Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Золотодобытчики

Овраг тянулся на добрых два километра.

– Раньше тут была река, – уверенно предположил Абрафо, когда они дошли до его дальней части, заканчивавшейся ничем.

– С чего ты взял?

– Все овраги были когда-то реками.

– По-твоему, земля сама не может треснуть?

– Может, но тут точно была река. Посмотри на эту гальку. Она гладкая, значит, обточена водой.

С последним доводом было трудно не согласиться.

– Река-то и намыла твоё золото, – продолжал рассуждать Абрафо, присаживаясь на корточки и шебурша пальцами в траве.

– Наше золото, – поправил приятеля Кифару.

– Которого тут нет, – подвёл тот итог своим тщетным поискам. – Наверное, оно там, где русло было глубже.

– А ты вот, держи-ка. – Кифару торжественно вручил ему лопату, которую всю дорогу нёс на плече. – Побудь рекой – копни поглубже.

Абрафо оскалился, демонстративно плюнул на ладони и принялся за работу.

Глядя на него, Кифару думал о том, как обезопасить овраг от вмешательства посторонних. Поскольку на острове посторонних не было и быть не могло. Остров принадлежал им всем и никому в отдельности. С одной стороны, никто не имел права забрать у него то, что он найдёт, но и он точно так же не имел права громко сказать, мол, моё, не трогайте и даже не подходите. В лучшем случае его бы просто не поняли. А если бы поняли, что он не шутит, призвали бы к ответу. И неважно, что старейшины кашляют и вот-вот помрут – их власти вполне достаточно, чтобы как следует попортить ему жизнь. Вплоть до изгнания, чего прежде не случалось, но кто знает – начать-то никогда не поздно.

По дороге сюда они этот вопрос обсуждали, и Абрафо предложил сказать, будто овраг оцеплен, поскольку в нём обнаружено несколько семейств опасных крокодилов. Отчасти он был прав: перекрыть овраг непременно стоило, это дало бы им некоторое время на быстрое прочёсывание территории, однако совсем не достаточно, чтобы выбрать всё. Для этого тут потребуется в прямом смысле надолго окопаться, а любому понятно, что с лопатами на крокодилов не охотятся и землю ради этого не роют. По крокодилам стреляют. Значит, сразу же появятся многочисленные любопытные, и всё всплывёт наружу.

Просто взять и купить овраг он тоже не мог – за неимением продавцов. Был необходим убедительный повод, который бы разом отбил у всех обитателей Катикати и соседней Киджиджи охоту совать сюда нос, пока ведутся работы.

– Похоже, ты был прав.

Абрафо стоял над горкой выкопанной земли, которую только что тщательно обследовал, и показывал небу вполне внушительный слиток размером почти с перепелиное яйцо.

– Если так пойдёт дальше, нам понадобятся не сумки, а мешки.

Кифару читал, что у американских золотоискателей при виде настоящего золота начинали трястись руки, пересыхало горло, и они приходили в безумную радость. Абрафо выглядел довольным, но даже наполовину не настолько, насколько радовался в детстве удачно забитому голу. Видимо, он не до конца понимал важность находки. И её цену. Это давало надежду.

– Я даже на полотно1818
  Имеется в виду полотно лопаты.


[Закрыть] в землю не вошёл, – продолжал Абрафо. – Думаю, чем глубже от поверхности, тем его больше. С нашего конца овраг наиболее глубокий, поэтому золото прямо под ногами. А тут придётся чуток копнуть, но зато теперь мы знаем, что те самородки, что валялись у свалки, не случайные. Овраг, братец, считай что золотой.

– Возможно, не только овраг, – оглянулся на пальмовые заросли Кифару. – Только представь, если золото лежит на глубине по всему острову!

Абрафо представил, но сразу же прогнал соблазнительную мысль прочь:

– Когда тебе близнецы подвал рыли, много золота нашли?

Кифару об этого ничего не было известно.

– То-то и оно.

– На эту тему лучше с Имаму переговорить. Он кое-что в таких вопросах смыслит.

