Текст книги "Избранные труды"

Прежде всего это не первая за последнее время декларация в пользу мира. Как было отмечено выше, приблизительно за год до заключения пакта Бриана-Келлога, 24 сентября 1927 г., Ассамблея Лиги Наций уже раз «твердо установила, что агрессивная война никогда не должна служить средством разрешения международных споров, что она представляет собой международное преступление». Возникает, естественно, сомнение: возрастает ли сила деклараций благодаря их повторению? Однако важнее другие, возникающие из пакта вопросы. Прежде всего пакт Бриана-Келлога не указывает той инстанции, которая компетентна решить основной вопрос: имело ли место нарушение пакта и с чьей именно стороны? Отсюда создаются значительные трудности.

«Предположите, – справедливо указывал профессор Пелла, – государство А и государство В в конфликте. Государства С, D и Е являются соконтрактантами. Государства С, D и Е утверждают, что государство А нарушило пакт, другие говорят, что государство В нарушило пакт.

Не существует организации, уполномоченной определить агрессора; каждая сторона суверенно определяет, кто является нарушителем пакта. Одни могут принять участие в войне на стороне государства А; другие – на стороне государства В; и мы имеем общую войну. Таким образом, определенные государства, которые до сих пор имели своего рода стыд, заставляющий их оставаться нейтральными, завтра могут сказать: “Это пакт Келлога разрешает действовать”»[425]425
  V. Pella. La protextion de la paix, p. 294. – Вопрос о согласовании пакта Бриана-Келлога с Пактом Лиги Наций был предметом обсуждения 1 сентября 1929 г. на X Ассамблее Лиги. Тогда был избран Комитет одиннадцати для согласования обоих пактов. Доклад Комитета одиннадцати был представлен XII Ассамблее Лиги в 1931 г. По докладу была принята резолюция об общем запрещении войны, не получившая, однако, дальнейшего развития (подробно о работах Комитета одиннадцати см.: “Revue generate de droit international public”, 1935, N 3).


[Закрыть].

Допустим, однако, что тем или иным путем удалось установить, что государство А действительно нарушило Парижский пакт. Тогда возникает другой вопрос: какими средствами располагает пакт Бриана-Келлога против такого нарушителя?

Ни в одной из статей пакта нет ответа на этот вопрос, если самое умолчание об этом важнейшем обстоятельстве не есть уже достаточный ответ. Правда, некоторое упоминание о последствиях нарушения Парижского пакта содержится в введении к пакту.

«…Всякая подписавшаяся держава, – говорится во второй части введения, – которая впредь стала бы пытаться развивать свои национальные интересы, прибегая к войне, должна быть лишена преимуществ, вытекающих из настоящего договора». Каковы, однако, преимущества, устанавливаемые Парижским договором? Как нетрудно убедиться из текста договора, этим преимуществом может быть лишь одно: перспектива и право жить в мирном содружестве народов. Однако агрессор, сам начинающий войну, именно в этом «преимуществе» вовсе и не нуждается: это преимущество для него не благо, а бремя. Поэтому есть все основания утверждать, что пакт Бриана – Келлога не сопровождается реальными средствами претворения в жизнь.

Теория и международные конгрессы попытались восполнить этот зияющий пробел в Парижском пакте. Отто Брюк писал, что «логическим последствием этого пакта является, конечно, применение санкций против агрессора». Равным образом, Куинси Райт в статье «Понятие агрессии в международном праве» говорит: «Если могут существовать теоретические споры о том, влечет ли какие-нибудь юридические последствия нарушение пакта Келлога, то практика, общественное мнение и толкование юристов разрешают этот вопрос утвердительно»[426]426
  Q. Right. The Concept of Agression in International Law. – “American Journal of International Law”, 1935, October, p. 376.


