Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

– Чьё колено?

– Эфраима. Ребята стояли во главе Северного Израильского царства. Лев – это колено Иегуды, которое отвечало за Южное. Как водится, оба царства между собой враждовали. Потом так получилось, что десять колен Северного царства куда-то угнали, и они пропали. Считается, что когда явится мессия, колена найдутся, а оба царства объединятся.

– Забавно. А при чём тут Британия?

– При том, что я тебе пересказал версию для профанов, которую можно узнать, где угодно, она общедоступна. Мало кто задумывается, что значит «угнали». В смысле, кто угонял и куда. Как мне рассказывала моя бабушка, ребята отправились в путь-дорогу самостоятельно и в итоге были не просто разбросанными по миру, но по его верхам, то бишь оказались при местных властях, а то и просто – у власти. Пропали, иначе говоря, из виду, но не пропали вообще. И теперь объединяются. В гардеробе моих предков – Стюартов – было немало тронных нарядов, украшенных подобной вышивкой. Ну так как, хотел бы такой?

Вообще-то Кифару до сих пор думал, что Стюарт – это имя его собеседника, а Стэнли – фамилия. Но тут он вспомнил письмо, которое получил в своё время за подписью R. Stuart Stanleigh. Первая буква, вероятно, и была именем. Чудно, однако. Кто этих европейцев разберёт! Для него он был мистер Стэнли. Марина предпочитала называть его Стюартом. Видимо, это было одно и то же.

– Как вас зовут?

– Рэймонд.

Не ожидая столь тривиального ответа, Кифару смутился, протянул руку и взял паспорт. Покрутил в руках, полистал. Несколько вклеек, несколько штампов. Будто владелец паспорта путешествовал нечасто, хотя Кифару догадывался, что это не так. Видимо, действительно, кое-где достаточно было им только помахать.

– Хорошо. Пожалуй, вы меня убедили. Если вы говорите, что я могу получить такой же довольно просто, вероятно, так же просто я могу при желании от него отказаться.

Мистер Стэнли со смехом забрал паспорт и небрежно сунул обратно в карман.

– Ты ещё им не обзавёлся, а уже думаешь, как избавиться! Молодец! А если это был вопрос, то ответ да, конечно, никто тебе вечное британское гражданство навязывать не станет. Кстати говоря, очень надеюсь, что ты понимаешь меня правильно, то есть, что я тебе оказываю помощь словом и делом не из корыстных побуждений, а чисто по дружбе, потому что ты мне сразу сделался симпатичен. Что вообще-то для меня редкость, поскольку я слишком часто вижу людей насквозь и оттого меня время от времени подташнивает. С тобой такого не происходит. Ты такой, какой ты есть, и это мне в тебе нравится больше всего.

– А какой я есть?

– Вот именно такой. – Мистер Стэнли вытряхнул пепел из окончательно погасшей трубки и собрался раскурить новую. – Прямолинейный. Захотел задать вопрос – задал. Многие на твоём месте сперва подумают и в итоге не зададут.

Кифару по привычке просто плечами пожал. Он знал о себе больше, чем собеседник, и любую лесть воспринимал с вежливым равнодушием.

В тот же вечер они связались по компьютеру Марины с Мартином и отправили ему все необходимые сведения для оформления гражданства и паспорта. Сведений было крайне мало, однако Мартин заверил, что вполне достаточно, если, конечно, Кифару не станет возражать против творческого подхода. Под «творческим подходом» подразумевалось добавление всего остального на месте самими исполнителями. Кифару не возражал. Ему уже не терпелось впервые по-настоящему покинуть Кисиву и прожить несколько дней в новом мире, оставив позади всех и вся, включая не только Мазози, но и Марину, которой даже краткосрочный отпуск пока не полагался: работа с оффшорными клиентами была в самом разгаре.

Однако судьба распорядилась так, что новый мир пришёл к Кифару первым.

