Текст книги "Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник)"

Вот почему Академия есть один из центров национального воспитания, ибо она учит разум человека самостоятельности и самодеятельности и делает это в традициях национально выношенного научного метода.

И все это – в духе ответственности и свободы. Не может быть науки без свободы: ибо раб, лишенный свободы, понимает только чужие мысли, а своих воззрений и убеждений не имеет. Мы не теперь познали это впервые: это традиция древняя и священная. Но, как никогда ранее, мы исповедуем эту традицию ныне в эпоху, когда люди с рабскими душами восстали для того, чтобы надеть рабское ярмо на русскую науку. Горе тем, кто из других стран не видит этого и не хочет понять, что та же судьба ждет и их: они сами скоро почувствуют на своей шее позор и бремя этого налагаемого рабами рабского ярма!..

Но не эту только традицию – традицию академической свободы утверждаем мы ныне, а еще другую, не менее священную, но более глубокую и столь часто забываемую традицию: не может быть науки без ответственности. Свобода подобает только тому и причитается только тому, кто чувствует и сознает ответственность жизни, науки и академического преподавания. Ученый, лишенный этого чувства, преподаватель, не воспитавший в себе ответственности перед Богом, перед своею совестью, перед родиной и перед людьми, – есть явление извращенное и отвратительное. Он не учитель и не воспитатель, а растлитель воли и соблазнитель мысли; свобода преподавания им не заслужена и не оправдана; и писана не для него.

Хочет ученый этого или не хочет, знает он это или не знает, – он есть воспитатель своего народа, его разума, его силы суждения, его характера, а потому ответственный строитель всей его культуры, всей, – ибо дух без разума скуден, темен и подвержен всем соблазнам. И религия без разума (без Логоса!) – есть лишь темная страсть и одержимость, неистовое пустосвятство или хлыстовский оргиазм. А искусство без разума (без Предмета и Формы!) – есть лишь восстание хаоса, пошлое самоуслаждение и совращающая демагогия. Нельзя национальной духовной культуре быть без разума, ибо разум есть начало очистительное и светоносное.

Веруя так и исповедуя так, я праздную сегодняшний день как праздник русского разума, русского ответственного и свободного разума, воспитывающие традиции которого мы восприняли от наших славных, любимых и чтимых учителей для того, чтобы передать их новым поколениям России. Но верить в русский ответственный и свободный разум – значит верить в его силу и в его жизненную победу! И эта победа придет – по вере нашей и по воле нашей.

«Да здравствует солнце, да скроется тьма!»

И. А. Ильин

II

Дух преобладает над материей.

Это, конечно, не значит, что материальная сторона не имеет никакого значения и может быть оставлена в пренебрежении.

Представляя собою фактор, усиливающий качество армии; давая средства, облегчающие борьбу с противником; уравнивая до некоторой степени шансы с ним; увеличивая возможности сломить его сопротивление, материальная сторона тоже имеет громадное значение.

Вследствие этого необходимо стремиться к тому, чтобы все элементы материальной стороны были бы наиболее совершенными и вполне отвечали бы требованиям современных условий войны.

Это тем более необходимо, что превосходство в этом отношении противника угнетающе действует на психику и на дух армии и потому сильно понижает духовную сторону, нравственный элемент.

Напротив того, сознание нашего превосходства над противником во всех частностях материальной стороны действует на психику и дух армии возбуждающе и потому чрезвычайно повышает нравственный элемент.

Все это необходимо иметь в виду при установлении основ воспитания и образования отдельного бойца и целых войсковых частей, программы, плана, системы и методов их, принимая во внимание первенствующее значение воспитания, взаимную связь между воспитанием и образованием, последовательность того и другого и практические цели, преследуемые обоими.

Высшим выразителем материальной стороны является оружие, которое в последнее время в большинстве случаев имеет характер машины, чрезвычайно по роду и виду разнообразной, обладает страшной разрушительной силой, дает возможность в короткий промежуток времени выводить из строя навсегда или на более или менее продолжительный срок громадное количество людей. В общем, современное оружие весьма могущественно, но чрезвычайно сложно по своему устройству и требует продолжительной и серьезной специальной подготовки для продуктивного пользования им.

