Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Поместье

Пахло соснами и скошенной травой.

Мистер Стэнли пожелал тронувшемуся дальше Лестеру хорошего дня и по-хозяйски толкнул ворота. Было бы забавно, если бы они оказались на замке. Но нет, всё открыто и доступно.

В такое можно было ещё поверить на Кисиве, но здесь Кифару предполагал несколько иные устои и большую осторожность. То есть безопасность в лице какой-никакой охраны. Пусть не автоматчиков, но хоть слегка грозных сторожей.

Когда они двинулись по выложенной плитками дорожке между конусообразных кустиков и усыпанных весёлыми цветами клумб, Кифару не сдержался и, пользуясь очевидным уединением, спросил:

– Нас что, никто даже не проверяет?

– Ну, Лестер ведь тебе правильно сказал насчёт провожатого. Окажись ты тут один, тебя бы давно остановили и развернули, даже не дав разглядеть тех замечательных девушек.

– Чёрт, что это вообще было?

– Так, клубные утехи.

– Что?

– Говорю же, не спеши, скоро сам во всём разберёшься. Не хочу портить тебе впечатление.

Оставалось только принять правила игры, что оказалось не столь уж неприятным, когда дорожка закончилась каменными ступеньками, ведущими в просвет между плотным кустарником, очевидно, колючим и стриженым под сплошную толстую стену.

По краям лесенки застыли две гипсовых скульптуры, довольно точно отражающие строение женского тела в не слишком привычных позах. Одна статуя, обхватив колени, сидела на корточках, едва прикрытая длинными волосами, другая стояла на мысочках, изображая голую балерину в танце.

Поднявшись следом за мистером Стэнли по лесенке, Кифару оказался на прямоугольной лужайке с деревянными скамейками по углам и беседкой в центре. И скамейки, и беседка, были такими же белыми, как статуи.

Вокруг беседки благоухали кусты алых роз.

Белый и алый цвета были здесь вообще доминирующими. Белыми были тела нескольких совершенно обнажённых дев, на сей раз вполне живых, а алыми – их туфельки, то есть единственное, что им оставили из одежды. Таковым, судя по всему, было желание трёх джентльменов, похожих на тех, кого они повстречали по дороге сюда, правда, похожих лишь твидовыми костюмами и шляпами. Один при этом выглядел гораздо старше, почти старцем с белой бородой, тогда как двое других, напротив, были хоть и повзрослее Кифару, но не намного.

Старец полулежал полубоком в кресле под сенью беседки в окружении стразу трёх красавиц. Первая стояла навытяжку за креслом, сосредоточенно держа в руках поднос с угощениями и не обращая внимания на приближающихся. Вторая пресмыкалась на четвереньках так, чтобы старцу было удобно держать на её прогнутой спине небрежно вытянутые ноги в кожаных ботинках со слегка испачканными подошвами. Она смотрела вперёд, на Кифару, но невидящий взгляд её больших глаз был устремлён куда-то дальше. Третья странным образом висела на спускавшихся с потолка беседки верёвках, подвязанная за кисти и щиколотки так, что длинные ноги её были широко разведены, а заманчивое место их соединения оказывалось в непосредственной близости от лица старца, который то и дело лениво подталкивал её ладонью, чтобы она слегка покачивалась. При этом не менее длинные, чем ноги, пряди волос безвольно гладили его ботинки.

Верёвки поскрипывали, пленница постанывала.

Молодой человек в чёрных перчатках и с тонким кнутиком в руке, завидев гостей, порывисто поднялся из двухколёсной коляски, запряжённой двумя девами слишком, как показалось Кифару, хрупкого для такого занятия телосложения, легко соскочил с подножки и сделал шаг навстречу.

– С приездом, милорд. Вы, как всегда, вовремя.

Третий незнакомец оставался на дальней скамейке в обществе одной единственной дамы, выгодно отличавшейся от остальных тем, что не держала поднос, не служила пуфиком, не висела в воздухе и не была ни во что запряжена, а доверила свою попку его колену, на котором осторожно сидела, причём не только в туфельках, но и в пикантной розовой шляпке с короткой вуалью, из-под которой выглядывали её игриво улыбающиеся алые губки.

