Текст книги "МИФЫ. МИФОподставы"

– Нет, спасибо, – сказала она и поспешила улыбнуться. – Встретимся на дебатах. Не возражаешь?

– Слушаюсь, босс, – сказал я. И хотя я использовал это слово игриво, она, похоже, поморщилась. Неужели мои жестокие слова, сказанные на прошлой неделе, все еще ранили? И тут меня осенило. Я посмотрел вниз. – Глип, останься здесь с Банни, хорошо?

– Глип! – воскликнул мой питомец, посмотрев на меня с упреком и разочарованием.

Я опустился рядом с ним на колени и заглянул в его огромные голубые глаза.

– Смотри, доставь ее туда без всяких приключений.

– Скив, я могу и одна! – запротестовала Банни.

– Глип! – сказал мой дракон, подмигнув мне одним глазом. Я кивнул. Я не доверял ни Синдикату, ни двум другим партиям. В данный момент я не доверял Аазу.

* * *

– …Пожертвования были щедрыми! – разносился над толпой голос. – Боги благосклонно взирают на тех, чьи руки не поскупились!

Сид величественным жестом вытянула перед собой бледные ладони, ее лицо сияло блаженной улыбкой, как будто она лицезрела некое божественное видение. Площадь вокруг беседки была забита танцующей молодежью. Люди постарше внимательно слушали. В этом не было сомнений: толпы с каждым днем становились все многочисленнее. Сид была настоящим хитом. Я же от всего сердца радовался этому. Мы сумели обойти упрямое молчание Синдиката.

– …В благодарность кандидаты подарили самым маленьким и самым юным воздушные шары и игрушки! Совершеннолетние получили воды жизни!

Я нахмурился. Эликсиры? Зелья? Кто мог позволить себе раздавать зелья? Я подождал, пока Сид объявит о предстоящих дебатах и вечеринках во всех трех штабах кампании и завершит выступление. Когда толпа начала расходиться, я обогнул лужи и встретил ее у подножия лестницы. Она спустилась ко мне. Серое платье красиво развевалось вокруг ее ног.

– Ну как тебе? – спросила она.

– Как всегда, эффективно, – ответил я. Щеки Сид довольно втянулись. Я предусмотрительно удалил из ушей воск, чтобы она не заметила пробки. – Что это за подарки от кандидатов? Ничего подобного не было в документе, который мы тебе дали.

– Это правда, – сказала она. – Прошу прощения, что внесла изменения в ваш отчет, но я осталась там после того, как вы ушли. Три кандидата раздали детям мелкие подарки безвредного характера. Затем Ааз подарим взрослым по бутылке виски.

– Ааз? – уточнил я. – Настоящий виски?

– Не настоящий из Уиса, а тот, что под названием «виски» подается в большинстве баров во всех измерениях. – Сид с тревогой посмотрела на меня. – Я сделала что-то не так? Мне казалось, мы все еще являемся единственным правдивым источником новостей в этом месте. И я решила, что мой долг состоит в том, чтобы точно информировать людей обо всех событиях. Я не включила в сводку свои наблюдения по поводу раздражения двух других кандидатов, ибо это отдавало бы редакторской позицией, я же должна лишь сообщать информацию.

– Нет, Сид, это я виноват, что не остался, – сказал я, мысленно проклиная свою вспыльчивость. Зря я позволил Аазу и Шомитамони меня подначивать, тем более что я знал: они делают это намеренно. Вероятно, Ааз хотел, чтобы я не мешал ему подкупить как можно больше избирателей.

– Спасибо, что предоставила факты. Ты делаешь отличную работу.

Сид улыбнулась:

– Это крутая работа! Я буду скучать по ней, когда все закончится.

Я вздохнул:

– Хотел бы я сказать то же самое.

Глава 31

Вы должны знать, как обращаться с детьми.

Р. Плантагенет

– Уаааааа!!!!

Я сам едва не расплакался. Экспресс-раунд конкурса «Поцелуй младенца» прошел не так гладко, как первый. Мы с Банни уныло сидели за столиком перед беседкой, откуда нам были видны все три кандидата. Очереди матерей с младенцами на руках тянулись далеко за пределы площади в близлежащие улицы. Правила конкурса запрещали нам затыкать уши, и мы были вынуждены стойко выслушивать бесконечный рев рыдающих младенцев. Банни морщилась всякий раз, как только начинал плакать очередной ребенок.

