Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

В поисках подходящих конституционных рамок

Рёпке описывал позицию ордолибералов следующим образом:

[Наша программа] включает в себя меры и институты, наделяющие процесс конкуренции рамками, правилами и механизмами беспристрастного надзора, в которых конкурентная система нуждается точно так же, как и любая игра или состязание, чтобы не превратиться в грубую потасовку. Подлинная, справедливая, бесперебойно функционирующая конкурентная система не может существовать без разумных моральных и правовых рамок и без постоянного надзора за условиями, в которых конкуренция может осуществляться в соответствии с принципами реальной эффективности. Это предполагает способность к зрелым экономическим суждениям у всех ответственных органов и индивидов, а также наличие сильного беспристрастного государства[624]624
  Röpke W. The Guiding Principles of the Liberal Programme // Standard Texts on the Social Market Economy / Ed. by H.F. Wünsche. Stuttgart: Gustav Fischer, 1982. P. 188.


[Закрыть].

По словам Виктора Ванберга, недавно ушедшего в отставку профессора экономики из Фрайбургского университета, целью ордолибералов является «создание условий, при которых „невидимая рука“ Смита сможет делать свое дело». Это подразумевает концентрацию на конституционных вопросах:

Парадигма проводимой политики основывается на утверждении, что экономическая политика должна быть направлена скорее на то, чтобы улучшить экономическую конституцию таким образом, чтобы в итоге получилось хорошо функционирующее экономическое устройство, а не на то, чтобы получить конкретные краткосрочные результаты, непосредственно вмешиваясь в экономический процесс[625]625
  Vanberg V.J. The Freiburg School: Walter Eucken and Ordoliberalism. P. 7, 5, 8–9 [Ванберг В. Фрайбургская школа: Вальтер Ойкен и ордолиберализм. С. 146, 148].


[Закрыть].

Экономическая политика должна способствовать координации экономической деятельности, а не ее подчинению.

Стремление ордолибералов влиять на экономику путем определения правил игры вытекало из их обеспокоенности тем, что свободное действие рыночных сил может привести к возникновению нежелательных институтов, в частности картелей. Они подчеркивали, что их программа не равнозначна политике laissez-faire, которую Франц Бём, по словам Яна Тумлира, определял как «подход к правовой политике, в рамках которого должно обеспечиваться выполнение всех контрактов, даже тех, которые имеют своей целью ограничение или устранение конкуренции», например ценовых сговоров и картельных соглашений между фирмами[626]626
  Tumlir J. Franz Böhm and the Development of Economic-Constitutional Analysis // German Neo-Liberals and the Social Market Economy / Ed. by A. Peacock, H. Willgerodt. London: Macmillan, 1989. P. 130.


[Закрыть]. В более общем смысле, согласно доктрине laissez-faire, для того чтобы все спонтанно возникающее в рыночной экономике имело благотворный характер, достаточно лишь минимальных рамок. Эти минимальные рамки представляют собой, с одной стороны, набор правовых норм, четко определяющих права личности и право собственности, запрещающих принуждение, воровство и мошенничество, а с другой стороны, аппарат, обеспечивающий выполнение этих норм (энфорсмент) и призванный гарантировать, что все трансакции, из которых возникают институты, носят добровольный, а значит, и взаимовыгодный характер. («Анархо-капиталисты» заходят в развитии этой доктрины еще дальше, утверждая, что общество может с пользой для себя приватизировать даже процесс создания и энфорсмента правовых норм.) В качестве аргумента против этой доктрины, которую он приписывал представителям классической экономической науки, Ойкен опять-таки приводит проблему картелей:

Частная собственность, свобода договоров и конкуренция были теми упорядочивающими принципами, при помощи которых надлежало создать хозяйственный порядок. <…> [Экономисты классической школы] верили и надеялись, что при помощи «простой системы естественной свободы» (А. Смит) можно создать хорошо упорядоченное конкурентное хозяйство. <…> Однако те действительные хозяйственные порядки, которые выросли на почве этих [экономических] конституций, постоянно отклонялись от провозглашенных принципов. Во все возрастающих масштабах, например, свобода договоров в промышленности использовалась для того, чтобы ограничить конкуренцию при помощи картельных соглашений. <…> «Простая система естественной свободы», против ожиданий, не привела к созданию порядка, основанного на конкуренции[627]627
  Eucken W. The Foundations of Economics / Trans. by T.W. Hutchison. London: William Hodge, 1950. P. 83 [Ойкен В. Основы национальной экономии. М.: Экономика, 1996. С. 73–74].