Турнир

Роль судьбы сыграл Абрафо. Он не делал тайн из своих замыслов, а просто не счёл нужным ставить друга в известность по поводу каждого шага. Шаги же у него получились весьма эффективными, так что когда он объявил о результатах, Кифару немало удивился.

– Чемпионат? У нас? Через неделю?

– Когда это говоришь ты, звучит и вправду серьёзно. Хотя речь идёт всего лишь про небольшой международный чемпионатец с участием нескольких команд, причём молодёжных. Две будут от нас, одна из Кении, одна из Уганды. Надеюсь сегодня получить подтверждение от камерунцев. Могут ещё быть представители Нигерии.

– Представители Нигерии?

– Они отличные футболисты.

– Я не о том. Ты себе представляешь, как это всё организовать – приезд, размещение, матчи?

До Абрафо дошло, что смущает Кифару, и он вместо того, чтобы занервничать или обидеться широко улыбнулся:

– А как ты думаешь, чем я всё это время тут занимался? Ты же мне проект со стадионом поручил. Поэтому, да, представляю и очень хорошо. Не переживай. Встретим и разместим по высшей категории. Народ, повторяю, пожалует к нам молодой, не развращённый удобствами цивилизации, так что можешь мне поверить, наш чемпионат покажется им вершиной футбольной мысли. У меня к тебе только одна большая просьба: расслабься и не переживай. Я знаю, ты хочешь во всё вникать и ко всему быть причастным, но поверь – этот не тот случай.

– Тогда зачем ты мне об этом говоришь? – слегка подрастерялся Кифару.

– Ну, во-первых, потому что я тебя приглашаю. И не куда-нибудь, а в ложу почётных гостей. Во-вторых, как я слышал, ты собираешься от нас куда-то удрать. Так вот, собирайся уже после игр. Думаю, тебе не захочется такое важное мероприятие пропустить. Что скажешь?

Застигнутый врасплох, Кифару не знал, плакать или смеяться, но решил, что плакать уж точно не стоит.

– Отлично! Разумеется, я остаюсь. И с интересом посмотрю, как у тебя всё получится. Вот уж никогда не предполагал, что ты умеешь так мастерски скрытничать, – добавил он, пожимая другу руку.

– Никто и не скрытничал. Ты просто весь был в своих планах и не слышал того, что я тебе пытался рассказать.

– Шутишь!

– Про чемпионат я вообще-то сообщил тебе ещё три дня назад, когда вы сидели в банке с Мариной и Вереву, а ты ответил, мол, давай, дерзай. Если не веришь, спроси их. Вереву ещё сказала, что у неё нет стольких печатей, чтобы успеть всем въезжающим прокомпостировать паспорта, а ты возразил, мол, и так сойдёт, без формальностей. Неужто не помнишь?

Кифару покопался в воспоминаниях и был вынужден признать, что да, про печать разговор был, это точно. Вероятно, он и в самом деле слишком замотался, пытаясь всё успеть и во всё вникнуть. А тут ещё наметившаяся поездка. Надо будет как следует выспаться и взбодриться. Абрафо прав: он не может всех проконтролировать. Он должен больше поручать другим. Поручать и доверять. Абрафо старше его на два года, он не мальчик и не нуждается в его постоянном контроле. Ему загодя были выделены определённые средства на обстукивание уже построенного стадиона с готовой к принятию гостей структурой, так что предстоящий чемпионат, действительно, будет хорошей проверкой его боеготовности, и у Кифару есть возможность впервые за долгое время сыграть роль не зачинщика, а критика. Добродушного, конечно. Если только Абрафо не облажается по полной программе, чего наверняка не произойдёт. Иначе они бы не были друзьями.

Он даже специально не поехал заранее проверять его работу, решив в полной мере побывать в шкуре стороннего наблюдателя. Подробности он всегда сможет узнать впоследствии, а Абрафо будет непременно только рад, что ему поверили на слово и лишний раз не вмешивались.

