Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

А потом как-то само собой картинка в напряжённом мозгу взяла и сложилась.

Подвал

Дом к этому моменту был уже полностью готов, и Кифару с молчаливого одобрения отца в него переселился.

На первом этаже у него разместилась отдельная спальня поменьше с широкой кроватью и комната побольше, где он мог принимать гостей, не пуская их дальше. В дальней части дома, почти под самой башенкой располагалась кухня и кладовка. Кладовку Изингома и Като за отдельную плату обставили по периметру удобными деревянными полками под банки, инструменты и оружие.

В последний момент Кифару решил, что ему нужен подпол. С одной стороны, ему хотелось жить высоко, для чего он и задумал целую башню, но с другой – детская тяга к земле и пещерам тоже не отпускала. Вход в подвал закрывал мощный люк – как и всё: деревянный – в центре пола кладовки.

Чтобы не смущать соседей, землю из подвала извлекали в плетёных корзинах и сразу относили на берег, где бросали в прожорливую воду. В результате подвал оказался просторным, позволявшим стоять в полный рост, и надёжно уплотнённым пальмовым каркасом с подпорками. Строители тоже в накладе не остались, молча согласившись о дополнительном этаже «забыть». Подвалы и в других домах имелись, но не такие большие и закрытые. Когда уже в конце строительства Изингома всё-таки поинтересовался, зачем ему столько, тем более в опасной близости от воды, Кифару красноречиво поёжился, давая понять, что получает за деньги приятную и недостижимую иным способом прохладу. Отчасти он не обманывал.

Башня получилась замечательная. Долго думали, как делать лестницу, но в итоге сошлись на традиционном для башен решении: пустили её штопором вдоль стены, благо ширина основания позволяла. Вилась лестница вокруг центрального столба из здоровенной пальмы, который заодно служил подпоркой под помещение наверху, ставшее одновременно спальней, кухней и гостиной. Дальше, как и планировалось изначально, можно было взобраться на крышу и в погожий день жить прямо там, обдуваясь озёрными бризами. На случай сильного солнца или внезапного дождя братья-строители предусмотрели возможность быстрого растягивания брезента между четырьмя столбиками, которые вставлялись в специально заготовленные отверстия в толстом глиняном полу. В результате прямо на крыше получалась вполне сносная беседка.

Соседи, как водится, сперва поохали, скорое всего, из зависти, но постепенно остыли, по крайне мере, виду, что новое жилище Кифару их раздражает или мешает выходить на берег, больше не подавали.

Воспользовавшись случаем, пока они роптали, Кифару попросил строителей внести ещё одно невиданное на острове новшество – поставить на двери запоры. Изнутри.

Закрывать двери на замки считалось неприличным. Если ты не хочешь, чтобы к тебе заходили, значит, тебе есть, что прятать. Поэтому обычно ограничивались поворотной щеколдой снаружи, не дававшей двери распахиваться в ветреную погоду и не позволявшую заходить в дом без спроса животным. Никаких замочных скважин и ключей.

У Кифару тоже такая щеколда имелась, правда, жёсткая и без усилий не открываемая. Однако, войдя в дом, он мог запереться от всего мира на засов, и плевать ему было на то, кто и что про него подумает.

Окна же он специально решил сделать поменьше, через которые не пролез бы ни один взрослый человек. Кроме того, опять-таки изнутри, у каждого окошка имелась заслонка «на случай дождя», как пояснил он своим исполнительным строителям, хотя все прекрасно понимали, что и при отсутствии никчёмных стёкол ни один дождь через такие глубокие амбразуры, получившиеся в результате толщины стен, не просочится. Даже при боковом ветре. Но хозяин попросил – надо делать.

Когда Кифару, наконец, остался один и с замиранием сердца прошёлся по дому, то понял, что мечта сбылась: он оказался в собственной маленькой крепости. И ему нет теперь дела до нарушения неписанных традиций. Он сам будет традиции устанавливать.

