Текст книги "К суду истории. О Сталине и сталинизме"

Стивен Бланк преувеличивает внешнеполитические таланты Сталина, но в его словах имеется доля истины. Но именно для таких «политических гениев», как Сталин, следовало бы установить иной порядок «наследования» и иные сроки власти. Между тем и после 1924 года в нашей стране и партии сохранился порядок, при котором не существовало никаких ограничений в отношении длительности пребывания того или иного лица во главе партии и государства. Это и позволило такому человеку, как Сталин, тщательно подготовиться к узурпации всей власти и постепенно устранить одного за другим всех своих оппонентов.

Вряд ли надо доказывать, что важнейшим условием для узурпации Сталиным всей власти в стране и крайне благодатной почвой для всех связанных с его именем преступлений и злоупотреблений властью был тот режим однопартийной диктатуры, который сложился в нашей стране еще в самом начале 20-х годов. Можно сказать, что этот режим сложился исторически. Это, однако, вовсе не означает, что мы хотели бы оправдать возникновение такого режима или предположить, что он является лучшим режимом для построения социалистического общества. Некоторые пояснения все же необходимы. Известно, что после свержения самодержавия в России власть в стране перешла в руки основных буржуазных партий страны, входивших в Государственную Думу и образовавших вначале Временный комитет, а затем и Временное правительство. Доминирующее влияние в первых составах этого правительства имела возглавляемая П. Милюковым кадетская партия.

Между тем главной движущей силой Февральской революции были рабочие и солдатские гарнизоны столицы, а затем и других главных городов России. Они никак не могли считать Государственную Думу выразительницей их интересов. Поэтому сразу же после начала революции возникла необходимость создания таких представительных органов, которые отражали бы интересы и политическую волю рабочих и солдат. В условиях революции эти органы должны были не только «представлять» массы, но и руководить их действиями. Так появились на свет созданные самим народом Советы рабочих и солдатских депутатов. Так появилось в России «двоевластие», ибо Советы возникли как дополнение к уже существующей Государственной Думе, как своеобразная «нижняя палата» воображаемого парламента. «Верхняя палата» (Дума и Временное правительство) представляла так называемые «цензовые» элементы, или господствующие классы общества. Советы представляли трудящихся. Компромисс между этими двумя палатами был возможен только путем создания нового представительного органа, отражающего волю всей нации. Лозунг о создании такого органа был выдвинут сразу же после революции – это был лозунг Учредительного собрания. Но именно Временное правительство откладывало созыв такого собрания, опасаясь, что буржуазные партии окажутся в этом собрании в меньшинстве.

Лозунг «Вся власть Советам», выдвинутый в 1917 году Лениным и большевиками, вовсе не был призывом к однопартийности. В Советы входили тогда все левые и социалистические партии России: эсеры, меньшевики, большевики, анархисты и многие менее влиятельные политические группировки. Еще в июне-июле 1917 года большевики составляли в Советах партию меньшинства. Только в сентябре в Петроградском и Московском Советах большевики завоевали большинство. У них было большинство и в других рабочих центрах. Но даже в дни Октябрьской революции, когда в Петрограде должен был собраться Второй Всероссийский съезд Советов, не было еще полной уверенности, что именно большевики смогут получить поддержку большинства делегатов этого съезда.

Известно, что в первом составе Совета Народных Комиссаров была представлена лишь одна большевистская партия. Ленин тогда решительно возражал против создания объединенного «социалистического» правительства, в которое могли бы войти и представители эсеров и меньшевиков, хотя среди руководства большевистской партией было немало людей, которые настаивали именно на таком решении. И действительно, при иной обстановке это было бы весьма разумное решение, которое позволило бы значительно расширить политическую базу нового правительства и уменьшить угрозу гражданской войны. Не одни только большевики были сторонниками социализма в России, и поэтому коалиционное социалистическое правительство могло стать важной ступенью в мирном развитии социалистической революции в нашей стране. Мы говорим это не в осуждение точки зрения Ленина. Дело в том, что в октябре 1917 года главной проблемой, которая разделяла левые партии России, была не проблема методов или сроков построения социализма в нашей стране, а вопрос о продолжении или решительном прекращении продолжавшейся уже четвертый год Первой мировой войны. В этом вопросе компромисс оказался невозможным, и именно это обстоятельство разрушило все планы создания «однородного» социалистического правительства.

