Текст книги "Охота пуще неволи"

– Ты молчишь в трубку, Лёша?

– Таня, я иду спать.

– Доброй ночи тебе, Лёша. Звони, – упавшим голосом прошептала она, и Алексей понял, что она плачет. Хотел что-то сказать, но в трубке запикал «отбой».

Сердце опять сжалось. Бросить всё и поехать прямо сейчас? Через три часа будет у неё. А дальше? А дальше: разборки, обиды, упрёки? Нет. Сказал – в июне, значит пусть так и будет. Нечего терзать и себя, и её. В июне наберёт подарков и съездит в гости. А пока – работа, работа и ещё раз – работа…

Весь май пролетел в разъездах. Каждую неделю приходилось ездить в Минск. Каждый день по хозяйству. Встречи с людьми, встречи с руководителями разных рангов и уровней. Контракты, договора, счета, сметы. К счастью, в районе пошли навстречу и к середине мая он получил решение районного Совета депутатов о передаче ему в аренду охотничьих угодий на десять лет и озёр, сроком на пять лет. Тут же «пробил» Решение исполкома о передаче угодий. Министерство природных ресурсов выдало лицензию на право такого вида природопользования. Зарегистрировал Устав, получил счёт в банке. Принял на работу бухгалтера-экономиста. Женщина в возрасте, только что вышла на пенсию. Всю жизнь проработала бухгалтером. Хорошо знает всех налоговиков, хорошие связи в банке. Согласилась работать дома и зарегистрировать ЗАО на её домашний адрес. И компьютер у неё свой, личный. Алексей остался доволен собеседованием и горячо поблагодарил жену Антоновича, посоветовавшую им свою бывшую начальницу на эту должность. Подписал документы: квоту на вылов пятнадцати пробных тонн рыбы и добычу сорока диких кабанов, тридцати косуль, пяти оленей и одного лося. Провёл четыре собрания с местными охотниками, которые сначала очень настороженно восприняли идею частного охотхозяйства. Но на собрании многие узнали «старого» охотоведа и обещали поддерживать его во всём. Миша Пырков сформировал две рыболовецкие артели, по три человека в каждой. Каждая бригада имела свою личную лодку с мотором, свои личные сети, неводы. Все заядлые рыбаки и подпольные браконьеры. Лодки и снасти Алексей уговорил оформить в хозяйство и зарегистрировал их в тоневых журналах. Заключил договора с райпищеторгом и райпотребсоюзом на поставку рыбы, тем самым снял главную головную боль – реализация свежей рыбы. Райисполком от жадности запретил вывоз свежей рыбы за пределы района, а Алексею это только на руку. Нет лишних головных болей с холодильниками, санитарными документами. Рыбу договорились сдавать в сельские магазины по месту лова. Алексашкин подписал договор о поставке ему мяса дичи в количестве пяти тонн и тут же произвёл стопроцентную предоплату. Десять миллионов «зайчиков» перевёл райпотребсоюз в счёт поставок рыбы.

Болохин составил пять протоколов на председателей колхозов. Для этого пришлось привлечь начальника районной инспекции охраны природы. Ещё пять предписаний помогли Мише Козловскому засеять зерновыми, горохом и картофелем двенадцать гектаров бросовых земель, лесных полей и опушек. Антонович пригнал и сам отремонтировал «Беларусь» -МТЗ-82, навесил оборудование к нему. В райотделе милиции купили за копейки шесть конфискованных мотоциклов для работы по хозяйству и на запчасти. Лесхоз помог стройматериалами и с помощью сельских охотников, под руководством Козловского, построили в угодьях шесть кормохранилищ, обозначили все въездные дороги в охотхозяйство граничными полосатыми аншлагами. К концу мая вместе с главным бухгалтером Алексей составил штатное расписание и подготовил первые зарплаты за май. Всем по триста долларов без вычетов. Как и планировали, собрались 1 июня у Алексея дома. Долго рассматривали «настрелянные» Алексеем снимки, хранящиеся прямо в камере. Вместе лепили пельмени. Стол вынесли на улицу, в небольшой садик у дома.

