Текст книги "Африканский тиран. Биография Носорога. Начало"

Мистер Стэнли ответил на телефонный звонок сразу, хотя по голосу было слышно, что он чем-то занят, однако, услышав первые слова Кифару насчёт султана и наследства, сразу же прервал его, извинился и сказал, что подобные темы лучше обсуждать через компьютер Марины, поскольку за надёжность обычной связи он не отвечает, а там каналы по умолчанию шифруются.

Дома Марины не оказалось. Поскольку отсутствовала и Вереву, её хозяйка, Кифару рассудил, что искать лучше в конторе банка, и не ошибся. К сожалению, заветный компьютер был занят: обе новоиспечённые банкирши что-то с энтузиазмом за ним обсуждали. Вмешиваться Кифару не стал, по обрывкам фраз поняв, что речь идёт о некоторых разногласиях в учёте поступавших средств. В другое время, возможно, он бы проявил живой интерес, но только не сейчас, когда на кону стояла гораздо более важная проблема.

Заметив, что он их дожидается, причём явно не её, Вереву поспешила свернуть разговор и гордо удалилась, предупредив улыбающуюся Марину о том, что позже они к нему ещё вернутся, так что пусть не расслабляется.

– Упорная у тебя начальница, – невесело сказал Кифару, подсаживаясь.

– Начальников не выбирают. – Марина внимательно посмотрела на него. – Неприятности?

– Пока нет. Но могут быть. Мне надо поговорить с мистером Стэнли. – Он замялся. – С глазу на глаз.

Это означало, что Марина должна наладить между ними связь и скромно уйти, сделав вид, будто ей неинтересно. Она так и поступила, на всякий случай поцеловав Кифару в щёку и демонстративно закрыв за собой дверь.

– Ну, что там у тебя, Ваше Величество?

– Отрезанная голова, присланная на мой адрес. Похоже, я крупно облажался.

– Голова – это мило. Ты с ней знаком?

– В том-то и дело, что совсем немного. Не стал бы вас безпокоить, если бы сам понимал, что происходит.

– Рассказывай.

Кифару рассказал. Мистер Стэнли спокойно слушал, не прерывая и лишь иногда уточняя некоторые детали. Когда история закончилась получением посылки, он некоторое время молчал, глядя в камеру на собеседника, будто подыскивая нужные слова. Не сразу найдя их, закурил сигарету, выпустил густое облако дыма, почесал левую бровь и только тогда открыл рот:

– Ваше Величество, ты, оказывается, всё ещё не понял, что с недавних пор жизнь изменилась. Ты изменился. Ты больше не мальчик с острова, где хорошо играют в футбол, и даже не далёкий потомок царя с Килиманджаро. Ты теперь сам царь, король, император, государь – называй, как хочешь. Даже если тебя пока официально не короновали, именно таким тебя видят со стороны. Причём ключевое слово «видят». А поскольку многое во всём этом, как ты прекрасно знаешь, завязано на деньги, зорче остальных за тобой наблюдают именно банки. И если ты представляешь себе, будто на свете сегодня их много, разных, с разными валютами, условиями и руководством, то ты сильно ошибаешься. Банки никогда бы не выжили и тем более не процветали, если бы ни были одной единой сетью, связанной между собой общими интересами и обязательствами. Это я к тому, что когда ты начинаешь мелькать по телевизору, а про успехи твоего государства, не только футбольные, но и финансовые, начинают слышать в округе, ты оказываешься под пристальным вниманием. Тебя начинают узнавать, что называется, в лицо. Помнится, мы с тобой на эту тему уже когда-то говорили, и я тебя заверил в том, что переживать особо не стоит, поскольку отныне Кисива под протекцией.

– Кажется, да…

– Так вот, мой дорогой, ничего не изменилось, под протекцией Кисива, но не ты, тем более как частное лицо. С этим везде и всегда дела обстояли гораздо сложнее. Надо быть глубоко внедрённым доверенным агентом с многолетним стажем вроде Фиделя Кастро, чтобы твою страну ассоциировали с тобой и всячески подыгрывали, делая при этом вид, будто ты окружён идеологическими врагами. Чаще никто себя такими пьесами не утруждает, и тупо ставят во главе нужной колонии свою марионетку, возьми хоть Францию, хоть Италию, хоть любое другое «государство» в огромных кавычках.