Источником, средоточием и проявителем нравственной стороны является человек со всеми его физическими и духовными, положительными и отрицательными свойствами.

Раз это так, то исходя из того, что духовная сторона, нравственный элемент имеет бо льшее значение, чем элемент материальный, необходимо признать, что человек на войне главенствует над каким бы то ни было оружием, ему принадлежит важнейшее значение, он первенствует над машиной.

Однако свойства современного оружия – машин настолько могущественны, что сопротивляться обладающему ими, казалось бы, совершенно невозможно ни при каком характере боевых действий, ни при какой обстановке.

Несомненно, что всякое оружие, и чем совершеннее, тем больше, благодаря своим свойствам, в руках борющихся людей может в значительной степени облегчить нападение и усилить сопротивление и притом настолько, что в обоих случаях, вследствие именно его наличия, будет сломлено противодействие врага. Но, во-первых, по своей природе оружие может только усиливать и облегчать действия человека, само же оно, как бы совершенно и автоматично ни было, действовать не может, а во-вторых, оно в состоянии проявлять эти свои свойства в полной мере только тогда, когда в боевых действиях, угрожающих смертью и угнетающе влияющих на ум и волю, воины не потеряют способность подавить в себе чувство самосохранения и сохранят сильный дух и ясность сознания.

Если же этого не будет, то никакая машина им не поможет, и прежде всего потому, что они не в состоянии будут ею управлять, ее использовать, и она будет бездействовать.

Таким образом, оружие (машины) приобретают значение только в войсках, обладающих высокими нравственными качествами. Напротив того, в войсках, у которых дух слаб, оружие-машины не только не дадут положительных результатов, но могут послужить лишь легкими трофеями для противника и привести даже к катастрофе. Это потому именно, что нравственно слабые войска более возлагают надежд на машины, а не на себя; и когда вследствие слабости их духа машины перестают производить ожидаемый от них эффект, то они обычно бросают их и поддаются панике.

Такое положительное и отрицательное влияние оружия-машин, а значит и их значение может сказаться или в различных частях армии, в зависимости от разной высоты их духовного элемента, или в одной и той же части, когда он под влиянием тех или иных обстоятельств изменяет свое нрав ственное состояние.

История дает этому массу примеров.

Поэтому, с одной стороны, нельзя смотреть на оружие-машины как на некую незыблемо-прочную и первичную основу, которая при всех обстоятельствах может обеспечить всегда боевой успех, а с другой стороны, обязательно должно принимать все меры к тому, чтобы непременный участник боевых действий, которые без него не могут быть осуществлены, – человек был бы всегда на высоте с точки зрения силы его духа, в самом широком понимании этого слова.

В общем, в боевых действиях первенствующее значение принадлежит человеку, а не машине (оружию), как бы она ни была могущественна и совершенна.

Справедливы поэтому слова знаменитого военного ученого генерала Генриха Антоновича Леера[327]327
  Леер Генрих Антонович (1829–1904) – русский военный теоретик и историк, генерал от инфантерии, академик. Основные труды: «Энциклопедия военных и морских наук» (в 8 томах), «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней» (в 4 томах).


[Закрыть], который говорил, что главнейшим орудием на войне является человек.

Эти выводы и необходимо не упускать из виду при организации армии, при снаряжении и вооружении как отдельного воина, так и целых войсковых частей. Их также нужно иметь в виду при установлении способов боевых действий при всяких случаях и при разной обстановке.

Среди личного состава армии, составляющего ее важнейшую часть, имеющего первенствующее значение и являющегося главным орудием войны, нужно выделить тех лиц, которые во всех отношениях являются руководителями войск, начиная от самых мелких до самых крупных войсковых соединений. Лица эти – начальники всех степеней.

Значение начальствующих лиц громадно, так как они обучают и воспитывают войска, направляют и следят за их боевой подготовкой в широком смысле слова, а во время боевых действий составляют их планы и приводят их в исполнение, пользуясь для этого подчиненными войсками, как средством, как орудием достижения тех или иных боевых задач.

