Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

– Почему решили перейти к нам? Деньги?

– И деньги тоже. Хотя вообще-то ваш друг Таджири очень увлекательно описывал то, что у вас тут происходит с футболом. Пригласил на турнир. Я приехал и не пожалел. Вот и решил пока остаться.

– Пока?

Реми Жирар замялся.

– Абрафо подписал со мной контракт на полгода. Я не люблю забегать вперёд, так что если результаты будут достойными, думаю, останусь.

– Есть сомнения?

– У меня есть семья. Дома, в Марселе. Но Абрафо выдвинул условием, что я не должен никого сюда приглашать. Как я понимаю, у вас на острове строгие правила для иностранцев. – Кифару утвердительно кивнул, едва сдержав улыбку. – Поэтому я планов пока не строю. Если удастся за это время доказать результатами матчей, чего я стою, тогда, думаю, можно будет снова вернуться к этому вопросу.

– Если результаты будут достойными, думаю, мы сможем вернуться к этому вопросу раньше, – заверил его Кифару и, довольный разговором, зашагал дальше.

Француз не производил впечатления засланца. Толк в футболе он явно знал. Как и цену себе, но при этом был достаточно скромен. Семья, если не врёт, тоже хорошо – корней тут пускать не собирается. Пусть тренирует. Пока.

Так он при встрече Абрафо и сказал. Тот остался доволен.

– Я же говорил. Можешь мне в коем-то веке довериться.

– Ты мне ещё про второго тренера говорил, – напомнил Кифару. – Кто такой и где я могу его повидать? Полагаю, он тоже белый?

Абрафо, похоже, этого вопроса только и ждал, поскольку расцвёл загадочным цветком.

– Не белый. И не чёрный. И не он, а она.

Подозрительный взгляд Кифару заставил его расхохотаться.

– Жалко, у меня тут зеркала нет, чтобы ты на себя взглянул. Перестань, дружище, не изображай из себя сову. Девушка она, понимаешь, девушка. Причём, как мне кажется, в твоём вкусе.

Смысл сказанного ещё не дошёл до мозговых фильтров, а Кифару уже вздрогнул и почувствовал приятную истому, как в детстве. Он даже вспомнил тот день, когда с замирающим сердцем показал приятелю свою обожаемую Нгок из «Плейбоя». Теперь этот же приятель смотрел на него с хитрым прищуром и кивал, как китайский болванчик.

– Да, да. Вот, вот. Именно. Правда, нет, не вьетнамка, как ты любишь. Японка. Во Вьетнаме в футбол не на том уровне играют. А вот в Японии мини-футбол в почёте. Они даже иногда иранские команды на своих азиатских первенствах побеждают. Она теперь за нашу женскую сборную отвечает. Приехала на следующий день, после твоего стремительного отлёта. Что-то подхватила, видимо, съела не то, к чему дома привыкла, и сразу слегла. Но не серьёзно, разумеется, так что мы её живо откачали. Сегодня уже притупила к работе.

– Хочешь сказать, она тоже суахили понимает? – недоверчиво поинтересовался Кифару.

– Ты мне не поверишь, но она не только его понимает, но говорит на диалекте кингвана, поскольку мы её в Конго нашли.

– Нашли?

– Да, всё через связи, которыми я оброс после нашего замечательного турнира. Кстати, молоденькая. Не замужем.

– Как зовут?

– О, брат, очень сложное имя! Тебе не запомнить. Момо.

– Как?

– Момо. По-ихнему означает «персик».

– Ты даже такое знаешь?

– А кто меня учил до всего докапываться? Я ведь догадывался, что ты меня допрашивать станешь. Всё проверил.

– То есть, ты уже выяснил, как она в Конго оказалась?

– Конечно. Родители врачи, работают там в «Красном Кресте». Она только родилась в Японии, а большую часть жизни проторчала как раз в Конго.

– А сколько ей?

– Думаю, наша ровесница. Честно говоря, не уточнял.

– Ты хоть документы её видел?

