Текст книги "Борьба экономических идей: Великие споры и эксперименты последнего столетия"

Монетаризм

Для исследовательской программы Милтона Фридмана и его коллег, ставившей своей задачей заново обосновать количественную теорию теоретически, применить ее к эмпирическим данным и сформулировать соответствующие выводы для экономической политики, швейцарский экономист Карл Бруннер придумал название «монетаризм». Оно закрепилось, несмотря на протесты самого Фридмана: «Лично мне не нравится термин „монетаризм“. Я бы предпочел говорить просто о количественной теории денег, но от того, что нам навязывает обычай, избавиться невозможно»[810]810
  Friedman M. Monetary Policy: Theory and Practice // Journal of Money, Credit, and Banking. 1982. February. Vol. 14. P. 101.


[Закрыть]. Одной из первых вех этой программы стала статья Фридмана «Количественная теория денег: новая формулировка» (1956). Важный вклад в монетаристские исследования внесли также соавторы Фридмана, особенно Анна Дж. Шварц; его аспиранты в Чикагском университете и коллега-преподаватель из того же университета Гарри Джонсон; Карл Бруннер из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и его студент и соавтор Аллан Мельцер из Университета Карнеги—Меллон; экономисты, работавшие в штате Федерального резервного банка Сент-Луиса, и другие американские и европейские экономисты[811]811
  В числе студентов Фридмана в Чикаго были Филлип Кейган, Ричард Тимберлейк и Майкл Дарби. Из других видных представителей монетаризма в США следует упомянуть Уильяма Пула, Лиланда Игера, Беннета Маккаллума и Дж. Хьюстона Маккаллока. Важную роль в развитии школы сыграл также швейцарец Петер Бернхольц. В Великобритании ведущими представителями монетаризма являются Дэвид Лейдлер (в середине своей карьеры он перебрался в Канаду), Патрик Минфорд и Тим Конгдон.


[Закрыть]. Позднее в Великобритании термин «монетаризм» стал использоваться в другом смысле, что вызвало определенную путаницу: его стали употреблять противники премьер-министра Маргарет Тэтчер в качестве уничижительного ярлыка для всей ее экономической политики.

Монетаристы добавили к количественной теории Фишера—Маршалла следующее:

(1) статистические исследования связи уровня цен с денежной массой, а также, соответственно, темпов ценовой инфляции с темпами денежной экспансии;

(2) эмпирические оценки изменения реального денежного спроса в зависимости от таких переменных, как богатство и доход, инфляционные ожидания и процентные ставки;

(3) некейнсианское описание «передаточного механизма» между деньгами и реальной экономикой: изменение денежной массы ведет к изменению номинального совокупного спроса на блага в основном через прямое влияние избыточных или недостаточных денежных остатков на расходы («деньги прожигают дырку в ваших карманах»), а не через процентную ставку;

(4) акцент на избыточности или недостаточности денежной массы в качестве главной причины циклических бумов и спадов – в противоположность фискальной политике и автономным изменениям в объеме инвестиций, на которых делали акцент кейнсианцы;

(5) гипотеза о «естественном уровне безработицы» – формализация и проверка гипотезы о самонастройке экономики, согласно которой цикличность уровня безработицы и реальных доходов представляет собой паттерн, в соответствии с которым возмущения, порождаемые денежными шоками, сменяются возвращением к нормальной ситуации.

Инфляция, процентные ставки и деловой цикл: кейнсианцы versus монетаристы

Кейнсианцы 60-х и 70-х годов объясняли инфляцию разнообразными причинами, имеющими в основном немонетарный характер. В популярном учебнике по экономике Гарднера Экли, вышедшем в 1961 году, перечислялись следующие причины или типы инфляции: «давление спроса», «давление издержек», «смешанная инфляция спроса и издержек» и «инфляция ценовых надбавок». Другие авторы выделяли произвольное повышение «регулируемых цен» и самоподдерживающуюся «спираль зарплат и цен»[812]812
  Hetzel R. The Contributions of Milton Friedman to Economics. P. 8.


[Закрыть]. Вскоре в кейнсианские модели была включена и кривая Филлипса, связывающая высокую инфляцию с низкой безработицей. Однако после 1969 года кейнсианские авторы столкнулись с аномалией, когда инфляция и безработица одновременно оказались высокими. Согласно их интерпретации кривой Филлипса рост безработицы должен свидетельствовать о слабом спросе на труд; последний, сдерживая рост заработной платы, должен приводить к ослаблению давления повышающихся издержек на цены, результатом чего должна быть низкая инфляция.

