Текст книги "Избранные труды"

Бесчеловечный гуманизм

Прошедшие в Харькове, Алжире и других местах процессы гитлеровских преступников и их пособников привлекли внимание всего мира. Откликнулся на эти процессы недавно и Интернациональный комитет Красного Креста. В обращении к правительствам воюющих стран Интернациональный комитет указал: «Исключительное значение интересов и моральных ценностей, оказавшихся в опасности, побуждает Комитет возвысить свой голос». Совершенно, конечно, естественно, что Красный Крест, организация, призванная по Статуту и по долгу ограждать принципы гуманности, подымает голос для защиты общепризнанных правил ведения войны. Беда лишь в том, что голос этот прозвучал фальшиво и тускло.

Общеизвестно и документально установлено, что гитлеровские орды планомерно и организованно совершают тягчайшие преступления против законов и обычаев войны. Однако не этот вопрос в Центре внимания Комитета. По этому основному вопросу обращение Комитета довольствуется следующим, лишенным элементарных признаков конкретности, меланхолическим заявлением.

«С другой стороны, – указывается в обращении, – Интернациональный комитет со все более серьезной и возрастающей озабоченностью констатирует постоянное ухудшение методов ведения войны, которые различными способами и все в больших размерах применяются к гражданскому населению и имуществу, не имеющему военного значения… Принципы международного права… все более отодвигаются на задний план».

В советской стране гитлеровцами убито более 2 млн мирных граждан – детей, женщин, стариков. На языке Интернационального комитета это называется «принципы международного права все более отодвигаются на задний план». Кровь миллионов невинных жертв покрывается лаком успокоительной, отполированной фразы. Ничего не случилось. Нет «душегубок», нет рвов, нет «зон пустыни». Только тронулись в путь международные принципы… Однако не сами же они пришли в движение. Где же виновники, кто «отодвинул принципы международного права на задний план»? Истерзанная Чехословакия, порабощенная Бельгия или пойманная с поличным гитлеровская Германия? Этот вопрос обращение Комитета оставляет без ответа. Лишь безграничное пренебрежение к фактам действительности и совести народов может питать иллюзию, что подобное молчание – акт высокой аполитичности и беспристрастия. На деле это свидетельство пристрастия, пристрастия, потворствующего злодействам, бороться с которыми призван и Красный Крест. «Аполитичности» же, требуемой Статутом Лиги Красного Креста, в этой позиции не больше, чем «нейтральности» в действиях некоторых «нейтральных» стран.

Впрочем, в конструкции Комитета все эти вопросы отведены на запасной путь, в «другую сторону». Фасад обращения, его сердцевина и его существо наполнены иным: Интернациональный комитет призывает воюющие державы «никоим образом не изменять статута военнопленных, установленного международными соглашениями», точнее и проще – не судить военнопленных за преступления войны, совершенные ими до пленения. Итак, вот в какие реальные формы вылилась растущая тревога Интернационального комитета по поводу насилий над мирными гражданами: Комитет встревожен тем, что военнопленных судят.

Так как в сфере международной каждая акция требует не только эмоций и не столько эмоций, сколько фактов и доказательств, то встревоженные авторы обращения, естественно, занялись поисками легального основания для защищаемого ими тезиса о ненаказуемости военнопленных за преступления войны и нашли это основание в ст. 2 Женевской конвенции от 27 июля 1929 г. Скромная находка!

Статья 2 Конвенции устанавливает:

«Военнопленные находятся во власти неприятельской державы, а не отдельных лиц или частей войск, которые их взяли в плен. С ними во всякое время должно обращаться человеколюбиво, и они, в частности, должны пользоваться защитой против актов насилия, оскорбления и публичного любопытства. Репрессалии в отношении военнопленных воспрещаются».

Возникает естественное недоумение: какие же, собственно, указания ст. 2 препятствуют судебному преследованию военнопленных, виновных в совершении преступления войны?

Справедливость требует отметить, что авторы обращения не оставляют этого вопроса безответным: по мнению авторов обращения, последняя часть ст. 2 легла непреодолимой преградой к уголовному преследованию военнопленных. Итак, указание ст. 2 – «репрессалии в отношении военнопленных воспрещаются». Вот он, открытый Комитетом легальный титул безнаказанности военнопленных! Сомнительное открытие!

