Текст книги "Избранные труды"

Ценность принципа автоматизма в том, что он обеспечивает быстроту применения санкций. «…Планы агрессивных империалистических государств… в значительной степени основаны на внезапности нападения. В этих условиях необходимо, чтобы отпор нападающему государству смог быть организован в самые минимальные сроки, во избежание торжества агрессора»[409]409
  «Правда», 30 августа 1936 г.


[Закрыть].

Д. Борисов в недавней работе «Санкции» отмечает: «Ст. 16 Пакта совершенно отчетливо предусматривает применение против агрессора всей совокупности экономических и финансовых санкций с тем, что за ними должны следовать военные санкции. Между тем в своем стремлении всячески ограничить применение ст. 16 и эффективность системы санкций комментаторы Лиги стали на путь ступенчатости и постепенности применения санкций. Этот метод был применен в итало-абиссинском конфликте и привел к тому, что итальянская агрессия приняла затяжной характер. Между тем автоматическое применение совокупности экономических и финансовых санкций могло бы положить конец агрессии в самом начале»[410]410
  Д. Борисов. Указ, соч., стр. 41.


[Закрыть].

Против отмеченного автоматического наступления санкций, предусмотренного ст. 16 Пакта Лиги Наций, Германия, по сведениям печати, возражала и в своих дипломатических встречах в Лондоне, выдвигая требование отказа от автоматизма ст. 16 как предварительное условие возвращения Германии в Лигу Наций.

Криминализация санкций, применяемых Лигой Наций, – и это необходимо со всей ясностью вскрыть и подчеркнуть – не остается нейтральной в этой борьбе вокруг ст. 16: она играет в ней значительную и совершенно определенную роль, явно клонящуюся к ослаблению ст. 16 и, следовательно, к подрыву системы коллективной безопасности.

Действительно, всякого рода уголовно-судебная деятельность неизменно проходит три стадии: расследования события преступления, его квалификации и, наконец, применения санкций. Эти процессы могут быть разной длительности и неодинаково организованы, но вне их нет уголовного процесса. Автоматизм же, предусмотренный ст. 16, как было отмечено выше, предполагает, напротив, немедленную и непосредственную реакцию членов Лиги на военную агрессию. Поэтому автоматизм санкций и уголовная юстиция несовместимы. Отсюда совершенно ясно, что криминализация лигонационных санкций неразрывно связана с требованием промежуточных инстанций по исследованию, квалификации и применению санкций, т. е. связана с удлинением и осложнением пути, отделяющего санкции от агрессии. Таким образом, криминализация на деле ведет к ослаблению роли ст. 16, ведет в конечном счете к позициям германского фашизма.

Вместе с тем, «открыв» постановления о преступлении и наказании в важнейшем источнике интернационального права, в Пакте Лиги Наций, многие буржуазные теоретики легко пренебрегают другой весьма важной стороной вопроса: рассмотрением постановлений национального законодательства, служащих делу войны и мира. Эта реальная и значительная задача часто оставляется в тени.

Так, внешне как будто бы заостряющая борьбу за мир механическая теория уголовных санкций против государства-агрессора на деле эту борьбу лишь ослабляет.

Нельзя отрицать того, что вопросы права играют значительную роль в сфере международных отношений. Борьба за систему коллективной безопасности все интенсивнее будет вестись под лозунгом строгого исполнения государствами принятых на себя по международным договорам обязательств. Значение ст. 16 Пакта Лиги Наций в том и заключается, что она является стражем, ограждающим соблюдение норм Пакта Лиги Наций и других договоров, опирающихся на этот Пакт.

В системе правовой защиты мира определенная роль принадлежит и уголовному закону. Однако не искусственное превращение ст. 16 Пакта Лиги Наций в «уголовный кодекс» есть реальный путь к этой цели. Ознакомление с работами Лиги по развитию постановлений ст. 16 Пакта Лиги Наций это положение полностью подтверждает.