Монетаристы, напротив, могли с полным правом заявить: мы же вас предупреждали! Уровень инфляции с середины 60-х до середины 80-х годов весьма четко следовал за темпами роста денежной массы, подтверждая тем самым предсказания количественной теории. Низкая инфляция второй половины 80-х годов, не сопровождавшаяся высокой безработицей, дала новое подтверждение количественной теории и опровержение наличия какой-либо постоянной обратной зависимости между ними, описываемой кривой Филлипса. Мало у кого из экономистов оставались сомнения в том, что центральные банки реально способны контролировать инфляцию, контролируя рост денежной массы, и что это не приводит к необратимому повышению безработицы. В 1967–1968 годах, за несколько лет до распада, казалось бы, стабильной кривой Филлипса, Фридман и Эдмунд Фелпс из Колумбийского университета в своих статьях независимо друг от друга объяснили, почему в долгосрочном периоде инфляция и безработица не связаны друг с другом. Как только высокая инфляция станет ожидаемой, повышение заработной платы в долларах перестанет вводить в заблуждение людей, ищущих работу, и они перестанут сокращать время поиска, так что отношение их количества к общей численности рабочей силы вернется к нормальному уровню. Как отметил Дж. Брэдфорд Делонг, «интеллектуальное влияние монетаризма достигло апогея, когда прогноз Милтона Фридмана и Эдмунда Фелпса о том, что стабильная краткосрочная кривая Филлипса распадется, оказался сделанным как раз вовремя, чтобы экономическая история 70-х годов впечатляюще его подтвердила»[813]813
  Friedman M. The Role of Monetary Policy // American Economic Review. 1968. March. Vol. 58. P. 1–17 [Фридмен М. Роль монетарной политики // Он же. Если бы деньги заговорили. М.: Дело, 2002. С. 126–145]; Phelps E.S. Phillips Curves, Expectations of Inflation and Optimal Unemployment over Time // Economica. 1967. August. Vol. 34. P. 254–281; DeLong J.B. The Triumph of Monetarism? // Journal of Economic Perspectives. 2000. Winter. Vol. 14. P. 90.


[Закрыть].

Процентная ставка играла в макроэкономических теориях монетаристов меньшую роль, чем в теориях кейнсианцев и австрийской школы. В кейнсианских учебниках 70-х годов увеличение денежной массы воздействует на доходы в той мере, в какой оно ведет к снижению процентной ставки, вызывающему рост инвестиций (возможно, слабый), который, в свою очередь, через эффект мультипликатора влияет на совокупный доход. По мнению же монетаристов, равновесная реальная процентная ставка определяется предложением сбережений и спросом на инвестиции, как объяснял Ирвинг Фишер. Реальная процентная ставка – немонетарный феномен. Необратимое изменение уровня номинального предложения денег в конечном итоге не влияет на реальную процентную ставку, поскольку оно оказывает долгосрочное воздействие только на другие номинальные переменные. Любое снижение процентных ставок из-за денежной экспансии, вызванное созданием избыточного предложения денег, которое имеет побочным следствием увеличение предложения заемных средств, носит преходящий характер и с точки зрения монетаризма не имеет макроэкономических последствий. В отличие от австрийских описаний экономического цикла, монетаристы не считают, что снижение рыночной процентной ставки ниже равновесного уровня вызывает какую-либо цепную реакцию в экономике.

Кейнсианцы, как правило, связывали спады в экономике с нестабильностью инвестиций или потребительского спроса. Монетаристы, напротив, обычно объясняли их неадекватной денежной политикой, которая создает избыточный (неудовлетворенный) спрос на деньги. Центральный банк может создать избыточный спрос на деньги либо сокращая денежную массу (или позволяя банкам или публике сокращать M, как это было в 1930–1933 годах, хотя с помощью денежной политики вполне можно было бы обеспечить ее стабильность), либо проводя на протяжении многих лет экспансионистскую денежную политику и задавая тем самым такую инфляционную траекторию для цен, что замедление роста номинальной денежной массы (ниже темпов, с которыми обычно повышаются цены) приводит к падению реальной денежной массы (M/P).

