Текст книги "К суду истории. О Сталине и сталинизме"

В марте 1938 года М. Ишов выехал в Москву и передал дополнительные материалы о преступлениях НКВД в Сибири в Главную военную прокуратуру. В июле 1938 года Ишов снова выехал в Москву и добился приема у Вышинского. В своих воспоминаниях он писал через 25 лет: «Когда мы вошли в кабинет, то Вышинский, указав мне место у своего рабочего стола, предложил сесть и спросил, по какому поводу и с чем я к нему приехал. Вынув из портфеля документы и выложив их на стол, я попросил меня выслушать… Кроме того, я просил Вышинского обратить особое внимание на способы и приемы получения ложных показаний: избиения, издевательство, применение средневековых методов инквизиции. Выслушав меня, Вышинский обратился ко мне со словами, глубоко, на всю жизнь засевшими в моей памяти. Он сказал: "т. Ишов, с каких это пор большевики приняли решение либерально относиться к врагам народа? Вы, прокурор Ишов, утратили партийное и классовое чутье. Врагов народа гладить по голове мы не намерены. Ничего плохого нет, что врагам народа бьем морду. И не забывайте, что великий пролетарский писатель Максим Горький сказал, что если враг не сдается, его надо уничтожить. Врагов народа жалеть не будем"».

Ишов пытался доказать Вышинскому, что речь идет не о врагах народа, а о невинных людях, что именно их заставляют пытками оговаривать себя и других. Вышинский холодно отвел все эти доводы и лишь для приличия поручил присутствующему при разговоре Розовскому проверить изложенные Ишовым материалы. Но никакой проверки не было. Вернувшийся в Новосибирск Ишов был арестован. Санкция на этот арест была подписана лично Вышинским[650]650
  Из неопубликованных воспоминаний М. Ишова. (Из архива автора.)


[Закрыть].

Безуспешность описанных выше попыток борьбы с произволом объяснялась несколькими причинами. Во-первых, эти попытки были разрозненны и единичны. Во-вторых, многое было уже невозможно сделать в рамках легальности. Сталина было можно как-то легально отстранить от власти в 20-е годы. Но после 1934 года убрать Сталина от власти можно было только силой. Но на это никто не решался идти из-за боязни возможных последствий и трудности подобного предприятия. Не все понимали, что Сталин осуществил фактически государственный переворот. Поэтому советские люди использовали прежние привычные им формы протеста – они писали «куда следует» и надеялись на помощь «сверху». Между тем важно было не только прийти к мысли о необходимости борьбы против произвола, но и найти приемлемые формы этой борьбы, а этого не сумел сделать никто. Трудно, однако, винить в этом советских людей – современников Сталина. В подавляющем большинстве они честно работали, преодолевая огромные трудности первых пятилеток, и мужественно воевали в годы Отечественной войны, несмотря на громадные жертвы. У советских людей не было исторического опыта в создании нового общества и государства, и они не знали, что можно противопоставить произволу со стороны своих же руководителей. Партия, народ, государство были застигнуты врасплох, так как удар был нанесен совсем не с той стороны, с какой его можно было ожидать. Вторая мировая война показала, что советское общество и Советское государство были способны встретить любую опасность лицом к лицу. Но они оказались беззащитными от удара в спину, нанесенного руками собственных вождей.

Развитие культа Сталина и режима сталинизма в огромной степени облегчалось теми социальными процессами, которые происходили в нашей стране после революции и которые отнюдь не сводились к борьбе пролетариата и буржуазии. Не менее важное значение имела борьба между мелкобуржуазными и пролетарско-социалистическими устремлениями как вне, так и внутри Коммунистической партии и Советского государства.

Ленин писал, что «социалистическая революция не может быть ничем иным, как взрывом массовой борьбы всех и всяческих угнетенных и недовольных. Часть мелкой буржуазии и отсталых рабочих неизбежно будут участвовать в ней – без такого участия невозможна массовая борьба, невозможна никакая революция, – и столь же неизбежно будут вносить в движение свои предрассудки, свои реакционные фантазии, свои слабости и ошибки… Кто ждет "чистой" социальной революции, тот никогда ее не дождется»[651]651
  Ленин В. И. ПСС. Т. 30. С. 54 – 55.


[Закрыть].