Имаму стал третьим, кого он посвятил в своё предприятие.

– Золото обычно залегает жилами, – сказал тот, с интересом разглядывая разложенные по столу самородки.

Разговор происходил у Кифару дома, за закрытыми дверьми.

– Поэтому имеет смысл первым делом полностью освоить овраг. Возможно, нам с ним просто повезло, и у нас такая жила одна-единственная.

– Нам бы повезло гораздо больше, если бы она была не одна, – покачал головой Кифару и в нескольких словах пересказал то, что понял со слов Вереву.

– Так ты решил собственные деньги запустить?! – воскликнул Абрафо. – Отличная идея! Закажем красивые, с картинками, от носорога до футбольного мячика. Или с нашими портретами. Ведь мы же золото нашли.

– Вообще-то его нашёл Фураха, – заметил Кифару и добавил: – Так что теперь я вообще не знаю, кому это золото должно принадлежать. – Он посмотрел на Имаму, призывая его присоединиться к обсуждению и высказать своё свежее мнение. – Когда народ прослышит о золоте, овраг разгребут за полдня.

– Не разгребут. – Имаму задумчиво складывал золотые камушки в узор. – Вон Абрафо прослышал – и ничего. Я прослышал – и тоже не бегу домой за лопатой. Золото на большой земле в почёте. У нас его, сам знаешь, не до конца понимают. В хозяйстве оно не пригодится, разве что как украшения, но украшения – это не хозяйство, а блажь, так что…

– Но могут как раз на большую землю слухи и донести.

– Это да. Тогда нам тут точно несдобровать. Те же кенийцы нагрянут уже не с автоматами, а с пушками.

Друзья замолчали, разглядывая стол.

У Имаму получилось выложить на его поверхности нечто вроде большого ууме. Когда Абрафо ему со смехом об этом намекнул, Имаму обиделся и сказал, что это просто башня. Как та, под которой они сейчас сидят.

– Всё равно ууме, – настаивал Абрафо. – Кифару, скажи ему, что ты на самом деле строил не башню, а большой-пребольшой кол, который показываешь Уганде и вообще всем нашим соседям.

Как оно часто бывает в жизни, разрядка и отвлечение внимания помогли вернуть излишне напряжённую мысль в правильное русло. Первым очнулся Имаму.

– Погоди, Кифару, ведь ты, если я правильно понял твой разговор с Вереву, собираешься золото не себе забрать, а всем раздать. Только бумажками, а не самородками. Верно?

– Ну, вообще-то да. Самородки придётся переплавить в слитки и хранить в надёжном месте. Или в нескольких.

– В таком случае, я не вижу больших сложностей начать добычу прямо сейчас. Мы же не будем ни у кого воровать. А народу если это на пальцах объяснить, он тоже не дурак, поймёт.

– Что поймёт?

– Что золото у него не забирается, а собирается, ему же во благо. Чем больше мы золота складируем, тем весомее будет наше царство-государство. Вон у мировых держав оно сотнями тонн измеряется, но и жителей там сотни миллионов. А у нас? Если мы хотя бы тонну отроем, в пересчёте на одного человека это будет несметное сокровище. Ловишь мою мысль.

– Ловлю, – оживился Кифару. – Вот только народ у нас разный и мыслит по-разному. Кто-нибудь наверняка смекнёт выгоду, захочет, раз такое дело, собственное золотишко найти да сбагрить его кому-нибудь в той же Кении. А там возникнут справедливые вопросы, мол, как да откуда. И снова мы утыкаемся в пушки с автоматами.

– Тайна нужна, – согласился Абрафо. – Не будешь же всех отплывающих рыбаков проверять, не прячет ли он под сетями пакетик с такими вот камушками.

– Не будешь. Да, задача…

Стали думать, как сделать так, чтобы всем было хорошо, но никому при этом не было лучше, чем другим, чтобы в итоге не стало хуже всем.

Помогла природа. Точнее, погода.

