Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Трапеза

Ресторанчик, куда привёз его мистер Стэнли, находился на задах массивного каменного ящика, увешанного пурпурными флагами. Весь угол занимала идущая сверху вниз надпись Harrods. Мистер Стэнли пояснил, что это один из самых дорогих магазинов.

– В мире? – не поверил Кифару.

– Ну, что касается в мире, то самым дорогим окажется в списке тот магазин, о котором напишут, что он самый дорогой. Считай, что в Лондоне. Если захочешь, потом туда заглянем.

– А что там хорошего?

– Шоколад неплохой.

– Ладно, посмотрим.

Ресторанчик не имел вывески, а стекла были тонированы золотистым цветом.

– Снова карточку нужно прикладывать?

– Нет, – рассмеялся мистер Стэнли. – Достаточно позвонить.

Он нажал неприметную кнопку в дверном проёме и поднял голову на камеру в верхнем углу.

Дверь щёлкнула и приоткрылась.

Внутри было сумеречно, тепло и тонко пахло духами.

– С возвращением, сэр, – сказал пожилой лакей в тройке болотного цвета.

Он вышел из-за деревянного прилавка и важно отстранил перед гостями тяжёлый полог бархатной шторы.

– Приятного аппетита, сэр.

– Почему они называют вас «сэром»? – поинтересовался Кифару, когда ещё более важный официант провёл их к свободному столику.

Вообще столиков было не больше десятка, стояли они довольно далеко друг от друга, причём за большей половиной уже сидели посетители, которые при появлении новоприбывших вежливо отложили приборы и поклонились – кто чинно, кто по-приятельски.

– Тут так принято, – пояснил мистер Стэнли.

– А вы сэр? – настаивал Кифару.

Он где-то вычитал перед поездкой, что сэрами называют рыцарей, которым присваивают этот высокий чин британские короли.

– Нет, чуть постарше, – улыбнулся мистер Стэнли. – Сэр – это как «Оскар» за особенно плохой фильм или Нобелевская премия за научный плагиат. В сэры производят либо полных идиотов, либо отпетых негодяев, которые особенно отличились в служении целям разведки.

– Разведки?

– А ты думал? Во главе всего стоит именно она, будь то политика, наука или искусство. Выше неё только те, кто ею владеет и на чьи средства она содержится. То есть, содержится она, конечно, на средства народные, но ведь их ещё нужно правильно распределить. Не всё же отдавать так называемым «правительствам» на прокорм. Логично?

Кифару пожал плечами.

Он уже заметил на себе несколько не слишком приветливых взглядов и, понизив голос, спросил:

– Почему они на меня так смотрят?

– Не обращай внимания. Никак они на тебя не смотрят. Если ты сюда вошёл, значит, ты того достоин. Они только не понимают, почему. Поскольку не смотрят телевизор и тем более не увлекаются футболом.

– Может быть, потому что я коричневый, а они все даже не загорелые? – предположил Кифару.

– Может быть, но вряд ли. Разница в цвете кожи – это кость для доверчивой публики. У нас об этом переживать не принято. Только публика думает, будто разведкой командуют одни арийцы да иудеи. Наш брат имеет родню и в Азии, и в Африке, и везде, где есть, чем заняться. Возьми хотя бы ту же тему рабства.

– Тему чего?

– Ты и про рабство не слышал?

– Нет.

Мистер Стэнли помолчал, раздумывая, стоит ли продолжать. Но в итоге всё же вкратце поведал официальную версию событий, когда корабли, груженные неграми, отчаливали от западного побережья Африки и ложились на курс через весь Атлантический океан в направлении Карибских островов. Негры по пути гибли, а тех, кто уцелел, продавали американским фермерам, которые над беднягами страшно издевались.

