Текст книги "Избранные труды"

Уголовные законы в защиту мира все еще ждут своей очереди.

Об уголовной ответственности гитлеровцев[468]468
  Серия статей, опубликованных в 1944–1945 гг.; печатается по: Трайнин А. Н. Защита мира и уголовный закон. Избранные произведения. М.: Издательство «Наука», 1969. С. 148–190.


[Закрыть]

Версальский мир и ответственность за преступления войны 1914–1918 гг

Вопросам уголовной ответственности за совершенные Вильгельмом II и его соратниками в 1914–1918 гг. преступления была посвящена специальная, седьмая, часть («Санкции») Версальского мирного договора.

«Союзные и объединившиеся державы, – устанавливала ст. 227 Версальского договора, – предъявляют Вильгельму II Гогенцоллерну, бывшему германскому императору, публичное обвинение в высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров… Суд будет судить по мотивам, внушенным высшими принципами международной политики, в интересах обеспечения уважения к торжественным обязанностям и международным обязательствам, а также к международной морали… Союзные и объединившиеся державы обратятся к правительству Нидерландов с просьбой о выдаче бывшего императора в их руки для того, чтобы он был судим».

Статья 228 Версальского договора предусматривала право союзных и объединившихся стран предавать военному суду и других лиц, сподвижников кайзера, виновных в совершении действий, противных законам и обычаям войны.

В ноте от 15 января 1919 г. союзные державы потребовали от Голландии выдачи бывшего германского императора Вильгельма II. Нота при этом ссылалась на нарушение Вильгельмом международных договоров и священнейших прав человека и на необходимость блюсти высокие принципы международной морали. В ответной ноте Голландия, не возражая против права, справедливости и высоких принципов международной морали, сообщала, что намерена в данном случае руководствоваться законами и традициями своей страны.

«По этим законам и традициям, – указывалось в ноте, – Голландия всегда служила убежищем для побежденных в интернациональных конфликтах лиц. Голландия не видит оснований отступать от этого порядка в деле бывшего германского императора Вильгельма II».

Отказом Голландии был исчерпан вопрос об уголовной ответственности главы германского государства за признанное Версальским договором «высшее оскорбление международной морали и священной силы договоров». Правда, после сделанного Ллойд-Джорджем в марте 1921 г. заявления, что основанием всего Версальского договора служит тезис, в силу которого вся ответственность за войну целиком падает на Германию, в германских националистических кругах появились слухи о том, что экскайзер готов якобы принять вызов и предстать перед международным трибуналом с целью выяснения вопроса об ответственности за войну. Однако эти слухи оказались сильно преувеличенными. Вильгельм и не помышлял покинуть территорию гостеприимной Голландии.

В конце концов, торжественно возвещенный Версальским договором международный суд над Вильгельмом II Гогенцоллерном оказался судом, существующим только на страницах этого договора.

Более длительными, но по существу столь же безрезультатными, были попытки организации суда над соратниками Вильгельма, виновными в нарушении законов и обычаев войны. 3 февраля 1920 г. Мильеран отправил председателю германской мирной делегации в Париже барону Ленснеру письмо с указанием лиц, подлежащих выдаче союзным державам на основании ст. 228 Версальского договора. Англия потребовала выдачи 98 лиц (в том числе адмирала Тирпица), Франция – 344 (в том числе Гинденбурга), Бельгия – 51, Румыния – 41 (в том числе Макензена), Италия – 39 лиц. Среди этих лиц были рейхсканцлер Бетман Гольвег, Людендорф, кронпринц Рупрехт, герцог Вюртембергский и др. Хотя барон Ленснер еще 31 января 1920 г., за несколько дней до вручения ноты союзников, получил из Берлина категорическое предписание принять и препроводить в Берлин подобную ноту, если она будет вручена, Ленснер письмо Мильерану вернул.