С приходом сезона дождей среди жителей острова всегда отмечалось увеличение количества всяких недугов, будь то ревматизм или обычная простуда. Во всяком случае, таковыми данными располагала мать Абрафо будучи местным врачом.

Теперь, когда к ней приходили с головной болью, больным горлом или насморком, она не просто давала капли или таблетки, но доверительно сообщала, что, очень может быть, источником нынешней волны заразы является не что иное, как запущенная свалка в овраге.

На уроках в школе Вереву разъясняла притихшей детворе, что выброшенное туда их родителями гниёт, а потом либо уносится дождевой водой и попадает обратно в пищу, либо в редкие солнечные дни испаряется и прямо по воздуху разносится и попадает им в носы.

Довольно быстро молва об опасном овраге разошлась по всей округе.

Со свалкой нужно было во что бы то ни стало что-то делать. Например, зарыть.

И снова добровольную помощь населению первой вызвалась оказать безкорыстная дружина во главе с Кифару и его отцом.

Да, в истинное положение вещей и задачи пришлось посвятить не только мать Абрафо и Вереву, но и бригаду копателей из наиболее доверенных бойцов, однако все они были людьми надёжными и легко контролируемыми. Кроме того, все заговорщики прекрасно знали, что ложь говорится во благо, никого специально не приходится травить, всё происходит точно так же, как происходило в предыдущие годы, только на сей раз придуман удобный «козёл отпущения», под предлогом уничтожения которого будет сделано доброе дело для всего острова и уж точно для обитателей Катикати.

Копаться в овраге стало опасно и почётно.

На отважных дружинников смотрели как на героев.

Никто из обычных жителей со своим мусором к оврагу больше не приближался, а складывал прямо перед домом в специальные пакеты, которые были закуплены Кифару и розданы просто так, чтобы утром или вечером его люди их собирали и уносили… закапывать.

Буквально за неделю овраг превратился в зону отчуждения и опасности.

Тем временем проводившиеся там работы каждый день приносили замечательные плоды. Найдённое золото уже не помещалось ни в какие банки, а складывалось в специально сколоченные деревянные ящики, которые по ещё крокодильей традиции затаскивались в подвал дома Кифару.

Это, конечно, было не дело. Кифару не собирался превращаться в сторожа золотого фонда острова. Он хотел продолжать жить свободной жизнью без лишнего внимания со стороны. Однако здравомыслие не позволяло ему теперь отказаться от круглосуточной, пусть даже неприметной охраны в лице трёх дружинников с автоматами, двое из которых прогуливались на некотором удалении по периметру, а третий дежурил прямо на крыше. Ребята за это неплохо получали и не жаловались, а вот он чувствовал себя в прямом смысле узником золотой клетки.

Изингоме и Като было дано задание рыть специальный погреб под постоянное хранилище, но они честно отказались делать это раньше, чем земля просохнет. Можно было, разумеется, работать и в дождь, под брезентовым навесом, однако тогда за надёжность постройки они не ручались. А задача ставилась, чтобы погреб прослужил века.

Во избежание простоя, они приступили к возведению дома над будущим хранилищем. Дом должен был являть собой перспективную штаб-квартиру дружины Катикати, поэтому ничто не мешало сразу сделать его большим и вместительным. Так, чтобы в итоге расположить под одной крышей драгоценный погреб, его постоянную охрану и банк.

Про банк и истинную цель погреба не догадывались даже строители, а Кифару имел моральное право никого лишнего, кроме ближайших друзей, в свои задумки не посвящать, поскольку все вышеперечисленное оплачивал практически из собственного кармана, то есть из тех денег, что удалось заработать на несчастных крокодилах.

Место для штаб-квартиры было выбрано таким образом, чтобы не вызвать вопросов даже у старейшин – на пустыре между кукурузным полем и дорогой к соседнему Киджиджи. Тут уже никто не из жителей не стал бы возмущаться, как в случае с домом самого Кифару. Тем более что кому теперь придёт в голову мешать таким отважным и полезным ребятам исполнять свою работу для всеобщего процветания?

