Текст книги "МИФЫ. МИФОподставы"

– Что с тобой? – спросил я. – У тебя усталый вид.

– Слишком много родни и слишком много еды, – ответила Банни, но тотчас оживилась и поправила костюм. Сегодня она выбрала деловой бледно-голубой пиджак, хотя костюмная юбка и была соблазнительно короткой.

– Пойдем!

БЭМС!

Я перенес нас прямо в офис «Утренних сплетен». Типографский пресс, как всегда, работал на полную мощность. Кипы бумаги летали над головой, чтобы вовремя лечь на витрины угловых газетных киосков. Я взглянул на часы: без нескольких минут десять. Мы успели тютелька в тютельку. У Банни с собой был готовый пресс-релиз, который написал для нас Корреш.

Увидев нас, Экстра вскочила из-за стола и бросилась к нам с блокнотом в руке.

– Скив! Банни! Это правда, что благодаря вам кандидаты наконец согласились назначить окончательную дату выборов?

Мы с Банни переглянулись.

– Откуда тебе это известно? – спросил я.

Экстра просияла:

– Так это правда! Расскажите мне все! Кто согласился первым? Как вы определились с тем, что выборы состоятся через месяц? Это как-то связано с благоприятным расположением звезд? Какой у вас астрологический знак? Какое у вас впечатление от обоих кандидатов! У кого больше шансов на победу?

– Погоди, – сказал я. – Откуда тебе известно, будто существует некое соглашение?

Экстра наморщила нос:

– Не пытайся отрицать. Это известно всему городу!

– Кто тебе это сказал?

– Скив! Я не могу раскрывать свои источники. Это было бы неэтично. Лучше расскажи мне подробности! Мы опубликуем продолжение в завтрашней газете!

– Это как понимать, в завтрашней газете? – спросила Банни.

Я протянул руку и схватил пачку газет, летевшую над головой к двери. Аршинный заголовок гласил: «Маневры корпорации М.И.Ф.». И ниже, чуть помельче, подзаголовок: «Тайное совещание даст урожай через месяц!»

Я пробежал глазами статью. Банни читала через мое плечо. Там была приведена почти вся стенограмма нашей встречи. К счастью, фотографий не было. Картинки по обе стороны первой полосы явно были официальными портретами Эмо и Уилмера.

– Лично я не ожидала, что они сдержат свое обещание, – сказала Банни, пожимая плечами. – Думаю, это то, что записывали их помощники. – Она вернула газету Экстре. – Мы хотели, чтобы у вас был эксклюзив.

Молодая репортерша просмотрела газетный лист.

– Да, я уже это видела, – сказала она.

– Это как?

– Об этом написала каждая газетенка в городе! А теперь дайте мне что-нибудь пикантное. Что вы им такое пообещали, что они согласились? Пришлось ли Скиву долго уламывать их? Или предложить взятку? Сколько?

– Мы лишь показали им, что это в их собственных интересах, – ответила Банни.

– Это так и просится стать цитатой! – довольно воскликнула Экстра. – А теперь поспешим, а не то опоздаем!

– Куда? – спросил я.

– На конкурс «Поцелуй младенца». Он назначен на десять часов.

Мы последовали за Экстрой на городскую площадь, где уже собралась огромная толпа. Если бы не агитационные плакаты и полотнища, ярко и яростно кричащие буквально на каждом шагу, выкрашенная в белый цвет беседка в ее центре создавала атмосферу милого провинциального городка. На каждую доступную стену были наклеены десятки свежих плакатов. Лозунги «Вперед, с Эмо!» или «Кто как не Уилмер?» взывали с листовок, наклеенных через каждые несколько футов рядом с дорожками и тротуарами. Броские лозунги украшали также бока повозок и даже висели на шеях тащивших их животных. Фиолетовый и зеленый цвета так били в глаза, что я не сразу заметил, что весь мусор в городе исчез. Все заборы и фонарные столбы сияли свежей краской. Каждый видимый кусок металла был надраен до блеска, трава аккуратно подстрижена, а огромные клумбы пестрели цветами. Птицы-бабочки порхали, заливаясь звонкими трелями, словно их специально привезли для придания городу праздничной атмосферы. Я подозревал, что так оно и было. В воздухе витали запахи роз и попкорна.

– Когда все это произошло? – спросила Банни.