– Как ты уже догадался, всё было совершенно по-другому, – продолжал мистер Стэнли, когда им принесли закуску – баклажаны по-сицилийски. – Ни один уважающий себя финикиец не станет гнобить свою потенциальную выручку, переправляя её морем за тридевять земель. Африканских негров в лучшем случае перебрасывали в соседнюю Бразилию.

– Но я слышал и читал, что сегодня много негров живёт именно в Штатах.

– Так и есть. Только кто тебе сказал, что они попали туда вышеуказанным путём, а ни жили там ещё тогда, когда в Новый Свет прибыли первые европейцы?

– А индейцы?

– А индейцы разные. Были просто смуглые, а были и очень тёмные, как ты. Многие их потомки, которых сегодня считают африканскими неграми, об этом ещё помнят. Но стараются громко не говорить. Теперь вообще про негров говорить не принято. Их называют афро-американцами, чтобы, как ты понимаешь, тем самым сделать их в Америке гостями, а не исконными хозяевами страны. В точности, как с Израилем.

– А что с Израилем?

– Ты и этого не знаешь?

– Нет.

– Ну, тогда скажу коротко и просто. Была страна – Палестина. Туда правдами и неправдами пригнали выходцев из Польши, Германии, Венгрии и других европейских стран, заверив, что их предки там когда-то жили, поэтому они тоже имеют право там жить. Местных жителей подвинули, назвали Палестину Израилем и Иорданией, построили исторических достопримечательностей и сказали, что так и было. Хотя право на чужую территорию они получили не от предков, а от нашего брата – англичанина, который Палестиной на тот момент владел.

– А так разве можно?

– Как видишь, можно, причём повсюду.

Мистер Стэнли резал баклажаны, аккуратно клал в рот и тщательно пережёвывал. Дома, на Кисиве, он ел с меньшими церемониями.

– В Штатах же рабами приторговывали те же «негры», поскольку, когда там появились деньги и понимание стоимости, одни из них, как обычно, стали наглыми и богатыми, а другие – бедными и затюканными. А рабы, между прочим, стоили весьма недёшево. О них нужно было постоянно заботиться, чтобы они плодились, а не умирали. Лишняя головная боль, зато многим казалось престижным. Все отцы-основатели США ими баловались, когда наведывались в Штаты из Британии, где были их поместья, семейства и начальники. Потом и про это постарались забыть, благо было кому помочь. Заодно завозили и разводили так называемых «чёрных ирландцев», которые, действительно, прибывали пачками из Старого Света и батрачили ничуть не хуже настоящих рабов. Вот уж с кем точно не церемонились.

– Откуда вы всё это знаете?

– Бабушка рассказывала, – усмехнулся мистер Стэнли. – Кстати, в детстве она воспитывалась вместе с Елизаветой в замке Гламз.

– С английской королевой?

– Да, только с предыдущей, матерью последующей, которая Елизавета вторая. Кстати, имей в виду, что в Англии уже больше трёхсот лет нет королей. Короли и королевы есть только у Великобритании.

На горячее принесли телятину под соусом из тунца.

– А что ещё интересного вам рассказывала бабушка?

– Сущие пустяки по сравнению с тем, что мне рассказывали мои дедушки.

– Они тоже с королями воспитывались?

– Можно и так сказать.

– А как ещё?

– Что короли – с ними. Но только давай в подробности не будем вдаваться, поскольку у меня от них портится аппетит и бывает несварение. Тогда помогает только виски, но в одиночку я пить не привык, а ты, я знаю, не станешь. Нравится?

– Телятинка? Да, симпатичная. Я бы от добавки не отказался.

Мистер Стэнли сделал кому-то знак, и почти сразу же перед Кифару появилась вторая тарелка.

– Не объешься.

– Мясом нельзя объесться.

– Буду знать.