– Ты и её будешь в чём-то подозревать?

– Пока не решил.

Абрафо наставительно поднял указательный палец.

– И не решай. Не надо. Она тебе и так понравится. Я почти уверен.

Уверенность Абрафо передалась и Кифару, и он отправился проведать новую сотрудницу стадиона. Хотя мог бы послать за ней, а принять, скажем, в кабинете друга, чтобы соблюсти иерархию и выдержать дистанцию.

Идти далеко не пришлось. На то он и мини-футбол, чтобы всё было компактно и под рукой.

– Почему вы не на центральной площадке? – деловито спросил он хорошенькую глазастую девушку с розовой прожилкой в чёрных волосах, развивавшихся задорным хвостиком, пока она бегала по площадке вместе с остальными и отличалась от них только тем, что громче и чаще кричала. Ну, и цветом кожи.

– Там наши сегодняшние противницы, – приостановилась она и сразу же припустила дальше, поскольку получила пас.

Она была в облегающей майке без рукавов и коротких шортах. Ноги в меру накаченные, а если вместо кед надеть каблуки, то вполне себе длинные.

Вратарь, которой она в итоге забила гол, что-то ей шепнула, и японка, улыбаясь, вернулась так же бегом, поклонилась и сказала:

– Здравствуйте, я вас не узнала, простите. Я Момо.

– Очень приятно. Кифару. Мы с вами разминулись. Как ваше здоровье?

– Ай, вы и про отравление знаете? – Она мило покраснела или ему это только показалось. – Всё хорошо, спасибо. У вас тут замечательно.

– Лучше, чем в Конго?

– Вам, похоже, всё уже рассказали…

– Да, но, как видите, недостаточно. – Он улыбался в ответ и пока не понимал, как перейти с делового тона на дружеский. А оно того стоило. Момо ему нравилась. – Сегодня победим?

– И сегодня, и всегда.

– Рад был познакомиться. Не буду мешать.

– Взаимно.

Она одарила его ещё более очаровательной улыбкой, что само по себе было невозможно, снова поклонилась, после чего повернулась и, догадываясь, на что он смотрит, грациозно вернулась к перешёптывавшимся питомицам.

Вечерний матч, проходивший на главном поле, собрал неожиданно много зрителей.

Кифару решил не отсиживаться в почётной ложе, а спустился чуть ли не к самой бровке – и чтобы видеть лучше и чтобы себя показать. Пусть все знают, что он вернулся. Хуже не будет.

– Много зрителей, говоришь? – улыбался Абрафо. – А ты почаще захаживай и поймёшь, что это немного. Сейчас тут только те, кто сам тренируется, вот, те, что в формах разноцветных сидят, родители некоторых да мои сотрудники. Матч-то товарищеский. Через месячишко мы собираемся новый турнир проводить – тогда точно не протолкнёшься.

Кифару не стал спрашивать, почему он снова узнаёт такие важные новости последним. Абрафо его теперь точно не поймёт и наверняка обидится. Нужно придумать какой-то другой способ, чтобы быть в курсе и при этом никого не напрягать и не раздражать.

Момо подошла к нему сама.

– Вы так любите футбол? – спросила, подсаживаясь.

Вечер стоял прохладный, и она была в розовом спортивном костюме.

– Особенно женский. Почему вы не тренируете?

– Сейчас я уже не могу им помочь. Теперь важно, что у них осталось в ногах, точнее, в головах. Но если я вам мешаю…

– Нет, нет, нисколько! Я неправильно выразился. Как тренер вы можете быть, где пожелаете.

Тем самым он дал ей понять, что знает, чего она желает. За ней ответный ход.

– Я просто хотела вас поблагодарить.

– Поблагодарить? За что?

– Ваш друг, Абрафо, хороший человек и хороший специалист. Я давно занимаюсь футболом в Африке, но мне ещё никогда не попадалось, чтобы всё было так чётко и так продумано.

– Почему вы ему сами об этом не скажете?