[Закрыть]. В подтверждение этого Райт приводит резолюцию Конгресса международного права в Будапеште в 1934 г. Эта резолюция устанавливает следующее: «Если в нарушение пакта Келлога одно из подписавших его государств прибегнет к военным действиям или к войне против другого подписавшего тот же пакт государства, то прочие государства, не нарушая ни пакта, ни иных норм международного права, отказывают нарушившему пакт государству в осуществлении прав воюющей стороны, перестают выполнять по отношению к этому государству обязательства, налагаемые на нейтральные державы, и т. д.»[427]427
  Резолюция далее устанавливает, что государства оказывают подвергшемуся агрессии государству финансовую и материальную помощь, включая и военное снаряжение, и помогают подвергшемуся агрессии государству военными силами.
  Подписавшие пакт Бриана-Келлога государства не имеют права считать приобретенными де-юре какие-либо территории или выгоды, полученные де-факто путем нарушения этого пакта.
  Нарушившее пакт государство обязано уплатить вознаграждение за все убытки, причиненные нарушением пакта подписавшему пакт государству или его гражданам.


[Закрыть]

История международных отношений показывает, как легко в руках поджигателей войны «клочками бумаги» становятся многие договоры, снабженные заверениями в дружбе и объяснениями во взаимной любви и преданности[428]428
  В качестве примера можно сослаться на подписанный более 100 лет назад в Аахене в ноябре 1818 г. Россией, Австрией, Францией, Великобританией и Пруссией протокол, который также возвещал, что стороны «твердо решились в своих сношениях как между собой, так и с другими державами всегда и неуклонно действовать по внушениям искреннего дружества и единодушия, кои доныне, управляя их поступками, были залогом целости общих польз и заемлют еще новую силу от заключения уз неразрывных христианского братства.
  …Сие согласие, тем более искреннее и надежное, что не зависит от особенных выгод или расчетов временных, может иметь одну только цель: сохранение общего мира посредством строгого уважения к обязанностям, постановленным трактатами, и ко всем правам, от оных проистекающим» («Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях», ч. I. Изд. НКИД, 1925, стр. 126). История хорошо показала «прочность» и «неразрывность» уз христианского братства.


[Закрыть]. Пакт Лиги Наций, содержащий конкретные гарантии мира, также оказался беспомощным в борьбе с нарастающей агрессивностью Германии и непрекращающейся агрессией Японии. При этих условиях попытки путем теоретических рассуждений и резолюций внести в Парижский пакт те меры и санкции, которых не сочли нужным внести туда достаточно компетентные творцы пакта, способны только резче подчеркнуть безоружность пакта против его нарушителей. События последнего времени вполне подтвердили это положение.

Действительно, в числе подписавших Парижский пакт и к нему примкнувших значатся Италия и Абиссиния. Если конкретизировать Парижский пакт, это значит, что Италия обязалась отказаться от войны как орудия национальной политики, что Италия осуждает обращение к войне для урегулирования споров с Абиссинией, что Италия только в мирных средствах будет искать выхода из этого конфликта. Хорошо известно, как Италия исполнила свои обязательства, вытекающие из Парижского пакта. Какие же кары обрушились на нарушителя пакта или хотя бы каких «вытекающих из пакта преимуществ» лишилась Италия?

При самых тщательных изысканиях можно, кажется, установить лишь одну «санкцию»: постановление Комитета шести, избранного Лигой по итало-абиссинскому конфликту, отмечает, что Италией нарушен не только Пакт Лиги, но и пакт Бриана-Келлога. Надо полагать, что такого рода «санкцию» агрессору переносить легче, чем, например, эмбарго на нефть…

Как же в действительности пытаются бороться с итальянской агрессией Лига Наций и государства, входящие в ее состав и примкнувшие к Парижскому пакту?

Единственно реальный путь, по которому началась – и еще не закончилась – борьба за коллективную безопасность против итальянской агрессии, – это все та же ст. 16 Пакта Лиги[429]429
  Необходимо, кроме того, учесть, что подписание пакта Бриана-Келлога сопровождалось многочисленными «оговорками», еще более ограничивающими значение пакта.


