Текст книги "Охота пуще неволи"

* * *

Недолго длится тёмная июньская ночь. В полной темноте свиноматка повела стадо в большой лес на противоположной стороне болота, и вот они вошли в старый ельник уже с рассветом солнца. Здесь ничего не напоминает о вчерашнем пожаре на противоположном берегу. Весело встречают рассвет ранние птицы. Торопливо возвращается к своему логову самец енотовидной собаки, таща голодным щенкам замусоленного птенца журавля. Самцы журавлей на клюквеннике трубно курлычат, возмущённые такой выходкой незаметно подкравшегося облезлого самца, укравшего журавлёнка у зазевавшихся родителей. Заботливые барсуки закончили уборку в своих многочисленных подземных ходах и на весь день скрылись в норах. Семья лосей лакомится молодыми побегами ивняка, обильно растущего по кромке болота; ястреб – тетеревятник выбрался из гнезда на охоту за молодыми тетеревятками и рябчиками, высыпавшими под опекой мамаш на старую гравийную лесовозную дорогу за камешками. Старый бобр выбрался из хатки за новой порцией веток для бобрихи, кормящей молоком маленьких бобрят. Да и сами бобрята уже ловко сгрызают кору с притаскиваемых веток молодой осины.

Свинья, войдя в лес, прислушалась. Где-то здесь живёт другое стадо диких кабанов. Она это знала и знала, предчувствовала, что те не будут рады их приходу. Знает это и секач, неотрывно следующий рядом со стадом и периодически наведывающийся к своей подруге с детишками – поросятами. Старая свиноматка уже было собралась уступить место вожака своей взрослой дочке, но пожар в их угодьях спутал все планы.

Уходя от пожара, старой свиноматке пришлось привести стадо в чужой лес, в чужие угодья. И она не разрешила младшей свинье возглавить стадо, так как та была обременена малыми поросятами, хорошо не знала этих мест, троп, могла пострадать во время встречи с другим стадом. Сейчас она находится где-то в середине растянувшегося табуна. Некоторые свиноматки в панике бегства растеряли зазевавшихся поросят, и её дочь, как и она сама раньше, приняла к себе мечущихся, обезумевших от страха полосатеньких поросяток. На острове они провели весь день. Поросята, почувствовав, что их не обидят, привыкли быстро к новой семье и сейчас семенили меж кочек по воде за новой мамкой.

Днем старая свиноматка несколько раз обходила остров, собирая разбежавшихся свиней в стадо. И с наступлением темноты повела стадо от пожарища. Она знала, что ей придётся сделать большой круг, чтобы обойти болото и вернуться в свои угодья уже с другой стороны. Выйдя к большому лесу, свинья подождала, когда всё стадо выберется на сушу и вновь повела свой табун вглубь леса. До солнечного зноя предстояло пройти немалый путь, затем отлежаться до сумерек и вновь в путь. Она вела стадо к полю, затерявшемуся среди леса, где люди когда-то посеяли топинамбур, вкусные плоды которого являются изысканным лакомством для диких кабанов. Недалеко от поля находится небольшое болотце. Там она и решила остановить стадо на днёвку.

Ветерок потянул запах дикого кабана. Чужой запах. Свинья ухнула, остановилась. В ответ послышался треск сучьев впереди по ходу, и вскоре показался дикий кабан. Секач-одиночка. Значит, где-то недалеко находится и чужое стадо. Свинья грозно ухнула и смело двинулась навстречу секачу. Тот, подняв хвост кверху, засопел, ощетинился, злобно сверкнул глазами и зарычал, обнажив жёлтые зубы и мощные клыки. Свинья, не обращая внимания на грозный вид секача, смело двинулась на него. Стадо замерло позади в ельнике, ожидая исхода нежданной встречи.

Подбежав к секачу, свинья остановилась, грозно урча. Секач сделал угрожающий шаг к ней, но она резко прыгнула в сторону, ударив его мощным рылом в бок. Секач захрапел и бросился было к ней, но вдруг резко встал: треск сучьев и громкий топот – и в ельник ворвался секач, следовавший за стадом всё это время. За ним с разных сторон выбежали ещё два секача помоложе. Свинья тут же ухватила чужака зубами за заднюю ногу. От боли тот взвизгнул, хотел броситься на неё, но тут же получил мощный удар в бок от вынырнувшего из густого ельника соперника. Воспользовавшись его замешательством, свинья вновь ухватила его за ногу, а секач стада ударил клыками его в лопатку. От резаной, рваной раны секача спас мощный канкан – слой толстой кожи и твёрдого жира на лопатках, но кровь всё же хлынула из разорванной лопатки. Почувствовав, что ему не справиться со свиньёй и мощным пришельцем, дикий кабан, встретивший так недружелюбно прибывшее стадо, вынужден был ретироваться. Он резко отпрыгнул в заросли малинника и помчался вглубь леса, громко топая и ломая сучья на своём пути.