– Вчера вечером на закате, – сказала Экстра. – В город были доставлены орды рабочих. Подметали, убирали, закрашивали. Это надо было видеть!

– Мда, – сказал я. – Все началось примерно в то время, когда мы ушли. Что ж, молодцы. Результаты их трудов налицо.

На посетителей налетал рой значков, цеплявшихся к любому доступному дюйму. Мы отбились от них и сумели уйти, не обзаведясь ненужным нам украшением. При нашем приближении пачка брошюр, сама по себе парившая в воздухе, устремилась в нашу сторону. Три брошюры соскользнули на наши головы.

– Нет-нет, спасибо, – сказал я, вскидывая руку. Листовка попыталась скользнуть мне между пальцами. Я стряхнул ее. Она опустилась на несколько дюймов, затем отлетела к основной группе.

– Вот это нахрапистость, не так ли? – заметила Банни.

Брошюры и листовки были не единственной приманкой для избирателей. Симпатичные молодые типпы обоего пола, словно коробейники, повесив себе на шее подносы, предлагали игрушки, конфеты и напитки. Как только на городскую площадь входил новичок, на него набрасывалась толпа нетерпеливых сторонников Эмо или Уилмера. Редко кто из детей оставался без игрушки или воздушного шарика зеленого или фиолетового цвета.

А детей здесь, надо сказать, была целая орава. Помимо школы и парка развлечений я ни разу в жизни не видел такой кучи ребятни в одном месте: больших, маленьких, но особенно – младенцев. Орда матерей с младенцами на руках расположилась по периметру площади. Бодрые аниматоры в соломенных шляпах с фиолетовыми или зелеными лентами были заняты тем, что выстраивали их в шеренгу по четыре в каждом ряду. Десятки младенцев истошно вопили.

– Я слышала, что сюда свезли около пяти тысяч детей, – сообщила Экстра. – Неплохая явка! Интересно, будет вестись прямой счет или же будет иметь место двойное выбывание?

– А где кандидаты? – поинтересовалась Банни. Мы огляделись по сторонам. Я заметил Уилмера, Эмо и их пиарщиков. Все четверо суетливо двигались внутри беседки.

– Вот они, – сказал я, указывая поверх голов толпы.

– Перенеси нас туда, – велела Банни, насупив брови. – Мне нужно поговорить с ними.

Я обнял ее за талию и мысленно оттолкнулся от земли.

– Подождите меня! – крикнула Экстра и, подпрыгнув, схватила меня за лодыжку. С ее дополнительным весом мы быстро заскользили вниз. Я боялся уронить Банни. Я потряс ногой, но Экстра вцепилась в нее мертвой хваткой.

– Немедленно отпусти! – рявкнул я.

– Пресса имеет право наблюдать!

– Ты оторвешь мне ногу!

– Пусть идет с нами, – смилостивилась Банни. – Ты справишься, Скив. Я знаю, что ты сможешь!

Что ж, если она верит в меня, я не могу ее подвести. Я хмуро зачерпнул из силовых линий дополнительную горсть магии, поднатужился и поднял нас троих в воздух.

Глава 10

Некоторые работы требуют лишь пустословия.

М. Джаггер

Проплыв над толпой, мы наконец достигли барьера у ступенек беседки, за которым дежурила дюжина полицейских. Трое тотчас взмыли в воздух, чтобы перехватить нас. Одним из них был мой старый враг, сержант Боксти. Двое других развернули сеть. Сержант Боксти вальяжно устроился в воздухе, как будто сидел в удобном кресле, и обеими руками похлопал себя по животу.

– Ну-ну, кого я вижу! Мистер Скив, не так ли? И куда вы собрались, если не секрет?

– Нам нужно пройти. Мы наблюдатели на этих выборах.

– Так я вам и поверил. Предъявите документы!

– У меня нет никаких документов. К тому же вы уже знаете, кто я!

– Все в порядке, Нерт! – крикнул ему Орлоу. – Они официальные представители!

– Как скажешь, Орлоу, – буркнул сержант Боксти. Было видно, что он разочарован. Он и его люди улетели, чтобы шугануть парочку подростков, которые подначивали друг друга перепрыгнуть через баррикаду. Я нашел участок пола, который в тот момент не был занят, и пошел на посадку.