Пока они трапезничали, к их столу по очереди подошло несколько посетителей, которые здоровались с мистером Стэнли, обменивались несколькими ничего не значащими фразами и отходили. Подсел только один, седой, худой и носатый, представившийся лордом Мюрреем. Ему было необходимо выяснить планы «старины Рэймонда» на следующую неделю. Судя по всему, речь шла о каком-то торжестве, который лорд Мюррей организовывал, а спутник Кифару – непременно должен был почтить своим присутствием. Прозвучали названия ещё каких-то замков и титулов вроде баронов и маркизов. Мистер Стэнли красноречиво морщился и спрашивал, не смогут ли они обойтись без него. Лорд кривлялся и уверял, что ни в коем случае. Кифару доел телятину и ковырял серебряной ложечкой вкусное мороженое, чего никогда прежде не пробовал, а сейчас сразу же полюбил.

– Почему вы не могли послать его куда подальше? – поинтересовался он, когда лорд, оставшийся довольным исходом разговора, удалился в глубину залы.

– Не принято. Да и ломался я чисто из приличия, потому что это одно из тех мероприятий, на которых нельзя не быть. Речь, чтобы ты понимал, шла о нескольких миллиардах фунтов. Думаю, твоему юному банку подобная сумма совсем не помешает.

– У него что, тоже оффшор?

– У всех уважающий себя лордов оффшор. С той лишь разницей, что его оффшору уже не один век. Потому что о нём знают далеко не все, кто даже допущен в этот ресторан. Как мороженое?

– Потрясающее! Интересно, у них можно позаимствовать рецепт?

– Сейчас узнаем.

Мистер Стэнли подозвал официанта, шепнул ему что-то на ухо, тот кивнул, убежал, а когда вернулся, торжественно положил на стол бумажку с рукописной надписью и витиеватым вензелем в правом верхнем углу. Что-то про сливки для взбивания и сгущенное молоко в пропорции два к одному. Холодные сливки взбиваются миксером до кремообразной консистенции и смешиваются со сгущенкой, после чего масса выкладывается в широкую форму, накрывается и убирается в морозильник на три-пять часов.

– Что такое condensed milk3030
  Сгущённое молоко


[Закрыть]? – спросил Кифару.

– Обычное молоко, из которого убрали где-то процентов шестьдесят воды, заменив сахаром. Приторно сладкое. Тартарские, говорят, придумки.

– Чьи?

– Тартарские. Кочевники такие были на востоке – тартары. Про них ещё в проекте «Марко Поло» писалось. Хотя думаю, что там речь шла не про свежее молоко, а про молочный концентрат, из которого делают айран.

Кифару решил лишних вопросов не задавать, поскольку ответы не баловали ясностью. И лишь под конец трапезы, сытый и довольный, он поинтересовался:

– Что теперь?

– Думаю, ты не откажешься прокатиться, посмотреть Лондон, достопримечательности, всё такое? Многим он нравится больше Парижа и Рима. В принципе, гид уже ждёт.

Экскурсия

Действительно, покинув ресторан, они обнаружили припаркованный рядом с их лимузином забавный автомобиль, похожий на каплю, причём с полностью стеклянным верхом. Внутри капли сидела милая особа женского пола и махала им рукой. При ближайшем знакомстве выяснилось, что особу зовут Кристина Форбс и что она в полном их распоряжении хоть до вечера, хоть до утра.

– А родители переживать не станут? – отечески уточнил мистер Стэнли, поскольку на вид Кристине было лет восемнадцать.

– Ни родители, ни муж, ни дети переживать не станут, – заверила его девушка, откидывая назад длинные пряди прямых чёрных волос и с интересом проводя по лицу Кифару, севшего в кожаное кресло напротив, взглядом ярко-синих глаз. – Я круглая сирота.

Кифару уже знал, что здесь это называется чисто английским юмором.

Внутри стеклянный автомобиль напоминал лимузин: водитель был отделён перегородкой, пассажиры располагались на удобных сидениях по ходу движения, а гид Кристина, то и дело поправлявшая недостаточно длинную юбку, сбоку, на откидном креслице.

