Текст книги "МИФЫ. МИФОподставы"

Под телегой, полной небольших апельсиновых фруктов, притаился типп в кепке. Я опрокинул корзину торговки. На нас обоих полетели зеленые яблоки. Торговка принялась осыпать меня оскорблениями. Я извинился и нырнул под тележку с фруктами. Типп выполз на тротуар и пустился наутек.

Я взлетел над навесами, изо всех сил стараясь догнать его, но из окон над моей головой свисали веревки с бельем. Я увернулась от кучи подгузников, но на моем пути развевалась на ветру пара кальсон. Влажная ткань шлепнула меня по лицу. Я стряхнул ее с глаз и посмотрел вниз. Типп исчез. У меня же остался конверт, но я понятия не имел, откуда он пришел и кто его отправил.

Я вернулся к Банни. Вокруг нее и ударившей нас женщины уже собралась толпа. Она смотрела на нас широко раскрытыми глазами.

– Вы те самые взяточники-пентюхи, о которых я читала в газете! – с восторгом выкрикнула она. И вскинула руки над головой. – О боже, а я вышла из дома, не успев привести себя в порядок! Моя прическа просто кошмар! На мне ни капли косметики. Я не готова к фотосессии! Для меня великая честь познакомиться с вами!

Говорливая особа схватила мою руку и крепко пожала.

– О, как волнительно! Я своими глазами видела, как это случилось! Тот репортер спросил меня, как меня зовут, и все такое прочее! Он сказал, что завтра я буду в газетах! Погодите, я должна рассказать все мужу! – Она схватила своего малыша и, что-то ласково воркуя ему, поспешила прочь.

– Репортер? – спросил я Банни, когда толпа разошлась.

– Нас подставили, – мрачно сказала она. – Жук-фотограф застукал тебя, когда ты взял конверт у того типпа. Репортер опросил нескольких свидетелей, включая эту женщину.

Я рассмотрел конверт. Он был старым, но без почтовых штемпелей. Было невозможно понять, откуда он прислан.

– Будь осторожен! – предупредила меня Банни. – Вдруг это бомба!

Представив в уме последовательность возможных событий, я поднял конверт примерно на двадцать футов в воздух. Мой поступок привлек к нам больше внимания, но я подумал, что лучше ошибиться в угоду безопасности. Банни сунула пальцы в уши. Я вскрыл летающий конверт.

Ничего не случилось.

Я поманил его и заглянул внутрь.

– Что там? – спросила Банни.

– Ничего, – сказал я, показывая содержимое. – Вырезки из газет. Из самых газет. – Капли дождя нарисовали узор на серых листах бумаги. У меня в руках намок весь сверток.

– Кто бы это мог сделать? – с тревогой спросила Банни. – Кто-то из кожи вон лезет, чтобы выставить нас врунишками.

– Тот из кандидатов, кто сам врет больше всего, – сказал я. – Завтра это будет на первой странице.

Банни взяла меня за запястье.

– Тогда мы откроем встречный огонь, – сказала она. – Мы дадим Экстре возможность сделать эксклюзив. Мы начнем распускать свои собственные слухи.

Глава 14

Не все потомки презентабельны.

Ее величество королева Елизавета II

Экстра была в восторге, что мы согласились на интервью. Мы сидели напротив нее, перегнувшись через стол. Хотя из-за шума печатного пресса нас все равно никто не слышал, я, тем не менее, попытался возвести вокруг нас щит, как то сделали во время нашей встречи Орлоу и Карнелия. Любой, кто хотел бы нас подслушать, услышал бы лишь скучную дребезжащую музыку из заводной музыкальной шкатулки, которую я приобрел на Базаре.

– И все это неправда? – спросила она, делая подробные записи.

– Ни единого слова, – сказала Банни.

– Ну и ну! Выходит, сегодня утром вы сами устроили передачу взятки на главной улице?

– Совершенно верно, – сказала Банни, скрестив на коленях пальцы. – Мы хотели, чтобы общественность Типпикано поняла, как легко разрушить репутацию. И как легко распространяются слухи.

– Ух ты! – воскликнула Экстра, сделав большие глаза. – Все газеты города заявляют, как вы среди бела дня взяли у кого-то конверт, полный денег!

