Текст книги "К суду истории. О Сталине и сталинизме"

Вскоре после XX съезда партии автор данной книги услышал из уст весьма ответственного работника довольно странную версию по поводу кровавых чисток 30-х годов.

– Да, – сказал мой собеседник, – Сталин хорошо знал, что люди, которых он обрек на смерть, не шпионы и не вредители. Эти обвинения были сфабрикованы для удобства репрессий. Конечно, с точки зрения моральных или правовых норм действия Сталина были незаконными. И все же они были необходимы для дальнейшего развития революции в нашей стране. Люди, которых устранял Сталин, имели большую власть и были очень популярны. Они так же, как и Сталин, принимали участие в революции. Поэтому их нельзя было просто снять с работы или исключить из партии. Их надо было обвинить в каких-то чудовищных преступлениях, в попытке реставрации капитализма, в шпионаже, во вредительстве. А затем, обманув народные массы, уничтожить этих людей.

– Но почему, – спросил я, – революции нужно было избавиться от своих активных участников?

– Такова логика всех революций, – ответил мой собеседник. – Дело в том, что большинство бывших революционеров, которых устранил Сталин, к середине 30-х годов перестали быть революционерами, они переродились в чиновников и бюрократов. Эти люди толкали нашу партию и государство уже не по социалистическому, а по государственно-капиталистическому пути, они вели ее не вперед, а назад. Поэтому перед Сталиным и возникла задача устранить тех людей, которые мешали дальнейшему развертыванию социалистической революции, и выдвинуть молодых работников, способных вести дальше нашу революцию.

Позднее мне пришлось убедиться, что подобная версия имеет широкое хождение среди части отставных партийных деятелей, выдвинувшихся в 30 – 40-е годы. Рассуждения на этот счет высказываются, как правило, не публично, а «доверительно», особенно в беседах с молодыми партийными работниками. Не исключено, что возникновение этой легенды о сталинской «перманентной» революции восходит к временам Сталина и имеет источником высказывания самого Сталина. Сходную точку зрения высказывают и некоторые зарубежные авторы. Так, например, Исаак Дейчер в своей книге «Пророк в изгнании», рассуждая о причинах сталинских «чисток», пытается доказать, что Сталин якобы боялся, что бюрократия превратится в новый класс. Поэтому под предлогом борьбы с троцкистами и бухаринцами он выступил против собственной бюрократии. Дейчер полагает, что именно сталинский террор препятствовал превращению правящих групп в новый социальный слой.

«Это была, – пишет он, – одна из самых темных, наименее обсужденных, но очень важных сторон перманентного террора… Этот террор не только уничтожил гвардию большевиков, но держал бюрократию в состоянии текучести, постоянно обновляя ее состав. Так же как Сталин на собственный, автократический, варварский манер ликвидировал кулака, так он постоянно ликвидировал эмбрион нового класса»[460]460
  Дейчер И. Пророк в изгнании. Лондон – Нью-Йорк, 1963. С. 306.


[Закрыть].

Что можно сказать об этой легенде, весьма сходной с официальной версией китайской «культурной» революции 1965 – 1969 гг., с призывом ее лидеров и самого Мао Цзэдуна «открыть огонь по штабам» и свергнуть тех, «кто стоит у власти, но идет по капиталистическому пути»?

Конечно, в послереволюционный период в СССР имело место перерождение партийных и государственных кадров, и мы еще будем говорить о характере и масштабах этого перерождения. Оно затронуло не только людей, примкнувших к революции на ее поздних этапах, но и часть тех профессиональных революционеров, которых было принято называть «ленинской партийной гвардией». Но это перерождение части партийных кадров не должно было с фатальной неизбежностью вести к перерождению всей партии и государственной власти в целом. В процессе энергичной борьбы с бюрократизмом и карьеризмом, начатой еще при Ленине, в партии и комсомоле вырос в 20-е годы и в годы первой пятилетки значительный слой молодых, талантливых и энергичных работников, всецело преданных Советской власти и идеалам социализма.

