Текст книги "Избранные труды"

Дорога злодейства

Война, которую ведет гитлеровская Германия, – война необычная, это война бандитская, и бандитизм, который сделался профессией гитлеровской Германии, – бандитизм необычный, это бандитизм государственный. Вся государственная машина современной Германии – ее правительство и ее армия, ее чиновничество и ее полиция, ее экономика и ее идеология – подчинена одной цели: организованному государственному бандитизму.

Террор и бандитизм издавна характеризуют прусские методы ведения войны. «…Всеобщее негодование, – писал Маркс о поведении немцев во франко-прусской войне 1870–1871 гг., – вызвал здесь способ ведения войны: система реквизиций, сжигание деревень, расстрелы франтиреров, взятие заложников…»[470]470
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 33, стр. 139.


[Закрыть] Энгельс, касаясь франко-прусской войны, указывал:

«…Бомбардировка города (Страсбурга. – А. Т.), у которого имеется самостоятельно расположенная цитадель, командующая над ним, является бессмысленной и бесполезной жестокостью…

Немцы говорят, что им необходимо скорее захватить город по политическим соображениям. Они намерены удержать его за собой после заключения мира. Но если это так, то бомбардировка, жестокость которой не имеет себе равной, была не только преступлением, но и грубой ошибкой. В самом деле, прекрасный способ добиваться симпатий обреченного на аннексию города путем поджогов и убийства множества его жителей разрывными снарядами!»[471]471
  Там же, т. 17, стр. 92.


[Закрыть]

После тяжелого опыта прусских методов ведения войны 1870–1871 гг. были сделаны попытки несколько обуздать стихию войны. 17 июля 1899 г. была заключена в Гааге международная конвенция, обязывавшая воюющие стороны гуманно относиться к пленным и раненым воинам и мирному населению; 4 сентября 1900 г. Германия присоединилась к этой конвенции. Статья 1 Гаагской конвенции предписывала каждой из высоких договаривающихся сторон издать наказы для своих армий в согласии с провозглашенными в Гааге принципами. Германия весьма своеобразно выполнила это обязательство: в 1902 г. германским генеральным штабом было издано «руководство» для офицеров (Kriegsgebrauch im Landeskriege), в котором принципы Гаагской конвенции были полностью ниспровергнуты.

«Война, – поучал германский штаб, – не может быть направлена исключительно против армии враждебного государства и его укрепленных пунктов. Напротив, она будет и должна стремиться также разрушать у неприятеля все, как духовные, так и материальные, вспомогательные источники к ведению борьбы». «Все разрушать» – так германский штаб перевел на прусский язык постановления Гаагской конвенции.

Чем более разгорались хищнические аппетиты германских империалистов, тем более жестокими становились и прусские приемы ведения войны, тем более война приобретала черты военизированного бандитизма.

В 1900 г. Вильгельм II напутствовал германских солдат, отправлявшихся на китайский фронт, следующими словами: «Пощады не давать, пленных не брать. Кто попадет нам в руки – должен погибнуть. Как тысячу лет тому назад гунны под предводительством короля Аттилы создали свое имя, которое все еще делает их страшными в традиции и истории, так пусть и имя “немцы” станет в Китае через вас таким знаменитым, что и через тысячу лет ни один китаец не осмелится косо взглянуть на немца».

Прошло еще 14 лет; началась первая мировая война, и разбойничий лик германского империализма принял еще более резкие очертания.

В первые дни войны 1914–1918 гг. Вильгельм II в письме к Францу-Иосифу разъяснял престарелому австрийскому императору, как следует воевать по-прусски: «Все должно быть утоплено в огне и крови. Необходимо убивать мужчин и женщин, детей и стариков. Нельзя оставить ни одного дома, ни одного дерева. Этими террористическими методами, единственными, которые способны устрашить такой выродившийся народ, как французы, война будет кончена менее чем в два месяца…»

Воспитанные в прусском духе, германское командование и германское офицерство выполнили и перевыполнили наставления кайзера: бомбардировка санитарных поездов, торпедирование плавучих госпиталей, убийства пленных и раненых, увод в плен мирных жителей, система заложников широко практиковались немецкими полчищами.