Но даже и после победы Октября и создания чисто большевистского Совнаркома Ленин не выступал за полную политическую монополию большевиков. Как только партия эсеров раскололась на правых и левых, позиции которых были во многих отношениях близки к позиции большевиков, Ленин и ЦК большевиков предложили левым эсерам войти в Совнарком, где эта партия получила семь из восемнадцати постов в правительстве, в том числе посты наркомов земледелия, юстиции, местного самоуправления. Не была запрещена после Октября и деятельность других партий, кроме монархистов и кадетов. Ленин был уверен, что партия большевиков сможет утвердить в России свою гегемонию в первую очередь благодаря проведению назревших социальных и экономических реформ, а не путем насилия над всеми своими оппонентами. И действительно, в ноябре и декабре 1917 года политическое влияние большевиков в стране быстро росло, а влияние правых эсеров и меньшевиков быстро падало. Именно это обстоятельство дало большевикам политические обоснования для роспуска Учредительного собрания и не позволило в свою очередь эсерам и меньшевикам сохранить это собрание. На созванном в январе 1918 года III Всероссийском съезде Советов большевистские делегаты составляли 66%. Из 360 членов ВЦИК, избранных этим съездом, 160 было большевиками, 125 – левыми эсерами, 7 – эсерами-максималистами, 7 – правыми эсерами, 3 – анархистами-коммунистами, 2 – меньшевиками-оборонцами и 2 – меньшевиками-интернационалистами[579]579
  Великая Октябрьская социалистическая революция: Энциклопедия. М. 1977. С. 606.


[Закрыть].

Однако дальнейшие события в стране пошли совсем не так, как хотели этого большевики. Уже вопрос о заключении Брестского мира вызвал не только раскол между большевиками и левыми эсерами, но и раскол внутри самой большевистской партии. Чрезмерно быстрое проведение национализации в промышленности и введение диктатуры Наркомпрода и продотрядов породили еще более острый конфликт между большевиками и эсерами, влияние которых среди крестьян стало быстро расти. Возросло и влияние меньшевиков среди рабочих. По стране прокатилась волна рабочих забастовок. Сохранение многопартийной системы в стране и в Советах создавало угрозу политического поражения большевиков. В этих условиях большевики приняли решение об ограничении возможностей и прав других социалистических партий. Они надеялись, что это позволит им легче провести страну через трудный переходный период. 14 июня 1918 года со ссылкой на борьбу меньшевиков и правых эсеров против Советской власти ВЦИК принял решение исключить из своего состава и из состава всех Советов представителей правых эсеров и меньшевиков. Еще раньше, в апреле 1918 г., были исключены из Советов представители анархистских групп. В июле 1918 года после вооруженного конфликта между большевистским правительством и вооруженными формированиями левых эсеров эта партия также была исключена из Советов. Однако и после исключения из Советов партии эсеров и меньшевиков продолжали существовать вне Советов и были политической силой, в большинстве случаев действовавшей легально. Более того, когда в конце 1918 года меньшевики в лице своего ЦК выступили против интервенции Антанты, против сотрудничества с буржуазией и отказались от лозунга Учредительного собрания, ВЦИК отменил постановление от 14 июня в отношении меньшевиков. В феврале 1919 года это же постановление было отменено и в отношении тех групп правых эсеров, которые выступили против иностранной интервенции. Легально существовали и некоторые анархо-синдикалистские группы.