Кейнсианцы выделяли негибкость цен и заработной платы в качестве основной причины, по которой падение номинального спроса на товары ведет к сокращению занятости и реального объема выпуска. Монетаристы утверждали, что цены и заработная плата могут адекватно корректироваться (и действительно корректируются) так, чтобы достичь равновесия, хотя Фридман и его предшественники признавали, что эта корректировка не происходит мгновенно. На самом деле «старая монетаристская» идея постепенной корректировки достаточно близка к представлениям современного так называемого «нового кейнсианства» о важной роли, которую играет негибкость цен. Напротив, экономисты «новой классической» школы 80–90-х годов XX века придерживались позиции, что для строгой спецификации макроэкономических моделей необходимо исходить из того, что равновесные цены и заработная плата всегда пробивают себе дорогу[814]814
  Hoover K. Two Types of Monetarism // Journal of Economic Literature. 1984. March. Vol. 22. P. 58–76.


[Закрыть].

Кейнсианцы рекомендовали правительству проводить активную контрциклическую политику мерами как фискальной, так и денежной политики, применяя стимулирование всегда, когда экономика не использует полностью весь свой потенциал. Эти рекомендации вытекали из интерпретации Кейнсом Великой депрессии как доказательства того, что без корректирующей политики экономика будет хронически недоиспользовать свой потенциал, поскольку рыночные силы самокоррекции слишком слабы, чтобы быстро исправить ситуацию. Напротив, в предложениях монетаристов по поводу экономической политики предпочтение отдавалось правилам денежной политики, а не активному вмешательству. Главная задача лиц, принимающих политические решения, – не навредить или, по выражению Фридмана, не допустить, чтобы деньги стали «главным источником экономических затруднений»[815]815
  Friedman M. The Role of Monetary Policy. P. 12 [Фридмен М. Роль монетарной политики. С. 139–140].


[Закрыть]. Аргументы монетаристов в пользу отказа от чрезмерной активности были связаны с фридмановским анализом более длительного исторического периода: «активистская» денежная политика на практике скорее усиливала, чем ослабляла экономические колебания. Рекомендация Фридмана: чтобы как можно меньше навредить, центральный банк должен проводить денежную политику умеренной и стабильной денежной экспансии – причем он должен принять на себя официальное обязательство следовать такой политике, чтобы люди могли знать, чего им ожидать[816]816
  Idem. A Program for Monetary Stability. New York: Fordham University Press, 1960.


[Закрыть].

Монетаристская теория экономического цикла отводила денежной политике некоторую потенциальную сферу деятельности, направленной на смягчение рецессии, но монетаристская интерпретация истории свидетельствовала, что этот потенциал не реализовался на практике и, вероятно, не будет реализован, если только центральный банк по своей способности к прогнозированию не превзойдет тех, кто принимает решения в частном секторе. Его потенциальный вклад можно прояснить в терминах уравнения обмена MV = Py. Представим себе, что скорость обращения денег (V) падает. Центральный банк может предотвратить падение номинальных совокупных расходов (MV), своевременно и в достаточной мере увеличив денежную массу. Эта мера может быть благотворной, поскольку такое падение (если оно не является полностью ожидаемым и не компенсируется одновременным снижением цен) влечет за собой затоваривание и соответствующее сокращение заказов в промышленности. В последнем случае экономика скатится в рецессию, и реальный объем выпуска сократится ниже нормального уровня. Для успеха контрциклической политики необходимо, чтобы центральный банк стабилизировал MV, компенсируя изменение V своевременным и правильно рассчитанным по величине изменением M[817]817
  В терминах стандартного инструментария, излагаемого в учебниках и основанного на понятиях совокупного спроса и совокупного предложения, падение скорости обращения денег смещает кривую совокупного спроса влево и вниз, вследствие чего точка пересечения сдвигается вниз по кривой краткосрочного совокупного предложения, что означает некоторое снижение цен и выпуска ниже «естественной нормы» или «уровня полной занятости». Надлежащее увеличение денежной массы позволяет вернуть кривую совокупного спроса в прежнее положение.


[Закрыть].