Уже на следующий день про предстоящие футбольные баталии на новом стадионе знал весь остров.

Ничего подобного здесь никогда не было, а будет ли ещё – неизвестно, поэтому чемпионат сразу же стал событием государственного масштаба.

Отец Кифару по такому случаю даже провёл экстренное собрание всей дружины, которая теперь носила гордое название Гвардии Безопасности – сокращённо ГБ – с красивой униформой и табельным оружием. В мирные намерения соседей Абиой, как ни заверял его со слов мистера Стэнли Кифару, не верил.

– Футбол – хороший повод показать нашим гостям, что мы готовы к их встрече во всех отношениях, – сказал он. – Бдительность никогда не помешает.

Кифару с ним не спорил.

Гвардейцы были усилены новыми кадрами и разбиты на три неравные группы. Одной поручалась охрана порта в Бандари и проведенье контрольно-пропускных мероприятий, другой – то же самое со стороны Уганды, в Магариби. Третья направлялась накануне непосредственно к спортивному комплексу для целей общего наблюдения за порядком. В дни матчей, каковых (дней) планировалось аж два, предполагалось разбавить её бойцами из первых двух групп. Кроме того, оставшаяся четверть личного состава поступала в распоряжение Имаму, который отвечал за патрулирование всего острова за исключением вышеуказанных зон.

По предварительной договорённости Абиой строго наказал, чтобы при всей серьёзности предстоящего дела бойцы соблюдали по отношению к гостям максимум вежливости и дружелюбия и понапрасну за оружие не хватались.

– С нас, можно сказать, борьба за независимость Кисивы началась, – подытожил он свою речь, – нами она и должна быть поддержана и продолжена. К девицам не приставать, парней понапрасну не задирать. Всем понятно?

– Точно так! – дружно ответили гвардейцы и разбрелись по городкам и деревням гладить форму.

Кифару за время строительства наведывался в спортивный комплекс реже только Абрафу, который там жил. Поэтому он считал, что когда пожалует туда теперь, удивляться будет нечему.

Он ошибся.

Комплекс потрясал. И не столько невиданными доселе на Кисиве зданиями и иллюминацией, сколько переполненностью жизнью и общей атмосферой праздника и веселья.

Открылось и работало всё: и сам стадион, куда уже отовсюду стекались ярко наряженные зрители, и гостиница для гостей и футболистов, которая всем, кроме Абрафо, раньше представлялась слишком большой, и магазинчики с сувенирами, и кафешки с традиционными угощениями, и даже парковка, которую кто только ни высмеивал, однако сейчас на ней стояло полдюжины настоящих (а по местным меркам так вообще шикарных) автобусов и несколько десятков легковых автомобилей. Автобусы, доставленные с большой земли на паромах, привезли спортсменов, а легковушках пожаловали некоторые из состоятельных зрителей.

Впоследствии Кифару узнал, что и здесь вездесущий мистер Стэнли приложил свою руку, что, по его же словам, не составило большого труда, поскольку все соседи Кисивы, включая Танзанию, а также Камерун и Нигерия входят в так называемое Содружество Наций, которым, разумеется, руководит Великобритания. Всего таковых насчитывается по всему свету пятьдесят три штуки, из них шестнадцать вообще берут под козырёк, поскольку британский монарх для них верховный глава, царь и бог. Поэтому бросить клич, то есть тихо намекнуть нужным людям, что неплохо было бы посодействовать чемпионату и его участникам, стало лишь делом техники. В результате появились не только автобусы и паромы, но также чартерные рейсы из Абуджи2525
  Столица Нигерии


[Закрыть] и Яунде2626
  Столица Камеруна


[Закрыть] и даже небольшая флотилия грузовых вертолётов, которые доставили и часть зрителей, и часть футболистов, и часть недостающего оборудования.