– Мне казалось, что однажды я захочу иметь детей, – сказала она, стиснув зубы. – Теперь я предпочту разбить перед домом цветник.

Даже Глип спрятался под столом, закрыв уши лапами и грустно что-то напевая. Я бы отправил его домой, но его присутствие помогало держать толпу в узде. Не то чтобы обычные протестующие подвергали младенцев опасности, но я уже видел, как они способны вызвать беспорядки множеством других способов. Хотя это и было для него болезненно, Глип проявлял понимание.

Правила экспресс-раунда были иными, чем в предыдущем конкурсе. Здесь главным фактором была скорость, а не точность. Неудивительно, что резкое приближение Ааза к младенцу-типпу более чем в половине случаев вызывало у матери и ребенка истерические слезы. Число меловых отметок под его именем на нашей доске неуклонно росло.

При всей его быстроте, Ааз изо всех сил старался не пугать младенцев. Я знал: он сам отец, а одним из его советов, который я никогда не забывал, было: «Доказательством того, что человек учится на собственном опыте, является то, что никто не станет будить ребенка дважды, чтобы увидеть его улыбку». Я начал подозревать, что не все взрывы плача были вызваны клыкастым лицом изверга, который склонился для поцелуя.

Я взглянул на команду Уилмера. Сам кандидат был слишком занят, чтобы доставлять неприятности. Карнелия стояла с ним рядом, подбадривая шефа. Поэтому я посмотрел на Мортона, мага «Партии Мудрости». Казалось, его больше интересовало то, как обстоят дела у Ааза, нежели у Уилмера. Почувствовав, что сила неуловимо нарастает, я встал, чтобы увидеть, что он делает. Как только Ааз наклонился, чтобы чмокнуть маленького мальчика с серебряной погремушкой, в спину мне ударил заряд магии. Потом еще один попал мне в лоб с противоположной стороны. Мы с младенцем залились слезами.

– Уааа! – завопил мальчик.

– Бу-у-у-у! – вторил ему я.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы. Банни в тревоге посмотрела на меня:

– Скив, что случилось?

– Незаконное вмешательство, – ответил я, глубоко вздохнув, и снова зарыдал. Стоявшая неподалеку крошечная девочка в розовом платьице сочувственно посмотрела на меня и протянула мне свой леденец. Я был так опечален, что едва его не взял. – Это все М-м-м-Мортон! Бу-у-у! – Но затем я заметил, что Риджинальд как-то подозрительно доволен собой. Вокруг него извивались сильные миазмы магии. Я указал на мага «Партии Дружбы». – И Риджинальд тоже! Уа-уа-уа! – Я пару секунд жадно хватал ртом воздух и снова зарыдал.

– Эй, минутку! – сказала Карнелия, поспешно подходя ко мне. Один из ее грызунов протянул платок. Она взяла его и по-матерински вытерла им мое лицо. – Надеюсь, вы не обвиняете нашего мага в том, что он мешает усилиям мистера Ааза? Согласитесь, ведь у него масса собственных естественных недостатков. Я имею в виду лицо и все такое прочее! У вас просто истерика. Кром свидетель, мы все ощущаем то же самое.

Орлоу подскочил к ней.

– Вы не можете винить нашего коллегу! С того места, где он стоит, он почти не видит Ааза.

Я сделал еще один глубокий вдох.

– Лишь потому, что я плачу, это не значит, что я в истерике! Просто кто-то швырнул в меня чары, – сказал я, пытаясь отдышаться, и потер глаз кулаком. – Я видел… я видел… я видел их! Они заставляли этих младенцев зареветь!

– Верно, – сказала Банни. – Десять штрафных очков Уилмеру и двадцать для Эмо! – Она мелом начертила на доске четкие линии.

– Что? – опешил Орлоу. – Почему это?

– За жульничество, а затем за ложь о нем! – Она повернулась к сцене и хлопнула в ладоши. – Кандидаты, пятнадцатисекундный перерыв! Мне нужно сделать объявление!

Эмо, Ааз и Уилмер отложили младенцев, которых на тот момент держали в руках.