– О, что вы, я сказала! Он скромный. Говорит, благодарить нужно не меня, а вас, то есть вас.

– Ну, я ещё более скромный, – рассмеялся Кифару. – Мы тут все скромные и очень гостеприимные.

– Ну, тогда я вас ещё потом побеспокою, если не возражаете.

Момо сверкнула белозубой улыбкой, вскочила и отбежала к своей команде, потому что резкий свисток судьи оповестил о скором начале матча.

На первых же минутах выяснилось, что кенийки исповедуют атакующий футбол. Они прекрасно играли в пас и не боялись подолгу удерживать мяч. Воспитанницы Момо пропустили два быстрых гола и поняли, что нужно действовать от обороны, не торопить события и не рваться вперёд.

К концу первого тайма счёт сравнялся.

В перерыве команды ушли в раздевалки, чтобы никто не мешал им настраиваться.

– Ну, как? – спросил вынырнувший откуда-то сзади Абрафо.

– Азартно.

– Я про нашу японку. В твоём вкусе? – Молчаливый взгляд друга он истолковал по-своему. – Странно было бы, если нет. Скажешь спасибо потом. А пока мне нужно знать твоё мнение вот об этом.

Он показал Кифару уже успевший помяться лист бумаги, на котором красовалась овальная эмблема с пальмой, носорогом и футбольным мячом.

– Носорог лишний.

– Почему?

– Где ты у нас тут видел носорогов?

– На деньгах.

– Послушай, я, конечно, польщён, однако не уверен, что носороги умеют хорошо играть в футбол. Как я понимаю, ты мне показываешь символику нашей команды.

– Нашего клуба! – пафосно уточнил Кифару. – Возможно, даже будущей академии футбола. Ну, как в Барселоне, например.

– Тем более. Носорога не нужно.

– А тогда что? Пальмы в мяч тоже не играют. Один мяч оставить? Но это же совсем пусто и глупо получится.

– А тебе прямо сейчас приспичило? Ты сам знаешь, что лучше всех в таких делах разбирается…

– … мистер Стэнли и его люди. Знаю, но я хочу, чтобы наш клуб назвали и изобразили мы сами.

– А с названием-то какие могут быть проблемы? Кисива – она и в Африке Кисива.

Абрафо не понял шутки.

– Название должно быть выразительным.

– Пусть будут «Островитяне».

– Хорошо! Только, не все поймут.

– А ты по-английски напиши – Islanders. Английский точно поймут. Кисива – сверху. Островитяне – снизу. В середине – мяч. На нём – пальма. Ясно и понятно. И никаких носорогов.

– Я догадывался, что ты гений! – искренне обрадовался Абрафо, глядя уже другими глазами на свой первоначальный эскиз. – Действительно, просто. Мне казалось, чего-то не хватает, а оказалось, что что-то лишнее. В таком случае, твой мистер Стэнли нам тоже не нужен. Сами добьём.

– Не сомневаюсь.

– Но ты мне так и не ответил насчёт Момо.

– Вполне, – рассмеялся Кифару.

– То-то! – Листок несколько раз сложился и исчез в нагрудном кармашке Абрафо. – Я тебе японку, ты мне – ценный совет. Академии быть!

Он шлёпнул приятеля по коленке и снова растворился среди публики.

Начался второй тайм.

Кенийки играли в зелёной форме. Будущие «островитянки» – в оранжевой. Когда они успели ею обзавестись, Кифару тоже не знал, поскольку на турнире все местные команды выступали – по рекомендации всё того же мистера Стэнли – в консервативных белых майках и чёрных трусах, чтобы подспудно напоминать телезрителям сборную Англии и тем самым вызывать сочувствие. Оранжевый цвет смотрелся неплохо.

Зрители поддерживали своих, отчего Кифару то и дело хотелось встать на защиту гостей, тем более что он успел с ними довольно близко познакомиться накануне. Однако кенийки в его помощи почти не нуждались. Они быстро пропустили гол, но почти сразу отквитали два и вели до самого конца периода и матча, когда защитница «островитянок» вняла призывам Момо, удачно подключилась к атаке и мощным ударом с середины поля буквально пронзила сетку ворот противниц.

