Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Дом

Традиционно на острове в одной семье уживалось по крайней мере три поколения. Старики воспитывали, средние трудились, молодые учились. Так было почти у всех его друзей, однако сам Кифару деда знал слишком недолго и потому с возрастом посчитал нарушение этой традиции не зазорным. Да и отец, когда он сообщил ему о своём решении начать жить отдельно, явно не огорчился. Только спросил «Зачем?». Ответ сына его, похоже, вполне удовлетворил:

– Ты сам назвал меня Носорогом. Носорогу становится тесновато.

– Смотри, чтобы носорог не сильно распоясался, – понимающе хмыкнул Абиой.

Когда-то он тоже был таким, так что в душе желания сына понимал и отчасти разделял, поскольку и ему с возрастом хотелось покоя. Шаловливый Фураха покоя, конечно, отнюдь не добавлял, но у него была родная мать, а за Кифару он нёс внутреннюю ответственность один.

Абиой только попросил сына, чтобы тот не принижал его перед соседями и не сбегал к какой-нибудь крале в другой город. Кифару сбегать не собирался. Он готовился удивить всё округу иным способом.

Случилось же всё это потому, что в один прекрасный день ему пришло совершенно нежданное письмо.

– Ты Кифару? – спросил незнакомый мальчишка, останавливая перед их домом громыхающий всеми железными частями велосипед.

Одет мальчишка был вполне прилично, по-взрослому, а под мышкой держал перекинутую через плечо кожаную сумку.

– Я Кифару. Чего надо?

– Ничего. – Велосипедист порылся в сумке и достал потрёпанный конверт. – Доставка.

Кифару взял письмо. Что делать дальше, он понятия не имел.

Мальчишка ждал.

– Как ты меня нашёл?

– Добрые люди подсказали. Я из Бандари. Вчера вечером с паромом пришло.

– Ого! Ладно, тогда спасибо.

Мальчишка продолжал стоять, смахивая с проржавевшего руля невидимую пыль.

Кифару поставил себя на его место и сразу догадался, что от него требуется.

– Столько хватит? – сунул он юному почтальону несколько монет.

Мальчишка деловито пересчитал деньги, повеселел, кивнул.

– Счастливо оставаться.

И укатил, поскрипывая.

На конверте изящным почерком было выведено:

KISIWA, KATIKATI, KIFARU

Кифару и без этого сразу понял, от кого оно. Правда, имя в обратном адресе писалось не совсем так, как на визитной карточке. Там его давнишний знакомый значился как Stewart Stanley, а отправителем письма был некий R. Stuart Stanleigh.

Подумав, Кифару решил: всё это безобразие у мзунгу оттого, что они используют два написания своих имён – упрощённое для обихода и усложнённое, например, для почты.

Сейчас его больше интересовала суть послания.

А суть сводилась к тому, что мистер Стэнли собирался посетить Кисиву с дружеским визитом.

Сверившись с календарём, который Таонга как раз повесила на стенку кухни, чтобы учить сына названиям дней недели и месяцев, он обнаружил, что письмо пропутешествовало непозволительно долго, а потому указанное в нём «планирую быть у вас через месяц» фактически означает, что гость может пожаловать уже со следующим паромом.

Для чего он собрался наведаться в Кисиву, мистер Стэнли не сообщал.

Кифару рассудил, что это вообще не его ума дела и что потому он никакой ответственности за возможные проблемы не несёт.

А проблемы возникнуть могли очень даже запросто.

Мзунгу на их острове не было никогда. Нечего им было здесь делать. Про них и без того приходили нехорошие слухи то из Уганды, то из Кении, поэтому если Кифару объявит, что к нему едет гость из никому не ведомого Скотланда, многие окажутся недовольны, а сам он обязательно попадёт под какое-нибудь подозрение.

Или не попадёт.

Он ведь всё-таки не Чизоба, не Имаму и даже не Векеса. Он – потомок Килемана, а таких на Кисиве сегодня только трое – он, отец да Фураха. Тут даже автомат не нужен, чтобы расставить всех по своим местам. Путь мзунгу объявится, а там уж посмотрим.