Секач из стада погнался за ним, но быстро вернулся назад, грозно отдуваясь и сопя. Свинья вернулась к притихшему стаду. Все настороженно ждут её команды. Маленькие поросята забились под животы матерей и выглядывают оттуда любопытными испуганными глазками. Молодые секачи, подняв вверх хвосты и взъерошив редкую летнюю щетину, настороженно оглядывают лес. Оглядев стадо, свинья решила продолжить путь к заветному полю, решая, что по пути стадо может подкрепиться грибами и ягодами. Но далеко пройти им не удалось. Вскоре спереди послышался треск и сопение. Резкий запах секача, чужого секача, ударил в ноздри свинье. Она остановилась в ожидании. Треск и сопение приблизились и вскоре к свинье вышел огромный секач. За спиной свиньи показался секач их стада. Назревала серьёзная драка. Но старая свинья, странно фыркнула и миролюбиво подошла к прибывшему секачу: она его узнала. Этот старый секач когда-то был её другом несколько сезонов подряд. Потом их пути почему-то разминулись, и вот они встретились. Свинья понимала, что она на чужой территории, она знала, что секач её стада здоров и полон сил. Но старый секач, пришедший на встречу с их стадом, был более опытен в схватках, более активен. К тому же, он был на своей территории: за его спиной послышались хруст веток и сопение – это другие местные кабаны пришли встречать непрошенных гостей. Старая свиноматка смело подошла к огромному секачу. Они долго стояли друг против друга, раздувая ноздри, сопя и вдыхая давно забытые запахи. Наконец, появившийся секач развернулся и, мягко топая копытами по толстому слою слежавшейся иглицы, исчез в ельнике. Путь был свободен. Секач стада было бросился вдогонку, но старая свинья преградила ему дорогу. Он понял, чего она от него хочет и быстро исчез в малиннике. Свинья повела стадо дальше. Солнце уже стало пробиваться сквозь мохнатые лапы елей, когда свиноматка привела свой табун к знакомому только одной ей логу с тёплой грязью, водопоем и обилием грибов на опушке смешанного леса, окружающего лог. Стадо быстро разбрелось по лесу, устраиваясь на днёвку. Свинья несколько раз обошла стадо по периметру и улеглась в накатанную чужими кабанами грязевую ванну, прогнав оттуда наглого прошлогодка. Так и пролежали дикие кабаны до вечера, и уже засуетились в табуне прошлогодние нетерпеливые поросята, когда в лесу послышался шум приближающейся техники. Звук нарастал. Свинья вскочила, за ней поднялись все остальные свиньи. Вскоре между деревьями замелькал трактор с прицепом, за ним небольшая зелёная машина. Она приближалась прямо к лёжке диких кабанов. Свинья глухо ухнула и юркнула под еловые лапки. Весь табун пришёл в движение, свиньи стали прятаться вслед за старой свиноматкой. А из окон подъезжающей техники за ними наблюдали улыбающиеся лица людей…

* * *

Целый день Алексей с друзьями проработал на пилораме лесхоза. Два лесовоза жердей, купленных у лесхоза накануне, превратились в аккуратные щиты-пролёты высотой два метра и шириной четыре метра. Четыре двери из доски «пятидесятки», восемь столбов с выполненными пазами под эти двери. Комплект для строительства четырёх живоловушек загрузили в тракторный прицеп со стойками. Чтобы не тратить день, решили сегодня же развести живоловушки по угодьям в четыре разных места, где численность кабанов всегда стабильна и зимой, и летом. Созвонились с Козловским, он согласился с предложенными вариантами урочищ, уговорив один комплект оставить у него в логу, недалеко от кормового поля. Алексей пытался уговорить Михаила поставить живоловушку прямо на кромке кормового поля, но, выслушав длинную речь о том, что поле предназначено для кормёжки и выборочной трофейной охоты, а живоловушка для селекционно-промысловой добычи, согласился выгрузить комплект у лога.