– Разве это не чересчур очевидно? – сказала Банни, подмигнув. – Вы отлично знаете, кто я такая. На нашей следующей семейной встрече меня бы подняли на смех, возьми я у кого-то деньги на публике. Но я могла бы сделать это позже, ради пущего эффекта. И только мы с вами будем знать, что это фальшивка.

Банни театрально опустила длинные ресницы.

– Это фантастика, – сказал Экстра. – Могу я взглянуть на конверт?

Я протянул его ей. Экстра сделала полное его описание, подробно перечислив содержимое и то, как он, по нашим словам, попал к нам в руки. Затем она отнесла конверт наборщику, и тот поместил его изображение в центре колонки. Мы с Банни улыбнулись.

* * *

Если целование младенцев и дебаты проходили на открытом воздухе, то семейные портреты предстояло сделать в одном особняке, стоявшем неподалеку, в переулке.

– Какой симпатичный! – воскликнул Банни, когда мы увидели уютный голубой домик. – Но хватит ли в нем всем нам места?

– Внутри он больше, чем снаружи, – заверила нас Экстра.

Когда мы вошли, я даже присвистнул. Несмотря на скромный внешний вид, дом был расширен изнутри за счет других измерений, так что в нем было более чем достаточно места и для кандидатов, и для руководителей избирательных кампаний, и для множества рабочих в зеленом и фиолетовом, и для жуков-фотографов, и для сотен репортеров. Тут же, прижатые к барьеру, стояли представители общественности, держа подарки для своих любимцев. Я осторожно огляделся по сторонам.

– Я пока не вижу здесь протестующих, – сказал я.

– Они сюда не войдут, – радостно заявила Экстра. – Они бы не посмели.

Несмотря на ее уверенность, я мысленно ощупал комнату, но не почувствовал ничего необычного. Тем не менее я на случай магического вторжения протянул вокруг стен силовые нити, хотя и знал: любые попытки предотвратить его будут бесполезны. В доме было слишком много дверей, не говоря уже про потолочный люк, который был открыт, чтобы впустить солнечный свет. Все, что я мог, это следить за происходящим и прекращать неприятности, если те начнутся.

Банни пробежала глазами список мероприятий.

– Руководители избирательной кампании назначили нас модерировать конкурс, который призван выяснить, кто из кандидатов продемонстрирует наибольшую семейную привлекательность.

– Это как понимать? – спросил я.

– Карнелия сказала, что мы узнаем это, когда увидим.

– Вы за какого кандидата? – спросила нас молодая особа в белой майке с блокнотом в руке.

– Пресса, – сказала Экстра, протягивая свой блокнот.

Девушка повернулась ко мне и Банни:

– А вы? Вы пурпурные или зеленые? Я должна знать, в какую строчку вас вписывать.

– Э-э-э… мы сами по себе, – сказал я. – Мы представители избирательной комиссии.

Девица лучезарно улыбнулась мне:

– Ой, извините! Вы те самые пентюхи! Пожалуйста, входите. Если захотите сфотографироваться, просто вернитесь ко мне и получите номер.

– Мне не нравится, как она сказала «те самые пентюхи», – обиженно буркнула Банни.

– Не бери в голову, – сказал я.

– Мистер Уивил, прошу! – крикнул жук-фотограф, тот, что справа. На высоком табурете сидел оранжево-синий жук размером с мой кулак, да не один, а в окружении жуков-осветителей, трепетавших крыльями и сверкавших хвостами. Он поманил нас крошечной лапкой. – У меня все готово для вас.

Эмо выбрал девушку и группу детишек и поспешил к ним. Жук-фотограф спрыгнул со стула и, порхая вокруг их голов, расположил группу перед причудливым каменным камином. В решетке танцевал маленький яркий огонек. Каминная полка была завалена грудой сентиментального хлама, вероятно, поступившего прямо с ближайшего базара. Эмо обнял девушку за плечи. Он был в своем обычном ярком прикиде. На девушке же было платье в коричневых тонах. Жук-фотограф суетился вокруг них. У пары имелось трое фотогеничных детей: малыш с миленькой щербинкой между зубами, девочка чуть постарше с бантиками на ушах и крепкий подросток с мячом и битой в руках. Жук-фотограф поместил малыша между старшим братом и сестрой и подтолкнул родителей ближе, чтобы создать привлекательный семейный ансамбль.