Правда, отцу он всё-таки про мистера Стэнли сразу же рассказал. Абиой сперва ему не поверил, но вид письма сомнения разогнал. Кроме одного.

– Ты что ж, его язык понимаешь?

– Ну, да. А что тут такого?

– Английский?

– Английский.

– И как ты его выучил?

– По словарю. У меня давно словарь есть.

Откуда, отец интересоваться не стал.

– И что ты ему скажешь, когда встретишь?

– Хауаю. Можно ещё сказать воцап или просто хэллоу.

– Хэллоу все знают, – согласился Абиой. – Да, интересную ты мне задачку задал. А что ему у нас нужно?

– Понятия не имею. Я вообще думаю, что он что-то вроде торгаша. Когда я с ним в Уганде на рынке познакомился, он к телефонам приценивался. Наверное и деньги у него водятся. Так что вообще-то может даже нам пригодиться.

– Только торгашей нам тут не хватало, – вздохнул отец. – Твой дед даже с соседними боролся, чтобы они с собой всякой гадости сюда не привозили. А этот… чёрт его разберёт. Ладно, поглядим. С каким паромом его ждать, из Уганды?

Из Уганды паром ходил реже, чем из Кении, но швартовался при этом ближе к Катикати, тоже с западной части острова, неподалёку от городка Магариби. Раньше его, то есть медленно подходящий или удаляющийся паром, было видно с крыши школы. Теперь, наверное, тоже, но Кифару давно перестал лазить по крышам.

– Думаю, что да. Ну, так как, примем?

– Почему бы и нет. Но он – твой гость, ты за него и отвечаешь.

Получив таким нехитрым образом поддержку решающего голоса в вопросах безопасности острова, Кифару пошёл обсудить новость с Абрафо.

Он застал приятеля сидящим перед домом в плетёном кресле-качалке и посасывающим из надколотого стакана через тонкую соломинку что-то жемчужного цвета со льдом. Правая нога Абрафо была перебинтована.

– С крокодилом подрался? – поинтересовался Кифару, подсаживаясь на старенький гамак, выложенный для мягкости пожухлыми пальмовыми листьями.

– Не, вывих. – Абрафо поморщился. – Пить будешь?

– Что это у тебя?

– Коктейль.

– Вижу, что не вода. Под градусом?

– А то!

– Нет, сам пей. Мне мои ноги дороги.

Он уже успел заметить, что последнее время приятель частенько попадается ему в не совсем трезвом виде. Очевидно, сказывались поездки в Уганду, самую, говорят, пьющую страну на свете.

– Как знаешь. Моё дело предложить. Что-то стряслось?

– С чего ты решил?

– У тебя рожа заговорщицкая. Колись, дружище.

– А мне колоться нечего. Мзунгу с рынка помнишь?

– Ну.

– Ну вот он со дня на день пожаловать должен.

– Куда? Сюда?

– Нет, умник, на Луну.

Абрафо прыснул, подавился и закашлялся. Вытерев нос, спросил:

– И что ему у нас надо?

– Не пишет.

Кифару показал письмо. Абрафо повертел конверт и вернул со словами:

– Отец в курсе?

– Да, он вроде бы не против. Но сказал, что товарищ на мне.

– Правильно сказал. Зачем он тебе понадобился?

– Это я ему понадобился, если ты ещё не понял. Зачем – сам расскажет, когда доберётся. Я вот думаю, где бы его поселить.

По понятным причинам никаких гостиниц в Катикати не было. Гостиница, которую Кифару посещал с отцом в Бандари, являлась для их острова скорее исключением. Но её существование было хоть оправдано: портовый город, редким приезжим надо где-то переночевать в ожидании того же парома, который легко может и задержаться на сутки-другие. В Катикати чужих и пришлых не водилось. Даже на праздники островитяне приезжали чаще всего со своими гамаками и кастрюлями, поскольку переночевать под открытым небом было делом обычным и даже приятным.