Летом и осенью 1918 года главной силой, выступающей против большевиков в начинающейся гражданской войне, были левые «мелкобуржуазные» партии эсеров, меньшевиков, анархистов, различных националистических групп, в союзе с которыми действовал и чехословацкий корпус. Однако уже в конце 1918 года главной силой, выступающей против большевиков, стала генеральско-монархическая контрреволюция, поддержанная вооруженными формированиями Англии, Франции, Японии, США и некоторых других стран. Это обстоятельство изменило и политическую обстановку внутри РСФСР. Так, например, в 1919 году против Колчака решительно выступил так называемый Иркутский политцентр, в котором руководящую роль играли эсеры и меньшевики. Против Колчака выступали также бундовцы и эсеры-максималисты. И партия большевиков не отказывалась от временных соглашений с этими группами. В течение 1919 года в Советской России легально проводились съезды и совещания эсеров и меньшевиков. Находившихся в заключении эсеров и меньшевиков по амнистии освобождали из тюрем, и они нередко сразу же шли на фронты Гражданской войны. Некоторые эсеры и меньшевики становились даже комиссарами отдельных воинских частей. Во время наступления Деникина большевики заключили очень важный для себя военно-политический союз с Махно, армия которого представляла тогда в южных районах Украины реальную и крупную силу. Своими успешными рейдами в тылу деникинской армии части Махно, формально включенные в состав Красной Армии, значительно ослабили наступление белых армий на Москву и помогли затем окончательно разгромить и армию Деникина, и, позже, армию Врангеля.

Анализируя выступления и статьи В. И. Ленина 1917 – 1920 гг., мы видим, что Ленин вовсе не предполагал создание в Советской России однопартийного режима и не предполагал полного запрещения политической деятельности всех других партий (кроме партий буржуазных и монархических). Напротив, Ленин предполагал, что после того, как в Советской России будут проведены основные революционные преобразования, в нашей стране должны быть проведены и свободные выборы. Ленин не сомневался, что именно партия большевиков одержит победу на этих выборах, как она победила на выборах в Советы в 1917 году и в начале 1918 года. Однако считалось само собой разумеющимся, что и другие социалистические партии получат возможность выступить на этих выборах со своей программой. Для других стран и для других условий Ленин считал возможным сохранять избирательное право и за сторонниками буржуазных партий.

Конечно, гражданская война, разруха, голод – все это делало невозможным проведение свободных выборов. На больших территориях страны были отменены даже выборы в Советы и все выборные Советы заменялись здесь назначенными сверху «ревкомами». Но все это отдаляло, но не исключало полностью проведение в будущем относительно демократических выборов.

Окончание гражданской войны создало, однако, в стране исключительно сложную политическую обстановку. Развитие различного рода политических партий на территории РСФСР и других советских республик вступило в новую фазу. В 1920 году приняли решение о самоликвидации партии левых эсеров, эсеров-максималистов, народников-коммунистов. В марте 1920 года эсеры-боротьбисты вошли в состав КП(б) Украины. В состав РКП(б) вошли также левые группы Бунда. Некоторые левые деятели из партий меньшевиков и эсеров также вступили в РКП(б), кое-кто из карьеристских соображений, но большинство из идейных соображений. Сами эти партии переживали кризис, они не могли выработать сколько-нибудь определенной политической программы и создать устойчивые организации. Но тяжелый кризис переживала и РКП(б). Коммунистическую партию сотрясали дискуссии. В ней образовалось несколько фракций – группа «рабочей оппозиции», «демократического централизма» и др. Значительная часть рабочего класса была недовольна ухудшением своего материального положения, плохой работой промышленности, недостатком продовольствия. Еще большее недовольство политикой «военного коммунизма» и продовольственной разверсткой выражало крестьянство. Это недовольство нашло свое отражение и выражение в десятках больших и малых восстаний, прокатившихся по всей стране. Наиболее крупными из них было Кронштадтское восстание в марте 1921 года, в котором приняли участие матросы Балтийского флота, рабочие и население крепости. Несколько месяцев продолжалось восстание крестьян в крупной Тамбовской губернии, проходившее под руководством эсера А. С. Антонова («антоновщина»). В разгар восстания в распоряжении штаба мятежников имелось около 50 тысяч человек, разделенных на 21 полк. Весной и летом 1921 года почти по всей Украине шли ожесточенные бои с подвижными вооруженными группами махновской армии. Десятки более мелких вооруженных отрядов вели борьбу против коммунистов на Дону и Северном Кавказе, в Поволжье, Сибири и на Урале. Фактически это было продолжение гражданской войны, но уже не с генеральской контрреволюцией, а снова с крупными группами «мелкой буржуазии», возглавляемыми главным образом эсерами, анархистами, а иногда и недавними коммунистами. Победить в этой войне было труднее, чем разгромить походы Антанты. Коммунистическая партия смогла удержать свою власть в стране не столько благодаря успехам Троцкого при подавлении Кронштадтского мятежа или Тухачевского – при подавлении «антоновщины», сколько путем решительного отказа от политики «военного коммунизма» и введения «новой экономической политики» (нэпа).