7

Если в качестве органа, правомочного на основании ст. 16 обязывать государства осуществлять санкции, Лига Наций с первых дней своего существования представляла собой реальную силу, то в качестве организации политической, отражающей противоречия и колебания собранных вместе больших и малых держав, Лига Наций, также с первых дней своего существования, была неустойчива и беспомощна. Эта своеобразная «диалектическая» природа Лиги нашла свое отражение в одном весьма поучительном явлении, проходящем через всю историю Лиги: вместо развития и укрепления реальных возможностей охраны мира, заложенных в ст. 16, Лига время от времени декларировала, что война – международное преступление. При этом практическое забвение ст. 16 неизменно сопровождалось почти беспрерывными изысканиями и проектами, связанными с той же ст. 16. Словно Лига тем более говорила о ст. 16, чем менее для нее делала. Между тем задача по развитию ст. 16, стоявшая перед Лигой, была весьма значительна, ибо в связи с применением ст. 16 встает ряд весьма существенных вопросов[411]411
  К исправлению дефектов ст. 16 и направлены предложения, внесенные в Лигу т. Литвиновым.


[Закрыть].

Так, должны ли все государства – члены Лиги, как того прямо требует ст. 16, все одновременно и все одинаково порвать торговые, финансовые и личные отношения с нарушителем мирных предписаний Пакта, или здесь допустим учет особенностей географического и хозяйственного положения каждой страны? Далее, должны ли все меры, хотя бы одни экономические меры, во всем объеме немедленно быть осуществлены, или здесь должна быть соблюдена постепенность, и в последнем случае какого рода постепенность? Должен ли существовать порядок возмещения ущерба стране, понесшей наибольший ущерб от лояльного выполнения санкций ст. 16, и если такой порядок нужен, то из каких источников и как должен быть организован фонд для покрытия такого ущерба? Где те органы, помимо Совета, которые должны фактически и технически проводить сложную систему санкций, касающихся хозяйственной жизни почти всех стран мира? Наконец, каковы те меры, которые должны быть приняты для обеспечения выполнения санкций всеми членами Лиги, могут ли и в каком порядке применяться санкции в отношении государства, уклоняющегося от исполнения обязательств по осуществлению санкций ст. 16, и т. д.?

Совершенно ясно, что, для того чтобы обеспечить реальную силу ст. 16, ограждающей всю систему коллективной безопасности, необходимо было заранее и самым тщательным образом разработать и согласовать все названные выше и много других основных вопросов, неизбежно возникающих из скупого текста ст. 16 Пакта Лиги Наций. Только в этом случае Лига была бы, по крайней мере технически, готова дать надлежащий отпор всякой попытке начинать войну вопреки требованиям Пакта.

Как было отмечено выше, история так «удачно» сложилась для Лиги, или, точнее, Лига так неудачно складывала свою историю, что в течение 15 лет Лига не прибегала к помощи ст. 16.

Следовательно, 15 лет «передышки», 15 лет «досуга» было у Лиги, чтобы укрепить, так сказать, бетонировать, мощную опору мира, содержащуюся в ст. 16. Каковы же результаты? Их трудно назвать удовлетворительными. Нет конвенций, нет решения, протокола или иного акта Лиги, который развил и укрепил бы ст. 16 рядом вспомогательных сооружений. Зато неисчислимы речи, доклады, запросы и проекты по поводу ст. 16 и неоднократны провозглашения войны международным преступлением.

Вот самый сжатый очерк этой дипломатической волокиты, вызывавшейся глубокими противоречиями империалистических держав, тянувших Лигу то в одну, то в другую сторону и тем самым заставлявших ее топтаться на одном месте.

В 1920 г. Совет Лиги Наций на своей VIII сессии в Сан-Себастьяно[412]412
  Все материалы Лиги Наций по ст. 16 Пакта до 1927 г. собраны в кн.: “Rapports et resolutions concernant I’article 16 du Pacte”, 1927, V.


[Закрыть] рассмотрел доклад Генерального секретаря о подготовительных мероприятиях к эффективному применению ст. 16. Совет постановил внести этот вопрос в порядок дня I Ассамблеи Лиги Наций. Для предварительной разработки этих вопросов Советом была создана Интернациональная блокадная комиссия.

Блокадная комиссия была организована в составе представителей Англии, Италии, Японии и Швейцарии и других стран и впервые собралась 22 августа 1921 г. в Женеве. Комиссия наметила ряд предложений, которые были разосланы на заключение отдельных государств – членов Лиги. В частности, был поставлен вопрос о том, не должен ли быть создан перманентный орган для разрешения вопросов экономической блокады и других проблем, связанных с применением ст. 16 Пакта.