– Можно у моей матери в больнице, если что, – побулькал соломинкой Абрафо.

Под «больницей» подразумевалось соседнее со школой здание, в котором было целых две комнаты: для приёма пациентов и для выхаживания серьёзных больных, которым требовался постоянный уход. В приёмной был шкаф и три стула. В комнате для больных – три койки. Обычно койки пустовали.

– Боюсь, не очень, – вздохнул Кифару, вспомнив рубашку и красный галстук мзунгу. – Ему бы чего-нибудь поприличнее.

Абрафо не обиделся, призадумался и просиял:

– Его надо свести с Мазози! Вот кому мужик под боком точно не помешает. Да и дом у них большой – лишняя комната точно найдётся. А твоему гостю можно сказать, что так у нас положено. Мазози обрадуется.

Мазози не обрадовалась, но и не рассердилась. Кифару всё же пришёл к ней по-соседски, заранее и не столько с предложением, сколько с вопросом, давая возможность всё взвесить и отказаться.

Узури сидела тут же на полу в розовых трусах, катала по шоколадным ляжкам такой же розовый мячик и смотрела на Кифару огромными глазищами.

Дом у них и в самом деле был вполне приличным, в каком и должен жить старейший из старейшин. Он даже наводил на вопрос о том, почему такой же дом не построил себе в своё время дед Кифару. Они с отцом жили сейчас куда скромнее.

– Ты матери говорил? – уточнила на всякий случай Мазози.

Под матерью она подразумевала Таонгу, считая, что так правильно. Кифару её никогда не поправлял.

– Зачем? Ваш дом – вам и решать.

– А что я с ним делать буду?

– Ничего. Он тут под мою ответственность. Кстати, кое-что на суахили он сказать сможет, так что с этим тоже проблем не будет. Поживёт, заплатит, уедет.

Первое слово настораживало, второе придавало смысл, третье – надежду. Положительное перевешивало.

– И сколько его терпеть?

– Он не таракан и не тропический ливень, чтобы его терпеть. Вполне приличный человек, кстати, видный и небедный. Единственный недостаток, что белый, ну так не всем же быть такими красивыми как вы и ваша дочка.

Откровенный комплимент заставил Мазози улыбнуться, и вопрос был решён. Даже без уведомления Векесы, который где-то, как всегда, пропадал.

Но сильнее всего на Кифару произвело впечатление не само письмо и даже не конверт, а наклеенная на него марка. На марке был изображён белый одноэтажный домик с рядом печных труб, похожих на сигареты с фильтром, а рядом – высокая белая башня. Марка крупным шрифтом сообщала, что это Scotland, а шрифтом помельче – Toward Point Lighthouse. При помощи воображения и словаря Кифару удалось догадаться, что последнее слово означает «маяк».

Вокруг белой башни плавали белые облака и летали белые чайки.

Ночью башня ему приснилась, а наутро он сунул конверт в карман и отправился искать строителей.

Вообще-то на Кисиве каждый строил себе жилище сам. Либо ремонтировал, поскольку многие семьи жили сообща в тех домах, которые возвели в незапамятные времена их толковые предки. Дома строились из подножных материалов, из деревьев и глины, глина со временем каменела на солнце и не позволяла дереву гнить, так что при правильном обращении и своевременном уходе такие сооружения могли пережить не одно поколение.

Однако были и умельцы, которые со строительством домов охотно помогали. Они же строили и чинили лодки, занимались рубкой дров, сколачивали на заказ мебель, делали глиняную посуду, одним словом, были мастерами на все руки.

В Катикати к таким мастерам относились братья Изингома и Като. Близнецами они не были, однако, несмотря на несколько лет разницы в возрасте, оставались очень похожи, а когда ещё и одевались в одинаковые строительные робы, их никто не мог отличить. Оба были уже немолоды, и при больших проектах им помогали их дети, ровесники Кифару.