Как во второй мировой войне, так и в 1914–1918 гг. грабежи, разрушения, поджоги и убийства делались по распоряжению военных начальников. Профессор Бедье, изучивший большое число дневников, найденных у немецких солдат, на основании свидетельств самих немцев рисует картину систематических злодеяний, совершавшихся ими в 1914–1918 гг.[472]472
  Bedier. Les crimes allemands d’apres des temoignages allemands, 1915.


[Закрыть] Специальные следственные комиссии, образованные в те годы в Бельгии, Франции, Англии, России, расследовали и установили многочисленные случаи убийств, истязаний мирных граждан, военнопленных и раненых, разрушений частных и общественных зданий. Председатель Чрезвычайной следственной комиссии, образованной в России, сенатор Кривцов начинает свой отчет о злодеяниях германских полчищ в Калише следующими словами: «Как в фокусе стекла, собраны здесь (в Калише. – А. Т.) подвиги германских войск: их расстрел мирных жителей, увод в плен священнослужителей, чиновников, их издевательства над личностями, грабежи имущества мирного населения солдатами и офицерами, изнасилование женщин, девочек и другие злодеяния, в корне опровергающие понятие о совести, о нравственности наших соседей, кичащихся именем носителей высшей культуры»[473]473
  «Документы о немецких зверствах в 1914–1918 гг.» (Госполитиздат, 1942) приводят рассказ инженера о пережитом в Калише после прихода туда немцев:
  «…после обыска всех нас окружили сильным конвоем солдат, приказав все время держать руки вверх, повели в свой лагерь. Дождь шел проливной, а многие из арестованных были в одном лишь нижнем белье, без сапог. По дороге нам было объявлено, что нас ведут на расстрел в наказание за пролитую кровь немецких солдат; кто не в состоянии был идти скоро, того ударяли прикладами ружей и ранили штыками так, что многие истекали кровью.
  Когда мы прибыли в поле около лагеря, там только что кончилась экзекуция расстрела 19 мужчин, взятых в тот же день из заподозренных домов. Всех нас поделили на несколько партий и рядов, по 10 человек в ряд, приказано было смотреть лишь вперед; с одной стороны недалеко от нас стали на колени немецкие солдаты с направленными к нам ружьями, с другой стороны поставлен был все время молившийся старик-ксендз. Офицеры давали какие-то поручения солдатам. Словом, полная картина расстрела. Продержали нас под страхом ежеминутного расстрела около часу, затем каждой из партий в отдельности приказано было отправиться в один из трех недалеко находящихся бараков пограничной стражи. Нам было объявлено, что сейчас состоится над нами полевой суд и, пожалуй, расстреляют лишь каждого десятого. Барак закрыли и оставили нас в полном неведении относительно нашей судьбы в удушливой невыносимой атмосфере (человек стоял вплотную к человеку). Несколько раз немецкий офицер, желая что-то сообщить нам, открывал дверь барака и сейчас же ее захлопывал, не сказав ни одного слова, задыхаясь от удушливого воздуха… Около 4 часов пополудни нам принесли в корытах немного грязной воды и запретили даже послать за хлебом на собственный счет. В томительном ожидании проходили минуты за минутами. Наконец, в 7 часов явился в барак фельдфебель, приказал нам выстроиться в ряды опять по 10 человек и под усиленным конвоем вывел нас в поле, где опять повторилась утренняя картина, так похожая на приготовление к расстрелу…» (стр. 14–15).


[Закрыть].

Уже в 1914–1918 гг. немцами практиковался принудительный увод в Германию мирных жителей. Уже в 1914–1918 гг. немцы брали заложников[474]474
  Вот одно из объявлений немецкого командования этого периода в г. Намюре (Бельгия): «Все улицы будут заняты немецкой стражей, которая уведет по 10 заложников с каждой улицы. Если на улице будет совершено нападение, 10 заложников будут расстреляны» (“Rapport sur la violation du droit des gens en Belgique”, 1915, p. 23).