С крыши башни открывался не только прекрасный вид на берег и озеро, но, если оглянуться, то и совершенно не предполагавшийся обзор этой части Катикати. Были видны школа, церковь, часть площади, дом Абрафо, Мазози, отцов, где только что жил он сам…

Конечно, трудно предположить, будто Кифару не думал о возможности подсматривать за соседями, но его эта перспектива интересовала гораздо меньше, нежели обратная: чем выше он окажется, тем труднее будет подсматривать за ним.

С окончанием строительства приоритеты изменились.

Кифару превратил башню в наблюдательный пост. Утром, едва проснувшись, он первым делом взбирался на крышу и осматривал окрестности, стараясь оставаться незамеченным. Люди ходили мимо, занимались своими делами и даже не предполагали, что за ними наблюдают. Не было привычки, поскольку раньше ни у кого не было и такой возможности.

Уже на второе утро ему повезло.

Сидя на корточках за перилами, он наблюдал, как из дома во двор, закрытый от улицы забором, сначала выбежала весёлым голышом Узури с неразлучной теперь куклой, а следом за ней вышла в одной юбке Мазози и стала умываться в тазу.

Издалека видно было плохо, но размер шоколадных грудей приятно удивлял. Кифару никогда не думал о Мазози с этой точки зрения, а та всегда старалась одеваться поскромнее и понезаметнее.

Он так засмотрелся и замечтался, что не сразу обратил внимание на старика Векесу, который тоже появился на веранде, заспанно потягиваясь и шаря по карманам. Нашёл сигарету. Закурил. При этом они с Мазози о чём-то разговаривали.

Узури снова забежала в дом.

Векеса не спеша подошёл к полураздетой внучке, погладил её по спине.

Она повернулась.

Кифару замер.

Рука старика совершенно отчётливо легла на одну из грудей. Костлявые пальцы сжались.

Мазози не отпрянула, а запрокинулась и даже как будто рассмеялась.

Старик не сразу, но отпустил её, а когда она снова отвернулась, чтобы продолжить умывание, шлёпнул по заднице и направился в отдельно стоявший домик справлять утреннюю нужду.

Кифару понял больше, чем ожидал. И ещё он понял, что должен действовать, не откладывая, если хочет этим знанием воспользоваться.

Днём, когда Узури спала после обеда, Мазози обычно куда-нибудь уходила – то на рынок, то поболтать с Таонгой, то шла в школу, где помогала Вереву шить наряды для учеников к предстоящему празднику.

Сегодня возле школы её встретил Кифару.

– Привет, Мазози.

– Привет, Кифару. Как поживаешь?

– Да вот, хотел у тебя совета спросить.

В другом случае он бы обратился на вы, но Мазози была подругой тётки, и он с детства привык ей тыкать.

– Спрашивай.

– Нет, мне сначала показать кое-что нужно. Можешь ко мне сейчас зайти? Ненадолго.

– К тебе?

– Ну, да. В новый дом. Я там кое-что задумал, но не знаю, как лучше.

Слегка удивлённая, но не чувствуя подвоха, и подбадриваемая любопытством Мазози согласилась.

Когда они вошли, Кифару воспользовался живым интересом гостьи, и пока та осматривалась, запер день на запор.

– А у тебя тут уютно, – сказала Мазози. – И просторно как!

– Это просто так кажется, потому что я один.

– Вот и повод семьей обзавестись, – рассмеялась она.

– Кстати, о семье, – начал Кифару. – Тема семьи и семейных отношений меня последнее время особенно волнует.

– Давно пора.

– Вон там у меня кухня.

Она послушно шла за ним.

– А вот тут будет кладовка.

– Всё продумал!

– И не говори.

Он нагнулся, открыл люк в полу и, не оглядываясь, бросил через плечо:

– Спускайся за мной. Там как раз мой вопрос и обитает.

Мазози замешкалась, но, в конце концов, решилась и осторожно спустилась по приставной лестнице.

– Это подвал, – сказал Кифару.

– Понятно, – выжидательно кивнула она, осмотревшись и поняв, что подвал совершенно пуст.