Чем многочисленнее войсковая масса, которая подчиняется начальнику, тем и значение его больше, ибо тем боевые задачи, возлагаемые на него, значительнее, тем их достижение или невыполнение сильнее отражается на общем ходе войны и влияет на конечный ее результат.

С другой стороны, чем крупнее с этой точки зрения начальник, чем по своему положению он выше, тем выполнение его специальных обязанностей труднее. Эта трудность преодолевается только соответствующей всесторонней подготовкой.

Такими крупными начальниками должны почитаться все, начиная с тех, которые по основной организации еще мирного времени находятся во главе первых войсковых соединений, имеющих в своем составе несколько родов войск. Эти войсковые соединения обычно обладают значительной численностью и всеми средствами для решения самостоятельных боевых задач на поле сражения, то или иное выполнение которых отражается на ходе и результате всего сражения.

Таких начальников логично и справедливо называть генералами.

В зависимости от той роли, которая выпадает на долю генерала как в мирное время, так и особенно во время войны, его специальная подготовка должна обнимать и умственную и волевую стороны.

Он должен обладать обширными и всесторонними, твердо усвоенными знаниями военного дела; он должен отлично понимать военное искусство как в его идейной, принципиальной части, так и в технической; он должен обладать широким взглядом (большим кругозором) в своей специальности и вообще быть в полной мере просвещенным в ней.

Все это дает ему прочный базис для работы и уверенность в себе. А еще Суворов говорил, что «на себя надежда – основание храбрости».

Генерал должен иметь твердую волю и сильный характер и как производные от этих данных: спокойствие, хладнокровие, присутствие духа, способность не теряться ни при каких обстоятельствах, не суетиться и не суетить других.

Ему необходимо обладать решимостью принять решение и с решительностью его выполнить, довести его до конца; ему должна быть присуща широкая, но разумная в пределах его компетенции, активная и пассивная инициатива, т. е. он должен уметь проявлять инициативу сам и в то же время – что, пожалуй, труднее – давать право и возможность проявлять ее своим подчиненным.

Генерал должен иметь гражданское мужество и не бояться ни юридической, ни нравственной ответственности.

Возможность больших потерь не должна останавливать генерала в принятии решения, важного для общего дела, и в приведении этого решения в исполнение с возможно большей энергией, ибо он должен помнить, что его колебания в принятии решения и его вялость в исполнении в конце концов потребуют гораздо больше усилий и приведут к гораздо большим жертвам и потерям.

Однако во всех случаях и при всех обстоятельствах генерал должен стремиться к тому, чтобы достигать успеха «с легким трудом и малою кровью».

Генерал должен уметь в минуту тяжелых физических и моральных испытаний подчиненных ему войск горячим словом, сильною речью, наконец, личным примером поднять их дух и возбудить в них энергию.

Наконец, генерал обязан выказывать наибольшую заботу о подчиненных ему войсках во всех отношениях, однако при полном отсутствии сентиментальности.

Таковы требования от генерала.

Он сможет выполнить их, если на свою службу, на свои обязанности он будет смотреть, как на великое служение Родине, если он будет всецело предан своему делу, если он будет относиться к нему с любовью.

Ему эти требования выполнить будет легче, если он будет воином по призванию, если он будет даровит, обладать талантливостью, если в нем будет заложена способность к творчеству.

Как бы, однако, ни благоприятствовали выполнению этих требований врожденные качества человека, но все же достигнуть наибольшего совершенства в этом отношении можно лишь при надлежащей постановке соответствующего образования и воспитания лиц, готовящихся быть начальниками начиная со школьной скамьи и затем в продолжение всей дальнейшей службы.

Для такой же постановки воспитания и образования необходима благоприятная для этого военная система, обеспечивающая справедливое и постепенное, в зависимости от опыта, знания и таланта, возвышение начальствующих лиц и создающая атмосферу, способствующую развитию в каждом начальнике требуемых от него качеств.