Экстра с большим волнением сделала пометку в блокноте.

– Это Ансельмо! – сказала она. – Один из величайших жуков художников-портретистов во всем измерении Олимпии! О, смотри! Он тут не один! Здесь также Либавиц! Я просто обязана взять у нее интервью!

Желто-красный жук, немного крупнее Ансельмо, усадил Уилмера и его жену на мягкий диван. Позади кандидата столпились другие типпы, с гордым или смущенным видом. Либавиц взъерошила Уилмеру парик, а затем лизнула палец и втерла пятно синих теней для век в мех на щеке его супруги.

Судя по всему, семейство Уилмера было намного старше Эмо. У него был здоровый, атлетического вида сын в спортивной майке и замужняя дочь, с маленьким ребенком на руках. Малыш был таким очаровательным, что даже я загляделся на него. Муж обнял ее за плечи и принял героический вид.

Все Уивилы-Скаттилы были тертые калачи по части создания семейных портретов. Дети дружно развернули плечи к жуку-фотографу и встали ближе друг к другу. По ее сигналу все как один улыбнулись. Жучки-осветители замигали вспышками света. У меня перед глазами заплясали розовые пятна.

– Отлично! – крикнула Либавиц. – Итак, мы закончили с отдельными семейными фото! Кто еще не успел?

– Эггар! – воскликнул Уилмер, приветливо протягивая руку. На сцену в сопровождении женщины и двух подростков вышел типп примерно его возраста. Либавиц потолкала их туда-сюда, пока не расположила их, к своему удовлетворению, рядом с Уивилами-Скаттилами. Жуки-осветители испустили вспышки света. Моргая, Эггар и его семья удалились, чтобы освободить место для следующей группы.

– Кто эти люди? – спросил я, когда статная женщина и ее дородный супруг, позируя перед Либавиц, изобразили на лицах широкие фальшивые улыбки.

– Избиратели, друзья семьи, спонсоры кампании, – сказал Экстра. – Все, кто хочет сфоткаться вместе с кандидатами. Это весьма дорогое мероприятие!

– Кто за него платит?

– Кандидаты, из своих средств, – ответила она. – То, что они не соберут сегодня, они возместят на мероприятиях по сбору средств позже на этой неделе.

– Я должна напомнить Орлоу и Карнелии, что мне нужен строгий учет всех взносов, которые они получат сегодня, – сказала Банни и направилась к Карнелии. Та стояла с типпами, ожидавшими своей очереди на фотографирование.

– Сомневаюсь, что ты это узнаешь, – крикнула ей вслед Экстра. – Они постоянно «забывают» сказать про то или иное пожертвование.

Я остался наблюдать, как Уилмер и Эмо позировали, пожимали руки и широко улыбались жукам-фотографам. Экстра странно посмотрела на меня.

– Что не так? Согласись, ведь это так увлекательно!

– Боюсь, я не просекаю фишку. Зачем кому-то платить за то, чтобы попозировать с одним из этих парней?

– Считается, что, если сфоткаться с кандидатом, это дает вам эксклюзивный доступ. Людям хочется чувствовать себя особенными. Даже если это не взаправду. Или не на слишком долгое время.

– И это популярно? – спросил я, пытаясь взять в толк.

– Людям нравится.

– Им хочется этого больше, чем слушать речи кандидатов о проблемах?

– Речи быстро надоедают, – заверила меня Экстра. – Именно поэтому, на мой взгляд, и вошли в моду грязевые бои. Я, конечно, не могу этого доказать, но люди действительно начали выходить на митинги, когда стало известно, что там будут швыряться грязью. Без интереса со стороны широкой публики кампании просто умерли бы. Чтобы их продолжать, кандидатам нужны деньги.

Я нахмурился:

– Если им нужны от людей деньги, почему просто не попросить их? Взимать плату за вход на эти мероприятия или продавать билеты?

– Потому что тогда это будет выглядеть так, будто они попрошайничают. Несмотря на титул, слуги народа скорее ведут себя как его хозяева. Это было бы ниже их достоинства. Поэтому они создают впечатление, будто оказывают людям услугу, пожимая им руки. Это личная, практическая связь. Выборы – это тот уникальный, единственный раз, когда кандидаты доверяют себя милости избирателей.