Однако, предостерегал Фридман, на практике успешно проводить контрциклическую политику невозможно, если центральный банк не может точно предсказать изменение скорости обращения денег и в результате изменяет рост денежной массы в неподходящее время или на неправильную величину. Изменения в росте денежной массы влияют на номинальные доходы, по знаменитому выражению Фридмана, «с большим и непостоянным лагом». Если ФРС принимает меры лишь тогда, когда рецессия или инфляция уже наступила, то ее действия почти наверняка будут предприняты не вовремя. Несвоевременная или ошибочная в количественном отношении денежная политика, чередующая периоды стимулирования и периоды сдерживания деловой активности, усиливает, а не смягчает отклонения экономики в обе стороны от состояния полной занятости, и такое усиление колебаний, как установил Фридман, действительно имело место в истории денежной политики ФРС. В прошлом периоды замедления роста денежной массы не были периодами стабильности номинальных доходов, когда денежная политика служит компенсации чрезмерного роста скорости обращения денег (как это предполагает успешная стабилизационная политика). Напротив, они приводили экономику к рецессии.

Правила для денежной политики

Фридман редко ограничивался рекомендациями ФРС по поводу того, насколько быстро ей следует увеличивать денежную массу в текущей ситуации или на каком уровне (следуя ее обычной технике таргетирования) ей следует установить процентную ставку на межбанковском рынке. Он сосредоточивался на общей картине: совершенствование методов и конституционные реформы режима принятия политических решений. За время своей карьеры он последовательно разработал три главные рекомендации (не считая домонетаристского предложения, сформулированного в 1948 году, о привязке увеличения денежной массы к дефициту государственного бюджета). В работах «Программа достижения денежной стабильности» (1960) и «Капитализм и свобода» (1962) Фридман сформулировал правило экономической политики, сделавшее его знаменитым: установить медленный и постоянный по величине темп роста достаточно широкого показателя денежной массы M2 на ежемесячной основе таким образом, чтобы обеспечить нулевой средний уровень инфляции. Иногда он говорил, что цель этого правила – заменить Комитет по операциям на открытом рынке ФРС (Federal Open Market Committee, FOMC) роботом. В статье «Оптимальное количество денег», опубликованной в 1969 году, Фридман представил технические аргументы в пользу теоретической желательности умеренной дефляции (примерно на 2 % в год), в результате которой номинальная процентная ставка по краткосрочным безрисковым облигациям равнялась бы нулю – это означало бы сокращение до нуля альтернативных издержек, связанных с хранением фиатных денег, и их равенство нулевым издержкам производства таких денег. Но в своих популярных работах он никогда не продвигал эту идею. В 1984 году и в работах последующего периода Фридман призывал попросту заморозить те обязательства ФРС, которые представляют собой деньги, то есть ввести правило нулевого роста для узкого денежного агрегата M0. Такое правило, по существу, не позволяло бы ФРС проводить какую бы то ни было денежную политику, и FOMC можно было бы упразднить. Рассмотрим каждое из этих трех предложений более подробно.

В период, когда большинство экономистов отдавало предпочтение статус-кво – активной денежной политике в целях макроэкономической стабилизации, а традиционная альтернатива (по крайней мере, в рамках Общества Мон-Пелерен) заключалась в возврате к более строгому классическому золотому стандарту, Фридман обозначил третью позицию: прямое, то есть без использования золотого якоря, ограничение эмиссии бумажных денег центральным банком.

Почему же без золота? Фридман утверждал, что заставить центральный банк обеспечить бумажные деньги драгоценным металлом, находящимся в его сейфах, – это излишне затратный способ ограничения эмиссии. По его оценке, при стопроцентном обеспечении M2 золотыми резервами затраты ресурсов для поддержания чистого золотого стандарта в условиях нормального экономического роста составят 2,5 % национального дохода[818]818
  Аргумент, согласно которому оценка Фридмана завышена в 50 раз, поскольку она основана на стопроцентном обеспечении М2 золотом, а не на более соответствующей историческому опыту оценке величины резервов в 2 %, см. в книге: White L.H. The Theory of Monetary Institutions. Oxford: Basil Blackwell, 1999. P. 42–48.


[Закрыть]. Более того, в такой большой экономике, как американская, где международная торговля и трансграничные потоки инвестиций относительно малы, преимущества фиксированного обменного курса (обеспечиваемого международным золотым стандартом) тоже невелики по сравнению с недостатками, являющимися следствием колебаний количества денег внутри страны в зависимости от внешнего предложения денег и шоков со стороны спроса.

Зачем отказываться от стабилизационной политики? По мнению Фридмана, она просто не работает: «Не теория, а опыт продемонстрировал… что денежная политика не является эффективным инструментом непосредственного перехода к полной занятости и экономическому росту»[819]819
  Friedman M. Monetary Policy: Theory and Practice. P. 100.