В любом курсе международного права можно прочесть, что репрессалии, практикуемые в международных отношениях, – понятие, давно установившееся и совершенно определенное, понятие, ничего общего не имеющее с репрессиями, применяемыми в порядке уголовного процесса. Репрессалии – это исключительные мероприятия, предпринимаемые государством с целью принудить другое государство выполнять взятые на себя обязательства или дать удовлетворение за причиненный ущерб. Уголовные репрессии – предусмотренное законом наказание за преступления, совершенные виновными.

Было бы глубоким заблуждением заподозрить авторов обращения в незнании этой элементарной истины. Нет, здесь, скорее, невежество иного качества, невежество нарочитое, невежество, при котором собственная репутация авторов приносится в жертву намеченной цели – защите попавших в плен преступников войны. Это самоотверженное невежество авторов проекта не исчерпывается ссылкой на ст. 2 Женевской конвенции 1929 г.: оно проявило себя также в намеренном забвении фактов и норм, непосредственно относящихся к вопросу об уголовной ответственности военнопленных.

Здесь, прежде всего, необходимо освежить в памяти материалы Парижской конференции по разработке условий предварительного мира и избранной ею на пленарном заседании 25 января 1919 г. Комиссии по изучению вопроса об уголовной ответственности за преступления войны. Среди 15 членов этой Комиссии были крупные государственные деятели и теоретики международного права (от США – Лансинг, от Франции – Тардье, от Бельгии – Жакмене, от Греции – Политис и др.). По вопросу об ответственности военнопленных Комиссия единогласно приняла следующее постановление: «Каждая воюющая сторона имеет, согласно общим началам международного права, достаточно власти и авторитета, чтобы судить лиц, обвиняемых в преступлениях, относящихся к нарушению законов и обычаев войны, если эти лица будут взяты в плен или иным путем попадут в ее власть». Таковы общие принципы международного права. А вот конкретная норма.

Статья 29 Женевской конвенции о больных и раненых военнопленных 1929 г. установила: «Правительства Высоких Договаривающихся Сторон равным образом примут или предложат на утверждение своих законодательных учреждений в случае недостаточности их уголовных законов необходимые меры для преследования во время войны всякого действия, противоречащего постановлениям настоящей Конвенции». Таким образом, конвенция прямо предписала издание законов, необходимых для преследования во время войны лиц, повинных в нарушении законов и обычаев войны.

Совершенно бесспорно, что военнопленным международными конвенциями обеспечен особый режим. И Гаагская конвенция 1907 г., и Женевская конвенция 1929 г. содержат постановления, определяющие положение военнопленных. Эти постановления в СССР соблюдаются должным образом. Несмотря на трудности, вызванные внезапным нападением и почти трехлетней войной, труд и быт военнопленных в СССР организованы в полном соответствии с требованиями человеколюбия, предписываемого международными конвенциями. Отсюда, однако, отнюдь не следует, что военнослужащий, попавший в плен, становится обладателем абсолютного и беспредельного иммунитета, что дорога в плен – это путь к всепрощению. Военнопленный не может и не должен отвечать за причинение смерти, увечий, за разрушения, совершенные на поле брани в условиях военных действий. Но двуногий, бросающий в огонь детей, – не военнослужащий пойманный, он поэтому не становится военнопленным: он был и остается бандитом. «Гуманизм», перспективой безнаказанности поощряющий подобные злодейства, есть гуманизм наизнанку, гуманизм, нашедший человека в убийце и не заметивший его в жертве. Это бесчеловечный гуманизм.

Более 80 лет существуют и действуют организации Красного Креста. В их историю вписаны золотые страницы дел и подвигов подлинного гуманизма. Ряженое в гуманизм обращение Интернационального комитета о безнаказанности разбойников, убийц, грабителей, насильников, оказавшихся военнопленными, ждет иная судьба, иное место: мусорный ящик истории.

Об уголовной ответственности гитлеровских преступников

Беспримерные в истории человечества злодеяния гитлеровских преступников вызвали во всем цивилизованном мире величайшее возмущение и глубокую жажду возмездия. Разум и совесть народов требуют, чтобы преступники понесли должную кару. Опубликованная 2 ноября 1943 г. Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства, подписанная руководителями трех союзных держав, вносит в вопрос об уголовной ответственности гитлеровцев полную процессуальную ясность. В декларации указано, что виновники злодеяний «будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные действия, для того, чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран и свободных правительств, которые будут там созданы». В декларации содержится предупреждение о том, что три союзные державы наверняка найдут виновников совершенных злодеяний и «передадут их в руки их обвинителей с тем, чтобы могло совершиться правосудие»[479]479
  «Внешняя политика СССР». Сборник документов, т. V, стр. 321.


