Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

Рональд Коуз

29 декабря 2010 года Рональду Коузу исполнилось 100 лет. «В детстве, – рассказывал он в своем автобиографическом очерке для Нобелевского комитета, – у меня были слабые ноги, что делало необходимым (или тогда это считалось необходимым) носить на ногах ортезы. В результате меня отдали в муниципальную школу для детей с физическими недостатками». Затем он окончил обычную среднюю школу и получил высшее образование в Лондонской школе экономики (LSE), где в 1932 году стал бакалавром по специальности «коммерция». Во время учебы в LSE он прослушал лекционный курс Ф.А. Хайека, который был позднее опубликован в виде книги «Цены и производство», но намного большее влияние на него оказал семинар, который вел профессор Арнольд Плант. «Плант, – писал Коуз, – познакомил меня с „невидимой рукой“ Адама Смита. От него я узнал, каким образом система ценообразования может координировать конкурентную экономическую систему»[855]855
  Coase R. Autobiography.


[Закрыть].

После недолгого преподавания в Данди и Ливерпуле Коуз в 1935 году стал преподавателем LSE. Его вышедшая в 1937 году статья «Природа фирмы», оказавшая большое влияние на экономическую науку, основывалась на исследовании, которое он выполнил еще на последнем курсе в LSE. В 1951 году Коуз получил докторскую степень в Лондонском университете. В том же году он перебрался в США, где до 1958 года преподавал в Университете Буффало, а в 1958–1964 годах – в Виргинском университете. Через несколько лет после фурора, произведенного им среди экономистов Чикагского университета за ужином у Аарона Дайректора, Коуза пригласили на работу на юридический факультет этого университета, где он стал преемником Дайректора на посту редактора Journal of Law and Economics и преподавал с 1964 по 1982 год. В 1991 году Коуз получил Нобелевскую премию по экономике.[856]856
  Рус. пер.: Коуз Р. Природа фирмы // Он же. Фирма, рынок и право. М.: Новое издательство, 2007. С. 36–57.


[Закрыть][857]857
  Рональд Коуз умер 2 декабря 2013 года, уже после выхода английского издания настоящей книги, в возрасте 102 лет.


[Закрыть]

Анализ социальных издержек в работах Коуза

В статье «Федеральная комиссия по связи» (1959), положения которой он защищал на ужине в Чикаго, и в последующей более известной работе «Проблема социальных издержек» (1960), Коуз изложил новую, неожиданную точку зрения: проблема экстерналий не носит технического характера, она в первую очередь связана с правами собственности. Пигу ошибался, говорил Коуз:

В этой статье рассматриваются те действия деловых фирм, которые оказывают вредное влияние на других. Стандартный пример – фабрика, дым которой отрицательно влияет на соседей. Экономический анализ такой ситуации обычно велся в терминах несовпадения частного и социального продукта фабрики, при этом экономисты большей частью следовали подходу, который развил Пигу в «Экономической теории благосостояния». Этот анализ, похоже, приводил большинство экономистов к заключению, что было бы желательным сделать собственника фабрики ответственным за ущерб, наносимый дымом; либо обложить владельца фабрики налогом. <…> Я убежден, что предлагаемые способы действия непригодны в том смысле, что их результаты вовсе не всегда будут благоприятны, а может быть, они будут благоприятны довольно редко[858]858
  Idem. The Problem of Social Cost // Journal of Law and Economics. 1960. October. Vol. 3. P. 1–44 [Коуз Р. Проблема социальных издержек // Он же. Фирма, рынок и право. С. 92].


[Закрыть].