[Закрыть].

Длительные и бесплодные поиски путей к укреплению и развитию санкций, предусмотренных ст. 16 Пакта Лиги Наций, не являются, конечно, результатом правотворческой беспомощности или злой воли Лиги: причины лежат значительно глубже. Основной источник бессилия Лиги – в противоречиях и колебаниях политики империалистических держав, в первую очередь политики Англии, Франции и Италии.

В одной из своих речей английский министр иностранных дел Иден признал: «…не следует забывать, что чем больше мы будем готовы сделать усилие пойти на жертвы, тем больше будут готовы другие поступать таким же образом. Пример со стороны Англии не является чем-то незначительным. Если неопределенность политики Англии, как полагали, приводила время от времени к трагическим последствиям в истории, то не может ли стабильность и определенность этой политики иметь решающее значение сейчас для дела мира? Пусть же не будет робости и пусть восторжествует реализм»[430]430
  «Правда», 19 января 1936 г.


[Закрыть].

Эта признанная «неопределенность политики» Англии, колебания Франции, присоединение к агрессорам Италии, далее, уход из Лиги двух «принципиальных» агрессоров (уже начавшей войну Японии и еще не воюющей Германии), слабая роль малых держав и, наконец, европейский «нейтралитет» Соединенных Штатов Америки и при всех этих условиях необходимость единогласных решений Лиги – все эти проволочные заграждения и волчьи ямы на пути к миру в достаточной мере затрудняли и продолжают затруднять деятельность Лиги. Необходимо, однако, учесть, что все эти трудности, не извне пришедшие: это и есть Лига Наций, по крайней мере, та Лига, какой ее знал и видел мир до последних лет.

Таковы факты. При этих условиях укреплять мир при помощи формального и механического превращения лигонационных санкций в уголовные наказания – задача и неблагодарная, и непродуктивная. Мир будет тем реальнее и прочнее, чем более реальной и прочной будет система коллективной безопасности, опирающаяся на ст. 16 Пакта Лиги и региональные пакты о взаимопомощи[431]431
  Конечно, речь может идти о региональных пактах советской конструкции, действительно служащих делу мира, а не о региональных пактах, выдвигаемых фашистской Германией и ставящих своей целью облегчение агрессии. Эту грань т. Литвинов точно выявил в речи на Лондонской сессии Совета Лиги Наций в марте 1936 г.
  «Мы поэтому всегда включаем в такие (региональные. – А. Т.) пакты специальную статью, – говорил т. Литвинов, – освобождающую сторону от всяких обязательств по пакту в том случае, если другая сторона совершит агрессию против третьего государства. Такая статья, однако, в предлагаемых господином Гитлером пактах указанного им образца будет отсутствовать. А без такой статьи предлагаемая система пактов сводится к проповедуемому господином Гитлером принципу локализации войны. Каждое государство, подписавшее такой пакт с Германией, ею иммобилизуется в случае нападения Германии на третье государство» (М. Литвинов. Внешняя политика СССР, стр. 144–145).


[Закрыть]. Уголовный закон может и должен быть использован в качестве одного из действенных средств, направленных к ограждению мира. Должны и могут быть созданы международные конвенции по борьбе с преступлениями, угрожающими миру; должно и может быть мобилизовано национальное уголовное законодательство на помощь делу мира. К сожалению, именно этому вопросу, как и всей проблеме уголовной защиты, и криминалистические интернациональные конференции, и действующее уголовное законодательство капиталистических стран уделили крайне мало внимания.

I. ПЕНИТЕНЦИАРНЫЕ КОНГРЕССЫ И АССОЦИАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

1

Убедительной и яркой иллюстрацией того, в какой мере уголовная политика капиталистических стран подчинена их общей политической линии, может служить судьба вопроса об уголовной защите мира на международных криминалистических конференциях.