[Закрыть].

Отчеты бельгийской следственной комиссии особо подчеркивают преднамеренность и систематичность немецких злодеяний: «То, что глубоко поражает в этих злодеяниях, – указано в бельгийском отчете, – это тот факт, что они не являются актами изолированными. Жестокости повторялись, оставляя кровавый след по всем провинциям. Они представляют собою преднамеренное осуществление системы, одинаково противной голосу совести и формальным положениям международного права»[475]475
  Ibid., p. 8.


[Закрыть].

Так от войны к войне все более скатывалась Германия на путь разбоя и убийств, на путь военизированного бандитизма. В настоящей войне, в войне против всех свободолюбивых народов, Германия превзошла самое себя в своем глубочайшем падении.

Осуществить свой злодейский заговор против человечества и цивилизации фашизм пытался и пытается при помощи организованного государственного бандитизма, при помощи превращения всего государственного аппарата Германии в аппарат по свершению убийств и насилий, грабежей и разрушений.

* * *

Иные буржуазные государствоведы с недоумением наблюдают фигуру гитлеровской державы, державы, которая с трудом укладывается в обычные типы современных государств. Сами гитлеровцы охотно называют свое стойло фюрергосударством (Führerstaat). Они не заметили, что тем самым выдают себя с головой. Дело в том, что организация банд, больших и малых, не строится по курсам государственного права. В банде все функции власти сосредоточены в одном лице – атамане. Гитлеровская Германия построена по этому образцу. Гитлер объявил себя главой правительства и государства, единственным законодателем, а после расправы 30 июня 1934 г. над Ремом и его сподвижниками – также и высшим судьей. «Я сам в эти 24 часа, – уверял Гитлер, – был высшим судьей немецкого народа».

Сообщение о судейских функциях Гитлера не было только одной из истерических деклараций, до которых так падок фюрер: в законе об организации военной юстиции в военное время (август 1938 г.) прямо указано, что высшим судебным начальником (Obergerichtsherr) является Гитлер.

Аппарат гитлеровской Германии всецело приспособлен к этим особенностям ее политического устройства.

В гитлеровской Германии – необычайно разбухший и широко разветвленный исполнительный аппарат. Его военизированную часть образуют штурмовые и оборонные отряды, своего рода банды в банде, организации квалифицированных головорезов – исполнителей атамановой воли; его гражданскую часть образуют тучи чиновников, высокомерных и продажных, обязанных «есть глазами начальство».

Все чиновники-неарийцы изъяты были из государственного аппарата Германии еще в 1933 г. Однако и это мероприятие не обеспечило того особого «тотального» послушания, которое диктуется системой государственного бандитизма. Поэтому небезызвестный «идеолог» фашистской Германии, профессиональный убийца Гиммлер внес уточнение в те требования, которым должен удовлетворять фашистский чиновник. Гиммлер заявил: «Подчиненный, пытающийся мыслить, – враг своего начальства». Вряд ли этот гестаповский афоризм усилил склонность фашистских чиновников к самостоятельному мышлению.

Таков «профиль» фашистского чиновника в представлении руководителей фашистской Германии. Профиль населения в стране организованного бандитизма не менее своеобразен.

Фашистская пропаганда не устает, как известно, воспевать высокие качества арийской сверхчеловеческой породы. Но и эти арийские серенады всецело подчинены требованиям государственного бандитизма: при помощи расовых «теорий» все люди поделены фашистами на две категории: одну – «лучших», «отборных», которые, оказывается, имеют право грабить, и другую – «худших», «низших», которые, так сказать, ограбленными быть обязаны. Именно поэтому расизм в последние годы приобрел некоторые новые весьма любопытные черты; немец на ходулях сверхчеловека с началом войны сделался по преимуществу экспонатом для экспорта, товаром для иностранных рынков, годным для «обоснования» ограблений «подчеловеков»: поляков, греков и др. В своем же собственном фатерланде, внутри самой Германии, белобрысый «сверхчеловек» давно и сильно пал в цене: немецкий мещанин сделался существом жалким и запуганным, вдвойне запуганным и террористическим режимом бесправия, и обилием «законных» скорпионов.