Под «недостающим оборудованием», как выяснил Кифару, подразумевалась телевизионная техника, поскольку оба дня на стадионе трудилась съёмочная группа и не откуда-нибудь, а из «БиБиСи», которой было поручено вести трансляции и параллельно снимать документальный отчёт о мероприятии, чему предстояло стать весьма позитивной рекламой нового государства в целом. Почему спортивным событием поручили заниматься «БиБиСи», службе главным образом политической, а не какому-нибудь специальному каналу вроде «Скай» или «БиТи», Кифару не уточнял, поскольку никаких подобных нюансов отродясь не знал, а руководитель бригады, которого мистер Стэнли ему представил, произвёл приятное впечатление интеллигентного негра и лишних вопросов тоже не вызвал.

Вопросы вызвал только ведущий церемонии открытия, белый и напудренный, который говорил исключительно по-английски и с исключительно британским прононсом. Кифару насторожился, обратился к Абрафо, но тот его заверил, что сам будет всё время держать микрофон и никому его не отдаст, тем более белому и напудренному британцу.

Попахивало первым серьёзным недоразумением, однако ясность была скоро внесена и сюда.

Оказывается, ведущий был приглашён ведущим не церемонии, а сугубо трансляции. На стадионе его не увидят и не услышат. Он будет сидеть в специальной каморке и вещать на всё Содружество. Вместе с ним пожаловали ещё два профессиональных футбольных комментатора, чьей задачей был подогрев интереса у телевизионной аудитории.

В итоге Кифару признал, что организован турнир весьма и весьма круто. Абрафо гордо пожимал плечами, разводил руками и с улыбкой заверял друга, что хуже не умеет.

Поскольку масштабы первого турнира считались скромными, решено было дополнительные, внешние поля не задействовать, а ограничиться центральным стадионом. Для большей концентрации внимания, как выразился Абрафо. Кифару наивно понял это как внимание на футболе, однако дальнейшее показало, что отнюдь не меньшее внимание концентрировалось на самих зрителях, точнее, на избранной их части, в которую с лёгкой руки мистера Стэнли попал и он сам.

Стадион ещё задолго до свистка судьи и начала матча оказался полон. Все свободные места заняли возбуждённые жители острова, с которых за это взималась символическая плата, правда, в золотоносных песа. Изначально Кифару предлагал сделать вход вообще безплатным, однако Абрафо неожиданно для него настоял на билетах, поскольку всё должно быть по-настоящему, а кроме того, содержание стадиона стоит немало, так пусть уж их сограждане это обстоятельство понимают и принимают посильное участие. Для всеобщего блага, опять же. Возражений не последовало.

В специальных ложах для почётных гостей разместились почётные гости.

Две были отданы старейшинам, которым надлежало чувствовать себя всеми уважаемыми и любимыми. Мистер Стэнли велел съёмочной группе обязательно их иногда показывать крупным планом, а Марина целую четверть часа просидела с телеведущим, надиктовывая ему соответствующую подводку.

Кифару наблюдал за происходящим с приятным удивлением и лёгкой настороженностью, поскольку почти всё было для него внове, и он чувствовал, что не может уже ни на что толком повлиять. Когда Марина помахала ему из студии рукой, а мистер Стэнли слегка подтолкнул сзади, он не сразу понял, что его зовут принять участие в эфире. Он не был готов и даже специально не одевался, собираясь провести оба дня на правах обычного зрителя. Не тут-то было.

– С какого перепугу? – оглянулся он на посмеивающегося шотландца. – Что всё это значит?

– Ты начинаешь входить в историю, Ваше Величество. Не тушуйся и говори, что думаешь, как умеешь. Просто небольшое интервью с руководителем острова. Не бойся, эфир не прямой, всё будет отредактировано в лучшем виде. Ступай, сломай ногу.

Последнее замечание в переводе с английского означало «ни пуха, ни пера».

Пришлось идти, садиться в кресло, нацеплять микрофон и улыбаться в камеру.