Быть может, Сталин был неудовлетворен масштабами ведущейся против бюрократизма борьбы и хотел расширить ее с помощью своих варварских методов, как думает И. Дейчер? Это предположение не выдерживает критики.

Во-первых, кроме некоторого числа действительно обюрократившихся и развратившихся руководителей, которых можно было бы условно назвать «эмбрионом» нового господствующего класса, репрессии 1936 – 1939 гг. захватили множество преданных народу партийных и советских работников, а также военачальников, инженеров, ученых, деятелей культуры, которые составляли лучшую часть партии, государства, армии. При этом погибли не только высшие руководители в возрасте от 45 до 60 лет, но и большое число молодых работников среднего звена партийно-государственного руководства (и комсомольских лидеров) в возрасте от 30 до 45 лет. Среди репрессированных была также наиболее образованная часть партийной интеллигенции, подготовке которой уделялось ранее очень большое внимание.

Во-вторых, как в этом нетрудно убедиться, на место уничтоженных Сталиным в большинстве случаев выдвигались менее опытные, менее стойкие, а часто и менее образованные люди. Не только в составе ЦК ВКП(б), но и во всех высших звеньях партийно-государственного и хозяйственного аппаратов уменьшилось число людей из интеллигенции и семей потомственных пролетариев, но увеличилось число людей из крестьянства и городской мелкой буржуазии. Среди непосредственного окружения Сталина выдвинулись такие люди, как Молотов, Берия, Каганович, Мехлис, Маленков, Багиров, Ворошилов, Шкирятов, Вышинский и т. п., которые представляли худшую часть партии и которых в первую очередь можно назвать перерожденцами, неспособными развивать далее революцию и революционные возможности Советского государства.

Не выдерживает критики и прямо противоположная версия, выдвинутая бывшим советским ответственным работником М. Восленским в его книге «Номенклатура». В противоположность И. Дейчеру, который думает, что Сталин при помощи террора ликвидировал «эмбрион» нового класса, М. Восленский пытается доказать, что, уничтожив старую большевистскую гвардию, Сталин, напротив, начал создавать основы «нового класса», который М. Восленский называет «Номенклатурой». М. Восленский пытается доказать, что в рамках советского руководящего слоя к середине 30-х годов возникла большая группа спаянных между собой молодых честолюбивых и крайне агрессивных руководителей, выдвиженцев Сталина, типа Н. Поспелова, М. Митина, П. Юдина, А. Жданова, А. Щербакова и др., которые как раз и составляли эмбрион нового класса и которые не только поддерживали Сталина, но и прямо толкнули его на проведение жестокого террора. Причем эти люди не только были выдвиженцами Сталина, но также и сами выдвинули его как своего вождя и могли таким образом влиять на его решения. М. Восленский пишет в своей книге: «В 1937 году, двадцать лет спустя после Революции, старая большевистская гвардия не была очень молода, но она могла надеяться просуществовать еще лет пятнадцать. Новые выдвиженцы номенклатуры не хотели, однако, давать ей в подарок эти пятнадцать лет возможной жизни: они слишком страстно желали занять посты руководства, занятые старыми революционерами. "Новая аристократия" была уже готова, она прошла суровую школу, она постигла искусство управления, ей оставалось только устранить старую гвардию… Старая большевистская гвардия состояла из людей, которые занимали свои посты как члены организации профессиональных революционеров. Снять со своих постов ленинцев – не каждого в частности, но всех в целом – было невозможно в рамках нормальной процедуры… Чтобы уничтожить старую гвардию, было только одно средство: нужно было разрушить ее моральный авторитет и представить долгие годы ее службы Революции как преступление… Сталин хорошо видел, какие завистливые взгляды бросали его номенклатурщики на ленинцев: они становились для них все более чуждыми и антипатичными, эти старики, которые сохраняли немного верности Революции, несмотря на хорошие посты и хорошую жизнь. Сталин понял, что достаточно сигнала, и эти создания злобы, вышедшие из того же источника, бросятся, как стая волков, на старые оригиналы, занимающие теплые места. И этим сигналом было убийство Кирова… Нужно быть глупцом, чтобы увидеть в ежовщине лишь дело рук Сталина, и идиотом, чтоб сделать Ежова единственным ответчиком. Сталин исполнил волю выдвинувших его людей, дав зеленый свет уничтожению старой ленинской гвардии. Мало кто проявил себя геройски в этой кампании. Но правила расправы с ними были отвратительны»[461]461
  Восленский М. Номенклатура. Париж, 1980. С. 82 – 86. Voslensky Michael. La Nomenklatura. Paris, 1980. P. 82 – 86.