Ни одно государство в мире не располагало и не располагает таким количеством карающих законов, как гитлеровская Германия.

Уголовные законы проникают во все поры политической жизни страны (законы о «защите германского народа», о «защите народа и государства», о «защите от измены и бунта»). Слова и убеждения, мысли и настроения могут служить основанием для свирепой расправы. «Дурное настроение, – угрожающе предостерегала 10 февраля 1942 г. немецкая газета “Данцигер Форпостен”, – снижает работоспособность», «пессимистов следует считать саботажниками и дезертирами».

Металл и уголь, пуговицы и уксус, бумага и гуси – все, что производит и потребляет Германия, опутано густыми сетями уголовно-хозяйственных законов (Wirtschaftsstrafrecht). Под угрозой суровых наказаний подтягивается и загоняется мелкая и средняя промышленная и сельскохозяйственная рыбешка в пасть крупных и сверхкрупных хозяйственных объединений и картелей. Так, законом от 18 апреля 1935 г., распространенным 17 августа 1938 г. на Австрию и 1 декабря 1938 г. на Судетскую область, карается штрафом до 100 тыс. марок каждый сочлен, который нарушит правила, регулирующие деятельность картофельного объединения.

Отличительной чертой бандитизма является вооруженность участников банды. В системе государственного бандитизма вооруженные силы приобретают, конечно, первостепенное значение. Поэтому гитлеровская Германия всегда уделяла и уделяет армии совершенно исключительное внимание.

Это внимание развивается в двух одинаково существенных для системы государственного бандитизма планах: в плане высокого технического оснащения армии и в плане ее глубокого морального разложения.

Военно-уголовный кодекс Германии (Strafrecht der deütscher Wehrmacht), если применительно к Германии можно упоминать о законе, содержит § 130:

«Не признается грабежом, если захват касается только средств продовольствия, лечебных средств, одежды, топлива, фуража или транспортных средств и если соответствует встречающейся надобности».

Итак, грабить у населения «только» продовольствие, одежду, топливо, транспортные средства, лечебные средства можно, если в этом встретилась «надобность». Как показал опыт войны, у фашистских вояк «надобность» грабить перманентна и ненасытна. Приказы командования возвели бандитизм в высшую патриотическую доблесть немецкого солдата. Германия узаконила грабеж.

Учитывая, какое огромное значение для бесперебойной деятельности банды имеет заинтересованность каждого участника в добыче, Гитлер заманивает своих головорезов богатствами Украины, Крыма.

Так называемый имперский комиссар оккупированных немцами украинских областей Эрих Кох в своем обращении к германским военнослужащим – выходцам из Восточной Пруссии обещает раздать им земли и другие богатства Украины.

«Как имперский комиссар я получил богатую почвой и растительностью Украину, которая по воле фюрера будет использована для нужд Европы… Доверие фюрера дает мне возможность обеспечить каждого из вас, чтобы там мои товарищи могли быть моими верными помощниками при решении этой огромной задачи. Я уже однажды дал вам слово, что в завоеванных вами восточных областях вы раньше всех получите предприятия и место работы… Вы и ваши дети наполните немецкой жизнью землю, которая была пропитана немецкой кровью».

Конкретизируя эти обещания, специально созданные германские акционерные общества по сооружению гражданских построек рассылают фашистским солдатам на фронт проспекты вилл на Украине и в Крыму: кто хочет, может, прежде чем идти в атаку, строиться в рассрочку. Кому долго ждать и невтерпеж ждать, кому нужны и журавли в небе, и синицы в руках, тому рекомендуется обратиться к добру, накопленному чужим трудом. Инструкция германского военного командования от 11 июля 1941 г. предписывает «воспитать у каждого офицера и солдата германской армии чувство личной материальной заинтересованности в войне».