Первым взял слово Алесей, обратившись к бухгалтеру и коллегам:

– Галина Александровна! Коллеги! Я с удовольствием и удовлетворением поднимаю свою кружку с чаем и приветствую ваши рюмочки с водкой по поводу открытия нашего охотничьего, охотничье-рыболовного хозяйства. Именно «нашего».

Я видел, что все работали на славу. Я видел, что нелегко. Я видел, вижу, что всё получается, как и планировали. Я знаю, что всё получится так, как надо, как думалось, мечталось и планировалось. За полтора месяца у нас появилось хозяйство, техника, штат, деньги. Осталось дело за малым. Не расслабляться. Этот темп, который мы взяли – это нормальное наше рабочее состояние. К этому мы все готовы, и я рад, что не ошибся в вас. Коротко о деньгах. На сегодня у нас поступила двадцать пять тысяч долларов за мясо и десять миллионов рублей за рыбу. Эти деньги надо ещё отработать до осени. Кроме того, от охоты получим ещё около двадцати тысяч долларов и за рыбу – четыреста миллионов рублей «чистыми». Как вложить деньги, расскажет Галина Александровна. А я предлагаю выпить за успех нашего надёжного дела…

Все дружно подняли рюмки.

Проводив гостей поздним вечером, Алексей сел за бумаги. Часть суммы положили в банк на депозит под проценты, спрятав от инфляции. Часть денег придётся потратить на текущие расходы: топливо, строительство вышек, кормушек, солонцов, искуственных водоёмов. Вышки решили делать надёжные, из срубов. Местным охотникам и некоторым городским довели план заготовки осиновых веников. Маслосырзавод бесплатно выделил три тонны соли – на первое время более чем достаточно. С завтрашнего дня начнётся рыбалка. Сам он поедет на озеро Лебединое. С Антоновичем. Пырков и Болохин начнут с Лещиц. Рыбаки готовы, но нужно быть самому: мало ли какие проблемы. С Антоновичем договорились, что выедут на ночь на берег. Одну идею он сегодня не высказал. Ещё вынашивает планы. Дом лесника Сидоровича, доставшийся ему в наследство, решил обустроить под центральную усадьбу охотхозяйства. Переоборудовать сам дом под гостиницу, оборудовав санузлами, камином и летней верандой. Переделать баньку; сарай приспособить под гаражи и склад. За огородом на лугу выкопать пруд и соединить его протоками с протекающей недалеко речушкой. Посчитал, десять тысяч баксов надо. По минимуму. А то и все пятнадцать. Надо рисковать. Часть вылавливаемой из озёр рыбы запустить в пруд. Завести ферму фазанов и так, для души, с десяток овец, пару-тройку десятков кроликов запустить в вольер. Поставить им стожок сена. Пусть сами живут, размножаются. А прибывающим посетителям – и шашлык, и жаркое. Опять же, курей побольше. Удочки. Лодочки, катамараны. База может и должна приносить прибыль. Солидную прибыль от простых отдыхающих. И иностранцев-охотников размещать там же. А в следующем году самим наладить производство полуфабрикатов и всяких вкусностей из дичи: окорока, колбасы, рёбрышки, шашлыки. Недаром Алексашкин такие деньги наперёд бросил. Тот счёт деньгам знает. И свою выгоду не стоит терять, а если б ещё и рыбу переработать! В консервы, в копчёности. Есть размах. Надо брать на работу пару толковых егерей и пару рабочих. Это уже ближе к осени. А пока… а пока надо позвонить Оле. Пусть берёт такси и приезжает. Он достал мобильный и набрал номер.