[Закрыть].

Здесь Ойкен утверждает, что конкурентные рынки, по выражению Нормана Бэрри, «демонстрируют тенденцию к вырождению, требующую постоянной корректировки»[628]628
  Barry N. Political and Economic Thought of German Neo-Liberals // German Neo-Liberals and the Social Market Economy. P. 109.


[Закрыть]. Ойкен заключает:

Эта задача [создания дееспособного экономического порядка] …требует создания дельной «хозяйственной конституции», закрепляющей достаточные принципы порядка. История последнего столетия убедительно доказала, что в современную эпоху эта задача не решается сама собой. Необходимо обдуманное формирование порядка. Отдельные хозяйственно-политические вопросы – идет ли речь об аграрной, торговой, кредитной, антимонопольной или налоговой политике, законах о хозяйственных обществах или о банкротствах – являются частями одного большого вопроса: как сформировать национальный и международный общий порядок хозяйства, а также соответствующие ему правила игры[629]629
  Ibid. P. 314 [Ойкен В. Указ. соч. С. 302–303].


[Закрыть].

Исходя из этого утверждения, Нильс Гольдшмидт делает вывод о коренном различии между двумя направлениями мысли в экономической политике: «Государство в социальной рыночной экономике выступает в качестве не „ночного сторожа“ (минимального государства), как у либералов – сторонников laissez-faire», а «„сильного государства“, достаточно могущественного, чтобы предотвратить опасности, грозящие реально работающему рынку со стороны монополистической власти и стремления к привилегиям»[630]630
  Goldschmidt N. Alfred Müller-Armack and Luwig Erhard: Social Market Liberalism / Freiburg Discussion Papers on Constitutional Economics. 2004. № 04/12. P. 2.


[Закрыть]. Ванберг утверждает, что «сильное государство» в данном случае – это не авторитарный режим, а государство, способное сопротивляться лоббированию групповых интересов.

Разумеется, то, насколько детальным должно быть сознательное «формирование» экономической системы, чтобы его можно было считать целесообразным, – это вопрос степени. То же самое относится и к вопросу о том, насколько сильно желательный облик этой системы отличается от ожидаемого паттерна, который может сложиться в рамках laissez-faire. Разногласия по этому поводу возникали у ордолибералов не только со сторонниками laissez-faire, но и друг с другом – например, Ойкен выступал за меньший масштаб программ перераспределения доходов, чем Мюллер-Армак. В принципе отход Ойкена от laissez-faire может быть сведен к серьезным или незначительным практическим разногласиям в отношении политических рекомендаций, касающихся тех или иных конкретных сфер. Тем не менее очевидно, что Ойкен выступал за то, чтобы государство более активно влияло на то, как формируется экономика, чем государство – «ночной сторож».

Чем объяснить расхождение между ордолибералами, которые все-таки отчасти испытали на себе влияние Людвига фон Мизеса, и сторонниками laissez-faire? Возможно, несмотря на декларируемое несогласие с идеями Шмоллера и Зомбарта, Вальтер Ойкен и Франц Бём в какой-то степени попали под влияние институционалистских представлений немецкой исторической школы. Эйрик Фуруботн и Рудольф Рихтер полагают, что «компаративно-институциональный стиль аргументации» Шмоллера и Зомбарта «ведет к теории хозяйственного порядка или конституции, разработанной Бёмом (1937), Ойкеном (1950) и другими представителями Фрайбургской школы». Они приходят к выводу, что Ойкен «предложил разработать экономическую морфологию, позволяющую экономистам „точно определить“ формы экономического порядка, реализовавшиеся после промышленной революции, и выяснить, каким образом экономический процесс контролировался этими формами»[631]631
  Furubotn E.G., Richter R. Institutions and Economic Theory: The Contributions of the New Institutional Economics / 2nd ed. Ann Arbor: University of Michigan Press, 2005. P. 279.