– А это пистолет, – добавил он, вынимая из-за пояса своего давнишнего друга. – Раздевайся.

– Что? – изобразила она удивление.

– Раздевайся. Догола. – Он поднял руку и наставил дуло прямо ей в переносицу. – И не думай, что я шучу.

– Ты…

– Не бойся. Я не собираюсь тебя ни убивать, ни насиловать, ни даже приставать. Как я уже сказал, мне нужно только задать тебе один вопрос. Но для этого ты должна раздеться. Ты ведь дома голой ходишь?

– Я…

– У нас мало времени. Живо.

Когда Кифару говорил в подобном тоне, люди как-то сразу понимали, что он не шутит. Так было в детстве, так продолжалось и теперь. Вероятно, ему бы даже не понадобился пистолет, однако он решил не полагаться на случай.

Он молча смотрел, как Мазози дрожащими пальцами распускает завязки на юбке, и лёгкая ткань сворачивается кольцом у её ног. Рубашку она стянула одним движением через голову.

Выпрямилась перед ним, даже не пытаясь прикрыться.

Их взгляды встретились.

Кифару сунул пистолет обратно за пояс. Она уже знала, что находится в его власти, так что зачем лишние формальности?

Включил карманный фонарик.

– Закрой люк.

– Что?

– Люк. Ты спускалась последней и его не закрыла. Закрой.

Он наблюдал, как голая пленница его воли поднимается на несколько ступенек, исчезает по пояс в проёме, приседает, захлопывает над головой тяжёлую крышку и спускается обратно.

– Хорошо. – Он уже стоял у дальней стены подвала, держа под мышкой её одежду. – Иди сюда.

Мазози со вздохом двинулась было к нему навстречу, но Кифару поднял ладонь.

– На четвереньках.

Она замерла, будто пытаясь понять, зачем ему это нужно, но ответа не нашла и решила просто подчиниться. Медленно подползла, следуя за светом фонарика по холодному полу.

Кифару, сам не веря тому, что всё происходит так легко и гладко, обошёл её, разглядывая длинную спину и красивые, напряжённые ягодицы.

Она чего-то ждала.

– Нравится?

– Нравится…

Это было не эхо. Это говорила она. Говорила тихо, но отчётливо и как-то даже слишком серьёзно. Настолько, что он почувствовал себя глупо и переспросил:

– Правда?

– Правда…

Потрясённый неожиданным открытием, Кифару не сразу вспомнил, зачем всё это затеял.

– Встань.

Она поднялась с колен. Не отряхиваясь, дала себя осмотреть. Не стала возражать, когда он осторожно потрогал пальцами большие соски, погладил тыльной стороной ладони слегка выступающий живот и взъерошил густой комок волос под ним. Только дышала чуть громче, чем обычно. Или виной тому была акустика пустого подвала?

– Кем тебе приходится Векеса?

Мазози вскинула на него влажный взгляд. В её красивых глазах читался неподдельный страх.

– Я всё знаю, но хочу услышать это от тебя самой, – сказал он, щелкнул в темноте диктофоном и повторил свой вопрос.

– Векеса приходится мне дедом.

– И только?

Она была на грани.

– И отцом…

– И…

– И мужем.

– Узури от него?

– Да…

– Он тебя заставил? Как и твою мать?

– Он… нет… он очень сильный мужчина. Не знаю, как он это делает, но ему нельзя отказать…

Её голос дрожал.

– Такой же сильный, как я?

Кифару прихватил тонкую кисть и прижал ладонь Мазози к своему ууме, сходившему с ума в заточении брюк.

С её губ слетел вздох изумления, а пальцы сами собой ухватились за твердеющий ствол.

– Кифару…

Он получил то, что хотел. Надо и меру знать.

– Отпусти!

Пальцы неохотно разжались.

Диктофон снова щёлкнул.

– Одевайся.

Он светил ей фонариком, пока она торопливо и ничего не понимая влезала обратно в рубашку и подвязывала юбку.