Общее заключение Блокадной комиссии было довольно пессимистическим. В своем докладе Совету Лиги Комиссия указывала: «Применение экономического орудия ставит ряд проблем, которые в такой широкой мере зависят от географических, экономических и других условий, что разрешение этих проблем заранее не представляет практического интереса». Вместе с тем Блокадная комиссия дала свое заключение по ряду вопросов, вытекающих из Пакта. В частности, Комиссия указала, что те меры, о которых упоминают ст. 10 и 11 Пакта Лиги Наций, не совпадают с санкциями, предусмотренными ст. 16 Пакта.

Вопрос был снова поставлен на II Ассамблее. Здесь иногда звучали решительные голоса против агрессора. Так, представитель Бразилии Брага рекомендовал «создать такой международный порядок, согласно которому государство-агрессор и после войны не могло бы вести спокойного и благополучного существования». В частности, он проектировал «воспретить гражданам государства-агрессора пользование почтой, телеграфом, телефоном, транспортом государств, оставшихся верными Пакту Лиги».

Ассамблея охотно признала, что ст. 16 является одним из главных элементов юридической системы Пакта, который был бы слишком несовершенным, если бы не имел гарантии в действенных санкциях против государств, не исполняющих своих обязательств.

Однако новый текст ст. 16 Пакта Лиги, принятый Ассамблеей, но в силу не вступивший, задачи по укреплению санкций во всяком случае не разрешил[413]413
  Вот этот текст:
  «Если член Лиги прибегает к войне в противность обязательствам, принятым в статьях 12, 13 и 15, то он ipso facto рассматривается как совершивший акт войны против всех других членов Лиги. Последние обязуются немедленно порвать с ним все торговые или финансовые отношения, воспретить все сношения между лицами, проживающими на их территории, и лицами, проживающими на территории государства, нарушившего Статут, и прекратить всякие финансовые, торговые или личные сношения между лицами, проживающими на территории этого государства, и лицами, проживающими на территории всякого другого государства, является ли оно членом Лиги или нет.
  Совету надлежит давать заключение по вопросу о том, имеет ли место нарушение Статута или нет. Во время обсуждений этого вопроса Советом не будут учитываться голоса членов, обвиненных в том, что они обратились к войне, и членов, против которых эта война была предпринята.
  Совет должен оповестить всех членов Лиги о дне, в который он предлагает принять меры экономического давления, указанные в настоящей статье.
  Однако если бы Совет счел, что для некоторых членов отсрочка на определенный период какой-либо из этих мер должна позволить лучше достигнуть цели, преследуемой упомянутыми в предыдущем разделе мерами, или необходима, чтобы свести до минимума потери и неудобства, которые они могли бы им причинить, то он имел бы право вынести решение об этой отсрочке».
  В новой редакции, таким образом, подчеркивалась необходимость специального заключения Совета о наличии нарушения Пакта Лиги, ставился вопрос об отсрочках и льготах при применении санкций. Однако эта редакция до сих пор в силу не вступила, и на V Ассамблее Лиги 27 сентября 1927 г. была рекомендована к ратификации следующая, новая редакция последней части первого раздела ст. 16, ограничивающая ее значение ссылкой на «меру возможности»:
  «Последние обязуются немедленно порвать с ними все торговые или финансовые отношения, воспретить по крайней мере все сношения между лицами, проживающими на их территории, и лицами, проживающими на территории государства, нарушившего Статут, и, кроме того, в мере представляющейся для них возможности, между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Статут. Они обязуются, равным образом, прекратить всякие финансовые, торговые или личные сношения, по крайней мере между лицами, проживающими на территории этого государства, и лицами, проживающими на территории всякого другого государства, является ли оно членом Лиги или нет, и, кроме того, в мере представляющейся для них возможности, между гражданами этого государства и гражданами всякого другого государства, является ли оно членом Лиги или нет».


[Закрыть].

III Ассамблеей Лиги Наций была создана Временная смешанная комиссия для сокращения вооружений. В 1923 г. этой Комиссией был разработан проект договора о взаимной помощи, в котором, наряду с мероприятиями по коллективной борьбе с агрессией, содержалась общая оценка агрессии в духе отмеченных выше формальных деклараций.

«Высокие Договаривающиеся Стороны, – говорила ст. 1 проекта, – утверждая, что агрессивная война является международным преступлением, принимают на себя торжественное обязательство не навлекать на себя обвинений в этом преступлении со стороны какого бы то ни было государства».

Таким образом, идея криминализации агрессии была как будто признана: война объявлена международным преступлением. Но стала ли с этого момента эффективнее система санкций, предусмотренная ст. 16 Пакта Лиги? Можно с полной объективностью констатировать, что задача укрепления коллективной безопасности при помощи ст. 16 осталась по-прежнему нерешенной.