Параллельно с дипломатическими переговорами в самой Германии усиленно подготовлялось движение против выдачи лиц, названных в списке союзных держав. Официально и неофициально Германия указывала на то, что эта выдача требует издания специального закона, для проведения которого в германском парламенте не найдется большинства. В поисках компромисса Германия приняла 19 декабря 1919 г. закон, устанавливающий порядок ответственности за преступления, связанные с войной. Закон предусматривал предание верховному суду в Лейпциге лиц, повинных в преступлениях войны. При этом заинтересованным державам предоставлялось право участия в качестве наблюдателей в этих процессах.

Попытки Германии уйти от ответственности не остались бесплодными. В ноте от 16 февраля 1920 г. союзные державы сообщили, что они «принимают к сведению заявление германского правительства о предании имперскому суду в Лейпциге лиц, повинных в нарушении законов и обычаев войны».

Учитывая создавшуюся ситуацию, Германия не проявляла торопливости в слушании дел в лейпцигском имперском суде. В марте 1921 г. согласно телеграмме Роста из Лондона «генерал-прокурор заявил в палате общин, что до сих пор никто из германских нарушителей правил ведения войны не предан Германией суду». В мае 1921 г. в лейпцигском суде слушалось дело бывшего унтер-офицера Гейнена по обвинению в жестоком обращении с английскими военнопленными в Мюнстерском лагере. Особая британская миссия следила за ходом процесса. Гейнен был приговорен… к 10 месяцам заключения.

Мюллер, второй «преступник войны», был приговорен к 5 месяцам заключения. Генерал Штенгер (дело слушалось в присутствии французской миссии в Лейпциге 29 июня 1921 г.) обвинялся в том, что 26 августа 1914 г. отдал приказ расстреливать раненых французских солдат. «С сегодняшнего дня, – приказывал Штенгер, – пленных более не брать. Все пленные, раненые и нераненые, должны быть убиты… После нас не должен оставаться ни один живой враг». Суд «за недоказанностью» оправдал Штенгера. Недоказанность эта покоилась на том, что не было установлено письменного приказа о расстреле, хотя наличия устного распоряжения не отрицали даже некоторые немецкие свидетели. Суд же признал недостаточным для осуждения Штенгера одного устного распоряжения. После оправдательного приговора по делу Штенгера Франция отозвала свою делегацию из Лейпцига. Перед лейпцигским судом прошло еще несколько дел командиров германских подводных лодок по обвинению в потоплении госпитальных пароходов.

Правильную оценку германскому «правосудию» дала «Роте Фане», назвавшая процесс одного из «преступников войны», Гейнена, комедией.

Так комедией закончилась одна из величайших трагедий в истории человечества. Можно не сомневаться в том, что и этот факт явился одной из причин того, что зачатки террора и вандализма, характеризовавшие германские методы ведения войны 1914–1918 гг., разрослись в бурный разгул гитлеризма, покрывшего кровью и руинами огромные пространства Европы.

Гитлеровская система государственного бандитизма

Поведение пруссаков в 1870–1871 гг., писал один из исследователей немецких злодеяний, уже обратило на себя внимание; их эксцессы в 1914, 1915 и 1916 гг. далеко превзошли предсказания, которые можно было извлечь из франко-прусской войны. На основании опыта Отечественной войны можно теперь к этому добавить: по сравнению с гитлеровскими злодеяниями нынешней войны немецкие эксцессы 1914–1918 гг. кажутся робкими экспериментами начинающих головорезов.

Чудовищная особенность гитлеровской войны заключается в том, что грабежи, убийства, истязания стали системой, государственной программой истребления народов и народных богатств.

В 1909 г. Германия присоединилась к Гаагской конвенции 1907 г., которая устанавливает, что «военнопленные находятся во власти неприятельского правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво» (ст. IV Приложения).