Из подвала он выбрался первым. Она сама, без напоминания, закрыла за ними люк. В нерешительности замерла, потупившись в пол.

– Извини, если напугал. – Кифару уже сменил тон и с видом гостеприимного хозяина прошёлся по комнате. – Угостить чем-нибудь?

– Нет, спасибо, я пойду.

– Да, конечно.

– Кифару, только…

– Не переживай. Я же обещал, что это строго между нами. Я просто не мог не проверить кое-какие свои догадки.

– Я верю.

Она хотела ещё что-то добавить, однако не решилась. Он пришёл ей на выручку.

– При условии, разумеется, что ты останешься такой же послушной, какой была только что.

– Я буду послушной.

Он заметил на её губах тень улыбки.

Теперь их объединяла не одна, а целых две маленьких тайны.

Векеса

Тем же вечером Кифару сидел на лавочке неподалёку от церкви и поджидал Векесу. У старейшин проходило какое-то важное собрание.

Любые формы кровосмешения на острове не преследовались. В том смысле, что преследовать было нечего, настолько подобные отношения считались из ряда вон выходящими. Если бы кто-то узнал, что брат живёт с сестрой или отец с дочкой, не говоря уж про деда с внучкой, у крокодилов выдался бы праздничный день. Возможно, им скормили бы обоих. Конечно, если заглянуть в легенды, рассказывающие о заселении Кисивы, можно было подумать, что без инцеста тут никак не обошлось, однако история про это умалчивала, а потомки Килемана и его сыновей свято верили в то, что среди пришедших с караванами было достаточно много семейств, чтобы не дойти до библейского скотства.

Почему лучше других понимавший последствия подобных строгих традиций старейшина решил, будто лично его они не касаются, Кифару не знал да и знать не хотел. Это вообще было не его дело. Его делом было то, что из этого недоразумения можно получить. Ему уже пришлось стать невольным должником одного старейшины, так почему бы ни заполучить в собственные должники второго, куда более влиятельного и уважаемого?

Векеса вышел из церкви вместе с остальными: прямая спина, седая борода, неизменная трубка.

Кифару сделал знак пареньку, с которым заранее договорился, пообещав монет на конфеты. Тот вприпрыжку подбежал к Векесе и что-то ему на ухо сказал, указав в сторону площади и лавки.

Подзывая старейшину столь фамильярным образом, можно было вызвать его праведный гнев, однако Кифару рассчитывал на обратное. Малышу, не знающему правил, это легко сойдёт с рук, а Векеса не откажется именно в силу необычности ситуации. Кроме того, место было людное, а не какой-нибудь закоулок, где предстоящий разговор мог бы сойти за неловкую шутку и остаться без внимания.

Юный посланник не сказал Векесе, кто его ждёт. Он просто сказал, чтобы тот посидел на лавке, потому что ему должны сообщить нечто очень важное.

Когда Векеса сел, осмотрелся, заметил невдалеке Кифару и дружески кивнул ему, тот встал и подошёл.

– Здравствуйте, старейшина.

– Здравствуй. Это, случаем, не ты хотел меня видеть?

– Трудно сказать. – Кифару опустился рядом, положил ногу на ногу, улыбнулся. – Как Мазози поживает?

– Неплохо, я думаю. Только с каких это пор тебя стала волновать моя внучка?

– Внучка? – спокойно переспросил Кифару.

Векеса не зря стал главным среди старейшин. Голова его работала быстро и чётко. Лицо уже предало его, хотя голос продолжал невозмутимо:

– Внучка.

– Правда? – хлопнул себя по коленке Кифару. – А может быть дочка? А может быть всё-таки жена?

Не давая старику возразить, вынул руку с диктофоном из кармана и нажал кнопку.

– Векеса приходится мне дедом, – заговорил диктофон.

– И только?

– И отцом…

– И…

– И мужем.

– Узури от него?

– Да.

– Он тебя…

Кифару выключил запись.

Посмотрел на Векесу.

Векеса, забыв про трубку, молчал.

– Чего ты хочешь? – спросил он, наконец, снова доказывая, что в старейшины выбирают если не по уму, то наверняка по догадливости.

