Текст книги "Избранные труды"

Проект Пелла вместе с тем устанавливал обязанность государств внести в национальные конституции положения о воспрещении применения силы как средства национальной политики и признании постановлений Парижского пакта неотъемлемой частью национальной конституции.

Таким образом, проект Пелла явился попыткой обеспечить единообразное национальное законодательство во всех государствах, заинтересованных в сохранении мира. Однако уже в системе Лиги проект Пелла встретил возражения. Разработанное Юридическим комитетом Лиги предложение носило иной характер. «Высокие Договаривающиеся Стороны, – намечал проект Комитета юристов, – соглашаются в меру предусмотренных их государственным правом возможностей рассмотреть принятие конституционных правил, посвященных обязательствам не прибегать к силе как к средству национальной политики, и искать разрешения всякого конфликта только мирными средствами». Хотя в дальнейшем проект Комитета юристов также предусматривает установление высокими договаривающимися сторонами однородных уголовно наказуемых деяний, угрожающих миру, однако приведенная статья, говорящая о согласовании национального законодательства с интернациональным «в меру возможности», ослабляет значение проектируемой конвенции.

Итак, спустя 17 лет после заключения Пакта Лиги Наций и восемь лет после подписания пакта Бриана-Келлога огромное большинство капиталистических стран в своих основных законах проходит мимо этих обязательных для них международных актов, направленных на защиту мира. С полным основанием поэтому т. Литвинов в п. 10 внесенных им от имени Советского Союза предложений о поправках к Пакту Лиги Наций намечает: «Члены Лиги обязуются провести… все законодательные постановления, необходимые по их внутреннему конституционному устройству, для того чтобы заранее обеспечить своевременное применение ими мер, могущих быть решенными в области экономических и финансовых санкций»[458]458
  М. Литвинов. Внешняя политика СССР, стр. 421.


[Закрыть].

Разрыв между Пактом Лиги и национальными законодательствами – одно из ярких отражений исполненной внутренних противоречий политики капиталистических стран.

Анализ уголовного законодательства капиталистических стран, регулирующего отношения войны и мира, еще более подтверждает это положение.

III. УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

1

Охотно распространяя идеи уголовно-правовой защиты мира там, где для них нет достаточных оснований (Пакт Лиги Наций), буржуазные теоретики параллельно весьма скромное внимание уделяют той сфере, где уголовный закон может действительно оказать посильную помощь делу мира, – национальному уголовному законодательству. Между тем, казалось бы, не только интересы борьбы за мир, но и общие воззрения буржуазной теории на задачи уголовного правосудия должны были направить внимание криминалистов, прежде всего в эту сторону – в сторону национального законодательства.

Действительно, уголовный закон, по господствующей и усиленно пропагандируемой буржуазными криминалистами теории, призван защищать так называемые общие блага: жизнь, свободу, имущество граждан. «Общественный характер уголовного права, понимаемого как в смысле совокупности законов, так и в смысле науки, – писал когда-то известный русский криминалист профессор Кистяковский, – составляет научную аксиому. От первых основных своих принципов до мельчайших их разветвлений и подробностей… все это вызывается, рассматривается и определяется по соображениям высоких общественных и государственных интересов»[459]459
  А. Ф. Кистяковский. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть общая. Киев, 1882, стр. 10.


[Закрыть].

«Главная задача уголовного права, – писал в 1930 г. в докладе Пражскому пенитенциарному конгрессу английский профессор Сэйр, – не в том, чтобы регулировать индивидуальные права, а в том, чтобы оградить публичную безопасность в интересах общества».

Среди общественных благ, подлежащих охране уголовного закона, казалось бы, наиболее ценным является мир: что могут, например, значить цифры убийств, прошедших перед уголовным судом, по сравнению с неисчислимым количеством убитых на войне? Казалось бы, поэтому, что «высокие общественные и государственные интересы», а тем более интересы «публичной безопасности», должны были побудить законодателя уделить в уголовных кодексах особенное внимание охране мира. В действительности можно отметить обратное.

Во всех капиталистических странах действуют специальные военно-уголовные кодексы, ограждающие от посягательств и смуты оплот диктатуры капитала – армию. И, несмотря на существование этих специальных военных кодексов, нет ни одного общегражданского уголовного кодекса, который, в свою очередь, также не содержал бы дополнительных постановлений о посягательствах против армии и военной мощи государств; и вместе с тем нет ни одного кодекса, в котором нашло бы реальную защиту дело мира.