Первым делом она уточнила, что Кифару про Лондон знает.

– Что римляне в его названии не виноваты, – ответил тот, покосившись на своего улыбающегося спутника. – И что их тут, скорее всего, вообще никогда не было.

– Вполне возможно, – не стала спорить Кристина. – А название Найтсбридж3131
  Буквально – «рыцарский мост».


[Закрыть] вам что-нибудь говорит?

– Нет.

– Ну так имейте в виду, что это район, по которому мы сейчас едем. Его этимология тоже до конца не ясна, поскольку некоторые считают, что под «рыцарями» в стародавние времена подразумевались просто молодые парни, причём даже необязательно верхом, тогда как другие утверждают, будто мост через Змеиную речку, которая сейчас под землёй, был доступен исключительно знатным вельможам и дамам. В ту пору это был далёкий пригород Лондона. Со временем Найтсбридж разрастался и залез на территорию Кенсингтона и Челси, которые сразу стали его между собой делить. Сегодня он считается одним из центральных столичных районов и славится дорогими магазинами вроде универмага «Хэрродс», в котором вы наверняка уже побывали, или «Харви Николса».

– Расскажите, милочка, нашему другу, кто сегодня им владеет, – прервал Кристину мистер Стэнли.

– «Хэрродсом»?

– Нет, конечно. Катарские банкиры владеют зданием, но не землёй под ним. Я имею в виду, кто хозяин Найтсбриджа вы знаете? Судя по вашей фамилии, должны знать. – Он хитро прищурился, рассматривая красивые коленки экскурсовода.

Кристина не обиделась и не смутилась. Рассмеявшись, она предположила:

– Кавендишам? Насколько я знаю, они тут повсюду.

– Можно и так сказать. Герцогам Вестминстерским, если быть точнее. А ещё лордам, то бишь эрлам Кедагенам, из наших, шотландских. Ну и Уэллкомовскому трасту, как водится. Который недавно спрятался под вывеской фармацевтического гиганта.

– Вы про ГСК – «Глаксосмитклайн»?

– Вот видите, дорогуша, вы тоже в курсе. Продолжайте, простите, что помешал.

За такими вот разговорами они не меньше часа катались по городу, показывая африканскому гостью наиболее примечательные уголки столицы и время от времени вступая в словесную пикировку, которая обоим явно нравилась.

Сначала они заехали в церковь святого Данстана3232
  В русскоязычной традиции его ошибочно принято называть Дунстаном.


[Закрыть], спрятанную от посторонних глаз межу Тауэром и Лондонским мостом. Сперва её сожгли в Великом Пожаре 1666 года, потом то, что на месте первоначальной церкви построил Кристофер Рен, снова порушили в 1941 году. Восстанавливать не стали. В английских городах, как заметила Кристина, вообще любят оставлять церкви разрушенными войной.

– Чтобы люди подспудно воспринимали разрушенным христианство, – заметил мистер Стэнли.

Теперь церковь Данстана являла собой удивительное зрелище, поскольку растительность внешнего садика проникла внутрь в виде кустов, пышных вьюнов и деревьев, превратив руины в настоящий оазис безмятежности посреди оживлённой столицы. Они помолчали, повдыхали пряные ароматы и послушали многоголосое пение птиц.

Потом заглянули в Маленькую Венецию, примечательный район, образованный пересечением Паддингтонского и Риджентского каналов. Венецией, говорят, это живописное местечко назвал ещё Байрон (при упоминании которого мистер Стэнли многозначительно хмыкнул), а определение «маленькая» появилось только в прошлом веке. Сегодня это жилой район с уймой ресторанов, магазинов пабов и театров.

На южной стороне Темзы, напротив Собачьего острова, они посетили Гринич3333
  Который так же ошибочно принято называть Гринвичем.


