства он ненавидел бояться и ещё сильнее ненавидел тех, кто вызывал в нём приступ страха. Они становились его врагами. А врагов нужно уничтожать, сразу и без угрызений совести.

Вторая пуля вошла человеку в голую шею, и Кифару потерял к нему интерес.

Когда в фильмах герои переступают через трупы и идут дальше, постреливая из пистолета, будто у них безконечный запас патронов, и при этом не обращают внимания на валяющееся рядом с поверженными телами оружие, Кифару становилось грустно, и он подобные фильмы выключал. Наверное, они были рассчитаны на детей, а он стал их смотреть уже взрослым, и понимал, что в жизни так никто делать не станет.

Вот и теперь он осторожно подобрал ещё тёплый от рук бывшего хозяина автомат и оглянулся на Марину. Та застыла на ступеньке, не веря своим глазам. Широко распахнутым и даже более красивым, чем обычно.

Автомат он повесил на плечо, зажал под мышкой наперевес, но продолжал держать наготове пистолет. Тишина давала им жизненно важное преимущество.

Всё теперь зависело от того, столько у этого бронированного нападавшего было товарищей. Если он услышал восклицание Марины и пришёл проверить один, значит, немного – остальные либо далеко, либо заняты охраной пленников. «Далеко» на этом острове звучит неуместно, поэтому стоит предположить, что про их выход из подземелья известно всем. Эх, Марина…

– Ehi, cosa hai lì?5959
  Эй, что там у тебя? (итал.)


[Закрыть] – послышалось из коридора.

Падение и вой неудачника не остались незамеченными.

Предстояло действовать ещё быстрее и решительнее.

Новая фигура едва успела сделать шаг из-за угла, видимо, тоже рассчитывая на свою неуязвимость за счёт шлема и бронежилета, Кифару для верности выпустил ей по ногам одну за другой две пули. Одна звонко саданула в камни пола, выбив искру, зато другая смачно вошла в мясо.

Фигура повалилась вперёд, грудью на автомат, что помешало ей сразу же после падения им воспользоваться. Новичкам везёт, мелькнуло у Кифару в голове, когда он делал контрольный выстрел. Конечно, если вспомнить охоту на крокодилов, он не новичок, но убивать людей, пусть даже врагов, ещё не вошло у него в привычку.

Оглядываться на Марину он не стал. Осуждать его она не будет. Если они, конечно, выживут.

Чутьё подсказывало, что нужно двигаться к гостиной.

В нескольких шагах от его второй жертвы простёрлось безжизненное тело охранника. Крови не было видно, и казалось, он просто заснул на спине, разметав руки.

Что это – небрежность со стороны убийц или предупреждение?

Они, если задуматься, вообще вели себя странно. Зачем прятаться и брать заложников, когда есть силы всех тут разом накрыть и повязать? Ну, или уложить парочкой автоматных очередей, если свидетели не нужны. Не хотите рисковать – просто подождите у открытого люка и ловите всех, кто из него, в конце концов, выберется. Всё остальное нелогично.

Судьбе было угодно, чтобы следующим, кого Кифару увидел, была Илинка. Она сидела на полу, привалившись к стене перед входом в гостиную с залепленным скотчем ртом и связанными за спиной руками. Ноги тоже были замотаны скотчем.

Кифару показал ей большим и указательным пальцем колечко и вернулся к телу охранника, у пояса которого заметил нож. Дальнейшее было делом одной минуты, тянувшейся для всех участников безконечно.

– Они в гостиной?

– Не знаю… Меня оставили здесь… Их там человек пять, все вооружены…

– Теперь это не важно.

Он ухватил девушку за руку и потянул обратно, в башню.

Канова с Орнеллой ещё не появились.

Распахнув одно из окон, они по очереди перелезли через подоконник в сад. Побывав на крыше башни, Кифару мог быть уверен в том, что сверху за ними никто не наблюдает. Посты могли быть расставлены здесь, в кустах. Однако выбирать не приходилось: путь был один – к причалу.