В этом яркое проявление классовой природы современного уголовного законодательства, ограждающего не мир, необходимый миллионам трудящихся, а тыл и фронт воинствующего империализма.

Германский Уголовный кодекс в специальном разделе предусматривает ряд действий против иностранного государства. Однако не о всяком государстве печется закон: речь идет о странах, с которыми Германия находится в дружественных отношениях (Feindliche Handlungen gegen befreundete Staaten). Некоторые германские теоретики ранее, в догитлеровские годы, пытались, правда, разъяснить, что государство «дружественное» означает государство, с которым Германия находится в мире. Это толкование, однако, ныне находится в явном противоречии с указанием закона и всей практикой фашизма, открыто и «принципиально» различающего свои и чужие, враждебные расы.

Нюрнбергский съезд фашистской партии в сентябре 1936 г., съезд, провозгласивший борьбу с Советским Союзом, с которым Германия находится в мире, основной задачей фашизма, в достаточной степени показывает, какую цену придают официальному миру фашистские правители. По существу, съезд явился сплошным «враждебным действием» против Страны советов.

В составленном фашистскими юристами проекте германского Уголовного кодекса защита военной мощи выдвигается в качестве первоочередной задачи. Особенная часть проекта начинается с «охраны державного государства вовне». Сюда проект относит обширный ряд деликтов государственной и военной измены.

Итальянский Уголовный кодекс 1930 г. выделяет в особую главу «преступления против личности государства как члена международного общения». Эта глава, кодекс в миниатюре, состоит из 35 статей (241–275), предусматривающих разнородные посягательства, способные ослабить военную мощь Италии. Из этих статей только три посвящены борьбе за мир: ст. 243, предусматривающая сношение с иностранцем с целью вовлечения иностранного государства в войну с Италией, ст. 244, предусматривающая создание опасности войны или применение репрессалий против Италии, и, наконец, ст. 245, говорящая о возложении обязательств войны или нейтралитета на Италию. Особенного внимания заслуживает последняя статья. «Кто вступит в сношение с иностранцем, – говорит ст. 245, – с целью обязать Итальянское государство или с целью совершить действия, направленные на то, чтобы связать его обязательством объявить или сохранить нейтралитет или войну, наказывается исправительным домом от 5 до 15 лет». Таким образом, итальянский закон угрозой одинакового наказания предостерегает как от содействия войне, так и от содействия нейтралитету, тем самым, провозглашая равноценными оба «блага»: войну и нейтралитет. Таков итальянский «пацифизм», развернувшийся в полной мере в войне против Абиссинии.

Специальная глава о «преступлениях против интернационального общения» имеется и в японском Уголовном кодексе (§ 90–94).

Закон, прежде всего, предусматривает посягательство на главу иностранного государства: «Кто посягнет или угрожает посягнуть на суверена или президента иностранного государства, находящегося в Японии, карается каторгой на срок от одного до десяти лет» (§ 90). Если посягательство направлено против иностранного посланника, наказание – от одного до трех лет каторги (§ 91). Закон карает и оскорбление названных лиц, но лишь по жалобе иностранного государства.

Защите чести иностранного государства посвящен § 92: «Кто с намерением оскорбить иностранное государство уничтожит, попортит, загрязнит или уберет флаг или эмблемы власти (Hoheitszeichen) этого государства, наказывается тюрьмой до двух лет или штрафом до 200 иен».

Непосредственное отношение к проблемам войны имеют два последних параграфа японского Уголовного кодекса – 93 и 94. § 94 угрожает тюрьмой на срок от одного до трех лет или штрафом до тысячи иен тому, кто во время войны между иностранными государствами нарушит предписания о нейтралитете. И, наконец, § 93: «Кто с целью повести войну против иностранного государства без санкции надлежащих органов делает к этому приготовления или вступает для этого в соглашение с другими лицами, наказывается тюрьмой на срок от трех месяцев до пяти лет».