– То есть, чтобы решить свои банковские вопросы, я должен стать этим вашем Кастро?

– Кастро был не наш, а американский. Именно там, в США, он прожил большую часть своей сознательной жизни до засылки в числе девятнадцати человек для проведения «кубинской революции». Прекрасно говорил по-английски, кстати, в чём никогда не признавался. Зато именно он, а не его биографы, рассказывал о том, что его предками были испанские мараны.

– Кто?

– Евреи, которым Фердинанд Арагонский в 1492 году велел либо креститься в христиан, либо покинуть пределы страны. Те, что крестились, стали называться «маранами», то есть «заблудшими» или «запрещёнными». К тебе это, правда, никак не относится. К тебе относится то, что банки, будучи одной сетью, делятся только друг с другом, а когда к ним приходит кто-то, кто собирается забрать у них кусок средств, то есть увести часть дохода и немалый, они принимают жёсткие ответные меры, чтобы этого не допустить.

– Отрезают головы?

– Почему бы и нет? Только наивные люди, к которым, увы, относится большинство обывателей, думают, будто банкиры – это интеллигенты в костюмах и галстуках.

– А на самом деле?

– А на самом деле бандиты с большой дороги, похлеще, чем в церквях. На которых, да, работают люди с высшим образованием и соответствующими причиндалами. Ведь если бы было иначе, никто бы в здравом уме не доверил хранить свои сбережения ворам.

– А разве банки воруют?

– Формально – редко. Хотя сегодня иногда некоторые вкладчики внезапно обнаруживают, что их счета либо заморожены по непонятной причине, либо пусты. Во втором случае счета должны быть максимально большими, чтобы банкам было понятно, зачем рисковать репутацией. А фактически они ничем не рискуют и просто увольняют «плохих» сотрудников. За действия которых впоследствии тупо не отвечает. В прессе про такие случаи тоже никто, разумеется, не пишет и не читает. Обыватели даже не представляют себе толком, как банки «работают». А суть грабежа заключается вовсе не в грабеже очевидном, а в главном принципе: если тебе принесли десять тугриков, ты имеешь право давать в долг сто. Которые в свою очередь ложатся к тебе частью активов, так что теперь ты уже имеешь право давать в долг тысячу. Я упрощаю, но ты уже заметил, что моя сегодняшняя тысяча тугриков началась с десяти, которые даже не мои, потому что мне их самому принесли. Таковы правила игры. Не нравится слово «грабёж», легко можешь заменить «разводкой».

– А что делать мне? – напомнил Кифару.

Стратегия банковского заработка его сейчас интересовала мало, а основное он уже понял: его местонахождение вычислили просто, без участия Чака или мистера Стэнли, прогнав снимки с камер наблюдения по какой-нибудь базе и признав в нём Его Величество, будь оно неладно.

– Ничего. Марина, как я понял, в курсе?

– Да, документов, но не головы.

– Ну, вот и хорошо. Поручи ей прислать эти документы мне. Она знает, куда именно. Как ты говоришь, звали голову, когда она была на плечах?

– Мустафа Кинионги.

– Та-а-к. – Мистер Стэнли морщился от идущего в глаза дыма, но сигарету не вынимал и что-то записывал. – Управляющий Национального Банка Танзании…

– Народного. Не национального, а народного.

– Прелестно. Как я понимаю, ты наведался в центральную их контору на Занзибаре?

– Самую.

– Хорошо. Концы найдём. Теперь главное.

Кифару напрягся.

– Забудь всё то, что я тебе только что рассказывал про банки. Важно, с какого входа ты в них заходишь. Если с парадного, ты лох, и тебя полюбят в мягкой форме. Если через служебный, никто тебя любить не будет, но и не кинет. Там совсем другой мир, другая реальность…

– … и вы это к чему?