Кормовое поле Козловского было первым на пути эскорта. Проехав поле и не останавливаясь на нём из-за спешки по времени заканчивающегося дня, свернули в лес и меж деревьями стали пробираться к болотине. Первым кабанов заметил Миша Пырков и Антонович, находящиеся в кабине трактора. Антонович включил огни аварийной стоянки и ехавшие позади них на «Ниве» Алексей и Болохин заметили мечущихся у болота диких кабанов. Алексей тут же подхватил рукой Саяна, но тот так и не понял, что от него хотят. Тогда Алексей отчаянно стал мигать фарами Антоновичу, пока тот не остановился. Алексей схватил фоторужьё и, пустив впереди себя Саяна, быстрым шагом направился к логу. Саяну идёт уже шестой месяц, и Алексей без страха пустил его окунуться в запах стада диких кабанов. Где-то не очень далеко в болоте затрещали сучья, зачавкала грязь – кабаны уходят от лёжки. Саян, услышав стойкий запах, мгновенно закрутил максимально хвостик и бросился бесстрашно в ельник. Алексей не спеша последовал за ним, но, дойдя до густого ельника, остановился, несколько раз свистнул. Сняв фоторужьё с плеча, сфотографировал идущих к нему от техники друзей. Внезапно, довольно далеко раздался хриплый, с подвзвизгом, лай Саяна. Лай оборвался и вновь послышался ещё дальше. Подошли Пырков и Болохин. Миша восхищённо улыбается, а Болохин укоризненно покачал головой:

– Рановато ты его, Алексеич отпустил. Сейчас свинья как шуганёт, потом вообще бояться будет.

Однако сам Саян прервал их разговор, появившись совсем неожиданно, весь мокрый и грязный. И сразу бросился к Алексею, заглядывая ему в глаза.

– Ах, умница, ой, молодец, ай хорошоооо!

Алексей принялся тормошить Саяна, взлохмачивая мокрую и в грязи шерсть:

– Умница, Саян, молодец.

Поняв, что он всё сделал правильно, Саян тут же смело метнулся в чащу ельника, обнюхивая свежие лёжки.

– Ну, с почином тебя, Алексеевич! Если б пошёл следом, он бы за ними потянулся.

– Ничего. Скоро дам шерсть потрепать, крови лизнуть. Главное, что не боится леса. И возвращается по следу. Сколько он прошёл? Метров пятьсот. И догнал. И облаял. Видно свиноматка шуганула. По следу прибежал назад за подмогой. Если бы боялся, вон видишь, не полез бы опять в болото. А так, на-те, пожалуйста! Пусть ищет. Ищи, ищи, Саян! И-щиииии!

Саян смело носится меж купален кабанов, нашёл какой-то след, бросился по следу и исчез из виду. Теперь его не было уже минут десять. Алексей стал волноваться и громко крикнул: «Саян! Ко мне-е! Ей е е а! Саяаан!»

Саян появился минут через пять. Язык выставил и устало подошёл к Алексею, ожидая его реакции.

– Молодец. Хо-ро-шо! – Алексей вновь погладил собаку и махнул рукой Антоновичу, чтоб тот подогнал трактор.

– Вы здесь выгружайте шесть пролётов, два столба, двери. Миша сам поставит, а мы, хлопцы, поехали дальше, скоро стемнеет.

Быстро разгрузили первый комплект уже без Алексея, который ушёл на поле. Горох с овсом взошли хорошо. Михаил понаставил пугал по всему полю, натянул проволоку с банками. По периметру, где густо рос топинамбур, кабанами нарыты глубокие, человеку по колено, ямы. Это кабаны копают клубни, но в само поле далеко пока не заходят, боятся целлофана на чучелах.

Алексей зашёл в отремонтированное хранилище. Слева в ящике соль, мешка три будет, дальше – большой засек для зерна или зерноотходов тонны на две.

В углу стоят пластиковые бочки. Пустые. По осени их заполнят желудями, яблоками – дичками. Крышка погреба открыта, что б просыхал. Там будет храниться картошка. По лесенке поднялся на импровизированный чердак. Сотни три-четыре ивовых веников вялятся на жердях. Ещё раз отметил про себя дисциплинированность и трудолюбие Козловского. Услышав шум приближающегося трактора, не без сожаления слез с чердака и вышел навстречу подъезжающей технике. За рулём «Нивы» сидит довольный Пырков.

– Алексеич! Дай я проеду дальше по лесу!

– Вылазь. Вон, спроси лучше Антоновича! А он хоть хлебнёт, водички-водочки.

– Эх, Лексеич. «Волгу» свою Вы мне доверяли!

– Миша! У тебя дома стоит марочка получше-то моей. Катайся, сколько влезет. А машину, трубку и жену не отдам никому.

– И коня, и ружьё, и так далее, Алексеевич.

– Ну, ну, примерно так.

– А Вы жениться-то когда успели?

– Как это – жениться?