– Ну, во-первых, клятвы, что вы и пальцем не тронете Мазози. Сказать правду вынудил её я. Как – не ваше дело. Во-вторых, чтобы с этого самого момента вы стали самым рьяным сторонником моих идей и начинаний, какими бы странными они кому-нибудь ни показались. Больше ничего. Ваших денег и вашей власти мне от вас не надо. Если задумаете отомстить, отравить, не знаю там, убийц подослать, всё, что известно мне, в тот же час станет известно всем. Это я вам железно обещаю. А теперь пообещайте вы.

Похоже, Векеса сразу поверил ему и одновременно не поверил, что так легко отделался.

– Ты всегда казался мне умным юношей, – сказал он. – Твой дед часто говорил…

– Сейчас не важно, что говорил мой дед, старейшина. Сейчас важно только то, что скажете вы. Я могу впредь рассчитывать на ваше понимание и поддержку?

– Да.

– Поклянитесь!

Седая борода дёрнулась и задрожала.

– Клянусь, что буду тебя во всём поддерживать.

– И ещё…

– … и что не прикоснусь к Мазози. Послушай, если она тебе так нравится, она может переехать к тебе. Я не стану возражать.

– Ваша Мазози меня мало интересует, старейшина. Пусть живёт, где жила. Можете даже спать с ней, как раньше. Судя по Узури, у вас это неплохо получается. Важно только, чтобы ни один волос с его головы и с головы её дочки не упал. Если это произойдёт, я буду считать, что вы свою клятву нарушили.

– Нет, что ты! Боже упаси! Даже не думай! Я…

– Вот и хорошо. Спокойной ночи.

С этими словами Кифару поднялся с лавки и оставил старика докуривать погасшую трубку в одиночестве.

Крокодил

Он не предполагал, что настолько непростая задача окажется ему по плечу да ещё так мирно и без шума. Он не знал, чего ожидать от старейшины с его связями, поэтому некоторое время лишний раз не высовывался, а прислушивался и приглядывался. Однако ничего страшного не происходило.

Он поначалу не собирался пользоваться своими столь внезапно возникшими правами на Мазози, вот только воспоминания о её красивых грудях нет-нет, да и заставляли его терять покой. Что мешает ему снова пригласить послушную соседку к себе в дом? Пусть даже об этом узнает Векеса. И хорошо, если узнает. Это станет не лишней проверкой его молчаливого согласия на предложенные условия. Нет, не условия – ультиматум. Он ведь должен понимать, что Кифару никогда понапрасну не угрожает.

Он не знал, насколько Мазози его старше. Раньше, в детстве, она казалась ему взрослой женщиной, ровесницей его матери и тётки. Теперь он с приятным удивлением осознал, что в действительности ей не так уж много лет.

– Мазози? – переспросила Таонга, когда он зашёл к отцу проведать младшего братца и поговорить о делах. – Ей было семнадцать, когда она родила Узури. А почему ты спрашиваешь?

Кифару не знал, почему спрашивает, и только отмахнулся.

Фурахе было уже восемь, на следующий год он и Узури пойдут в школу, значит, Мазози где-то двадцать пять. Выходит, она старше его на каких-то пять лет, если не меньше. Вот почему у неё, несмотря на материнство, такая гладкая кожа и молодое тело. Правда, в прошлый раз он видел его при свете слабого фонарика. Надо бы рассмотреть получше.

Младший брат казался ему маленьким ребёнком. Он прекрасно помнил себя в его возрасте и помнил свои далеко не детские мысли и устремления. Возможно, необходимость ходить в школу вынудит его быстро повзрослеть, но пока он был неженкой и маменькиным сынком. Правда, в чертах его не то задумчивого, не то вечно смущённого лица Кифару подмечал черты не свойственной ему самому, ну, аристократичности что ли, благородства какого-то, унаследованного им от предков, вот только никому, похоже, до этого не было дела и самому Фурахе – в первую очередь. Он даже в футбол редко бегал играть, а когда Кифару интересовался причиной, начинал ещё больше стесняться и бурчал что-то насчёт опасных крокодилов.