[Закрыть].

Таким образом, вопрос о суде и наказании гитлеровских преступников решен вполне авторитетно и ясно.

Это обстоятельство вызвало тревогу в лагере немецко-фашистских злодеев и их пособников. Начались поиски «юридических» щелей, куда могли бы пролезть непрошенные адвокаты гитлеровских злодеев. Делаются попытки найти «законные» способы уклонения от ответственности или смягчения кары. Хотя вопрос об уголовной ответственности гитлеровских извергов является делом, казалось бы, весьма простым и ясным, кое-где уже нашлись люди, поспешившие узреть здесь новые «проблемы» с единственной целью нагромоздить новые преграды на пути правосудия.

Прежде всего в качестве принципиальной проблемы, призванной тормозить отправление правосудия, выдвигается вопрос о допустимости привлечения к уголовной ответственности военнопленных. Осквернители и разрушители основ международной жизни выступают при этом в роли горячих поборников международного права!

По правилам ведения войны, признанным цивилизованными народами, военнослужащий, оказавшись в плену, вправе, конечно, рассчитывать на гуманное обращение. Гитлеровцы попирают на каждом шагу это правило, как и все другие правила ведения войны.

На Харьковском процессе подсудимый Риц, пытаясь найти формальное оправдание своим гнусным преступлениям, сказал: «Я солдат». Это ложь. Это клевета на солдата. Солдат сражается на поле брани; солдат сражается с солдатом, вооруженный – с вооруженными. Риц, как было установлено судом и зафиксировано в приговоре, занимался совершенно иным, не солдатским делом: он истязал и расстреливал ни в чем не повинных мирных, безоружных граждан. Таким образом, Риц стал преступником еще до того, как был схвачен воинами Красной Армии. Он пойманный и разоблаченный преступник. И законы войн должны быть с особой силой обращены против него как выступавшего в двойной роли – бандита и военнослужащего.

Именно об этом говорит ст. 29 Женевской конвенции 1929 г. И в полном соответствии с этим Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 г. дал советскому суду надлежащее оружие для безотлагательной борьбы с гитлеровскими преступниками.

Ответственность военнопленных за совершенные до пленения преступления войны признана судебной практикой различных стран. Так, в феврале 1915 г. французский суд в Рейне осудил пленного немецкого солдата за совершенные им ранее поджог и убийства раненых. Таких примеров немало. А между тем нынешние чудовищные злодеяния и зверства гитлеровцев, как хорошо известно, оставляют далеко позади все преступления, совершенные во время прошлых войн.

Таковы факты. Логика и совесть, нормы международного права, существующие законы и судебные прецеденты – все это требует привлечения к уголовной ответственности военнопленных, совершивших преступления во время войны. Делать из этого «проблему» – значит наводить тень на ясный день с единственной целью – попытаться помешать правосудию.

Другой «проблемой», выдвигаемой с той же целью, является вопрос об ответственности исполнителей преступных приказов. На Харьковском процессе подсудимые настойчиво подчеркивали, что они действовали по приказу начальства. Подсудимый Лангхельд потерял счет лично им убитым невинным людям. На вопрос прокурора: «Сколько вы лично уничтожили советских граждан?» – Лангхельд ответил: «Точно цифру назвать затрудняюсь, но полагаю – не менее ста». Зато Лангхельд точно помнил, как надо оправдывать эти убийства: «Я выполнял приказы своего начальства».

Итак, приказ, подчинение начальству, дисциплина выдвигаются как защита против суда и наказания. Приказ – это спасительный «дзот», который должен укрыть преступника в суровый час возмездия. Таким образом, оказывается, можно потерять счет замученным и убитым, можно расстреливать, как дичь, людей, можно сжигать госпитали с ранеными, совершать тысячи других злодеяний и не бояться ответственности, не страшиться кары – был бы в кармане приказ! Такова «линия обороны» пойманных гитлеровских преступников. Но международному праву и советскому закону одинаково претят эти трусливые попытки бумажкой приказа прикрыть горы истерзанных жертв.