Марксистская социология относит к мелкой буржуазии мелких и средних крестьян, богатых крестьян, низшую и среднюю часть служащих и интеллигенции, ремесленников и кустарей, мелких торговцев. К этой же социальной группе примыкали и весьма значительные в России массы деклассированных элементов, т. е. людей, потерявших собственность, но еще не приобщившихся к труду в капиталистической промышленности и живущих случайными заработками. Значительной в России была и прослойка батрачества, т. е. сельских пролетариев, также не прошедших через школу фабрично-заводского коллективного труда. Каждая из этих групп мелкой буржуазии обладала своими, лишь ей присущими качествами. Однако для всех них были характерны политическая неустойчивость и колебания, анархизм и мелкособственнический индивидуализм. В зависимости от обстоятельств эти слои мелкой буржуазии могли составить как резерв революции, так и резерв реакции.

В условиях самодержавной России, ведущей к тому же непопулярную и тяжелую войну, большевистская партия сумела привлечь на свою сторону не только большую часть промышленного пролетариата, но и значительную часть полупролетарских и мелкобуржуазных масс царской России. Было бы, однако, наивным думать, что десятки миллионов полупролетарских и мелкобуржуазных элементов полностью перевоспитались за несколько лет революционной борьбы и избавились от своих недостатков и классовой ограниченности. Кроме того, неправильным было идеализировать и пролетариат, изображая его носителем одних лишь добродетелей. Не только в условиях России, но и в более развитых промышленно странах значительная часть пролетариата не избавилась еще от многих настроений, взглядов и побуждений, весьма далеких от социалистического идеала.

Таким образом, было бы наивным думать, что большевистская партия сумеет как-то изолироваться от окружающей ее мелкобуржуазной стихии, что это окружение не будет по самым разным каналам оказывать большое давление на партию и не окажет существенное влияние на состав революционных кадров, на партийный и государственный аппарат молодой Советской республики.

Известно, что большинство профессиональных революционеров, составлявших костяк партии большевиков, были выходцами не из рабочих, а из интеллигенции, мелких дворян, чиновничества, низших слоев купеческого сословия, ремесленников и духовенства. Подобное происхождение не помешало многим большевикам воспитать в себе качества подлинно пролетарских руководителей. Однако далеко не у всех активистов партии этот процесс завершился полностью. Кроме того, революция и Гражданская война выдвинули множество новых политических и военных руководителей, которые не прошли многолетней и суровой школы предреволюционной подпольной борьбы. Поэтому тот факт, что и при жизни, и после смерти Ленина среди руководителей большевистской партии оказалось немало людей, которых трудно было без оговорок назвать настоящими пролетарскими революционерами, не является случайностью, результатом недостаточной прозорливости или ошибки. Это было закономерным результатом пролетарской революции в такой мелкобуржуазной стране, как Россия. Слова Ленина о необходимости строить социализм из того человеческого материала, который оставлен капитализмом, относились также и к РКП (б).

Ленин хорошо понимал, что одна из самых трудных проблем пролетарской революции в России состоит в том, чтобы уберечь от мелкобуржуазного и бюрократического перерождения кадры партии и Советского государства, чтобы преодолеть усилившееся давление на пролетариат и большевиков со стороны мелкобуржуазных элементов. При этом Ленин отчетливо видел, что превращение большевиков в правящую партию во много раз увеличивает не только мелкобуржуазные и бюрократически-карьеристские тенденции, возникающие среди части старых и, казалось бы, стойких членов партии, ставших теперь крупными «начальниками», но также стремление мелкобуржуазных и карьеристских элементов вне партии к проникновению в ее ряды. Уже на VIII съезде РКП(б) в 1919 году Ленин говорил: «Надо избегать всего, что могло бы поощрить на практике отдельные злоупотребления… К нам присосались кое-где карьеристы, авантюристы, которые назвались коммунистами и надувают нас, которые полезли к нам потому, что коммунисты теперь у власти, потому что более честные "служилые" элементы не пошли к нам работать из-за своих отсталых идей, а у карьеристов нет никаких идей, нет никакой честности. Эти люди, которые стремятся выслужиться, пускают на местах в ход принуждение и думают, что это хорошо»[652]652
  Ленин В. И. ПСС. Т.38. С. 199.


[Закрыть].

В постановлении о чистке партии, принятом летом 1921 года по предложению Ленина говорилось: «Постепенно создается обстановка, при которой «выйти в люди», создать себе карьеру, получить кусочек власти можно, только пойдя на службу к Советской власти. Это обстоятельство толкает в ряды нашей партии многие мещанские и полумещанские элементы, которые, несмотря на все рогатки, поставленные им в нашей партии, все-таки ухитряются проникнуть в ее ряды в значительном количестве»[653]653
  Правда. 1921, 27 июл.