Крокодилы, кстати, досаждали теперь не так часто, как раньше, и Кифару было позабыл о своём далеко идущем плане по их уничтожению и превращению в выгодный бизнес. Однако как раз в тот вечер Фураху он дома не застал, а Таонга объяснила его отсутствие футболом.

Кифару невольно насторожился.

Он знал по себе, что страхи, особенно детские, имею дурацкое свойство подкарауливать нас в самое неподходящее время.

– Ты куда? – удивился вернувшийся после дежурства отец, столкнувшись с ним на пороге. – Только пришёл?

– Дай-ка. – Кифару снял с плеча отца автомат и без лишних объяснений поспешил на пляж, по пути проверяя затвор и наличие патронов.

Выйдя на берег, он сначала решил, что внутренний голос на сей раз его обманул.

Вдалеке две команды увлечённо гоняли мяч, а доносившиеся крики говорили лишь о том, что борьба идёт упорная.

Тем не менее, Кифару теперь уже скорее из любопытства, нежели безпокойства решил взглянуть на стеснительного братца, а заодно напомнить детворе, что пора и меру знать.

Солнце медленно садилось где-то там, за Угандой.

Крокодилы на озере Виктория имеют свойство появляться именно тогда, когда их меньше всего ожидают. И совсем не с той стороны.

Идя по берегу, Кифару посматривал на воду, надеясь не увидеть похожую на корягу морду с двумя шишечками глаз. Шум и гам нередко привлекают хищников.

Резкий визг заставил его припустить бегом.

Кричала девочка, одна из футболисток, которую ребята поставили охранять ворота.

Как потом рассказывали свидетели, она не смогла поймать очередной мяч, а когда побежала за ним, то увидела, что её работу выполнил за неё здоровенный крокодил, притаившийся в кустах.

К счастью, он был занят мячом, который ему не сразу удалось прокусить.

Девочка от неожиданности растерялась и застыла, как вкопанная.

Когда Кифару прибежал на место происшествия, первой мыслью его было, что он видит со стороны своё собственное детство, хотя ничего подобного с ним не происходило.

Девочка по-прежнему стояла там, где застала крокодила. Который уже расправился с мячом и теперь размышлял, кем закусить дальше. Тем более что выбор у него был: рядом с девочкой замер Фураха, сжимавший в руках одну из штанг от ближайших ворот. Штангами, правда, служили обычные деревянные палки, так что шансов выйти из поединка живым у него не было. Однако Фураха стоял твёрдо, насупившись и готовый защищаться.

Остальная детвора вела себя по-разному: кто отбежал подальше, кто вооружился камнями, кто набрал горсти песка, чтобы ослеплять крокодила, как учили их родители. И все дружно орали, не то отпугивая зверя, не то подбадривая друг друга.

Кифару подошёл как раз в тот момент, когда крокодил, кажется, определился с выбором, и не спеша, зная, что ужин никуда не денется, заковылял прямо на Фураху.

Кифару одной рукой смёл брата в сторону, отбросив на девочку, завизжавшую ещё громче, что до этого казалось невозможным, а второй вскинул автомат и дважды выстрелил одиночными.

Ошмётки крокодильего черепа взлетели вверх, а сам он ткнулся мордой в песок и так и замер.

– Что разорались? – оглянулся Кифару на резко замолчавших футболистов. – Представление окончено. Давайте живо по домам.

– Мой мячик, – плакала девочка.

– Я подарю тебе новый, – успокоил её Фураха, посмотрел на брата. – У нас есть лишний мяч?

– Лишних мячей не бывает, – усмехнулся Кифару. – Но мы что-нибудь найдём.

На берег уже понабежали родители. В числе первых был, разумеется, Абиой. Он с деловитым видом забрал у Кифару автомат, дал Фурахе лёгкий подзатыльник, помог повеселевшей девочке подняться на ноги и, повернувшись к остальным, крикнул:

– Всё в порядке! Можете расходиться. Наши дети справились с крокодилом. Завтра приходите за мясом. Как ты? – спросил он, садясь на корточки и заглядывая в лицо Фурахи. – Не испугался?