Подробностей того импровизированного интервью он не запомнил. В памяти осталось добродушие ведущего и непривычно яркий свет от софита. Ему задавали простенькие вопросы о жизни, об острове, о футболе, и он так же незатейливо на них отвечал.

Смысл происходящего обнаружился гораздо позже, когда Кифару уже путешествовал по Европе, и мистер Стэнли показал ему в записи всю получившуюся в итоге двух дней съёмок трехчасовую трансляцию. Которую увидели телезрители, но не жители Кисивы.

Сначала Кифару ничего не заметил, а потом не поверил глазам, решив, что это очередная шотландская шутка: в момент интервью под ним появлялся титр His Majesty King Kileman2727
  Его Королевское Величество Король Килеман (англ.)


[Закрыть].

– Это чего такое? – переспросил он.

– Слушай дальше, – призвал мистер Стэнли.

А дальше шла небольшая врезка, в которой остров представал перед зрителями эдаким африканским раем, сочетавшим в себе достижения современной цивилизации (в образе спортивного комплекса) и нетронутой природы (которую англичане доснимали отдельно уже после турнира и под началом Имаму). За кадром ведущий вкрадчиво пояснял, что подобное благоденствие стало возможным благодаря именно ему, Кифару Килеману, потомку древних африканских королей, нашедшему общий язык с демократическими государствами, в частности, с Великобританией. Вообще же Кисива славится не только футбольными самородками, которых зрители ещё увидят в предстоящих матчах, но и самородками золотыми, ставшими основой процветания местной экономики. Поэтому не стоит думать, будто маленькая страна изобилия стала таковой исключительно в силу своего статуса оффшорной зоны с крайне мягким регулированием.

Кифару вопросительно смотрел на мистера Стэнли. Тот только улыбался, давая ведущему вдоволь выговориться и лишь тогда поставил картинку на паузу.

– И заметь, Ваше Величество, ни слова лжи.

– Нет, но послушайте, как можно вот прямо так писать, что я – король? Меня никто не назначал.

– Ошибочка в формулировке! Королей никто не назначает. В крайнем случае, королей свергают. По секрету скажу, свергают только с их полного согласия. Королями рождаются. А когда наступает заслуженная старость, короли умирают на мягком ложе в окружении любящих родственников. Так что ты король. Я наводил справки.

– Что наводили? – ещё сильнее растерялся Кифару. – Где?

– В Кении, в Уганде, в Танзании. Кому положено, те про твой род прекрасно знают. Никто не сможет сказать, что ты не король. Даже ты сам. Процедура отречения весьма сложна, даже если собственноручна, а вовсе не как произошло когда-то в России, где отречение императора было напечатано на машинке и подписано карандашом неким господином Лукомским. Николай, царь их тогдашний, не возражал, передал власть не очень дальнему родственнику и отправился с семьёй в китайский Харбин, построенный русскими как раз по этому случаю.

Кифару эти подробности не интересовали.

– Меня засмеют.

– Кто? Почему? Держался ты в кадре просто и с достоинством. Не веришь – пересмотри ещё раз. Пресса у репортажа была более чем положительная. Если хочешь, дам почитать. – Мистер Стэнли достал из мини-бара гостиничного номера, где они сидели, два пакетика солёных орешков и передал один собеседнику. – Вот, закуси лучше. Вообще я тебя, конечно, по-свойски понимаю и признаю свою вину в том, что не предупредил тебя заранее. Однако я предчувствовал твою реакцию как человека скромного и именно потому решил сделать это для тебя сюрпризом. Причём приятным, что ты и сам поймёшь, когда обдумаешь увиденное на трезвую голову. Ведь что может быть благороднее, чем устраивать турнир для подрастающего поколения молодых спортсменов! Да ещё с такими щедрыми подарками и в такой замечательной обстановке. Твой друг Абрафо был на высоте.

В этом мистер Стэнли был совершенно прав. Турнир, как говорится, прошёл на ура.