Германский солдат, таким образом, идет на войну, как на доходный промысел. Здесь превращение армии в банду обнаруживается со всей наглядностью и циничной откровенностью. И, пожалуй, небезынтересно вспомнить здесь уже упоминавшееся руководство германского генерального штаба. В нем приведены слова Наполеона как бы в назидание и германским офицерам: «Политика вполне согласуется с моралью, – писал Наполеон, – в воспрепятствовании грабежу. Я много обдумывал этот вопрос, часто мне предлагали награждать таким образом своих солдат. Но ничто не может так расстроить и погубить войска. У солдата нет больше дисциплины, раз ему позволено грабить». «Допущение подобных поступков, – добавляет от себя германский генеральный штаб, – ведет к отсутствию дисциплины и деморализации армии». Гитлер презрел даже руководство генерального штаба кайзеровской Германии. Однако прогноз этого руководства остается верным в отношении армии гитлеровцев.

* * *

Безмерны и чудовищны гитлеровские злодеяния во второй мировой войне. Гитлер решил повести истребительный, смертоносный поход против народов и наций. Жертвы гитлеровской агрессии неисчислимы. Но гитлеровская агрессия не только самая кровавая: она и самая подлая агрессия в мире.

«Имперское правительство заявляет, – уверял в 1935 г. Гитлер, – что выполнит все обязательства, вытекающие из добровольно подписанного договора, даже в том случае, если этот договор был заключен до его прихода к власти». И до Гитлера и при Гитлере добровольных договоров было заключено Германией немало. Это были чрезвычайной важности договоры, заключенные в интересах сохранения и обеспечения мира. История показала, что гитлеровская Германия заключала их для иных целей: декларации и мирные договоры служили Гитлеру только орудием ведения войны; это были дымовые завесы, прикрывавшие лихорадочную подготовку агрессии.

Если бы Гитлер и его клика совершили только одно это злодеяние – агрессию, коварную, вероломную, разбойничью агрессию, повлекшую за собой миллионы человеческих жертв, они уже совершили бы тягчайшее преступление против цивилизации и человечества. Но Гитлер пошел далее. Преступно нарушив мир, Гитлер и войну превратил в сплошную цепь злодеяний.

Даже упомянутое выше руководство германского генерального штаба 1902 г. указывает: «Исключительной целью военного плена является воспрепятствование дальнейшему участию пленных в войне… Военнопленные могут быть привлекаемы к умеренной работе. Они не должны служить военным операциям против родины пленных… Словом, военный плен не есть более акт милосердия со стороны победителя, это право обезоруженного». Мы хорошо знаем, во что в действительности превратился приведенный параграф германского руководства.

При занятии деревни Лутовна Думинического района Смоленской обл. было обнаружено на окраине деревни 27 трупов захваченных в плен и убитых немцами красноармейцев. Большинство красноармейцев было зверски замучено. Шестерых немцы сожгли на костре. Пленных подвешивали к дереву и жарили на костре. Обрывок веревки остался на березе. У семи красноармейцев были выколоты глаза, у четырех отрезаны уши и носы; у остальных вырваны ногти, вывернуты пальцы, переломаны руки и ноги.

Женевская конвенция 1929 г. установила: «Военнослужащие и другие, официально состоящие при армиях лица в случае их поранения или болезни должны пользоваться покровительством и защитой…» Вот один из бесчисленных фактов, свидетельствующих о том, какое «покровительство» и какую «защиту» оказывают гитлеровцы больным и раненым красноармейцам.

В селе Боровки на Украине немцы, ворвавшись в госпиталь, отобрали перевязочные материалы, медикаменты и продукты; медсестер изнасиловали и расстреляли, а возле раненых поставили охрану и в течение четырех дней никого к ним не допускали. Часть раненых умерли. Остальных немцы позже выбросили в реку и запретили населению убирать трупы…

В международном праве общепризнанно, что война ведется между вооруженными силами государств, что мирные граждане, оставшиеся на оккупированной территории, не могут рассматриваться как жертвы, которых оккупанты могут грабить, истязать, убивать, «экспортировать» в качестве живого товара в другие страны и т. п.