– Я хочу построить башню, – сказал он, явившись к братьям и выложив перед ними на стол полученный накануне конверт. – Вот такую. Сможете?

– Именно такую? – присмотревшись, спросил Като.

– Белая быстро запачкается, – предупредил Изингома. – Придётся часто подкрашивать.

– Необязательно такую и необязательно белую, – успокоил их Кифару. – Главное, чтобы высокую.

– Насколько высокую? – спросил Като.

– Высокая на нашем грунте может покоситься, – опять предупредил Изингома.

– Три этажа минимум.

– Тогда она будет толще этой, – сказал Като.

– Потому что иначе точно как у итальянцев получится, – добавил Изингома.

Кифару сперва удивился, но потом вспомнил, что недавно по телевизору показывали передачу о мировых достопримечательностях, и там была как раз кривая башня где-то в Италии. Туристам она, кстати, очень нравилась, поэтому авторы передачи даже предположили, что её специально такой кривой и строили.

– Пусть будет толще, – согласился Кифару. – Так даже лучше, потому что мне в ней жить.

– Ты в башне жить собрался? – удивился Изингома.

– Это не наше дело, – напомнил брату Като. Видимо, именно он отвечал за финансовую сторону вопроса. – Пошли, покажешь.

– Что? – не понял Кифару.

– Не что, а где, – прекрасно понял брата Изингома. – Место для дома.

В Катикати было две центральные улицы. В районе площади Мраба они пересекались под прямым углом. Одна называлась Длинная – Ндэфу, другая Короткая – Фупи. Длинная тянулась вдоль берега. Короткая в берег упиралась.

Сейчас Кифару жил на длинной, в нескольких домах от школы. Но его всегда тянуло поближе к пляжу. Поэтому он привёл братьев к самому началу Короткой, где не было пока ни одной постройки и откуда открывался замечательный вид на всю гладь озера, не перекрытый прибрежными пальмами.

– Вот тут.

Братья переглянулись.

– Ты уверен?

– А что такого? Катикати растёт. Здесь никто пока не стоится. Не на площади же копать.

С последним доводом нельзя было не согласиться.

Като снял с плеча лопату, которую зачем-то прихватил. Сейчас стало понятно, зачем именно.

Като копнул землю.

Изингома и Кифару наблюдали. Один – выжидательно, другой – удивлённо.

Когда получилась небольшая ямка, Като опустился на колени и размял землю пальцами.

– Я думал, будет хуже, – сказал он, вставая и вручая пригоршню брату.

Тот поднёс ладонь к носу, понюхал, кивнул.

– Можно строить.

– Вот и хорошо, – перевёл дух Кифару. – Сколько понадобится времени и денег?

– Одно с другим не связано, – заметил Като.

– Связано, – впервые не согласился с ним Изингома. – Размером дома.

– Послушай, – продолжал Като, обращаясь к Кифару. – Мы, как ты знаешь, берём только за работу. Дерево нарубим. Глины накопаем. Но тебе же не времянка нужна. Ты там жить собираешься, семьёй обзаведёшься. Так что делать будем на совесть, глину обжигать, сваи несущие поглубже вкапывать. В зависимости от того, какой тебе размер нужен, уйти может от двух дней до двух недель.

– Не, про два дня ты погорячился, – поправил брата Изингома. – Недели две – да. Если не больше. Дай-ка свой конверт. – Ещё раз присмотревшись, ткнул в марку грязным пальцем. – Тебе только башня или башня вместе с таким же домом рядом?

– Уж строить так строить, – забрал конверт Кифару. – С домом, конечно.

Изингома повернулся к Като.

– Ну, что я говорил! Какие тут два дня? За два только пол выроем да основной каркас установим. С тремя этажами спешить нельзя.

– Это точно, – вздохнул Като и назвал примерную сумму.

Раньше Кифару бы поперхнулся, но сейчас он жил во взрослом мире и понимал цену вещам.

– Хорошо, – сказал он. – Начинайте.