Появление гостей незнакомца нисколько не занимало, и он продолжал что-то говорить своей собеседнице, разминая в пальцах кончик её аккуратной маленькой грудки.

– Я же обещал вам интересное знакомство, Рудольф, – сказал мистер Стэнли, пожимая протянутую руку в перчатке. – Новые кобылки?

– Да вот, объезжаю, чтобы пообвыкли. Вчера у нас была неважнецкая погода, так что просидели весь день под крышей.

– Ваша погода сегодня передвинулась в Лондон.

– Так им и надо, – усмехнулся Рудольф и впервые посмотрел на Кифару. – Вы нас познакомите?

– Именно за этим я сюда и приехал, – кивнул мистер Стэнли. – Рудольф, позвольте вам представить, мой хороший друг и я бы даже не побоялся этого мещанского слова партнёр по бизнесу, Кифару, Кифару Килеман с далёкого острова Кисива. Кифару, Рудольф, граф Кристи.

Молодой граф приветливо кивнул, правда, рукопожатия не последовало.

– Говорите по-английски? – поинтересовался он.

– Немного, – ответил Кифару. – Говорите на суахили?

Граф открыл было рот, но сообразил, что это шутка, улыбнулся и развёл руками:

– Увы, только на французском, немецком и иврите.

– А как зовут ваших лошадок?

Кифару интуитивно чувствовал, что здесь все играют какие-то роли, поэтому никому не нужно показывать своих истинных эмоций, достаточно подыгрывать и оставаться в коконе невозмутимости. Подумаешь, девушки в одних туфельках! Странно, если бы они были босиком.

Услышав вопрос, Рудольф сразу же преобразился, развернулся на каблуках, взял гостя под локоть и почти по-приятельски подвёл к своему экипажу.

Здесь Кифару смог как следует рассмотреть упряжь и убедиться в том, что сделана она с учётом множества мелких деталей.

Двуколка имела одну центральную оглоблю, так что обе «лошадки» впрягались с двух сторон прямо к ней, причём довольно жёстко: стягивающие талии кожаные ремни крепились к оглобле стальными кольцами. Сейчас девушки стояли на коленях в траве, чтобы подножка коляски была вровень с землёй и позволяла хозяину удобнее садиться. Поскольку речь зашла именно о них, Рудольф молча велел им подняться, пощёлкав ближнюю кнутиком по подбородку.

– Вот эту зовут Русалкой, – не без гордости пояснил он. – Я считаю её ведущей. Опыта у неё побольше, хотя ей привычней одиночная упряжка. Ничего, свыкнется. А рядом с ней моё недавнее приобретение – Испанка. Назвал так, потому что куплена в Барселоне, хотя вообще-то девочка из Португалии. Зато какие пропорции!

Он пошлёпал обеих по втянутым животам и потеребил гордо торчащие грудки.

Пропорции и впрямь были на загляденье.

– Что за порода? – поинтересовался Кифару будничным тоном, словно обсуждение скаковых качеств голых женщин было для него в порядке вещей.

Рудольф, уже почувствовав, что имеет дело не с папуасом, за которого гостя наверняка поначалу принял, быстро сориентировался и со знанием дела заявил:

– Европейские запряжные. Верхом на них, конечно, при желании тоже можно покататься, но есть некоторые опасения.

– А ездовые у вас тоже имеются?

– Конечно.

Рудольф внимательно посмотрел на Кифару и протянул ему кнутик.

– Хотите попробовать?

– С удовольствием.

Девушки, не дожидаясь команды, снова опустились на колени, и он сел в коляску, удобно устроившись и сразу же сообразив, что место в ней рассчитано лишь на одного пассажира.

– Они знают дорогу и просто провезут вас по нашему саду, – заметив замешательство Кифару, пояснил Рудольф. – Вам ничего не нужно будет делать, кроме как задавать скорость. Полагаю, вы знаете, как это делается.