На первичное прочёсывание оврага ушёл месяц. Перед укладкой в ящики золото взвешивалось и записывалось в специальную тетрадь, которую Кифару по примеру Чака теперь всегда носил при себе. Диктофону он эту информацию не доверял, да и считать так было сподручнее. А считать было что. Месяц работ даже по грубым подсчетам – ввиду отсутствия на острове точных весов – наполнил подвал его дома более чем тремя тоннами самородков. Мелкая шелуха тоже собиралась, промывалась и упаковывалась отдельно: её ссыпали под вечер в пластиковую канистру из-под бензина с большой крышкой. Канистра заметно тяжелела, однако взвесить её они пока не удосуживались.

За месяц определились и роли наиболее доверенных лиц. Так Абрафо теперь отвечал за старателей и добычу в целом. Вереву выступала в роли советника наравне с Имаму, который совмещал при этом должность супервайзера, перед которым отчитывался Абрафо. Отец обеспечивал общую безопасность работ и хранения. Кифару держал текущую кассу, отвечая за то, чтобы все участники процесса оставались довольны потраченным временем и усилиями. Ну и понимали, что выгоднее молчать, чем болтать лишнее.

Именно Вереву настояла на том, что прежде, чем переходить ко второй фазе, то есть к поискам, где бы напечатать деньги, необходимо выбрать из оврага если не всё, то максимальное количество драгоценного металла.

– С такими серьёзными вещами спешить вообще не следует, – заявила она на очередном совещании «тройки». – Конечно, когда появится ещё золото – если появится – транш денег можно возобновить, поскольку мы всегда сможем предъявить залог, но по сравнению с траншем первоначальным это должен быть совсем мизер.

В школе она таким языком никогда не выражалась, стараясь быть понятой детьми. Теперешнее их общение, насколько Кифару ощущал, действовало на неё вдохновляюще. Она стремилась проявить накопленные знания.

Имаму согласно кивнул.

– Кроме того, – продолжала рассуждать вслух Вереву, – нам бы в таком важном деле было бы неплохо заручиться поддержкой извне.

– Что вы имеете в виду?

– Разное. – Вереву сделала многозначительную паузу и подлила себе из термоса горячего чая. Кифару и Имаму отказались. – Во-первых, золото в таком виде оставлять не стоит. Его придётся отчищать от примесей и превращать в слитки. Именно в такой форме оно наиболее ценится в мире. А для этого нам понадобится плавильная печь. Подробностей технологии не знаю, но догадываюсь, что плавка – задача не из простых.

– Печи сегодня, как я слышал, индукционные, а тигли графитовые, – заметил Имаму. – Вдобавок понадобятся всякие хорошие смазки, которыми покрывают изложницу.

– Изложницу? – Кифару уже давно не пытался понять деталей, стараясь при этом ухватить суть.

– Ага, форму для бруска, куда заливается расплав. В Кении я такие видел у тамошних кустарей. Нелёгкая работёнка. Температура должна быть под тысячу триста градусов.

– Ну, с температурой мы как-нибудь справимся, – нахмурился Кифару, – а вот с печкой, мастерами и этими, как вы говорите, тиглями-миглями, вижу, что беда.

– Во-вторых, – продолжала вещать Вереву, – печать денег. Если плавку мы у себя в итоге организуем, то, думаю, всем должно быть понятно, что печатный станок мы на остров ни под каким соусом не затащим.

– Почему?

– По тому, что называется «технологией». Если бы из этого самого золота монеты штамповали – ещё куда ни шло. Но для денег нужны специальные краски, специальная бумага, формы, оттиски – одним словом, нам просто так не освоить. У нас даже компьютера нет, чтобы разработать дизайн. Поэтому я и говорю о помощи извне. Кифару, помнится, к тебе не так давно гость откуда-то приезжал. Ты с ним общаешься?

– Мистер Стэнли? С тех пор, как он уехал, нет, но это нетрудно восстановить. Я могу написать ему письмо. Или даже позвонить, я думаю. У Чака, – переглянулся он с Имаму, – наверняка найдётся телефонный выход на Европу. Мистер Стэнли живёт в Шотландии. У меня есть его карточка с адресом.