Два дня трибуны гудели с утра до позднего вечера, футболисты катали мяч, англичане снимали, Марина расцвела на публике ещё ярче, Мазози сидела в отдельной ложе вместе с дочкой и блаженствующим Фурахой, не желавшим отлучаться даже на обед, и потому расторопные официанты в виде исключения приносили им еду прямо на подносах, за что, в конце концов, Фурахе влетело от матери, которая заглянула к ним на второй день, правда, влетело несильно, Фураха был не при чём, а вину за его разбалование взял на себя Кифару.

Из двух местных команд до финала дошла одна, и хотя там в упорной борьбе проиграла камерунцам, ребята стали национальными героями.

Кифару был рад повстречаться с Таджири, который ради такого случая тоже приехал в родные места. Приехал не на общей с кенийской командой автобусе, а в собственном автомобиле, одном их тех, что были припаркованы на стоянке. Он заметно возмужал, под расстёгнутым воротом на груди поблескивали золотые цепочки, а на глазах то и дело появлялись тёмные очки. От него Кифару узнал, что на большой земле их маленький турнир уже всколыхнул общественность, так что в самое ближайшее время можно было надеяться на продолжение. Роскошный приём и богатые призы были тому залогом.

Касательно призов Абрафо впоследствии пояснил, что уже получил несколько интересных предложений от потенциальных спонсоров, так что впредь рассчитывает сделать мероприятия на стадионе окупаемыми и даже прибыльными, хотя главный приз, денежный, на первый раз был предоставлен щедрой казной острова.

Отец тоже остался доволен, поскольку за всё время не произошло ни одного крупного инцидента, а гости вели себя пристойно и никакой видимой угрозы собой не представляли.

Кифару не стал ему описывать в лицах этих гостей, с которыми за два дня не один раз повидался в перерывах между матчами, что было, как он теперь понял, частью хитрого плана мистера Стэнли.

Уже по виду собравшихся в ложах было понятно, что они далеко не простые люди. Во-первых, среди них почти не наблюдалось женщин. Что, конечно, можно было отнести к специфике зрелища, если бы это было правдой. Женщины футбол любят. Не все про него знают или думают, но когда видят, что происходит на поле, часто присоединяются к мужчинам и болеют ничуть не менее яростно. Те дамы, которых Кифару видел среди гостей, относились скорее к разряду «сопровождения». Большинство годилось своим спутникам в дочери. Мистер Стэнли его сомнения рассеивать не стал, а предложил просто не обращать внимания.

Кифару исправно внимания не обращал, но ровно до тех пор, пока Таджири ни представил его человеку в дорогом костюме и очках, сидевшему в кресле и не изволившему подняться, поскольку был для этого слишком тучен. Он только протянул унизанную перстнями руку, а Таджири сказал:

– Мистер Мунгу.

Перед Кифару сразу же возникла картина из детства: первый в его жизни настоящий вертолёт и улетающий на нём Набонго Ва Хинга, полицейский из Кении, расследовавший случайно совершённое им убийство пришлых бандитов.

– Кифару, – пожал он влажную ладонь.

– Наслышан. Хорошее дело затеял. – Толстяк крякнул от напряжения и снова блаженно откинулся на спинку кресла. – Приятно иметь такого делового соседа.

– Мистер Мунгу помогает кенийскому футболу развиваться, – пояснил Таджири и подмигнул Кифару, но так, чтобы никто, кроме него, этого не заметил. – Он один из основных меценатов этого спорта.

– Основной, – усмехнулся толстяк, указывая на свободное кресло.

Кифару присел.

Внешность собеседника отталкивала его, детские ассоциации отталкивали ещё больше, однако он чувствовал, что проявлять нетерпение и тем более брезгливость сейчас не стоит. Ради того же Таджири, который явно от этой жабы хотя бы отчасти зависел. Кстати, что именно он тогда им с Абрафо про него рассказывал? Губернатор или вроде того на побережье? Бывает в гостинице у его отца? Любит всё завешивать своими портретами?