– Разумеется, – соврал тот и первым делом подёргал за поводья.

Ничего не произошло. Девушки чуть попятились, а Рудольф понимающе улыбнулся.

– Этим вы их будете останавливать. Подгонять лучше кнутом. Попробуйте.

Кифару попробовал. Легонько, метя в попку Испанки, однако с непривычки попал по спине Русалки. Обе девушки вздрогнули и, не дожидаясь новой попытки, пошли вдоль лужайки. При этом они красиво поднимали колени и прогибали длинные спины.

К счастью, с противоположной стороны никакой лестницы не было.

Коляска медленно выкатилась через прореху в кустах и оказалась на плотно утрамбованной дорожке, длинной дугой уходящей между разноцветными клумбами к поблескивавшей вдали глади пруда.

Кифару уже заметил, что между твёрдыми ягодицами лошадок из стороны в сторону ходят почти настоящие конские хвостики. У черноволосой Испанки он был чёрным, у блондинки Русалки – светлым, как сено. Во что они там вставлены, можно было только догадываться.

– Вы умеете разговаривать? – спросил он на всякий случай.

Девушки покосились на него через плечо, обменялись между собой взглядами и хихикнули.

Из чего он заключил, что они не слишком переживают по поводу отведённых им ролей.

Оглянувшись, он убедился в том, что за ними никто не наблюдает. Вероятно, Рудольф был не настолько ревнив, или беседа с мистером Стэнли сейчас представлялась ему гораздо увлекательней.

Изловчившись, Кифару сумел-таки пощёлкать девушек по попкам, отчего они, повизгивая, пустились лёгким галопом. Получилось довольно весело. Надо будет завести нечто подобное дома, подумал он.

Когда они поравнялись с прудом, он натянул поводья. Коляска послушно остановилась.

В пруду плавали белые лебеди с розовыми клювами. Причём настоящие, а не переодетые ими служанки.

В центре пруда для них был сделан специальный домик, разумеется, тоже белый.

– Можем продолжать, – сказал Кифару.

Испанка было тронулась, но Русалка ей не дала. Вероятно, они не имели права изображать лошадок, понимающих человеческую речь. Пришлось прибегнуть к помощи кнута, причем он специально ударил Русалку побольнее. Та только дёрнулась, пустилась рысцой и ничего не сказала. Роль не позволяла.

Миновав пруд, они приблизились к небольшой рощице и повернули влево, туда, где открывался вид на ещё один оазис зелени, за которым возвышался дом.

Дом Кифару заметил не сразу, потому что его отвлекло происходившее на опушке рощицы.

А там стоял врытый в землю крест, самый обыкновенный, деревянный, высотой метров двух. Перед крестом прохаживался джентльмен в длинном домашнем халате и что-то явно говорил. На таком расстоянии его слов слышно не было, но джентльмен и не старался, потому что обращены они были к единственной слушательнице – девушке, на этом самом кресте распятой. На сей раз даже босиком. Она стояла цыпочками на узенькой жердочке, привязанная за кисти к продольной перекладине, смотрела сверху вниз на говорившего и время от времени кивала. Казалось, будто учитель отчитывает проштрафившуюся ученицу.

Дом, к которому Кифару вскоре подвезли, был выстроен в типичном английском стиле – просто, лаконично, скромно, ничего лишнего. Два этажа с длинными французскими решетчатыми окнами и один цокольный, уходящий под землю с маленькими окошками, был выложен красным кирпичом. Мансарда под покатой серой крышей, из которой в небо торчали глиняные горшочки каминных труб, смотрела на гостей четырьмя оконцами-теремками. Серая лестница с белыми перилами словно отталкивалась от двух фальш-колонн, обрамлявших входную дверь явно не парадного подъезда, и раскрывалась к земле каменным веером.

Здесь их никто не встретил, поэтому девушки-лошадки, потоптавшись, сами двинулись дальше, в обход дома. Кифару их больше не подгонял, сообразив, что может пропустить что-нибудь неожиданное и интересное.