– К тому, что, как я уже говорил, изъять из оборота причитающиеся тебе по векселю средства никто не захочет и не даст. Чтобы их получить, ты должен определиться с банком, которому доверишь перевод. Иначе говоря, открыть в нём счёт. Тогда я смогу посодействовать, чтобы не только забыть про историю с головой, но и восстановить султанскую справедливость.

– А этот банк не подойдёт? – Кифару обвёл комнату оценивающим взглядом.

Мистер Стэнли погасил сигарету.

– Нет. Он как раз не в системе. Этим он удобен для ухода от налогов, но именно поэтому непригоден для тех операций, которые выгодны банкам.

– Кажется, я уже теряю мысль. Удобен и непригоден?

– Ваше Величество, тебе нужен счёт. Надёжный и официальный. В уважаемом банке. То есть в банке, который работает только с ворами в законе.

– Я не вор.

– А я и не про тебя. Я про банк. Просто объясняю, как это будет работать, если ты, конечно, захочешь. Одним из условий, чтобы разрулить ситуацию, как я её понимаю, будет вывод твоих денег именно на него. Чисто формально. Банковское сообщество в результате этой трансакции ничего не потеряет. Чтобы уйти от налогов, все полученные банком средства лягут в отработанную схему. Большая часть поступит в оффшор, ваш оффшор.

– Что я при этом теряю?

– Кроме головной боли и необходимости спать с пистолетом под подушкой, небольшую комиссию.

Если мистер Стэнли не шутил, такой расклад Кифару вполне устраивал, о чём он и сказал. Не иметь почти ничего и получить почти всё плюс спокойствие минус проблемы – разве можно это назвать плохим решением?

– Зови Марину, я её проинструктирую.

Пока они выясняли технические вопросы и разбирались с документами, Кифару вернулся домой, взял лопату, выкопал неподалёку яму поглубже и захоронил в ней злосчастную коробку, надеясь забыть её как страшный сон.

Хорошие новости

Дни тянулись за днями, а новостей с большой земли всё не поступало.

Тревожить мистера Стэнли первым ему не хотелось. Иначе тот может решить, будто Кифару переживает.

Марина, выполнившая свою часть задачи в тот же вечер, тоже никакими свежими данными не располагала.

Отец, посвящённый Кифару в ход событий, распорядился усилить в обоих местах швартовки паромов охрану, сам ездил повсюду с ревизией и по вечерам докладывал о том, что ситуация спокойная и под контролем.

Спокойной она, конечно, до конца быть не могла. Ведь кроме портов, попасть на остров при желании можно было в любом месте его береговой линии. Которая охранялась разве что крокодилами, однако их ряды благодаря усилиям Кифару и его команды за последнее время значительно поредели. Более верным средством обороны стала бы сплошная стена, но о возведении её речь даже не заходила, поскольку она бы не столько защищала обитателей Кисивы, сколько нагнетала на них же напряжение и заодно провоцировала континентальных соседей на желание за неё проникнуть. Запертый сарай хочется открыть гораздо сильнее, чем тот, что стоит с распахнутыми дверями.

Имаму предложил компромиссное решение, которое всех неожиданно устроило. Под руководством Изингомы и Като на наиболее «простреливаемых» участках побережья стали возводиться наблюдательные вышки. Делались они просто, из срубаемых тут же пальм, отчего в итоге не слишком выделялись на фоне и так буйных тропических зарослей. Зато при правильном расположении с них можно было без особого труда вести наблюдение за озером и почти лишёнными изгибов пляжами острова. Всего подобных форпостов меньше чем за неделю было построено восемнадцать штук, на которых по очереди дежурили парами и тройками вооружённые дружинники, снабжённые ко всему прочему ещё и довольно мощными рациями, что позволяло бы в случае тревоги оперативно призвать подкрепление.