Взявшись за руки и пригнувшись, девушки помчались следом за Кифару. «Помчались», разумеется, только мысленно, поскольку на самом деле они то и дело останавливались и прятались за зеленью.

Осторожность оправдалась.

Внизу они увидели покачивавшийся на воде большой катер, а в нем – одного рулевого, правда, в полном обмундировании и при оружии. Рулевой смотрел в направлении лестницы.

Кифару жестом велел спутницам задержаться и стал спускаться с противоположной стороны, по склону, стараясь не споткнуться и не наступить на сухую ветку.

Очевидно, рулевой заметил его отражение в ветровом стекле. Он оглянулся. Но к этому времени Кифару успел подобраться достаточно близко, чтобы выстрелить прицельно.

Лицо под шлемом превратилось в кровавую маску.

Забыв про ветки, Кифару бросился к катеру. Перемахнул через борт. Первым делом – ключ зажигания. Нету. Хотя нет, есть, на связке у пояса трупа. Труп никогда не стоит спешить выбрасывать. Кто знает, что может пригодиться. Девушки уже прыгали следом.

Катер был рассчитан человек на десять. От троих он избавился. Дальше считать не хотелось. Хотелось бежать.

Не включая мотор, он сильно оттолкнулся ногой от края причала, чтобы сразу развернуться носом к выходу из заводи. Краем глаза следил за лестницей, не появится ли на ступеньках кто из наиболее бдительных.

Послышались приглушённые выстрелы. Возможно, именно послышались. Либо Канова с Орнеллой повели себя более прямолинейно, за что и поплатились.

Гадать времени не было.

Врубив гулкий мотор, Кифару чиркнул бортом по краям каменной ограды и вырулил на простор озера.

Велик был соблазн направиться к катеру Джузеппе и лишить маленькую девочку деда, однако чутьё подсказывало, что это будет лишней тратой времени и пуль. Джузеппе их и так больше не увидит.

Они обогнули остров с другой стороны и понеслись туда, где оставили припаркованную машину.

– Надо всё это бросить в воду, – крикнула Марина, указывая на оружие.

– В воду только тело, – огрызнулся Кифару. – Оружие может пригодиться. Лишним не будет.

– Ты понимаешь, что говоришь? Там всюду камеры. Нас заметят.

– Может, заметят, может, нет. Я камер не видел.

– Камерами часто пугают, – неожиданно вмешалась Илинка, вероятно, просто, чтобы отвлечься. – Их явно меньше, чем говорят.

Марина махнула рукой. Сейчас она перестала сдерживать себя и была на грани срыва. Заметив это, Кифару передал ей управление катером и на пару с Илинкой перевалил труп через борт, рассчитывая на тяжесть бронежилета.

Джузеппе их не преследовал. Растерялся или получил соответствующую команду.

Причал был на месте, их машина тоже.

Больше никто их не ждал.

Кифару утопил автомат за кормой, снял с себя рубашку, завернул в неё пистолеты, чтобы не заметили из проезжающих мимо автомобилей, и все трое юркнули в сильно нагревшийся под солнцем салон.

– Мне не верится, что пронесло, – вдохнула прохладный воздух из кондиционера Илинка. – Как в фильме!

– В фильме, может быть, и пронесло бы, – чуть не взвизгнула Марина, стуча ладошкой по рулю. – Но мы не в фильме, и нас не пронесёт. Нужно срочно делать ноги. Кифару, ты меня слышишь? Куда мы едем? Куда я еду?

– Мы едем домой.

– В Африку?

– На виллу друзей Надин.

– А ты понимаешь, что в том поганом замке все знают, кто ты такой, и нас в два счёта найдут?

– Если знают, то найдут и в Африке, – сдержал нервный зевок Кифару. – Если с Кановой и Орнеллой покончили, то вряд ли.

Марина промолчала. Потом спросила уже более спокойно:

– Позвоним мистеру Стэнли?

Звонить никому не пришлось.

На вилле их уже ждали.

Старые знакомые

– Надин! – узнала Марина машину подруги.