Но и этого всего будет мало, если каждый начальник и генералы в особенности, помня постоянное развитие военного дела, не будут стремиться путем самообразования и самовоспитания к возможно большему совершенствованию в себе необходимых им качеств, чтобы стоять всегда на высоте своего назначения.

Начальники всех степеней, до самых высших включительно, должны всегда помнить, что учиться не только никогда не поздно, но нужно всегда, непрерывно и усердно.

Каковы бы ни были основы формирования армии, будет ли она комплектоваться по принципу общеобразовательной воинской повинности или составляться из профессионалов, служащих по найму, она, во всяком случае, будет состоять в подавляющем числе из лиц господствующей национальности данного государства. Это одинаково относится как к солдатской массе, так и к начальникам всех степеней. И с этой точки зрения армия в наше время не может быть ненациональной. А так как армия есть важнейшее средство военного искусства, то, таким образом, национальный элемент несомненно должен играть в нем определенную роль, хотя бы чисто внешнюю, разумея под этим бытовую сторону и некоторые жизненные и профессиональные навыки.

Но влияние национальной стихии на военное искусство не ограничивается только этим. Оно более существенно и глубоко.

Военное искусство как в тесном смысле слова, обнимающем собственно боевые действия, так и в более широком, включающем все вопросы, связанные с военным делом, подобно всякому другому искусству, есть результат деятельности духовных сил человека.

Характер этих сил зависит в значительной степени от национальных особенностей данного народа, сложившихся под влиянием условий: географических, этнографических и исторических, при которых данный народ образовывался, развивался и долгое время существовал, а также от той обстановки, в которой он живет в настоящее время и которая зависит: от степени и характера культуры, силы и направления просвещения, политического устройства и т. д., обстановки, отличной от той, в которой живут другие народы, и потому тоже долженствующей быть названной национальной.

Таким образом, нужно признать, что военное искусство, как, впрочем, и все другие, национально.

Каждое искусство достигает наивысшего своего совершенства, когда его источник – духовные силы человека – проявляет себя наиболее напряженно. Такого наивысшего напряжения духовных сил можно достигнуть тогда, когда они действуют совершенно свободно, в полном согласии с интеллектуальной и психической организацией человека и вообще в условиях наиболее для этого благоприятных.

То и другое может быть лишь тогда, когда проявление духовных сил происходит под влиянием национальной стихии.

Если это относится вообще ко всем искусствам, то тем более должно признать это в отношении военного искусства. Это потому, что работа в области военного искусства происходит при обстановке, требующей наибольшего напряжения ума и воли и прочих духовных сил человека.

Таким образом, чтобы в военном искусстве достигнуть наибольших результатов, поставить его на наибольшую высоту, сделать его наиболее совершенным, необходимо творить в нем, не отрываясь от национальной основы, необходимо сохранять его национальный характер.

История вообще и наша отечественная в частности наглядно свидетельствует об этом.

У нас военное искусство достигало наивысшего состояния в эпоху Петра Великого и в век Екатерины II, когда оба эти государя во всем проводили национальную точку зрения, когда военное искусство было вполне национальным и когда у нас появились великие, проникнутые национальным духом полководцы – Петр Великий, Румянцев и Суворов.

Утверждение, что военное искусство национально и что развитие его должно идти в национальном духе, сохраняя его национальный характер, не может быть поколеблено теми двумя истинами, в силу которых военное искусство, где бы оно ни культивировалось и ни проявлялось, всегда опирается на одни и те же принципы, вытекающие из его природы, и что одно из главнейших средств военного искусства – оружие, вследствие идейного и технического общения между собою всех народов и государств, ныне в различных армиях почти одно и то же.

Принципы военного искусства, очевидно, одинаковы для всех национальностей. Но вследствие различного характера мышления у разных национальностей и различного по силе и характеру проявления одних и тех же эмоций эти одинаковые принципы воспринимаются не совсем одинаково, взаимно расцениваются иначе и применяются различно. Одна национальность применяет принципы слишком прямолинейно и узко, другая обращается с ними более гибко и смотрит на них шире.