Причин для тревоги пока не возникало, и Кифару невольно успокоился. Успокоился настолько, что позволил себе вернуться на стадион и провести несколько дней в обществе Момо, которая готовила свою команду к очередному турниру. Кифару и сам с удовольствием принимал участие в тренировках, вспомнив детство и обнаружив, что не растерял былого пыла и даже формы. Вечерами они с Момо запирались в лучшем номере гостиницы и проводили несколько замечательных часов, прежде чем окончательно выбиться из сил и заснуть до следующего утра.

В одно такое прекрасное утро Кифару проснулся от стука в дверь.

Не обнаружив никого рядом, набросил на бёдра полотенце и, позёвывая, пошёл открывать.

На пороге стояла улыбающаяся Марина. Красивая, как обычно, в обтягивающих джинсах и просторной клетчатой рубашке.

– Не ждал?

– Всегда, – не слишком уверенно ответил он. – Что стряслось?

– То есть, войти мне нельзя…

– Заходи. – Он посторонился.

Марина зашла, принюхиваясь и оглядываясь.

– Кто у нас сегодня на букву «М»?

– Много милых мулаточек, – ответила за Кифару Момо, появляясь из ванной и деловито подбирая разбросанную по полу одежду. – Привет, банкирша.

– Это он меня так называет? – хмыкнула Марина.

– Кофе? – опережая ответ японки, поинтересовался Кифару. – Или ты окончательно на соки перешла?

– Кофе я уже выпила утром.

– А сейчас…

– А сейчас уже почти полдень, если вы тут вдруг не заметили.

Кифару вопросительно посмотрел на Момо. Та только плечами пожала:

– У меня выходной.

Он открыл холодильник и разлил всем по бокалу свежего кокосового сока с мякотью лимона. Момо вычитала, что в лимоне, особенно в его кожуре, содержится замечательный витамин В17, уничтожающий в зародыше грибки рака и прочей гадости и нормализующий многие процессы в организме, так что теперь лимон встречался в её рационе повсюду, даже в самых неожиданных сочетаниях.

– У меня, как ни странно, тоже, – сказала Марина. – На одном месте мне сидеть надоело, вот и решила развеяться. Прокатимся куда-нибудь?

Повод её появления был явно другим, однако она не спешила им делиться в присутствии посторонних.

– Замечательно! – сразу согласился Кифару. – Втроём нам будет ещё веселее.

– Разве ты не прихватила с собой Мазози? – съёрничала Момо. – Вчетвером было бы ещё веселее. Или нет?

– Извини, забыла её спросить. – Марина, не открывая бокала от губ, скептически осматривала номер. – Почему, чтобы заниматься любовью, обязательно нужно всё приводить в полный безпорядок?

Кифару пожал плечами, а Момо только состроила гримасу и подобрала с ковра порванные накануне трусики. Но вообще-то Марина была права: комната нуждалась в уборке. Это она ещё в ванную не заходила!

Уловив его мысль, Момо снова юркнула туда и закрыла за собой дверь.

– Есть новости? – понизив голос, спросил Кифару.

– Новости есть, – кивнула Марина, ставя бокал на подоконник, поворачиваясь и начиная медленно расстёгивать пуговки на джинсах. Оставшись в одной рубашке, подошла, потянула за полотенце. Бросила взгляд на лишившееся прикрытия сокровище и вернулась к бокалу. Полотенце она победно перебросила через плечо. – Всё в порядке. Вопрос решён.

– Решён? Тебе звонил сам мистер Стэнли?

– Честно говоря, я даже не предполагала, что подобное осуществимо, – продолжала Марина, садясь на подоконник и гостеприимно расставляя длинные ноги. – Пришло подтверждение с твоего нового счёта. Теперь ты самый богатый африканец, насколько я могу судить.

– А ты можешь об этом судить?

Он приблизился вплотную и упёрся в неё тем, чего она так откровенно добивалась. Просто упёрся, не стараясь проникнуть глубже. Марина допила сок, отставила бокал и расстегнула рубашку.

– Сравнение в твоём случае – задача неблагодарная, Ваше Величество. – Она сама подалась ему навстречу. – Однако известная мне статистика показывает, что ты выбился в недосягаемые лидеры.

– Не помешаю? – послышался сзади голос Момо.