– Добро пожаловать, мисс Банни! – сказал Орлоу, подходя, чтобы пожать нам руки. Из толпы рабочих, развешивающих цветные полотнища, выплыла Карнелия, чтобы сразу после него поздороваться с нами. Грызуны на ее мантии радостно заверещали.

– Как вам украшения? – спросила она, махнув рукой куда-то за спину. – Согласитесь, это впечатляет.

Огромные портреты Эмо и Уилмера изображали кандидатов добрым и мудрым соответственно. Перила беседки украшали ленты серпантина и цветные полотнища фирменных цветов кандидатов. Крошечные феи-пикси стреляли из установленных на крыше игрушечных бронзовых пушек зелеными и пурпурными блестками. Залпы ярких искр сыпались на толпу. Одно такое облако подплыло к моему лицу, и я закашлялся. Повсюду сновали жуки-фотографы, собирая в свои многослойные крылья картинки происходящего.

– Что это? – спросила Банни. – Сегодня утром у нас было запланировано солидное заявление для прессы, а сегодняшним вечером – первые дебаты!

– Видите ли, мы это обсудили и решили, что так не годится, – процедила Карнелия, поджав губы. – Ваш график не позволяет нашим кандидатам громко заявить о себе. Как вы понимаете, они того заслуживают.

Орлоу нетерпеливо кивнул.

– Мы ознакомились с вашим расписанием и нашли его немного… тусклым. Нам бы хотелось привлечь внимание электората, по-настоящему взволновать наших граждан предстоящим голосованием. Поэтому мы решили добавить в повестку дня еще несколько пунктов.

Мы с Банни переглянулись. Я пожал плечами:

– Почему бы и нет, при условии, что все будет честно. Оба кандидата должны иметь равное время перед публикой.

– Разумеется! – воскликнули оба.

– Могу я увидеть новую повестку дня? – спросила Банни.

– Естественно, мэм, – сказал Орлоу, доставая перевязанные лентами свитки, и вручил по одному каждому из нас, включая Экстру. Мы тут же их развернули. Банни взялась изучать список, и чем дальше она его читала, тем выше ползли ее брови.

– Поцелуи младенцев, позирование с семьей, дебаты. Выступления, рукопожатия с избирателями, завтрак с мэром, дебаты. Обед в пресс-клубе, посещение фабрики, дебаты, поднятие свиней, открытие парков, дебаты… Да здесь восемьдесят пять пунктов!

– Точно! – согласилась Карнелия. – И их могло бы быть и больше, но вы дали нам на них всего один месяц! А теперь начинаем конкурс. Не желаете вести за нас счет? Мы хотим, чтобы все было честно и справедливо. Поскольку вы приглашенный арбитр на этих выборах, то вы – вполне логичный выбор.

– Да-да, – согласился Орлоу. – Мы были бы крайне признательны.

– Хорошо, – неохотно сказала Банни. Орлоу проводил ее к огромному табло, рядом с которым лежали разноцветные мелки.

Экстра встала возле ее локтя с записной книжкой в руке.

– Что я должна делать?

– Вы должны оценивать их с точки зрения стиля поцелуя, эффективности и отсутствия слез, – пояснил Орлоу.

– Младенцев или кандидатов? – уточнил я.

– И тех, и других. И если кандидат рассмешит ребенка или тот улыбнется, он получает дополнительные баллы.

– Я поняла, – сказала Банни, беря в руки голубой мелок. – Я готова.

– Тогда вперед! – крикнула Карнелия.

Эмо и Уилмер заняли места по обе стороны платформы. Матери выстроились в две колонны, которые тянулись вверх по белой деревянной лестнице беседки. Вперед шагнул плотный, преуспевающего вида типп в смехотворно высокой конической шляпе и поднял руки к толпе. Гул немного утих.

– Дамы и господа! – прогрохотал его голос над тысячами голов. – Как ваш мэр я заявляю, что для меня высокая честь представить вам кандидатов на пост губернатора этого прекрасного острова, мистера Эмо Уивила и мистера Уилмера Уивил-Скаттила! Пусть начнутся поцелуи!

Сказав это, мэр захлопал в ладоши и отступил. Зрители присоединились к аплодисментам.