[Закрыть].

Нетрудно показать всю искусственность данной схемы. Восленский чрезвычайно преувеличивает роль молодых выдвиженцев Сталина – «сталинцев» – в уничтожении партийной гвардии. Не молодые «сталинцы» были главным источником и инструментом террора, и не их волю исполнял Сталин. Он исполнял свою волю и опирался как на молодых «сталинцев», так и на многих недавних «ленинцев» вроде Молотова, Ворошилова, Микояна, Крыленко, Калинина. При этом он вскоре уничтожил и многих молодых «сталинцев», которые также оказали ему посильную помощь, – таких как Крыленко. И новое сталинское окружение складывалось как из молодых, так и из старых большевиков. Критерием был не возраст, а признание власти Сталина. К тому же далеко не все выдвиженцы 30-х годов были подобны «стае хищных волков». Таких было даже меньшинство.

Несомненно, огромные масштабы репрессий, затронувших миллионы людей, создали невиданную ранее нехватку кадров. Это потребовало выдвижения на руководящую работу многих сотен тысяч новых людей «снизу». Тысячи рабочих-«стахановцев» были назначены в конце 30-х годов начальниками цехов, директорами предприятий. Рядовые красноармейцы становились командирами взводов и рот, командиры рот и взводов выдвигались на командование батальонами и полками, командиры батальонов и полков становились командирами корпусов и дивизий. Рядовые научные сотрудники выдвигались в руководители лабораторий и отделов, руководители лабораторий возглавляли большие институты. Короче, это было время, когда сотни тысяч людей сделали быструю карьеру, оказавшись на таких постах, о которых они раньше никогда и не помышляли. Этих людей нельзя относить к политической категории «сталинцев» или «ленинцев», к каким-то особо отобранным ставленникам высшей сталинской номенклатуры. В своем большинстве это были честные работники, которые с огромным уважением относились и к Ленину, и к Сталину, но они не могли ясно и четко представлять себе существо происходивших в стране изменений. Эти люди хотели работать на благо Советской власти и часто работали с очень большой энергией. И все же не было никаких оснований приветствовать такое насильственное «обновление» кадров. Ибо обстановка, которая сложилась в нашей стране и в партии после репрессий 30-х годов, была уже иной, чем до начала «великого террора». И нет ничего удивительного, что многие из выдвиженцев, даже из числа рядовых рабочих, крестьян и служащих, гораздо быстрее перерождались и «портились» от соприкосновения с властью, чем это наблюдалось в предшествующие 20 лет. Но об этом мы будем подробнее говорить в следующих главах.