[Закрыть]. Экономика не может постоянно находиться в состоянии неполной занятости; точно так же невозможно постоянно ее поддерживать в состоянии выше уровня полной занятости. Никакой обратной зависимости между инфляцией и безработицей в долгосрочной перспективе не существует. Напротив, как утверждал Фридман вместе с Эдмундом Фелпсом, корректировка зарплатных ожиданий у людей, занятых поисками работы, восстанавливает «естественный уровень» безработицы после всех отклонений. Экспансионистская денежная политика может раздуть величину любой номинальной переменной (уровня цен, номинальных доходов, обменного курса). Но поливание экономики бумажными деньгами не может необратимо сократить безработицу или подстегнуть рост. Оно может временно отклонить реальные переменные от их естественного уровня, но подобные отклонения отнюдь не благотворны[820]820
  Idem. The Role of Monetary Policy. P. 12 [Фридмен М. Роль монетарной политики. С. 138].


[Закрыть].

Фридмановский рецепт 1960 года – медленный и постоянный по величине рост денежной массы – иногда называют «правилом k процентов», подчеркивая тем самым стабильность темпов этого роста (k должен быть постоянно). Поскольку это правило означает отказ от попыток компенсировать колебания в скорости обращения денег, лучше всего для таргетирования подходит денежный агрегат с наиболее стабильной скоростью обращения. Имевшиеся к 1959 году данные указывали на то, что самой стабильной скоростью обращения обладает агрегат M2 (наличность на руках у людей плюс денежные остатки на чековых счетах плюс денежные остатки на сберегательных счетах). Какой должна быть величина k? В качестве ориентира Фридман предложил значение, соответствующее долгосрочной нулевой инфляции – например, для экономики, в которой реальный доход в долгосрочном периоде растет на 3 %, а скорость обращения денег уменьшается на 1 % в год, это значение будет составлять 4 %. Однако он подчеркивал, что соглашение о постоянстве темпов роста денежной массы важнее, чем точная величина этих темпов или выбор конкретного денежного агрегата.

Чтобы M2 рос на 4 % в год, ФРС должна увеличивать M0 (агрегат, который она напрямую контролирует, поскольку он состоит исключительно из банкнот самой ФРС и резервных депозитов банков) на 4 %, плюс-минус корректировки M0, необходимые для компенсации колебаний отношения M2 к M0. Чтобы облегчить контроль над ростом M2, Фридман выдвинул три важные идеи. Во-первых, отменить размен долларов на золото – канал, через который зарубежные центральные банки способны сокращать или увеличивать M0 в США. Во-вторых, прекратить практику выдачи ФРС кредитов банкам по их запросам – то есть перекрыть канал, через который банки могут увеличивать M0 по собственной инициативе. Закрытие «дисконтного окна» не позволило бы ФРС по собственному произволу ссужать резервы конкретным банкам, которые она сочтет заслуживающими таких кредитов. Тем самым у ФРС не осталось бы той возможности, которую она использовала в ходе финансового кризиса 2007–2008 годов, за что подвергалась резкой критике – помогать банкам «слишком большим, чтобы обанкротиться» и иным фаворитам (в том числе и небанковским финансовым компаниям), даже неплатежеспособным, и отказывать в помощи другим банкам. Такое ограничение не лишило бы ФРС способности обеспечивать дополнительные резервы банковской системе в целом в периоды высокого спроса на них, поскольку она могла бы предоставлять эти резервы через покупку казначейских облигаций США. Дополнительные банковские резервы, образующиеся за счет покупки облигаций, могли бы предоставляться банкам, кредитоспособность которых подтверждает рынок межбанковских кредитов, а не распределяться дискреционными решениями ФРС. В-третьих, предвосхищая реформу, осуществленную ФРС в октябре 2008 года, Фридман рекомендовал ей выплачивать конкурентоспособные проценты на банковские резервы, которые у нее хранятся. Если процентная ставка по резервам будет отражать процентную ставку по казначейским облигациям, которые банки тоже держат в своем портфеле, то альтернативные издержки (упущенная выгода) от хранения резервов в ФРС не будут меняться при колебаниях доходности этих облигаций. В результате желательное для банков отношение резервов к депозитам M2 не будет изменяться и ФРС станет легче воздействовать на M2 путем операций, контролирующих количество резервов.