– Он тебе как показался, надёжным? – сразу уточнила Вереву. – С ним можно иметь дело? Потому что, как ты понимаешь, права на ошибку у нас нет.

– Это вы сейчас о чём?

– О том, что если наши поиски печки для переплавки золота и типографии для печати банкнот привлекут внимание тех, кого мы не знаем, жди беды.

Имаму согласно вздохнул и тоже устремил на Кифару выжидательный взгляд усталых от недосыпа глаз.

Кифару не нашёл ничего лучше, как поведать слушателям о своём разговоре с мистером Стэнли на тему оффшора – сколько помнил и насколько сам понял.

– Я про такие вещи слышала, – призналась Вереву. – У них там всё построено на обмане. Но большим фирмам обманывать можно. Они эти законы под себя и пишут, а те, кого они содержат, так называемые правительства, их принимают и охраняют. Хорошо, что у нас пока нет правительства.

– Разве? А старейшины?

– Кифару, не смеши меня. Посмотри на моего отца. Непонятно, в чём дух держится, курит, хворает постоянно, с ним иногда даже можно, по секрету тебе скажу, договориться, однако если дойдёт до дела, ни Катикати, ни наш остров ни он, ни остальные в обиду не дадут. Будут спорить, но в итоге порешат так лучше всем. А возьми этих белых президентов, которые нас называют дикарями – сплошная гниль. Что им сверху скажут, то и делают. А народ на них таращится, ничего не видит и не понимает, и потому думает, что так и надо. Я бы там, наверное, и года не прожила.

– Но зато они умеют печатать деньги, – усмехнулся Имаму.

– Это точно! Много денег! Так много, что настоящие от поддельных не отличишь. Потому что поддельные все.

– В смысле, не обеспеченные золотом?

– В смысле, не обеспеченные ничем.

– У нас будет круче, – пообещал Имаму.

К утру письмо в Шотландию было составлено. Кифару просидел над ним полночи, но остался доволен. Ему удалось выразить на чужом языке основное, но при этом вроде бы не сказать лишнего. На тот случай, если послание попадёт в чужие руки. Почтой Кифару пользовался впервые.

На поверку оказалось, что это не так уж и сложно.

Вереву подарила ему запасной конверт, на который он аккуратно переписал с визитки заветный адрес. Она предложила ему дождаться почтальона, видимо, того самого мальчишку, который в своё время привозил ему весточку от мистера Стэнли, однако Кифару рассудил иначе и отправился с Имаму на джипе прямиком в Бандари. Там письмо из его рук принял сам Дуна, начальник таможни, завершивший молодого столичного начальника в том, что переживать не стоит, и депеша уйдёт ближайшим же паромом. Кифару с момента их первого знакомства неоднократно имел возможность проверить исполнительность Дуны, поэтому охотно поверил ему на слово. Предложение снова встретиться на острове, чтобы обсудить вопросы золота и денег, отправилось в далёкую Шотландию.

Кифару также не преминул на всякий случай заверить мистера Стэнли в том, что конфликт с отцом Мазози – в далёком прошлом, и на эту тему он пусть даже не переживает.

О земных принципах

– Охренеть и не встать! – только и смог выдавить из себя мистер Стэнли, когда спустился следом за Кифару в достроенное хранилище под новенькой штаб-квартирой дружины, оборудованное если не по последнему слову техники безопасности, то достаточно надёжно, чтобы предотвратить нежелательные проникновения. – Неужели настоящее?!

Он смотрел через окошко в толстой железной двери на горки сверкающих в свете фонарика брусков.

– Я-то думал, ты мне какие-нибудь колечки да самородки покажешь…

– Это самородки и есть, – пояснил Кифару, довольный произведённым впечатлением. – Только мы их переплавили, как положено. Специально для этого дела печку через моих друзей купили. Вот, глядите.