Он не ошибся.

За домом располагался отдельно стоящий флигель, длинный, одноэтажный и выстроенный в том же стиле, что и главное здание, только позаимствовавший окошки цокольного этажа вместо больших. Вход находился с торца, и вход этот был как раз открыт, позволяя увидеть освещённый электрическим светом коридор, в который по обе стороны выходили двери комнат. Двери оставались закрытыми, но зато вдоль коридора стояло несколько больших тазов с водой, в которых плескались сверкающие тела ещё полудюжины красавиц, а строгая дама в брючном костюме амазонки пристально наблюдала за ними. Она заметила проезжавшую по улице коляску и бросила на Кифару удивлённый взгляд, однако не окликнула и продолжала следить за купанием.

Повстречалась им и ещё одна дама, одетая схожим образом, хотя и постарше первой. Она занималась тем, что сидела на садовой лавке в тени розовых кустов и звонко шлёпала попку беззащитной девушки, лежавшей – в одних туфельках – животом поперёк её колен. Рядом, спиной к коляске, стояла вторая девушка, судя по пунцовым ягодицам, уже получившая свою порцию наказаний за какую-то провинность. Когда взгляд дамы упал на Кифару, рука её замерла на мгновение в воздухе, она сделала большие глаза, потом изобразила на лице возмущение, потом опустила взгляд на вздрагивающую попку и погладила её почти с материнской нежностью.

Между тем Кифару обратил внимание на одну примечательную особенность. И прилично одетые дамы, и сами девушки, чем бы они ни занимались и какому бы унижению ни подвергались, включая его лошадок, отличались даже от тех моделей, которых он видел раньше только в журналах. Он ведь не зря оговорился, когда спросил Рудольфа о породе. Порода читалась во всём. Это явно не были простушки с улицы, которые позволяют делать с собой всё, что угодно, лишь бы им платили. В глазах читался интеллект, на теле не было ни намёка на татуировку или лишний жирок, а черты лиц без малейшей натяжки можно было назвать аристократическими. У всех. Даже Кифару, не будучи избалованным знанием местных типов, это видел и чувствовал. Если бы он лучше знал европейскую литературу и культуру, то решил бы, что оказался в эдаком пансионе для благородных девиц, ничем не отличавшимся от подобных ему времён Викторианства, за исключением, разве что, отсутствия подобающей униформы. Её отсутствие и было здесь единственной униформой. Алые туфельки не в счёт.

Когда коляска вернулась к беседке, Кифару обнаружил, что ничего не изменилось. Джентльмен на лавке по-прежнему играл со своей живой куклой, старик невозмутимо пил что-то из бокала и раскачивал привязанную пленницу, а мистер Стэнли и граф Кристи о чём-то увлечённо разговаривали.

– Ну, как вам прогулка? – поинтересовался Рудольф. Не ожидая услышать ничего иного, кроме восторженных слов благодарности, он подошёл к девушкам, снял перчатку и провёл ладонью по их разгорячённым после бега телам. – Что, вспотели? Сейчас пойдём мыться, мои хорошие. Позвольте нашему гостью вас покинуть.

Девушки опустились на колени.

Кифару сошёл на траву и снова с интересом посмотрел на них.

Русалка молча косилась на ботинки хозяина, тогда как Испанка из-за спины подруги украдкой поглядывала на бывшего пассажира. Длинные ресницы дрожали, уголки глаз улыбались. В ней было что-то от Марины. Такой же глубоко спрятанный за внешним спокойствием огонь. Интересно, умеет она танцевать, мелькнула неожиданная мысль.

– Так Вашему Величеству понравилось или нет? – напомнил вопрос мистер Стэнли. Он улыбался. – Не каждый день такие красавицы дают на себе покататься. Что интересного удалось увидеть?

Кифару в двух словах поведал о кресте, о купанье в тазах и о порке.