[Закрыть]. Подобный подход, в отличие от применявшегося Смитом и Менгером, не стремится объяснить, каким образом различные исторически сложившиеся институты возникали из рыночного процесса, а рассматривает их как рамки, существующие вне этого процесса и определяющие его результаты. С этим согласен и Хельге Пойкерт: «Подход Ойкена соответствует концепции институциализированных рынков в традициях исторической школы»[632]632
  Peukert H. Walter Eucken (1891–1950) and the Historical School // The Theory of Capitalism in the German Economic Tradition / Ed. by P. Koslowski. Berlin: Springer, 2000. P. 118.


[Закрыть]. Исследовательская программа, рассматривающая институциональные порядки как рамки, определяющие рыночный процесс, а не порождаемые им, сочетается с нормативной позицией Ойкена, согласно которой обязанность политэконома состоит в разработке конституционного порядка, который даст наиболее привлекательные результаты, а не в том, чтобы принимать все, что так или иначе возникает в рамках laissez-faire.

Ванберг предлагает несколько иную интерпретацию: «Критика laissez-faire ордолибералами, вероятно, в большей степени обусловливалась их желанием защититься от стереотипных искаженных представлений о классической либеральной доктрине, чем стремлением создать сбалансированную картину либеральной доктрины XIX века». Гораздо большее значение имеет «позитивная часть их идейной программы, а именно аргумент, что адекватная экономическая конституция есть предпосылка эффективно функционирующей рыночной экономики»[633]633
  Vanberg V.J. The Constitution of Markets: Essays in Political Economy. P. 43–44.


[Закрыть].

Вальтер Ойкен

Вальтер Ойкен (1891–1950) был сыном Рудольфа Ойкена – профессора философии из Йенского университета, получившего в 1908 году Нобелевскую премию по литературе. В одной из своих поздних книг отец критиковал социализм за антипатию к свободе, духовности и культуре. В 1914 году Вальтер получил докторскую степень по экономике, а затем после начала Первой мировой войны отправился на фронт, где был ранен. Затем он преподавал в Берлине и Тюбингене, а в 1927 году стал профессором экономики во Фрайбургском университете, где и проработал до конца жизни. В межвоенный период он написал книги «Структурные изменения государства и кризис капитализма» (1932) и «Основы национальной экономии» (1939).

Ойкен пытался организовать сопротивление национал-социализму в германских научных кругах, но без особого успеха. Он смело противостоял действиям ректора Мартина Хайдеггера, ставившим целью изгнание евреев из Фрайбургского университета. В годы Второй мировой войны Ойкен активно участвовал в деятельности антифашистского дискуссионного кружка. Некоторые его участники были позднее арестованы, а самого Ойкена несколько раз допрашивали в гестапо.

Вскоре после окончания войны Ойкен принял участие в первом заседании Общества Мон-Пелерен в Швейцарии. Там он выступил в пользу устойчивой валюты и отмены контроля над ценами и заработной платой, что и реализовал Эрхард в 1948 году.