* * *

Весна выдалась солнечной и сухой. Талые воды впитало болото, и к началу лета вода осталась в канавах, прорытых от озёр бобрами и в небольших «пятаках» -оборках. Волчица не уходила далеко от острова, где у неё в старом заброшенном логове появились на свет пятеро щенков-волчат. Первое время она питалась мышами, яйцами птиц, поймала несколько зайчат. С уходом воды приспособилась вылавливать из каналов и луж рыбу и икру рыб и лягушек. Старые, сморщенные ягоды клюквы, попадающиеся на скрытых от птиц мшанниках, были для волчицы излюбленным лакомством. Не брезговала она и первыми грибами. Волчата уже прозрели, молока пока хватало, и волчица далеко не уходила от логова. Каждый вечер она перебиралась на соседний остров, где жила семья диких кабанов. Худая, облезлая от линьки, она ползком подкрадывалась к свиноматке с поросятами. Но та была всегда начеку. И как только лёгкий ветерок доносил до неё запах приближающейся волчицы, она громко фыркала, рычала, а то и кидалась в поисках волчицы. Волчица тут же скрывалась в зарослях. Поймать поросёнка не составляло большого труда, но умная волчица пока их не трогала. Она знала, что придёт время, волчата подрастут, потребуют пищи. Тогда этот неприкосновенный до поры до времени запас пищи будет как раз впору. Свинья уже стала привыкать к ежедневному приходу волчицы. Волчица её боялась, убегала, и свиноматку это успокаивало. Она поняла, что волчица боится её и не тронет поросят в её присутствии. Секач же в последнее время вообще перестал обращать внимание на худую, облезлую, серо-рыжую волчицу, от которой пахло псиной, болотом, падалью и молоком. Завидев волчицу, он грозно рычал, клацал своими большими клыками, но не гонялся больше за ней. Обойдя остров, волчица уходила на охоту дальше, на опушку большого леса. И тогда, уже ночью, кабаны нередко слышали из леса предсмертный визг или писк, удавленного волчицей козлёнка или зайца. Ближе к утру волчица возвращалась на свой остров с раздутыми от съеденного мяса облезлыми боками. У логова она отрыгивала ранее съеденное мясо, и волчата набрасывались и с жадностью поедали, проглатывали целиком принесённые куски. И всё же свиноматка не хотела терпеть этого соседства. В начале июня она днём, зная, что волчица сейчас на своём острове, повела своих полосатых чад через болото по топкому мху в большой лес. Мокрые, испуганные поросята семенили за ней, боясь остаться и запутаться в зарослях голубики и багульника. Нехотя поднялся и секач. На острове уже не оставалось достаточно пищи – нужно идти за свиноматкой. Пришло время найти основное стадо и перебираться поближе к полям, на которых можно вволю полакомиться прорастающими клубеньками картофеля.

Стадо пересекло болото и углубилось в лес. Свинья уверенно вела поросят по ей одной известным тропинкам, пересекая болотистые леса, густые ельники, тёплые сосновые боры. Несколько раз она останавливалась, ложилась на бок, давая возможность подкрепиться и отдохнуть маленьким поросятам. По пути им попадались следы диких кабанов, да и сами дикие кабаны. Но свиноматка обходила их, бережно и ревниво охраняя маленьких своих деток. Секач неотступно следовал за ней, в любую минуту готовый прийти на помощь.