Гаагская конвенция 1907 г. устанавливает: «Честь и права семейные, жизнь отдельных лиц и частная собственность… должны быть уважаемы…» (ст. XLVI Приложения). «Грабеж безусловно воспрещается» (ст. XLVII Приложения). Злодеяния, совершаемые германской властью в оккупированных странах, беспримерны в истории человечества.

В Покровском сельсовете Черемисинского района Курской обл. гитлеровцы раздели крестьянина Алехина, заставили его копать себе могилу, принуждая его для измерения могилы несколько раз ложиться в яму. Когда могила была вырыта, Алехину переломали руки, обрезали уши, выкололи глаза, а затем расстреляли. В селе Донец Должанского района Орловской обл. гитлеровцы, связав 17-летнюю девушку Надежду Мальцеву, приказали ее матери, Марии Мальцевой, обложить дочь соломой и поджечь. Мать упала в обморок; тогда гитлеровцы сами обложили девушку соломой и подожгли. Очнувшаяся мать бросилась в огонь и вытащила дочь. Ударом приклада гитлеровцы убили мать, а дочь застрелили и бросили в огонь.

Нота НКИД от 11 мая 1943 г. «О массовом насильственном уводе в немецко-фашистское рабство мирных советских граждан и об ответственности за это преступление германских властей и частных лиц, эксплуатирующих подневольный труд советских граждан в Германии» указала всему миру на новые факты чудовищных насилий над мирными советскими гражданами, уводимыми на невольничьи рынки в Германию. Одна из уведенных в рабство, Надя Л., пишет из г. Хемница на родину: «Дорогая мама! Мы живем в бараке – 60 душ, спим на соломе. В этом бараке очень холодно. На работу мы ходим на трикотажную фабрику. Работаем с 6 часов утра до 9 часов вечера, есть нам дают утром тарелку окропу (кипятку) и 50 г хлеба, на обед суп без хлеба, на ужин суп без хлеба. А еще на работе дают хлеб – утром 25 г и в обед 25 г. Пища, дорогая мама, плоховата, но это ничего, если бы только домой. Письмо мы ваше получили, мама, и плакали. Очень я тоскую, что живу в неволе. Не вижу света, не вижу ничего, кроме своего барака страшного. Нас водят на работу и с работы, как невольников»[476]476
  «Внешняя политика СССР». Сборник документов, т. V, стр. 277.


[Закрыть].

Все свои злодеяния, весь свой кровавый путь гитлеровцы совершают упорно и планомерно, в соответствии с приказами и инструкциями командования.

Захваченные частями Красной Армии «Зеленая папка» Геринга и другие документы свидетельствуют о том, что в составе германской армии существуют специальные воинские части, назначение которых – грабить, жечь и уничтожать созданные чужим трудом ценности. Для того чтобы эти злодейства совершались по всем правилам бандитского искусства и с чисто прусской «уставной» методичностью, изданы специальные правила и «учебные» пособия; они обучают, как надо жечь, грабить и уничтожать чужое добро. Так, приказ по 512-му пехотному полку 293-й германской дивизии от 10 декабря 1941 г. на семи листах развивает план уничтожения населенных пунктов: «Подготовка разрушения населенных пунктов должна производиться так, чтобы а) до объявления об этом у гражданского населения не возникало никаких подозрений, чтобы б) разрушение могло начаться сразу одним ударом в назначенное время» и т. д.

Так «воюет» гитлеровская Германия.

Тысячами километров и многими десятилетиями измеряется дорога злодеяний, пройденная опруссаченной Германией.

Теперь эта дорога у предела. У гитлеризма один путь, и он с каждым часом становится короче: путь в могилу.

Враг еще не разбит. Настигаемый погоней, он готов взорвать весь мир в надежде спасти себя. Но сие от него не зависит. Сокрушительные удары Красной Армии, победы союзников гонят зверя с чужой земли все ближе к его логову, все ближе к гибели.

Идет суд истории, суровый и непреклонный, неотвратимый и грозный, он воздаст бандитскому гитлеровскому государству за все злодеяния.