Приказ верховного командования германской армии от 14 января 1942 г. предписывает:

«Всякая человечность по отношению к военнопленному строго порицается… всякое опоздание применения оружия к пленному таит в себе опасность. Главнокомандующий надеется, что данный приказ будет полностью выполняться».

В международном праве является общепризнанным, что война ведется между вооруженными силами, что мирные граждане, оставшиеся на оккупированной территории, не могут рассматриваться как обреченные жертвы, которых оккупанты могут убивать, грабить и т. п. В соответствии с этим ст. XLVI Приложения Гаагской конвенции 1907 г. устанавливает: «Честь и права семейные, жизнь отдельных лиц… должны быть уважаемы».

Клейма и бирки, рукой насильников поставленные на советских людях, останутся вечным клеймом позора на Германии.

Статья XLVII Приложения Гаагской конвенции 1907 г. устанавливает: «Грабеж безусловно воспрещается». Гитлеровская «стратегия» установила другое правило: грабеж безусловно разрешается, рекомендуется и поощряется; грабеж возводится в культ как основной принцип тотальной войны и организуется государством планомерно и систематично как огромное бандитско-коммерческое предприятие.

За гитлеровскими кровожадными псами торопились их румынские соучастники по агрессии.

«Генерал Антонеску решил наделить землей на освобожденных территориях тех, кто отличился в настоящей войне, – указывает в специальном документе генерал Тэтэрану, помощник начальника ставки верховного румынского командования. – Воинские части должны составить именные списки отличившихся офицеров, унтер-офицеров и солдат, заслуживающих быть наделенными землей, с указанием, в какой провинции они желают быть наделенными землей».

Весьма показательна изданная в июне 1941 г. и захваченная частями Красной Армии так называемая «Зеленая папка» Геринга.

«Зеленая папка» Геринга – циничная инструкция по организации и производству грабежей, сжатый курс теории и практики бандитизма для повышения разбойничьей квалификации гитлеровского офицерства.

С беспредельным цинизмом «тотальное» ограбление провозглашено и в «Памятке для ведения хозяйства в завоеванных восточных районах»:

«Завоеванные восточные области являются германской хозяйственной территорией. Земля, весь живой и мертвый инвентарь… являются собственностью (германского государства».

Все, что создано поколениями граждан СССР, их героическим трудом, весь живой и мертвый инвентарь – все одной «памяткой» объявляется собственностью германского государства в нелепом расчете на то, что история народов и ход войны обязаны развиваться по этой гитлеровской, грабительской «памятке».

Опасаясь, видимо, как бы кое-что из живого и мертвого инвентаря невзначай не осталось у законных владельцев, «учебное пособие» Геринга и другие документы с педантичной точностью перечисляют все, подлежащее разграблению.

В приказе, обнаруженном частями Красной Армии в ряде пунктов Курской и Орловской областей, дан следующий перечень вещей, подлежащих передаче военному командованию:

«Имущество, как-то: весы, мешки, зерно, соль, керосин, бензин, лампы, кастрюли, клеенки, шторы, занавески, ковры, патефоны с пластинками – должно быть доставлено в комендатуру. Виновные в нарушении данного приказа будут расстреливаться».

Итак, за недоставку такого важного военного объекта, как патефон, – расстрел.

В Истре Московской обл. оккупанты забрали детские елочные украшения и игрушки.

Все – от нефти и железа до кастрюли и елочного деда-мороза – все захватывают и увозят фашистские грабители.

Ограбление населения стало органической частью гитлеровской системы ведения войны. Поэтому отряды по ограблению являются регулярными частями гитлеровской военной машины с собственным «хозяйственным командованием», «экономическими штабами», со своей «разведкой», с «инспекциями», «воинскими частями», «отрядами по сбору средств производства», «отрядами по сбору сырья», «военными агрономами», «сельскохозяйственными офицерами» и т. д.