Мужчину, который вместе с Надин прогуливался у фонтана, она не узнала. Зато его прекрасно узнал Кифару.

– Сколько лет, сколько зим! – воскликнул Джон Смит, которого он последний раз видел в аэропорту Осаки. – Кто бы мог подумать, что нам суждено повстречаться здесь, в сердце Италии!

– Что вы в сердце Италии делаете? – спросил Кифару, не спеша вынимая из свёртка, который по-прежнему держал в руках, один из пистолетов.

– Вообще-то я тут живу, – продолжал улыбаться брат мистера Стэнли, настойчиво не обращая внимания на оружие. – Разве Надин вам не сказала? Или вы думали, мир не настолько тесен?

– Кифару, зачем эта штука? – прервала его Надин. – Спрячьте сейчас же!

Кифару растерялся по-настоящему. Мгновение назад, он был уверен в том, что Джон Смит появился именно в связи с произошедшим на острове. Но с другой стороны, действительно, почему он не мог быть обычным хозяином обычной итальянской виллы, в которой их случайно размесила общая знакомая? Правда, Марина, помнится, говорила, будто вилла принадлежит пожилому любовнику Надин, а на роль любовника, тем более пожилого, Джон Смит не тянул.

Пистолет он опустил, но не убрал.

– Вы чем-то встревожены, Ваше Величество?

Вопрос прозвучал совершенно неуместно. Кифару и без зеркала знал, что на его лице крупными буквами написано Я УБИЛ ДВОИХ. Джон Смит играл с ним.

– Нет, всё в порядке. Просто жарко. Вот я и разделся.

Он распустил свёрток, и к его ногам с лязгом упало ещё два пистолета. Все непроизвольно отшатнулись. Кифару накинул рубашку и расправил воротник.

– Теперь, думаю, мы можем поговорить. Чем вы нас угостите… хозяин?

Они чуть торопливо прошли в гостиную, и там Джон Смит, в самом деле, произвёл впечатление человека, прекрасно знакомого с внутренней обстановкой.

– У меня где-то здесь завалялось одно очень симпатичное винцо, – говорил он, безошибочно открывая соответствующие ящички бара, вынимая бокалы и штопор. – Вы ведь не откажетесь пригубить урожай – ровесника вашего отца?

Кифару не стал интересоваться, почему собеседник думает, будто знает возраст его отца. Он ждал других вопросов. Или объяснений.

Джон Смит погладил заросший подбородок, убедился в том, что борода всё так и не выросла, сел за стол и широким жестом пригласил гостей последовать своему примеру.

– В ногах правды нет, как говаривала моя русская нянька, – пояснил он. – Вы явно запыхались. Давайте передохнём в теньке, и вы мне расскажете как вам наша итальянская Ривьера. Ярно, будьте так любезны, откройте все двери и окна, чтобы нас продувало.

Только сейчас Кифару заметил, что в гостиной находится ещё один человек, причём довольно типичной внешности: высокий, плечистый, хотя не перекаченный, как те бугаи на острове, и выбритый налысо. На невозмутимом лице выделялись большие, ярко, почти неестественно голубые глаза, казавшиеся из-за этого стеклянными. Незаметным он до сих пор оставался потому, что был облачён в простые джинсовые брюки и рубашку того же оттенка, что и занавески, на фоне которых неподвижно стоял.

В этом Ярно чувствовалась сила. И опасность. Чувствовалась даже сильнее, чем у недавних автоматчиков. В подобных вещах Кифару не ошибался.

– Спасибо, Ярно. – Джон Смит поднял бокал, будто предлагая слуге, но тот только качнул головой и вернулся на положенное место. – Ярно у нас фин. Мало говорит, мало ест и совсем не пьёт. Что вообще-то финнам как раз не свойственно. Но так всегда бывает: настоящие самородки можно найти только сами знаете где. Верно, Ярно?

Фин даже не посмотрел на него.