В течение многих десятков лет периодически во всех столицах мира собираются правоведы всех стран для разработки проблем уголовного права. Их интересы глубоки и разносторонни, но проблема защиты мира их занимает мало и эпизодически.

Только в 1935 г., являющемся некоторым переломным моментом в борьбе Лиги Наций за мирное развитие народов, намечаются сдвиги и в работах интернациональных криминалистических конференций.

Из международных криминалистических объединений наиболее старыми являются международные конгрессы уголовного права и пенитенциарии. Первый пенитенциарный конгресс был созван в 1846 г. во Франкфурте, второй – в Брюсселе в 1847 г., далее, после длительного перерыва, третий конгресс – в 1872 г. в Лондоне, и после этого – каждые пять лет в разных столицах мира. Последний (одиннадцатый) конгресс был созван в 1935 г. в Берлине. За истекший период на многочисленных созывавшихся международных конгрессах уголовного права и пенитенциарии были рассмотрены и разработаны самые разнообразные вопросы уголовного законодательства. Здесь и проблема неопределенных приговоров (Вашингтонский конгресс 1910 г., Лондонский конгресс 1925 г.), и вопрос об условном досрочном освобождении (Вашингтонский конгресс 1910 г.), о классификации заключенных (Будапештский конгресс 1905 г., Лондонский конгресс 1925 г.), о мерах социальной защиты (Пражский конгресс 1930 г. и Берлинский конгресс 1935 г.). Международные тюремные конгрессы легко умели проявлять инициативу и настойчивость, когда на очередь вставала задача об усилении борьбы с революционным движением. Им принадлежит сомнительная честь пропаганды мер социальной защиты в дополнение к установленным наказаниям и в качестве превентивной меры. И только для вопросов защиты мира за почти вековое существование пенитенциарных конгрессов не нашлось у их организаторов ни времени, ни места.

На Пражском конгрессе 1930 г. под влиянием инициаторов унификационного движения был выдвинут вопрос о том, «желательна ли унификация уголовного законодательства, и если желательна, то в какой мере и каким способом». По этому вопросу был представлен длинный ряд докладов профессоров Гивановича, Массана, Ру, Рафаэля и др. Из них лишь один доклад был в известной мере связан с проблемой мира – доклад Геглера «Враждебные действия в отношении дружественных государств», доклад одинаково бедный и идеями, и фактами. Тогда же был поставлен вопрос о разработке проекта международного уголовного трибунала. Здесь, казалось бы, пенитенциарный конгресс непосредственно столкнулся с проблемой интернациональных форм борьбы с угрожающими благополучию народов явлениями. Однако и в Праге в 1930 г., как и на следующем конгрессе в Берлине в 1935 г., вопросы, имеющие действительно всемирное значение, вопросы, касающиеся жизненных интересов всех стран, – вопросы уголовной защиты мира не занимали организаторов пенитенциарных конгрессов: отражая наросшую волну фашизации буржуазной юстиции, Берлинский конгресс предпочел отдать свои силы другой «острой» международной проблеме – стерилизации преступников…

2

Другой старейшей организацией, занятой разработкой вопросов права, является Ассоциация международного права. I конгресс Ассоциации был созван более 60 лет назад, в 1873 г. Вопросы уголовного права не занимали значительного места в работах Ассоциации. Однако, являясь по своим основным задачам организацией по изучению международного права, Ассоциация, естественно, должна была уделять внимание и вопросам правовой защиты международных отношений и, следовательно, казалось бы, в первую очередь, защите мира. Ассоциация действительно спустя полвека после своего возникновения занялась разработкой проекта, имеющего международно-правовое значение, – проекта организации международного уголовного трибунала. На конгрессе в Буэнос-Айресе в 1922 г. была принята резолюция о желательности создания международного уголовного трибунала, и позднее Стокгольмскому конгрессу профессором Белло был представлен проект такого трибунала. Однако этот трибунал, по проекту, должен был служить не миру, а скорее войне, ибо компетенции его подлежали лишь преступления, совершаемые во время войны.