Свинья нашла старую заброшенную подкормочную площадку. Кормушки для косуль давно покосились, соль в солонцах давно вымыта дождями, и земля под ними изгрызена в довольно широкую и глубокую яму. Под прохудившимся навесом поковырялась в старых остатках зерноотходов, но бесполезно. Птицы выбрали не только зёрнышки, но всех насекомых. Водопой затянут тиной. Свинья легла в грязь, покачалась. Здесь начинались её угодья, и она здесь хозяйка. Старая её мать с другими дикими кабанами в стаде где-то должна быть рядом. Этот лес свинья знала очень хорошо, и найти свое стадо для неё теперь дело времени. Разогнав поросят, под недовольное ворчание свиноматки, рядом улёгся в грязь секач. Он тоже выкачался в грязи и довольно прикрыл глаза. Он считал эти угодья, эту купальню и всё вокруг тоже своим. Вскоре соберётся всё стадо вместе. Пусть свиноматка, его подруга с детства, занимается табуном, а он как главный и самый сильный здесь будет надёжно охранять диких кабанов от хищников и непрошенных «залётных» диких кабанов. Поросята разбрелись вокруг. Они уже не боялись отца, но с уважением всегда уступали ему дорогу и старались не путаться у него в ногах. Ближе к вечеру свиноматка поднялась из купальни и повела свою семью к ближайшему кормовому полю. Поле давно не засевалось, но по его окраине росли заросли топинамбура, высаженные когда-то давно людьми. Корни топинамбура, сладкие и сочные, любили дикие кабаны, и она решила дать возможность поросятам полакомиться таким деликатесом. Каково же было удивление её, когда в сумерках они, подойдя к полю, обнаружили, что оно покрыто всё свежим зелёным ковром проросшего гороха. Посреди поля стоят несколько отпугивающих чучел, похожих на людей. Но свинья знала назначение этих тряпок и не боялась их. Ей показалось, что что-то изменилось в облике стоящего на поле вышки, домика из досок на столбах. Но, постояв до полных сумерек в густых зарослях на краю поля, она убедилась, что опасности нет, и вывела поросят на поле. Поросята, никогда не видавшие столько вкусного, с удовольствием ковыряли своими пятачками рыхлую землю, доставая проросшие семена гороха. Так, медленно насыщаясь, табунок подошёл прямо к вышке. Подозрительный шорох донёсся до свиноматки со стороны вышки. Она подняла голову и увидела, что в окошко дома просунулся ствол. Замерев на секунду в ожидании выстрела, свиноматка громко ухнула, собирая поросят под себя, и медленно побежала в лес. Выстрела не последовало. На окраине леса она убедилась, что все до одного её поросята с ней, затаилась в густых зарослях молодого ельника. Вскоре послышался скрип на вышке. Вниз по лестнице спустились два человека. Они постояли и тихонько пошли в дальний конец поля. Вскоре там послышался тихий шум мотора, и мимо свиноматки по краю поля прополз небольшой автомобиль с включёнными фарами, освещающими поле чуть ли не до самого края. Машина скрылась, но свинья на поле решила сегодня не выходить. Здесь есть корм. Это её обрадовало, она будет теперь это знать на всякий случай. А теперь ей надо найти своё стадо. И, тихо потрескивая и шурша ветвями, маленькое стадо углубилось в чащу ночного леса.

* * *

– Ну, Алексеевич! Сколько настрелял, – Антонович аккуратно ведёт «Ниву» по лесной дороге и улыбается.

– Пару сеголетков, свинью. А вот секача не достал. Далеко Осторожный.

– Да! Двенадцать поросят! Хорошая мамка. И поросята уже ладные такие. Молодец, Козловский, поле засеять успел-таки. Горох с овсом – то, что надо!

– Да, Миша – молодец. Мало говорит, но делает всё основательно. Просился на рыбалку сегодня, но я его отговорил. Будем по очереди для начала с артелью рыбачить. Потом, когда всё наладится, пусть Миша Пырков один справляется…

На озеро приехали ночью. Заметив костерок на берегу, подъехали и не ошиблись. Рыболовецкая бригада только вернулась с озера. Установили сети, заодно на обратном пути удалось выхватить несколько подлещиков и пару линьков на уху.

– Здорово, артельщики!

– Здорово, Алексеич. Вовремя вы, вот сейчас ушицу сделаем. Чарку не брали, Алексеевич, Михаил запретил вообще в рот брать за день до выхода на воду.