Сияя белозубой улыбкой, вперед вышел Эмо. Выхватив из рук матери первого малыша, девочку в красном платьице с рюшами, он смачно поцеловал ее в щеку. Малышка скривилась, но не расплакалась. Толпа взорвалась ликующими возгласами. Эмо с видимым облегчением вернул ребенка матери. Банни нарисовала на его стороне табло единицу. Следующим был Уилмер. Этот чмокнул мальчика в макушку между пушистыми ушками. Ребенок втянул голову, но улыбнулся. Банни присудила Уилмеру один балл.

– Один балл плюс полбалла за стиль, – заявила Карнелия. – Вы же видели, как ловко он обыграл стандартный поцелуй.

– Ну, хорошо, – сказала Банни, добавив на доске еще полбалла.

– Спасибо, что стали свидетельницей моего очевидного превосходства, мэм, – любезно произнес Уилмер, хватая из коляски одетого в зеленое малыша. Эмо, чтобы не отставать, прежде чем поцеловать следующего малыша в щеку, подбросил его в воздух, чтобы тот захихикал. Банни присудила ему два очка. Раздосадованный Уилмер станцевал со следующим ребенком. Мне было видно, как он краем глаза поглядывал при этом на Банни, проверяя, произвело ли это на нее впечатление. Произвело. Впрочем, со временем она начала улавливать более тонкие нюансы события. Широкий жест, привлекший ее внимание в первый раз, не принес кандидату баллы при пятом или десятом повторе.

– Нет, ты глянь на это! – прошептала она мне. – Уилмер щекочет их своими усами! Тем самым он заставляет их смеяться.

– Зато у Эмо голос послаще, – заметил я. – У него меньше плакс.

Уилмер поклонился матери и выхватил из коляски очередного младенца.

– Осторожнее! – предупредил помощник.

Увы, слишком поздно.

– Ууурп! – Младенец отрыгнул завтрак Уилмеру на пиджак. Жуки-фотографы тотчас метнулись ближе, чтобы запечатлеть картинку крупным планом.

– Чудный ребеночек, – проворковал Уилмер, ни на миг не выключая улыбки, и поспешно вернул ребенка мамаше. Один из его помощников выпрыгнул вперед, чтобы очистить ему пиджак, но к кандидату уже шагнула следующая родительница.

– И как тебя зовут, моя сладенькая? – Малышка ткнула его погремушкой прямо в глаз. Уилмер даже не моргнул. – Ути-пути-пути!

Поцеловав ее, он перешел к следующему младенцу. Он успевал чмокнуть пятерых за одну минуту. Эмо был медлительнее, в среднем целуя около четырех младенцев в минуту, но показал лучшие результаты в том, что касается стиля. Один крепкий бутуз огрел Эмо бутылкой по носу и сильно пнул. Эмо хватило выдержки не выпустить его сразу из рук, а поцеловав, вернуть матери. Мальчик заплакал, лишь когда мать уже наполовину спустилась по лестнице.

Я был вынужден воздать кандидатам должное. Целовать младенцев – это вам не хухры-мухры. Я бы не взялся за это дело меньше чем за десять золотых монет.

– Уаааааа! – Малышка в розовом платьице разразилась слезами, как только Эмо взял ее на руки. Было видно, что она в ужасе.

– Я еще ничего не сделал! – сказал он. – Это не честно.

– Все видели детские слезки! – сказала Карнелия. – Вам не положено никаких баллов.

– Это не его вина, – возразила Банни. – Девочка плакала еще до того, как попасть на руки.

– Вы на его стороне! – запротестовала Карнелия. – Я требую снять балл!

– Я ни на чьей стороне! – возразила Банни. – Честно – значит честно. Он все равно должен ее поцеловать. Тогда я смогу дать ему балл.

– Я обвиняю вас в пристрастности! – крикнула Карнелия.

– Тебе лишь бы поднять хай, – посетовал Орлоу. – Мисс Банни, я согласен с вашим решением.

– Я требую отметить это как спорный случай, – заявила Карнелия.

Я начал понимать, зачем обоим руководителям предвыборной кампании понадобился рефери: им нужен был кто-то, кого они могли обвинить, если их кандидат проиграет конкурс. Банни, похоже, сильно расстроилась.

– Не придирайся к ней, – сказал я. – Я буду отслеживать спорные моменты. Обсудим их, когда все закончится.