Он отпер несколькими ключами несколько замков, приоткрыл тяжёлую створку и пустил гостя внутрь. Мистер Стэнли подхватил первый попавшийся брусок.

– Мы на всех и клейма свои выбили.

– Даже пронумеровали!

– А то как же! Всё по науке. И год, когда добыто. И место – Кисива.

– По два кило каждый?

– Тут – да. В целях хранения. Но есть и килограммовые, и меньше. На продажу, если что. Хотя умные люди подсказали, что продавать меньше пяти-шести килограммов на руки не стоит.

Мистер Стэнли кивнул. Он явно про этот трюк знал и не переспрашивал.

– Ты даже не представляешь себе, дорогой Кифару, как здорово всё то, что ты мне показал, – признался он, когда они выбрались из подвала и сели попить кофейку за одинокий столик в пустом просторном помещении, которое планировалось под будущий банк. – Это совершенно меняет схему того проекта, которую я тебе предлагал в прошлый раз.

– Вы про оффшор?

– Ну, конечно! Тогда мы с тобой говорили просто про укромное местечко, где можно притаиться и выдавать необходимые справки под честное слово. Что, как ты легко догадываешься, значительно ограничивало круг наших потенциальных клиентов. Но то, что я увидел своими глазами – это, можно сказать, вторая Швейцария, только поменьше, зато подальше.

– Швейцария?

Кифару было знакомо название «Швеция», потому что оттуда была самая яркая блондинка из его любимого журнала.

– Если ты не в курсе, – поднёс чашку к носу и вдохнул аромат кофе мистер Стэнли, – это такая как бы страна в самом центре Европы, которую издавна никто по непонятным многим причинам не завоёвывает и которая заявляет о своём всегдашнем нейтралитете, что бы ни происходило.

– А вы знаете, почему её не завоёвывают?

– Конечно. Все Стэнли это знают, и не только.

– И почему?

– Швейцария находится под покровительством одной влиятельной международной организации, которая в народе называется «Красным крестом». Тоже нейтральной и вхожей туда, куда не вхожи остальные. Её к нашему проекту можно заодно привлечь, только я боюсь, что они, дай им волю, ваш остров проглотят и не поперхнутся. Поэтому я бы с твоего позволения на этом тему Швейцарии закончил, хотя она, признаюсь, дала мне неплохую почву для размышления.

С этими словами мистер Стэнли сосредоточенно раскурил трубку – уже не ту, что прежде, новую, не деревянную, а как будто пластмассовую.

– Нет, это слоновая кость, – пояснил он. – Подарок одного хорошего знакомого. Кстати, он возглавляет международное общество защиты слонов. Отменный охотник, надо заметить. Но суть не в нём, не в слонах и даже не в моей трубке. Суть в том, что я тебя понял. Понял, возможно, даже лучше, чем ты себя.

– И что это значит? – улыбнулся Кифару.

– Я знаю, как превратить вашу Кисиву во второй Бруней.

Про Бруней Кифару слышать не доводилось.

Мистер Стэнли охотно рассказал, что в далёкой Азии, в Тихом океане, тоже есть остров, Борнео или Калимантан, крохотная часть которого была в своё время отдана англичанами семье султанов. Если бы не англичане, соседние Малайзия и Индонезия давно бы крошку Бруней с его султанами растоптали, порвали и уничтожили. А так Британия султана, отца нынешнего, содержала, платила ему что-то вроде шести тысяч не то фунтов, не то долларов в месяц и занималась разработкой полезных ископаемых, в конце концов, обнаружив серьезные залежи нефти. Сегодня султан делает вид, будто он независим, всячески задабривает полмиллиона своих подданных, которым позволяет толком не работать, а пользуется наёмной силой, которая тоже остаётся довольной. Султан считается одним из самых богатых людей в мире и руководит правительством, руководит армией, руководит религией и всем, что движется и не движется в рамках его царства-государства. Другие посты он доверяет исключительно своим родственникам. Исповедует мусульманство, что позволяет ему иметь нескольких жён и дюжину детей. С жёнами, правда, он то и дело разводится, не трогая лишь первую, самую старую, то есть старшую.