В июле 1923 г. Англия внесла свое предложение об изменении ч. 1 ст. 16 Пакта. IV Ассамблея постановила передать все проекты изменения и улучшения ст. 16 на рассмотрение ближайшей V Ассамблеи в 1924 г.

На V Ассамблее был принят получивший широкую популярность и вызвавший восторженные отклики протокол о мирном урегулировании международных споров, так называемый Женевский протокол от 2 октября 1924 г.[414]414
  «Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях», ч. III, вып. II. Изд. НКИД, 1929, стр. 265–271.


[Закрыть]

8

Женевский протокол состоит из 20 статей, содержащих ценные постановления в интересах борьбы за мир. «Подписавшиеся государства, – говорит ст. 2 протокола, – соглашаются, что они ни в каком случае не должны прибегать к войне ни между собою, ни против всякого государства, которое приняло бы все определенные ниже обязательства, за исключением случаев сопротивления актам нападения или же, когда они действуют в согласии с Советом или Собранием Лиги Наций, сообразно постановлениям Статута и настоящего протокола». Вместо войны государства обязуются обращаться к помощи судебного, третейского и примирительного разбирательства, они «обязуются добросовестно исполнять судебные или третейские приговоры и сообразоваться с решениями, предложенными Советом…» (ст. 6). «До того, как спор будет подвергнут процедуре мирного рассмотрения, и во время этой процедуры» государства соглашаются «не предпринимать никакого увеличения вооружений или численного воинского состава, могущего видоизменить положение, установленное конференцией по сокращению вооружений». Протокол устанавливает, что «является нападающим всякое государство, которое прибегает к войне в нарушение обязательств, предусмотренных в Статуте или в настоящем протоколе. К обращению к войне приравнивается нарушение Статута демилитаризованной зоны» (ст. 10). Подробное развитие находит в протоколе и порядок применения санкций, предусмотренных ст. 16 Пакта.

«…Каждое подписавшееся государство, – говорит ч. 2 ст. 11 протокола, – должно лояльно и активно сотрудничать, чтобы заставить уважать Статут Лиги Наций и чтобы противодействовать всяким актам нападения в той мере, в какой ему это позволяют его географическое положение и особые условия его вооружений»[415]415
  Это ограничивающее ст. 16 дополнение – единственное, которое пережило протокол и нашло повторное признание в ноте держав, адресованной Германии и вошедшей в систему Локарнских договоров. Поучительно, что на заседании Третьей комиссии Лиги, разработавшей проект Женевского протокола, представитель Италии предложил внести еще одно ограничительное указание, добавив к ссылкам на географическое положение и условия вооружения слова «и их национальная защита». Бенеш тогда с основанием возражал: «Лучшее средство защиты для каждого государства, – говорил Бенеш, – обеспечить свою собственную безопасность – это лояльно и эффективно приходить на помощь государству, подвергшемуся нападению (“Journal de la cinquieme Assemblee de la Societe des Nations”, 1924, N 23).


[Закрыть]. Санкции, предложенные Советом, должны сейчас же стать действительными, чтобы воздействие на агрессора было оказано без всякого замедления. Ввиду сложности проведения санкций протокол в ст. 12 и 13 намечает конкретный порядок их применения. Наконец, Женевский протокол снова повторяет ч. 3 ст. 16 Пакта Лиги, устанавливающую «индивидуальное и коллективное обязательства приходить на помощь государству, подвергшемуся нападению или угрозе нападения, а также оказывать друг другу взаимную помощь».

При обсуждении Женевского протокола в Ассамблее Лиги Наций голоса звучали решительно и хвалебно.

«Отныне, – говорил представитель Греции Политис, – всякая агрессивная война не будет терпима… Она должна рассматриваться как международное преступление, которое должно вызывать меры предупреждения, а в случае надобности – меры пресечения». Представитель Италии уверял: «Мир всегда был идеалом, сегодня впервые его пытаются сделать реальностью». Высоко расценивал значение Женевского протокола Бриан. «Выполнен почти сверхчеловеческий труд, – говорил Бриан, – если он не приведет к результатам, будет нанесен весьма тяжелый удар моральному авторитету Лиги Наций».