Между тем Кифару думал, почему перед виллой они обнаружили только машину Надин. Он представил себе, как Джон Смит приезжает вместе с телохранителем на второй, которую водитель тут же куда-то зачем-то отогнал. Готовился к встрече? Или гараж где-то рядом?

– Так вы знакомы? – будто спохватившись, спросила Надин. Она по-прежнему выглядела напряжённой, хотя заметно старалась быть как всегда легкомысленной.

– Да, познакомились в Японии, – улыбнулся Джон Смит. – Кифару, представьте ваших дам. Кстати, вы так легко одеты! Не замёрзнете?

Девушки переглянулись и, воспользовавшись ситуацией, упорхнули к себе в комнаты, якобы исключительно для того, чтобы накинуть что-нибудь потеплее.

– Вы меня интригуете, Ваше Величество, – продолжал тем временем хозяин виллы, поправляя рыжеватые пряди. – Откуда, а тем более, зачем вам понадобились целых три пистолета? Я кое-что в оружии понимаю и по тому, как они упали, готов поспорить, что они заряжены. Опасные игрушки.

– Они не мои, – буркнул Кифару.

– Нечто подобное я и предполагал. Разоружили банду каморры? Неужто они уже сюда из своего грязного Неаполя добрались?

– Не знаю, кто такая «каморра», но автоматы мы утопили в озере. Пистолеты мне всегда жалко. Детская привычка, наверное.

Брови Джона Смита подскочили, и он прыснул со смеха.

– Утопили? Да вы, оказывается, оружием приторговываете! Надин, ты об этом в курсе?

– Первый раз слышу. Кифару, ну, правда, что стряслось? Я волнуюсь?

– Я вижу. Не нужно. Всё в порядке.

– Не совсем, – призналась вернувшаяся и явно собравшаяся с мыслями Марина. – На нас напали. Еле ноги унесли. А всё этот дурацкий остров!

– Что за остров? – изобразил на лице удивление Джон Смит. – Монте-Изола?

– Лорето.

Кифару не был уверен, стоило ли выбалтывать это первому встречному, однако не был он уверен и в том, что их собеседник и без уточнений всё прекрасно ни знает.

Джон Смит пригубил бокал, невольно напомнив недавних донов, и потянулся к деревянной миске с орехами в центре стола.

– Не лучшее место для прогулок, согласен.

– А ведь я вас предупреждала! – закатила глаза Надин. – Частные владения – что угодно может произойти, потом костей не соберёшь.

– Ну, судя по тому, что наши друзья живы и даже с трофеями, костей не собрал кто-то другой, – улыбнулся ей Джон Смит. – Мариночка, кто же на вас напал?

– Люди в шлемах и бронежилетах.

– И с автоматами, – добавила, входя и подсаживаясь к столу Илинка.

– Это мне ничего не говорит. Они нападут на тех, на кого им укажут. Важно – кто указывает, что я и имел в виду.

– Тогда мы не знаем, – посмотрела на Кифару Илинка. – К счастью, мы успели удрать, не вникая в подробности.

– Я вас понимаю. Хотя подробности крайне важны. Если вы их не знаете, то будете вынуждены бояться всех и всегда. Знать врага – задача первостепенная.

– Кто вас этому учил? – сдержав усмешку, спросил Кифару.

– Если я скажу, что жизнь, вы мне, возможно, не поверите, Ваше Величество. Мне вообще сдаётся, что вы меня как-то превратно понимаете. Думаете, я и есть ваш враг. Именно поэтому при виде нас с Надин первым делом схватились за пистолет. Решили, будто я как-то связан с тем, что с вами на Лорето произошло. Решили ведь?

– То есть, мистер Смит, ваше появление здесь – обычное совпадение?

– Почему вы по-прежнему считаете, что я не могу, когда мне захочется, вернуться домой?

– Пока мы тут жили, – сказала Марина, – я не заметила ни одной фотографии хозяев. Я даже подумала, что эта вилла всегда сдаётся.

– Я не люблю фотографий, – снова улыбнулся Джон Смит. – Они напоминают о возрасте: либо о том, какой ты уже старый, либо о том, каким ты был молодым. Предпочитаю день сегодняшний. Вам это, молодёжь, не понять.