– За нашими девочками требуется постоянный уход, через который они и получают должное воспитание, – забрал у него свой кнутик Рудольф. – Кстати, вы прибыли как раз к обеду, который скоро будет накрыт в столовой. Милорд знает, где это. А я с вашего позволения вас на время покину.

Он изящно запрыгнул в коляску, стегнул лошадок, те ретиво вскочили с колен и ускакали в том направлении, откуда Кифару только что вернулся.

Мистер Стэнли тем временем уже отошёл к свободной лавке, присел и взглядом указал на место рядом. Кифару охотно составил ему кампанию.

– Теперь вы мне объясните, что тут происходит? – негромко спросил он. – Кто эти люди?

Мистер Стэнли не спеша раскурил трубку.

– Ценители женской красоты и покорности. Я знал, что тебе понравится. Довольно своеобразное местечко, согласен, но именно поэтому мы сюда и заглянули. Возможно, оно покажется тебе даже занимательней заурядного стриптиз-клуба. Хотя это тоже клуб, только настоящий. Содержат его две сестры, которых ты уже видел. Этот пожилой господин в беседке – их отец, маркиз Атолл, сэр Чарли Мюррей.

– Родственник лорда Мюррея?

– Разумеется. Старший брат. Про его молодую жену ты уже слышал от нашего разговорчивого водителя. Относительно молодую, конечно.

– А тот, что сидит вон там и не может наговориться со своей дамой в шляпке?

– Новая аристократия. Сын одного канадского вице-адмирала. Фигура малопривлекательная, но его никто тут не может тронуть, поскольку все знают, что он внедрён и что он нужен для надёжности прикрытия.

– А все – это кто?

– Члены клуба. Тот же Рудольф. Он, наоборот, из старой знати. Его предки когда-то владели всеми здешними землями.

– А те два джентльмена, которых мы видели?

– Если честно, не приглядывался. В клубе состоит добрая дюжина им подобных только на руководящих началах и ещё дюжины две-три в статусе «гостей», на которых главным образом и лежит бремя покрытия основных расходов всего предприятия.

– Предприятия?

– В некотором роде. Ты не спросил меня про девушек, а я тебе скажу. Вон та, что сидит на коленях у сына вице-адмирала, дочь одной королевской фрейлины и владельца нескольких крупных британских газет.

– И что, родители знают?

– Отчасти. Важно, что они считают это для своей дочери определённой привилегией. И правильно считают. Пока она себя хорошо ведёт, ни у газет, ни у фрейлины не будет никаких проблем.

– Она тут как заложница что ли?

– Нисколько. Отдана на воспитание в частные руки. Девочки здесь не только служат в тех ролях, которые за ними закрепляются, но и получают вполне сносное образование, дающее перспективу карьерного роста. Обычно на политической стезе. Знаешь, что такое эта самая «политическая стезя»?

– Нет.

– Разведка. Работа на разные политические проекты. Поэтому, чтобы к ним потом было доверие, их репутацию изначально нужно подмочить. Для их же пользы. Зато в дальнейшем можно быть уверенными, что они справятся с поставленными задачами в лучшем виде и даже не подумают улизнуть. Как в любом обычном правительстве.

– А эта лошадка, Испанка?

– А что Испанка?

– Ваш Рудольф похвастался, что купил её, кажется, в Барселоне.

– Ну, не всем же идти стезёй политической. Не так уж много грациозных аристократок, правильно понимающих своё предназначение и обладающих соответствующей внешностью. Аристократия уже давно вырождается. И сама, и с чужой помощью. Свежая кровь в ограниченных количествах приветствуется. Опять же – не всякая. Не в каждой стране есть рынки, где можно купить такую, как ты правильно выразился, «лошадку». Живой товар продаётся почти повсюду, но никто заурядных уличных девиц сюда не пустит, какими бы красотками, русалками и испанками они ни были. Не тот уровень. Поэтому да, в Барселоне, в Риме и в Монако под надзором Ватикана существуют рынки «для своих», где можно очень задорого приобрести настоящую рабыню или раба, но при этом прилагаются все необходимые гарантии родословной, сертификаты, страховки и всё такое. Северные рынки курируются Гамбургом. Насколько я знаю, те девушки, что развлекают сейчас нашего маркиза, скандинавки.