2 октября 1924 г. Женевский протокол был единогласно принят 48 государствами, представленными на Ассамблее. Отсутствовали лишь представители 6 держав (Аргентины, Боливии, Абиссинии, Гаити, Гондураса и Перу). Тем не менее «весьма тяжелый удар моральному авторитету Лиги Наций» был нанесен.

Колебания внешней политики Англии и здесь сыграли решающую роль: консервативное правительство, пришедшее в Англии на смену правительству лейбористскому, от утверждения Женевского протокола отказалось. Таким образом, Женевский протокол в силу не вступил.

Через три года, на VI Ассамблее Лиги, представитель Нидерландов успокаивал общественное мнение Европы: «Протокол не мертв, – говорил он, – протокол не похоронен, он дремлет». Но это была не легкая дрема, это был сон смерти. На VIII Ассамблее Лиги, 6 сентября 1927 г., была сделана попытка пробудить протокол к жизни: был внесен проект резолюции, в котором, между прочим, отмечалась желательность, «не открывая дискуссии по Женевскому протоколу 1924 г., исследовать, не настал ли уже момент, чтобы приняться вновь за изучение принципов, положенных в основу упомянутого протокола»[416]416
  “Compte-Rendu de la 8-me session ordinaire de I’Assemblee de la Societe des Nations. Seance 6 septembre 1927”.


[Закрыть].

12 сентября той же Ассамблеей проект резолюции был сдан в Третью комиссию. Таким образом, в условиях все более нависавших над миром военных туч, через три года после единогласного одобрения Женевского протокола еще «не настал момент» даже для изучения принципов, положенных в его основу. Этот момент не настал по сей день. Так, торжественно родившись, бесцветно умер содержавший ценные гарантии мира Женевский протокол 1924 г.[417]417
  Надо обладать большим запасом оптимизма, чтобы, подобно Барандону, утверждать, что Женевский протокол «есть и остается одним из важнейших документов предохраняющего от войн права».


[Закрыть]

9

В 1927 г., на VIII Ассамблее Лиги Наций, в тот самый момент, когда оказалось несвоевременным возвращение к Женевскому протоколу 1924 г., был поднят вопрос о новой декларации в пользу мира.

Представитель Польши Сокаль говорил, что предлагаемый Комиссией проект резолюции не является юридическим документом в собственном смысле, однако он увеличивает безопасность, так как имеет большое моральное и воспитательное значение.

Вот текст этой резолюции: «Собрание, признавая солидарность, которая объединяет международное общество, воодушевленное твердым желанием обеспечить сохранение всеобщего мира, констатируя, что агрессивная война не должна никогда служить способом для разрешения споров между государствами и таким образом она является международным преступлением, рассматривая, что торжественное отречение от какой бы то ни было агрессивной войны смогло бы создать атмосферу согласия, благоприятную для продолжения работ, предпринятых в отношении разоружения, постановляет:

1) всякая агрессивная война есть и остается запрещенной;

2) должны быть употреблены все мирные средства для улаживания споров, какого бы рода они ни были, которые смогут возникать между государствами.

Собрание заявляет, что для государств – членов Лиги Наций является обязательным быть в согласии с этими двумя принципами».

Против проекта новой декларации мира выступил представитель Италии. «Ст. 10 Пакта Лиги, – говорил он, – значительно более того, что огласил Сокаль, значительно более, так как в ст. 10 предусмотрены санкции и так как ст. 10 является нормой Пакта, т. е. условием интернационального договора между государствами – членами Лиги Наций… Я полагаю, – продолжал он, – что там, где существует Пакт, на основе которого мы живем, который является актом нашего рождения и действует в качестве интернационального договора, который мы хотим и обязаны уважать, мы не можем считать, что необходимо повторять каждый год то, что содержится в самом Пакте. Это повторение опасно, потому что общественное мнение может счесть, что Пакт Лиги Наций нуждается в новых утверждениях»[418]418
  “Compte-Rendu de la 8-me session ordinaire de I’Assemblee de la Societe des Nations. Seance 9 septembre 1927”.


[Закрыть].

«Пакт Лиги Наций, – говорил представитель Италии, – существует. Пакт полон сил, он – действительная гарантия Лиги Наций и величайшая гарантия мира». Так пел в честь Пакта Лиги Наций официальный представитель страны, впоследствии изорвавшей в клочья «величайшую гарантию мира» и начавшей агрессивную войну против Абиссинии…

Ассамблея в конце концов одобрила проект декларативной резолюции.