Она явно ожидала застать нечто подобное и не сильно удивилась. Во всяком случае, виду не подала.

Они провели в номере ещё минут сорок, потом втроём приняли освежающий душ и как ни в чём не бывало покинули гостиницу, чтобы окунуться в спокойную жизнь острова.

Таким образом, Кифару не узнал подробностей свершившейся операции до самого вечера, когда Момо благополучно уснула на крыше башни, а они с Мариной тихо спустились в гостиную. Каким бы долгим ни было их сегодняшнее странствие по острову, оно неминуемо привело их обратно, к нему домой.

– Так сколько же там в итоге получилось денег? – задал Кифару давно мучивший его вопрос. – Столько, сколько было указано в векселе?

Он не верил, что получит такую сумму, даже когда летел в Занзибар. Просто надеялся на чудо и не мог отступить, не проверив.

– Не совсем, – уклончиво ответила Марина.

– Мистер Стэнли взял комиссию?

Она рассмеялась.

– Мне казалось, ты уже давно понял, что для него и таких, как он, деньги в любом количестве не имеют значения. Нет, не из-за комиссии. Наоборот.

– То есть?

– Одно дело, когда тебе выдают бумажки или даже начисляют электронные нолики, и совсем другое, когда твоё богатство выражено в вещественном эквиваленте.

– Не улавливаю.

– Этот твой знакомый… или родственник, короче, султан Занзибара поручил банку сбережение своего немалого состояния, состоявшего не только из старых кредитных бумаг, подкреплённых золотом, но и, как выяснилось, непосредственно вещественными ценностями, стоимость которых со временем только повысилась.

– Их нашли? – не поверил своим ушам Кифару.

– Подобными вещами не бросаются. – Марина посмотрела на горевший в камине огонь. – Я точно не знаю, где именно, но они в целости и сохранности. Хотя есть один нюанс.

Он подозревал, что простого решения не будет.

– Какой?

– Как я поняла мистера Стэнли, ему удалось договориться о том, о чём он тебя, по его словам, предупреждал.

– Он говорил, кажется, про то, что деньги должны остаться в системе. С последующим выводом через наш оффшор.

– В системе останутся ценности, – подтвердила Марина. – Они будут играть роль залога. Залога настолько огромного, что под них мистер Стэнли добился для тебя безлимитного кредита.

– Кредита? Но…

– Это не тот кредит, который получают обычные обыватели и который делает их рабами банков. Это просто так называется за неимением лучшего термина. На самом же деле ты получаешь возможность тратить неограниченное количество денег. Причём почти легально.

– А это «почти» что значит?

– Что ты становишься одним из самых крупных моих клиентов, – улыбнулась девушка. – Точнее, клиентов нашего с тобой банка.

– Моего банка? Банка Кисивы? – поправился он. – Но у меня уже есть счёт.

– Как местного вкладчика, да, но не как клиента, тем более международного. Прежде чем наведаться к тебе в гостиницу, я открыла на твоё имя новый, дополнительный счёт, через который ты теперь сможешь получать «чистые» деньги, не облагаемые бандитскими налогами, как любит выражаться мистер Стэнли. Это предполагает некоторые ограничения в размерах одноразовых операций, однако источник остаётся таким же бездонным, как я тебе только что обрисовала. Ты несметно богат. Поздравляю.

Её слова звучали как-то слишком буднично, чтобы быть правдой. Даже взгляд, которым они следила за выражением его лица, не изменился.

– А где восторг? – спросил он прямо. – Или тебя тоже деньги уже не интересуют?

Марина ответила не сразу.

– Деньги для меня – работа, не более того. А твои деньги – они твои и есть. Я прекрасно понимаю, что не могу ни на что претендовать. – Она кивнула в сторону потолка, имея в виду спавшую где-то там, на башне, Момо. – Ты здесь хозяин. С кем хочешь, с тем делишь и постель, и всё остальное. Ведь так?

Он не стал оправдываться и ничего объяснять, притянул за руку и поцеловал в губы. Потом ещё раз, чуть более яростно. Марина с готовностью уступила. Она привыкла к тому, что в любовных утехах с ним безполезно ожидать необходимых большинству мужчин пауз.