В приведенных постановлениях японского Уголовного кодекса, прежде всего, необходимо отметить, что посягательство на главу иностранного государства расценивается неизмеримо строже, чем посягательство на мирные отношения с другими государствами: в первом случае наказание до десяти лет каторжных работ, во втором – до пяти лет тюрьмы. Далее, согласно прямому указанию § 93, самочинное вовлечение Японии в войну с иностранным государством может и не влечь за собой уголовной ответственности, если виновный заявил о своих действиях. При этом закон не содержит никаких ограничений в сроке этого права – путем заявления избегнуть уголовной ответственности. Оно, очевидно, может быть сделано в любое время, следовательно, даже и тогда, когда в результате действий виновного последовали военные операции. Как показал опыт войны против Китая, Япония выработала свою особую «методологию» агрессии: в первые моменты войны центральное правительство как бы в стороне. Это де генералы-озорники сами начинают военные действия. Мировая пресса не раз отмечала обращение японской военщины к помощи этого метода. Приведенный выше § 93 японского Уголовного кодекса непосредственно предусматривает подобные факты. Однако случаи применения § 93 неизвестны.

Таким образом, единственное постановление японского Уголовного кодекса, как будто направленное к защите мира, на деле этой цели не служит.

Более того, нельзя не отметить следующего положения: ни один уголовный кодекс в мире не содержит постановления, тождественного приведенному выше § 93 японского Кодекса: о подготовке военных действий против иностранного государства без санкции надлежащих органов. И в то же время ни одна страна в такой мере не прибегает к методам как бы самочинных вылазок японской военщины: достаточно вспомнить «инциденты» 1936 г. на маньчжуро-монгольских границах. Отсюда непосредственно встает вопрос о специальном назначении § 93: формальным запретом маскировать реально практикуемые методы. В этом понимании – в качестве средства, прикрывающего и провокацию военных конфликтов, а не в качестве орудия мира – § 93 японского Уголовного кодекса действительно не лишен практического значения.

Новый Уголовный кодекс Дании (вступил в действие 1 января 1933 г.) выделяет в особую главу «преступления и проступки против независимости и внешней безопасности государства». Однако постановления в защиту мира в Кодексе очень скудны. Статья 99 карает тех, кто вступит в сношения с иностранным государством с целью вовлечь его в войну против Дании или союзного с ней государства. Характерна ст. 100, устанавливающая ответственность за создание опасности враждебных действий против Дании или интервенции иностранного государства в дела Дании. Наконец, п. 3 ст. 103 устанавливает ответственность за уничтожение или фальсификацию документа, имеющего значение для безопасности Дании. Непосредственно о мире датский Уголовный кодекс говорит совершенно в ином плане: гл. XXVII предусматривает «посягательства против мира (atteintes a la paix) и чести лица».

Для иллюстрации того, в какой мере законы капиталистических стран о войне и мире непосредственно зависят от их мирной или империалистической политики, поучительно ознакомление с законодательством Швейцарии.

Швейцария, как известно, является страной, стоявшей и стоящей вне сферы военных конфликтов. Швейцария не питает агрессивных планов, Швейцария в силу договоров и создавшейся международной ситуации не рассматривается и в качестве объекта агрессии. Пацифизм, характеризующий положение Швейцарии среди других стран, нашел яркое выражение в швейцарском уголовном законодательстве.

В Швейцарии действуют самостоятельные кантональные уголовные кодексы. Но помимо отдельных общесоюзных уголовных законов (например, Закона от 30 марта 1906 г. против анархистов) действует поныне и общесоюзный Уголовный кодекс несколько сокращенного типа: первый раздел, Общая часть, состоит из 34 статей, а второй раздел, Особенная часть, – из 32 статей: своеобразные основные начала швейцарского союзного уголовного законодательства.

Этот общесоюзный Уголовный кодекс издан 4 февраля 1853 г., но его мирные постановления могли бы воспринять многие уголовные кодексы новейшего западноевропейского образца. Действительно, вторая глава миниатюрного общешвейцарского Уголовного кодекса имеет специальный заголовок: «Посягательства против иностранных государств». Она состоит из трех статей, ограждающих территориальную и моральную неприкосновенность иностранных государств. Вот текст этих статей:

«Кто посягнет на чужую территорию или совершит иное нарушение международного права, карается заключением или штрафом» (ст. 41);

«Кто станет публично поносить другой народ, или его суверена, или правительство, карается штрафом до 2000 франков, а в более серьезных случаях – заключением на срок до шести месяцев» (ст. 42);

«Кто нанесет оскорбление полномочному представителю другого государства, карается заключением на срок до двух лет или штрафом до 2000 франков» (ст. 43).