Он говорил как Канова, однако выглядел немногим за сорок.

– А ваша жена?

Джон Смит заговорчески посмотрел на Надин.

– Она про виллу не знает. Ещё вопросы?

Марина потупилась.

– Хорошо, тогда зайду с другой стороны. Почему на вас кто-то напал? Вы там что, стекло разбили, любимого попугая из клетки выпустили, у хозяйской дочки конфету отняли?

– В подвал залезли, – сказал Илинка.

– О, подвалы – вещь непредсказуемая, – откинулся на спинку стула Джон Смит. – Это как сено для той собаки. Сами хозяева туда не спускаются, но и другим не позволяют. И что же вы там обнаружили?

– Книжки, – попыталась выкрутиться Илинка, но перехватила взгляд Кифару и примолкла.

– Книжки? Очень интересно. Старые, наверное? Не стесняйтесь, мне вы можете сказать. Я люблю книжки.

– А как насчёт строительства? – откашлялся в кулак Кифару.

– Если вы про масонский заговор, то я в него не верю и вам не советую, поскольку их соплеменники – иезуиты – придумали его для отвода глаз.

– Речь про строительство истории, – поправила Марина.

– Истории? Так она вся построена. А описана в литературе. Сначала описана, потом нарисована, потом построена. Это неизвестно только тем, кто учит её по учебникам и верит тем же иезуитам, создавшим современную систему так называемого всеобщего образования. Что вы узнали нового?

– Что все каменные сооружения на свете строились и строятся не из камня, а из какого-то жидкого бетона.

– Не только, – усмехнулся Джон Смит. – На острове Пасхи, к примеру, лепили из местного туфа. Но в принципе да, лепить проще, чем стамеской царапать.

– То есть, для вас это не тайна?

– Нисколько, моя дорогая. Я не ходил в школу. Поэтому кое-что знаю.

Кифару слушал их разговор и пытался ухватить скользившую туда-сюда мысль.

– Но ведь вы же наверняка такой не один, – предположил он. – Значит, это никакая не тайна. Зачем было прятать её под землю и охранять с автоматчиками?

– Тайна тогда тайна, когда ею кажется, – развёл руками Джон Смит. – Между прочим, я никогда не держал в руках книгу, в которой бы рецепт старинного бетона подробно описывался. Знаком, скажем так, понаслышке. Возможно, подобные книги, тем более оригиналы, для кого-нибудь представляют настоящую ценность. И вас угораздило забраться в уникальную коллекцию. Тогда всякое возможно.

– Нас убьют? – снова подала голос Илинка.

– Не знаю. Быть может. Хотя маловероятно. Обычно, если кого-то хотят убить, убивают. Вас не убили. Значит, не очень-то и хотели. Скорее, припугнули. Вы ведь не собираетесь туда возвращаться, Ваше Величество?

Кифару сделал вид, будто размышляет, и позабавился напряжению на лицах девушек.

– Нет. Одного раза достаточно. Своё глупое любопытство я вполне удовлетворил.

– А трупы? – перебила его Марина. – Ты же не думаешь, что они это так просто оставят.

Джон Смит в лёгком раздражении поднял руку.

– Сударыня, меньше переживайте. Трупы случаются всегда и везде. Кроме тех случаев, о которых шумят по телевизору. Гибель, как вы выразились, «людей в шлемах и бронежилетах» неизбежна и не более, чем статистика. Если вы позволяете, чтобы на вас надевали униформу и давали в руки оружие, вы тем самым ставите себя в ряды смертников, хотя можете об этом и не думать. Никто об этом не думает. Кроме тех, кто отдаёт вам приказы. Для них вы – отработанное сырьё. Если кто-то кому-то и мстит, то только такие же, «боевые товарищи». Собственно, на мести – за погибших – все вооружённые конфликты и строятся. Нормальные люди, которых всюду меньшинство, просто в них не вмешиваются.

