Текст книги "18 лекций о Дуньхуане"

Буддийская община и быт монашества

Буддийская община

Среди дуньхуанских рукописей скрывается богатейший разнообразный материал о буддийской общине Дуньхуана, в особенности о среднем и позднем периодах династии Тан, эпохе Пяти династий и раннего периода Сун, который относится, с точки зрения истории Дуньхуана, к периоду господства Тибета (786–848 гг.) и периоду военного губернаторства Гуйицзюнь (848–1002 гг.). Этот материал широко используется учеными для исследования различных аспектов жизни местной буддийской общины. В таких работах, как «Монастырская экономика в Китае в V–X вв.» Жака Жерне [1], «Изучение истории буддийской общины Китая» Тикуса Масааки и «Структура дуньхуанских монастырей во времена Тан и эпохи Пяти династий» [27] Цзян Боциня, проведены глубокие исследования организации монашеской общины и монастырской экономики в Дуньхуане.

Отличительной характеристикой дуньхуанского средневекового общества является значительное число монахов и монахинь. В особенности при тибетском правительстве и во времена военного губернаторства, когда поддержка общины правительством привела к тому, что они составляли более одной пятой всего населения Шачжоу.

На протяжении всего периода династии Тан буддийские монастыри были организованы в соответствии с их внутренним регламентом. Во времена управления Тибета и военного губернаторства Гуйицзюнь все буддийские монастыри Дуньхуана относились к монашеской общине и находились под управлением главного наставника (ду цзяошоу) или главного буддийского инспектора (ду сэнтун). Тикуса Масааки следующим образом восстановил структуру управления монашеством:

1). В период господства Тибета: главный наставник (ду цзяошоу) – помощник наставника (фу цзяошоу) – главный управляющий по религиозным вопросам (ду фалю) – управляющий по религиозным вопросам (фалю) – главный помощник по административным вопросам (ду паньгуань) – помощник по административным вопросам (паньгуань).

2). В период военного губернаторства Гуйицзюнь: главный инспектор (ду сэнтун) – помощник буддийского инспектора (фу сэнтун) – главный управляющий

(ду сэнчжэн) – управляющий монахами (сэнчжэн) – (фалю) – помощник по административным вопросам (паньгуань).

3). В отдельных монастырях существовала следующая иерархия: настоятель монастыря (сычжу) – помощник настоятеля (шанцзо) – помощник настоятеля, ведавший бытом монахов (ду вэйна).

Рис. 2. P.t.993, схема с месторасположением монастырей в тибетский период (Serinde, 195)

Делами монашеских общин всех монастырей ведал дусы, который находился в городском монастыре Лунсинсы. В подчинении у дусы находился чэньсы, который занимался вопросами поступлений и их распределения, синсянсы был ответственным за проведение шествия в день рождения Будды, фандэн даочан сы – за освящение храма, цзинсы стоял во главе библиотеки, дэнсы отвечал за фонарики. Кроме того, были и другие должности – гундэсы, сюцзаосы, цансы, чанчжу цансы, янсы и др. Находящиеся в юрисдикции дусы монахи были поименно зарегистрированы в соответствии с тем, к какому монастырю они были приписаны. В эпоху расцвета монастырей в Дуньхуане их насчитывалось семнадцать – больших и малых, в городской черте и за ее пределами (рис. 2). Обычно монастырь имел собственную библиотеку со священными текстами, буддийские картины и изваяния, а также ритуальную утварь, мебель, посуду и одежду, которая была зарегистрирована в переписях имущества. Во времена тибетского управления к монастырям также приписывались целые зависимые «монастырские домохозяйства» (сыху), а в период военного губернаторства приписывались отдельные выходцы из «обычных простолюдинов» (чанчжу байсин). Более подробно вопрос монастырских домохозяйств рассматривается в упомянутой выше работе Цзян Боциня.

Быт монашества

В последнее время, после выхода в свет книги Чао Чуньвэня «Общественная жизнь монашества Дуньхуана в период поздней Тан, в эпоху Пяти династий и ранней Сун» [28], эта тема стала предметом горячей дискуссии в среде ученых-дуньхуановедов. Она также включает проблему религиозного и светского характера буддийской общины в средневековом Китае.