Экстерналии, утверждал Коуз, возникают там, где права собственности взаимодействующих сторон плохо определены или защищены. Там, где права собственности можно четко определить и гарантировать их соблюдение, экстерналии интернализируются в процессе сделок между собственниками. Если взять тему, которую Коуз поднимает в своей статье 1959 года, то на заре радиовещания проблема экстерналий – помех, которые создавали друг другу радиостанции, вещающие на одних и тех же или соседних частотах, – возникала из-за отсутствия прав собственности на радиочастоты:

На самом деле следовало тревожиться о том, что на эти редкие радиочастоты не было установлено никаких прав собственности. <…> Если бы прав собственности на землю не существовало, так что пользоваться земельным участком мог бы каждый, ясно, что это вызвало бы путаницу и ценовой механизм не смог бы работать в силу того, что здесь не существовало бы прав собственности, которые можно было бы приобрести. <…> Система частного предпринимательства не может функционировать должным образом, пока не будут установлены права собственности на ресурсы, и, когда это сделано, тот, кто хотел бы использовать ресурс, должен заплатить собственнику за его приобретение. Хаос исчезает, и что должно сделать государство, так это, конечно же, создавать правовую систему для установления прав собственности и разрешения споров[859]859
  Coase R. The Federal Communications Commission // Journal of Law and Economics. 1959. October. Vol. 2. P. 14 [Коуз P. Федеральная комиссия по связи // Экономическая политика. 2007. № 3. С. 123].


[Закрыть].

В 1959 году Федеральная комиссия по связи (Federal Communications Commission, FCC) считала идею установления и продажи прав на вещательные частоты абсолютно неприемлемой. Сегодня же это стало крупным источником бюджетных поступлений в США и других странах. С 1994 года FCC провела десятки аукционов по продаже участков радиочастотного спектра, и совокупная выручка от этих операций превысила 50 миллиардов долларов. Британское правительство в 2000 году получило от продажи прав на частоты для мобильной связи третьего поколения 22,5 миллиарда фунтов стерлингов. Теоретики, разработавшие правила таких аукционов, удостоились Нобелевской премии по экономике – Уильям Викри в 1996-м, Леонид Гурвич, Эрик Маскин и Роджер Майерсон – в 2007 году.

Коузовский анализ прав собственности применим и к другим проблемам, связанным с экстерналиями, – например, к проблемам чрезмерной эксплуатации пастбищных земель, находящихся в общем пользовании (так называемая трагедия общедоступности, или трагедия общин [the tragedy of commons]), и загрязнения воды[860]860
  Такое применение выводов Коуза легло в основу идейного направления, получившего название «рыночный энвайронментализм» (free-market environmentalism). См.: Anderson T., Leal D.R. Free Market Environmentalism / Rev. ed. New York: Palgrave, 2001.


[Закрыть]. Если река или озеро не принадлежит никому или находится в общем владении, то многочисленные пользователи относятся к водоему как к бесплатной сточной канаве для отходов. Если же водоем находится в частной собственности, то владелец имеет юридическое право прекратить сброс химических отходов в воду, объявив их деликтом, посягательством на принадлежащую ему территорию. Те, кто хочет заниматься деятельностью, сопряженной со сбросом жидких отходов в частный водоем, должны заплатить владельцу за соответствующее разрешение (или, говоря юридическим языком, приобрести вещный сервитут – ограниченное право пользования). Владелец продаст вещный сервитут только в том случае, если это для него экономически оправданно, то есть он будет позволять сброс сточных вод и других вредных веществ лишь до тех пор, пока это не начнет препятствовать более ценным, с точки зрения владельца, способам пользования водоемом. Вот примечательный пример такого рода сделок: Национальное Одюбоновское общество продало одной нефтяной компании тщательным образом ограниченные права на эксплуатацию газовых скважин на территории своего водно-болотного орнитологического заповедника Рейни в Луизиане[861]861
  Stroup R.L. Reflections on “Saving the Wilderness” // PERC Reports. 2010. Summer. Vol. 28. P. 12–18.


[Закрыть].