По регламенту были объявлены два дополнительных тайма по пять минут, однако и они не выявили победительниц.

Оказалось, что предварительной договорённости о сериях пенальти не было: видимо руководители обеих команд посчитали, что их питомицы справятся с соперницами в отведённое время.

Решили бросать жребий, то есть монетку. Но кому её доверить? По обоюдному согласию сошлись на кандидатуре Кифару, видимо, олицетворявшему по их представлению справедливость и появление которого на поле было встречено дружными аплодисментами всего стадиона. Кенийки ему улыбались. «Островитянки» тоже улыбались, но скорее смущённо.

Кифару подбросил монетку, и выпала решка, что означало: никаких пенальти. Матч закончился в ничью, миром и всеобщим братаньем, если таковое возможно между девушками.

Пока спортсменки приходили в себя, принимали душ и прихорашивались перед общим праздничным ужином, Момо снова случайно попалась на глаза Кифару, а когда он её окликнул, подошла с понурым видом и заявила, что монетка сыграла злую шутку: они бы наверняка выиграли.

– Теперь мы этого уже никогда не узнаем, – заверил её Кифару.

Японка посмотрела на него почти сердито.

– Я знаю. Мы бы точно выиграли. У нас удар лучше поставлен. Вы разве не видели?

– Хотите сказать, что они играли более комбинационно? – невольно съязвил он.

Момо не нашла, что ответить, а Кифару уже пришёл ей на выручку:

– Зато наша форма точно красивее.

– Не знаю. Я вообще-то люблю зелёный цвет. Африка, наверное, приучила. Оранжевый у меня ассоциируется с дорожными работами.

За ужином Кифару оказался сидящим на почётном месте, то есть между тренером «островитянок» и менеджером кениек. Со стороны последних, как ему показалось, он поймал несколько ревнивых взглядов, но остался к ним глух, потому что рядом была неведомая ему пока Момо, пахнувшая нездешними ароматами, повеселевшая и разговорчивая.

Он поинтересовался, каким образом она вообще попала в футбол, и выслушал довольно долгую и интересную историю о том, что всё началось в год, когда Японию сначала сильно трясонуло, а потом накрыло цунами. Поговаривали даже о том, будто произошла авария на береговой атомной станции и под шумок эвакуировали население, то есть освободили от людей всю округу в радиусе двухсот километров. Когда Кифару, ничего про это не слышавший, спросил, почему, Момо, настроенная скептически, пояснила:

– Считается, что радиация смертельно опасна. В своё время благодаря ей Японии удалось выйти из большой войны, не сильно подмочив репутацию.

– Каким образом?

– Американцы сделали вид, будто сбросили на два наших города две атомные бомбы, а мы сделали вид, будто осознали всю несерьёзность дальнейшего сопротивления и подписали пакт о капитуляции.

– То есть бомб не было?

– Были. И не две, а много. Зажигательных. Которыми незадолго до этого спалили всё Токио, где погибло в два раза больше человек, чем под обоими «атомными» – сто тысяч против шестидесяти четырёх. И даже сегодня часто можно увидеть фотографии именно Токио, хотя подписаны они «Хиросима». Неяпонцам спутать легко, поскольку тогда все наши города были построены из дерева и бумаги. Пожары пережили только несколько каменных зданий. Те, кто выжил, получил сильные ожоги, но никакой особенной радиации. Я это точно знаю, поскольку мои прадедушка с прабабушкой провели в Хиросиме ещё почти неделю после бомбёжки, пока их ни вывезли в Киото к родственникам. Они оба прожили долгую и довольно счастливую жизнь и умерли, когда обоим было хорошо за девяносто.

– Интересно. Так что насчёт цунами?