– Я заметил, – сказал я. – Так было везде, где я бывал. Это кажется таким фальшивым, все делают вид, будто получают что-то даром, но, в конце концов, платят все, с обеих сторон.

Экстра рассмеялась.

– Для политика ты слишком прямолинеен.

– Так говаривал один из моих партнеров, – ответил я. – По его словам, невозможно помешать кому-то стать лохом, если он очень хочет им быть.

– Это, часом, не тот извращенец? – спросила Экстра. – Я заметила, что он не вернулся.

– Он из-Верг, – поправил ее я. – У него другое задание. Мы справимся с этим сами.

В душе я надеялся, что это правда. Пока что не появилось ни одной гнилой картофелины или горсти грязи, но что-то подсказывало мне, что мирное настроение продлится недолго.

И оно действительно не продлилось. Одна из моих нитей оборвалась, и я ощутил покалывание. Я машинально обернулся в ту сторону. На сцене, где сидел Эмо, появился протестующий, выкрашенный в темно-фиолетовый цвет. В руке у него было ведро.

– Долой Уивилов!

Я устремился ему наперерез и набросил на ведро чехол магии. Из ведра теперь не выльется даже капля грязи! Но он все еще мог ударить Эмо.

– Что… я спрашиваю, кто дал вам право прерывать мою работу? – завопил Ансельмо. Жук размером с кулак врезался в лицо протестующему. – Мохнатый варвар! Не смей мешать искусству! Бззз! Убирайся отсюда! Мухи! Уберите его! Бззз!

Пурпурный типп махнул свободной рукой, отгоняя жука-фотографа. Я протянул руку, намереваясь схватить протестующего за руку с ведром. Увы, я промазал. Он замахнулся на меня ведром. Меня это не волновало, так как я запечатал ведро с помощью магии.

Увы, он тут же распечатал его. После нашей конференции в отеле протестное движение вынесло урок. Из ведра вылетела пурпурная волна и ударила меня по лицу. Я ахнул. Типп повернулся, чтобы заняться своей первоначальной целью. Поморгав, чтобы очистить от краски глаза, я кинулся к нему и запрыгнул ему на спину. Он истошно завопил. Мы вместе рухнули на пол. Ведро покатилось по полу, словно пыталось убежать от нас. Мы оба поползли к нему. Я, как какой-нибудь слизняк, тянул за собой пурпурный след. Типп достиг его первым и с трудом поднялся на ноги. Я тоже кое-как встал на колени на скользком полу и попытался схватить его за локоть, чтобы воспрепятствовать броску. И вновь промахнулся.

Руки больше не было. Я посмотрел вверх. Протестующий болтался в воздухе, кричал и пинался. Его одежда, волосы и лапы были сплошь покрыты осветительными жуками. Они сердито гудели, вынося его через окно в крыше.

Жук-фотограф описал в воздухе восьмерку и оказался нос к носу со мной.

– Ты, юный пентюх! Ты загораживаешь мне свет! Я отдаю тебе должное за попытку восстановить порядок, но отойди. И убери за собой. Я здесь на работе!

Ворча, я поднялся на ноги и отряхнул одежду. Орлоу подошел ко мне.

– Не надо меня благодарить, – сказал я, глядя вверх. – Я просто делал свою работу.

Как оказалось, благодарность вовсе не входила в его намерения. Начальник избирательного штаба с раздражением посмотрел на мою тунику и штаны, теперь в основном окрашенные в фиолетовый цвет.

– Ты намерен носить цвета нашего соперника до конца дня? – спросил он.

– Вообще-то это не совсем моя идея! – возразил я. – Я только что спас Эмо от брызг!

– Это не оправдание! Вы, МИФовцы, нанесли вред своей неподкупной репутации!

Спорить с ним было бесполезно. Вместо этого я представил свою одежду такой, какой она была до этого: синие штаны и светло-коричневую тунику, аккуратно отутюженные, с модной поясной сумкой из коричневой кожи, прикрепленной к коричневому ремню. Применив к этой картинке магию, я наложил на себя чары маскировки. Впрочем, глядя вниз, я по-прежнему видел свою одежду такой, какая она была, – мятой, в каплях краски, но все остальные видели лишь иллюзию опрятности.