[Закрыть] с его военно-морским госпиталем, также построенным по проекту Кристофера Рена. Здесь они посетили Расписную Залу с впечатляющим потолком работы Джеймса Торнхилла.

– Говорят, Джеймс, которому тогда едва исполнилось тридцать, так хотел заполучить этот проект, что даже не стал торговаться за гонорар и полностью оставил его на усмотрение владельцев, – рассказывала Кристина, надеясь, что Кифару её понимает. – Он крупно просчитался в масштабах проекта, на который у него ушло почти двадцать лет. В итоге он изменился даже внешне. От постоянного лежания под потолком на спине, у него нарушилась осанка, а одна рука перестала опускаться.

– Когда начинают распускать подобные слухи, – заметил мистер Стэнли, – скорее всего, товарищ даже кисточку не брал, не то, чтобы на леса забираться. На это есть мастера и подмастерья. Уточните, сколько он в итоге получил за свою скромность?

– По фунту за квадратный ярд стены и по три – за квадратный ярд потолка. В сумме получилось семь тысяч фунтов.

– Чтобы было понятно окончательно, – прикинул в уме мистер Стэнли, – в сегодняшних деньгах это порядка полумиллиона фунтов. Видимо, его всё-таки обманули. Либо на самом деле цифра была несколько другой.

– В центре потолка, выполненного в стиле барокко, – продолжала Кристина, – вы видите третьего Вильгельма Оранского с его супругой, второй Марией, королевой Англии. Считается, что вся композиция символизирует мир и свободу от тирании. Добро торжествует, зло попрано.

– Сказки любили все и всегда, – сказал мистер Стэнли. – Обратите также внимание на кучу всевозможной военно-морской символики: якоря, мачты, компасы, паруса, вёсла, пороховые бочки и прочее.

– Когда в 1727 году потолок был готов, его сочли слишком грандиозным, чтобы украшать столовую для ветеранов войны, как планировалось изначально, и столовая переехала этажом ниже. – Кристина сделала паузу, ожидая очередного замечания мистера Стэнли, но тот лишь улыбнулся. – Сюда стали пускать обычную публику, беря с каждого по шесть пенсов.

– Вот это по-нашему!

– В январе 1806 года здесь три дня пролежало тело убитого при Трафальгаре адмирала Нельсона. Говорят, проститься с ним пришло тридцать тысяч человек.

– Я читал и про пятнадцать. Возможно, половину не пустили. Возможно, не пустили никого. Да и смотреть было не на что: насколько я понимаю, проделали то же, что и потом с Наполеоном, когда в оловянный поместили деревянный гроб, а поместить в деревянный гроб тело забыли. За неимением покойного, как обычно. Таких людей выводят из спектакля обычно не через парадный вход, а через задний.

– Вы уверены? – спросила Кристина.

– Дитя моё, ни в чём нельзя быть уверенным. Но чтобы докопаться до крупинки правды, нужно перелопатить тонну лжи. Поскольку пропорции именно такие, а не наоборот, как многим кажется. Одна только смерть Нельсона чего стоит. Официальные истории рассказывают, что его застрелил французский снайпер. Вы можете это себе представить? Трафальгар – не поле, а мыс в испанской провинции Кадис, центральный город которой, тоже Кадис, основали финикийцы, «народ моря». Вообще-то Кадис назывался Гадес, а Гадес – это греческий бог царства мёртвых Аид. Но дело не в нём, а в том, что сражение было морским. Если верить тем же историкам, бедный Нельсон оказался в числе четырёхсот пятидесяти восьми убитых англичан, тогда как французы с испанцами потеряли в десять раз больше. Видимо, англичане палили по ним из пушек, а те отстреливались исключительно силами снайперов. Кроме того, чтобы сохранить тело покойного адмирала до возвращения на родину, говорят, его прямо в гробу залили не то бренди, не то ромом. По прибытию в Англию гроб оказался полностью опорожнённым. При внимательном осмотре обнаружили дырочку, через которую моряки по дороге тихо вылакали весь бренди или ром. С тех пор то ли бренди, то ли ром называют «кровью Нельсона». Отсюда же пошло выражение «сцедить адмирала»3434
  Tapping the Admiral


[Закрыть]. Как вариант – «отсосать обезьяну»3535
  Sucking the monkey


[Закрыть]. Это когда пьют алкоголь через соломинку. Не слишком уважительно, не правда ли. Я же больше склонен верить спонтанной молве, нежели историкам на довольствии.