– Хотите сказать, мы можем всё забыть и спокойно продолжать раскатывать по Италии? – с надеждой в голосе спросила Илинка.

– Можете. Хотя я бы на вашем месте денёк-другой переждал. Ведь даже я бываю иногда неправ. За всем не уследишь, всего не предвидишь. Здесь Ярно вас точно в обиду не даст. А я пока, если хотите, наведу справки.

Стиптиз и религия

Джон Смит, конечно, оказался прав. Никто на виллу не сунулся, и ничего подозрительного в её округе замечено не было.

На всякий случай их прежняя машина отъехала на почтительное расстояние, а на её место исполнительный Ярно пригнал неприметный «Мазерати-Леванте» бирюзового цвета с новенькими номерами.

Днём они отсыпались на вилле и выбирались проветриться разве что по вечерам, когда над чашей озера нависала загадочная Селена, а воздух становился свеж и прохладен.

Несколько раз, возвращаясь из Бергамо или Бреши, они по просьбе Кифару проехались ночью мимо дома Джузеппе, и убедились в том, что всё тихо и спокойно. Во всяком случае, внешне. Катер был на месте, у причала.

Всё это время островок Лорето темнел пятном на серебряной глади озера. Никаких огней, никакой жизни. Загадка приоткрылась, но осталась загадкой.

Одну ночь они всей компанией провели в «лучшем клубе Милана», где Джон Смит обещал, а Кифару надеялся увидеть настоящий стриптиз. Оказалось, что даже на такие простые вещи у людей могут расходиться взгляды. Кифару поглядывал со своего места на плюшевом диване в сторону сцены, где лениво прохаживались довольно симпатичные в полутьме девицы на высоченных каблуках, облачённые в наряды разной степени раздетости, и спрашивал, мол, ну, когда же, на что уже слегка подвыпивший американец тыкал в девиц пальцем и хохотал:

– Так вот же! Так вот же!

Выяснилось, что девушек на сцене можно выбирать, заказывать, платить дополнительные деньги и наблюдать за их телодвижениями в отдельных комнатах, скрытых от глаз обычных посетителей.

Кифару эта логистика крайне огорчила.

Он считал, что в уважающем себя и своих клиентов клубе танцовщицы должны выступать прилюдно, раздеваться полностью и получать свою долю с хозяев, а не со случайных зрителей. Иначе клиенты чувствуют себя обманутыми дойными коровами, из которых заведение постоянно выкачивает деньги за каждый чих, а то и просто за проведённое в его стенах время.

Когда он был маленьким мальчиком, посещение подобного клуба представлялось ему грандиозным шоу, как в театре, когда есть сцена, есть зал, есть актрисы, они умеют танцевать и красиво показывать свои тела, а зрители сидят, получают удовольствие и чувствуют себя в безопасности, а не на иголках в ожидании незваной консуматорши или шустрой официантки с умопомрачительным чеком в сопровождении внушительного вышибалы. Не будешь же постоянно таскать с собой Ярно или его подобие, чтобы любые подвохи такого рода заканчивались искренними извинениями «допустившего ошибку» руководства.

Оказалось, что миланский клуб не один такой, а входит в целую сеть, разбросанную не только по Италии, но и по близлежащим царствам-государствам, вплоть до Румынии.

– Сегодня всё монополизируется, – пояснил Джон Смит.

Вообще он не стал скромничать и проявил себя неплохим знатоком ночной жизни для своих лет. Тогда Кифару поинтересовался, знаком ли он с кем-нибудь из руководства. Нет, ему пока не хочется в эту индустрию инвестировать, но он был бы не прочь заглянуть за кулисы, чтобы, да, возможно, прицениться.

Джон Смит такую встречу организовал, но ради неё пришлось тащиться через пол Италии, на восточное побережье, в неприметный городок Римини. Ничего хорошего обстановка не предвещала. Глядя на обшарпанные дома, Марина заметила, что всё попавшее в руки ленивых итальянцев сразу же становится «античностью».