Разрушение культурных ценностей народов СССР, самое кощунственное преступление гитлеровцев, также является выражением организованного государственного бандитизма. Фашистские бандиты всех калибров и рангов уничтожают, жгут, ломают все, что унести они не в силах. Организованная в государственном масштабе разрушительная сила гитлеровского бандитизма принимает характер всечеловеческого бедствия. Это он, гитлеровский государственный бандитизм, превращает в «зоны пустыни» цветущие города и села. Это он, гитлеровский государственный бандитизм, производит массовое истребление беззащитных женщин, детей, стариков и целых наций. Настигаемые по пятам фашисты готовы испепелить весь мир в надежде спасти себя. Но сие от них не зависит. Сокрушительные удары Красной Армии гонят фашистского зверя с нашей земли все ближе к его логовищу, все ближе к его гибели.

Уголовная ответственность за гитлеровские злодеяния

Замечательные победы Красной Армии, успехи союзных войск приближают час, когда свободолюбивые народы, окончательно разгромив врага, приступят к подведению итогов навязанной Гитлером войны и к организации мирного сожительства государств на новых началах. Среди проблем огромной важности, которые встанут в этот исторический час, значительное место займет и вопрос об уголовной ответственности гитлеровцев за учиненные ими тягчайшие злодеяния.

Вопрос этот оживленно освещается в иностранной прессе; при этом высказываются взгляды и рекомендуются мероприятия глубоко противоположного характера. Одни круги приписывают германскому народу ответственность за победу фашизма в Германии и отсюда выводят ответственность народа за преступления гитлеризма и необходимость держать его на положении «штрафной» нации.

Это течение возглавляет один из видных дипломатических деятелей Англии, последние годы не занимающий официального поста, – лорд Ванситарт.

Есть судьи, более снисходительные: они считают достаточным лишить германский народ прав только на время, необходимое для его перевоспитания.

Есть, наконец, и весьма добродушные судьи, которые полагают, что для «исправления» Германии достаточно упразднить гитлеровский режим, освободив от всякой ответственности виновников и пособников совершенных злодеяний. Это, так сказать, добродушное правосудие рекомендуется некоторыми кругами находящейся в Англии и США германской эмиграции, в особенности бывшим гитлеровцем Штрассером.

Каково же действительное положение и как вопрос об уголовной ответственности гитлеровцев за учиненные ими злодеяния должен решаться на основе принципов международного и советского права?

Обратимся, прежде всего, к вопросу об ответственности германского государства и народа.

Каждое государство суверенно. Каждое государство – само себе хозяин. Это, однако, не означает, что государство существует и действует, замкнутое в самом себе, где-то в стороне, вне международного правопорядка. Напротив, каждое государство – участник международного общения и международных соглашений. Поэтому каждое государство должно выполнять принятые на себя по международным договорам обязательства.

Правда, один немецкий юридический журнал, подготовляя идеологическую базу гитлеровской вероломной политике, пытался утверждать, что государство само заключает договоры и поэтому само же в любой момент может эти договоры порвать. Эти утверждения весьма напоминают аргументацию того плута, который, дав слово и потом не сдержав его, заявляет: «Я хозяин своего слова: я его дал, я его и взял…»

Подобного отношения к обязательствам ни закон, ни совесть, ни международное, ни национальное право терпеть не могут. Общепризнанно и бесспорно, что каждое государство обязано полностью выполнять принятые на себя международные обязательства и, следовательно, за их невыполнение нести ответственность. Но какова эта ответственность?

В этом вопросе нужна максимальная ясность. Необходимо с полной определенностью признать, что государство должно и может нести политическую ответственность (например, разоружение агрессора), материальную ответственность (например, возмещение ущерба, причиненного войной). Но может ли государство нести ответственность уголовную?

Некоторые иностранные деятели и этот вопрос легко решают положительно. Из того факта, что государство ответственно за свои неправомерные действия, они делают вывод, что государство может отвечать и в уголовном порядке.

Этот вывод неправилен.