Ему почему-то хотелось, чтобы мистер Стэнли оценил его деловой подход и предприимчивость. И пусть у Кифару пока нет визитки, он антрепренер в душе и тоже со своим адресом.

Строительство на столь видном месте не могло не привлечь внимание горожан.

Когда уже была прорыта прямоугольная яма под дом по колено глубиной и такой же глубины круглая – под башню, появились первые любопытные. Стали задавать вопросы. Братьям отдуваться не хотелось, и они послали одного из сыновей за Кифару, который в это время проводил беседу с дружинниками на площади. Он был при исполнении, то есть в форме, так что соседи к нему не задирались и говорили уважительно, однако мнение их было однозначным: тут строить не положено.

Работы приостановились.

– Такие вещи старейшины должны решать, – сошлись соседи во мнении. – Ты со старейшинами говорил?

Кифару не говорил, а врать не стоило.

– Какая вам разница, где будет стоять дом? – спросил он недовольных. – Остров у нас общий. Я ни на чью территорию не залезаю. Строим, сами видите, на отшибе. Никому не мешаем.

– Всё равно надо спросить разрешения, – настаивали соседи, особенно женщины. – Тем более один дом у тебя есть. Если бы все строили, кому и где захочется…

– О чём шумим? – поинтересовался незаметно подошедший Гугу.

– Да вот, Кифару решил без спросу домом обзавестись, – объяснили ему. – Берег уродует.

Гугу за руку поздоровался со строителями, осмотрел яму и прищурился на провинившегося.

– От отца съезжаешь?

– Пора, – многозначительно ответил Кифару.

Ему сейчас больше всего не хотелось, чтобы Гугу спросил, на какие шиши он так размахнулся. Дело не его, но отвечать придётся.

– А не зальёт? – уточнил Гугу у братьев, лишний раз заглядывая в яму.

– Не должно, – ответил Изингома.

– Последнее время озеро только мелеет, – невесело добавил Като. – Если так и дальше пойдёт, к нашим внукам из Уганды пешком приходить будут.

Эта новость подействовала на соседей ещё более устрашающе, нежели лишний дом за околицей, и они стали тут же её обсуждать.

Гугу подошёл к Кифару. Спросил так, чтобы никто не слышал:

– На свои?

– Ну, конечно. На чьи же ещё? Отец добро дал. Ребята место оценили, говорят, строить можно. А тут эти понабежали…

– И правильно, что понабежали. – Гугу сделал паузу, придавая своим словам весомость. – Если бы кто другой позарился, я бы своей властью запретил. Но ты у нас человек не последний, сын мой хорошо о тебе отзывается, да и подрос ты достаточно, чтобы всё понимать.

– Спасибо, дядя Гугу…

– Ну, одного спасибо маловато будет.

– То есть?

– У отца уточни. Потом заходи как-нибудь, поговорим. Хотя вообще-то такие вещи наоборот делаются.

– Хорошо, – буркнул Кифару, стараясь не показать, что растерялся.

Все видели, как Гугу похлопал его по плечу, попрощался со строителями и направился дальше по своим делам. Стало понятно, что ничего противозаконного здесь не происходит.

Братья переглянулись и снова взялись за лопаты.

Народ постоял, потрындел и стал расходиться.

Мнение старейшин на острове уважали. Даже его отсутствие.

Зато у Кифару осталось неприятное ощущение, будто ему указали его место, и место это совершенно не соответствовало его происхождению.

– А ты чего хотел, дурачина? – сказал отец, когда Кифару честно поведал ему о случившемся. – Ты ещё на лбу себе напиши, мол, я тут у вас царь-государь великий, и жди, чтобы все тебя слушались, падали ниц и лишних вопросов не задавали. Нет уж, братец, если ты стал взрослым, то должен понимать, что нужно со всеми уживаться.

– Почему кто-то другой имеет право решать, где мне жить можно, а где нельзя, а я сам не могу?

– По той простой причине, что их большинство, а ты один.

– Но Гугу один, и ничего, всё решил.