После разговора с лупоглазыми и кучерявыми хозяевами, Кифару пришёл к окончательному выводу, что стрип-клуб – занятие затратное, трудоёмкое, малоприбыльное и малоэротичное. Всё крутится вокруг втюхивания клиентам под видом алкоголя всякой бурды с многонулевой наценкой. Симпатичные девушки среди труппы попадаются, но для того, чтобы увидеть их танцующими в одних туфельках, вовсе не нужно куда-то ходить и щедро проставляться. Девушки – они и есть девушки. Один правильных взгляд, два правильных слова – и они сами всё тебе покажут и расскажут в гораздо более уютной атмосфере. Большинство посетителей про это не знают, думая, что главное – шикануть деньгами. Они не понимают, что многие девушки обладают не только соблазнительными формами, но и неглупыми головками, и предпочитают не тех, кто шикует и тратит, а тех, кто имеет и преумножает.

Самым приятным воспоминанием из путешествия в Римини в памяти Кифару осталась неспешная прогулка на велосипедах вдоль моря через Белларию до Чезантико.

В какой-то момент Джон Смит притормозил и сказал, указывая в сторону домов слева:

– Вон там жил, а может и живёт по-прежнему Конрад Кроули.

Имя показалось Кифару знакомым, но он на всякий случай переспросил:

– Кто такой?

– Один из авторов «Хозяев». Ну, «Хозяев плоской Земли». Хотя я, конечно, подозреваю, что это очередная литературная мистификация. Правда, весьма убедительная.

Кифару вспомнил очередь японцев, выстроившихся в музей манги за автографами, и понимающе кивнул.

Сомнения не покидали его. Как-то под вечер, принимая с Мариной душ, он напрямую поинтересовался, не свела ли она его с Надин, чтобы та потом снова подложила ему этого Джона Смита. Марина не стала разыгрывать обиженную девочку и так же прямо заявила, что вообще-то Надин он выбрал сам, вместе с той первой «мисс».

– Не скажи, – погладил её по мыльной груди Кифару. – Надин прилетела довеском. На её месте мог оказаться, кто угодно.

– Но именно она нашла ту, которую ты хотел, и уговорила на твои условия. Разве нет?

– А вот этого я как раз и не знаю. Разве нет?

Марина подумала и была вынуждена согласиться. Однако поклялась, что ни про какого Джона Смита не слышала вплоть до их знакомства на вилле.

Кифару ей поверил.

Сам Джон Смит на сей раз оказался на удивление ненавязчивым, ни на что Кифару не агитировал, про финикийцев не рассказывал. Большую часть дня он где-то пропадал по делам, возвращался вечерами в бодром настроении и интересовался планами своих полусонных постояльцев. Те извинялись за причинённый безпорядок, шли принимать душ, выпивали по стакану свежевыжатого сока и были готовы на все тяжкие. К сожалению, Италия жила по другому графику. Там всё открывалось относительно поздно, но закрывалось сравнительно рано.

Несколько раз Марина настояла, чтобы они утром не залёживались, и как-то сводила друзей в пинакотеку Брера, где Кифару неожиданно так понравилось, что он попросил показать ему что-нибудь ещё из типичного итальянского искусства. Не долго думая, Марина купила три билета на электричку, которая меньше чем за два с половиной часа доставила их в Венецию. Автомобилем, а тем более автобусом вышло бы дольше, пояснила импровизированная гидша.

В Венеции они наведались в Академию, в Ка Д’Оро, в музей Коррер, побродили по мостикам через каналы, посидели в кофейне «Флориан», одним словом, вдохновились душой и телом. На всё про всё у них ушло три с небольшим дня, после чего их путь пролёг во Флоренцию, где снова была местная Академия, галерея Уффици и многоэтажная экспозиция дворца Питти, которая произвела на Кифару наиболее сильное впечатление. Особенно его тронул маленький зал с ярким Рафаэлем на каждой из стен.

– Есть надежда, что он тут подлинный, – задумчиво заметила Марина.

– А бывают подделки? – удивилась Илинка.