Государство нельзя посадить на скамью подсудимых, государство нельзя сослать или выслать. Ни одно из начал уголовного правосудия неосуществимо, если пытаться предать уголовному суду такую сложную, своеобразную и многомиллионную фигуру, каким является современное государство.

Конечно, государство при всех условиях должно отвечать за проводимую им политику, каждое государство должно нести ответственность за последствия своих действий. Государство же, вовлекшее весь мир в пучину войны, государство, превратившее войну в военизированный бандитизм, – гитлеровское государство – должно понести кару в максимальной мере: оно должно быть разрушено.

Но германское государство не может в уголовном порядке нести ответственность перед уголовным судом. Может возникнуть сомнение: не ослабляется ли этим дело правосудия, великое дело возмездия за совершенные гитлеровцами злодеяния? Безусловно нет. Напротив, именно при этих условиях все настоящие виновники совершенных злодеяний понесут заслуженную кару: нельзя позволить конкретным лицам – разбойникам, грабителям и насильникам – прятаться за широкую спину государства; надо их вывести такими, какие они есть в натуре, во всем их зверином естестве, и их мерзкие дела оценить по заслугам.

В соответствии с этим необходимо установить, что уголовную ответственность за преступные действия должны нести те конкретные лица, которые от имени государства и по его полномочию действуют. Это положение в полной мере соответствует и основным принципам уголовного правосудия, ибо здесь речь вовсе не идет о переложении ответственности с государства на его представителей: уголовная ответственность здесь, как и везде и всегда, неперелагаема. Здесь конкретные лица отвечают за себя, за свои преступные действия, совершенные именем государства. Это положение: уголовная ответственность лиц, действующих именем государства, – верно для всех форм государственного устройства. Но особую, кристальную ясность приобретает оно для государств-деспотий, где «народ безмолвствует» и где определяющими политику факторами являются единоличная воля тирана и интересы поддерживающих его групп.

Таким образом, разрешая вопрос об уголовной ответственности гитлеровцев за учиненные ими злодеяния, нужно, прежде всего, определить, какие группы, какие лица и в какой степени являются их виновниками. При этом необходимо избегать огульных обобщений и уголовной, так сказать, «уравниловки». Необходимо, напротив, четко различать в огромной массе гитлеровских хищников преступников разного калибра и качества.

Рядовой фашист жесток, туп и жаден. Он грабит и убивает, подстрекаемый инструкциями начальства. Он грабит и убивает по собственной инициативе, одержимый алчностью и жестокостью сорвавшегося с цепи зверя. Но рядовой нацист – не вдохновитель и не организатор государственного бандитизма, он озабочен не решением проблемы завоевания мира, а своим личным разбойничьим делом. Поэтому германский солдат, убивающий мирных советских людей, германский солдат, насилующий женщин или сжигающий колхозное строение, отвечает именно за эти преступления: бандитизм, убийство, изнасилование, поджог. От ответственности за эти преступления нацисты не уйдут и в тех случаях, когда злодеяния совершались по распоряжению начальства. Даже лейпцигский имперский суд, на подмостках которого разыгрывалась Германией комедия суда над «преступниками войны 1914–1918 гг.», даже он в июле 1921 г. в приговоре по делу Дитмара, торпедировавшего по приказу командира подводной лодки английское госпитальное судно, указал, что наличие приказа командира подводной лодки не освобождает от уголовной ответственности Дитмара. Каково участие в злодеяниях, такова ответственность за них рядовых фашистских вояк, охочих исполнителей бандитских распоряжений своих главарей.

Совершенно иная роль и степень ответственности лежит на «начальниках», на командной верхушке. Они-то и являются создателями и проводниками всей системы «военизированных» злодеяний. Поэтому было бы глубокой ошибкой рассматривать их только как соучастников отдельных уголовных преступлений, совершенных рядовыми нацистами (организаторов, подстрекателей, пособников). Нет, они повинны не только в этом, но и в других, ими лично совершенных и неизмеримо более тяжких преступлениях. Именно они-то и повинны в создании и проведении политики организованного государственного бандитизма, являющегося надругательством над основами международного права.