Конечно, истребление мирного населения, разрушение городов и деревень совершались и совершаются гитлеровскими ордами по злодейскому плану, разработанному гитлеровским правительством и проводимому в жизнь гитлеровским командованием. Гитлер и вся его клика в полной мере ответят за эту политику военизированного бандитизма, за организованное, обдуманное, планомерно проводимое в жизнь истребление народов. Но Лангхельд, Риц и Рецлав осуждены не за те преступления, которые совершили их бесноватый фюрер или их непосредственные начальники, а за те злодейства, которые они совершили сами, собственными своими руками, за ими лично совершенные преступления. И здесь приказ – не защита.

Совершенно понятно, что когда речь идет о дисциплине, без которой не может существовать армия, то имеется в виду воинская дисциплина. Приказ бросать в огонь детей и женщин, приказ подвергать людей мучительному истреблению в душегубках – это не воинский приказ: это подстрекательство к злодеяниям, исполнители которых несут полную уголовную ответственность, как и их начальники.

Преступный, изуверский характер тех гитлеровских приказов, о которых идет речь, очевиден; ни один немецкий солдат не может отговориться, что он этого не знает или не понимает. Да и сами подсудимые на Харьковском процессе не пытались отрицать бесчеловечности совершаемых по приказу массовых убийств и пыток. Следовательно, и здесь попытка создать с юридической и моральной точек зрения проблему действия по приказу является попыткой с негодными средствами, имеющей одну цель – помешать свершиться правосудию.

Печать союзных и нейтральных стран с живейшим вниманием следила за Харьковским процессом. Общественное мнение за рубежом с глубоким чувством удовлетворения встретило и сам факт предания суду гитлеровских мерзавцев, и справедливый приговор над ними.

Английская газета «Дейли экспресс» писала, что возгласы одобрения, которыми русские встретили приговор Харьковского суда, выражают одобрение всего цивилизованного мира. Комментатор американской радиовещательной компании «Колумбия» Харш сказал, что этот суд, «возможно, является важнейшим мероприятием нашего периода на пути к обеспечению безопасности мира». Секретарь Национальной гильдии юристов в Соединенных Штатах Поппер отметил, что Харьковский процесс «олицетворяет собой триумф международного права и справедливости» и что он является «первым конкретным осуществлением решений, принятых на Московской и Тегеранской конференциях». Председатель Комиссии законодательных предположений палаты представителей Соединенных Штатов Сэбэт в связи с Харьковским процессом заявил: «Я весьма доволен, что Россия показала всему миру, что она справедливо судила обвиняемых. Все те, кто повинны в зверствах и жестокостях, должны наказываться без промедления». Выходящая в Монреале (Канада) «Газетт» в передовой писала, что Харьковский процесс встречен с удовлетворением как первая попытка справедливого наказания военных преступников, малых и больших. Число подобных высказываний газет, журналов, радиообозревателей, общественных и политических деятелей весьма велико. Тем более достойно удивления появление в некоторых иностранных органах печати рассуждений, которые едва ли могут способствовать делу безотлагательного и справедливого наказания гитлеровских преступников.

Так, газета «Йоркшир пост» в редакционной статье, посвященной Харьковскому процессу, высказывается в том духе, что значительная часть работы по расследованию, аресту и суду над преступниками войны должна быть отложена, пока не прекратятся военные действия. Легко понять, что йоркширские публицисты могут более терпеливо ждать суда над гитлеровскими злодеями, чем, например, жители Киева и Харькова, пережившие ужасы гитлеровской оккупации. Однако им тоже не мешало бы учесть то обстоятельство, что справедливое требование безотлагательного суда над гитлеровскими людоедами отвечает правосознанию народов и нормам международного права, между тем как отсрочка в совершении правосудия над гитлеровскими преступниками – отнюдь не в интересах борьбы с гитлеровской Германией. А в исходе этой борьбы кровно заинтересован вместе со всей Англией также и Йоркшир.

Другая английская газета, «Манчестер гардиан», делает глубокомысленное замечание, что Харьковский процесс свидетельствует о намерении Советского правительства разрешить вопрос о суде над гитлеровскими преступниками собственным путем. В ответ на это можно напомнить «Манчестер гардиан», что единая политика всех свободолюбивых народов в борьбе с преступлениями гитлеровцев достаточно полно и ярко выражена в общих декларациях Советского Союза, Соединенных Штатов, Великобритании и всех свободолюбивых народов. Словам этих деклараций соответствуют дела органов советской юстиции, начавших энергичную борьбу с гитлеровскими преступниками. Советское правосудие идет собственным путем в той же мере, как идет собственным путем, но в полном единении с союзниками и доблестная Красная Армия, освобождающая советскую землю от немецких захватчиков. Такого рода собственный путь ведет к общей и великой цели, воодушевляющей все свободолюбивые народы.