– И правильно, мужики. Чарку возьмём после улова. Сколько сетей поставили?

– Как и положено, пять «шестёрок» и пять «пятёрок».

– Ну, как настроение?

– Ох, Лексеич. Как заново родились! Ни прятаться, ни дрожать, ни переживать. Отдых, а не работа. Да ещё Миша деньги обещал.

– А сколько обещал?

– Он сказал Вашими, начальник, словами: двадцать процентов. Сказал ещё, что после шести тонн – премия!

– Правильно сказал. Возьмёте шесть тонн за полгода?

– Какие полгода. За два месяца возьмём!

– Да ну? Ну-ну. За два месяца не надо, мужики. За три делайте. И премию дам не пять, а шесть процентов. А что будем ловить в следующем году?

– Алексеевич, тут браконьеры десять тонн берут за осень. А вы шесть тонн за год. Хватит ловить на всю жизнь, ежели не ставить мелкую сетку и дать рыбе отнереститься.

– Мужики! Это озеро – ваши деньги. Ваши деньги и ваша работа. Предлагаю брэков вместе выживать.

Мужики засмеялись:

– Лексеич. Вы не лезьте. Хватит вам, и так хлебнули. Мы сами разберёмся. Мы тут всех от рождения знаем. Наши же нам и помогут. А если кто наезжий голову подымет, тут и притопим. Ракам на корм.

– Ну, вы так не шутите. Болохина знаете?

– Так он уже сегодня был тут. Мы его знаем ещё с тех пор, как он с вами наши сетки каждый год снимал. Ох и злые мы были на вас. И борону ставили на дорогах, и «ёжиков» по берегу ставили. А вон, Антонович, как заговоренный, всегда мимо объезжал. Как чувствовал. Или знал, Антонович?

Антонович хитро улыбнулся:

– Разведка, хлопцы, – дело тонкое. Вы ещё только «ёжиков» в кузне ковали, а уже знал, сколько, какие и где будете ставить.

– Ого, Антонович. А чего ж мне ничего не говорил, – это уже удивился Алексей.

– А. Лексеич. У тебя и так головняков хватало, что лишнюю муть подымать!

– Ух ты, партизан. Ну, молодец. Вот когда всё открывается. Ладно, хлопцы. Пойду, пройдусь по берегу. Давно я уже тут не бродил…

Алексей бродил по берегу, не мог надышаться озёрным запахом, наслушаться гудения выпи, налюбоваться пляшущими на воде поплавками. Рябь от прыгающих поплавков указывала, что рыба идёт в сеть и уже запуталась. Вдоволь побродив по берегу, вернулся как раз к снятию ухи с костра. Ароматный запах сваренной на костре настоящей ухи ни с чем не спутать. Мужики у костра приуныли:

– Эх, что за уха без сто граммов?

– Да, мужики. Согласен. Но запрет – есть запрет. Не будем его нарушать ни с первого дня, ни впредь. А я сейчас чифирка заварю стоящего. Потянем, побазарим за жизнь, кемарнём, а там и утро. Мы в зоне, если удавалось таранки раздобыть, варили крутой чиф, остужали его, килешевали и пили с таранкой. Что ты: «Чешское бархатное» рядом не стояло! А в чифире, что главное? Э! Не знаете. Первое дело – чай. Второе – вода. Третье – правильно покилешивать, чтоб насытить его кислородом. Хорошо прокилешеванный чиф – живая вода для любого организма. Главное – всё в меру.

– Алексеевич! А что такое ки… киле..ше.