К этой группе преступников в смысле и национального, и международного уголовного права должны быть отнесены, прежде всего, глава и члены германского правительства – Гитлер и его министры. Эта первая, наиболее опасная и наиболее злобствующая группа международных преступников.

С правительственной группой неразрывно связана другая политическая группа – «фюреры» фашистской партии. К этой же группе должны быть отнесены военное командование, а также представители и уполномоченные гитлеровского правительства на местах (гаулейтеры и др.).

Гитлер и его министры, руководители фашистской партии, военное командование, уполномоченные гитлеровского правительства, непосредственно проводившие политику государственного бандитизма, планомерно осуществляли всю систему международных преступлений: вероломную агрессию, террор, нарушение международных обязательств, нарушение законов и обычаев ведения войны, организацию военного бандитизма. Все эти величайшие преступления против мира и человечества, все эти тягчайшие злодеяния против людей и народа – дело их рук, хотя и не их руками сжигаются города и убиваются мирные граждане.

Но гитлеровская клика, гитлеровские правящие верхи имеют свою социальную базу: гитлеровцев поддерживают мощные финансовые и промышленные магнаты, подлинные хозяева современной Германии. Могут ли и должны ли финансовые и промышленные магнаты фашистской Германии отвечать на международном суде в качестве соучастников гитлеровских злодеяний?

Соучастие в преступлениях может принимать различные формы. Отдельные участники организации или банды могут и не знать друг друга и, тем не менее, нести ответственность за все преступления, организацией или бандой совершенные. Когда речь идет о соучастии в международных преступлениях, положение еще сложнее: здесь действует очень разветвленный, слагающийся из целой системы звеньев аппарат, поэтому нити, связывающие отдельных соучастников, еще спутаннее и тоньше.

Конечно, Герман Бюхер, владелец электроконцерна, или Эрнст Пенсген, стальной король, не стоят в переулке «на стреме», пока расползшиеся по Европе германские солдаты грабят мирное население и жгут крестьянское добро. Они этих преступных исполнителей в огромном большинстве случаев не знают, да и не хотят знать. Но все же и они «на стреме», не в техническом, «блатном» смысле, а в более глубоком и более опасном смысле: они, финансовые магнаты, стоят «на стреме» гитлеровской клики, своими средствами, заводами, пушками поддерживая и укрепляя систему государственного бандитизма и взамен получая награбленное войной чужое добро.

В августе 1943 г., в дни, когда под мощными ударами Красной Армии все быстрее отбрасываются на запад, назад к фатерланду, фашистские полчища, трест «Рейхсверке Герман Геринг» образовал новое акционерное общество «Украинише гезельшафт фюр шталь» («Украинское акционерное общество стали») с директором правления в Днепропетровске. Организаторы этого предприятия, воры и барышники войны, не должны остаться вне правосудия. Определяя политику фашистской власти и помогая проведению этой политики в жизнь, а тем самым объединяя свою волю в общем и едином для всех участников преступления направлении, немецкие финансовые магнаты являются соучастниками, организаторами, пособниками фашистских злодеяний.

Говоря о виновниках гитлеровских злодеяний, нельзя обойти молчанием и частных лиц, не наделенных высокими титулами, не занимающих никакого официального положения в германской государственной системе и не принадлежащих к составу вооруженных сил Германии, но принимавших и принимающих участие в фашистских насилиях и грабежах.

Две группы преступлений со стороны частных лиц должны быть отмечены особо: это, во-первых, преступления лиц, эксплуатирующих подневольный труд насильственно увезенных в фашистское рабство мирных граждан, и, во-вторых, преступления лиц, занявшихся скупкой заведомо краденого и награбленного на оккупированных территориях имущества.