– Пока мы со Скивом здесь, мы не потерпим никакого жульничества! Если кто-то из ваших сотрудников будет мешать детям другого кандидата, вы получите штраф. За каждое последующее нарушение он будет увеличиваться на десять баллов. Вы меня поняли?

– Да, мэм, – ответил Орлоу.

– Поняли, – громко вздохнула Карнелия.

Начальница избирательного штаба Ааза не ответила.

– Шомитамони? – предостерегающе спросила Банни. Маленькая женщина снисходительно махнула рукой:

– Да, что угодно!

– Отлично. Кандидаты! Возьмите своего следующего ребенка, и-и-и… целуйте!

Я сел рядом с Банни.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Не решаясь заговорить, я кивнул. Вытянув из широкой белой силовой линии над головой столько магии, сколько мог удержать, я окутал себя ею и представил себя на облаке, парящем высоко в небе. Вскоре ощущение глубокой скорби отступило. Я открыл глаза. Банни пристально посмотрела на меня. Я улыбнулся ей и взял мел.

Даже с угрозой наказания, сдерживающей любителей мошенничества, Ааз отстал так далеко, что я сомневался, что он сможет наверстать упущенное и выиграть этот конкурс. Он напевал всякие непристойности, но приятным, баюкающим голосом, чтобы не пугать детей.

– Семиногие шалавы, проведем на вас облаву, сварим в соусе из лавы, – ворковал он, качая крошечную девочку. Она ткнула его пальцем в глаз. Ааз поспешно поцеловал ее и вернул. – Крюк возьмем и вырвем кишки, скормим хищникам излишки. Кто там дальше?

Следующий ребенок захныкал, как только Ааз потянулся к нему.

– Какая жалость, что вы не умеете очаровать младенцев незаконными подарками, мистер Ааз, – сказал Уилмер, вынимая из коляски пару девочек-близнецов.

– Что еще за незаконные подарки? – спросил Ааз, поспешно чмокнув юного горилларда, который попытался залезть по его тунике и ткнуть ему в ухо длинным тощим языком. – Прекрати, малыш, или я завяжу на нем узел.

– Уааааа! – Чувствуя неодобрение, младенец захныкал. Ааз угрюмо насупил брови. Я был вынужден присудить ему штрафное очко. Ааз сунул ребенка обратно в руки женщины-типпы, которая его принесла.

– Смотрю, вам просто не хватает сноровки, сэр, – сказал Эмо, пощекотав младенца-девола под подбородком. Тот попытался укусить его за палец, но, надо отдать ему должное, не заплакал. – Вы отстали от нас уже на пару сотен баллов.

Ааз бросил взгляд на доску и надулся.

– Если бы я думал, что в этих глупых состязаниях имеется какой-то смысл, я бы волновался, – заявил он.

– Конечно, в них имеется смысл! – парировал Уилмер.

Ааз положил ребенка, которого держал на руках.

– И какой же?

– Чтобы показать публике, что мы заботимся о них! – выкрикнул Эмо, еще крепче прижимая к груди маленькую девочку. Та недовольно пискнула.

Ааз приподнял бровь:

– Подвергая себя воздействию микробов этих мелких разносчиков чумы? Держу пари, публика в восторге, особенно мамаши, которых тут пара тысяч. Но сколькими простудами вы наградите детей, передавая им каждый вирус, какой вы только что подцепили? Не говоря уже об опасности, какой вы подвергаете самих себя. Первые два месяца вашего срока вам точно грозит управлять городом с больничной койки. Я пойду что-нибудь выпью. Если у всех этих родителей есть хоть капля мозгов, то они присоединятся ко мне!

Мамаши забеспокоились и начали перешептываться. Некоторые вышли из очереди и демонстративно направились к краю площади.

– Нет, дамы, вернитесь, – умолял Эмо. – Я обещаю вам, что мы заботимся об интересах ваших детей.

– Ааз, – предостерегающе сказал я. – Ты дал согласие участвовать в этом мероприятии. Мы здесь не для того, чтобы судить о том, как типпы проводят свои выборы.

– И с каких это пор ты поверил в Основную Директиву? – с вызовом спросил Ааз.

Я понятия не имел, о чем он, и потому даже не обиделся. Мой друг был в опасном, мелочном и вредном настроении. Я был знаком с симптомами. Все, что я мог сделать, это попытаться убедить его вернуться к сотрудничеству.