Коммунисты остались у власти в стране, однако их социальная и политическая база значительно уменьшилась, симпатии большинства населения страны были еще не на их стороне. Того рабочего класса, который в 1917 году составлял главную социальную опору большевиков, просто не было. Ленин в 1921 году говорил: «Наш пролетариат в большей части своей деклассирован… неслыханные бедствия, закрытие фабрик привели к тому, что от голода люди бежали, рабочие просто бросали фабрики, должны были устраиваться в деревне и переставали быть рабочими. Разве мы этого не знаем и не наблюдаем, как неслыханные кризисы, гражданская война, прекращение правильных взаимоотношений между городом и деревней, прекращение подвоза хлеба создавали обмен каких-нибудь мелких продуктов, изготовляемых на больших заводах, каких-нибудь зажигалок – на хлеб… Это все и есть, что экономически и порождает деклассирование пролетариата, что неизбежно вызывает и заставляет проявляться и тут мелкобуржуазные, анархические тенденции»[580]580
  Ленин В. И. ПСС. Т. 43. С. 42.


[Закрыть].

Иным было и крестьянство, которое хотя и получило помещичью землю в 1917 году из рук большевиков, но которое прошло затем уроки «военного коммунизма», продовольственной разверстки, продотрядов, раскулачивания, комбедов.

Проводить в таких условиях свободные выборы даже в Советы и допускать свободную деятельность даже «мелкобуржуазных» социалистических партий означало для большевиков почти наверняка потерять политическую власть, завоеванную в столь упорной вооруженной борьбе. Этого большевики не могли позволить. Свободу политической деятельности они опять откладывали на неопределенное будущее, а в настоящем они должны были открыто заявлять о своем отказе от принципов «чистой» демократии. Так, например, выборы в Советы проводились теперь совсем не так, как они проводились в 1917 году. Была создана сложная многоступенчатая система непрямых, нетайных и неравных выборов, при которых один голос рабочего приравнивался к 5 – 6 (а на практике и к большему числу) голосов крестьян и «мелкой буржуазии». К тому же очень большое число людей, отнюдь не принадлежавших ранее к эксплуататорским классам, были лишены права голоса.

Постепенно большевики стали запрещать легальную деятельность всех других, еще сохранившихся на территории РСФСР политических партий и вводить диктатуру большевистской партии. Ленин не отождествлял понятия «диктатуры пролетариата» и «диктатуры партии». Но, вопреки более поздним утверждениям Сталина, Ленин не отказывался и от формулы «диктатура партии», причем отнюдь не в переносном смысле слова. Выступая в 1920 году на Втором Конгрессе Коминтерна, Ленин говорил:

«… Мы понимаем под диктатурой пролетариата в сущности диктатуру его организованного и сознательного меньшинства… Политическая партия может объединить лишь меньшинство класса так же, как действительно сознательные рабочие во всяком капиталистическом обществе составляют лишь меньшинство всех рабочих»[581]581
  Там же.Т.41. С.236.


[Закрыть].

Таких высказываний Ленина можно привести немало.