– И бабушке, – добавил Кифару.

– И бабушке.

Они также побывали в Спителфилдсе, районе Ист-Энда, название которого Кифару понял как «плевать на поля», однако Кристина заверила его, что речь не про «спит», а про «спитал», что означает «лазарет», иначе говоря, госпиталь.

– Кстати, – заметил мистер Стэнли, – первоначально название писалось не Spitalfields а Spittellond, не лишний раз подтверждая мою гипотезу о происхождении самого Лондона.

– С конца семнадцатого века здешние поля были отданы бежавшим из Франции гугенотам, – продолжала Кристина. – Вы слышали про гугенотов, Кифару?

– Не доводилось.

– Это французские протестанты. Которых выгнали из католической Франции.

– И которые, – не сдержался мистер Стэнли, – были не сколько протестантами, сколько потомственными ткачами. Ещё их называли кальвинистами в честь Жана Кальвена или даже Ковена, придумавшего способ сохранить иудейские традиции под маской протестантства. Достойный продолжатель дела Мартина Лютера. Кстати сегодня здесь по-прежнему центр иудейской активности. Вон на углу Брик-лейн церковь превратили в синагогу.

– Хотя вообще-то считается, что теперь здесь преобладают выходцы из Бангладеш, – возразила Кристина. – Принюхайтесь к острым запахам карри. А ещё шоколада – из «Дарк Шугарс».

– Не забудьте про Джека Потрошителя, – напомнил мистер Стэнли.

– Да, совершенно верно, этот район считается вотчиной Джека Потрошителя, серийного убийцы во времена королевы Виктории.

– И её близкого родственника.

– Версий много. Однако его так и не нашли.

– И не могли найти. Потому что серийных убийц в природе практически не бывает. Их придумывают. Обычно для того, чтобы скрыть преступления полиции или любопытных врачей, которым нужны мышки для опытов. Заодно удобный способ пугать доверчивый народ.

Чай они пили в Нилс Ярде, на маленькой аллейке неподалёку от Ковент-Гардена, среди живописных фасадов кирпичных домиков.

– Названо это уютное местечко в честь Томаса Нила, одного из самых влиятельных людей конца семнадцатого века.

– Замечательный образчик финикийской пронырливости! – не преминул заметить мистер Стэнли. – Будучи членом британского парламента, в Северной Америке он имел пост министра почт.

– Он был также комиссионером монетного двора.

– Кстати, на этом посту его сменил ни кто-нибудь, а сэр Исаак Ньютон.

– Женился на самой богатой вдове Англии того времени, Елизавете Гульд, за что был прозван Золотым Нилом.

– В возрасте пятидесяти восьми лет был вынужден сделать вид, будто умер, разбазарив невесть на что два состояния. Вскоре умер и его единственный наследник. Думаю, после смерти он занялся воплощением в жизнь своей давнишней идеи о национальном банке, которым и стал в итоге Банк Англии.

Кифару слушал их вежливую пикировку, пил чай, закусывал шоколадкой и тщетно пытался себе представить, что сейчас происходит на его родном острове.

Отдохнув, они посетили «Погреба», как принято называть тоннели под вокзалом «Ватерлоо», где с некоторых пор поселились представители «независимого» искусства, которых мистер Стэнли назвал «борцами с искусством». Под грохот барабанов и завывание бритоголовых девушек полюбовались стенами, сплошь замазанными граффити, а когда вновь вышли на свет и воздух, Кифару признался, что роспись потолка в Гриниче теперь и в самом деле кажется ему божественной.