Разбирая различные версии по поводу причин страшных сталинских «чисток» 1936 – 1939 гг., нельзя не остановиться на упорно поддерживаемой в некоторых кругах интеллигенции легенде о сталинской «национальной» революции. Одним из первых предположение о сталинской «национальной» революции высказал еще в 1943 году русский религиозный философ и историк Георгий Федотов, эмигрировавший из СССР в 1925 году. В своей статье «Загадки России» Г. Федотов писал, пытаясь объяснить причины сталинского предвоенного террора: «Всякая великая революция, в каких бы универсальных идеях она ни родилась, завершается национализмом. Люди, отбившие родину от классовых врагов, начнут по-настоящему чувствовать ее своей. Нельзя – даже чужестранцу – безнаказанно управлять двадцать лет страной, не срастаясь с ней – по крайней мере чувствами хозяина, собственника. В 18 веке даже немка на русском престоле вела русскую политику. И корсиканец, возглавивший французскую революцию, при всех своих универсальных планах, был прежде всего императором французов. Сталин из всех учеников Ленина больше всего годился для национализации русской революции. Он никогда не принимал участия в международном социалистическом движении, никогда не интересовался и теоретическими проблемами марксизма. Практик и организатор, он целиком вложился в дело русской революции, предоставив своим более культурным и ненавистным ему товарищам работу в Интернационале. Ныне он ликвидировал почти всех сподвижников Ленина. Вместе с ними расстреляны или удалены из партии тысячи настоящих ленинистов, места которых заняты новыми людьми, ничем не связанными с интернациональным движением. Случайны ли все эти чистки, московские процессы, смена почти всех дипломатов – в конце 30-х годов? Вряд ли они объясняются только личными столкновениями между Сталиным и ленинской гвардией. Если же за ними стоят идеологические разногласия, то всего естественнее искать их в смене вех: в торжестве нового национализма»[462]462
  Федотов Г. Россия и свобода: Сб. статей. Нью-Йорк: Изд-во Чалидзе, 1981. С. 143 – 144.


[Закрыть].

Более подробно эту же точку зрения изложил в ряде статей московский ученый и публицист М. Агурский. По мнению Агурского, революция 1917 года была не только социальной, но и национальной революцией, так как она привела к победе национальных окраин над Великороссией, над метрополией. В результате в новом государстве сложилось руководство с преобладанием инородческого элемента: евреев, латышей, поляков, кавказцев. С середины 30-х годов в стране возникло, однако, иное движение. Агурский, в частности, писал: «Причины чисток были гораздо глубже. Под их покровом происходил глубочайший социальный и, что не менее важно, национальный переворот, в результате которого к власти в стране пришел новый слой, преимущественно крестьянского происхождения, в котором уже почти не было так называемых инородцев, т. е. евреев, поляков, латышей, литовцев и др. Такова была неизбежная реакция огромной славянской страны на интернациональные космополитические эксперименты с ней в 20 – 30 гг., не считавшиеся с национальным фактором. Сталин лишь вызвал новый слой к власти, но не являлся его создателем. Без преувеличения можно считать чистки 1936 – 1938 гг. одним из заключительных аккордов Гражданской войны в России. На смену старой элите, которую вряд ли можно идеализировать, пришел новый слой, не имевший никакой преемственности с предшествовавшим, ибо чистки происходили в несколько этапов и в конечном счете ликвидировали весь актив, хоть в какой-то мере принимавший участие в революции и Гражданской войне или же участвовавший в партийной жизни до 1937 года и знающий ее структуру. По-видимому, непременным условием для формирования новой элиты и было как раз нахождение до 1937 года только на самых низких уровнях общественной жизни»[463]463
  Agursky M. The Birth Byelorussia //Times Literary Supplement (30.06.1972).


[Закрыть].

Некоторые из людей, рассуждавших на эту тему, идут еще дальше. Так, например, А. Иванов, активный сотрудник самиздатских московских журналов «Вече» и «Московский сборник», открыто называвший себя современным русским националистом и, несомненно, сознательно избравший для своих статей псевдоним «Скуратов»[464]464
  Малюта Скуратов – любимый и самый жестокий из опричников Ивана Грозного.