– Вся страна была в трауре. Людей поздно предупредили, спасательные службы сработали плохо, народ не поверил в опасность, и многие оказались застигнуты врасплох. А в это время проходил женский чемпионат мира по футболу. Наша сборная вселяла хоть какую-то надежду. Помню, все смотрели телевизор. Я тогда была ещё совсем маленькой и мы с родителями пока не перебрались в Африку. Наши девчонки были совсем неопытными. Только капитанша некоторое время до этого играл в Штатах и имела за плечами серьёзный послужной список. Остальные играли на характере. И в итоге дошли до финала, что было просто фантастикой. А там им встретились американки – сильнейшая сборная команда в мире и тогда, и сейчас. Наши устроили им настоящую битву и в итоге сказочно победили, став чемпионками. С тех пор я решила, что ничего лучше футбола не существует. Поэтому когда после второго класса школы мы всё-таки уехали в Конго, я начала искать любую возможность им заняться. В Конго таких возможностей оказалось даже больше, чем в Японии.

– Ты играла в большой футбол?

– В любой. Поначалу, да, хотелось себя показать, завоевать чего-нибудь значимое, тоже стать чемпионкой, хотя бы Африки, но мои родители не собирались менять гражданство и не собирались возвращаться в Японию, так что я осталась на уровне командных чемпионатов. При этом мне жутко не везло с девчонками. Если попадалась какая-нибудь, с кем я находила общий язык, и мы вдвоём могли обыграть, кого угодно, либо она, либо я получали травму, и связка распадалась. А беготня по полю сильно выматывает. Последовала совету отца, который у меня врач, и стала присматриваться к возможностям. Не в смысле, чтобы красиво уйти, как японцы в войне, а найти дело по душе и обязательно с мячом. Решение насчёт мини-футбола пришло само собой. Пришлось, правда, потрудиться, потому что команду вокруг себя я собирала по крупицам сама. Стала играющим тренером. Да, не так зрелищно, может быть, меньше популярность и гонорары, однако это всё тот же футбол, так что я чувствовала перспективу и вкалывала и как тренер, и как игрок.

– Судя по тому, сколько тебе сейчас должно быть лет, всё это происходило ещё в школьные годы, – заметил Кифару.

– Не совсем, но да, близко к тому, – улыбнулась Момо. – А сколько вы мне дадите?

Кифару сделал вид, будто пристально присматривается, хотя весь разговор не сводил с живого лица девушки глаз.

– Двадцать?

– Двадцать один. Почти угадали.

– Удалось что-нибудь завоевать?

– Ну, если бы не удалось, думаю, мы бы сейчас с вами тут не сидели. То есть, вы бы сидели, но не со мной. Ведь я не сама сюда приехала – ваши люди меня отыскали и пригласили.

– Вы приехали всей семьёй?

– Хотите спросить, замужем ли я? – Она кокетливо прикусила губку. – Можете спросить, я не обижусь.

– Ты замужем?

– Нет. И в ближайшее время не собираюсь. Мне с мужчинами вообще не везёт. В том смысле, что я с ними почти не пересекаюсь. Уже давно, как вы сами можете себе представить, меня окружают сплошные женщины, девушки и девочки. Разговаривая сегодня с вами, я, похоже, побила собственный рекорд общения с противоположным полом.

Кифару осенила неприятная догадка.

– Тебе больше нравятся женщины?

Момо хихикнула и вспомнила о своей почти не тронутой тарелке. Поковыряла салат вилкой, подняла на Кифару смеющиеся глаза.

– У меня была одна подружка, но давно и не в том смысл, в каком вы могли бы подумать. Так что и да, и нет.

Это обнадёживало.

– То есть, кандидатуры мужчин ты тоже рассматриваешь?

Она не ответила, побыстрее набив рот листьями вперемежку с дольками помидора.

Уйти со скользкой темы им помогла вторая его соседка, которая решила поинтересоваться, что он думает об увиденном матче.