Вместо ответа Фураха снова поднял глаза на старшего брата.

– Подзатыльник был лишним, – заметил тот. – Однако, юноша, наш отец иногда хуже крокодила, но нам же во благо, так что обижаться не стоит.

– Ты вёл себя по-мужски, – согласился Абиой, пропустив замечание Кифару мимо ушей. – Он ущипнул Фураха за щеку и добавил: – Давай не будем пугать маму и ничего ей не расскажем.

Это был его обычный способ уводить разговор на другую тему и заговаривать зубы, поскольку Фураха, придя в себя, не только сам начал дома хвастаться, но и появившаяся на дворе крокодилья туша не могла не выдать произошедшего. На футбол был наложен запрет, Фураха возразил, что будет играть с автоматом, досталось отцу, Кифару молча слушал, и, в конце концов, Таонга не смогла больше возмущаться, приласкала сына, благодарно кивнула Кифару и сказала мужу, чтобы мясом занимался он сам.

Когда они вдвоём вышли в ночь разделывать не состоявшегося вратаря, Кифару поделился с отцом своими планами по поводу крокодильего промысла.

– Мы можем на этом неплохо заработать да ещё с пользой для острова.

– Думаешь?

– Конечно. Со времён появления тут у нас кенийцев это будет первым настоящим делом, для которого нам понадобится оружие. Иначе оно, боюсь, совсем заржавеет.

– За оружием нужно ухаживать.

– Его нужно использовать. Крокодилы – самый подходящий повод. Если ты не возражаешь, я завтра же под шумок возьму с собой ребят, и мы займёмся охотой. Пройдёмся по всему берегу. Пусть крокодилы знают, что у нас им делать нечего. Хотят жить в Уганде или Кении – это их дело. Покусают там кого, нам же лучше. Хорошо?

– Только патроны зря не расходуй. Заодно шкуры не так попортишь.

– Если ты заметил, я и сегодня не очередями стрелял. Что я маленький, не понимаю?

– Нет, ты не маленький. И Фураха, похоже, тоже. В тебя пошёл.

– Да, у нас с ним больше общего, чем я предполагал.

Разделкой крокодила он занимался впервые. Да и отец, похоже, не был в этом ремесле большим мастером. Панцирь на спине оказался слишком жёстким для работы ножом, и они начали с брюха, стараясь не сильно искромсать кожу, которая предполагалась стать первой в будущем предприятии. Позднее Кифару узнал, что проще подобраться к крокодилу с хребта, где можно располовинить его вдоль позвоночника, однако в тот вечер они всласть поизмывались над беднягой, превратив его под конец в груду тонко нарезанных ломтиков. Мясо с хвоста, считающееся особым деликатесом, отец сложил на отдельное блюдо. Он же, сдерживая данное слово, на следующее утро выставил всё это богатство посреди площади и собственноручно угощал всех желающих, разумеется, безплатно. Не зря же ему была дана такая возможность далеко не лишний раз напомнить согражданам о своей значимости и о значимости представляемой им службы. Глядя на его довольное лицо, Кифару думал, что отец явно проникся идеей насчёт охоты.

Во всяком случае, Абиой не стал возражать, когда увидел его и ещё троих вооружённых бойцов на джипе Имаму. Он только напомнил им, что если они намерены раскатывать по берегу таким вот образом, ни один уважающий себя крокодил не составит им компанию, поскольку его ещё издали отпугнёт шум мотора.

– Мы будем беречь не только пули, но и бензин, – заверил его Кифару. – Джип нам понадобится исключительно для транспортировки трупов.

– Удачи, – сказал отец, и они отправились на заготовки.

Слух о вчерашнем футбольном крокодиле их опередил, поэтому местные жители, куда бы они ни наведывались, встречали автоматчиков с пониманием и даже сами спешили показать, где в последний раз им доводилось замечать хищников.