[Закрыть], решительно связывал сталинские чистки 30-х годов с победой СССР в Отечественной войне. В статье «К вопросу о роли инородцев в победе Советской власти» А. Иванов (Скуратов) писал: «Инородческое засилье в первое десятилетие после революции было неоспоримым фактом. С падением Троцкого, Зиновьева и Каменева оно несколько ослабло, в 1929 – 1930 гг. снова усилилось. В начале 30-х годов вторым человеком в партии после Сталина был Л. М. Каганович, его соплеменники прибрали к рукам важнейшие наркоматы: Литвинов – Наркоминдел, Ягода – НКВД, Яковлев (Эпштейн) – Наркомзем, Гамарник, а после него Мехлис возглавляли Политуправление Красной Армии. Но в середине 30-х годов произошел решительный перелом. Стихийное, неосознанное недовольство русских партийных низов получило возможность проявления порой уродливого и жестокого, но иной и не могла быть реакция на антирусскую жестокость. Зато снова были реабилитированы непреходящие ценности русской истории и культуры, принципы русской государственности, и в этом был положительный итог десятилетия, достигнутый за счет страшных издержек, но помогший выстоять в войне, которая, если бы руководство осталось на антирусских позициях 20-х – начала 30-х годов, была бы проиграна в два счета»[465]465
  Из архива автора.


[Закрыть].

Теории насчет сталинской «национальной» революции абсолютизируют одну и причем далеко не самую существенную сторону как событий 1917 – 1920 гг., так и событий 1936 – 1939 гг. Общеизвестно, что не только среди большевиков, но и в составе всех дореволюционных российских революционных партий – анархистов, анархистов-коммунистов, социалистов-революционеров, меньшевиков было много евреев, латышей, литовцев, грузин, армян, финнов, поляков и других «инородцев». Россия давно уже не являлась национальным русским государством. В 1917 году из 170 миллионов человек, населявших Россию, только 43% приходилось на «великороссов»[466]466
  Официальная дореволюционная статистика не относила украинцев и белорусов к числу «инородцев», искусственно приписывая их к русскому населению. Но это не отвечало ни реальному положению вещей, ни самосознанию большинства населения Украины и Белоруссии.


[Закрыть]. В населении страны примерно 100 миллионов человек составляли украинцы, поляки, финны, белорусы, немцы, евреи, молдаване, греки, грузины, армяне, азербайджанцы, татары, казахи, чеченцы, ингуши, курды, осетины, башкиры, латыши, литовцы, эстонцы и многие другие. На территории страны проживало более 150 больших и малых наций и народностей, находившихся на разных ступенях экономического и социального развития. Нет необходимости доказывать сегодня, что помимо различных форм социального гнета нерусские народности, входившие в состав Российской империи, испытывали еще и национальный гнет, который большинство людей воспринимает особенно болезненно. Совершенно естественно поэтому, что революционная пропаганда находила такой большой отклик среди многих национальных групп Российской империи и что русские революционные партии черпали здесь значительную часть своих кадров. Национальный вопрос был одной из важнейших проблем, которые должна была решить русская революция, и лозунги интернационализма и ликвидации национального гнета были важнейшей частью идеологии большевистской партии.

Однако не национальные противоречия в огромной Российской империи были главной причиной начавшейся здесь революции. Первой по важности из этих причин было глубокое недовольство крестьян в основных губерниях центральной России. Крестьяне – основная часть населения страны – продолжали страдать от малоземелья, от пережитков крепостничества, от бесправия перед помещиками и крупными землевладельцами, сохранившими большую часть своих громадных земельных угодий. Первая мировая война, призвав под ружье не менее 10 миллионов крестьян, лишь обострила аграрные противоречия в стране, а Временное правительство, образовавшееся после свержения монархии, всячески оттягивало проведение давно назревавших земельных реформ. По существу уже в сентябре 1917 года массовое крестьянское движение стало перерастать в настоящую крестьянскую войну, которую не могли остановить никакие карательные экспедиции.

Второй причиной революции было крайнее утомление не столько всего народа, сколько 12-миллионной армии из-за продолжавшейся четвертый год войны, цели которой были непонятны солдатской массе, страдавшей и от плохого питания, и от недостатка оружия. Солдаты не верили ни офицерам, ни генералам и не желали проводить еще год или два в окопах. Между тем Временное правительство решительно настаивало на продолжении войны «до победного конца», тогда как солдатские массы не видели конца войне и потеряли веру в победу.