[Закрыть].

Говоря о выходцах из мелкой буржуазии и мелкобуржуазной интеллигенции, Ленин утверждал: «Они полезут и в Советы, и в суды, и в администрацию, ибо нельзя, не из чего строить коммунизм иначе как из человеческого материала, созданного капитализмом, ибо нельзя изгнать и уничтожить буржуазную интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать ее – как перевоспитать надо в длительной борьбе на почве диктатуры пролетариата и самих пролетариев, которые от своих собственных мелкобуржуазных предрассудков избавятся не сразу, не чудом, не по велению божьей матери, не по велению лозунга, резолюции, декрета, а лишь в долгой и трудной массовой борьбе с массовыми мелкобуржуазными влияниями»[654]654
  Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 100.


[Закрыть].

Показательно, что во всех своих последних работах и письмах этой проблеме взаимоотношений пролетарских и мелкобуржуазных элементов в обществе и государстве, а также проблеме бюрократизации и перерождения партийного и государственного аппарата Ленин уделял самое большое внимание. В 1922 году, через пять лет после революции, Ленин был не слишком высокого мнения по поводу состава партии. В закрытом письме в ЦК партии Ленин с тревогой отмечал: «Если не закрыть себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом… (Нет сомнения, что наша партия теперь по большинству своего состава недостаточно пролетарская)… а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение будет уже зависеть не от него»[655]655
  Там же. Т. 45. С. 20.


[Закрыть].

Еще более резко и отрицательно Ленин отозвался об основном составе советского государственного аппарата. Ленин писал: «Мы называем своим аппарат, который на самом деле насквозь еще чужд нам и представляет из себя буржуазную и царскую мешанину… Нет сомнения, что ничтожный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в этом море шовинистической и великорусской швали, как муха в молоке»[656]656
  Там же. С. 357.


[Закрыть].

Не слишком высокого мнения был Ленин и о самом рабочем классе, каким этот класс вышел из потрясений и бедствий Мировой и Гражданской войн. Незадолго перед XI съездом РКП(б) Ленин писал:

«Несомненно, что у нас постоянно считаются за рабочих такие лица, которые ни малейшей серьезной школы, в смысле крупной промышленности, не прошли. Сплошь и рядом в категорию рабочих попадают самые настоящие мелкие буржуа, которые случайно и на самый короткий срок превратились в рабочих. Все умные белогвардейцы вполне определенно учитывают то обстоятельство, что якобы пролетарский характер нашей партии на самом деле нисколько не гарантирует ее от возможного перевеса, и притом в самый короткий срок, элементов мелкохозяйских»[657]657
  Там же. С. 18.


[Закрыть].

Мы видим, что тревога Ленина относительно сохранения социалистического характера Советского государства и пролетарской политики большевистской партии была вполне обоснованной. Но Ленин говорил лишь о реальной угрозе, а отнюдь не о фатальной неизбежности бюрократического и мелкобуржуазного перерождения партии и государства. Ибо наряду с воздействием мелкобуржуазной идеологии на пролетариат и его партию происходил и обратный процесс – решительной переделки психологии, идеологии и морали мелкобуржуазных масс, а также отсталых слоев самого пролетариата. Партия защищалась от перерождения не только регулярными чистками своих рядов, но и путем организации в невиданных ранее масштабах воспитания и перевоспитания народных масс. Гражданская война ослабила пролетариат, но она дала в руки большевиков государственную власть. Через Советы, через профсоюзы, через печать и школу, через кружки по ликвидации неграмотности и избы-читальни, через Красную Армию и всеми другими доступными путями большевистская партия старалась закрепить в сознании масс идеологию социализма. И надо сказать, что еще при жизни Ленина большевики добились в этой работе немалых успехов. После смерти Ленина эта работа стала ослабевать, так как к руководству партией пришел Сталин, в характере и взглядах которого переплелись внешние черты и идеология пролетарского революционера и склонного к перерождению мелкобуржуазного революционера и карьериста. Выходец из мелкобуржуазной среды, получивший первоначальное образование и воспитание в духовном училище, Сталин не обладал качествами настоящего пролетарского революционера. Но дело было не только в Сталине.