– На самом деле, – сказал мистер Стэнли, когда уже стало вечереть и они припарковались возле статуи Эрота, точнее, как пояснила Кристина, Антерота, отвечающего за любовь ответную, на площади Пикадилли, – мы должны поблагодарить нашего замечательного экскурсовода, которая провела нас вовсе не теми исхоженными местами, которые показывают всем туристам, а гораздо более своеобразными уголками.

Кифару с удовольствием присоединился к заслуженным благодарностям и поинтересовался, есть ли у юной наследницы Форбсов желание провести в их кампании и завтрашний день.

– А какие у вас планы на завтра? – спросила она, не зная, на кого при этом смотреть.

– Мой приятель рассказывал мне, что у вас тут где-то есть знаменитый футбольный стадион «Уэмбли». Я бы не отказался туда заглянуть.

Кристина выловила из кармана своей короткой курточки телефон и что-то в нём поискала.

– Завтра там ничего нет, а вот сегодня… боже, сегодня там полуфинал кубка Англии! Через час.

– Надо ехать.

– У вас есть билеты? – приятно удивилась Кристина.

– Зачем билеты? – в свою очередь удивился мистер Стэнли. – Билеты нужны тем, у кого нет мест. А когда есть места, билеты не нужны. Не мне вам рассказывать.

Девушка пропустила его замечание мимо порозовевших ушек.

– Вы меня приглашаете?

– Конечно, если вы не устали.

– Ради такого матча я сделаю вид, будто только что проснулась и выпила кофе.

– Вот и отлично. Давайте отпустим вашего водителя. Наш нас вон уже поджидает.

Они дружно переместились в лимузин.

Почувствовав себя не обременённой работой и потягивая холодный сок, Кристина поинтересовалась, нравится ли Кифару английский футбол. Не успел тот ответить, как вездесущий мистер Стэнли заново представил ей своего друга, на сей раз, как короля футбола.

– По-моему, королём футбола принято считать Пеле, – заметила девушка, рассматривая через стенки стакана звонкую льдинку. – Или это тоже враньё?

– Разумеется. Обычно подразумевают, что он больше всех на свете забил голов. Однако простая статистика говорит, что едва ли известный вам немецкий игрок Герд Мюллер за свою карьеру забил их штук на двести больше Пеле, сыграв при этом в меньшем количестве матчей. Сколько матчей сыграл Пеле, знает только он, потому что, не забывайте, дело происходило в Бразилии, и если в своей биографии Пеле писал, что участвовал в таком-то матче против сборной такого-то рыболовецкого порта, забив столько-то мячей, это шло ему в копилку. Если же присмотреться к официальным матчам, то он забивал по два-три гола, когда его команда выигрывала со счётом десять два, то есть противники были априори неравны. Мюллеру же приходилось доказывать своё мастерство в европейских турнирах, которые по классу как тогда, так и теперь гораздо выше латиноамериканских. Вот и вся подоплёка «короля футбола». Второй король, Марадона, прославился тем, что на чемпионате мира забил гол рукой, и его засчитали. Хотя оба, конечно, играли весьма неплохо и технично, но рекламного шума было, как всегда, больше, чем следует. Нет, наш Кифару король футбола в полном смысле слова, поскольку он основал на своём острове целое футбольное сообщество, построил стадион и уже успешно провёл международный турнир.

– У вас есть остров? – улыбнулась Кристина.

Мистер Стэнли снова всех опередил.

– Завтра по «БиБиСи» смотрите репортаж о нём. Не знаю точно, в котором часу, но в прайм-тайм.

– Обязательно полюбопытствую.

– А вот, кажется, и ваш «Уэмбли», – постучал ногтём по стеклу Кифару.