Лозунг «свободных выборов» в Советы стал уже в 1920 – 1921 гг. не большевистским лозунгом, а требованием меньшевиков и эсеров. Центральный комитет меньшевистской партии в 1921 году требовал от своих членов «активного участия в выборах в Советы рабочих депутатов и в работах самого Совета»[582]582
  Социалистический вестник. 1922, № 1. С. 17.


[Закрыть]. Как признавал лидер меньшевиков Ф. Дан, «свободные выборы в Советы как первый шаг к замене диктатуры господством демократии – таков был наш очередной политический лозунг»[583]583
  Дан Ф. Два года скитаний. Берлин, 1922. С. 113 – 114.


[Закрыть]. Примерно такую же политику проводила и партия эсеров. Там, где невозможно было выставлять партийного списка, эсеры проводили своих кандидатов как беспартийных[584]584
  Гусев К. В. Партия эсеров. М., 1975. С. 346.


[Закрыть].

Большевики ответили на эту тактику сначала многочисленными практическими ограничениями в деятельности партий меньшевиков и эсеров, а затем и формально законодательным запрещением деятельности этих партий. В разработанном и утвержденном в 1922 году Уголовном кодексе РСФСР меньшевистско-эсеровская деятельность была приравнена к прямой контрреволюции. Либеральная экономическая политика времен нэпа сопровождалась продолжением политического террора, направленного теперь главным образом против недавних союзников в борьбе с царским самодержавием. И надо сказать, что многие приемы, к которым в этой кампании против меньшевиков и эсеров прибегали большевики, были далеко не безупречны.

С этой точки зрения особого внимания заслуживает открытый судебный процесс над руководителями правых эсеров, который состоялся с 8 июня по 7 августа 1922 года в Москве. Мы не знаем, какое участие в подготовке этого процесса принимал Ленин, так как с конца мая 1922 года и в течение всего лета он был тяжело болен. Подготовка процесса не могла проходить без участия генсека И. Сталина. Председателем Верховного трибунала ВЦИК был Г. Пятаков, а главным обвинителем – Н. В. Крыленко.

В обвинительное заключение против эсеров большевистский суд мог занести немало обвинений. В 1917 – 1918 гг. эсеры были не только политическими, но в отдельные периоды и военными противниками большевиков. Однако надо иметь в виду, что эсеры не были тогда единой партией с единым руководством. Кроме того, Советское правительство еще в 1919 году приняло решение о политической амнистии и легализовало партию эсеров, которые стали издавать в Москве свою газету «Дело народа».