– Но, Ааз, – сказал я, – ты же хочешь выиграть губернаторский пост. Я знаю, ты способен победить целую армию извергов, даже не вспотев.

Ааз задумался над вопросом.

– Ну, меня никогда не выдвигали на… – скромно начал он.

– Просто потому, что никто не знал, что тебе это может быть интересно, – продолжил я со всей искренностью, на какую только был способен. – Здесь же, в Типпикано, это новый вызов. И он вряд ли стоит твоих талантов. Конечно, ты мог бы выиграть, делая все на изврский лад. Но если ты выиграешь, соблюдая обычаи типпов, никто не усомнится в том, что избиратели выбрали тебя потому, что они хотели именно тебя, а не потому, что ты новый кандидат.

Находившаяся рядом со мной Банни замерла, не смея дышать. Я наблюдал, как на лице Ааза презрение сменилось подозрительностью. На моем собственном не было ничего, кроме озабоченной невинности. Затем он громко рассмеялся и хлопнул себя по колену.

– Малыш, ты прав. Я могу победить любого в его собственной игре. Дай мне этого ребенка!

Пораженная силой его требования, следующая в очереди мамаша протянула ему своего отпрыска, маленького мальчика, завернутого в желтое одеяло. Немного поворковав над ним, мой товарищ поцеловал его. Скажу честно, я даже заволновался о сохранности уха ребенка. Вернув малыша матери, Ааз схватил следующего. Я вознаградил его полным восхищения взглядом и дал знак двум другим кандидатам возобновить поцелуи.

Факт оставался фактом: Ааз, похоже, слишком далеко отстал, чтобы выиграть это состязание. В отличие от него Эмо и Уилмер были слишком опытны, чтобы допускать простые промахи. Не помогало и то, что, увидев его, ребенок начинал истошно вопить, и мой друг не мог его успокоить. Тем не менее Ааз с мрачным лицом продолжал целовать младенцев.

Банни посмотрела на часы на площади и позвонила в колокольчик:

– Кандидаты, остается всего пятнадцать минут!

Я быстро произвел на доске подсчеты. Ааз явно проигрывал, причем с огромным отрывом. Два других кандидата шли практически вровень.

– Ууурп!

Уилмер отпрыгнул назад. Неизбежное случилось, причем в четвертый раз за утро. Ребенок, срыгнувший на белоснежный пиджак, беззубо улыбнулся ему. Уилмер быстро клюнул его в макушку. Помощники тотчас подскочили к кандидату, чтобы помочь ему переодеться. Эмо расхохотался.

– Почему они никогда не делают этого с тобой? – спросил Уилмер у Эмо. – Твои костюмы вызывает тошноту даже у взрослых.

– Я очаровываю их, – ответил Эмо, нежно обнимая малыша. Я заметил, что Шомитамони пристально наблюдает за ним. Она приподняла бровь. Внезапно Эмо отнял от себя ребенка. К кандидату тотчас подскочил ассистент, чтобы промокнуть тряпкой его красочный жилет.

– Понятно, – каркнул Уилмер. – Детишки предпочитают выражать свое мнение о тебе иным способом!

– Это не смешно! – заявил Эмо. – Впрочем, все-таки смешно!

– Немного желтого не помешает твоей цветовой гамме! – крикнула Шоми.

– Это сделала Шоми? – спросила Банни.

– Не знаю, – ответил я. – Если да, то ее магия слишком тонка, чтобы я мог ее обнаружить.

Эмо был в ярости. Он выразительно посмотрел на Риджинальда. Коренастый типп кивнул, мол, все понял. Следующий ребенок, которого Уилмер вытащил из коляски, выпустил фонтан рвоты.

– Я это почувствовал, – крикнул я, вставая. – Тридцать штрафных очков для Эмо!

– Да ты мошенник! – рявкнул Уилмер. Частота опорожнений мочевого пузыря резко возросла, равно как и случаи отрыжки, рева, истерик и воплей. Маги и «Партии Дружбы», и «Партии Мудрости», не стесняясь, швырялись чарами. Я устал назначать обеим сторонам штрафные баллы. Кандидаты пытались целовать младенцев так, чтобы не стать жертвой очередной отрыжки или рева. Ааз вручил матери последнего ребенка, которого держал на руках, и, не скрывая злорадства, посмотрел на соперников.