– Погодите, – задумался Кифару, – вы хотите сказать, что вся эта мировая система обслуживает клуб, в котором мы находимся?

– Его и не только. Предложения бы не было, если бы не было спроса. Сегодня в мире скопилось слишком много никому не нужных денег. У большинства, конечно, их нет, поэтому большинству приходится едва сводить концы с концами, с утра до ночи вкалывая на нескольких работах, чтобы хватило на оброк, который в наши дни принято называть «налогами», на образование детям, которое им никогда не понадобится, на медицину, которая подлечивает, чтобы пациенты только ни в коем случае не выздоровели окончательно, да на заурядные развлечения, главная задача которых состоит в том, чтобы убедить это большинство в правильности подобной жизни и привить страх её потерять. Но если ты стоишь выше и имеешь доступ к более рациональным проектам, то у тебя больше зарплата и больше времени на подумать. А если тебе ещё и повезло родиться в правильной семье, то для тебя открыт путь к настоящей власти, когда ты волен распоряжаться теми, кто эти рациональные проекты осуществляет. Зачем что-то делать, когда можно показать мультфильм о полёте в космос, а деньги из государственной казны взять за него по-настоящему космические? Или рассказать всем, что где-то, куда никто не потащится проверять, ведётся страшная война, и просто пилить не менее космические бюджеты со всеми заинтересованными участниками по обе стороны баррикад. Люди давно перестали верить собственным глазам, а верят тому, что им показывают и рассказывают. Так проще, безопаснее и думать не надо. Думать своей головой очень страшно. А в итоге получается, что нелетающие ракеты, безкровные войны, медленно убивающие лекарства и финансирование всего этого вертепа приносят такие прибыли, которые даже по оффшорам не распихать. Это я всё к тому, что девочки здесь все вполне довольны своей судьбой и получают за некоторые неудобства столько, сколько не получают директора крупных заводов, даже если, как водится, ещё и воруют.

Кифару призадумался, а мистер Стэнли продолжал:

– Здешний клуб, хочу оговориться, очень старый и весьма уважаемый. Имение строилось по тому же проекту, что и знаменитый дом в Аппарке, где легендарная леди Гамильтон, урождённая Эми Лион, любовница многих состоятельных господ, развлекала друзей своего тогдашнего хозяина, танцуя голышом на столе. Древние традиции, знаешь ли. Причём достаточно консервативные по сегодняшним стандартам. Так что если хочешь посмотреть на нечто ещё более запоминающееся, то нужно отправляться в швейцарские Альпы. Там среди горных долин спрятана одна замечательная ферма.

– Ферма?

– Именно. Где таких вот аристократических особ не только используют, но и выращивают. Свежий воздух, сочная травка, здоровые продукты тому способствуют. Представь себе десяток беременных тёлочек, пасущихся на лугах, которых по вечерам уводят в комфортные стойла, по утрам доят и снова выводят пастись.

– На полном серьёзе?

– На полном. Конечно, траву они щиплют условно, корм им даётся гораздо более питательный и вполне человеческий, но таковы правила игры.

– Забавно, но не вижу, что во всём этом может быть «запоминающимся».

– Ну, там ведь не только тёлочки. Там растят и воспитывают разного типа лошадок ничуть не хуже здешних, а также предметы живой мебели, которыми сегодня кое-где модно обставлять дома и квартиры.

– Вроде той подставки под ноги?

– Вроде неё. Живые столики, кресла, лампы, вешалки, манекены. Которые при желании, разумеется, можно использовать и как обычную прислугу. Весьма удобно, хочу сказать. Дорого, но удобно.

– Кстати, а зачем их доят?

– Не знаю подробностей, но слышал, что женское молоко полезно во многих случаях, и его сегодня используют не только в естественном виде, но и для изготовления разных препаратов. Продлевает жизнь, кому это по карману. Как и юные невинные тела, отданные в полное твоё распоряжение.