Наконец, третьей по важности причиной революции было все более заметное ухудшение материальных условий жизни городского населения и, прежде всего, рабочего класса основных промышленных центров страны и в особенности столицы России – Петрограда. С продовольственных беспорядков в столице началась фактически еще Февральская революция. Однако Временное правительство не смогло улучшить положение трудящихся в городах.

В соответствии с этими причинами формировалась и главная сила политической армии революции, т. е. той наиболее активной части народных масс, без участия и поддержки которой не могла бы победить ни одна политическая партия. Известно, что основной частью политической армии большевиков был рабочий класс в главных промышленных центрах страны, моряки Балтийского флота и значительная часть солдат столичного гарнизона и гарнизонов многих других крупных городов. При этом большая часть армии была политически нейтрализована, а крестьянские и солдатские выступления помогали победе большевиков в революции. Национальные окраины России втянулись в революцию позже, и здесь вначале ясно преобладали сепаратистские настроения и партии. Часть окраинных районов империи стала опорой контрреволюции.

Активное участие «инородцев» в деятельности революционных партий естественно привело и к их активному участию в первых органах власти, которые начали складываться после Октябрьской революции. Однако при оценке этого обстоятельства нужно учитывать всю совокупность факторов, а не составлять произвольные таблицы на основании предвзятых мнений.

Так, например, люди, которые стремятся доказать «инородческий» характер первых государственных органов Советской власти, обращают внимание на то обстоятельство, что председателем ВЦИК был избран Я. М. Свердлов, еврей по национальности, а председателем ВЧК стал Ф. Э. Дзержинский – по национальности поляк. Во главе молодой Красной Армии и РВС РСФСР был поставлен Л. Троцкий, также еврей по национальности. Наиболее боеспособной воинской частью Красной Армии летом 1918 года была, как известно, знаменитая Латышская дивизия, а среди бойцов групп ВЧК были отряды, укомплектованные венграми, чехами, китайцами, латышами, финнами. Но при этом игнорируются многие другие факты.

Известно, что последним съездом партии перед Октябрьской революцией был VI съезд РСДРП. Именно этот съезд утвердил курс на вооруженное восстание, и делегаты съезда стали основной движущей силой в руководстве Октябрьской революции в столице и на местах. Что представлял из себя этот съезд с национальной точки зрения? Русских на съезде было 55%, грузин и армян – 3%, евреев – 17, 5%, латышей – 10%, поляков – 4%, литовцев и эстонцев – 3, 5%. Съезд избрал ЦК РСДРП из 28 членов и кандидатов. Из них было 16 русских и обрусевших украинцев, 2 грузина, 1 армянин, 2 латыша, 1 поляк и 6 евреев[467]467
  Протоколы VI съезда РСДРП(б).М. – П.; Коммунист, 1919. С. 239.


[Закрыть]. Эти цифры показывают значительную политическую активность евреев и латышей в 1917 году, но не подтверждают версии о том, что роль еврейских и латышских революционеров была решающей.

Основным органом власти после Октябрьской революции был Совет Народных Комиссаров, избранный Вторым съездом Советов. В первом составе этого съезда было 12 русских, один поляк, один грузин, а также один еврей.

Хотя Троцкий и был председателем РВС, однако основной командный состав Красной Армии составляли русские, в том числе и больше десяти тысяч бывших офицеров царской армии. На стороне Советской власти сражалось много отрядов «интернационалистов» – венгров (мадьяр), чехов, немцев, латышей, даже китайцев. Но все они вместе взятые составляли незначительную часть 3-миллионной Красной Армии.

В разгар Гражданской войны в Москве в марте 1919 года состоялся VIII съезд РКП (б). Как можно судить по заполненным анкетам, среди делегатов съезда было 63% русских, 16% евреев, 7% латышей, 4% украинцев, 3% поляков. Все другие национальные группы съезда составляли вместе 8%[468]468
  VIII РКП(б): Протоколы. М. 1959. С. 451.