Городские часы пробили очередной час. Банни звякнула колокольчиком. Кандидаты остановились и недоуменно уставились на нее.

– Конкурс окончен! – объявила она. – Скив, какой счет?

Я повернулся к доске и нацарапанным в углу дополнительным баллам.

– Ааз поцеловал шестьсот три младенца. Он потерял триста четыре очка за плач. Это означает, что у него всего двести девяносто девять очков.

Двое других кандидатов выглядели самодовольными.

– Эмо поцеловал шестьсот двадцать пять, но потерял триста тридцать баллов…

– Что? – ужаснулся Эмо.

– Я предупреждала, что всякий раз, когда ваш персонал будет применять против другого соперника магию, начисляются штрафные баллы, – строго сказала Банни. – Итог подведен! Ваш счет двести девяносто пять.

Теперь самодовольным выглядел только Уилмер.

– Ну а я, мистер Скив?

– Шестьсот тридцать, минус триста тридцать пять. Это тоже двести девяносто пять.

Банни покачала головой:

– Это означает, что победитель – Ааз!

– Блин, у нас раньше не было победителя, – сказал я. – Поздравляю, Ааз!

Мой чешуйчатый товарищ под аплодисменты толпы поднял руки над головой. Репортеры ринулись к нему, на ходу выкрикивая вопросы. Жаль только, что ничто из того, что сказал Ааз, не появится в газетах. Уилмер, Эмо и начальники их избирательных штабов подошли к нашему столу.

– Я намерен оспорить этот результат, дорогая леди, – заявил Уилмер.

– На каком основании? – спросила Банни.

– На том, что извращенец жульничал! Я только что посовещался с моим магом, и он клянется, что это не он начал… э-э-э, утечки, которые испортили последний раунд конкурса.

– Скив Великолепный – маг с безупречной репутацией во многих измерениях, – заявила Банни. – Он уловил, как Мортон и Риджинальд нарушают правила, и это притом, что я предупредила вас всех!

– Но Ааз тоже мухлевал!

– Вы можете это доказать? – спросила Банни.

– Да! – выкрикнул Эмо. – Я почувствовал идущую с его стороны магию, как раз перед тем, как один из младенцев, э-э-э, поддался требованию организма.

– Это невозможно, – сказал я.

– Как ты можешь это утверждать? – не унимался Эмо. – Он извращенец! А они, как известно, мощные маги. Тоню-у-у-усенькая ниточка магии! Я бы вообще ее не заметил, если бы давно не научился остерегаться подобных уловок во время такого рода состязаний.

Он посмотрел на Уилмера. Тот кивнул в знак согласия.

– Потому что я знаю Ааза, – сказал я. – Он бы не стал так жульничать. – Я не мог объяснить, что у Ааза нет никакой магии. В этом измерении этого никто не знал, кроме меня и Банни. Если кто-то и словчил, так только Шоми, но мне никогда не заставить кого-либо из них двоих в этом признаться.

– Извращенцы, они такие! – крикнул Эмо. – Если бы в конкурсе участвовали только типпы, у меня бы не было подобных опасений.

– Совершенно верно! – поддакнул Уилмер. Оба выразительно кивнули.

– Хорошо, – сказала Банни с глубоким вздохом. – Заранее извиняюсь, но в таком случае я объявлю конкурс не состоявшимся. Одним событием больше, одним меньше – вряд ли это будет иметь значение в день голосования.

– Спасибо, мисс Банни, – сказал Уилмер, склоняясь над ее рукой. – Вы воплощение понимания и доброты.

Эмо взял ее за руку и выразительно посмотрел ей в глаза:

– До вечера, дорогая леди.

– Да, – сказала Банни, выдергивая пальцы из его хватки и проверяя их наличие. В конце концов, они только что побывали в руках у двух политиков. – Когда мы проведем его заново.

Глава 32

Трудно найти хорошую жену.