– В смысле?

– Долгая история. – Мистер Стэнли задумчиво смотрел в безоблачное небо. – Считается, что наше тело излучает разную энергию. Как живая батарейка. Если уметь её использовать, можно многих интересных результатов добиться. Особенно если эта энергия – страх. На страхе построены разные обряды. Обычный человек об этом не задумывается, а когда слышит, то считает детскими сказками. Сказки, действительно, детские, если иметь в виду главных их участников, но при этом совершенно реальные и почти будничные. Если умело подключаться к подобным батарейкам, есть вероятность протянуть до, мягко говоря, глубокой старости, причём оставаясь не неплохой форме.

– Я бы не отказался, – признался Кифару, хотя не до конца понимал, в чём суть.

– Почти никто не отказался бы. Подвох лишь в том, что, как в «Портрете Дориана Грея», если использование этих батареек хотя бы ненадолго прекратить, процесс старения включается с новой силой, и потому сегодня некоторые знаменитости, которые казались обладателями вечной молодости, внезапно превращаются в стариков и старух, хотя по паспорту им не так уж много лет.

– Почему так происходит?

– Они что-то сделали не так, не то сказали, не с тем разоткровенничались, от чего-то отказались. Ведь человек, добравшийся до верха или всплывший туда, думает, что он теперь недоступен и никто ему не судья. А напрасно. Всегда есть вышестоящая инстанция. Да, с каждым уровнем она менее многочисленна, однако пирамидальная структура позволяет, чем ты выше, тем меньшими средствами поддерживать контроль.

– А кто на самом верху?

– Не пора ли нам последовать за остальными? – вместо ответа спохватился мистер Стэнли.

Действительно, пока они рассуждали о житейских таинствах, беседка и скамейка незаметно опустели.

Они последовали к уже знакомой Кифару лестнице-вееру и по дороге увидели ещё одну примечательную сценку.

По склону поля навстречу им проскакала настоящая лошадь с улыбающимся всадником, успевшему при виде мистера Стэнли даже приложить руку к козырьку шляпы.

Следом за лошадью изо всех сил поспевала нагая бегунья с развевающимися рыжими волосами. Она была невысокого роста, поскольку мчалась босиком, а не в туфлях на каблуках, но исключительно ладно сложённая – настоящая атлетка с широко развёрнутыми плечами, крепкими бёдрами, рельефным животом и маленькими круглыми грудками, синхронно подрагивавшими в такт бегу.

На незнакомцев она не взглянула, вся сосредоточенная на том, чтобы не отстать от лошади, обдала приятным ароматом жасмина, в котором едва чувствовался привкус пота, и промчалась дальше.

Ягодицы казались ещё твёрже бёдер, с симпатичными ямочками.

– Некоторые тренируются тут серьёзно, – пожал плечами мистер Стэнли, подмигивая Кифару. – Не знаю, но возможно, что ей в скором времени предстоят какие-нибудь соревнования, в которых её хозяин будет делать на неё ставку и не захочет, чтобы она проиграла.

– Но она бежит просто здорово! Обычную девушку такому не научишь.

– А кто говорил, что тут обычные девушки, Ваше Величество? Можешь сам поинтересоваться у Рудольфа. Не удивлюсь, если она окажется бывшей олимпийской чемпионкой или вроде того.

Кифару бросил прощальный взгляд вслед бегунье. Рыжие пряди взлетали за напряжённой спиной огненной конской гривой. Похоже, она уже догоняла лошадь.

В странном именье они пробыли до полудня следующего дня.

Улетать не хотелось.

Кифару сдружился с одной из сестёр, той, что шлёпала своих питомиц, по имени леди Дженкинс. Она была не старше лет пятидесяти, внешне строгая, но на поверку вполне приветливая и словоохотливая. Она сразу призналась, что не привыкла видеть в их краях людей его цвета кожи, и с интересом стала расспрашивать о жизни на Кисиве. Позднее даже призналась, что он навёл её на идею разбавить их белый питомник чем-нибудь шоколадным и ярким. На вопрос, сможет ли он ей в этом посодействовать, Кифару ответил вежливо, хотя и уклончиво. Мысль о том, что кто-то из его сородичей будет носиться здесь в голом виде за лошадьми, не слишком его привлекала.