Акцентируя внимание на общественной жизни монахов и монахинь, Чао Чуньвэнь представил в своей работе комплексный анализ этой темы. В книге рассматривается широкий круг вопросов и аспектов жизни монашества, которые можно почерпнуть из дуньхуанских рукописей, в том числе принятие монашеского пострига и освящение места строительства монастыря, отличие быта монахов, проживающих в монастыре и за его пределами, а также их налоговых повинностей, бытовые вопросы, связанные с монастырской собственностью и запасами продовольствия, религиозные практики монашества, источники доходов монашеской общины и монахов Дуньхуана (подаяния, пожертвования, доходы от продаж и проведения обрядов), правила наследования и организация погребальных обрядов среди монашества, вопросы контроля и управления буддийской общиной во времена военного губернаторства Гуйицзюнь.

Рассматривая общественную жизнь монашества Дуньхуана с позиций историка, Чао Чуньвэнь опирается на отраженные в дуньхуанских рукописях реалии того времени и описывает социально-бытовые условия монашества Дуньхуана, обращая внимание на всевозможные противоречия с буддийским монашеским кодексом. Например, существуют достоверные свидетельства о том, что монахи Дуньхуана могли жить за пределами монастыря, владеть семейной собственностью, платить налоги и проходить военную службу, хотя это идет вразрез с основополагающими буддийскими предписаниями. Без сомнения, это объясняет столь большую численность дуньхуанской монашеской общины, а также указывает на причины, по которым Тибет, и в особенности военное губернаторство Гуйицзюнь, на протяжении долгого времени поддерживали буддийские общины такого рода.

Рассматривая социально-бытовые аспекты монашества, Чао Чуньвэнь не ограничивается лишь тем, что принято считать жизнью монашества, его исследование более обширно и затрагивает положение монахов в обществе, их вовлеченность в общественную жизнь. Такой подход придает книге свежесть и оригинальность. Тот факт, что не все дуньхуанские монахи и монахини постоянно проживали в стенах монастыря, закономерно породил череду вопросов о собственности, об отказе от участия в религиозных мероприятиях, вопросы относительно доходов и наследства, которые трудно объяснить «ложным монашеством» или возвращением к светской жизни после пострига.

Однако на некоторые вопросы мы до сих пор не получили ответов. Например, говоря о том, что многие из монахов и монахинь живут за пределами монастыря, Чао Чуньвэнь приводит в качестве доказательства конкретные цитаты из официальных документов, однако упомянутый им циркуляр из рукописи P.4981 не может в полной мере служить тому подтверждением. В нем говорится о «разрушении монастыря водой», что и стало причиной расселения монахов, а циркуляр, повсеместно распространенный после завершения ремонта монастыря, предписывал монахам вернуться обратно. В циркуляре не говорится, что отдельные монахи не знали о повреждении монастыря водой, в нем, скорее, отмечается, что монахи из-за этого повреждения нашли пристанище в других монастырях.

Кроме того, аргументация автора в пользу того, что в позднетанский период, в эпоху Пяти династий и в раннесунский период монахи подлежали призыву на военную службу, также требует дальнейшего обсуждения. В период тибетского господства и военного губернаторства ситуация была совершенно иной, поэтому цитируемая Чао Чуньвэнем рукопись со списком военнослужащих на тибетском языке, которую он использует в качестве подтверждения, вероятно, отражает ситуацию только периода тибетского управления. Фэн Пэйхун в статье «Обратная сторона рукописи P.3249 с фрагментом списка личного состава и призыв монашества в армию в ранний период военного губернаторства Гуйицзюнь» [24] опирается на обратную сторону рукописи P.3249 со сведениями о призыве монахов в армию во времена военного губернаторства Гуйицзюнь. Однако монахи упоминаются в рукописи как «генералы» (цзян), что соответствует тибетской организации армии [23], поэтому версия Фэн Пэйхуна о том, что рукопись датируется вторым годом девиза правления Сяньтун (861 г.), все еще нуждается в доказательствах. Цитату «находясь на границе, бежал в мирные земли» из рукописи S.528 с описанием добродетелей монаха Чживана также можно интерпретировать как случай бегства с приграничных территорий. В свою очередь, смысл текста рукописи S.4701 от четырнадцатого дня двенадцатого месяца тридцать седьмого года шестидесятилетнего календарного цикла о передаче настоятелем Суо монастыря Баоэньсы припасов для войск также остается неясным, поскольку речь может идти об уплате монастырем налога[81]81
  Полный перевод см.: Каталог социально-экономических документов Дуньхуана с разъяснениями.