Генрих VIII

Отель «Типпмор» был выбран в качестве площадки для мероприятия «Знакомство с семьей кандидата». С помощью Банни я выбрал в самом эксклюзивном бутике Базара, клиентами которого были пентюхи и бесхвостые демоны, элегантный и в меру строгий прикид. Я вышел из лавки в темно-синей шелковой рубашке, хорошо сочетавшейся, по словам Банни, с моими волосами и глазами, в дымчато-сером замшевом жилете, брюках с черным ремнем и в блестящих черных кожаных башмаках. На Банни было сливового цвета платье с низким декольте и практически голой спиной. Не будь у него еще и длинной юбки, я бы не смог сосредоточиться ни на чем другом, кроме этого чудного видения. Я купил ей пару длинных золотых сережек с камнями бронзового цвета, которые, как я знал, ей нравились. В конце концов, что за удовольствие иметь деньги, если не можешь покупать подарки для своих друзей?

Мы пришли не одни. Гвидо был в черном костюме с черной рубашкой и белым галстуком, что делало его похожим на черную стену с белой полосой на ней. На Глипе был новый ошейник. Кстати, я взял с моего дракона обещание, что он не слопает его до окончания мероприятия. Мне нужно было что-то такое, за что я мог бы схватиться, если этот поганец вдруг решит преследовать кого-то, за кем гнаться не нужно.

Зал был до отказа забит репортерами и жуками-фотографами. Плюс несколько сот представителей общественности, которые бродили поблизости и тихо болтали друг с другом. Мой взгляд выхватил из толпы Экстру. Она с надеждой помахала мне рукой. Я помахал в ответ, затем указал на середину зала, как будто там меня ожидало что-то важное. Она погрустнела, но кивнула, смирившись. Представители Синдиката вели себя необычайно тихо. Мы в течение нескольких дней делали наши объявления с помощью Сид-Той-Самой и команды моих помощников – и нам пока никто не мешал. Назовите меня параноиком, но я подозревал, что газетчики готовили ответный удар. Я не горел желанием вновь оказаться в темном подземелье и одновременно хотел, чтобы газеты освещали выборы так, как им положено. Это мероприятие могло бы породить несколько замечательных статей!

Все три кандидата установили в трех углах огромного бального зала столы с закусками. Четвертый угол занимал оркестр из восьми человек в строгих черных сюртуках или платьях, пиликавший нечто медленное и классическое.

– Миссис Уивил-Скаттил, вы просто великолепны, – сказал я, склоняясь над ее рукой. Жена Уилмера была в бледно-голубом платье. Если уж Банни восхищенно посмотрела на нее, значит, так оно и было. Банни прививала мне вкус к одежде, но я и за сто лет не научусь разбираться в моде так тонко, как она.

– Вы слишком добры, мистер Скив, – сказала она. – Это платье купил мне Уилмер. Эта булавка, – она указала на завязанную причудливым узлом нитку жемчуга размером с виноградную гроздь на ее плече, – тоже его подарок, на нашу двадцать пятую годовщину.

– Очень мило, – сказал я.

– Надеюсь, вы извините меня, – сказала миссис Уивил-Скаттил с высокомерным кивком. – Я должна кое-что сделать.

В зале присутствовала вся их семья. Помимо замужней дочери и красивого юноши, который был изображен на портретах жуков-фотографов, присутствовал также крупный юноша со слишком длинным коричневым мехом и в мешковатом костюме. Не иначе как Прагер. Он держался позади, играя с хрустальным диском, который выглядел как внутренняя часть «Идеальной Личной Помощницы» Банни. Из диска вырывались лучи яркого цвета, к явному раздражению его матери. Она коршуном налетела на отпрыска и конфисковала игрушку. Недовольный парень сунул руки в карманы пиджака и принялся пинать ковер.

Семья Эмо, вспомогательная дочь и все остальные персонажи прибыли с помпой, более присущей выходу актеров на сцену. Эмо пропустил жену в зал и демонстративно обнял каждого из детей. Те вывалились из его объятий и направились к столу с зеленой скатертью. Мы с Банни вышли им навстречу.

– Мисс Банни, вы очаровательны, – сказал Эмо. – Вы помните мою жену?

Миссис Уивил пошевелила нам пальцами. Банни ответила на этот жест, и они обе хихикнули.

– Мне так нравится ваше платье! – воскликнула миссис Уивил.

– А мне ваше, – отозвалась Банни. Вместо скромного неброского наряда, в котором она была во время портретного мероприятия, на супруге Эмо было сейчас нечто шелковистое и облегающее, темно-красного цвета. – Где вы его нашли?

И они заговорили о моде.