Фикция «законности», в которую фашизм пытается облечь обе эти группы преступлений, – предоставление подневольной рабочей силы «государством», распродажу награбленного имущества «государством», – не может снять уголовной ответственности с лиц, потянувшихся за рабским трудом и чужим имуществом. Ведь преступный характер гитлеровской политики в достаточной мере общеизвестен. Он давно перестал быть тайной и внутри Германии. Кроме того, сами действия, о которых идет речь, содержат все черты уголовно наказуемых деяний, предусмотренных всеми кодексами мира.

«Трудовые отношения», которые складываются в Германии между импортированным работником и его хозяином, – это отнюдь не отношения найма даже в смысле эксплуататорского права капиталистического государства, которое формально предполагает свободное распоряжение лица своей рабочей силой и некоторый режим труда. Насильственный увод в немецко-фашистское рабство, приобретение хозяином неограниченной власти над работником и жесточайшая его эксплуатация – все эти факты и действия образуют состав ряда преступлений: истязаний, незаконного лишения свободы, телесных повреждений и пр. С полным основанием поэтому нота НКИД СССР от 11 мая 1943 г. указывает:

«Советское Правительство в то же время возлагает полную ответственность и на частных лиц в Германии, которые бесчеловечно эксплуатируют на своих предприятиях или в своем домашнем хозяйстве подневольный труд мирных советских граждан. Эти частные лица должны понести свою ответственность за причиненные ими советским людям бесчисленные лишения и страдания»[469]469
  «Внешняя политика СССР». Сборник документов, т. V, М., 1947, стр. 289.


[Закрыть].

Равным образом покупка вывезенного из оккупированных областей оборудования заводов, фабрик или покупка принадлежащих отдельным организациям имущества, фабрик, имений и домов на оккупированной территории, которые не являются и не могут рассматриваться как собственность оккупантов, есть не что иное, как покупка заведомо краденого имущества, за которую и частные лица должны нести уголовную ответственность.

Таким образом, роль и уголовная ответственность участников фашистской организации международных преступников должны быть определены следующим образом: Гитлер и его министры, руководители фашистской партии, командование германской армии – Геринг, Геббельс, Гиммлер, Риббентроп, Розенберг и другие уполномоченные и представители Гитлера на оккупированных территориях являются организаторами и исполнителями; их поддерживающие руководители финансовых и промышленных концернов – организаторами и пособниками тягчайших посягательств на основы международного общения и человеческой морали. Все они участники международной банды преступников, члены гитлеровской клики. Все они вместе с тем организаторы неисчислимого множества уголовных преступлений (и притом самых зверских), чинимых гитлеровскими ордами.

За эти уголовные преступления в полной мере должны нести ответственность и конкретные виновники отдельных злодеяний – непосредственные убийцы, грабители, поджигатели, насильники, эксплуататоры рабского труда, скупщики заведомо краденого.

Суровая кара должна постигнуть всех повинных в тягчайших преступлениях против жизни, свободы и культуры народов.

Краснодарский судебный процесс был одним из ударов советского правосудия по гитлеровским палачам и их пособникам. Генерал-полковник Руофф, командовавший 17-й армией, шеф краснодарского гестапо Кристиан и другие еще не пойманы. Но ни им и никому из гитлеровских палачей – от ефрейтора рядового до ефрейтора на троне – не уйти от справедливого и сурового возмездия. Час расплаты близок. Советский народ несокрушимой лавиной идет на врага. Руководимая партией, вдохновляемая благородными целями Отечественной войны, героическая Красная Армия в боевом союзе с народами Англии и Америки и всех свободолюбивых стран мира бьет, будет бить и добьет врага.

Час расплаты все ближе. Идет суд. Он в полную меру воздаст гитлеровским злодеям за все учиненные ими преступления. Он развеет в прах на крови и подлости построенную разбойничью машину гитлеровской тирании.