– Лучше? – саркастически спросил я.

– О да, – сказал Орлоу с восхищенным видом. – Я и забыл, что ты маг. Хорошая работа.

Я, громко топая, вернулся к Экстре.

– Смотри, какие молодцы! – сказала она. – Вот почему я советовала вам не волноваться. Жуки-фотографы зорко охраняют свою территорию. Они также больно кусаются.

– Могла бы предупредить заранее, – с упреком сказал я.

– Ты шутишь? Как можно такое пропустить! Первая страница, завтрашний номер!

Я простонал.

– Мисс Экстра! – позвал Уилмер, помахав нам, когда последний из его доноров покинул площадку, где проводилась фотосессия. – Идите к нам! Как здорово, что вы здесь! И вы, мистер Скив! – поманил он нас.

Экстра расплылась в довольной улыбке.

– Великолепно! А теперь пойдем посмотрим, как поведет себя настоящий профи.

– Ты имеешь в виду себя? – спросил я.

– Нет! Миссис Уивил-Скаттил. Ее апломб невозможно пробить даже тараном.

Экстра расправила плечи и с карандашом в руке ринулась в бой. Я плелся сзади. Она сердечно пожала руку кандидату и его жене.

– Мистер Уивил-Скаттил! И миссис Уивил-Скаттил. Как приятно видеть вас здесь. Позвольте узнать ваше мнение о том, как, по-вашему, проходит предвыборная гонка вашего супруга.

– Просто великолепно! – ответила дама. У нее был мягкий светло-коричневый мех с легкой проседью. Ее платье было светло-голубым, на шее – нитка радужных ракушек. – Он демонстрирует лучшие качества народного избранника. – Она с обожанием посмотрела на Уилмера и сжала его руку. Супруг улыбнулся ей.

– Вам не кажется, что из-за вспышки на вчерашних дебатах он выставил себя дураком?

Светло-карие глаза укоризненно посмотрели на Экстру:

– Думаю, любые глупости являются неотъемлемой частью вон того молодого человека. – Она легким кивком указала в сторону Эмо. – Вы полагаете, он принял чей-то неудачный модный совет? Он действительно выделяется, не так ли? Но не в хорошем смысле. Боюсь, в таком наряде люди не воспримут его всерьез. Не то что Уилмер. Вот кто всегда одет великолепно и со вкусом.

– Не в обиду будет сказано, но ваши волосы сегодня немного растрепаны, – заметила Экстра. Я посмотрел на супругу кандидата. Лично мне она казалась идеальной, как магазинный манекен.

Миссис Уивил-Скаттил легким движением руки поправила прическу. Выражение ее лица не изменилось.

– Вам нравится? Я хотела обратиться к молодому поколению. Молодежь Бокроми – наше будущее. Уилмер постоянно напоминает мне об этом.

Я был впечатлен тем, как ловко ей удавалось повернуть все вопросы Экстры, даже самые провокационные, в пользу Уилмера. Супруга была ценным кадром его предвыборной кампании.

– Я вижу, что у вас теперь есть внук, – сказал Экстра. – Приберегаем тяжелую артиллерию для важных событий?

– Да, мы очень гордимся маленьким Барнби, – сказала миссис Уивил-Скаттил. – Приходите, познакомьтесь с нашим любимым крохой.

Она взяла младенца из рук дочери и прижала его к груди – позируя для нас и для жука-фотографа, который взлетел прямо у меня за плечом. Барнби зашевелился на руках у бабушки и захныкал. Она махнула рукой, и его глазки закрылись. Я тотчас ощутил прилив магии. Усыпив внука, она поднесла его к моему лицу.

– Ну, разве он не прелесть?

– Да, Мине есть чем гордиться.

– И я горжусь, – сказала Мина. В отличие от матери она не умела маскировать свое раздражение. Она взяла ребенка на руки и щелкнула пальцами над его лицом. Малыш тут же проснулся и заплакал.

– И ты, Гиббли, – сказала Экстра, обращаясь к высокому юноше. – Я не видела тебя с тех пор, как ты окончил среднюю школу. Отлично выглядишь. Как твой футбол?

– Просто здорово, Экстра! – ответил молодой человек низким музыкальным голосом.