Вильгельм Рёпке

Вильгельм Рёпке (1899–1966) родился в том же году, что и Ф.А. Хайек. Как и Хайек, он демобилизовался из армии после Первой мировой войны, полный решимости понять, что в мире пошло не так и как его улучшить с помощью реформ, – и открыл для себя труды Людвига фон Мизеса. Позднее Рёпке вспоминал, что знакомство с этими текстами «еще в молодости выработало у меня иммунитет от вируса социализма, носителями которого большинство из нас вернулось с Первой мировой войны». В 1921 году он получил докторскую степень по экономике в Марбургском университете, преподавал в университетах Йены и Граца, а затем, в 1929 году, вернулся в Марбург на должность профессора экономики. Однако всего через четыре года его научная деятельность в Германии завершилась. Через неделю после того как в январе 1933 года Гитлер был назначен рейхсканцлером, Рёпке в своем выступлении назвал национал-социалистическое движение «мятежом против разума, свободы и человечности». Через два месяца, когда гитлеровские власти начали изгонять евреев из немецких университетов, он осудил эту политику. Нацисты лишили Рёпке профессорской должности и направили к нему домой эсэсовских агентов для беседы (с этого эпизода мы начали главу 6), после чего он решил покинуть страну. В 1933–1937 годах он преподавал в Стамбульском университете. В 1937 году Рёпке перебрался в Швейцарию, где недолгое время был коллегой другого такого же изгнанника – Мизеса[634]634
  Ebeling R.M. Wilhelm Röpke: A Centenary Appreciation // Freeman. 1999. October. Vol. 49 [fee.org/articles/wilhelm-rpke-a-centenary-appreciation].


[Закрыть].

В числе довоенных работ Рёпке были книги «Кризисы и циклы» (1936), написанная под влиянием теории экономического цикла Мизеса—Хайека, но с бо́льшим акцентом на проблему вторичной дефляции, и «Экономика свободного общества» (1937). В годы войны он написал множество работ о проблемах восстановления мировой экономики и общества, развитие которых сковывалось плохой денежной политикой, ограничениями на международную торговлю и коллективистской эрозией человеческого достоинства. За четыре года он опубликовал четыре книги: «Международная экономическая дезинтеграция» (1942), «Общественный кризис современности» (1942), «Моральные основы гражданского общества» (1944) и «Международный порядок и экономическая интеграция» (1945). Людвиг Эрхард однажды сказал, что добыв (подпольно) книги Рёпке в годы войны, он «упивался» ими как «живой водой». Как и Ойкен, Рёпке консультировал Эрхарда в связи с отменой регулирования цен. После войны он написал труд «Гуманная экономика: социальный каркас свободного рынка» (1958). Рёпке продолжал консультировать Эрхарда до конца 50-х годов.[635]635
  Книга была издана на английском языке и частично представляла собой перевод работы «Krise und Konjunktur», вышедшей в 1932 году.


[Закрыть]

Конкурентная политика

Ордолибералы выступали за активную антимонопольную политику в целях сохранения конкуренции в бизнесе, а также за открытость рынка для входа новых отечественных и зарубежных фирм и за то, чтобы суды отказывались осуществлять энфорсмент картельных соглашений о фиксации цен. Они различали полезное соперничество в обслуживании потребителей и вредные практики создания помех для конкурентов. В число таких практик Ойкен включал не только ценовые сговоры, но и установление разных цен другим фирмам и отказ иметь дело с некоторыми из них. Ойкен стремился найти правила, которые запрещали бы все это. В этом ордолибералы расходились с экономистами, выступавшими за laissez-faire, которые считают такие практики частью конкурентного рыночного процесса и утверждают, что если при этом не применяется насилие и не происходят гражданские правонарушения (деликты), то они не могут сохраняться долго, не будучи благотворными. В более широком смысле такие экономисты, как Бастиа и Мизес, полагали, что свободного входа на рынок – то есть отсутствия государственных барьеров для конкуренции, таких как монопольные лицензии, импортные квоты, регуляторная и налоговая дискриминация, – достаточно для эффективного функционирования конкуренции в интересах потребителей.