[Закрыть].

Таким образом, в настоящее время мы не располагаем убедительными доказательствами прохождения военной службы монахами в период военного губернаторства, однако не можем исключить и такой вероятности. Хранящийся в Пекинской библиотеке фрагмент рукописи с индексом Нэн и номером 40 «Отцы и сыновья армии» тоже не проливает света на этот вопрос, поскольку в нем не хватает начала текста.

Фольклорный материал в дуньхуанских рукописях

Среди сохранившихся в пещере Цанцзиндун дуньхуанских рукописей, помимо литературных памятников, выполненных изящным каллиграфическим письмом элиты чиновничьего класса, найдены и различные материалы, связанные с культурной жизнью самых обычных людей. Как таковая традиция сохранения и передачи подобных текстов отсутствует, поэтому дуньхуанские рукописи представляют собой богатейшую сокровищницу фольклорного материала, которая до сих пор не используется исследователями в полной мере. В 1974 году Ло Цзунтао опубликовал работу «Изучение дуньхуанских бяньвэней как явления светского общества» [13] о фольклоре Дуньхуана, в которой вычленил из простонародной литературы и упорядочил информацию о питании и одежде, архитектуре и путешествиях, свадебных и похоронных обрядах, об образовании и убеждениях, общественных нормах и этикете. Однако этот материал ограничивается только бяньвэнями и текстами напевов, поэтому не может в полной мере отразить все аспекты народных традиций и обычаев Дуньхуана.

Праздники

Начнем с праздников, однако необходимо отметить, что среди дуньхуанских рукописей сохранилось множество бухгалтерских книг, относящихся к периоду военного губернаторства Гуйицзюнь. Это в том числе записи о расходах и доходах местных ведомств, а также расходно-приходные книги некоторых монастырей. Среди записей нередко встречаются и расходы, связанные с подготовкой празднований, которые позволяют получить нам более-менее полную картину о существовавших в то время в Дуньхуане праздниках и фестивалях. Например, обратная сторона рукописи P.4640 содержит сведения о количестве бумаги, которая использовалась ведомствами военного губернаторства Гуйицзюнь между 899 и 901 годами. Изучив ее, мы можем увидеть, какие жертвоприношения совершались на протяжении года при финансовой поддержке органов власти военного губернаторства[82]82
  Полный транскрипт этой рукописи см.: Икэда Он. Изучение налоговых регистров Древнего Китая альтернативный транскрипт см.: Тан Гэноу. Дуньхуан шэхуэй цзинцзи вэньсянь чжэньцзи шилу.


[Закрыть]. Содержащиеся там сведения о поддержке зороастризма говорят о его популярности среди местного населения начиная со времен династии Тан и даже раньше, несмотря на то, что их божество, кажется, уже утратило свое первоначальное значение и стало лишь одним из множества божеств, почитаемых в Дуньхуане. Местное население также приносило жертвы божеству горы Цзиньаньшань к юго-западу от Дуньхуана, так как, согласно поверьям, оно могло «вызвать грозу и град»[83]83
  О «Записях о Дуньхуане» из рукописи S.5448 подробнее см.: Ли Чжэнюй. Изучение «Речей служанки».


[Закрыть]. На протяжении года многочисленные жертвы приносились водным божествам в Луцзяцюане, Саньшуйчи, Дусянкоу, Мацюанькоу, Пинхэкоу, Байчисе и Фэньлюцюане – эти жертвоприношения носили более массовый и масштабный характер, поскольку проживающие в оазисе люди хорошо осознавали, что вода – это источник жизни. В записях упоминаются и «жертвы истокам реки», что, вероятно, является жертвоприношением того же рода. Кроме того, есть упоминания о «жертвах богине Чжан (Чжан Нюйлан шэнь)», которая также связана с ритуалами вызова дождя [29]. В четвертый лунный месяц жертвы подносились божеству молодых всходов Цинмяошэнь, чтобы посевы крепли и приносили богатый урожай.