Я потянулся за новым мелком. В этот момент Эмо издал странный звук. Я резко повернул голову и увидел бледно-голубые щупальца, торчащие из детского одеяльца в его руках. Щупальца обвились вокруг его шеи, впившись с огромной силой. Глаза несчастного кандидата вылезли из орбит, язык высунулся наружу из открытого рта.

– Фу! – задыхаясь, прошептал он.

– Так нечестно! – запротестовал Орлоу.

Я уронил мел и потянулся за большой двойной горстью магии.

– Держись, Эмо, – сказал я.

Карнелия подскочила ко мне и ударила меня по рукам.

– Нет! – выкрикнула она. – Вы не можете вмешиваться в конкурс.

Я посмотрел на охапку извивающихся змей.

– Но ведь это страшилище его убьет!

– Он все равно должен его поцеловать, – заявила она. – Это часть правил.

– Никто не говорил, что в качестве младенца можно подсунуть змею-кальмара! – рявкнул Орлоу. Карнелия даже бровью не повела.

– Это младенец. В правилах, о которых мы с тобой договаривались, ничего не сказано о том, что это должен непременно быть младенец-типп.

– Это мое упущение, – проворчал Орлоу, но спорить не стал. – Блин.

– Он должен поцеловать его или же умереть, пытаясь поцеловать.

Карнелия с удовольствием наблюдала за мерзким зрелищем. Мы с Банни были в шоке. Уилмер, все еще чмокавший свою очередь младенцев, покосился на это безобразие краем глаза.

Глаза Эмо налились кровью, но он храбро пытался прижать рот к большеглазому лицу посреди комка щупалец.

Чмок!

Как только Эмо поцеловал младенца, щупальца его отпустили, а под огромными глазами открылась похожая на клюв пасть.

– Гу-гу! – радостно загукал ребенок. Женщина, принесшая его, забрала свое чадо обратно. Эмо попятился, задыхаясь.

– Это была явная подстава, – сказал я.

– Вовсе нет, – возразила Карнелия. – Все идет в соответствии с правилами.

– Это могло стоить ему жизни!

– Но разве высокая должность, на которую он претендует, не стоит жертв? – спросила она.

У меня не было на это ответа. Уилмер взвыл. Младенец на его руках резво шевелил шестью тощими черными ножками. Это было насекомое размером с собаку.

– Ути-пути, какие мы красивые! – проворковал Уилмер, наклоняясь, чтобы его поцеловать, но дитя-насекомое мощными челюстями схватило его за нос. Впрочем, Уилмер был начеку. – Тише детка, тише.

– Ах ты, мерзавец! – восхищенно воскликнула Карнелия.

– Кто, я, дорогая? – спросил Орлоу с довольным видом. – Мы тут ни при чем. Наверняка детка-приемыш! Хотя ой, вот это неприятность.

Кровь, хлынувшая из носа Уилмера, напугала следующего ребенка до слез. Карнелия запротестовала. Я взял это на заметку. Затем мне пришлось добавить лимонного скунса, замаскированного под девочку, который появился примерно пятью младенцами позже, не говоря уже про четверню типпов, которые все наперебой требовали, чтобы их поцеловали первым. Оба кандидата, конечно же, были вынуждены поднатужиться, однако продолжали целовать младенцев. Эмо, задыхаясь, попятился, чтобы нанести на губы бальзам. Уилмер то и дело менял свои безупречные белые пиджаки. Казалось, что младенцы поставили перед собой цель оставить на красивой белой мишени как можно больше следов рвоты, мочеиспускания или дефекации.

Конкурс был долгим и утомительным, но толпа не уменьшалась, а только росла. В моих глазах младенцы-типпы начали сливаться друг с другом, я уже потерял им счет. Банни держалась стойко, чиркала и чиркала мелом, сосредоточенно наморщив лоб. Мне же было трудно поддерживать внимание. Пять тысяч младенцев оказались суровым испытанием не только для кандидатов, но и для меня тоже. Чтобы не уснуть, я извлек из силовых линий свежую порцию магии и с помощью пары магических спичек держал веки открытыми. Я зевнул, снова зевнул и едва не заклевал носом. Если же подпереть подбородок ладонью, я мог держать голову прямо.

– Секундочку, это взрослый, а не младенец! – запротестовал Орлоу, распахивая одеяло в руках Уилмера. – Вы дисквалифицированы, сэр!