– Не хотите выпить? – спросил Эмо, указывая на стол «Партии Дружбы».

– Пока воздержусь, – сказал я. Мне не хотелось показаться предвзятым, принимая угощение у одного кандидата, игнорируя двух других. После судейства мы с Банни планировали тихо поужинать в ресторане отеля.

Эмо отлично меня понял.

– Что ж, пойду поприветствую своих гостей, – сказал он и, взяв жену, пошел пожать руки своим сторонникам. Банни снова повернулась ко мне.

– Она очень даже милая, – сказала она. – После выборов мы договорились поменяться платьями.

– Конечно, – ответил я. Это было проявлением какой-то странной женской дружбы, которую мне, вероятно, никогда не понять. Я не мог представить, что меняюсь одеждой с одним из моих приятелей-мужчин. – Интересно, а где Ааз?

– Чего не знаю, того знаю, – ответила Банни. – Вряд ли у него есть семья, которую нужно привести на это мероприятие.

– Я знаю, что он был женат, по крайней мере однажды, – сказал я. – Как-то раз он даже упомянул внуков.

– Ааз? Неужели?

Бэмс!

Хотя хлопок донесся из фойе за пределами бального зала, я безошибочно узнал чары И-Скакуна, вытесняющие воздух. Я вышел встретить Ааза.

Он был не один. Если честно, у меня отвисла челюсть. В его руку вцепилась стройная извергиня, как минимум дюймов на восемь выше него. По изврским меркам это была сногсшибательная красотка. Мне было трудно судить о возрасте извергов, однако я предположил, что она на несколько десятков лет моложе его, хотя далеко и не девочка-подросток. На ней было короткое платье в облипку, на фоне которого наряды жен двух других кандидатов смотрелись жалкими кухонными тряпками. Тонкая ткань при каждом движении мерцала и переливалась. Другой рукой Ааз крепко сжимал воротники двух маленьких извергов. Будь они пентюхами, я бы предположил, что им от шести до девяти лет. Третий мальчонка, гораздо меньше ростом, сидел на полу, угрюмо посасывая большой палец. В руке у него была стальная погремушка, которой он колотил по паркету. Четвертая, девочка на вид лет одиннадцати, стояла на цыпочках и то и дело вертелась взад-вперед, находясь под очарованием некого внутреннего ритма.

– Привет, Скив, – сказал Ааз, помахав нам рукой. – Подходите и познакомьтесь с моей бандой.

Я испугался, что мои глаза выпрыгнут из орбит и разбегутся в разные стороны.

– Я… ты мне никогда не говорил… э-э-э… рад познакомиться, миссис Ааз.

– Родна, – сказала извергиня, вежливо пожимая мне руку. – Ааз так много мне о тебе рассказывал!

– Зато он ничего не рассказывал мне о вас, – сказал я и тотчас получил удар острым носом туфли по щиколотке. – Э-э-э… а это Банни.

Родна протянула Банни руку с идеально ухоженными трехдюймовыми ногтями.

– Рада познакомиться с вами.

– Я тоже очень рада, – сказала Банни. – Пожалуйста, входите. Мероприятие вот-вот начнется.

– Дети! – сказала Родна, хлопая в ладоши. – Двигаемся! Вон туда. Живо!

Четверо детей посмотрели на нее и послушно выстроились в очередь. Я был впечатлен, но не удивился. Учитывая, что изверги от рождения обладают магическими способностями, а также недюжинным интеллектом и огромной физической силой, ни один родитель, наделенный чувством самосохранения, не позволил бы им шляться где попало. Дети выстроились в ряд позади Родны и покорно последовали за ней в бальный зал.

Я не знал, что сказать. Насколько я помню, Ааз редко упоминал о своих семейных связях. Я знал, что у него есть племянник, который однажды заглянул к нам и доставил массу неприятностей[16]16
  О Руперте можно прочитать в романе «МИФОуказания», который вы можете скачать с помощью вашего аналога «Байтины».


[Закрыть]. Пуки была его кузиной. Помимо этого я очень мало знал о его семье. Просто не было причин спрашивать. Ааз не приветствовал личных вопросов. Впрочем, нужно отдать ему должное: сам он тоже редко их задавал. Наши отношения всегда пребывали в рамках настоящего времени. Но, если только он не бросил Родну растить четверых детей в одиночку, – даже если она и выглядела вполне способной на этот подвиг, – за время нашего знакомства он должен был время от времени наведываться на Извр, чтобы их навестить. О чем я и понятия не имел.