В 1981 году, после того как в течение двадцати с лишним лет Фридман рекомендовал ФРС медленный и постоянный по величине рост денежной массы, он выступил с лекцией по приглашению, в которой он высказал свои мысли о том, почему ФРС игнорировала его советы. Он отметил, что когда Конгресс потребовал от ФРС объявлять целевые значения роста денежной массы и каждые полгода отчитываться о том, насколько ей удалось им соответствовать, ФРС стала предоставлять широкие и меняющиеся целевые интервалы по пяти разным денежным агрегатам, отказываясь брать на себя обязательства по конкретной траектории роста одного конкретного агрегата. Фридман предположил, что ФРС настаивала на своих дискреционных полномочиях варьировать рост денежной массы в широких пределах потому, что собственный бюрократический интерес чиновников центрального банка состоит в отсутствии подотчетности[821]821
  Idem. Monetary Policy: Theory and Practice. P. 114–116.


[Закрыть].

Поскольку ожидать от ФРС жесткого самоограничения в денежной политике было бесполезно, Фридман с 1984 года начал предлагать упразднить дискреционную политику на корню. Он рекомендовал заморозить денежную базу M0 и попросту ликвидировать Комитет по операциям на открытом рынке, что было бы специальным частным случаем «правила k процентов». Для учета сезонных и иных изменений в желании людей иметь у себя наличные деньги (эти колебания меняют отношение M2 к M0) он предложил снова разрешить коммерческим банкам эмиссию наличных банкнот. В своей книге, вышедшей в 1960 году, Фридман поддержал государственную монополию на выпуск денег на том основании, что частная эмиссия банкнот неизбежно сопровождается повсеместным мошенничеством, но в 80-х годах он обратил внимание на новые исторические исследования, свидетельствующие об обратном, и изменил свою точку зрения[822]822
  См.: Friedman M., Schwartz A. Has Government Any Role in Money? // Journal of Monetary Economics. 1986. Важный вклад в новые исследования частной эмиссии денег внес аспирант Фридмана Хью Рокофф в своей диссертации (Rockoff H. The Free Banking Era: A Reexamination).


[Закрыть]. Конечно, как отметил недавно автор статьи в University of Chicago Magazine, «Фридман отнюдь не был каким-нибудь последователем Айн Рэнд, кричащим, что ФРС следует упразднить»[823]823
  Fitzgerald M. Chicago Schooled: The Visible Hand of the Recession Has Revitalized Critics of the Chicago School of Economics // University of Chicago magazine. 2009. September – October [magazine.uchicago.edu/0910/features/chicago_schooled.shtml]. Айн Рэнд – философ и автор романов-бестселлеров, чьи этические доводы в пользу минимального государства, основанные на разумном эгоизме, или, как она несколько вызывающе сформулировала, «добродетельности эгоизма», привлекали к ней множество последователей.


[Закрыть]. Но начиная с 1984 года он действительно потихоньку продвигал практические доводы о целесообразности упразднения комитета ФРС по денежной политике.

Хотя должностные лица ФРС никогда не были сторонниками обязательства о медленном и постоянном по величине росте денежной массы, другие экономисты в инфляционные 70-е годы прониклись симпатией к этой идее. Однако в 80-х годах энтузиазм по поводу строгого «правила k процентов» иссяк, поскольку скорость обращения агрегатов M1 и M2 стала намного менее стабильной. Теперь связывание рук ФРС, чтобы она не могла компенсировать колебания скорости обращения, повлекло бы за собой увеличение нестабильности совокупных расходов. Беннет Маккаллум предложил модифицированное «правило k процентов», в соответствии с которым темпы роста денежной массы не поддерживаются на постоянном уровне, а корректируются в соответствии с формулой, компенсирующей изменения в тренде измеряемой скорости обращения[824]824
  McCallum B.T. Monetarist Rules in the Light of Recent Experience // American Economic Review. 1984. May. Vol. 74. P. 388–391; Idem. The Case for Rules in the Conduct of Monetary Policy: A Concrete Example // Federal Reserve Bank of Richmond Economic Review. 1987. September/October. P. 10–18; Idem. Robustness Properties of a Rule for Monetary Policy // Carnegie-Rochester Conference Series on Public Policy. 1988. Autumn. Vol. 29. P. 173–203.


[Закрыть]. Тому, что измеряемая скорость обращения отклонилась от прежней траектории, вероятно, способствовало дерегулирование процентных ставок по банковским депозитам. Если это так, то банковская реформа, которую поддерживал Фридман, парадоксальным образом подорвала основания для реформы денежной политики, за которую он же выступал ранее.