[Закрыть]. На IX партийном съезде из заполнивших анкету 530 делегатов было 79% русских, 14,5% евреев, 6% латышей, 3% украинцев, 2% белорусов. Все другие национальные группы съезда составляли около 4%[469]469
  IX съезд РКП(б): Протоколы. М., 1934. С. 551.


[Закрыть]. Налицо, как мы видим, тенденция к увеличению числа русских и уменьшению евреев и латышей в партийном активе.

Миф об «инородческом» или еще более узко – о еврейском характере Октябрьской революции и Советской власти возник еще в годы Гражданской войны. Рассуждениями о «жидо-большевистских комиссарах» и «жидо-большевистской» Красной Армии была полна тогда белогвардейская, а затем и эмигрантская печать. Даже лондонская газета «Таймс" писала 5 марта 1919 года, что евреи на 75% занимают все руководящие должности в РСФСР. В протоколах 439 и 469 сессии Сената США можно было прочесть, что «…в 1918 году правительственный аппарат в Петрограде состоял из 16 русских и 371 еврея, причем из последнего числа 265 евреев прибыли из Нью-Йорка»[470]470
  См.: Новый журнал. США, 1977, № 127. С. 280.


[Закрыть]. Не в столь фантастически лживой форме эта версия открыто высказывается сегодня и во многих русских эмигрантских журналах[471]471
  См.: Континент. 1977, № 11. С. 190 – 191; Информационный бюллетень Российского национального объединения. Бельгия, 1976 (март – апр.).


[Закрыть]. Приведенные выше данные достаточно убедительно опровергают, по нашему мнению, эту версию. Не подтверждает эту версию и национальный состав Политбюро ЦК РКП(б). В 1922 году в составе Политбюро было 4 русских, 3 еврея и 1 грузин. Но уже в 1927 году, т. е. за 10 лет до начала сталинских репрессий, в составе Политбюро (вместе с кандидатами) было 13 русских, 2 украинца, 1 грузин, 1 армянин и 1 еврей. Подводя итог всему сказанному выше о национальном характере Октябрьской революции, мы приведем два важных высказывания из двух, казалось бы, противоположных идейный лагерей. Так, например, Л. Троцкий в одном из своих исторических исследований писал: «Противники Исполнительного комитета из лагеря реакции не раз указывали впоследствии на засилье в нем инородцев: евреев, грузин, латышей, поляков и пр. Хотя по отношению ко всей массе членов Исполнительного комитета инородцы составляли совсем невысокий процент, но несомненно, что они занимали очень видное место в президиуме, в различных комиссиях, среди докладчиков и т. д. Так как интеллигенция угнетенных национальностей, сосредоточенная преимущественно в городах, обильно пополняла революционные ряды, то немудрено, что среди старшего поколения революционеров число инородцев было особенно велико. Их опыт, хотя и не всегда высокого качества, делал их незаменимыми при возведении новых общественных форм. Совершенно вздорными являются, однако, попытки вывести политику советов и всей революции из мнимого засилья инородцев. Национализм в этом случае обнаруживает презрение к действительной нации, т. е. народу, изображая его в период его великого национального пробуждения простым чурбаном в чужих и случайных руках. Но почему же и как инородцы получили такую чудодейственную силу над миллионами коренного населения? На самом деле, именно в момент глубокого исторического поворота в толще нации она нередко ставит себе на службу те элементы, которые вчера еще были придавлены и потому с наибольшей готовностью дают выражение новым задачам. Не инородцы ведут революцию, а национальная революция пользуется инородцами. Так бывало даже при крупных реформах сверху. Политика Петра I не переставала быть национальной, когда, сворачивая со старых путей, привлекала к себе на службу инородцев и иностранцев…»[472]472
  Троцкий Л. Февральская революция. Берлин: Гранит, 1931. С. 264 – 256.