Монастырские счета также сохранили сведения о празднествах, связанных с буддизмом. Например, благодаря записям о расходах монастыря Цзинтусы стало известно, что на праздник фонарей в пятнадцатый день первого месяца зажигались фонари и проводились моления Небесному владыке. Восьмой день второго месяца считался днем рождения Будды, и в этот день необходимо было провести обряд, в ходе которого изваяния и изображения Будды на тележках обвозили вокруг города [19]. На Праздник холодной пищи было принято почитать выдающихся монахов. На пятнадцатый день седьмого месяца приходился Праздник голодных духов, и необходимо было давать наставления. На Праздник просветления Будды в восьмой день двенадцатого месяца также должны были гореть фонари[84]84
  Текст рукописи P.2049Va о счетах монастыря Цзинтусы от третьего года позднетанского девиза Тунгуан см.: Икэда Он. Изучение налоговых регистров Древнего Китая.


[Закрыть]. Кроме того, в документах Дуньхуана можно найти и другие ежегодные мероприятия. Например, подношения во время трех постных месяцев (первого, пятого и девятого по лунному календарю), церемония отпечатки изображений Будды на песке в первый лунный месяц, изгнание злых духов в канун Нового года. Большую ценность представляют и различные тексты, написанные для праздничных мероприятий, например, «Текст о посте», «Текст об отпечатках изображений Будды на песке», «Текст о празднике восьмого дня второго месяца», «Текст о лампе», или «Текст о зажженной лампе», «Песня Эрланвэй» и др., в которых были зафиксированы ход мероприятий и чаяния людей, связанные с ними. Вот что говорится о процессе изгнания злых духов в канун Нового года в первом куплете «Песни Эрланвэй» (P.3552): «Этой ночью во главе почетного караула огненный бог Аньчэн, за которым святые с горы Саньвэйшань повсюду несут свою службу. Изгоняя злых духов старого года, встречают они семь бессмертных с горы Пэнлай, и четыре мудреца гонят с горы Шаншань демонов этой осени. Пусть в Дуньхуане не будет бед, пусть стоит он тысячу лет». Во главе отгоняющей злых духов старого года процессии зороастрийское божество, которому поклонялись в храме Аньчэнмяо к востоку от Дуньхуана, за ним – мудрецы с дуньхуанской горы Саньвэйшань. Изгоняя духов, они встречаются с традиционными для китайской мифологии семью бессмертными с горы Пэнлай и четырьмя мудрецами с горы Шаншань и желают вечного мира и процветания Дуньхуану. Эта много лет исполняемая песня представляет собой крайне редкий материал.

Кроме того, начиная с династии Тан, дни рождения императора и годовщины смерти тоже становятся праздничными днями, которые сопровождаются либо празднованием, либо поминальной службой. О ходе этих мероприятий сохранились записи в связи с их большой важностью для дуньхуанского региона. Например, рукопись P.3808 от четвертого года девиза правления Чансин является текстом проповеди ко дню рождения позднетанского императора Мин-цзуна, рукопись P.2854 представляет собой образец текста, который использовался цзедуши военного губернаторства Гуйицзюнь Чжаном Ичао во время возжигания благовоний в связи с годовщиной смерти императора. Это чрезвычайно редкие и ценные тексты.