Ужин прошёл весело. «Островитянки» пели песни, кенийки продемонстрировали несколько народных танцев из тех, в которых используются особенно вызывающие движения. Одна из них исполнила даже нечто вроде стриптиза, но не полного и скорее шуточного, чем чувственного. При этом глаза многих футболисток, как заметил Кифару, вспыхнули затаённым пламенем поярче мужских.

К концу вечера у Кифару остался один-единственный вопрос: что делать с Момо? Ему хотелось продолжить знакомство, он рассчитывал на то, что не получит отказа, во всяком случае, прямого и резкого, однако с политической точки зрения эта тактика могла оказаться ошибочной. Если все держат его тут за главного, вот и монетку доверили подбросить, он не должен проявлять навязчивость. У Момо есть уши и глаза, она сама всё прекрасно понимает и в состоянии пойти на сближение. Почву он для этого подготовил. Любая негритянка его давно бы поняла. Но Момо не негритянка, а японка. И кто ж их знает, что у них там принято в подобных случаях. Хорошо бы было предварительно подчитать на этот счёт японскую версию «Плейбоя», вот только не факт, что такая вообще существует. Может быть, японки стеснительные. Может быть, у них считается дурным тоном первой поманить мужчину. Его любимая с детства модель была вьетнамкой, стюардесса Ханыль – кореянкой. Момо оставалась загадкой.

В результате раздумий он решил остаться и провести на стадионе ещё одну ночь – утро вечера мудренее. Даже специально объявил об этом, уходя, мол, завтра увидимся, дорогие друзья. «Дорогие друзья» поняли его правильно, и две или три футболистки потом по очереди стучались к нему в дверь, однако он не открывал, прислушиваясь к их шёпоту и не узнавая нужного.

Момо так и не пришла.

Утром кенийки погрузились в автобус и отправились в Бандари на паром. Кифару ещё побыл с Абрафо (Таджири уехал тем же автобусом), обсудил окончательный вид логотипа будущей академии и форму, по-товарищески попросил держать его в курсе и тоже засобирался домой.

Момо появилась, когда он уже садился на стоянке в джип.

– Покидаете нас?

В её голосе слышалась грусть, возможно, умышленно

– Увы, дела зовут. Кстати, ты уже бывала у нас в Катикати.

– Нет, но слышала достаточно, чтобы не отказаться, если пригласите в гости.

– Приглашаю.

Он распахнул дверцу. Момо рассмеялась.

– Нет, не сейчас. У меня много работы с командой. Как-нибудь в другой раз.

– Абрафо не предусмотрел для тебя выходных? Так не годится! Ты просто обязана на него пожаловаться.

– Кому?

– Хотя бы мне.

– Хорошо, пожалуюсь, когда будет причина. Пока всё в полном порядке. Тренировки у нас каждый день, но игры по выходным, раз в две недели, так что, кто знает, возможно, после следующего турнира, на который, надеюсь, вы тоже заглянете, у меня сложится парочка выходных.

– Прекрасно! Тогда не прощаюсь.

И он уехал, помахав ей рукой и кланяясь в ответ. Момо осталась, но надежда осталась с ним.

Дома его ждала приятная новость.

Старейшины поступили, как он хотел, и Убаба был прилюдно изгнан с острова. Отсутствие Кифару должно было лишний раз свидетельствовать о том, что он здесь совершенно не при чём. Извинения за осквернение памяти Килемана благосклонно принял отец Кифару, человек всем известный и весьма уважаемый, так что торжественность была соблюдена полностью, а справедливость восстановлена.

Очень кстати Марина доложила о прибавке в клиентском реестре. Посоветовавшись с отцом и рассудив здраво, Кифару сделал щедрый жест благодарности и распределил их между старейшинами, гарантировав тем самым неплохую денежную прибавку в семейный бюджет Вереву, Имаму и Мазози, которая успела сильно по нему соскучиться и прибежала по первому зову исполнять свои обязанности домашнего питомца.

Надёжно прикрыв таким образом тылы, во всяком случае, на время, Кифару получил возможность сделать передышку и подумать о будущем.

А будущее звало его в Танзанию, точнее, на остров Занзибар.