В 1920 – 1921 гг. этой легальности пришел конец, так как эсеры приняли участие или даже возглавили многие из крестьянских выступлений против Советской власти. Однако сам Ленин на X съезде РКП(б) и во многих других выступлениях 1921 года признавал, что у крестьян были законные поводы для недовольства политикой Советской власти. С точки зрения большевиков, нэп был громадной важности поворотом в их политике. Однако многие мероприятия, которые теперь проводили большевики, уже давно предлагали осуществить эсеры и меньшевики. Естественно, что поэтому советский суд должен был внимательно и объективно рассмотреть предъявляемые лидерам эсеров обвинения, отделяя сознательные преступления от искренних политических заблуждений, часто весьма спорных. Надо было учесть, что еще в начале 1922 года ВЦИК объявил амнистию большинству участников крестьянских восстаний предшествующих лет. К сожалению, судебный процесс над правыми эсерами пошел во многом по иному пути. В неблаговидных политических целях организаторы суда пошли даже на явную фальсификацию. Наряду с действительными лидерами правых эсеров А. Гоцем, Е. Тимофеевым, Д. Донским и др., которые старались оправдать деятельность своей партии и таким образом защитить себя, на процессе в качестве обвиняемых выступали также люди, которые не принадлежали к руководителям эсеровской партии, а в ряде случаев никогда не были эсерами и только выдавали себя за таковых. Эти люди с завидным усердием соглашались с обвинительным заключением и каялись в преступлениях, которых они никогда не совершали. Одной из таких «подсудимых» была Руфина Ставицкая (Фаина Ставская). Она была раньше не эсеркой, а анархо-коммунисткой и была хорошо знакома с некоторыми видными коммунистами. В 1922 году она обратилась с просьбой принять ее в коммунистическую партию. Как свидетельствовал в своих неопубликованных мемуарах ее муж, старый большевик В. Е. Баранченко, Ставицкой было предложено в качестве своеобразного «испытания» выступить с «разоблачениями» на процессе правых эсеров. Руфина приняла это поручение, и ее муж пытался как-то оправдать ее поступок, позорный для настоящего революционера. Он писал: «1922-й год был крайне трудным для Руфины Ставицкой. В молодости, вступив на революционную стезю, она то и дело торопилась отдать свою молодую жизнь за дело мировой социальной революции. Теперь ей предстояло отдать не то что жизнь, а нечто более дорогое для каждого революционера. Потребовалось в интересах диктатуры пролетариата и его социалистической революции отдать честь революционерки, как ее понимали старые революционеры и политкаторжане. Ей довелось волею руководящей силы пролетарской революции посильно участвовать в большом процессе, разоблачившем и разгромившем идейно и политически злейших, опаснейших в то время врагов пролетарской власти. Вскоре она была принята в коммунистическую партию, которой служила, как только могла, до этого»[585]585
  Баранченко В. Е. Возвращение чести. Жизнь и гибель Фаины Ставской: Рукопись. В. Баранченко и Ф. Ставская были арестованы в 1937 году, но Ставская погибла в заключении и была реабилитирована посмертно. Ее муж написал ряд статей и книг о крымских революционерах, на одну из которых – о Ю. П. Гавене – мы уже ссылались. Книгу Баранченко о Ставицкой Р. (Ф. Ставской) издательства печатать отказались.


[Закрыть].

Вызывают сомнение поведение и показания на этом процессе и некоторых других подсудимых. Несомненно, в качестве провокаторов выступали на процессе И. Семенов, К. Усов, Л. Коноплева. Верховный революционный трибунал приговорил Р. Ставицкую (Ф. Ставскую) к двум годам тюремного заключения со строгой изоляцией. Однако в этом же постановлении трибунала говорилось: «В отношении Семенова, Коноплевой, Ефимова, Усовой, Зубкова, Федорова-Козлова, Полевина, Ставской, Дашевского Верховный трибунал нашел: эти подсудимые добросовестно заблуждались при совершении ими тяжких преступлений, полагая, что они борются в интересах революции… Названные подсудимые вполне осознали всю тяжесть содеянного ими преступления, и трибунал в полной уверенности, что они будут мужественно и самоотверженно бороться в рядах рабочего класса за Советскую власть… ходатайствует перед Президиумом ВЦИК об их полном освобождении от всякого наказания»[586]586
  Приговор Верховного революционного трибунала по делу партии эсеров. М., 1922. С. 28 – 29.


[Закрыть].

Все перечисленные выше «подсудимые» были действительно после процесса освобождены и трудоустроены. Их дальнейшая судьба нам неизвестна. Что касается Ставицкой (Ставской), то перед арестом она работала директором Исторической библиотеки в Москве.

15 обвиняемых, в том числе члены ЦК эсеровской партии А. Р. Гоц, Д. Д. Донской, М. Я. Гендельман, Г. Я. Герштейн, М. А. Лихач, П. Н. Иванов, Е. М. Тимофеев и др., были приговорены к расстрелу. ВЦИК утвердил этот приговор, но приостановил его исполнение при условии, что партия социалистов-революционеров прекратит свою «заговорщицкую, террористическую и шпионскую деятельность». «Если же она, – говорилось в постановлении ВЦИК, – не откажется от вооруженной борьбы против Советской власти, приговор ее контрреволюционным вождям будет приведен в исполнение»[587]587
  Там же. С. 33 – 34.


[Закрыть].