Долг

Насчёт «безлимитности» и «бездонности» полученного богатства Марина, конечно, преувеличила. Когда Кифару собрался с мыслями и попросил показать банковскую выкладку, оказалось, что да, нули пришлось считать долго, однако в итоге они сложились в три с небольшим миллиарда английских фунтов – сумма немалая, но не безпредельная. Безошибочно угадав в его «неплохо, неплохо…» лёгкое разочарование, Марина поспешила пояснить, что это, если можно так выразиться, только верхушка айсберга. Сравнение получилось неудачным: пришлось объяснять, что такое «айсберг». Кифару это понял, но по-прежнему не понял сути.

Тогда Марина от слов перешла к делу.

– Это твой новый официальный счёт, видишь?

– Вижу.

– Цифру запомнил?

– Да, это не очень сложно.

– Хорошо. Теперь смотри внимательно. Я отнимаю от неё… сколько? Сколько тебе перевести на твой старый счёт?

– Зачем?

– Чтобы было. И для эксперимента, без которого ты вечно будешь думать, будто я тебя обманула.

– Тысячу фунтов.

– Уверен?

– А что?

– Может, хоть миллион?

– Нет, давай пока тысячу.

Проворные пальцы девушки бегали по клавиатуре. На мониторе отрылось второе окошко, а в нём появилась знакомая Кифару цифра, соответствующая его местным сбережениям.

– Перевожу.

Несколько тихих клацаний, и четвёртая справа пятёрка стала шестёркой, а тройка с нулями в первом окошке превратилась в двойку со множеством девяток.

– Получилось, – констатировал он. – А в чём подвох?

– Следи за английским счётом.

Марина закрыла первое окошко, мысленно досчитала до десяти и стала залогиниваться заново. Когда окошко открылось, Кифару с удивлением обнаружил в нём первоначальную цифру, начинавшуюся с тройки. При этом во втором окошке всё оставалось по-прежнему.

– А если и его перегрузить? – заподозрил он какой-то фокус.

Марина вздохнула и молча повторила операцию со вторым окошком. Цифра осталась прежней, увеличенной на тысячу.

– Давай теперь попробуем с миллионом.

– Я тебе сразу предлагала не мелочиться.

Девушка заученными движениями проделала те же самые пассы над клавиатурой и наглядно доказала невиданное никем доселе чудо: деньги переходили со счёта на счёт, но при этом второй счёт соответственно увеличивался, а первый – не уменьшался.

– Теперь ты видишь, что я имела в виду?

Она многое знала, во многом разбиралась, ко многому была допущена, но при этом не имела представления о некоторых волновавших сейчас Кифару деталях. В частности она не была посвящена в историю с Народным Банком Занзибара и не могла рассказать, чем там всё кончилось и каким образом разрешилось. Кифару её и не спрашивал. Он сам через некоторое время сделал, как учили, то есть просто взял и «погуглил» Занзибар на предмет последних новостей.

Ничего.

Расширил поиск скандалов, убийств и террористических актов до всей территории Танзании.

В Дар-эс-Саламе, фактической столице страны, на днях были отозваны лицензии сразу у несколько банков, включая представительства иностранных. Днём позже ушёл в отставку министр финансов.

Видимо, это и были последствия вмешательства мистера Стэнли. «Верхушка айсберга», как выражалась Марина. Можно было лишь догадываться, что тот же министр «ушёл», чтобы избежать пыток и лютой смерти, но об этом никто и никогда не напишет. Хотя, возможно, друзья мистера Стэнли действовали какими-то иными, менее очевидными методами.

Кифару хотел поблагодарить своего благодетеля, однако тот почему-то перестал выходить на связь, даже с Мариной, а Мартин понятия не имел, где сейчас «босс» и чем занят. На недоумённые вопросы он отвечал, что такое бывает, так что переживать не стоит.

Он оказался прав.