– Не делай вид, будто не понимаешь. – Абиой смотрел на сына с улыбкой, хотя и довольно грустной. – Гугу не один. Гугу уполномочен. Уполномочен этим самым большинством. Поэтому его решение дорогого стоит. Во всех смыслах.

– Это ты про то, что он велел у тебя уточнить?

Отец не ответил. Подошёл к плите, взял ковшик с закипающим кофе, разлил по стаканам, сел обратно за стол, подул на облачко ароматного пара и осторожно пригубил. Кифару последовал его примеру.

– Если каждый будет делать, что ему вздумается, считается, что начнётся бардак.

– Считается?

– Никто не проверял. Всегда есть большинство, народ, иногда толпа, которой всегда кто-то верховодит. Тебе понравилась моя история с царём, и ты решил, будто имеешь полное право дуть в дудку, а все обязательно должны под неё плясать.

– Ты разве её сам придумал?

– Нет, но суть не в этом. Ты когда-нибудь видел, чтобы я сильно от наших соседей отличался или резко выделялся? Царей, чтобы ты знал, всегда украшала скромность.

– Да, но когда тебе понадобилось, ты ведь совершенно спокойно зашёл со мной на совет старейшин, и тебя никто не посмел остановить.

– Это другое дело. Как бы тебе попроще объяснить… Не нужно путать позу с действием. Почему, к примеру, именно я, а не кто-нибудь другой, взвалил на себя не самую простую обязанность – оберегать независимость нашего острова? И почему никто этому даже не подумал воспротивиться? Потому что это был мой долг, именно мой, и все это прекрасно понимали. А вот если я встану в позу, возомню себя выше всех, снесу несколько домов и начну на их месте возводить себе замок, мне, мягко говоря, никто не подчинится. И будут правы.

– Я ничего не сносил.

– Я не об этом. Я о том, кто и что может себе позволить. У нас слишком маленький остров, чтобы между собой враждовать. Нам нужно, повторяю, уживаться. Чем быстрее ты этому научишься, тем тебе же будет легче. А для этого, как ты теперь видишь, существуют некоторые правила. И одно из правил гласит о том, что нельзя обходить стороной старейшин.

– Я что, этому Гугу теперь какие-то деньги должен за его согласие занести?

– Думаю, на первый раз можно без этого обойтись. – Отец сделал глоток, и кивнул, чтобы Кифару тоже не забывал пить. – Но ты у него в долгу. Своей властью он оказал тебе помощь.

– А откуда у него эта власть? Почему он оказался старейшиной? Просто потому, что старый?

– Не совсем.

– А когда его не станет, кто его место займёт? Имаму? Просто потому что приходится ему сыном?

Кифару чувствовал, что горячится и что вообще-то так заводиться не стоит. Даже при отце. Но он не мог с собой справиться, а всё услышанное не вызывало в нём ничего, кроме возмущения.

– Имаму его место не займёт.

– А кто тогда? Ты?

Отец пожал плечами.

– Это будет от многого зависеть. Может, я, а, может, и не я. Старейшины не передают свою власть по наследству. И их не назначают. Старейшин выбирают. Отсюда и его власть.

– И кого же выбирают старейшинами?

– Тех, кто своей долгой жизнью доказал, что соблюдает общие правила, знает и чтит традиции и обладает здравым смыслом. Когда кто-нибудь из них умрёт, сам всё увидишь.

– Тогда ещё не скоро, – махнул рукой Кифару. – Векеса вон на сколько деда пережил, и ничего ему не делается.

Разговор с отцом навёл его не совсем на те мысли, на которые наверняка рассчитывал Гугу. Кифару впервые по-настоящему почувствовал, что на их тихом острове глубоко под покровом внешнего благодушия и доброжелательности копошатся неведомые ему доселе мотивы и принципы, которые, если копнуть, всё ставят с ног на голову.

И ещё он понял, что настоящий царь никому не доказывает и даже не говорит, что он царь. Это было бы смешно и глупо. Настоящий царь скромно и тихо гнёт свою линию, наблюдая и отмечая тех, кто за ним следует, а кто – нет.