Мы должны с сожалением отметить, что моральное разложение и бюрократическое перерождение в той или иной степени затронуло и часть старой партийной гвардии, на которую Ленин возлагал такие надежды и о которой он говорил с такой гордостью. Во-первых, как мы уже видели из первой части нашей книги, на протяжении всего периода 20-х годов внутри старой партийной гвардии происходила жестокая идеологическая борьба, которая была одновременно и борьбой за руководящее положение в партии. Во-вторых, большие успехи, но и немалая власть вскружили голову многим представителям ленинской партийной гвардии. Этому содействовало и непрерывное усиление централизации государственного и партийного руководства, не скомпенсированное усилением контроля со стороны народных низов и рядовых членов партии. В результате среди части, казалось бы, стойких и скромных в прошлом революционеров стали появляться симптомы зазнайства и чванства, нетерпимости к критике и, напротив, терпимости к подхалимству. И по своему материальному положению, и по своему поведению и образу жизни эти люди все дальше отходили от народа. Нередкими стали в их среде злоупотребления властью. Они не препятствовали начавшимся в конце 20-х годов неумеренным восхвалениям в свой адрес.

Типична в этом отношении судьба М. Разумова, секретаря Татарского обкома партии. Этот профессиональный партийный руководитель, по свидетельству хорошо знавшей его Е. С. Гинзбург, овельможивался прямо на глазах. Еще в 1930 году он занимал одну комнату в коммунальной квартире. Но уже через год построил «татарскую Ливадию», а в ней для себя отдельный коттедж. В 1933 году, когда Татария за успехи в сельском хозяйстве была награждена орденом Ленина, портреты «первого бригадира Татарстана» носили с песнями по городу, а на сельскохозяйственной выставке эти портреты были изготовлены из различных злаков – от овса до чечевицы. По свидетельству М. Д. Байтальского, в день 1 Мая 1936 года секретарь Харьковского обкома партии Н. Демченко распорядился (через вторых лиц) вывесить на балконах домов и на фасадах учреждений свои портреты. Их заранее отпечатали большим тиражом. Из-за нехватки бумаги Демченко разрешил использовать запас, забронированный на школьные учебники.

В маленького диктатора Кабардино-Балкарии превратился Бетал Калмыков. Это был жестокий диктатор, и он немало потрудился над уничтожением в республике «врагов народа», прежде чем сам попал в один из подобных списков.

К 1937году на Колыме существовал уже настоящий культ личности ослепленного властью начальника колымских лагерей Э. Берзина. Этот морально разложившийся человек был устранен Ежовым не столько за «гуманность» в отношении заключенных, сколько из желания иметь на Колыме «своего» начальника лагерей.

Настоящим бюрократом стал по отзывам его подчиненных такой старейший революционер, как Я. Ганецкий, близкий соратник Ленина. В 30-е годы он занимал самые различные руководящие посты, сначала в области внешней торговли и народного хозяйства, потом в Государственном объединении музыки, эстрады и цирка. В 1935 году он был назначен директором Музея Революции.

Крайней грубостью отличался в 30-е годы и хорошо известный Ленину революционер, а позднее хозяйственный руководитель А. П. Серебровский, заместитель наркома тяжелой промышленности и начальник треста «Главзолото». Столь же нелестные отзывы мы могли бы привести и о многих других старых партийцах, которых с полным основанием можно считать членами ленинской партийной гвардии.

Причины этого прискорбного явления не одинаковы. Разным был путь людей к революции. Разным был путь людей от идеалов и моральных норм революции. Можно легче понять моральное падение А. Я. Вышинского, который, по-видимому, всегда был беспринципным и трусливым, но жаждущим власти и известности человеком. Труднее понять моральное падение таких старых большевиков, как Ем. Ярославский и М. И. Калинин, которые полностью подчинились Сталину. Управлять страной оказалось во всех отношениях труднее, чем бороться за власть. Не борьба с самодержавием, не поведение в царской тюрьме, ссылке или на каторге, не лишения и трудности Гражданской войны оказались подлинным испытанием для революционеров. Гораздо более трудным испытанием оказалась для них власть, т. е. поведение в качестве руководителей большого и могущественного Советского государства.

Конечно, разной была степень перерождения тех или иных большевистских руководителей. Тяжелым было грехопадение таких людей, как Постышев, Крыленко, Бетал Калмыков, Шеболдаев, не говоря уже о таких деятелях сталинского окружения, как Молотов, Каганович, Ворошилов. Не столь глубоким было грехопадение многих других деятелей старой партийной гвардии. Однако оно привело не только к отрыву значительной части этой партийной гвардии от масс, но и помогло Сталину уничтожить многих видных деятелей партии, представив борьбу против неугодных ему людей не только как борьбу против «шпионов» и «вредителей», но и как борьбу пролетариата против разложившихся и переродившихся бюрократов, как борьбу за очищение партии от мелкобуржуазных элементов.