Поискал глазами памятную фигуру Набонго. В ложе стояло почти навытяжку двое телохранителей, тоже в дорогих костюмах, однако полицейского среди них не было.

– Как поживаете, мистер Мунгу?

– Хорошо поживаю. Спасибо за приглашение. Нравится мне тут у вас. Вот уж никогда не думал, что посещу ваш остров.

– Отчего же так?

– Да была одна история. Ты тогда, наверное, ещё совсем мальцом был, вряд ли помнишь.

– Ну, вообще-то у нас тут истории – большая редкость. Тихо живём, мистер Мунгу, мирно. Уж не про убийство ли нескольких бандитов ваша?

Жаба поправила очки и пристально посмотрела на Кифару.

– Сдаётся мне, что мы с тобой старые знакомые, хотя никогда раньше не встречались.

– В самом деле? Каким же образом?

– Мне полиция докладывала, когда следствие у вас тут проводила. Говорили, какой-то юный храбрец им всю дорогу дерзко мешал. Кажется, его тоже звали Кифару.

– Я тут один такой, мистер Мунгу. Полицию вашу помню, а чтобы кому-то мешал – нет. – Он улыбнулся. – За кого болеете?

Собеседник хотел было что-то возразить, однако в этот момент один из его телохранителей ожил, отлип от стены, подошёл, наклонился и шепнул на ухо шефу несколько слов. После чего вернулся на место, а жаба снова поправила очки и, уже не глядя на Кифару, сказала:

– За красивый футбол.

Видимо, телохранитель был не просто телохранителем, но ещё и представителем службы, которой полагалось знать, кто есть кто. И которой позволялось вмешиваться, когда прибрежные губернаторы могли оказаться в неловкой ситуации.

– Не сомневаюсь, что ребята постараются на славу. Желаю приятно провести время.

И он откланялся.

С мистером Мунгу они за те два дня виделись ещё несколько раз и даже обменивались репликами, причём во всех случаях тот теперь оказывался стоящим у поручней ложи с сигарой во рту. Возможно, не хотел больше проявлять неучтивость и сидеть в присутствии превосходящего его если не по значимости, то по статусу Кифару. Говорил он тоже более дружелюбно, без подковырок. На второй день, после финала, перед закрытием чемпионата сам подошёл и пригласил при оказии наведаться в гости. Кифару с благодарностью приглашение принял и выразил надежду на скорую встречу на кенийской земле. Кто-кто, а Таджири остался доволен.

На турнир в качестве почётных гостей приехали не только толстые губернаторы. В других ложах Кифару имел удовольствие познакомиться если не с первыми людьми африканских колоний, то, во всяком случае, с их заместителями и уполномоченными послами.

– Они что, все так любят мини-футбол? – удивился он, когда снова остался с мистером Стэнли наедине.

– Полюбят, если от этого будут зависеть их карьера и благосостояние, – со знанием дела заверил шотландец. – Теперь ты сам мог убедиться в том, как всё работает.

– Что именно работает?

– Я. Политика. Содружество. Твоя фамилия, в конце концов. Заметил, как они на тебя смотрели? Разве что Вашим Величеством не называли. Хотя очень хотели.

– А почему не назвали?

– Пока не положено. Чтобы информация произвела должное впечатление, её нужно подавать как нечто, доверенное только им. Только они догадывались, что здоровались с некоронованным королём, от чьей благосклонности зависит многое. Они не рискнут этого обсуждать даже в разговорах между собой, ограничиваясь разве что знаками да понимающими взглядами. Так устроена их жизнь и их головы. Удобно, когда разбираешься.

«Положено» стало после вышеупомянутого репортажа по «БиБиСи». Но к тому времени и сам Кифару немало изменился, чего никак не ожидал, когда садился в вертолёт мистера Стэнли и впервые смотрел на свой остров с высоты птичьего полёта.