Мистер Стэнли объявился собственной персоной, когда его меньше всего ждали, и сразу на острове. Просто в один прекрасный день на лужайку неподалёку от банка опустился в вихре сухих листьев вертолёт, и он спрыгнул на траву с дымящейся трубкой и улыбкой, будто никуда не улетал.

Кифару увидел его из окна конторы и вопросительно посмотрел на Марину, с которой они сидели в этот момент за компьютером, выбирая оптового поставщика холодильников. Кифару намеревался к предстоящему празднику Ухуру за свой счёт осчастливить всех своих сограждан домашними морозильными камерами.

Марина только плечами пожала.

Мистер Стэнли был, как всегда, весел и бодр, однако Кифару он показался несколько постаревшим. Раньше никто толком не знал, да и не интересовался, сколько ему на самом деле лет – видимо, между сорока и пятидесятью – а тут перед ними предстал молодящийся старик с заметной проседью и не слишком уверенными движениями.

– Вы не заболели? – откровенно спросил Кифару после первых приветствий.

– С чего ты взял, старина?

– Просто спрашиваю. У вас уставший вид.

– Ну, усталость – это ещё не болезнь. Хотя ты прав: иногда она даже хуже. – Мистер Стэнли кивнул молоденькой помощнице Вереву, робко поднёсшей ему стакан холодного сока на плетёном подносе. – Я в порядке. Надеюсь, ты теперь тоже.

– Да, за что вам крайне признателен.

Мистер Стэнли благожелательно отмахнулся.

– Пустяки. Для хороших людей…

Помощница отошла, Марина суетилась на улице, они остались одни, и Кифару мог не таиться.

– Как у вас это получилось?

– Что именно?

– Вытащить из них такие деньги.

– Ну, суть фокуса, как ты и сам уже понял, была в том, что деньги-то по-прежнему у них. Просто ты ими теперь распоряжаешься.

– Но откуда?

– Что «откуда»?

– Откуда такие сокровища? Когда Марина показала мне, как это работает, я, если честно, чуть с ума ни сошёл. Нет, я понимаю, султан и всё такое, но ведь не до такой же степени!

– Почему? – Мистер Стэнли отошёл к сиротливому зеркалу на стене и скептически себя рассматривал. – Спроси Марину, она тебе не хуже меня расскажет, как такие вещи происходят. Но если вкратце, то суть в том, что деньги бывают новыми и старыми. Новые деньги люди зарабатывают своим непосредственным трудом, из поколения в поколение. Они теряются, сгорают, девальвируют, устаревают, заменяются новыми, одним словом, их нельзя сберечь, нельзя накопить. Их можно только с умом потратить и таким образом постараться передать потомству. Которому, как правило, приходится начинать всё почти заново. Возможно, в более удобных условиях, например, в родительском новом доме, а не в лачуге пращуров, но система построена так, что если дети сами не могут себя содержать, то новый дом у них отнимается в пользу так называемого «государства», и они снова скатываются до уровня лачуги. Успехи предков не гарантируют светлого будущего потомкам. Так происходит всегда и всюду. Но не для всех. Те, кто эту систему разработали и внедрили, имеют возможность жить вне её. Они вкладывают свои накопленные столетиями богатства не в бумажки и даже не в золото, а в статус и связи, которые нельзя просто так девальвировать, потерять или уничтожить, и потому такие богатства со временем только преумножаются. В материальном выражении это могут быть какие-нибудь безценные реликвии прошлого, выведенная из-под налогов недвижимость, доля в непотопляемых концернах, отданные под всегда востребованную промышленность земельные угодья и много чего ещё. Это то, чего никто, даже самый богатый человек, не может купить ни за какие деньги просто потому, что оно давным-давно распределено и не продаётся.

– Хотите сказать, будучи султаном Занзибара, я имел к этому доступ?

– Если честно, подробностей я не знаю. Тогда, вероятно, знал, но память об этом не сохранилась. – Мистер Стэнли улыбнулся. – Однако, судя по всему, да, имел. Иного объяснения быть просто не может. Короче говоря, то, что ты получил, относится к редкому нынче разряду «старых денег». Денег, которые не теряют в цене, а постоянно преумножаются. Как бутылка правильного вина, дорожающая с каждым годом. Добро пожаловать в клуб!