Однако и после декларации 1927 г. вопрос о реальных мерах, обеспечивающих применение ст. 16 Пакта Лига, остался открытым. Лига Наций в результате была вынуждена снова вернуться к разработке средств по укреплению мира.

26 сентября 1931 г. в Женеве была одобрена Общая конвенция для развития средств предупреждения войны.

Если, говорит ст. 2 этой конвенции, при обстоятельствах, которые, по мнению Совета, не создают состояния войны между государствами, участвующими в настоящей конвенции, военные силы одной из этих держав проникли на территорию или в территориальные воды другой или в зоны, демилитаризованные на основании международных соглашений, или перелетают через них, то Совет может предлагать меры для эвакуации этих сил. Высокие договаривающиеся стороны обязуются без замедления сообразоваться с такими предписанными мерами, не причиняя ущерба другим правам, которые принадлежат Совету в силу ст. 11 Пакта.

Если в нарушение предписаний конвенции вспыхнет война, то это нарушение создает презумпцию виновности нарушителя в агрессии согласно ст. 16 Пакта Лиги.

И эта конвенция, таким образом, непосредственно связана с применением ст. 16 Пакта Лиги Наций. И эта конвенция, таким образом, в конце концов приводит к исходному пункту – к проблеме санкций, предусмотренных ст. 16 Пакта Лиги Наций.

Подводя некоторые исторические итоги попыткам изменения Пакта Лиги и намечая дальнейшие перспективы, т. Литвинов в заседании Совета Лиги в июле 1936 г., когда решался вопрос о снятии санкций с Италии, говорил:

«К чьему же умонастроению должен быть приспособлен Статут? Тех ли, кто стоит на точке зрения последовательной коллективной защиты безопасности, кто высший интерес народов видит в сохранении всеобщего мира, кто считает, что в конечном счете этого требуют интересы каждого государства и что этого можно достигнуть только путем принесения в жертву коллективу наций своих временных интересов, и кто готов даже предоставить в распоряжение этого коллектива часть своих собственных вооруженных сил? Тех ли, кто в принципе клянется принципом коллективной безопасности, но на практике готов проводить его… только когда с этим совпадают интересы его собственной страны, или же тех, кто в принципе отрицает коллективную безопасность, международную солидарность заменяет лозунгом “Спасайся, кто может”, проповедует локализацию войны и самую войну провозглашает высшим проявлением человеческого духа? Я боюсь, что именно эту категорию людей имеют в виду те, кто аргументирует от необходимости приспособления или, я сказал бы, принижения Статута, и они этот свой аргумент подкрепляют указанием на возможное возвращение таким образом в Лигу покинувших ее членов. Нам предлагают вернуть во что бы то ни стало в Лигу государства, которые покинули ее только потому, что они видят в Уставе Лиги, в статьях 10 и 16, в санкциях препятствия к выполнению своих агрессивных замыслов. И вот нам говорят: выкинем из Устава статью 10, выкинем статью 16, откажемся от санкций, отвергнем коллективную безопасность, и тогда в нашу среду смогут вернуться и бывшие члены Лиги, и Лига станет универсальной. Иначе говоря, сделаем Лигу безопасной для агрессоров. Я говорю, что нам не нужно Лиги, безопасной для агрессоров, не нужно нам такой Лиги, даже универсальной, ибо такая Лига из орудия мира превратится в его противоположность. В лучшем случае, лишив Лигу функции коллективной защиты, мы превратили бы ее в дискуссионный клуб, в благотворительное учреждение, недостойное названия Лиги Наций, недостойное тех средств, которые на нее тратятся, и не отвечающее тем чаяниям и надеждам, которые на нее возлагаются.

Со своей стороны, я предлагал бы приспособить Статут не к умонастроению той или иной отдельной категории людей, тех или иных государственных деятелей, тех или иных временных правителей, а к умонастроению миллионных народных масс всех стран и всех континентов, тех, кто достойно называется человечеством и кто требует во что бы то ни стало сохранения мира и защиты его всеми средствами»[419]419
  М. Литвинов. Внешняя политика СССР, стр. 159–160.


[Закрыть].

Дела советской дипломатии всегда находятся в полном соответствии с ее словами: не прошло и двух месяцев после отмеченного заседания Совета Лиги, как т. Литвинов внес от имени Советского Союза проект уточнения Пакта Лиги, отвечающий «умонастроению миллионных народных масс всех стран и всех континентов».