Никакие ухищрения, никакие юридические уловки и увертки не могут помешать свободолюбивым народам осуществить правосудие над гитлеровскими преступниками. Это святой долг, это святое право народов. Гитлеровским палачам не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать кары. Харьковский процесс – только один из первых ударов, нанесенных отвратительной фашистской гидре.

Час настал

Красная Армия и войска союзных стран завершили великий и благородный труд – разгром гитлеровской Германии. Истерзанная и разрушенная гитлеровцами Европа освобождена. Германия поставлена на колени.

Военный разгром Германии – основной, важнейший, но не последний этап той героической борьбы, которую начали и победоносно ведут свободолюбивые народы. Для полного торжества правого дела за военным разгромом Гитлера должен последовать морально-политический разгром гитлеризма. При решении этой задачи первостепенное значение приобретает наказание преступников войны.

Час освобождения пришел. Он должен стать и часом возмездия. Под ударами Красной Армии и союзных войск пала завеса, скрывавшая лагеря смерти в Польше и Германии. Перед миром, уже познавшим ужасы массового истребления людей в Смоленске и Майданеке, раскрылись новые зловещие страницы: Треблинка и Освенцим, Бухенвальд и Бельзен. Эшелоны поездов, методично и регулярно поставляющие живое человеческое сырье для истребления. 3 млн жертв, замученных в Треблинке, 4 млн жертв, загубленных в Освенциме. Отныне никто не сможет упрекнуть гитлеровцев в том, что они только палачи и разрушители. В Треблинке и Освенциме питомцы Гиммлера и Круппа показали образцы «фашистско-созидательного труда»: производство матрацев из женских волос, варку мыла на человеческом жиру, заготовку удобрений из перемолотых человеческих костей. Гитлеровская Германия издыхала и в свой последний, предсмертный час на лобном месте истории предстала перед миром, разоблаченная во всей своей отвратительной наготе. Может ли далее медлить правосудие?

Когда в 1939 г. Гитлер начал войну, когда в последующие годы он войну превратил в государственный бандитизм, он менее всего думал о грядущей расплате: он тогда был занят планированием «нового порядка» в Европе и целом мире. Но когда Красная Армия прогнала прочь с советской земли фашистские орды, когда рушились воспетые Геббельсом «валы» (Восточный, Западный, Атлантический) и на Германию вплотную надвинулся грозный «девятый вал» комбинированных ударов с востока и запада, с севера и юга, в Германии начали усиленно изыскивать средства против приближающейся расплаты. Все внутренние и внешние ресурсы гитлеровского режима: подлоги и угрозы, подкуп и убийства – были мобилизованы для достижения главной, самой вожделенной цели – раскола союзников. Когда стратегия раскола провалилась, ей на помощь и на смену пришла стратегия «милосердия». Гитлеровцы не жалели награбленных фондов, а прогитлеровские элементы – хорошо оплачиваемых слез, чтобы разжалобить будущих судей, добиться снисходительного мира и таким образом спасти остатки фашистских кадров.

В самые последние дни, когда мир узнал об Освенциме и Бухенвальде и когда елейные слова о милосердии к палачам звучали бы бесстыдным издевательством над убиенными, в иностранной прессе прозвучали новые вариации на «милосердный» лад.

Сотрудник турецкой газеты «Танин» Бурхан Вельге выступил с защитой двух одинаково ценных и оригинальных тезисов. Тезис первый: Вельге утверждает, что «в жизни народов главным оружием противодействия преступлению является… совесть!». Палачи и тюрьмы не остановили деликатного взора автора… Тезис второй: Вельге полагает, что преступники войны – больные, которых надо лечить в больницах и санаториях. По Вельге, следовательно, технически продуманное, тщательно организованное истребление миллионов – лишь хаотическая деятельность душевнобольных, бессмысленные движения лунатиков, нуждающихся в медицинской помощи.

Другая турецкая газета, «Тавир», великодушно не возражает против суда над преступниками войны, но полагает, что судить их должны нейтральные страны.