Коуз признавал, что там, где права собственности трудно определить или защитить, существует практический предел для использования их в качестве инструмента решения проблемы экстерналий. Пример простого решения с помощью прав собственности – это когда дым от одной фабрики мешает землевладельцу, чей участок расположен с подветренной стороны, пользоваться своим имуществом и получать от него выгоду. Намного сложнее применить подход, основанный на правах собственности, в ситуации, когда выхлопы тысяч автомобилей распространяются в воздухе над тысячами земельных участков. Представьте себе, что у вас есть четко определенное право собственности, которое дает возможность с помощью суда пресекать выбросы загрязняющих агентов в воздушное пространство над вашим участком. На кого вы подадите в суд, если речь идет об автомобильных выхлопах? На всех водителей в радиусе ста миль с условием, что ущерб должен оцениваться в соответствии с выхлопами каждого из их автомобилей? Если речь идет о смешанных выбросах в разных количествах из тысяч или миллионов источников, то проследить посягательства на собственность до каждого источника, а тем более рассчитать ущерб от каждого из них и провести переговоры о возмещении – дело крайне затратное. Коуз пишет:

Если в [конфликте] участвует большое количество людей, аргументация в пользу института частной собственности ослабляется, а в пользу общего регулирования – усиливается. Пример ситуации, требующей подобного регулирования, который обычно приводят экономисты, опять-таки вслед за Пигу – это загрязнение воздуха дымом. Разумеется, если бы существовал всего лишь один источник дыма и ущерб наносился единственному человеку, не возникло бы никаких дополнительных трудностей: ситуация ничем бы не отличалась от рассмотренного выше случая с вибрацией [пример с кондитерской фабрикой и врачом]. Однако когда ущерб наносится многим людям и существует несколько источников загрязнения, достичь удовлетворительного решения рыночным путем значительно труднее. Когда передача прав должна происходить путем рыночных сделок, осуществляемых большим количеством людей или действующих совместно организаций, то процесс переговоров может быть таким трудным и долгим, что сделает такую передачу практически невозможной. Может оказаться не столь просто даже призвать к соблюдению прав в судебном порядке. Выяснение того, кто же вызвал беспокойство, может потребовать затрат. <…> Практическое значение может иметь то, что работа рынка станет обходиться слишком дорого[862]862
  Coase R. The Federal Communications Commission. P. 29 [Коуз Р. Федеральная комиссия по связи. C. 136].


[Закрыть].

В качестве проблемы, обусловленной большим числом участников, которая возникает в отсутствие частной собственности (то есть в условиях «трагедии общедоступности»), можно рассматривать антропогенное глобальное потепление, вызываемое выбросами двуокиси углерода. Как пишет экономист Томас К. Шеллинг (нобелевский лауреат 2005 года): «Поскольку атмосферой никто не владеет, ни у кого нет достаточных стимулов, чтобы принимать во внимание изменения, которые происходят в ней из-за выбросов углекислого газа. Кроме того, эти выбросы приводят к одним и тем же последствиям независимо от того, в каком месте на земле они происходят»[863]863
  Schelling T.C. Greenhouse Effect // Concise Encyclopedia of Economics [www.econlib.org/library/Enc1/GreenhouseEffect.html]. Шеллинг отмечает, что воздействие потепления на объемы производства в развитых странах может оказаться незначительным и даже позитивным: «Сегодня лишь небольшая часть нашего валового внутреннего продукта производится вне помещений, и поэтому он мало подвержен воздействию климата. На долю сельского хозяйства и лесной промышленности приходится менее 3 % совокупного выпуска, а на все остальное потепление не особенно влияет… С учетом того, что производительность сельского хозяйства в большинстве регионов мира продолжает повышаться (и многим культурам усиление фотосинтеза из-за роста содержания двуокиси углерода даже приносит прямую пользу), нельзя с уверенностью утверждать, что чистое воздействие на сельское хозяйство в развитых странах будет негативным или вообще заметным». Более серьезными могут быть потенциальные негативные последствия для развивающихся стран, расположенных в зонах с и без того жарким климатом, поскольку эти страны сильнее зависят от сельского хозяйства. Шеллинг получил Нобелевскую премию в 2005 году за свои исследования в области теории игр.