Вскоре после начала первой мировой войны Федеральным советом Швейцарии был издан специальный Закон, расширивший объем ст. 41 и 42[460]460
  На основании этого Закона редактор швейцарского журнала за опубликование статьи французского профессора Штампфера, в которой Вильгельм был назван коронованным бандитом, был подвергнут штрафу в 1000 франков (Preuss. La repression des crimes et délits contre la sCirete des Etats etrangers. – “Revue generate de droit international public”, 1933, N 5).


[Закрыть]. Заинтересованная в мире Швейцария, таким образом, сумела в известной мере мобилизовать в защиту мира уголовный закон.

2

Дух воинственности и враждебности, который господствует в международных отношениях империалистических государств и находит отражение в уголовном законодательстве, порой сменяется духом солидарности и попечения. Вместо пороха начинает пахнуть фимиамом. Эта метаморфоза происходит тогда, когда встает вопрос о защите господствующей политической системы, ее престижа и ее «главы».

Так, бельгийский Закон от 1 марта 1858 г., говоря о «преступлениях и проступках против международных отношений», в действительности карает тюрьмой от двух до пяти лет заговор или приготовительные действия, имеющие целью «разрушить или изменить форму правления иностранного государства или возбудить население иностранного государства вооружиться против главы правительства этого государства»[461]461
  Пелла ссылается на бельгийский Закон 1858 г. как на закон, служащий защите мира. Однако, как легко видеть из приведенного выше текста, Закон этот направлен против революции, а не на защиту мира.


[Закрыть].

На такого рода «интернационализм» было способно даже царское правительство, каравшее крепостью «виновного в учинении в пределах России покушения на насильственное низвержение правительства дружественного России государства или на насильственное изменение существующего в нем образа правления, или в учинении приготовительных для сих целей действий, или в участии в составившемся с теми же целями обществе, если относительно наказуемости таких деяний существует взаимность» (ст. 135 Уголовного уложения 1903 г.).

В каком глубоком противоречии с этой системой охраны «глав» в духе Священного союза Меттерниха находится ст. 58 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. (с изменениями от июня 1927 г.), провозглашающая, что «в силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР».

3

Опасность военных конфликтов в последние годы неизмеримо возросла. Из дипломатических лабораторий и министерских кабинетов разговоры о войне проникли в рабочие дома и крестьянские хижины. Единый фронт трудящихся против войны становится все более реальным фактом. С другой стороны, среди капиталистических стран в настоящее время имеются бесспорные сторонники мира. В соответствии с этими сдвигами, отражающими глубокий рост революционной сопротивляемости масс, можно отметить попытки внести в новейшие проекты уголовных кодексов постановления в защиту мира.

Уже в проектах уголовных кодексов, появившихся после европейской войны, в частности в греческом проекте 1924 г., можно отметить некоторые постановления в защиту мира.

Греческий проект 1924 г.[462]462
  “Entwurf eines griechischen Strafgesetzbuches”, Berlin, 1928.


[Закрыть] содержит особую, седьмую, главу «Посягательства против интернационального мира страны». Сюда проект относит сношение с иностранным государством с целью вызвать военные или враждебные в отношении Греции действия. Если в результате этой деятельности война или враждебные действия имели место, наказание – пожизненные каторжные работы или тюрьма не ниже 10 лет (ст. 109). Далее проект предусматривает создание опасности войны или враждебных действий путем неапробированных правительством действий (ст. 110) – с той же санкцией; создание опасности применения репрессалий в отношении Греции или греческих граждан (ст. 111) и особо – случаи неосторожного совершения тех же преступлений (ст. 112).

Более широкую защиту находит мир в постановлениях более поздних проектов.

Конституция Бразилии (ст. 88) содержит конкретные постановления в защиту мира. Проект Уголовного кодекса Бразилии 1928 г. в соответствии с положениями Конституции выделяет в особую главу «преступления против интернационального мира». Статьи 508–509 этой главы устанавливают ответственность (до трех лет лишения свободы) за публичный призыв к военной агрессии и за агитацию, имеющую целью срыв ведущихся мирных переговоров.