Точно так же и оружие в своей сущности в современных армиях одно и то же, но, во-первых, достижения в его совершенстве у разных государств различны, во-вторых, ввиду различия в национальной обстановке оно должно быть приспособлено к ней и, в-третьих, приемы и способы использования даже совершенно такого же оружия в зависимости от свойств ума и психики владеющих оружием, а также условий, в которых им пользуются, могут быть различны в той или иной обстановке.

Таким образом, лишь не пренебрегая национальными особенностями в военном искусстве, можно достигнуть наилучшего использования и одинаковых принципов и одинакового, по существу, оружия.

Сохранение национальных особенностей в военном искусстве также не может повредить ему и в том случае, если бы у других появились в этой области и новые идеи, и новые технические достижения.

Ибо новые идеи в настоящее время могут относиться только к иному пониманию и толкованию принципов и к новому поэтому их применению, а также к созданию новых или к усовершенствованию старых технических средств. Что касается новых технических достижений, то результатом их может быть или оружие совершенно нового типа, или усовершенствование в оружии старого типа, а также новые способы его использования и применения.

Естественно, что проходить мимо того и другого не представляется возможным.

Во-первых, мы должны хорошо знать своих вероятных противников, дабы создать соответствующие средства и способы борьбы с ними, а также своих возможных союзников для того, чтобы быть осведомленными, на что мы можем у них рассчитывать, а во-вторых, то и другое в той или иной мере может быть использовано и нами.

Однако ни в идеях, ни в технических достижениях не будет полезно заимствовать все безоговорочно и целиком, потому что как бы они ни были совершенны и даже, так сказать, интернациональны, все же при переносе их на почву другой национальности они не в состоянии будут дать того эффекта, который они производят на родной почве, на той почве, на которой они возникли.

Заимствуя что-либо из области военного искусства как в его идейной, так и в технической частях, необходимо заимствованное приспособить к национальной обстановке, переработать в национальном духе, придать ему национальный характер, пронизать его национальными особенностями, согласовать с национальными условиями. Только при таких условиях заимствованное даст при его использовании желаемый результат. В противном случае оно не привьется, не войдет в плоть и кровь, останется чуждым и, даже при наибольших усилиях извлечь из него хотя какую-нибудь пользу, не даст желаемых результатов.

При всем том должно помнить, что дарования нашего народа, сила его умственных способностей, его большие творческие возможности, его всесторонняя талантливость, его высокие качества, вообще вся его духовная организация, его исторический опыт, его обширная многовековая и многообразная практика в военном деле не должна допускать мысли, что мы, русские, в самостоятельном развитии военного искусства во всех его областях можем оказаться позади других национальностей, можем проявить меньше творчества, чем они, и, таким образом, можем быть поставлены в необходимость только заимствовать у других, слепо подражать этим другим и тем самым отказываться от своей самобытности.

Действия Петра Великого в этом отношении могут служить нам поучительном примером.

Поставленный в необходимость весьма много заимствовать в области военного искусства у иностранцев, Петр все заимствованное переработал в горниле национализма, и потому в результате проявил такое самостоятельное и самобытное творчество, проникнутое национальным духом и соответствующее национальным особенностям русского народа, что в военном искусстве опередил свое время более чем на сто лет, дав возможность появиться у нас таким великим полководцам, как Румянцев и Суворов.

Итак: 1) знание и уважение в смысле следования, применения принципов, 2) преимущественное значение качества перед количеством, 3) важность духовной стороны по сравнению с материальной, 4) первенствующее значение человека, а не машин, 5) превосходная всесторонняя подготовка начальников и 6) необходимость следования национальным путем – таковы те первичные основные положения, при наличии которых только и может естественно, самобытно и совершенно развиваться военное искусство.

А раз это так, то эти же положения, как первично-основные, должны быть приняты как безусловно обязательные при строительстве будущей русской армии, дабы она была во всеоружии для той борьбы, которую ей придется несомненно вести за существование, честь, достоинство и лучшее будущее Великой национальной России.

А. К. Баиов