Одежда, питание, архитектура и путешествия

Дуньхуанские фрески в большом количестве содержат изображения буддийских деятелей и жертвователей, фоном для которых выступают пагоды, монастыри, пещерные храмы и гроты, что дает нам наглядный материал для изучения одежды и архитектурных стилей в различные исторические периоды (рис. 3). Они послужили одним из основных источников материала для таких работ, как «История одежды в Китае» («Чжунго фуши ши») и «История архитектуры в Китае» («Чжунго цзяньчжу ши»). Материалы об этом также в большом количестве сохранились и среди обнаруженных в пещере Цанцзиндун рукописей. Например, сведения о продуктах питания, среди которых есть большое количество записей о налогах зерном, о расходе муки и масла. Что касается приготовления пищи, благодаря сохранившимся записям ведомства организации пиров (Яньшэсы, одно из ведомств военного губернаторства Гуйицзюнь) нам известно о существовании разных видов мучных лепешек – ботуо, футоу и хубин, а благодаря счетам за вино мы знаем о существовавших в то время напитках и о том, что именно, кому и в каких случаях полагалось пить [19; 33]. Другим примером могут служить различные записи с описанием одежды простых монахов, такие как домовые книги, завещания или монастырские книги со списками продаваемой одежды. Одно из таких завещаний содержит перечисление разнообразной одежды: нижние сорочки, мантия из фиолетового шелка, шелковый халат, рубашка из белого шелка, туфли из фиолетового шелка, ботинки из кожи, пояс из кожи и другие[85]85
  О рукописи P.3410 о наследовании имущества умерших монахов Шачжоу в период тибетского управления см.: Икэда Он. Изучение налоговых регистров Древнего Китая.


[Закрыть]. Некоторые из деловых договоров и домовых книг содержат сведения о площади жилых помещений и прилегающего участка земли. Если говорить о путешествиях, то существовали специальные паспорта (госуо) и сопутствующие документы, например, договоры об аренде верблюдов. Если бы кто-нибудь собрал все эти материалы вместе, их объем был бы значительным.

Свадебные и похоронные церемонии

Количество документов, связанных со свадьбами и похоронами, по сравнению с другими документами, велико, и они очень подробны. Поскольку этикет и система ритуалов были достаточно развиты, существует немало записей о свадебной церемонии, однако такие официальные сборники, как «Ритуалы, установленные во время девиза правления Кайюань», описывающие учрежденные в начале династии Тан церемонии, в основном относятся к свадебным обрядам императора, знати и высших чиновников. Они включают шесть основных ритуалов свадебной церемонии: отправку первого подарка в дом невесты в знак помолвки (нацай), запрос о дате рождения девушки и ее семье (вэньмин), гадания о благоприятствовании брака (нацзи), посылка закрепляющего помолвку подарка в дом невесты (начжэн), запрос о дате свадьбы у семьи невесты (цинци) и встреча невесты в доме жениха (инцинь). Важным материалом для изучения брачной церемонии времен династии Тан являются записи о ритуалах (шуи) из дуньхуанских документов, в которых даны примеры писем. Воскольку эти примеры касаются мужчин и женщин из разных слоев общества, в них затрагиваются самые разные аспекты жизни последнего. Библиографические разделы «Истории династии Суй» и обеих «Историй династии Тан» содержат упоминания о многих записях о ритуалах времен Вэй, Цзинь и эпохи Пяти династий, но, в связи с их прикладным значением и частыми изменениями очень немногие из них дошли до нашего времени.

В Дуньхуане сохранилось множество подобных записей, преимущественно – примеры писем для свадебных и похоронных церемоний (цзисюн шуи), относящиеся к династии Тан и эпохе Пяти династий. Некоторые из них относятся к раннетанскому периоду, некоторые – к позднетанскому и эпохе Пяти династий. Среди сохранившихся писем есть: «Примеры писем для свадебных и погребальных церемоний», собранные Ду Юцзинем, ученым мужем из центрального Китая эпохи Цзинь; «Новоустановленные примеры писем для свадебных и погребальных церемоний династии Тан», составленные танским министром Чжэн Юйцином; составленное младшим делопроизводителем при цзедуши Хэси Чжаном Ао «Новое собрание примеров писем для свадебных и погребальных церемоний»; использовавшееся в четырех гарнизонах Аньси «Зерцало примеров писем для свадебных и погребальных церемоний», а также чрезвычайно популярное в Дуньхуане на протяжении эпохи Пяти Династий «Новое собрание примеров писем», причем часто сохранялось несколько, а иногда даже более десяти копий примеров таких писем, что говорит о широком распространении этой практики. Записи содержат подробности о похоронных и свадебных ритуалах. Сопоставив «Новое собрание примеров писем для свадебных и погребальных церемоний» Чжана Ао и дуньхуанские рукописи «Речи служанки» и «Брачной книги», мы можем восстановить церемонию встречи невесты в доме жениха. «Речи служанки» содержат множество подробностей, которые отсутствуют в «Ритуалах, установленных во время девиза правления Кайюань».