[Закрыть]. Поскольку с обеих сторон участвует большое число людей, решение в духе Коуза – можем ли мы установить и обеспечить энфорсмент прав собственности так, чтобы действия других не приводили к потеплению климата у нас? – в спорах даже не рассматривается. Вместо этого споры идут о целесообразности различных государственных ограничений и пигувианских налогов, прежде всего о системе торгуемых квот на выбросы (об установлении их суммарного разрешенного объема) или налоге (установлении цены) на выбросы углекислого газа.

Независимо от того, кто устанавливает разрешенный уровень присутствия загрязняющего агента – частные собственники, продающие вещный сервитут, или государство, – задача максимизации ценности совокупного выпуска всего того, что люди ценят (включая также состояние участков и объектов окружающей среды), остается одной и той же, по крайней мере теоретически. Она заключается в уравнивании предельных социальных издержек от снижения уровня загрязнения (то есть потерь в объеме выпуска, получаемого в результате деятельности, которая наносит ущерб окружающей среде) и предельных социальных выгод.

Вернемся к простому примеру с двумя участниками – кондитерской фабрикой, которая своим шумом мешает врачу пользоваться находящимся поблизости от нее кабинетом для приема пациентов. Представим себе, что достаточная звукоизоляция кабинета обходится слишком дорого и наиболее дешевый способ ослабить воздействие шумового загрязнения – это попросту сократить время работы фабрики либо приемной врача. Оптимум достигается тогда, когда чистая выручка от производства кондитерских изделий, потерянная от сокращения рабочего дня на фабрике на один час, равна по величине чистой выручке от услуг врача, которая будет потеряна при сокращении его приемных часов на один час. Как определить сравнительную ценность этих двух видов деятельности? Если трансакционные издержки не являются запретительно высокими, ориентиром для нас могут служить рыночные сделки. Если правовая система дает врачу право принимать решение по поводу уровня шумового загрязнения, но чистая выручка от произведенной за один час кондитерской продукции больше, чем от часа приема пациентов, то для владельца фабрики прибыльным решением будет покупка у врача вещного сервитута, позволяющего предприятию генерировать шум в течение дополнительного часа, по цене, которую врач сочтет выгодной. Если владелец фабрики не покупает это право, то можно сделать вывод, что дополнительный час производства кондитерских изделий не приносит достаточного выручки, чтобы перекупить этот час у врача, который готов согласиться на сумму не меньшую, чем величина чистой выручки от дополнительного часа приема пациентов.

Если подобные сделки блокируются трансакционными издержками (в том числе в ситуациях с большим числом участников, о чем говорил Коуз) или правовая система не разрешает куплю-продажу вещных сервитутов, то очевидного способа выяснить степень готовности сторон платить не существует. Мы оказываемся посреди океана без надежного компаса. В случае изменения климата, отмечает Шеллинг, важный «аргумент заключается в том, что нашей природной среде может быть нанесен сильный ущерб. Именно в этом суть политических дебатов о парниковом эффекте, но это именно тот предмет, который никто по-настоящему не понимает. Трудно понять, как можно установить ценность того, что подвергается риску, и даже определить, что именно подвергается риску»[864]864
  Ibid.


[Закрыть]. Например, в случае с атмосферным озоном существуют лишь косвенные методы предположительной оценки того, сколько люди готовы платить за уменьшение содержания озона на одну единицу, такие как телефонные опросы о расходах людей на улучшение самочувствия в периоды высокой концентрации озона[865]865
  Dickie M., Gerking Sh. Willingness to Pay for Ozone Control: Inferences from the Demand for Medical Care // Journal of Environmental Economics and Management. 1991. July. Vol. 21. P. 1–16.


[Закрыть].