Располагая подобными кадрами лакеев и миротворцев, гитлеровцы, естественно, не переоценивали ни их авторитета, ни их интеллекта. Поэтому в грозный канун безоговорочной капитуляции, когда все пути оказались отрезанными и все выходы закрытыми, гитлеровцы спешно прибегли к средствам неотложной «самопомощи».

В печати появились сведения о смерти некоторых весьма видных фашистских преступников. Что можно сказать об этих покойниках? Они умерли слишком рано – до суда и наказания. Они умерли и слишком поздно – по истечении десяти лет чудовищных злодеяний. Но и покойники у гитлеровцев не всегда обычные, ибо и из смерти гитлеровцы сумели сделать цирковой номер – в выдержанном стиле фашистской акробатики.

В начале 1945 г., когда разгром Германии стал очевидным, в Берлине начался организованный государством «падеж» фашистских «фюреров». Работа, видимо, спорилась: гитлеровцы организованно «умирали», сами себе устраивали «похороны» и, таким путем публично канув в Лету, тайно приплывали к нейтральным берегам. Полковник войск «СС» Олаф, растроганный некрологом о собственной смерти, уехал в Португалию. Начальник штаба гитлеровской молодежи Гельмут, «павший жертвой несчастного случая» и «убитый горем», отправился путешествовать по Испании.

Таков путь гитлеризма: от победных фанфар, от планов мирового господства, через тотальные мобилизации и неисчислимые злодейства к трагической клоунаде и трусливому бегству из возлюбленного фатерланда. «Избранники природы, властелины мира», как тараканы, расползаются по щелям нейтральных стран. Но счет истории и счет человеческий на этом далеко не кончен. В строй вступает правосудие.

Опаснейшие преступники войны: Геринг, Папен, Дитрих, Рундштедт, Шпеер, Функ, Фалькенхорст и другие – во власти союзных войск. Это не военнопленные, взятые в условиях боя на полях сражений. Это пойманные преступники или преступники, оказавшиеся во власти союзных армий в порядке осуществления акта о безоговорочной капитуляции. Суд над этими и другими пойманными преступниками войны в одинаковой мере и обоснован и неотложен. Этот суд предполагает, однако, некоторые подготовительные действия. Рундштедта бельгийцы требуют привлечь к ответу за ограбление в декабре 1944 г. Арденн. Шпеера Голландия обвиняет в разрушении Роттердама. Их обоих обвиняют в тяжких преступлениях и другие государства. При этих условиях важное значение приобретают некоторые процессуальные вопросы: вопросы подсудности, вопросы компетенции национальных судов, смешанных судов и интернационального трибунала, вопросы выдачи преступников и другие, требующие немедленного разрешения.

В Лондоне давно заседает Комиссия Объединенных Наций по расследованию преступлений войны, Комиссия, в которую СССР своих представителей не послал. Работа ее крепко застряла где-то на дальних подступах к суду и наказанию. Вся продукция Комиссии до настоящего момента выразилась в составлении семи списков преступников войны: четыре списка немцев, преступников войны, один список итальянцев, один – японцев и один смешанный: албанцев, болгар, венгров и румын. Долгие месяцы потребовались Комиссии для того, чтобы составить эти первые списки преступников войны. Возникает, естественно, вопрос: сколько же времени потребуется для того, чтобы преступники войны совершили путь из списков на скамью подсудимых?

Армиями выполнен величайший в истории человечества подвиг. Враг, сильный, упорный и коварный враг, сокрушен. Преступники схвачены. «Герои» в борьбе с безоружными женщинами, палачи миллионов, теперь они, плаксивые и жалкие, с трясущимися коленями, ждут своего часа. Этого часа шесть лет ждали свободолюбивые народы. Народы ждут, а правосудие медлит. Правосудие движется на тормозах.

* * *

Тяжелой, кровавой полосой на пути человечества к прогрессу и цивилизации легли фашистские злодеяния. Теперь перед народами раскрываются величественные перспективы оберегаемого международной организацией безопасности мирного сотрудничества наций. Человечество на подъеме. Народам нужны не тормоза, а крылья.

Наказание преступников войны – не только правовая проблема. Наказание преступников войны – проблема военная и политическая. Наказание преступников войны – необходимое звено в борьбе за длительный мир и устойчивую демократию.

Народы выиграли великую битву с гитлеровской Германией, Они выиграют и битву за правосудие. Час возмездия настал. Да свершится правосудие!