Сохранилось более десяти копий «Речей служанки», которые представляют собой записанные в рифмованной форме вопросы и ответы о деталях брачной церемонии: жених и невеста подходят к главным воротам дома невесты, где невеста просит жениха сойти с коня, после чего семья жениха вручает семье невесты узорчатые и тонкие шелковые ткани, а семья невесты подносит жениху вино, читая подобающие случаю стихи, на что семья жениха также должна ответить в стихотворной форме. После этого жених проходит через главные и средние ворота, дворик и приемный зал дома невесты, читая стихи, и перед специально повешенным на дверь замком внутренних покоев он снова должен сложить стих. Перед закрытой пологом кроватью семья невесты просит жениха зайти за полог и прочесть подходящий стих, после чего жениха обсыпают монетами и зерном с пожеланиями счастья и поют. Только после это невеста выходит из специального зала и садится на кровать, а затем вводящий гостей просит невесту подняться с кровати и разделить с женихом блюдо из жертвенного животного. По окончании трапезы пальцы ног жениха и невесты связывают вместе пятицветной шелковой тканью, жених снимает праздничное одеяние, а невеста украшенный шелковой тканью головной убор, и молодые связывают вместе свои волосы в знак заключения брака. После этого все гости покидают зал, оставляя жениха и невесту на ночь за пологом [12]. Содержащиеся в примерах писем инструкции также позволяют выявить некоторые особенности народных обрядов.

Все связанные с похоронами аспекты народных обрядов сохранились и в дуньхуанских «Примерах писем для свадебных и погребальных церемоний», где подробно описывается весь ход церемонии: уложение тела в гроб (жугуань), выражение соболезнований (дяосан), определение благоприятного для погребения места (бучжай), закрытие гроба (да сяо лянь), начало похоронной процессии (цицзю), ход похоронной процессии (сунцзан), приближение к могиле (линькуан), погребение усопшего (яньмай) и организация поминок после похоронной церемонии (иншэнь). Записи содержат в том числе и примеры траурных речей. Их содержание зависело от того, кем умерший приходился говорящему: отцом или матерью, свекром или свекровью, тестем или тещей, старшим или младшим братом, старшей или младшей сестрой, женой, тетей или дядей, ребенком, зятем или невесткой или же прочей родней. Все это отсутствует в «Ритуалах, установленных во время девиза правления Кайюань». Кроме того, дуньхуанские записи содержат списки того, что преподносилось родственникам соседями умершего в качестве помощи. Это также отражает местные обычаи и традиции [15].

Материалы «Записей о свадебных и похоронных ритуалах» используются для изучения вопросов социальной и семейной иерархии, титулов и званий эпохи Тан. Эти записи о ритуалах были использованы для изучения социальной истории в статьях «Свадебные и погребальные обряды эпохи Тан в записках о ритуалах в дуньхуанских рукописях» Чжоу Иляна и «О социально-культурной жизни империи Тан в записках о ритуалах в дуньхуанских рукописях» Чжао Хэпина, которые вошли в их совместную монографию «Изучение записей о церемониале в эпоху династии Тан» [32]. Большая часть записей о церемониале была собрана и опубликована Чжао Хэпином в его работах «Изучение записей о церемониале в дуньхуанских рукописях» [30] и «Собрание и изучение записей о церемониале из Дуньхуана» [31].