Экономист Разин Салли из LSE утверждает, что в данном случае Ойкен «преувеличивает масштабы возникновения монополий в частном секторе и… недооценивает масштабы создания и поддержки монополий за счет дискриминационных действий государства». К этому Салли добавляет, что призывы к созданию постоянного государственного антимонопольного агентства для мониторинга, дробления фирм и запрета практик, которые оно сочтет монополистическими, – это, «пожалуй, самый нереалистичный и ошибочный аспект научного наследия Ойкена и ранней Фрайбургской школы», поскольку при этом теоретическое понятие «совершенной конкуренции» среди мелких фирм принимается за практически применимый нормативный критерий для экономической политики. Кроме того, Ойкен не видит, что неизбежно дискреционную власть антимонопольного ведомства невозможно сочетать с принципом недискреционного управления в соответствии с общими правилами, который во всех остальных случаях занимает Ойкена в первую очередь[636]636
  Sally R. Ordoliberalism and the Social Market: Classical Political Economy from Germany // Idem. Classical Liberalism and International Economic Order. London: Routledge, 1998. P. 110, 113–114.


[Закрыть].

Конечно, ордолибералы признавали, что зачастую картели возникают вследствие политики государства. Ойкен писал: «Во многих отраслях германской промышленности картели немедленно исчезнут в случае отмены пошлин». Кроме того, добавлял он, «патентное законодательство неожиданно спровоцировало сильную тенденцию к образованию монополий и способствовало процессам концентрации в промышленности»[637]637
  Цит. по: Vanberg V.J. Freiburg School of Law and Economics. P. 14, n. 29.


[Закрыть].

Сообщается, что у Ойкена и Мизеса на заседании Общества Мон-Пелерен в 1949 году возник спор по проблеме монополий[638]638
  Ibid. P. 3.


[Закрыть]. Очевидно, причиной разногласий стал тот факт, что Ойкен не разделял мнения Мизеса, что единственной мерой защиты потребителей от монополий должно стать недопущение того, чтобы государство предоставляло монопольные привилегии.

Рентоориентированное поведение

Франц Бём сетовал, что государство «постоянно испытывает искушение соответствовать желаниям множества групп интересов, требующих осуществления [противоречащих друг другу] интервенций»[639]639
  Böhm F. Private Law Society and Market Economy // The Theory of Capitalism in the German Economic Tradition. P. 185 [Бём Ф. Частноправовое общество и рыночная экономика // Теория хозяйственного порядка: «Фрайбургская школа» и немецкий неолиберализм. М.: Экономика, 2002. С. 265].


[Закрыть]. Проблема рентоориентированного поведения – лоббирования со стороны групп особых интересов ради получения незаработанных доходов, или «ренты», за счет специальных привилегий – будет существовать до тех пор, пока правительство и законодатели вправе предоставлять такие привилегии. Группы интересов в сфере бизнеса будут при любой возможности добиваться для себя монопольных привилегий, пошлин, ограничительного лицензирования и финансовой помощи государства. Если бы всем, кто стремится к получению ренты, удалось добиться привилегий в ущерб остальным, результатом стал бы полностью протекционистский режим и сокращение реальных доходов всех граждан. Чтобы избежать такого исхода, все группы интересов могли бы договориться о принятии экономической конституции, полностью запрещающей привилегии для кого бы то ни было. Но как сконструировать экономическую конституцию, которая не позволяла бы государству предоставлять привилегии? Подобная постановка проблемы ордолибералами напоминает то, как формулируют свою задачу экономисты школы общественного выбора, идеи которых мы рассмотрим в главе 13.

Ордолиберализм сегодня

Рудольф Рихтер отмечает, что в 60-х годах влияние Фрайбургской школы в Германии ослабло, и ее затмила кейнсианская теория. Интерес к ней начал вновь оживляться в 70-х и 80-х годах в связи с импортом экономической теории общественного выбора и нового институционализма – течений, основная проблематика которых частично совпадает с темами, характерными для ордолиберализма[640]640
  Richter R. Institutional Thought in Germany / University of Saarland Working Paper. 2000.