Французский Уголовный кодекс в первом же разделе первой главы предусматривает преступления против внешней безопасности государства и устанавливает ответственность за всякого рода способствование неприятелю и ослабление военной мощи Франции. Ценность мира находит признание лишь в ст. 84 французского Уголовного кодекса, устанавливающей ответственность тех, «которые враждебными действиями, неапробированными правительством, создают опасность объявления войны». Кроме того, ст. 85 французского Уголовного кодекса карает тех, кто незаконными действиями подвергнет французских граждан репрессалиям.

Опубликованный в 1934 г. проект нового французского Уголовного кодекса[463]463
  “Chambre des deputés”, 1934, N 3351.


[Закрыть] дает более широкую конструкцию преступлении против мира: в особом разделе § 3 «Преступления или проступки против международных отношений» проект предусматривает более широкий круг «враждебных действий», способных создать опасность войны или внести расстройство в отношения Франции с другими государствами. Нормы, ограждающие военную безопасность, распространяются на защиту не только Франции, но и дружественных ей и союзных государств (alliés et associés).

4

Отражением усилившегося в определенных капиталистических странах движения в пользу мира служат законы и новеллы последних лет.

В этом отношении следует особо отметить французский Закон от 13 июля 1927 г. о военной организации страны. Согласно ст. 1 этого Закона «военная организация страны имеет своей основной задачей обеспечение неприкосновенности национальной территории»; далее устанавливается:

«Закон об организации наций во время войны определяет правила, по которым производится мобилизация наций в случаях, предусмотренных Пактом и решением Лиги Наций». Здесь, таким образом, устанавливается прямая зависимость военной мобилизации Франции от соответствующих постановлений Лиги Наций.

Итало-абиссинская война послужила в некоторых капиталистических странах толчком к изданию новых законов и реставрации старых, направленных к ограждению нейтралитета и мира.

В 1870 г. в Англии был издан закон (Foreign Enlistement Act), который устанавливал уголовную ответственность в случаях, «когда на территории его величества подготовляется или снаряжается морская или военная экспедиция, направленная против владений дружественного государства».

Оживив этот закон, английское правительство опубликовало 31 августа 1935 г. (в газете «Таймс») следующее сообщение: «Так как возможно, что некоторые британские подданные могут готовиться ко вступлению в войска одной из воюющих стран, Италии или Абиссинии, то доводится до общего сведения, что по Закону 1870 г. считается правонарушением, если британский подданный без разрешения его величества поступит на военную или морскую службу к любому иностранному государству, ведущему войну с другим иностранным государством, с которым его величество находится в мире». Далее официальное сообщение ссылается на ст. 25 Закона 1934 г., которая может быть применена ко всем британским подданным: «Если британский подданный, – говорит ст. 25, – без согласия его величества совершит один из следующих проступков: а) начнет войну или примет участие в военных или враждебных действиях против Абиссинии, или поможет другому лицу, или подстрекнет его вести войну или поднять восстание против императора или правительства Абиссинии; б) или же, состоя на службе Абиссинии, примет участие в военных операциях лиц, воюющих или восставших против императора и правительства Абиссинии, – то он признается виновным в тяжком нарушении указа и в случае осуждения подвергается тюремному заключению с каторжными работами или без таковых на срок до двух лет и к штрафу до пятисот фунтов».

Аналогично бельгийское правительство опубликовало 16 сентября 1935 г. заявление, указывающее, что поступление в иностранные армии без специального разрешения является актом преступным. Бельгийские офицеры, совершившие это преступление, будут отозваны в Бельгию и судимы по военным законам.

3 мая 1936 г. бельгийским правительством был издан новый Закон «О производстве, торговле и ношении оружия и торговле военным снаряжением»[464]464
  “Loi relative à la fabrication, au commerce et au port des armes et au commerce des munitions”, Paris, 1936.


[Закрыть]. Новый закон расширил ограничения в торговле оружием и другие ограничения, внесенные еще Законом от 3 января 1933 г., и вместе с тем повысил наказание за нарушение этих предписаний.