Что же касается другой стороны, а именно промышленности, загрязняющей окружающую среду, то многих экономистов привлекает вариант торговли квотами на выбросы (в противоположность неторгуемым предписаниям о сокращении выбросов для каждой фирмы) как способ создания рынка, в рамках которого выбросы сокращаются предприятиями, способными сделать это с наименьшими издержками. Другие полагают, что такой же результат принесет углеродный налог (carbon tax), взимаемый с выбросов парниковых газов[866]866
  Хорошее популярное введение в эту тему: Haab T., Whitehead J. Environmental Economics 101: Carbon Tax vs. Cap-and-Trade // Environmental Economics [http://www.env-econ.net/carbon_tax_vs_capandtrade.html]. Академическое изложение см. в работах: Baumol W.J., Oates W.E. The Theory of Environmental Policy / 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 1988; и Johnston J.S. Problems of Equity and Efficiency in the Design of International Greenhouse Gas Cap-and-Trade Schemes // Harvard Environmental Law Review. 2009. Vol. 33. P. 405–430.


[Закрыть]. Однако ни тот, ни другой способ не решает проблему установления оптимального уровня (или оптимальной цены) выбросов, поскольку не позволяет выявить степень готовности людей платить за их сокращение.

Проблема побуждения индивидов к тому, чтобы они честно сообщали о максимальной степени своей готовности платить за благо, обладающее свойством неисключаемости, называется «проблемой выявления спроса»[867]867
  В случае с благом, обладающим исключаемостью, но в то же время несоперничеством в потреблении, как в приведенном выше примере со спутниковым радиовещанием, аналогичная проблема возникает в отношении единиц блага, которые в данный момент не приобретаются.


[Закрыть]. Если у государства не существует метода решения проблемы выявления спроса, причем такого, который в принципе не может быть применен частными предпринимателями, то вывод Самуэльсона и Нордхауса о том, что «производство общественных благ в необходимых количествах усилиями частных предпринимателей обычно невозможно, поэтому правительство должно содействовать увеличению их выпуска», представляет собой заключение, логически не вытекающее из посылок. В отсутствие способа извлечения необходимой информации о готовности платить не может быть никакой уверенности, что вмешательство государства приблизит нас к экономической эффективности.

Джозеф Колт указывает, что природа общественных благ, состоящая в их свойствах несоперничества в потреблении и неисключаемости, блокирующих выявление спроса и тем самым препятствующих эффективному предоставлению этих благ рынком, в равной мере препятствует и их эффективному предоставлению государством. Если предприниматели не могут побудить пользователей сообщить, сколько те гипотетически готовы заплатить, поскольку не существует эффективного по издержкам способа исключения неплательщиков, то и у сборщиков налогов точно так же нет методов, позволяющих побудить налогоплательщиков к сообщению правдивой информации о том, сколько те готовы отдать в рамках схемы «добровольного налогообложения», в соответствии с которой с них потом будет взиматься налог. Если предоставление некоего блага частным сектором считается неэффективным из-за проблемы выявления спроса, то неэффективным следует считать и его предоставление государством. Блага и услуги, порождающие провал рынка, в силу самого этого факта будут порождать и провал государства, то есть его неспособность достичь Парето-эффективности[868]868
  Kalt J.P. Op. cit. P. 573–577.


[Закрыть].

Если просто заставлять людей платить независимо от их согласия, то это все равно не позволит выявить их готовность платить добровольно. Таким образом, налогообложение не помогает решить проблему выявления спроса. Оно лишь меняет ее знак. Если рынок разрушается «безбилетничеством», то вы не можете приобрести услугу, даже если вы и достаточное количество других людей готовы заплатить за нее цену, покрывающую издержки. Если же применяется налогообложение, то вы платите за услугу, даже если она вам не нужна. Финансирование гипотетического общественного блага за счет налога, превышающего сумму, которую готов заплатить за него конкретный индивид, ухудшает положение этого индивида. Оно не дает Парето-улучшения по сравнению с результатом, которого достигает рынок.