Теперь он проводил на берегу большую часть дня. Таким образом он имел возможность и за строительством следить, и на озеро поглядывать в надежде увидеть подходящий паром. Нет, конечно, не в надежде. Приезд мистера Стэнли ничего ему не сулил, кроме головной боли и сомнительных последствий.

Парома не было два дня.

Кифару навёл в Магариби справки, но там никто ничего толком не знал. Паром приходил, когда ему вздумается, точнее, когда в Уганде созреет достаточная нужда отправить что-нибудь на остров. Потом он почти сутки стоял у причала под погрузку и гордо уплывал, забирая с собой всех, кому это было нужно.

Кифару подобный расклад был непонятен, однако ничего не оставалось, кроме как ждать.

За то время, пока он ждал, строительство дома заметно продвинулось. По деревянному каркасу нижней части уже можно было ощутить будущие размеры и внутреннее пространство. С башней получалось посложнее, хотя бы потому, что в ход шли цельные стволы пальм, которые приходилось доставлять на двух связанных одна за другой телегах, запряжённых тройкой послушных бычков. Нельзя же было вырубать те пальмы, которые росли вдоль берега, у всех под носом. Тут бы никакой Гугу не помог.

Гугу, кстати, больше не появлялся, и Кифару постарался про него забыть.

Его сейчас куда больше занимал вопрос денег. Потому что он явно переоценил свои средства и когда отдал задаток, выяснилось, что для окончательной расплаты ему потребуется значительно больше, чем он успеет заработать.

Наверное, можно было бы договориться с братьями об отсрочке, но Кифару уж больно ретиво запрягал, так что теперь подобная перспектива его сильно смущала. Настоящие цари отсрочек не просят.

Поэтому, когда с очередной рыбалки вернулся Абрафо и пришёл полюбопытствовать и поудивляться неожиданному начинанию друга, Кифару откровенно спросил, может ли тот дать ему некоторую сумму в долг что называется «до следующей получки». Абрафо искренне обрадовался возможности его поддержать и собрался сразу же бежать договариваться с отцом. Кифару его остановил, поблагодарил и уточнил, что такая необходимость, если вообще возникнет, то ближе к концу строительства. Зато теперь он не лишний раз убедился в том, что на Абрафо всегда можно положиться.

– А башня-то тебе зачем? – поинтересовался последний, прикидывая её будущую высоту.

– Нравится. – Кифару вынул из кармана конверт и снова продемонстрировал заветную марку. – Белой делать не буду, но жить высоко – это…

– … как птица в гнезде.

– Ну, да, если тебе так понятнее.

– Неплохо ты придумал.

– Давай и тебе такую же рядом построим.

– Мне? Зачем? У меня отцов дом есть.

– Будем соседями, в гости друг к другу ходить. Выходишь ты такой утром на балкон, а я уже машу тебе со своего, кофе пить приглашаю.

Абрафо представил себе эту картину, и она показалась ему забавной.

– Только зачем тебе балкон? – прищурился он.

– Как зачем? – удивился Кифару. – На море любоваться, на закаты, всё такое…

– А крыша тогда на что?

Так Абрафо подсказал другу замечательную мысль: не усложнять башню, не делать никаких дополнительных балконов, которые бы, будь они внешними, смещали центр тяжести, либо, будь они внутренними – сжирали бы часть жилого помещения.

– Если хочешь встречать рассветы и провожать закаты, не сходя с кровати, сделай окно пошире. А нужна открытая веранда, вообще гораздо проще обнести крышу перилами, чтобы не свалиться, и отдыхать прямо на ней, когда дождей нет. Да и выше получится.

Кифару эта идея так приглянулась, что он сразу же бросился обсуждать её с братьями. Те согласились, что проделать люк в крыше и пустить вдоль внутренней стены ступеньки будет менее затратно и понадёжнее, чем громоздить балкон. На том и порешили.