Наконец, среди законов в защиту мира, порожденных итало-абиссинской войной, необходимо отметить американский Закон о нейтралитете, принятый 24 августа и утвержденный президентом 31 августа 1935 г.

Регулирование вопросов нейтралитета является специфической чертой американского права. Действующее уголовное законодательство США (по изданию 1934 г.) содержит особую главу «Посягательства на нейтралитет». Американским гражданам воспрещается выполнять на территории США поручения воюющих государств, поступать на военную службу к иностранному государству, снаряжать военные суда, которые будут использованы воюющими сторонами, снаряжать военные экспедиции. Посягательством на нейтралитет считается также содействие побегу интернированных в США лиц, принадлежащих к войскам воюющих государств.

Изданный после возникновения итало-абиссинской войны Закон 1935 г. стремится расширить и укрепить позиции нейтралитета. «Сенат и Палата представителей Соединенных Штатов Америки, собравшись в Конгрессе, постановили, что, когда президент установит, что существует война между двумя или более иностранными государствами, президент должен объявить об этом факте, и после этого будет незаконным вывоз оружия, боеприпасов или военного снаряжения из любого места в США или во владениях США в любой порт этих воюющих государств или в любой центральный порт для использования воюющей страной…» «Всякий, кто в нарушение постановления этого раздела будет вывозить или пытаться вывозить или содействовать вывозу оружия, боеприпасов или военного снаряжения из США или владения, будет оштрафован на сумму не свыше 10 тыс. долл., или заключен в тюрьму на срок не свыше пяти лет, или подвергнут обеим карам вместе, а с имуществом, судами или транспортными средствами, где находится оружие, будет поступлено в соответствии с постановлением ст. 1–6 гл. 30 Закона от 16 июня 1917 г.»

Заключительная статья Закона о нейтралитете устанавливает: «Во всех случаях нарушения любого из постановлений настоящего Закона, когда не предусмотрено специальное наказание, виновные подвергаются штрафу не более 10 тыс. долл., или тюремному заключению на срок не выше пяти лет, или обоим наказаниям вместе».

Штраф до 10 тыс. долл., который является обычной санкцией за нарушения Закона о нейтралитете, конечно, не может представлять собой ни серьезной угрозы, ни серьезного ущерба для предприятий, ведущих запретную торговлю с воюющими государствами.

В феврале 1936 г. палата представителей большинством в 350 голосов против 27 приняла решение о продлении действия Закона о нейтралитете до 1 мая 1937 г.; сенат также одобрил это решение. При этом в Закон о нейтралитете были внесены некоторые изменения. В частности, новый текст Закона воспрещает предоставление займов и кредитов воюющим сторонам.

5

Параллельно с изданием в ряде стран постановлений в защиту мира может быть отмечено и появление новых законов, направленных на охрану армии как основной базы империалистической политики.

В Германии вскоре после прихода Гитлера к власти, 12 мая 1933 г., был издан Закон, восстанавливающий подсудность военнослужащих военным судам и тем самым закрепляющий кастовую замкнутость армии. 13 ноября 1933 г. был опубликован новый текст Военно-судебного устава с Законом о введении его в действие. В юридическом еженедельнике по поводу новых военно-уголовных законов были высказаны следующие откровенные мысли: «В окопах мировой войны заложены основы нового государства. Оно строится как солдатское государство, и оно мыслит по-солдатски. Одушевленное идеей власти вождя, представляющее собой образ замкнутости и единой воли, проникнутое убеждением, что поддержание дисциплины составляет одно из первых и высших требований… оно вновь подняло солдата до положения первого гражданина в государстве»[465]465
  Цит. по: Н. Н. Полянский. Восстановление подсудности военнослужащих военным судам в Германии. – «Бюллетень иностранной информации Государственного института по изучению уголовной и исправительно-трудовой политики», 1934, № 3.


[Закрыть].

Этот крутой «солдатизм» пронизывает всю жизнь официальной Германии: он и юристов превращает в «солдат права».

Вот как «Известия» описывают лейпцигский съезд германских фашистских юристов в мае 1936 г.:

«Город потерял свой обычный облик и более похож на лагерь временно остановившейся здесь на привал проходящей армии. По городу носятся автомобили с плакатами: “Проезд всюду”, “Штаб печати” и т. д. В автомобилях сидят “юридические штабисты” в форме членов охранных отрядов (“СС”) и штурмовиков. На зданиях гостиниц и трактирах висят плакаты, указывающие, что здесь расквартированы прибывшие части берлинских, силезских, саарских, данцигских и прочих юристов»[466]466
  «Известия», 24 мая 1936 г.