Все сказанное не означает, что проблема выявления спроса в отсутствие реальных трансакций может служить основанием для того, чтобы вообще ничего не делать с проблемой загрязнения атмосферы или другими экстерналиями, затрагивающими большое число людей. Статус-кво не имеет никаких привилегий в качестве эталона. В силу самой логики проблемы выявления спроса мы не можем знать, является ли ничегонеделание Парето-оптимумом по критерию потенциальной готовности платить.

Поскольку в таких случаях критерий Парето не может помочь, экономисты, занимающиеся теорией благосостояния, разработали менее жесткий критерий эффективности Калдора—Хикса, который, в отличие от критерия Парето, не требует тщательной калибровки налогов таким образом, чтобы ничье положение не ухудшалось, а лишь дающий ответ на вопрос, обеспечивает ли конкретная программа налогообложения и государственных расходов общее превышение совокупной общественной выгоды над совокупными общественными издержками[869]869
  Основоположниками этого подхода были Николас Калдор (Kaldor N. Welfare Propositions in Economics and Interpersonal Comparisons of Utility // Economic Journal. 1939. September. Vol. 49. P. 549–552) и Дж. Р. Хикс (Hicks J.R. The Foundations of Welfare Economics // Economic Journal. 1939. December. Vol. 49. P. 696–712 [Хикс Дж. Р. Основания экономики благосостояния // Вехи экономической мысли. Т. 4. С. 17–38]).


[Закрыть]. Но в случае с предоставлением общественных благ – поскольку мы по-прежнему неспособны измерить готовность индивида платить, а совокупная общественная выгода должна измеряться сложением готовности всех индивидов платить – у нас все равно нет возможности проверить утверждение, что увеличение количества предоставляемого блага, финансируемое за счет налогов, приближает нас к экономической эффективности по сравнению с количеством, предоставляемым рынком.

Перераспределение доходов как общественное благо

Разрастание государства в послевоенную эпоху во многом было связано с наращиванием программ перераспределения, или трансфертов, финансируемых за счет налогов: пенсионных программ вроде американской Social Security, систем медицинского страхования, таких как Medicare и Medicaid, пособий по безработице и временных пособий для нуждающихся семей. В рамках таких программ государство напрямую передает реципиентам средства на их расходы. Поскольку оно не приобретает ресурсы и не нанимает работников для оказания общественных услуг, его перераспределительная деятельность, казалось бы, не попадает в область теории общественных благ. Однако экономист Лестер Туроу в широко цитируемой статье утверждал, что если налогоплательщики готовы платить за изменение распределения доходов, например за их более равное распределение, то достижение предпочитаемого ими распределения доходов посредством финансируемых налогами трансфертов следует рассматривать как предоставление общественного блага. Он поясняет:

Распределение доходов само по себе может быть аргументом в индивидуальной функции полезности. Это возможно потому, что распределение доходов сопряжено с экстерналиями. Предотвращение преступлений и обеспечение социальной и политической стабильности может зависеть от сохранения узкого распределения доходов или распределения доходов, не имеющего нижнего хвоста. Или, к примеру, люди могут просто хотеть жить в обществе с конкретным распределением доходов и экономической власти.

Ссылаясь на определение, сформулированное Самуэльсоном в 1954 году, Туроу утверждал, что изменение распределения доходов в направлении более желательного соответствует критериям чистого общественного блага – несоперничеству в потреблении и неисключаемости. Соответственно, в данном случае имеет место и проблема «безбилетника»:

Каждый индивид в обществе сталкивается с одним и тем же распределением дохода. Никого нельзя лишить выгод, связанных с конкретным распределением дохода. Мое потребление тех или иных выгод от него не соперничает с вашим потреблением. Одним словом, распределение доходов соответствует всем критериям чистого общественного блага. Исключение невозможно, потребление носит несоперничающий характер, каждый индивид должен потреблять одно и то же количество блага. При этом возникают те же самые проблемы. Каждый индивид лично заинтересован в сокрытии своих предпочтений в отношении желательного для него распределения дохода, чтобы не платить оптимальную долю необходимых трансфертов.