– Килеш? Это переливание чая из кружки в кружку до тех пор, пока каждая чаинка отдаст свой кайф, свой цимус в воду. Вот заварили вы чаёк. Не перемешивали. Потом ещё раз эту заварку заливает хозяйка кипятком. Это, вроде, чай. А чифирь – это не чай, это напиток. И «вторяки» – не чай. «Вторяки» тоже вываривают. Но это – пойло. Вот закипела моя водичка. Смотрите…

Алексей достал из рюкзака металлическую коробочку с заваркой. Всыпал в котелок, снятый с огня, две полные горсти заварки, накрыл крышкой. Минут через десять открыл котелок. Мягкий и терпкий аромат поплыл вокруг костра. Достав из рюкзака кружку, Алексей бережно стал вливать жидкость из котелка в кружку, отводя котелок всё дальше и дальше от кружки вверх. Тонкая струйка чая, вливаясь в кружку, пенилась, пузырилась. Затем он проделал несколько раз эту процедуру в обратном порядке. Мужики с интересом наблюдали за чисто зэковской процедурой в руках этого человека в камуфляже.

– Ну, вот, мужики. Чифирь готов. Он очень горький, но это с непривычки. Кому надо, – он достал из кармана рюкзака горсть карамелек, – вот, подсластите. А теперь, как я, по два глоточка, а кружку по кругу, по часовой стрелке.

Он передал кружку сидящему рядом рыбаку. Тот глотнул два глотка, сморщился, протянул кружку следующему. Сам потянул чиф, зажмурился… Отогнал зоновские воспоминания и с удовольствием, исподтишка наблюдал, как идёт кружка по кругу. Допил остатки, а заварку бросил в огонь. Чифирь выпит, мужики повеселели:

– И вправду, бодрячок такой. И водки уже не хочется. А жрать что-то потянуло! Давайте-ка ушицу наливать, – проговорил весело бригадир, доставая из своего рюкзака пластиковые тарелки.

Уха разошлась быстро. С печёной картошкой, под весёлые разговоры, под радужные планы. Алексей, сославшись на то, что ему утром уезжать в областной центр, ушёл кемарнуть в машину. Рыбаки остались у костра, улегшись на подосланные бушлаты, плащи, а то и просто на траву. Спать никто не захотел. Лежали, тихонько переговаривались, курили, подбрасывали хворост в затухающий костёр. С рассветом ожили комары, доняли Алексея в машине, и он, поёживаясь вылез. Рыбаки вместе с Антоновичем уже загрузились в пластиковую и резиновую лодки и отчалили от берега. Над водой курится лохматый туман, который режут крыльями вездесущие чирки. В лесу проснулись птицы и на все лады приветствуют восходящее солнце. Алексей подкурил от затухающего костра, достал своё фоторужьё и устроился на стоящем рядом тяжёлом мотоцикле, готовый снимать рыбалку. Камера позволяла это делать на расстоянии до километра. Саян тут же запрыгнул в коляску мотоцикла и выжидательно уставился на хозяина. Через час рыбаки вернулись довольные и улыбающиеся. Сети полны рыбы; лещи, караси, щуки, окуни, лини перекочевали из сетей в пластиковые корыта. Улов за утро составил около двухсот килограммов.

– Ну, с почином, мужики. Сдавайте рыбу и отдыхайте. Сутки отдых, а послезавтра на работу. Не забывайте наш разговор и гоняйте браконьеров…

Алексей пожал каждому руку. Потом, подумав, достал бумажник.

– В магазине отдадите продавцу. Я покупаю десять килограммов.

– Алексеевич, ты что? Бери, сколько надо!

– Мужики. Есть такое понятие – крыса. Это тот, кто ворует у своих. Я у своих не ворую. И никому не советую…

Он выбрал с десяток разных рыбин, положил в пакет и бросил в багажник машины.

Отойдя в сторону, набрал номер на трубке телефона:

– Алло! Таня, привет и доброе утро. Ты как там? Нормально? Как ты смотришь, если я через три-четыре часа заеду ненадолго? Положительно? Ну, так я еду? Ты на работе? Хо-ро-шо! Под ковриком? Понял. Детей предупредишь? Ничего, я подожду, если ты не против. Ну, тогда всё. Что? Повтори? Ну, тогда… и я тебя!