– А как твои дела в Университете госслужбы Типпикано? Надеюсь, все отлично?

– Да, мэм! – сказал он. – Хочешь не хочешь, а приходится любить старый «Угости»!

Экстра пристально посмотрела ему в лицо:

– Погоди минутку. Ты не Гиббли.

Парень отпрянул:

– Неправда. Кто я, по-вашему, такой? Просто я сильно вырос с тех пор, как вы видели меня в последний раз.

– И изменил форму головы? У тебя был широкий лоб. Зато не было щербинки между передними зубами. – Она повернулась к Уилмеру: – Вы привели самозванца! Разве настоящий Гиббли недостаточно красив для фотографии?

– Со стороны это может показаться рекламным трюком, мисс Экстра, но уверяю вас, это вполне допустимо.

– Согласно каким правилам? – уточнила Экстра.

– Ну, согласно их правилам, – сказал Уилмер, кивая в мою сторону.

– Нашим? – пискнул я. – Мы бы никогда не позволили вам привести постороннего человека и выдавать его за вашего сына!

Уилмер насупил белоснежные брови:

– Нет, вы, безусловно, это позволили, молодой человек. И признаюсь честно: у меня просто камень с души свалился, что не пришлось его выставлять напоказ, поскольку Гиббли пошел в моего покойного тестя, да упокоится тот с миром, этакий бычок с неправильным прикусом. Да и на уме у него только игры и книги, а не спорт. Нет, поймите меня правильно, мы по-прежнему любим Гиббли, но вы должны признать, что Прагер выглядит намного лучше…

– Уилмер! – одернула его миссис Уивил-Скаттил.

– Я внимательно прочел контракт, прежде чем мы представили его на нашем совещании, – сказал я. – В нем ни слова не сказано про использование подставных членов семьи.

– Неправда, сказано!

– Ничего такого там не было даже близко!

На той стороне комнаты, где стоял Уивил, происходил похожий спор.

– Все знают, что у нас только двое детей, – выкрикнул Эмо, повышая над толпой голос. – Мы привели девочку, чтобы заполнить разрыв между нашими старшим и младшим сыновьями. Разве она не красавица?

– Не в этом дело! – возмутилась Банни. – Скажите мне, когда это мы с вами договорились, что вы можете обмануть общественность без риска быть снятым с предвыборной гонки?

– Просто я подумал, что вы никогда не спросите, – сказал Орлоу, подходя к ней со стопкой бумаг в руке. Я отошел от Уивилов-Скаттилов, чтобы посмотреть, что там у него. Карнелия и Уилмер увязались за мной. – Скажу честно, эта затея показалась мне довольно жалкой, но я подумал, что вы и ваша корпорация М.И.Ф. знаете, что делаете.

– Кого вы называете жалкими? – спросила Банни, оборачиваясь к Орлоу.

– Без обид, мэм, – сказал он, пятясь от нее.

Банни одарила его колючим взглядом. Орлоу насколько то было возможно, вытянул руку и, стоя на цыпочках, протянул ей контракт. Банни выхватила листы из его пальцев. Держась от нее на безопасном расстоянии, Орлоу указал пальцем.

– Страница четвертая, статья тридцать восьмая, пункт три. Уверяю вас, мы все очень тщательно изучили.

Банни пролистала страницы и нашла указанный абзац. Я прочитал через ее плечо.

– Теперь видите? – ехидно спросил Орлоу. – Мы точно следовали букве контракта.

– «…Таковая замена не будет истолкована как мошенничество, ибо поднимает воспринимаемый статус кандидата». Что?

– В вашей собственной интерпретации, – с видом триумфатора заявила Карнелия, доставая свой экземпляр контракта. – Здесь ни слова не сказано про добавление новых членов вашей семьи! Мисс Банни, я хочу, чтобы вы объявили это событие победой Уилмера.

– Там нигде не сказано, что это запрещено! Моя семья гораздо симпатичнее вашей. Я требую для себя победы! – выкрикнул Эмо.

Банни пробежала глазами текст контракта.

– Мы не включали эти пункты! Это подделка!

– Неправда, мэм, – возразил Орлоу, перелистав контракт до последней страницы. – Вот наши подписи, кровью. Это тот самый документ, который мы подписали.