Аргумент Туроу имеет чисто теоретический характер. Разумеется, чтобы гарантировать, что результатом той или иной программы финансируемого налогами перераспределения доходов станет Парето-улучшение, лица, принимающие политически решения, должны не просто предполагать, что налогоплательщики в целом готовы что-то заплатить за изменение в распределении («Само по себе распределение дохода не только может быть аргументом в индивидуальной функции полезности», – пишет Туроу [курсив мой. – Л.У.]), но и выяснить реальную степень готовности каждого налогоплательщика платить. Выяснению реальной степени готовности платить, признавал Туроу в конце своей статьи, препятствует проблема выявления спроса: «Можно представить себе попытки измерить индивидуальные предпочтения по поводу распределения доходов, но они сталкиваются с известными проблемами выявления предпочтений, характерными для всех общественных благ»[870]870
  Thurow L.C. The Income Distribution as a Pure Public Good // Quarterly Journal of Economics. 1971. May. Vol. 85. P. 327–328, 335. Подход Туроу к распределению доходов с позиций теории общественных благ был неявно паретовским. Применяемый в явном виде непаретовский подход к этой проблеме см. в опубликованной в том же году работе: Fair R.C. The Optimal Distribution of Income // Quarterly Journal of Economics. 1971. November. Vol. 85. P. 551–579.


[Закрыть].

Предложенная Туроу трактовка вопроса о распределении доходов иллюстрирует адаптивность аргументации, основанной на понятии общественного блага. Ее можно применить к любому изменению рыночного исхода, которое, как предполагает аналитик, обеспечило бы выгоды без соперничества в потреблении, за которые индивиды были бы готовы платить, если бы им не мешала проблема «безбилетника». Выгоды не обязательно должны носить материальный характер. Теория общественных благ и экстерналий исходит из посылки, что индивид потребляет общественное благо (или пользуется внешней выгодой) пассивно. Распределение доходов, согласно Туроу, входит в качестве аргумента в индивидуальную функцию полезности, поэтому правильное перераспределение просто-напросто одаривает индивида выгодой. Его выгода от изменения распределения доходов становится результатом всего лишь знания о некоем обстоятельстве, и нет необходимости, чтобы она каким-либо образом проявлялась. Отсутствие каких бы то ни было доказательств того, что люди готовы платить за изменение, с готовностью приписывается проблеме «безбилетника».

Как мы узнаем, что индивиды готовы платить достаточно, чтобы покрыть издержки на предоставление предполагаемого общественного блага? Если мы видим, что благо не производится, это еще не значит, что трансакционные издержки или проблема «безбилетника» не позволяет делать то, что следовало бы сделать. Возможно, по мнению тех, на кого легло бы бремя соответствующих издержек, данное благо просто не стоит того, чтобы его производить. Мы не знаем, что имеет место на самом деле, и по внутренней логике данного конструкта знать не можем. Таким образом, идея Туроу, что перераспределение дохода представляет собой общественное благо, хорошо иллюстрирует опасность, связанную с гибкостью аргумента об общественном благе в отсутствие механизма выявления спроса. Без какого-либо метода проверки предположений в отношении готовности других людей платить, утверждение, что нечто «представляет собой общественное благо, предоставляемое в недостаточном количестве», может быть применено к бесконечному множеству вещей – вместе с требованием, что это делает оправданным принуждение налогоплательщиков к оплате его предоставления. Из множества утверждений об общественных благах невозможно отсеять лишнее, оставив только те блага, предоставление которых государством действительно принесет кому-то выгоду, не нанося ущерба остальным[871]871
  На практике проблема остается даже в тех случаях, когда ущерб, причиняемый некоторым людям, например тем, кого выселяют для прокладки автодороги, в принципе может быть устранен путем достаточно крупных компенсационных побочных платежей за счет бенефициаров.


[Закрыть].