При этих условиях нет основания считать особо значительным вкладом в дело уголовной защиты мира проект, внесенный Ассоциацией международного права.

К сожалению, немногим более сделали для уголовной защиты мира и те международные объединения, которые ставили своей прямой задачей разработку общих проблем уголовного права, – старый Международный союз криминалистов и возникшая после мировой войны Международная ассоциация уголовного права.

II. МЕЖДУНАРОДНЫЙ СОЮЗ КРИМИНАЛИСТОВ И МЕЖДУНАРОДНАЯ АССОЦИАЦИЯ УГОЛОВНОГО ПРАВА

1

С 1889 г. до мировой войны, развивая обширную, разностороннюю деятельность, существовал основанный выдающимися криминалистами своего времени Листом, Принсом и фон-Гаммелем Международный союз криминалистов. Это была организация теоретиков, считавших себя новаторами в области уголовной политики, выразителями идей новой для того времени социологической школы уголовного нрава. Это новаторство, однако, на деле оказалось довольно скромным: разрабатывая некоторые, для того времени действительно прогрессивные идеи (создание судов для несовершеннолетних, условное осуждение и др.), Международный союз одновременно пропагандировал такие мероприятия, как неопределенные приговоры и меры социальной защиты, которые фактически вели к одному только «нововведению» – к новому усилению репрессий. Огромной важности международная проблема, действительно новая идея уголовной защиты мира, осталась за пределами Союза.

Единственный раз за все годы деятельности Международного союза, на конгрессе в 1905 г., был представлен ряд докладов на тему «Борьба с интернациональной преступностью». Достаточно перечислить докладчиков, выступавших по этому вопросу, чтобы оценить «размах и глубину» постановки проблемы. На конгрессе, который собрал, бесспорно, цвет буржуазных криминалистов того времени, по вопросу большой важности и новизны – вопросу о борьбе с интернациональной преступностью – сделали доклады правительственный асессор Линденау, представитель гамбургской уголовной полиции Гопф, главный адвокат при кассационном суде во Франции Фейолей и начальник первого дивизиона полицейской префектуры в Париже Гоннора.

Это здесь, проявляя фантазию и решительность, гамбургский полицейский Гопф рекомендовал зачислить в интернациональные преступники нищих, проституток и… цыган.

В разработке подобных «теоретиков» серьезная проблема, естественно, свелась к трактовке вопроса о борьбе с международными мошенниками и ворами, т. е. к борьбе с теми явлениями, которые в настоящее время никто из теоретиков не относит к категории интернациональных преступлений.

Так потрудилась над проблемами интернационального уголовного права третья, весьма в свое время авторитетная, организация, действовавшая, правда, до образования Лиги Наций, – Международный союз криминалистов. Непосредственно вопросами уголовной защиты мира Международный союз криминалистов никогда не занимался.

2

В марте 1924 г., через пять лет после организации Лиги Наций, вместо старого Международного союза криминалистов было создано новое интернациональное объединение – Международная ассоциация уголовного права. На первом, учредительном, съезде Ассоциации в качестве одной из основных ее задач было намечено «содействие теоретическому и практическому развитию международного уголовного права в предвидении разработки универсального законодательства и согласования правил уголовного следствия и суда».

На первом же конгрессе в Брюсселе, в 1926 г., Рафаэль Горофало от имени всей итальянской делегации дал «универсальному законодательству» довольно определенное направление. «Некоторые преступные организации, – говорил Горофало, – не знают территориальных границ. Они ведут подготовительную деятельность и совершают деяния на территории различных государств. Таковы организации фальшивомонетчиков и международных воров, организации по торговле белыми рабынями… Здесь же необходимо сказать о преступлениях, организованных коммунистами, против которых все цивилизованные нации обязаны ныне вести беспрерывную борьбу; большевистская пропаганда и террористические акты посягают на социальные устои, составляющие основу нашей цивилизации».