– Извините, – сказал голубокожий гремлин, спрыгивая на пол и смущенно поправляя ползунки. – Шутка, знаете ли.

– Целовать кандидатов не из вашего округа! Я готов пожаловаться на вас.

– Пожаловаться кому? – невинно спросила Карнелия, но гремлин уже исчез. Они мастера на такие штуки.

Орлоу был возмущен. Его безупречный начес разлохматился, встал дыбом.

– Я хочу убедиться, что за этот поцелуй он не получит балл!

– Есть ли правило, запрещающее взрослым выдавать себя за младенцев? – спросил я.

– Есть! – ответил Орлоу. – Предполагается, что кандидаты достаточно умны, чтобы их обнаружить. Они получают баллы за попытку их обмануть!

– Я понятия не имел, что здесь задействовано так много правил, – сказал я.

– Это еще ничего, – сказала Экстра и подавила зевок. – Они используют правила для новичков. Бывают подставы и похуже. Вероятно, они приберегают их на потом.

Я просмотрел свиток. Да, за несколько дней до выборов значился турнир «кто перецелует больше младенцев», все честно. Я был впечатлен. Орлоу по-прежнему выглядел расстроенным.

– Это же явное нарушение правил – замена младенцев взрослыми, независимо от расы! Надеюсь, мисс Банни, как судья вы согласны со мной?

Мы все повернулись к ней.

– Что? – спросила Банни. Она подняла голову от скрещенных рук и несколько раз моргнула. Усталые, отяжелевшие веки. – Простите, я не расслышала вопроса.

– Требую аннулировать результаты конкурса! – возмущенно выкрикнул Орлоу. – Судья спала!

– Неправда, я не спала! – возразила Банни, правда, без особой уверенности.

– Сколько младенцев вы пропустили? – потребовала ответа Карнелия.

– Вряд ли я что-то пропустила, – сказала Банни. – По крайней мере… мне так кажется.

Она зевнула. Ее глаза снова попытались закрыться. Мои тоже. Я понял, что это не естественная сонливость. Нас кто-то намеренно усыплял магией. Я потянулся за дополнительной магической силой, чтобы снять с нас чары, но даже мои батареи реагировали вяло.

– Кто бы из вас ни наложил чары, немедленно прекратите, – сказал я, едва ворочая языком. Я с трудом держал глаза открытыми. – Иначе я объявлю этот конкурс несостоявшимся и вам придется начинать все заново!

– Нет! – разом закричали Эмо и Уилмер. Они посмотрели на шеренгу младенцев, которых еще предстояло поцеловать, и вздрогнули.

– Мы требуем пересчета! – Орлоу повернулся к Карнелии. – Я сегодня мирился с множеством трюков, но этот самый худший! Подкуп судей!

Карнелия выглядела взбешенной.

– Я… мы не имели к этому ни малейшего отношения! Мы не вмешиваемся! Мы подписали контракт.

– Как будто он что-то для тебя значит!

– А как насчет тебя самого? – возразила она. – Я видела, как ты устраивал разнообразные шоу и при этом бессовестно лгал!

– Неправда! Я этого не делал!

Я поднял руки. Правда, для этого потребовалось неимоверное усилие.

– Погодите! – одернул я их. – Меня не волнует, кто виноват. Просто прекратите! Снимите чары. Немедленно.

– Мы не можем, – сказала Карнелия. – Мы не знаем, кто это делает.

Я зевнул. Зевота подобна простуде. Стоило мне зевнуть, как то же самое сделали все типпы рядом со мной. Потом те, кто сидел рядом с ними. Волна разинутых ртов распространялась дальше и дальше, как рябь по воде. А когда достигла края толпы, то снова покатилась внутрь. Я знал, что, если она снова ударит меня, я, вероятно, засну там, где стою. Охваченные приступом усталости, младенцы захныкали. Я видел достаточно детей, чтобы знать: стоит заплакать одному, как остальные в знак солидарности тоже поднимут рев. Обладая врожденными магическими способностями, они могут сотворить свой собственный хаос. Зрители без собственных детей начали покидать площадь. Митинг на глазах разваливался. Карнелия и Орлоу это поняли и решили действовать. Они окружили Банни.

– Это ваша вина! Вы должны были это предотвратить! Мы рассчитывали на вас! – заявил Орлоу.