[Закрыть].

Если в Германии поворот уголовного закона и всего правового фронта «лицом к солдату» является в первую очередь одним из прямых путей к подготовке агрессивной войны, то в других странах обращение к помощи уголовного закона на армейском фронте проникнуто более внутриполитическими мотивами, необходимостью ограждения армии от «тлетворных влияний».

16 ноября 1934 г. в Англии вступил в силу закон об ответственности за революционную пропаганду в армии и флоте, носящий официальное название Акта о возбуждении к нарушению долга верности[467]467
  Н. Н. Полянский. Английский закон о революционной пропаганде в армии и флоте. – «Бюллетень иностранной информации Государственного института по изучению уголовной и исправительно-трудовой политики», 1934, № 6–7.


[Закрыть]. Закон карает всякого, кто сделает попытку склонить кого-либо из лиц, входящих в состав военных сил Англии, к нарушению обязанности по службе и долга верности. Конкретно это выражается в установлении уголовной ответственности за распространение или даже хранение литературы, носящей антимилитаристский или противоправительственный характер. Закон предоставляет полиции право производства обысков у лиц, подозреваемых в хранении этого рода нелегальной литературы.

24 июня 1935 г. сенатом Соединенных Штатов Америки был одобрен законопроект о борьбе с революционной пропагандой в армии и флоте. Законопроект угрожает заключением до двух лет или штрафом до 1000 долл, «всякому, кто с намерением подстрекнуть к мятежу советует любому чину армии или флота США, или побуждает, или просит его не повиноваться законам или постановлениям, управляющим армией или флотом, а также тому, кто напечатает или раздаст какую-нибудь книгу, памфлет, доклад, обращение, статью, письмо или другую литературу, содержащую призыв к неповиновению».

Меньшинство, голосовавшее в комиссии по военным делам палаты против законопроекта, подало в письменной форме доклад, в котором говорится, что законопроект направлен против честного выражения в мирное время мнений добропорядочных американских граждан по поводу всего, что имеет хотя бы отдаленную связь с армией или флотом, или по поводу любых проектов, выдвигаемых спекулянтами – фабрикантами оружия и подобными им кругами.

Чем ближе к современности, тем все более отражается в законодательных новеллах нарастающая опасность военных конфликтов и параллельно нарастающие усилия укрепить армию и тыл.

6

Таковы факты, рисующие отношение уголовного законодательства капиталистических стран к важнейшей задаче современности – защите мира.

Пакт Лиги Наций, пакт Бриана-Келлога, порой собственная конституция, провозглашавшая любовь ко всему человечеству, предаются забвению, и уголовная кара обрушивается на тех, кто мешает подготовке войны, подрывая военную мощь государства.

Любой из задач, решаемых уголовным законом: охране имущества, личности, порядка управления, – любой кодекс уделяет больше внимания, чем уголовной защите мира. Порой недозволенная охота за зайцами карается строже, чем организация военного истребления людей.

При этом необходимо учесть следующее: те немногие постановления в защиту мира, которые имеются в действующем законодательстве капиталистических стран, часто применяются лишь на началах взаимности (например, § 102 германского Уголовного кодекса), а чаще всего и вовсе не применяются (например, § 93 японского Уголовного кодекса).

Далее, устанавливая уголовную ответственность за пропаганду или провокацию войны, законы обычно имеют в виду лишь агрессию против собственной страны, словно мир может быть делим, словно борьба с агрессией против любого государства не предусмотрена Пактом Лиги Наций и не должна интересовать всех членов Лиги Наций, стремящихся к миру.

Таков «пацифизм» многих капиталистических стран.

Если при этом не упускать из виду, что острие уголовной политики капиталистических государств направлено против организованной борьбы рабочего класса (так называемых политических преступлений) и против ее разрозненных, стихийных форм (так называемых общеуголовных преступлений), то можно будет с основанием утверждать, что уголовные кодексы буржуазии в своей основной части – это кодексы войны, войны внешней – империалистической и войны внутренней – гражданской.