Лидеры правых эсеров должны были, таким образом, содержаться в камерах смертников в качестве заложников. Их держали во внутреннем изоляторе особого назначения. Так называлась тогда внутренняя тюрьма ОГПУ на Лубянской площади. Один из смертников – С. В. Морозов, не выдержав напряжения, покончил жизнь самоубийством 20 декабря 1923 года. Смерть Морозова вызвала поток протестов среди социалистов на Западе. Поэтому в начале 1924 году решением ЦИК СССР смертный приговор был заменен лидерам правых эсеров 5-летним тюремным заключением[588]588
  Лидеры эсеров были освобождены через 5 лет, но находились в ссылке на различных видах хозяйственной работы. В 1937 – 1938 гг. те, кто еще оставался жив, были арестованы и погибли в заключении.


[Закрыть].

После судебного процесса 1922 года деятельность партии эсеров и меньшевиков была окончательно запрещена. Легальная политическая деятельность была возможна теперь только для РКП(б).

Конечно, никакие запрещения не могут, казалось бы, уничтожить ту или иную политическую партию, если она имеет корни в народе. Однако режим большевистской диктатуры уже в 20-е годы был настолько жестоким и всеобъемлющим, что неоднократные попытки меньшевиков, эсеров и некоторых других партий наладить нелегальную деятельность были безуспешны. Эти партии раздробились на мелкие группы, не придерживающиеся ни единой программы, ни одинаковой тактики. Только за границей удалось создать центральные представительства российских социалистических и некоторых националистических партий. Меньшевики стали издавать здесь свой «Социалистический вестник», а эсеры – «Революционную Россию», а также отдельные брошюры и листовки. Но очень немногие из этих изданий удавалось пересылать в СССР. В эсеро-меньшевистских изданиях содержались вполне справедливые критические замечания в адрес РКП(б)/ВКП(б). Так, например, эсеры, поддерживая социалистическую кооперацию деревни (кооперация была одним из важнейших пунктов эсеровской программы), возражали против сталинских методов проведения этой кооперации. Эсеры и меньшевики выступали в своих изданиях против бюрократизации государственного аппарата, против арестов технических специалистов, против жестокостей «раскулачивания», против процессов «Промпартии» и «Союзного бюро». Многие из эсеров объявляли себя теперь сторонниками «этического социализма», они выступали против террора, заявляя, что продвижение к цели должно осуществляться не любыми средствами, а такими, которые помогают воспитанию борцов за социализм. Протестуя против государственного произвола, они продолжали черпать свои идеи у П. Лаврова и Н. Г. Чернышевского.

Однако, несмотря на трудное положение в СССР в конце 20-х – начале 30-х гг., несмотря на значительное недовольство и в городе, и в деревне, пропаганда и агитация нелегальных оппозиционных групп не получила большого распространения. Репрессивно-контрольный аппарат Советской власти был уже настолько силен, что практически все меньшевистско-эсеровские группы и их издания на территории СССР ликвидировались через несколько месяцев после их создания. Одновременно проводилась массированная пропаганда, представлявшая любую оппозиционную деятельность как контрреволюцию.

Мы не хотели бы здесь брать под защиту эсеров и меньшевиков; у каждой из этих партий было в прошлом немало политических ошибок и даже преступлений. Но мы не хотели бы защищать и системы однопартийной диктатуры, ибо именно монополия одной партии на политическую деятельность в стране приводит к нарушению гласности, свободы мнений и критики, способствует углублению ошибок и сокрытию преступлений правящих групп. Утверждение о том, что при социализме и социальной однородности советского общества в нашей стране не существует почвы для других партий, является глубоко ошибочным. Марксизм отнюдь не решил всех вопросов в социально-политических и экономических науках, и не все, что считается здесь решенным, решено правильно. Известно, что и Ленин менял свои предложения относительно путей и средств построения социализма в России, и ленинизм отнюдь не является последним и решающим словом в политических и общественных науках. Подход к вопросу о путях и средствах социалистического строительства может быть различным, и это создает идейную и гносеологическую основу для образования различных политических партий и групп и в социалистической стране, а также препятствует деспотическому перерождению социалистического общества, которое также нуждается не только в правящей партии, но и в оппозиции.