Я провел рукой по печати внизу листа. Пузырь магии, обеспечивающий ее сохранность, был цел. Это была стандартная практика деволов, призванная гарантировать, что после подписания договора ни одна из сторон не сможет изменить ту или иную формулировку.

– Он прав, – сказал я.

– Но это означает, что контракты, которые я принесла на конференцию, были испорчены, пока мы там были, – сказала Банни. – Это нерушимые формы контрактов. Мой дядя использует их все время. Как только вы заключили сделку, вы уже не можете отказаться от ее выполнения. Здесь что-то явно не так. В оригинале нет ни одного из этих пунктов!

– Я хотел бы это увидеть, – сказал Орлоу. – Мы спланировали всю нашу кампанию в соответствии с вашими правилами, и теперь вы заявляете, что мы действовали под ложным предлогом? Да, не того мы ожидали от вас и корпорации М.И.Ф.!

– Целиком и полностью согласна, – поддакнула Карнелия. – Вы решили посмеяться над нами? Поменять для нас правила в разгар самого напряженного времени?

Ее обвинения повергли Банни в ужас.

– Нет! Я могу доказать, что в текст контракта внесены изменения. У нас в нашем штабе в сейфе хранится первоначальный вариант.

– Хотелось бы на него взглянуть! – заявила Карнелия.

Орлоу энергично кивнул:

– Мне тоже! Эмо не привык к шуткам такого рода!

– Я вернусь в офис и заберу наш экземпляр, – предложил я. Банни, плотно сжав губы, кивнула. Я включил И-Скакуна и перенесся обратно на Деву.

БЭМС!

Глава 15

На бумаге все выглядело хорошо.

Б. Мейдофф

К тому моменту, как я вернулся, семьи и сторонники кандидатов были вытеснены на периферию большого зала. Сами кандидаты стояли посередине и орали друг на друга и на Банни. Я поспешил к ней.

– Да как ты смеешь выдвигать такое обвинение! – возмущалась Карнелия. Орлоу выглядел самодовольным.

– Что еще я мог предположить? Корпорация М.И.Ф. заявляет, что не включила эти пункты. Так кто же их включил? Только вы!

Карнелия гордо расправила плечи.

– А как насчет вас? У вас тоже была такая возможность. Мы были в той комнате совсем одни. Я ручаюсь за моих людей. Это не они.

Орлоу был возмущен не меньше ее. Он наклонился к Карнелии:

– Я ручаюсь за своих! Они верны Эмо!

– Сторонники Уилмера скорее умрут, нежели сделают нечто такое, что способно поставить под угрозу его избирательную кампанию! Он достоин быть губернатором!

– Только через труп Эмо!

Карнелия прищурилась. Она раскрыла ладонь, и на ней заплясал зеленый огонек.

– Это можно устроить.

– Ты свои шутки брось! – крикнул Эмо, широко открывая глаза. – Прошу вас, друзья мои, успокойтесь. Люди же смотрят. Избиратели смотрят.

– Да-да, – сказал Уилмер, махнув напиравшей толпе, которую едва сдерживал веревочный барьер, и репортерам, которые слушали, высунув от усердия языки и что-то быстро строча в блокнотах карандашами. Оба руководителя избирательных штабов попятились друг от друга. – Давайте посмотрим, что там, в черновике, который мистер Скив принес для нас. Я уверен, это все прояснит. Можно взглянуть?

– Конечно, – сказал я, протягивая Банни переплетенные страницы.

– Это все прояснит, – сказала она. – Этот экземпляр не покидал нашего офиса с тех пор, как был написан.

Она перевернула первую страницу. Внезапно у наших ног закружился ветер. Он задрал юбку на миссис Уивил-Скаттил и, словно крыльями, захлопал одеялами Бэби Уивила.

– Немедленно прекрати! – приказал Уилмер Эмо.

– Но это не я!

– Значит, кто-то из твоих людей!

– Ты так говоришь, чтобы скрыть магические шалости своих приспешников!

– Страница четыре, – сказал Банни, указывая на спорный пункт. – Здесь очень ясно сказано, что… Ловите контракт!

Ветер вырвал документ из ее рук. Она попыталась его поймать, но ей это не удалось.