Таким образом, Горофало была намечена, вопреки программе Ассоциации, совершенно определенная собственная программа: интернациональное единение для борьбы не за мир, а против революции. И в дальнейшем вся деятельность Международной ассоциации, отражая постоянные колебания империалистической политики, неизменно колеблется между этими двумя программами.

Происходившая в 1925 г. в Вашингтоне межпарламентская конференция выдвинула вопрос об установлении уголовной ответственности за агрессию. Лишь после этого, как свидетельствует Пелла, «найдя могучую поддержку в резолюции Вашингтонской конференции»[432]432
  “Plan d’un code repressif mondial”. – “Revue internationale de droit pénal”, 1935, N 4.


[Закрыть], и Международная ассоциация уголовного права обратилась к проблемам интернациональной юрисдикции, в частности к проблеме уголовной защиты мира.

На Брюссельском конгрессе Ассоциации был поставлен вопрос об организации международного трибунала по уголовным делам. Конгрессом была избрана специальная комиссия по разработке Положения об интернациональном уголовном трибунале, и в январе 1928 г. проект этот был одобрен Советом Международной ассоциации. Согласно ст. 36 проекта компетенции трибунала, в частности, подлежат «преступления и проступки, совершаемые в мирное время и способные поколебать мирные отношения между государствами».

Таким образом, здесь в связи с разработкой проекта международного трибунала прямо был затронут вопрос о преступлениях, способных поколебать мирные отношения между государствами, т. е. вопрос об уголовной защите мира. Казалось бы, теперь Ассоциации надлежало прямо перейти к разработке и пропаганде идей уголовной защиты мира. Вместо этого в том же 1928 г. в официальном органе Ассоциации появляется статья с заголовком-лозунгом «За интернациональное уголовное право!», где всей проблеме интернациональной юстиции дается совершенно иное направление. «Новый бич, – пишет автор этой статьи Сагонэ, – поразил теперь человечество – коммунизм. Это страшное и дикое чудовище терзает жизнь народов, пытается завладеть цивилизованным обществом, чтобы разрушить его будущее, покушается на прогресс и тянет назад, к первобытной классовой вражде. Во имя равенства оно совершает убийства и разрушения. Во имя лучшего строя в будущем оно отравляет сознание и разрушает высокий пьедестал, который цивилизация воздвигла. Это новый вид коммунистического исступления, который не имеет прецедентов в истории… Подобная пропаганда не может быть терпима со стороны общества, дорожащего состоянием цивилизации. Долг всех правительств объединиться для борьбы против этого нового чудовища. Цивилизация не должна быть уничтожена».

«Коммунизм – угроза, адресованная всему человечеству; коммунизм прививает неимущим классам жестокую ненависть ко всякому экономическому и интеллектуальному превосходству; он пускает свои корни там, где находит благодарную почву и снисходительную власть, и разрушает основы общества. Во имя находящейся в опасности цивилизации совершенно необходимо совместное сотрудничество всех государств для свержения коммунизма».

Итак, интернациональная юстиция в интересах мира забыта. Войны и цивилизация прекрасно сожительствуют; поэтому «во имя находящейся в опасности цивилизации» нужен не мир, а совсем другое – «свержение коммунизма».

Через год после того, как был заключен пакт Бриана-Келлога, в 1929 г., Ассоциация снова вспоминает, что есть иные, более серьезные основания для интернационального сотрудничества, чем «свержение коммунизма», и на Бухарестском конгрессе принимается резолюция, прямо ставящая вопрос о координированной уголовной борьбе с агрессией.