– Когда в 1911 году «Лувр» сделал вид, будто из него похитили «Джоконду» Леонардо, а потом её нашли в какой-то помойке, на радостях картину повесили для всеобщего обозрения в шести разных галереях. Сразу. Какая из версий теперь считается оригинальной, думаю, не знает уже никто. Я когда-то темой живописи интересовалась пристально. Оказывается, придумывались целые проекты, вроде того же Леонардо, создавались имена живописцев, которых на самом деле никогда не существовало – итальянских, голландских – под них писали целые артели. Чем художники хуже писателей или композиторов? Это сегодня отмывают огромные деньги на мазне, называя её «современным искусством», а раньше всё-таки приходилось стараться.

– А что не так с музыкой? – на всякий случай поинтересовался Кифару.

– То же самое. – Марина вздохнула. – Достаточно взять одного Моцарта. Каждый год десятки его произведений находят настоящих авторов. С момента смерти «маэстро», тоже покрытой мраком, наследие «великого австрияка» сократилось даже по официальным данным до неприличных размеров. Поскольку большая его часть возникла опять же посмертно, усилиями безутешной «вдовы», которая скупала партитуры прозябавших в нищете композиторов пачками. А до смерти композиторам, главным образом чешским, платил идеолог проекта, Леопольд, отец так называемого «гения», которого за музыкальную безграмотность не хотели брать на обучение итальянские профессора. Знакомые музыканты рассказывали мне, что в Вене хранятся оригиналы партитур нынче знаменитых опер Моцарта, которые на премьерах провалились. Обычные посетители ими восхищаются, но профессионалы видят уйму музыкальных ляп и непростительных недочётов, которых не могла не слышать тогдашняя воспитанная на хорошей музыке публика. На партитурах так же видны правки, сделанные другим почерком.

– Интересно, – согласился Кифару, решив на досуге послушать что-нибудь из «Моцарта».

Вечер накануне отъезда из Флоренции он провёл в интернете, сравнивая совершенно неизвестных не только ему, но, по словам Марины, большинству любителей классической музыки современников Моцарта, чешских композиторов Иоганна Баптиста Ванхаля, Йозефа Мысливечека и Павла Враницкого.

– Причём, если вчитаться в официальную историю, – заметила Марина, – там можно найти уйму подтверждений подлога, разумеется, косвенных, поскольку никто не смеет поставить авторитет Моцарта под сомненье. Вот, посмотри, что пишут на обычных сайтах, посвящённых музыкальной жизни Вены того времени.

И она процитировала первую попавшуюся на фамилию «Враницкий» статью:

Павел Враницкий прославился в столице Австрии как композитор, дирижер, скрипач-виртуоз и директор императорских театров – в эпоху венского классицизма Богемия дала целую плеяду талантливейших музыкантов, которые поднимались в своей карьере до королевских залов. Для своего ровесника Моцарта чешский музыкант был не только другом, но и «братом» как вольный каменщик – они принадлежали к одной масонской ложе Zur gekronten Hoffnung im Orient von Wien («К коронованной надежде на Востоке Вены»). В моцартовской «Волшебной флейте» находили сходство с оперой «Оберон, король эльфов», которую Враницкий написал на два года раньше, в 1789-м. После смерти Вольфганга Амадея именно Павел Враницкий представлял интересы его вдовы Констанции при переговорах с издателем Иоганом Антоном Андре.

– Согласись, что если понимать, о чём тут речь, всё встаёт на свои места: оба вольные каменщики, Враницкий писал своё раньше, потом «помогал» Моцарту, «вдова» пользовалась его услугами, причём, вероятно, не только как «переговорщика», но и как одного из авторов «наследия её покойного мужа».

Кифару не нашёл причин возражать и в очередной раз задумался о том, в каком вранье живут обычные люди. Для него эти вещи были в новинку, в школе ему про Моцарта не рассказывали, но ведь многие в той же Европе полагают, что слушают именно его, и считают себя образованными людьми. А в «Лувре» пафосно вздыхают и закатывают глаза, толкаясь перед стеклянным коробом с «неповторимой» Джокондой.