Карнелия энергично кивнула в знак согласия:

– Вы настаивали на полном контроле. Вот и контролируйте!

Носик Банни запунцовел, глаза блестели от непролитых слез обиды, но она была слишком сильной личностью, чтобы расплакаться перед клиентами.

– Как я могу управлять спектаклем, о котором я не знала? – спросила она. – Вы не дали мне времени на подготовку.

Орлоу погрозил ей пальцем:

– Это не имеет значения. Эмо решил нанять корпорацию М.И.Ф., потому что слышал, что вы реагируете на любую неприятность с быстротой молнии, и не важно, спектакль это или нет.

– Конечно, мы можем! – запротестовала Банни.

Все ясно, это спектакль!

– Не волнуйся, – сказал я. – Мы справимся.

Яростно борясь с сонливостью и оцепенением, сковавшим мои конечности и веки, я оттолкнулся от пола и взлетел на крышу беседки. Пикси дремали в паутине солнечного света, натянутой между карнизами. Чары сна поразили и их тоже.

– Стреляйте сразу из всех пушек! – приказал я. – Вы знаете какие-нибудь чары фейерверков?

– Еще бы! – сказала главная пикси, вытягивая крошечные ручки. Она была во всем красном, пышная юбка с оборками. – Но они предназначены для грандиозного финала.

– Ну, так сейчас этот самый финал и есть, – сказал я и посмотрел вниз. По толпе прокатилась вторая волна зевков. Младенцы начали лягаться и хныкать.

Потягиваясь и почесываясь, пикси неторопливо вставали со своих самодельных гамаков. Встав, они беззаботно запорхали и принялись заплетать друг другу волосы и светить друг другу крыльями.

– Поторопитесь, – сказал я.

– Совершенство нельзя подгонять! – пискнула главная пикси.

– Уаааааа!

Было слишком поздно. Через площадь поплыли первые игрушки. И силой объединенной магии начали игрушечную атаку.

Летающие погремушки и куклы наносили удары направо и налево. Вскоре вокруг уже стоял оглушительный плач и рев. Но и малыши не остались в долгу, выпустив свои собственные снаряды. Их жертвами стали не только дети. Ни в чем не повинные взрослые получили по голове детскими бутылочками. И тоже расплакались. Многие из них уселись на булыжную мостовую, отказываясь сдвинуться с места, когда их спутники уговаривали их встать. Немногие силы во Вселенной могут превзойти по могуществу несчастного младенца. У малышей имеется свой способ донести недовольство до окружающих, здесь же проблема умножилась в пять тысяч раз. Вонь сотен испачканных подгузников поднялась до небес. Взрослые и младенцы вырывали друг у друга игрушки. Число случаев коварного выдергивания волос и злостного нанесения царапин росло на глазах.

– Могу я чем-то помочь? – спросил я.

– Не торопи нас! – отозвалась пикси в зеленом.

– Пикси, все вместе! – сказала ее старшая. – Пикси, пли!

Пикси заняли места за богато украшенными бронзовыми пушками. В их ладонях расцвели шары разноцветного огня, которые они медленно поднесли к основанию каждой пушки. Небо над головами толпы взорвалось фонтанами искр.

– Младенцы! – крикнул я. – Смотрите!

Личики сотен младенцев тотчас уставились вверх – и на них, сверкая и переливаясь аметистом и изумрудом, сверху посыпались блестки. Зеленая фея-пикси взлетела и принялась рисовать в небе огромные вспышки света, которые с грохотом и свистом начали взрываться россыпью звезд.

– Ой! – радостно завопили дети, показывая крошечными пальчиками. – Как класиво! Хочу! Класота!

Пока небо взрывалось фейерверком, я спикировал вниз и присоединился к Банни. Кем бы ни был источник чар сонливости, он заметно ослаб. Орлоу и Карнелия вряд ли могли поддерживать их, споря друг с другом.

– Ты испортил все мероприятие, – заявила Карнелия.

– Я? Все испортил? Как? Тем, что не сдался, когда вы в первый раз подсунули нестандартного ребенка? Или тем, что не уснул на работе?

– Довольно! – крикнула Банни. – Я объявляю ничью.

– Вы не можете так поступить! – в один голос воскликнули Карнелия и Орлоу.