[Закрыть]. Ежегодник Ordo по-прежнему выходит, и на момент написания этих строк его редактором был Ганс-Отто Ленель, который в качестве ассистента Вальтера Ойкена был ответственным редактором первого выпуска шестьдесят (!) лет назад. Помогает ему многочисленная редколлегия. Институт Вальтера Ойкена, созданный во Фрайбурге в 1954 году, сегодня «продолжает фрайбургскую традицию ордолиберализма», проводя «исследования конституционных и институциональных основ свободной экономики и общества». На интернет-сайте Института это учреждение характеризуется как центр «фундаментальных исследований идей классического либерализма и их институциональной реализации». В частности, «ордолиберальная исследовательская программа стремится найти ответы на вопросы, связанные с международным экономическим порядком и экономической конституцией Европейского союза»[641]641
  См. сайт Института: [www.eucken.de/en].


[Закрыть].

Глава 10
Планирование в Индии и экономика развития

В 1958 году во время своего первого посещения Индии британский экономист венгерского происхождения Питер Бауэр, специализировавшийся на экономике развития, очень хотел встретиться с индийским экономистом Б.Р. Шеноем. Последний был известен Бауэру как автор «Особого мнения по меморандуму Экономической экспертной группы», где он подверг критике индийский второй пятилетний план. В 1955 году правительство страны создало для анализа и оценки этого плана Экономическую экспертную группу под председательством министра финансов, в которую были включены ведущие индийские экономисты в количестве двадцати одного человека[642]642
  Полный список участников см.: Mahalanobis P.C. The Approach of Operational Research to Planning in India. Bombay: Asia House, 1963. Appendix II. P. 143, n.


[Закрыть]. Двадцать из них подписали меморандум, одобряющий план. Профессор Шеной оказался единственным, кто высказал иную точку зрения. Его «Особое мнение» вызвало раздражение у членов Плановой комиссии Индии, у премьер-министра Джавахарлала Неру, который был инициатором экономического планирования в стране, у его советника П.К. Махаланобиса, составившего проект плана, и даже у чиновников международных организаций по оказанию экономической помощи, в подавляющем большинстве поддерживавших планирование. Шеной стал персоной нон грата в официальных кругах, связанных с разработкой экономической политики. Вскоре Бауэр убедился в этом на собственном опыте. Он вспоминал:

Я нанес визит высокопоставленному сотруднику экономического отдела Верховного Комиссариата Великобритании [в Нью-Дели]. Я спросил его, есть ли у него и его коллег какие-то контакты с Шеноем. Он ответил, что люди здесь слишком заняты, чтобы тратить время на заведомых безумцев. <…> Добавлю, что примерно в это же время я посетил Делийскую школу экономики и Национальный совет по прикладным экономическим исследованиям. Там я тоже обнаружил существенное и зачастую не слишком обоснованное несогласие со взглядами Шеноя, но не увидел ничего подобного тому презрению, которое выказал этот надменный и невежественный чинуша из Верховного Комиссариата[643]643
  Bauer P. B.R. Shenoy: Stature and Impact // Cato Journal. 1998. Spring/Summer. Vol. 18. P. 3.


[Закрыть].

По какому пути пойдет независимая Индия?

В 1947 году индийцы после долгих десятилетий борьбы под руководством в первую очередь великого Мохандаса Ганди изгнали британских колониалистов. Теперь экономический курс страны определялся в Нью-Дели, а не в Лондоне. Британская колониальная политика включала в себя привязку внешней торговли Индии к монопольным привилегиям и принудительному перераспределению богатства в пользу Великобритании. В противоположность Адаму Смиту, рекомендовавшему покончить с этим перераспределением путем введения свободной торговли между Великобританией и ее колониями, Ганди был сторонником жесткого протекционизма. Его экономическая философия свадеши («самостоятельности») состояла в призыве к национальной самодостаточности Индии в том, что касается обеспечения тканями и всем, что только может производиться в стране, даже в тех случаях, когда импортные товары стоят дешевле или имеют более высокое качество[644]644
  Gupta S.S. Economic Philosophy of Mahatma Gandhi. New Delhi: Concept, 2004. P. 187–190. Я признателен Б. Чандрасекарану за его комментарии по поводу внешнеэкономической философии Ганди.