II. ЛОКАРНСКИЙ ДОГОВОР И ПАКТ БРИАНА-КЕЛЛОГА

1

Длительная и малоплодотворная работа Лиги Наций, ее Совета, Ассамблеи и бесчисленных комиссий над развитием и укреплением идей и положений, содержащихся в основной статье Пакта, направленной против агрессора, ст. 16, привела к попыткам создать не в самой Лиге, а около Лиги новые дипломатические сооружения, новые пакты, призванные решить не решенные Лигой задачи.

Наиболее значительными в этом направлении являются Локарнский договор 1925 г. и пакт Бриана-Келлога 1928 г.

После Версальского мирного договора, продиктованного побежденной Германии державами – победительницами в мировой войне, Локарнские соглашения явились первым добровольным актом, связавшим обе стороны. На этот путь Германия вступила в результате серьезных событий: захвата Рура, краха марки и принятия плана Дауэса.

В тот момент Германия была вынуждена искать выхода в новых соглашениях, способных продемонстрировать ее окончательное добровольное признание франко-германских границ и демилитаризованной Рейнской зоны. Эти соглашения и вылились в систему Локарнских договоров.

Каковой же оказалась реальная сила Локарнских обязательств?

Заключенный в 1925 г. Локарнский договор[420]420
  «Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях», ч. III, вып. II, стр. 284–287.


[Закрыть] (по существу, целая система договоров) между Германией, Бельгией, Францией, Великобританией и Италией гарантировал высоким договаривающимся сторонам неприкосновенность определенных Версальским договором границ. Эта гарантия выражалась в обязанности сторон все, какого бы то ни было рода вопросы, по которым между ними возникнут расхождения и которые не могут быть разрешены обыкновенным дипломатическим порядком (ст. 3), разрешать мирными средствами, согласительными комиссиями и Советом Лиги Наций. В соответствии с этим, согласно ст. 2 договора, стороны обязуются ни в каком случае не прибегать к войне. Если одна из высоких договаривающихся сторон сочтет, что не соблюдается ст. 2 настоящего договора, она немедленно внесет вопрос в Совет Лиги Наций.

«Как только Совет Лиги Наций установит, что подобное несоблюдение или нарушение было совершено, он незамедлительно уведомит об этом державы, подписавшие настоящий договор, и каждая из них обязуется немедленно предоставить в таком случае свою помощь той державе, против которой направлено инкриминируемое действие» (п. 1–2 ст. 4). Далее, если какая-либо сторона, не нарушая ст. 2, откажется последовать намеченному арбитражем разрешению конфликта, то другая сторона может также обратиться в Совет Лиги, который и принимает обязательные для сторон решения.

Наконец, и это главное, стражем, охраняющим реальность Локарнских обязательств, является все та же ст. 16 Пакта Лиги. Таким образом, эффективность Локарнского договора оказывается в прямой зависимости от эффективности ст. 16. Сами авторы договора в ст. 7 писали: «Настоящий договор, предназначенный обеспечивать поддержание мира и согласный со Статутом Лиги Наций, не может истолковываться как ограничивающий миссию этой последней по принятию мер, способных действительным образом охранять всеобщий мир».

Нельзя, следовательно, отказывать авторам Локарнского договора в скромности: лишь бы не было ослаблено значение Пакта Лиги Наций – им и такой эффект новой системы Локарнских договоров кажется неплохим. Но и это скромное «достижение» обеспечено не было. Локарно в известном смысле ослабило гарантии мира, содержащиеся в ст. 16, ослабило не в порядке «истолкований», которых опасалась приведенная выше ст. 7, а путем специальной ноты Германии, адресованной всеми остальными делегациями и включенной в общую систему Локарнских договоров. Эта нота посвящена ст. 16 Пакта и устанавливает следующее:

«Германской делегации угодно было попросить некоторых разъяснений по поводу ст. 16 Статута Лиги Наций.

Мы не уполномочены высказываться от имени Лиги, но мы не колеблемся в итоге тех обсуждений, которые уже имели место в Собрании и в комиссиях Лиги Наций, и после тех объяснений, которыми мы между собою обменялись, сообщить вам то толкование, которое мы, с нашей стороны, придаем ст. 16.

Согласно этому толкованию обязанности, вытекающие из названной статьи для членов Лиги, должны пониматься в том смысле, что каждое из государств – членов Лиги обязано лояльно и действительно сотрудничать, чтобы заставить уважать Пакт Лиги и чтобы противодействовать всякому агрессивному акту в той мере, в какой это совместимо с военным состоянием государства и с учетом его географического положения».