Кстати, что касается загадочной бегуньи, с ней он тем же вечером тоже познакомился. При этом она оказалась облачена в весьма скромное и приличное платье, волосы были убраны в узел на затылке, а пальцы с ухоженными ногтями под малахит сжимали ножку бокала с недопитым шампанским.

– Вы любите бегать? – глупо спросил он.

– И не только, – прищурилась она. – Мне нравится бросать вызов. Прежде всего, себе.

В последовавшем за этим разговоре выяснилось, что Лидия, как звали девушку, приезжает в это именье по собственному почину. Родом она из Чехии, из зажиточной и довольно знатной семьи, но уже давно живёт в Шотландии. С кем и в каком качестве – Кифару уточнять не стал. С детских лет занимается спортом – гимнастикой, теннисом, бегом, плаванием. Больших высот не достигла, хотя некоторое время выступала на самом что ни есть мировой уровне. Здесь она вольна проявлять себя в двух ипостасях: и как рабыня, и как хозяйка. Под настроение. За это она имеет возможность не платить членские взносы, что её тоже вполне устраивает.

– Вам нравятся женщины? – на всякий случай уточнил Кифару.

– Конечно. Как и мужчины. Вы, например.

Она действовала несколько прямолинейно, но зато твёрдо знала, чего хочет.

Поэтому Кифару не удивился и не отказался, когда Лидия любезно предложила продемонстрировать некоторые свои способности. Для этого они не стали уединяться в предоставленную ему хозяевами роскошную спальню, вышли прогуляться по саду и в итоге оказались в пустовавшей в столь поздний час беседке. Верёвки с потолка были сняты.

Лидия включила приглушённое освещение, запустила прямо со своего телефона восточную музыку с завыванием труб и ритмичными барабанами и исполнила для единственного зрителя весьма соблазнительную версию танца живота с полным раздеванием. При этом она то и дело подходила к нему почти вплотную, и он имел полное право класть ладони на её неудержимо вибрирующие бёдра, гладить влажные груди и спину и играть с распущенными волосами.

После танца, не одеваясь, она повела Кифару обратно в дом, правда, через другой вход, по тусклому коридору, в комнату, которая выглядела, как общая душевая, но в центре которой возвышалась большая каменная ванная вроде спа, рассчитанная не дюжину человек. Она сама раздела его, намылила и ополоснула под душем, а потом они не меньше часа нежились в прохладной воде импровизированного бассейна.

Ему пришлось рассказать кое-что о себе, о своей жизни, о Кисиве и о том, как он познакомился с мистером Стэнли. Последнее интересовало Лидию больше остального. Видимо, в клубе её держали всё-таки не за шпионские навыки, а за фигуру, напор и безстыдство. Кифару отвечал не столько уклончиво, сколько лаконично, поскольку всегда мог спрятаться за незнание английского на должном уровне и за желание перемежать разговор более интересными утехами.

Когда не следующее утро он после завтрака вкратце изложил мистеру Стэнли свои подозрения, тот согласно кивнул и сказал, что Кифару, как всегда, прав. Тогда он попросил у мистера Стэнли совета на предмет, о котором думал всю ночь.

– Как вы считаете, удобно будет мне обратиться к Рудольфу с предложением?

– Насчёт чего?

– Насчёт покупки у него Испанки?

– Испанки?

– Это одна из его лошадок. Мы с вами про неё вчера говорили. Та, которую он купил в Барселоне.

– Ах да, припоминаю, в Барселоне. Попробуй. В твоём вопросе не будет ничего странного или вульгарного, более того, Рудольф будет горд тем, что его выбор тебе так понравился. Но учти, что он имеет право запросить за неё крупную сумму. Полагаю, он не сказал, почём брал?