Его тон красноречиво намекал на то, что и сам он, и ему подобные в этом «клубе» уже достаточно давно, чтобы видеть в таких, как султан и тем более Кифару, только-только оперившихся нуворишей. Видимо, подобные разговоры происходят между родителями и отпрысками богатых фамилий, впервые с восторженным удивлением узнающими, что им никогда не придётся быть, как все, не придётся думать о хлебе насущном, потому что они рождены не слушаться и зарабатывать, но повелевать и тратить.

Мистер Стэнли отвернулся от зеркала и теперь с любопытством рассматривал собеседника.

– Чем-нибудь интересным уже обзавёлся?

– В смысле?

– Ну, воплотил какую-нибудь давнишнюю мечту? Ты ведь теперь имеешь для этого все возможности.

Простой вопрос застал Кифару врасплох.

– Вообще-то нет. Пока. Подумываю, правда, отправить брата учиться куда-нибудь в Европу. Хотел, кстати, на эту тему посоветоваться.

– Посоветуйся, – усмехнулся мистер Стэнли. – Европейское образование нынче в цене. Люди перестали считать, что человек может чего-нибудь стоить или даже знать без соответствующей бумажки.

– То есть, вы против?

– Нет, конечно. Глупо ругаться на дождь, когда забыл дома зонтик. Только надо понимать, что образование образованию рознь. То, что общедоступно, пусть даже за большие деньги, образовывает человека в тех канонах, которые нужны для его дальнейшей роли винтика в большой системе. Особенно, если ты имеешь в виду образование, скажем так, гуманитарное. Ты брата чему, кстати, учить собрался?

– Пока не знаю. Я с ним даже не говорил. Может, на юриста? У нас тут юристов как таковых нет.

– Что ж, можно и на юриста, – не слишком уверенно согласился мистер Стэнли. – Кто-то, как ты правильно заметил, должен в хитросплетениях надуманных законов разбираться и раскручивать их в нужную сторону. Иначе другие всегда смогут выкрутить их же в обратную.

– И куда в таком случае лучше поступать?

– Брату твоему сколько? Он ведь, кажется, ещё в школу ходит?

– Да, ему скоро уже десять будет.

– Маловат.

– Для чего? Я же не завтра собираюсь его юристом или ещё кем-нибудь делать.

– Ну, тогда время есть, – рассмеялся мистер Стэнли. – Но вопрос «Куда поступать?», как ты понимаешь, не совсем корректен. Сколько в мире юридических вузов, столько и рейтингов. Один влиятельный журнал считает, что для юристов нет ничего лучше американского Стэнфорда, другой – что тот же Йельский университет обгонят Стэнфорд на порядок, третий делает вид, будто про оба ничего не думает вовсе, а на первое место уверенно ставит Кембридж.

– А вы как считаете?

– Если ты собираешься в дальнейшем пристроить братца в Америке, тогда, конечно, заканчивать лучше тамошние вузы. У них там всё своё. Если же вопрос так не ставится, и ты пока размышляешь или склоняешься к более близкой Европе, тогда я бы посоветовал, не откладывая, занять его первые года два сперва английским, потому поступить в какой-нибудь Итон, а после него, да, наверное, в Кембридж. В Итон берут с тринадцати, если не ошибаюсь.

– Всех?

– Нет, конечно. Тем более что пятьдесят тысяч фунтов в год сегодня могут себе позволить многие родители. Это перестало быть «порогом» доступа. Как и аристократическое происхождения, о чём сегодня так любят рассуждать. Мол, смотрите, даже в Англии престижное образование может получить мальчик из неблагополучной семьи, если у него есть светлая голова на плечах. На самом же деле, как мы с тобой понимаем, размытость критериев позволяет принимать в Итон и другие пафосные школы ровно тех, кого надо. Если твой братец подучит английский и будет знать его к тринадцати годам, как следует, с Итоном помогу, не проблема.