Простонародные верования

Простонародные верования дуньхуанского региона чрезвычайно разнообразны, и не все они связаны с буддизмом. Помимо буддизма определенное распространение имели и другие религиозные течения, например, даосизм, зороастризм, несторианство, манихейство, а также почитание природных божеств, духов гор Цзиньаньшань и Саньвэйшань, рек, вод и родников, грома и дождя. Со временем это многобожие становилось все более и более сложным. Например, молитвенный текст периода военного губернаторства Гуйицзюнь включал в себя просьбы о сострадании, обращенные ко всем буддам и великим бодхисаттвам, к Повелителю горы Тайшань (Тайшань фуцзюнь), Повелителю Подземного мира (Пиндэн даван), Великому духу Пяти путей (Удао дашэнь), Небесной и Земной канцелярии (Тяньцао дифу), чиновникам, ведающим жизнями и смертями (сымин), чиновникам, ведающим записями (сылу), чиновникам, ведающим землей и водой (туфу шуйгуань), повелителю злых духов болезней (Синбин гуйван), чиновникам, ведающим эпидемиями (иши), чиновникам, ведающим ученостью (чживэнь цзигуань), стражникам ворот (юаньчжан ямэнь гуань), специальным посланникам (чжуаньши) и другим чиновникам Нижнего мира[86]86
  Подробнее о рукописи P.3135 см.: Хуан Чжэн и др. Дуньхуанская мечта.


[Закрыть]. Рукопись S.4400 – жертвенный текст, записанный раннесунским цзедуши Цао Яньлу – содержит длинный список божеств и духов, среди которых Владыка Востока (Дунван фу), Владычица Запада (Сиван му), Духи семи звезд Большой медведицы (Бэйдоу цисин), Дева сияния Веги (Гуангу чжину), мудрецы прошлого (сяньшэн сяньши) и будущего (хоуши шэньши) и Духи-хранители семидесяти двух небесных знамений (Цишиэр шэньфу ши), такие как Владыка звезд пяти направлений (Уфан синчжу), Повелитель пяти небесных владык (Уди чжи цзюнь), духи городского алтаря (чэншэ шэньлин) и местные божества (чжоуфу туди), духи восьми сторон света (Бафан шэньли) и Двенадцать бессмертных (Шиэр чжушэнь). Если собрать все эти божества, то восстановить пантеон простонародных верований Дуньхуана будет нетрудно. Кроме того, среди дуньхуанских рукописей немало различных жертвенных текстов, например, жертвенный текст Князю Ветров цзедуши военного губернаторства Гуйицзюнь Чжан Чэнфэна (S.5747) или жертвенный текст земле простого жителя деревни Хунжуньсян Гао Яньшэна.

Среди простого народа был чрезвычайно популярен и обычай гадания, также связанный с поклонением божествам и духам, о чем свидетельствует множество копий разного рода гадательной литературы, например, «Гадательная книга по семи небесным светилам», «Книга гаданий по лицу» и «Книга толкования сновидений», большое количество «Календарей с комментариями». Последние пользовались особенной популярностью, они содержали сведения о благоприятных и неблагоприятных днях. Все эти тексты дают достоверную картину народных верований в Дуньхуане, более того, многие из сохранившихся рукописей показывают социальные различия между людьми, указывают на тех, кому адресован тот или иной текст, на его функции. Благодаря этому они представляют чрезвычайно ценный материал для изучения народных верований, который обычно отсутствует в традиционных источниках.

Развлечения

Некоторые из рукописей посвящены записям о развлекательных мероприятиях того времени. Так, в разделе «Гора Миншашань» «Записок о Дуньхуане» говорится: «Во время Праздника драконьих лодок все мужчины и женщины города поднимаются на вершину горы, вместе скатываются оттуда вниз с хриплым криком, подобным грому, а утром горы выглядят как обычно» [11]. Этот обычай до сих пор сохраняется в Дуньхуане.

Среди дуньхуанских фресок немало материалов с изображением развлекательных мероприятий (рис. 4)

Поскольку многие из дуньхуанских рукописей были написаны обычными людьми, они достаточно точно отражают быт широких масс. Такого рода документы, не отредактированные образованными людьми, являются первоисточником для изучения народных обычаев Древнего Китая, в особенности Дуньхуана как центра северо-западного региона. Их разнообразное и богатое содержание затрагивает самые разные аспекты фольклористики, это настоящая сокровищница фольклорного материала.

Однако из-за того, что достаточно долго фольклористикой откровенно пренебрегали, дуньхуанскую сокровищницу фольклора мало кто использует. Сейчас исследования истории культуры Китая проводятся достаточно активно, и использование фольклорного материала Дуньхуана в этом контексте, безусловно, приведет к впечатляющим результатам.