Эта нота – и таково ее прямое назначение – бесспорно ограничивает обязанности коллективной борьбы с агрессией, вытекающие из ст. 16: вместо прямой обязанности членов Лиги выступить единым фронтом против агрессора легализуется выступление в меру военных и географических возможностей. Опыт применения ст. 16– в ее нынешней редакции – против итальянской агрессии показывает, как трудно достигнуть действительного коллективного выступления против агрессора – нарушителя Пакта.

Нетрудно себе представить степень «единодушия» членов Лиги, если каждое государство будет с самого начала обязано действовать «по возможности».

Итак, история и здесь вернулась к исходному пункту. Реальность обязательств, вытекающих из Локарнских договоров, оказывается в прямой зависимости от эффективности все той же ст. 16 Пакта Лиги Наций. Плоды этой политики сказались очень скоро.

В Локарно центральной фигурой была Германия, пришедшая здесь, в Локарно, второй раз к «границам Версальского договора». С того момента, как в Германии к власти пришел фашизм со своей международной «моралью» и своим буйным расизмом, судьба Локарно фактически была решена. «Фашистская Германия, – писала “Правда”, – перевернула вверх дном всю локарнскую постройку. В результате сложная и хитроумная система пактов, рассчитанная на длительный исторический срок, оказалась просто карточным домиком, легко развеянным той бурей, которая пронеслась над Европой в годы мирового экономического кризиса»[421]421
  «Правда», 30 ноября 1935 г.


[Закрыть].

Так писала «Правда» за четыре месяца до мартовских событий 1936 г. В марте Германия ввела войска в демилитаризованную Рейнскую зону. Совет Лиги собрался на чрезвычайную сессию и в необычном месте – в Лондоне. Но события развивались в обычном лигонационном стиле: еще раз была продемонстрирована эфемерность «уголовного кодекса» – ст. 16 Пакта Лиги Наций.

Буря, развеявшая карточный домик Локарнских соглашений, угрожающе нависла над Европой.

2

Через три года после заключения Локарнского договора была снова сделана попытка, на этот раз еще более внушительная и торжественная, закрепить дело мира новым, примыкающим к Лиге пактом. 27 августа 1928 г. в Париже был заключен так называемый пакт Бриана-Келлога[422]422
  Стремясь поддержать всякий акт, направленный к защите мира, Советский Союз 6 сентября 1928 г. присоединился к пакту Бриана-Келлога (СЗ СССР, 1929, отд. II, № 41, сг. 234).


[Закрыть].

Новый пакт состоит всего из трех статей и введения декларации, но весь он насыщен решительным отрицанием войны.

«Убежденные, – провозглашали авторы нового договора, – что наступил момент приступить к откровенному отказу от войны как орудия национальной политики… уверенные, что всякие изменения в их взаимных отношениях должны изыскиваться в мирных средствах… Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно заявляют от имени своих народов… что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики» [423]423
  20 июня 1927 г. министр иностранных дел Франции Бриан вручил американскому послу проект договора о вечной дружбе, который содержал основные положения будущего Парижского пакта. В этом проекте, состоявшем из двух статей, также указывалось, что «Высокие Договаривающиеся Стороны… осуждают обращение к войне и отказываются от нее… как от орудия своей национальной политики… (ст. 1) и что всякого рода споры они будут разрешать исключительно мирными средствами (ст. 2)» («Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях», ч. III, вып. II, стр. 349–350).


[Закрыть].

Статьи 1 и 2 пакта снова повторяют, что высокие договаривающиеся стороны «осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров» и что они «поэтому все могущие возникнуть между ними споры и конфликты, какого бы характера и происхождения они ни были, должны разрешать только мирными средствами».

Бесспорное преимущество пакта Бриана-Келлога перед Пактом Лиги Наций – в решительном отказе от войны. Действительно, Парижский пакт не различает, подобно Пакту Лиги, войны законной и незаконной[424]424
  Так же высказывается Декамп (Е. Е. F. Descamps. Op. cit., р. 462).


[Закрыть]. Он, следовательно, признает допустимыми военные действия лишь в качестве акта интернациональной политики, т. е. политики, основанной на Пакте Лиги Наций и других международных соглашениях. Воздавая должное решительности этой декларации, нельзя, однако, не учесть следующего.