[Закрыть]

То же самое, хотя в иной форме и с иным значением, писал и крупнейший русский философ XX века Н. А. Бердяев: «Долгий исторический путь ведет к революциям, и в них открываются национальные особенности даже тогда, когда они наносят тяжелый удар национальной мощи и национальному достоинству. Каждый народ имеет свой стиль революционный, как имеет свой стиль консервативный. Национальна была английская революция, и столь же национальна революция французская. В них узнается прошлое Англии и Франции. Каждый народ делает революцию с тем духовным багажом, который накопил в своем прошлом, он вносит в революцию свои грехи и пороки, но также и свою способность к жертве и энтузиазму. Русская революция антинациональна по своему характеру… Но и в этом антинациональном ее характере отразились национальные особенности русского народа, и стиль нашей несчастной и губительной революции – русский стиль. Наши старые национальные болезни и грехи привели к революции и определили ее характер. Духи русской революции – русские духи…»[473]473
  Из глубины: Сб. статей о русской революции. Париж: Имка-пресс, 1967. С. 71 – 72. Цитируемый сборник является переизданием сборника «Из глубины», составленного в 1918 году и полулегально изданного в Москве в 1921 г.


[Закрыть]

Но вернемся к вопросу о характере сталинского террора в 1936 – 1939 гг. с национальной точки зрения. Совершенно очевидно, что этот террор не имел характера какой-то русской «национальной» революции или переворота. Русский партийно-государственный актив пострадал в годы этого террора ничуть не меньше, чем партийно-государственные работники с иным национальным происхождением. И если в 1936 – 1937 гг. были расстреляны, например, почти все руководители НКВД с еврейскими фамилиями во главе с Г. Ягодой, то в 1939 году были расстреляны и все почти новые руководители НКВД с их чисто русским происхождением. Ведущую роль в руководстве карательными органами, возвысившимися и над ЦК КПСС, стали играть грузины, армяне и азербайджанцы (Берия, Багиров, Меркулов, Деканозов, Рухадзе, Кабулов и др.).

Агурский не прав, когда он пишет, что между старым и новым руководством, между старой и новой элитой «не было никакой преемственности». Верхи «новой элиты» вышли из части старой элиты. В Политбюро, которое было избрано после XVIII съезда ВКП(б) в 1939 г., вошли семь человек из Политбюро 1934 года (Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Калинин, Андреев, Микоян). Среди новых членов и кандидатов в члены Политбюро мы видим Жданова, Хрущева, Шверника и Берию, которых никак нельзя назвать людьми, поднявшимися «из самых низовых уровней общественной жизни». Таких людей было, однако, немало на средних ступенях управления. Репрессии 1936 – 1939 гг. заметно уменьшили в составе советской элиты число латышей, эстонцев, финнов, поляков и венгров. Это вполне понятно, так как ни Латвия, ни Эстония, ни Польша, ни Финляндия, ни Венгрия не входили в состав СССР, и было невозможно черпать новые кадры за счет представителей этих наций. Уменьшилось в составе элиты число немцев и евреев, хотя очень многие евреи продолжали занимать видные посты в руководстве партией и государством. Автор большого исследования «Русский еврей вчера и сегодня» М. Д. Байтальский по этому поводу писал: «Репрессии 30-х годов затронули советскую интеллигенцию и работников государственного и партийного аппарата в большей степени, чем они затронули рабочих. В группе интеллигенции и работников аппарата они, в свою очередь, ударили по коммунистам несравненно сильнее, чем по беспартийным. И, наконец, в среде самих коммунистов они обрушились на старых членов партии со значительно большей силой, чем на недавно вступивших. А евреев как раз имелось в составе интеллигенции и служащих больше, чем в рабочей среде, процент коммунистов в самом еврейском народе был вдвое, втрое и вчетверо выше, чем процент коммунистов в среде других народов, и наконец, если взять состав коммунистов, то евреев – старых членов партии также насчитывалось непропорционально много. Сочетание всех перечисленных элементов привело к тому, что репрессии, не будучи специально нацелены на евреев, рикошетом ранили их сильнее, чем ранили другие народы, задев при этом наиболее передовую и преданную революции часть еврейского народа»[474]474
  Байтальский М. Д. Русские евреи вчера и сегодня: Рукопись. (Из архива автора)


[Закрыть].