Банни нежно улыбнулась:

– Еще как могу. Вы поручили мне руководить этим конкурсом, а также этими выборами. Я ссылаюсь на третий параграф, пункт один-восемь данного соглашения. Мистер мэр, не желаете сделать объявление? Окажите нам такую честь.

Мэр растерянно заморгал:

– О да, маленькая леди, я тоже сочту это за честь!

Банни повернулась к обоим руководителям избирательной кампании.

– Вы оба возвращайтесь в свои штаб-квартиры. Я не хочу, чтобы ни вы, ни ваши кандидаты занимались чем-либо, пока сегодня вечером не начнутся дебаты. Мне все равно, кто виноват в том, что только что произошло.

– Боже мой, какая же ты строгая! – сказала Карнелия.

– Мне это не нравится, но мы вынуждены согласиться. Эмо Уивил известен тем, что всегда придерживается правил! Он выступает за честность и справедливость!

– Вот почему я ненавижу заниматься политикой, – прошептала мне Банни, когда мэр поднял руки, требуя тишины. – Я не могу сказать, кто из них лжет!

Глава 11

Будьте осторожны, чтобы не наступить на катунгу.

Б. Хилл

БЭМС! Никогда еще я не был так рад вернуться в штаб-квартиру корпорации М. И. Ф. Запахи пыли, навоза, духов и горячего солнца, проникающие в дверь палатки, были приятной переменой после липкой вони приторных духов и грязных подгузников на городской площади Бокроми. Я ощущал себя выжатым лимоном.

– Извини, Скив, – сказал Банни. – Мне просто хотелось немного побыть одной.

– Может, для начала бокальчик вина? – предложил я. – Лично я бы не отказался.

Банни улыбнулась мне.

– Не сейчас, Скив. Спасибо.

Она удалилась в свой кабинет и заперла за собой дверь. Я же, щедро налив в свой кубок вина из кувшина, стоящего на столе у стены, устроился на одной из удобных кушеток в атриуме. Нежно журчал фонтан. Сквозь окно в крыше косо пробивалось бледно-серое сияние, считавшееся в Лимбо солнечным светом. Глип влетел в комнату и положил голову мне на колени.

– Привет, парнишка, – сказал я, почесав ему уши.

– Скив… в порядке?

– В порядке. – Я вздохнул. – Просто жутко устал! И сегодня мы еще не закончили.

– Итак, как дела? – Рядом со мной с кружкой размером с ведро возник Ааз и отхлебнул глоток.

– Ааз! Ты здесь!

Он подмигнул мне:

– Где же еще мне быть? Я просто кое-кого выпускал.

И тут я заметил, что на столике между диванами стоит вторая чашка. Она была значительно меньше той, которую держал мой друг. Ощутив не то цветочный, не то ореховый аромат – явно духи, – я виновато огляделся.

– Я что-то прервал? – спросил я. Ааз покачал головой:

– Нет. Она в любом случае собиралась уходить.

– Понятно.

Других подробностей Ааз не сообщил, а я не спросил. Его личная жизнь меня не касалась. Я посмотрел моему другу прямо в глаза:

– Я подумал, ты очень расстроился вчера, когда Банни выставила тебя с собрания.

– Ты тоже клюнул на эту удочку? – небрежно спросил Ааз. – Здорово мы вас разыграли, не так ли?

Я в упор посмотрел на него:

– Так это все был розыгрыш?

Ааз приложил руку к груди:

– Конечно! Неужели ты думаешь, что меня волнует, участвую ли я в местных грошовых выборах? Эти двое полные ничтожества и могли бы просто вытянуть губернаторское кресло на спичках.

– Зря Банни выставила тебя.

– Нет, малыш, она была права. Клиент всегда прав. Какая разница? Ты всегда можешь воспользоваться моей мудростью, где бы я ни был. Я же всегда предпочитаю быть силой, стоящей за троном, нежели мишенью номер один. Ты думаешь, я ушел, потому что мои чувства были задеты?

– Ну, я…

Ааз жестом оборвал мои предположения:

– Нет, конечно! Они хотели что-то выиграть, и я им позволил. Это хорошая стратегия. Она сделала их более склонными говорить «да» всему, что нужно Банни. Это сработало!

Примерно то же самое сказала и Банни.

– Так ты специально их подстрекал?