Вот эта резолюция:

«Учитывая, что война поставлена вне закона Парижским пактом августа 1928 г., признавая необходимым обеспечить интернациональные порядок и гармонию путем применения эффективных санкций к государствам, ответственным за нарушение названного пакта, конгресс постановил:

Компетентные органы, призванные изучать средства сделать более действенными принципы Парижского пакта и согласовать их с положениями Лиги Наций, рассмотрят постановления первого интернационального конгресса уголовного права на предмет организации интернациональной уголовной юрисдикции и установления случаев ответственности государств и физических лиц, которые эту юрисдикцию должны признать».

Здесь, таким образом, была сделана прямая попытка связать в интересах борьбы за мир работу криминалистических конференций с деятельностью Лиги Наций. Однако дальнейшего развития эта попытка не получила.

В 1930 г. на III конгрессе Международной ассоциации в Палермо одним из центральных явился вопрос о том, по каким преступлениям следует допускать так называемую универсальную подсудность, т. е. подсудность государства, на территории которого обнаружен виновный. По этому вопросу конгрессу было представлено девять докладов, в которых, в частности, ставилась проблема универсальной подсудности за пропаганду агрессивной войны. Однако обширная резолюция, принятая конгрессом, предусмотрев целый ряд преступлений (пиратство, торговлю рабами и др., в том числе неопределенного содержания, но весьма острого политического значения «акты вандализма»), о согласованной борьбе с посягательствами против мира не упомянула.

Вот эта резолюция:

«Исходя из того, что существуют преступления, которые нарушают общий интерес всех государств, как-то: пиратство, торговля рабами, торговля женщинами и детьми, торговля ядами, выпуск в обращение и торговля порнографическими произведениями, разрушение и повреждение морских кабелей, серьезные повреждения в области радиоэлектрической связи, в частности передача или пуск в обращение ложных сигналов о помощи или просьба о подаче таковых сигналов, подделка монет, фальсификация ценных бумаг и кредитных билетов, варварские действия, акты вандализма, могущие вызвать общую опасность,

исходя из того, что в настоящее время в связи с движением к координации уголовного права обрисовывается стремление к признанию универсальной наказуемости некоторых из этих преступлений,

исходя из того, что отдельные кодексы или проекты признают также и другие тяжкие поступки, которые создают опасность для международных отношений,

Конгресс считает: 1) что соответствующие действующие международные договоры должны быть изменены, а вновь заключаемые договоры должны обеспечить универсальную наказуемость всех тех действий, которые будут признаны нарушающими интересы всех государств или опасными для международных отношений»[433]433
  Остальные пункты резолюции устанавливают ряд конкретных условий универсальной подсудности, вопрос о выдаче и др.


[Закрыть].

Как видно из приведенной резолюции, Палермский конгресс, упомянув и о морских кабелях, и о торговле рабами, и о торговле порнографией, далее ограничивается общим указанием, что «отдельные кодексы и проекты признают преступными также и другие тяжкие деяния (т. е., очевидно, помимо рабства и торговли порнографией и т. п. – А. Т.) которые создают опасность для международных отношений». Какие именно это деяния, резолюция не указывает.

Таким образом, о целом ряде деликтов, действительно угрожающих миру: о пропаганде агрессии, поддержке вооруженных банд и др. – резолюция даже не упоминает. Уже это обстоятельство в достаточной мере характеризует отношение конгресса к огромной и неотложной проблеме уголовной защиты мира. Между тем необходимо учесть и другое.

Резолюция ссылается на кодексы и проекты, предусматривающие посягательства на международные отношения. Но участникам конгресса, конечно, было небезызвестно, что такого рода постановлений в действующих уголовных кодексах и проектах почти не существует (см. ниже, «Уголовное законодательство»). Таким образом, именно там, где в помощь национальному законодательству особенно нужны авторитетные указания Ассоциации, последняя ограничилась ссылкой на весьма скудные постановления «кодексов и проектов».