– И как это похоже на Кисиву?

Кифару не улыбалась перспектива султаната да ещё с каким-то исламом, и чтобы за кулисами всем этим руководили заморские гости. Да и зачем тебе богатство, если его в любой момент могут отобрать?

Мистер Стэнли, должно быть, почувствовал нотки сомнения в голосе собеседника, потому что сменил тактику и заварил его в том, что сходство исключительно по островному положению и по размеру.

– Но вам теперь нужна протекция, – добавил он, указывая пальцем в пол и имея в виду золотой запас. – Печатью собственных денег вы себя не убережёте от вторжения каких-нибудь отморозков, которые решат вас тупо обокрасть.

– Я вам не рассказывал о своём детстве? – спросил Кифару.

И он поведал историю давнишнего противостояния с кенийскими бандитами.

– Они вас с тех пор больше не безпокоили?

– Духи предков нас защитили.

– Возможно. Но я всё-таки думаю, что причина тут в чём-то другом. И если тем же вашим добрым знакомым с автоматами дать повод про вас вспомнить, они не преминут к вам наведаться и потребовать должок.

– Мы им ничего не должны, – отрезал Кифару. – А к их появлению мы всегда готовы. На этот случай дружина моим отцом и создавалась.

Мистер Стэнли рассмеялся.

Кифару это уязвило.

– Что тут такого смешного?

– Ничего. Я вовсе не потому. Я подумал, как всё удачно может сложиться. И всё это благодаря нашей случайной встрече на рынке, у прилавка с телефонами. Помнишь?

Кифару помнил, однако не видел связи.

Мистер Стэнли решил не увиливать от ответа. Он успел заметить, что на Кисиве в цене прямота.

– Всё очень просто. Представь, что ты отдал своё золото мне…

– Не обижайтесь, но я такого себе представить не могу.

– Хорошо. Дал на хранение. И не мне, а своему лучшему другу. Как его? Абруфо?

– Абрафо.

– Вот именно. Причём ему доверил своё золото и твой отец, и друзья твоего отца, короче многие. – Мистер Стэнли сладко затянулся. – А теперь вопрос: нужно ли Абруфо…

– Абрафо.

– … нужно ли Абрафо заботиться об охране полученного золота?

Кифару не уловил подвоха, но подвох был, и он промолчал.

– Ответ – конечно, нет. Охраной золота озаботятся те, кто его ему доверил. Это в их интересах. И это именно то, что я вижу в нашем с тобой случае.

– Я закончил три класса, мистер Стэнли, и английскому научил себя сам. Поэтому, уж извините, некоторые вещи до меня доходят долго. Не могли бы вы растолковать вашу мысль, чтобы стало понятно даже дураку?

– Согласен: скромность украшает мужчину. Я в школу вообще не ходил, а английский знаю только потому, что на нём говорили мои родители.

– Не ходили? – искренне удивился Кифару.

– Ни разу. Школа приходила ко мне. В смысле, учителя.

– Вы, то есть, ваши родители, были настолько богаты?

– Понимаешь, когда у человека единственное богатство – это деньги, он как раз в школу ходит, причём норовит попасть в ту, куда ходят такие же дети богатых. Не для того, чтобы учиться, а чтобы получить связи на будущее. Связи важнее денег. Но деньги помогают их заполучить. Ну а что, спрашивается, делать тем, у кого связи уже есть? Правильно: не тратить время и на школу.

– Как же вы оказались здесь, в Африке?

– А что такого? Я люблю Африку. Мне тут у вас интересно. Можно целые государства создавать. Кстати, о государстве. У тебя карта есть?

– Чего? Острова?

– Да.

– Нет.