[Закрыть]. Он отдавал предпочтение местному производству даже на уровне отдельных деревень, символом чего стала крестьянская прялка, помещенная в центре одного из проектов государственного флага независимой Индии. Но Ганди оставил управление государством на попечение других – он был убит в 1948 году.

У других лидеров борьбы за независимость были самые разнообразные взгляды на экономику. «Пенджабский мученик» Бхагат Сингх восхищался марксизмом. Лидер бенгальских повстанцев Субхас Чандра Бос призывал к некоему сплаву фашизма и коммунизма. Двое ближайших соратников Ганди в руководстве партии Индийский национальный конгресс (ИНК) – Чакраварти Раджагопалачари и Валлабхай Патель – по существу были классическими либералами, отдавая предпочтение рыночной экономике, основанной на распределенной частной собственности. Однако самым видным сподвижником Ганди был Джавахарлал Неру (1889–1964). В 1907–1910 годах он учился в Кембриджском университете, а в 1912 году получил степень доктора права в LSE и там познакомился с социалистическими идеями фабианцев. В Кембридже Неру побывал на лекции Бернарда Шоу о социализме и позднее написал ему письмо, где рассказал об этом, добавив, что чтение трудов Шоу «отчасти сформировало меня таким, каков я сейчас есть». Неру также посещал лекции Кейнса[645]645
  Varma A. Profit’s No Longer a Dirty Word: The Transformation of India // The Library of Economics and Liberty. 2008. February 4 [www.econlib.org/library/Columns/y2008/Varmaprofit.html]; Moraes F. Jawaharlal Nehru. Mumbai: Jaico, 2007. P. 46; Misra O.P. Economic Thought of Gandhi and Nehru: A Comparative Analysis. New Delhi: MD, 1995. P. 53, 66. При этом, как отмечает Шаши Тарур, в студенческие годы Неру не был политически активен и не проявлял особых «признаков интеллектуальной вовлеченности в фабианство». См.: Tharoor S. Nehru: The Invention of India. New York: Arcade, 2003. P. 13–14.


[Закрыть]. Начиная с 30-х годов Неру призывал ИНК в целях ускорения развития Индии прибегнуть к индустриализации на основе централизованного планирования[646]646
  Chakrabarty B. Jawaharlal Nehru and Planning, 1938–41: India at the Crossroads // Modern Asian Studies. 1992. May. Vol. 26. P. 275–287.


[Закрыть]. Ганди избрал Неру своим политическим наследником, и тот стал первым премьер-министром новой Индии, занимая этот пост вплоть до своей смерти в 1964 году.

В отличие от послевоенного правительства Германии во главе с Аденауэром и Эрхардом новое правительство Неру отошло от прорыночной политики. Как и британские лейбористы в тот же период, ИНК сохранил введенный в военное время контроль над ценами и рационирование, а также проводил фабианскую политику национализации транспорта и добывающей промышленности. Вскоре партия подвергла национализации и страхование, тем самым взяв под контроль один из крупнейших источников инвестиционных средств. Постепенно ИНК распространил государственное доминирование и на другие «командные высоты», зарезервировав за государством исключительное право инвестирования в ряд отраслей тяжелой промышленности. Он пошел даже дальше лейбористской партии, учредив пятилетние планы по советскому образцу, хотя этот вид планирования применялся не к полностью огосударствленной, а к смешанной экономической системе[647]647
  Подробнее об этом см.: Bhagwati J., Desai P. Socialism and Indian Economic Policy // Bhagwati J. Essays in Development Economics / Ed. by G. Grossman. Cambridge, MA: MIT Press, 1985. P. 59–71.


[Закрыть]. Экономический рост в Индии в период «социализма Неру», как мы увидим ниже, нельзя было назвать впечатляющим. Он стал более динамичным лишь в условиях либерализации экономики, начатой в 80-х годах XX века.