В районе Таму их поджидал приятный сюрприз, нет, два сюрприза.

Во-первых, Кифару впервые с их свидания на празднике много лет назад увидел Зэму. Он сразу узнал её, хотя девушка располнела и была не одна, а с ребёнком на руках. Она сидела под сенью пальмы на пляже и читала толстенную книжку. Маленький мальчик лежал на её коленях и спал.

– Брат? – поинтересовался Кифару, подходя с таким видом, будто они расстались только вчера.

– Сын, – ответила Зэма с гордой улыбкой.

Он присел рядом. Отложил автомат. Она отложила книгу.

– Что читаешь?

– «Хозяева плоской Земли».

– Интересно?

– Полезно.

Кифару хотел спросить, как она поживает, но понял, что это лишнее – и так всё понятно. Кивнул в сторону своих спутников, осматривавших прибрежные кусты.

– А мы вот на крокодилов решили поохотиться.

– Я слышала. Правильно. Но только у нас вы их не найдёте.

– Это почему же?

И тут настало время второго сюрприза.

Зэма тихо, чтобы не разбудить ребёнка, рассказала, что у них в Таму живёт один человек, настоящий зверобой, который сам, по собственной инициативе уже давно ловит и разводит этих тварей, получая яйца, мясо и кожу, которую продаёт партнёрам в Кению. Кифару сразу смекнул, что знакомство с подобным умельцем может оказаться полезным.

Не то охотника, не то фермера звали Эмека.

Эмека встретил людей с автоматами настороженно, решив, что они явились лишить его достатка, однако когда Кифару пояснил, что пришёл по указанию Зэмы, которая, можно сказать, подруга детства, стал само радушие. Оказалось, что Зэма – жена его младшего сына, недавно подарившая ему внука.

Он с готовностью показал гостям своё небольшое хозяйство и по ходу дела давал необходимые пояснения.

Чтобы иметь яйца, но не иметь больших проблем, он постоянно держал в специальном вольере две крокодилихи, к которым по необходимости допускал самцов, тоже из числа выращенных. Всего у него на ферме постоянно жило пять крокодилов. Кроме двух самок и самца, он оставлял себе два яйца и растил то, что из них вылуплялось. Полноценным, как известно, крокодил становился к пяти годам. На протяжении этого времени всё лишнее Эмека убивал и продавал брату, который уже давно обосновался в Кении и научился превращать крокодилью кожу в доходный бизнес.

Кифару поинтересовался расценками и сделал вывод, что либо Эмека, либо его брат мухлюют. Сам он предполагал торговать гораздо дороже. Однако в лице нового знакомого он получил неплохого специалиста в этом непростом деле, который до вечера делился с ними своими многочисленными секретами, угостил на ужин вкусным жарким из хвоста молоденького крокодила и заверил гостей в готовности помогать впредь, если что.

Зэму он больше в тот приезд не видел и специально разговоров о ней не заводил. Эмека сам начинал её вспоминать, вздыхая, что из-за постоянных забот редко навещает внука.

Семья у него была небольшая, но дружная: молчаливая и не слишком гостеприимная жена да старший сын, тоже с женой и двумя дочками.

Кифару решил их не стеснять, и после ужина отдал команду отчаливать. В благодарность и в честь знакомства он подарил Эмеке самого маленького из добытых ими за день крокодилов.

– Неплохой мужик, – вынес свой вердикт Имаму, когда подвозил Кифару к дому.

– Скуповат, но промысел знает, – согласился тот.

Крокодильи туши они перетащили в холодный подвал, где Кифару собирался завтра же приступить к их свежеванию, умудрённый ценными знаниями, полученными от Эмеки. Можно было подумать, что подвал он предусмотрительно вырыл именно в этих целях, а не для тайных свиданий с той же Мазози. Во всяком случае, и у Имаму, и у остальных бойцов вопросов по его поводу возникнет меньше. Когда-нибудь и башню удастся оправдать «хозяйственными нуждами».