– Ладно. Покажу на пальцах. Когда я был здесь в прошлый раз, и мы говорили про оффшор, я имел в виду тебя как человека надёжного и предприимчивого, и общее ваше уединение от остального мира. Пока меня не было, ты и твои друзья превзошли все мои самые смелые ожидания и нашли золото. Причём, что особенно важно для меня, вы его не поспешили подешевле продать, как делают те же ваши кенийские соседи, а придумали превратить в залог денежной массы, что совершенно противоречит всему тому, что сегодня происходит в остальном мире, где деньги не стоят бумаги, на которой они напечатаны.

– Умные люди подсказали. Про бумагу я тоже уже наслышан.

– Вот видишь! Вы сами докопались до сути. Теперь дело за малым – всё как следует организовать. И тут ты снова делаешь правильный ход и приглашаешь меня. Я приезжаю, собственными глазами вижу золото и говорю, что нужно готовиться к крупной игре, потому что по мелочам дело не выгорит. Нужен определённый размах, масштаб. Причём не требующий от вас никаких лишних затрат. Сплошные прибыли и плюсы.

– Я слушаю.

– Очень хорошо. Представь себе управляющих разными странами. Их сегодня могут называть президентами, премьерами, султанами и так далее, но они управляющие, которым эти страны по тем или иным причинам доверены. Как правило, по причине родственных связей. Они знают, что век их не вечен, что нужно делать деньги, пока дают, причём так, чтобы не платить дурацких налогов и не быть пойманными за руку. Они хитры, но глупы, поэтому верят тому, что им говорят. Важно лишь то, кто именно им это говорит. Поэтому если в один прекрасный день они узнают, что есть в Африке такое тёплое местечко как Кисива, где в ходу привязанные к золоту, иначе говоря, настоящие деньги, от которых они давно отвыкли, и что правители этой Кисивы гарантируют им сохранность тайны их вкладов, они поднимут на ноги всю свою государственную власть, казённую, которая им лично ничего не стоит, и будут с утра до ночи думать только о том, как бы такую замечательную Кисиву не дать в обиду, чтобы не потерять свои драгоценные капиталы.

– Хотите сказать, они пригонят сюда свои армии?

– Нет, конечно. Так уже давно не делается. Нынче всё перешло на виртуальный уровень. Существует то, во что человек верит. Во что он не верит, того для него просто нет. А верить его вынуждают кто? Правильно: средства массовой дезинформации, которые ему рассказывают, что правда, а что ложь, кого бояться, а кого любить. И при этом никто ни у кого не требует доказательств. Войны давно ведутся исключительно перед камерами операторов. Придумана куча проектов, которые позволяют выкачивать деньги из государственной козны, которую наполняют налоги простых, ничего не желающих знать, потому что думают, будто знают всё, граждан, однако все эти проекты объединяет то, что в реальности их не существует. Они виртуальные.

– Какие-какие? – Кифару второй раз споткнулся о незнакомое слово.

– Я тебе попозже это покажу. Пока скажем так – эти проекты нельзя пощупать, а результаты оценить. Сегодня всё можно сделать, не отходя от компьютера. Например, сказать, что вот этот человек очень талантлив и поэтому у него огромное состояние. Можно включить его в списки самых влиятельных и богатых людей. И все с этим согласятся, не проверяя. Да и как проверить, если всё его состояние – придуманные нолики, которых он сам никогда не видел, а получает хорошую, но обычную зарплату и просто играет порученную роль? Взять хотя бы такой не самый большой, но объединяющий в едином порыве к прогрессу всё человечество проект как космос. Людям, платящим за него налоги, показывают клоунов, изображающих невесомость, плохенькие картинки, сделанные дизайнерами в специальных студиях, и люди свято верят в то, что всё это настоящее и очень серьёзное, требующее ежегодных инвестиций. Никто даже не задумывается спросить, мол, а какой от этих полётов практический толк, кроме сжигания миллиардов денег.

– А какой толк?

– Никакого, кроме игры на несоизмеримости реальных и ожидаемых затрат. Чтобы запустить в небо ракету, которая за те пятнадцать-двадцать секунд, что её снимают с земли, не взорвётся, нужна пустая железная трубка и горючее, которым её перед стартом наполняют. Часто идут на ещё большую экономию и снимают в масштабе.