– Ааз, и давно ты с Родной? – спросил я, пытаясь сделать это как можно более естественно.

– Довольно давно, – сказал Ааз, хитро подмигнув. – Она прекрасна, не так ли?

– Э-э-э… да. В смысле, я никогда не видел изверга красивей ее. – Я сглотнул, пытаясь поделикатнее сформулировать следующий вопрос. Этот нахал не собирался мне помогать. – Ты… я имел в виду… когда?..

– Мне нужно выпить. Надеюсь, Шоми принесла достаточно выпивки. А вот и она!

Ааз отвел свою семью к столу «Партии Чумы», где его ждала Шоми.

– Что вы думаете? – спросил он ее.

– Очень даже ничего, – сказала его пиарщица, оглядывая Родну с головы до ног. – Сойдет за первую леди.

– Спасибо, – сказал Ааз.

– Она умеет готовить?

– Естественно.

Мне показалось весьма странным, что Шоми это спрашивает, но такта у нее было не больше, чем у самой извергини.

Ааз галантно подал Родне щедрую порцию белого вина в стакане размером с цветочную вазу. Дети наперебой требовали печенья и пирожных, но Родна велела им взять фрукты. Какая строгая! Ааз налил себе галлон пива и одним залпом выдул половину.

– А-а-а! – удовлетворенно воскликнул он и громко отрыгнул. От этой мощной отрыжки задрожали стены. Все повернули к нему головы. – Что ж, вот мы и здесь! Давайте начнем вечеринку!

Я понятия не имел, как должно было пройти мероприятие. К счастью, местные жители взяли инициативу на себя.

Миссис Уивил, супруга Эмо, подошла к нам с подносом, на котором были разложены квадратные печенья, посыпанные синим и зеленым сахаром и источающие восхитительный аромат специй.

– Пожалуйста, угощайтесь, – предложила она. – Я сама испекла их сегодня днем.

– Спасибо, – сказал я, протягивая Банни печенье. Мы оба откусили по кусочку. Печенье было еще теплым. Я заподозрил, что для того, чтобы сохранить аромат духовки, миссис Уивил прибегла к магии, но не стал возражать. Хрустящую вафлю пропитали имбирем, мускатным орехом и чем-то слегка терпким, чего я не мог определить. Я был готов съесть пару десятков штук такой вкуснятины. – Пальчики оближешь, – сказал я.

– Это да, – согласилась Банни. – Я хочу узнать его рецепт, Болла!

Миссис Уивил просияла:

– Буду счастлива поделиться им с тобой, Банни.

– Прошу прощения, – строго сказала миссис Уивил-Скаттил Болле. Младшая женщина отошла в сторону. Жена Уилмера царственно выступила вперед с гравированным серебряным подносом в руках.

– Какое великолепие! – ахнула Банни.

На прямоугольной белой кружевной салфетке возлежали – другого слова у меня не нашлось – миниатюрные пирожные. Я был наповал сражен невероятным мастерством, которое потребовалось для их создания. Там были крошечные трехслойные пирожные, которые отлично подошли бы для свадеб жуков-фотографов, тортики по случаю дня рождения с горящими свечами, тонкими как волоски, и еще дюжина других, таких красивых и хрупких на вид, что я боялся к ним прикоснуться.

Впрочем, миссис Уивил-Скаттил позаботилась и об этом. Она откуда-то извлекла плоскую серебряную лопатку с дырочками и выложила по два пирожных на маленькие тарелки, стоящие на краю подноса. Лопатка исчезла, а миссис Уивил-Скаттил вручила Банни и мне по тарелке.

– Пожалуйста, угощайтесь, – сказала она. Под ее пристальным взглядом я взял крошечное свадебное пирожное и откусил от него половину. Ее брови неодобрительно поползли вниз. Я решил, что, наверное, должен был положить его в рот целиком.

Я усердно жевал. По правде говоря, пирожные были суховаты и чересчур сладки. Не попробуй я сначала печенье Боллы, я бы решил, что, в принципе, они довольно вкусные. Проглотив последний кусочек, я пожалел, что не принял предложение Эмо выпить.