– Ну, жену не отдам никому. А где она?

– Нет, не дури ты голову, вылазь, – разозлился Алексей, – Саян, место!

Проезжая поле обратил внимание, что Миша Козловский сегодня уже успел побывать здесь на своём мотоцикле. Остановился, набирая его номер:

– Миша? Мы с твоего поля звоним. Я вижу, ты был сегодня уже здесь?

– Да, Лексеич. Я был там с утра. Вы осторожней. Посмотрите у лога, там с утра такой гомон был. Табунище пришёл откуда-то. Я не стал пугать, может, задержаться у меня?

– А это точно не твой табун?

– Нет, я толком не видел, только слышал, как в лесу секачи дрались. Значит, это чужой табун с болота подвалил.

– Точно, Миша! Я знаю, что это за табун. Но мы его спугнули, ушли кабаны по логу. Раз пришли сюда издалека к твоему полю, значит вернутся. Мы сбросили как раз у лежек живоловушку. Там же оставили гвозди в мешочке. Сам поставишь?

– Конечно, я с утра с сыном поставлю, ты, Алексеевич, подъедь, помоги мне насторожку соорудить. Я сегодня голову ломал, в книжках искал. Но лучше, если ты сам придёшь. После обеда, если можно.

– Хорошо, Миша. Я постараюсь.

– Алексеевич, очень постарайся. Я тот табун хочу заманить. Всё равно, пришлые – уйдут. А их там голов под сорок, судя по шуму, треску. Завтра бы и «зарядили», я привезу селёдки и пива.

– Хорошо, давай ближе к вечеру я приеду к полю, ожидай!

– Договорились, до завтра.

– Алексеич! Тормози, – Миша Пырков ухватил его за локоть.

Алексей стал тормозить и только теперь заметил перебегающих дорогу диких кабанов. Заметил их и Саян. Бросился с лаем к лобовому стеклу через плечо Миши. Алексей еле успел схватить его, бросившегося в открытую форточку окна.

Табун кабанов не спеша перебегал лесную дорогу. Алексей и Миша одновременно заметили огромную, бурую, с сединой свинью, стоящую под ёлкой у дороги. Когда последний подсвинок перебежал дорогу, свинья сама вышла на дорогу и остановилась, глядя на машину и трактор. Постояв несколько секунд, так же не спеша тронулась за стадом.

– Миша! Вот это – матка! Неужели это та свинья, с болота.

– Похожа, Лексеич. Здорове-е-еная какая. Сколько ей лет, Алексеевич?

– Ну, догони, спроси! Я так думаю, около пятнадцати. Смотри, они от пожарища километров двадцать прошли. Голов под сорок… Вон, ещё один! Секач! Хоро-о-о-ш! Отдельно идёт! Вот это трофей! Куда они пошли?

– Я думаю, на Глинище, – вмешался в разговор Болохин. Там одна свиноматка. Заберут её к себе и останутся. Это километра три отсюда.

– Петрович, я тебя просил по пожару… Что-нибудь приготовил о тех дьяволах?

– Завтра, Лексеич, всё будет у тебя.

– О каких чертях, Петрович, – Миша Пырков заинтересованно взглянул на Петровича и Алексея.

– Ни о каких, Миша. Так пока не надо интересоваться, ладно?

– Ладно, не буду, – обиженно засопел Миша, удерживая рвущегося Саяна, у которого начала появляться пена вместе со слюной от злобного лая.

– Ладно, поехали. Не успел снять, что-то заклинило, – огорчённый Алексей тронул машину, – ну, хлопцы! Это к добру, такой табун. С него одного можно начинать свиней разводить. Теперь только охрана и подкормка. Эх, наконец-то!

Вскоре они добрались до основного, центрального, кормового поля, расположенного у самого истока речки Прони. Поле окружают со всех сторон густые заросли кустарников вперемешку с самосеянцами елки. По краю поля установлены две кормушки для оленей и косуль, по периметру завалено шесть осин, в которых вырезаны корыта. Осины повалены таким образом, что комли зависли на своих пнях на метровой высоте. Первое корыто вырезано в комле поваленной осины. От него спускается по стволу жёлоб ко второму корыту. Второе корыто имеет разрубы в стенках, чтоб скапливающаяся во время дождей вода стекала по стволу, по коре. И от второго корыта вниз по стволу к кроне ведёт желоб, упирающийся в третье корыто, устроенное в тонкой части ствола кроны, у самой земли. В корыто уложена кусками каменная соль. Соль посыпана опилками. О том, что солонцы активно посещаются зверями, свидетельствует огрызенная по всему стволу кора, кучки помёта оленей, косуль и беляков, выгрызенная и вытоптанная вдоль ствола земля.