Будучи выше ростом, я прыгнул, чтобы его схватить. Я пытался поймать его с помощью магии, но некая таинственная сила была явно сильнее моей. Я огляделся по сторонам, но так и не смог определить ее источник. Впрочем, времени на поиски у меня не было. Главное, вернуть контракт, а уж потом можно будет разобраться и с шутником.

– Я помогу вам, мистер Скив! – сказал Риджинальд и, когда я прыгнул к бумаге, неуклюже шагнул вперед. Мы столкнулись. Контракт скакнул вверх. Мортон, маг Уилмера, вскочил и попытался поймать его заклинанием. Я встал, и меня тотчас затащило в его объятия. Залившись краской смущения, он отпустил меня.

– Ой, извините, мистер Скив!

– Нет проблем, – заверил его я и, опередив, поспешил вдогонку за контрактом.

Достигнув стены, пачка бумаг, шурша, заметалась взад-вперед, словно не зная, куда ей двигаться дальше. Собрав в кулак магическую силу, я представил, как к ней приближается рука, но уперся в твердую невидимую стену. Я сквозь чары послал удар обратно, пытаясь вынудить злоумышленника отпустить ее. Тряся от боли руками, мои собраться-маги отпрыгнули назад. Похоже, им пришла в голову та же мысль, что и мне. Пока все были в замешательстве, бумага ускользнула. Я оттолкнул Риджинальда и Мортона. Единственный верный способ поймать контракт – это взять его в свои руки. Я ускорил шаг и продолжил погоню.

Контракт танцевал впереди меня, как будто нарочно дразня, мол, «а ну, давай, догони меня». Я погнался за ним по комнате. Он скакал то вверх, то вниз, оставаясь вне досягаемости. Я подпрыгнул и приземлился животом на диван посреди семейства Уивила-Скаттила. Как будто смеясь надо мной, контракт закрутился вверх и, прежде чем я смог встать, вылетел через окно в крыше.

– Не дай ему улететь! – крикнула Банни.

Собственно, этим я и был занят. Я взмыл вверх и с каждым эргом магии, какой только смог собрать, устремился за ним вдогонку. Несколько репортеров взмыли ввысь и вслед за мной вылетели из-за стеклянной панели на улицу.

Повиснув в воздухе над крышей небольшого голубого коттеджа, я повертел головой, пытаясь отыскать взглядом беглый контракт. Я заметил заветный белый квадрат на дымоходе соседнего дома, на который опустился беглец. Я оттолкнулся, чтобы схватить его. Словно почувствовав мою погоню, пачка бумаг поднялась выше и улетела прочь. Я с мрачной решимостью последовал за ней. Быстрой серией спиралей восходящий поток поднял ее высоко в воздух.

Этот ветер не был случайным. Кто-то в одном из лагерей изменил формулировку экземпляров, которые имелись у Эмо и Уилмера, и не хотел, чтобы правда выплыла наружу. Наш экземпляр был единственным доказательством этого вероломства. Отталкивая меня при любой возможности, репортеры присоединились к погоне. Любой из них посчитал бы великой удачей первым заполучить его в свои руки. Я же был полон решимости не дать этому случиться. Я прибавил скорости и вырвался вперед, обогнав их стаю. Преследуя свою добычу, я перепрыгнул через птичье гнездо. Хозяйка гнезда возмущенно крякнула мне вослед.

И тут я на миг задумался. Если это станет известно прессе, газетчики не преминут напечатать полный текст контракта, а значит, все детали нашего соглашения с обеими сторонами станут достоянием гласности. Никто не сможет обвинить нас в сокрытии правды. Так что все не так уж и плохо. Вместо того чтобы ткнуть локтем в глаз следующего репортера, который пронесся мимо меня, бледно-золотистого типпа с пробором на голове, я полетел с ним бок о бок. Он подмигнул мне.

Контракт, вернее управлявший им маг, не хотел, чтобы кто-то из нас перехватил его. Взлетев еще выше, листы закружились вокруг нас, как будто дразня, затем вновь нырнули в окно в крыше.

Мы преследовали его, как ястребы голубя. Я приземлился на гладкий пол, а в следующий миг увидел, как контракт легко скачет по плиткам. Еще мгновение, и он прыгнул в огонь, весело пылавший в медной решетке позади семейства Эмо Уивила.