3

IV конгресс Международной ассоциации уголовного права намечалось созвать в Афинах весной 1936 г., т. е. в период, когда опасность военных конфликтов достигла величайшего напряжения, когда о войне заговорили во всех углах мира. Тем не менее и программа IV конгресса Ассоциации сначала также прошла мимо проблемы уголовной защиты мира. Лишь позднее, после исторического заседания Совета Лиги Наций в декабре 1934 г., на котором был выдвинут проект борьбы с терроризмом как методом провокации войн, положение решительно изменялось: уже через месяц после заседания Совета Лиги, в январе 1935 г., бюро Ассоциации спешно пополняет программу IV конгресса новым вопросом, на сей раз прямо связанным с проблемой уголовной защиты мира: «В какой форме национальное законодательство может прийти на помощь защите международного мира».

«В некоторых кодексах и проектах уголовных кодексов, – говорится в пояснении к этому вопросу программы, – наблюдается все более и более заметная тенденция к установлению наказуемости таких деяний, которые вносят расстройство в международные отношения, как, например, преступления против безопасности государства, посягательства и диффамации, направленные против личности иностранных государей, пропаганда войны, распространение ложных новостей, фабрикация поддельных документов, могущих компрометировать отношения между государствами, и т. п.

Комитет юристов Конференции по разоружению также разработал в июне 1933 г. предварительный проект постановлений по этому вопросу…

Дело идет о выяснении того, является ли международный мир юридическим благом, которое можно охранять при помощи внутреннего уголовного права, и в случае утвердительного ответа об указании:

а) деяний, которые должны быть признаны преступными;

б) систем желательной подсудности (территориальной, личной, реальной или универсальной);

в) исключительных случаев, в которых подобные деяния должны быть изъяты из ведения национальной юрисдикции и подчинены международной».

В какой мере деятельность международных криминалистических ассоциаций определяется и стимулируется факторами, лежащими вне их официальных программ, может быть подтверждено и следующим фактом.

Международной ассоциацией уголовного права была избрана специальная комиссия по подготовке проекта международного уголовного кодекса. Стенографический отчет о первом заседании этой комиссии был напечатан в 1930 г. Далее следует значительный перерыв. Лишь через пять лет, в 1935 г., публикуется отчет о втором заседании комиссии, состоявшемся в январе 1933 г.[434]434
  «Revue internationale de droit pénal», 1935, N 4.


[Закрыть] На этом заседании председатель комиссии профессор Коллояни заявил: «После нашего последнего заседания прошел достаточно большой промежуток времени. Обстоятельства, не зависящие от нашей воли, помешали нам собраться… наша работа оказалась прерванной». Председатель не разъяснил, какого рода независящими обстоятельствами определялась бездеятельность избранной Ассоциацией комиссии. Бесспорно лишь одно: сам отчет о заседании комиссии по подготовке проекта международного уголовного кодекса был опубликован спустя два года после заседания и лишь после того, как Лига Наций на декабрьском заседании 1934 г. поставила вопрос о борьбе с терроризмом и о создании интернационального трибунала.

Таким образом, можно констатировать следующее положение, которое вряд ли свидетельствует об активности Ассоциации в борьбе за мир. Не Ассоциация в качестве авторитетной и специально уголовной международной организации инициативно и настойчиво борется за посильное участие уголовного закона в огромном деле защиты мира, а, наоборот, другие организации: межпарламентская конференция в 1925 г., Лига Наций в 1934 г. – выносят постановления о координированной репрессивной борьбе с провокаторами военных конфликтов, и лишь после этого Ассоциация вспоминает, что существуют сложные и неотложные проблемы уголовной защиты мира, и торопится пополнить уже объявленную программу конгресса новым пунктом: «Чем национальное уголовное законодательство может помочь защите мира».

Так, ковыляя из стороны в сторону, то энергично приступая к разработке проблем, то уходя от этих проблем к острым классовым задачам борьбы с революционным рабочим движением, работала Международная ассоциация уголовного права над проблемами уголовной защиты мира.