Всё поле по окружности высажено тремя рядами топинамбура. Само поле засеяно горохово-овсяной смесью. Большая часть поля огорожена заборчиком от нашествия оленей и кабанов, лишь часть поля у двух вышек, установленных в противоположных краях поля, не огорожена.

Алексей обошел поле, осмотрел солонцы, вышки. Многочисленные старые и свежие тропы ведут от поля в лес. Здесь решили установить ещё одну живоловушку. Старая лесовозная дорога уходит от поля в лес параллельно пойме речушки. По ней отъехали от поля метров двести и в густом ельнике возле большой грязевой кабаньей купальни сбросили второй комплект живоловушки. В лесу стало уже совсем темно. Решили трактор с прицепом оставить в лесу, а завтра вернуться: и ловушки развести, и установить уже развезённые.

Костерок развели у старого деревянного моста через речушку на некошеном берегу. Пока мужики разводили костёр и «накрывали поляну», Алексей с Саяном прошёлся вдоль берега. Саян шустро обследовал прибрежный камыш, весело и смело хлюпая по воде, гонялся за камышовыми курочками. Вернулись к костру в полной темноте. Посидели у костра, перекусили. Мужики не стали уговаривать Алексея выпить, сами же бутылку водки «уговорили» под жареное на костре сало.

– Алексеевич! А я вот думал-думал и додумался, почему ты свои ловушки у полей выгрузил. Сказать? – Миша Пырков лукаво взглянул на всех сидящих у костра, – Я вот тоже завтра свою поставлю у поля. К примеру, приехал на охоту богатый «кошелёк», так? Ну, вот. На поле кабаны не вышли. По разным причинам. А мы его к ловушке подводим – выбирай! Так, Лексеич?

– Ну, Миша, это, конечно, можно и так. Только нефиг возить богатых кошельков на то поле, где кабаны не ходят. Себе в убыток. Да и не каждый согласится в ловушке трофей добывать. Из гастрономических целей, базара нет, подойдут, а за трофей, за большие деньги настоящий охотник в живоловушке стрелять, Миша, не будет. Возле полей поставил лишь потому, что к полям зверь всегда пойдёт. И зимой, и летом. А по пути услышит запах и найдёт по запаху что-то очень вкусненькое: жёлуди, яблоки, зерно, соль, И обязательно полезет за вкусненьким. Сначала молодняк полезет, а за ними, увидев, что всё тихо, и большие полезут. Плюс, если вы обратили внимание, мы ловушки в густом ельнике поставили. Это для того, чтоб меньше жердей боялись кабаны. В густом ельнике наши жерди сойдут за естественные или не такие страшные для кабанов, как было бы это в редколесье. Плюс – грязь, купальни. Плюс – тропы… А мысль твоя интересная. Я как-то об этом и не подумал. Но теперь будем иметь в виду: алкашей и лентяев будем возить прямо в ловушки, пусть выбирают там. Я думаю, найдутся и такие любители. А вообще, ловушки мы ставим для того, чтобы регулировать численность диких кабанов путём селекционного отбора и на этом иметь прибыль. Всё просто: часть разрешений на добычу кабанов продаём желающим охотникам, а другую часть используем сами для реализации простому населению мяса дичи. Вот так это звучит официально, и вы это должны знать на всякий случай, – он засмеялся, – а пока сворачивайтесь, мужики, покатаемся вдоль полей…

– Алексеевич. Так мы ж уже того.., – Петрович огорчённо щёлкнул себя по горлу.

– Ну и что! Я-то «не того». Поехали, поехали.

Они залили костерок из канистры водой, покурили. Неугомонный коростель проскрипел своим криком уже все уши. В воздухе витает запах болота и аромат некошеного дикого разнотравья. Тихо плещет река, шелестя прибрежными камышами. Небо усыпано яркими июньскими звёздами. Алексей, крякнув, отошёл метров сто в сторону, прокашлялся. Саян хвостиком увязался за ним по мокрой от выпавшей росы траве.

– Ооо-оаа-ооо-ууу, – затянул Алексей. Глухое эхо понесло волчий вой по пойме реки, отразившись от воды и прибрежной стены леса, отозвалось далеко-далеко в ночном лесу. Где-то недалеко испуганно рявкнул козёл-самец и наступила звенящая тишина. Постояв минуту, Алексей вновь завабил. И опять эхо разнесло по округе щемящий низкий вой. Но безрезультатно; никто не отозвался на вабу, лишь мужики зябко поёживались, тихо стоя у потухшего костра.