Разумеется, после сталинских «чисток» состав партийно-государственных верхов ухудшился еще больше. Сюда пришли в большинстве не молодые и честные руководители, а беспринципные карьеристы, готовые выполнить любое указание Сталина, нисколько не заботясь при этом об интересах народа и социализма. И тем не менее, даже и выдвинувшись к руководству партией, эти люди не могли действовать с открытым забралом. В конкретных условиях нашей страны они должны были хотя бы на словах заявлять о своей приверженности пролетариату и коммунистическому движению. Таким образом в нашей стране на разных уровнях руководства появился немалый слой «партийных» мещан и обывателей, которые отличались от «традиционных» мещан и обывателей еще большим ханжеством и лицемерием. Эти процессы были особенно заметны во многих союзных республиках, где пролетарское ядро общества до революции почти отсутствовало и где революция не вспахивала социальную почву так глубоко, как в основных районах России. Мы видим, таким образом, что культ Сталина был не только религиозным и идеологическим явлением, он имел и определенное классовое содержание, а именно – бюрократическое и мелкобуржуазное перерождение части партийных и советских кадров и широкое проникновение карьеристско-бюрократических элементов в руководящую элиту общества. Сталин стоял на вершине целой пирамиды более мелких диктаторов. Он был главным бюрократом из сотен тысяч других бюрократов.

Некоторые социологи высказывали предположение, что во времена Сталина в СССР было полностью уничтожено пролетарско-социалистическое ядро партии и государства, и к власти в стране пришли мелкобуржуазные бюрократические и чиновнические элементы, которые создали общество государственно-капиталистического типа. Это ошибочное и искаженное представление о действительности, хотя в нем и есть определенная доля истины. Социальные процессы в СССР в 20 – 40-е годы необычайно сложны и мало изучены. Эти процессы неоднозначны. С одной стороны, индустриализация приводила в СССР к очень быстрому росту рабочего класса. Однако ряды рабочих и служащих пополнялись главным образом за счет миллионов крестьян: и бедняков, и бывших богатых крестьян или членов их семей, которых драматические преобразования в деревне заставили бежать в город. В начале 30-х годов такие рабочие, фабрично-заводской стаж которых не превышал 5 – 6 лет, в несколько раз превосходили по количеству сложившееся на протяжении десятилетий ядро русского рабочего класса. Быстрое изменение количественного и качественного состава рабочего класса отражалось на поведении и психологии не только рабочих, но и рядовых членов партии и облегчало процесс перерождения различных звеньев партийного и государственного аппарата. «Едва ли не наибольшей из произошедших перемен, – писал в своих воспоминаниях старый член партии Б., – было изменение состава рабочего класса. Начиная с первой пятилетки стали бурно вливаться в производство (вначале в строительство) огромные массы крестьян, в том числе и раскулаченных – маловажен ли этот факт? Русский пролетариат искони составлялся из бывших крестьян, но он рос в спокойных темпах и всегда успевал переварить свое крестьянское пополнение. Но тут в силу процесса индустриализации, продиктованного революцией и ей жизненно необходимого, начался другой параллельный процесс: мелкобуржуазная крестьянская стихия стала наступать на пролетарскую внутреннюю сущность, на пролетарскую общественную психологию, на пролетарское отношение к человеку, к собственности, к своему делу. Стихия эта наступала изнутри, надев спецовку и взяв в руки напильник… Как только заводу не хватит сил на орабочивание крестьян (а так происходит, и иначе быть не может, при больших темпах численного роста), так сейчас же пойдет окрестьянивание рабочих. С переменой рабочего состава меняется что-то и в рабочей душе. И все такие перемены не могли не сказаться на партии»[658]658
  Из неопубликованных воспоминаний Б. (Из архива автора.)


[Закрыть].

И все же наряду с этими негативными процессами в 30 – 40-е годы происходил и обратный процесс переделки идеологии и сознания огромных масс, распространения, пусть и в значительно искаженных формах и формулах, социалистической идеологии и социалистической морали. В недрах общества происходили такие процессы, которые в конечном счете не ослабили, а усилили влияние и роль социалистических элементов. Через печать, армию и особенно через школу социалистическая идеология распространялась на огромные массы непролетарского населения. В стране возникала новая молодежь и новая интеллигенция. В огромных масштабах проводилась работа по воспитанию и перевоспитанию всего населения. И если многие, как мы уже говорили, усваивали лишь чисто внешние признаки социалистической идеологии и морали, то было все же гораздо больше людей, особенно среди молодежи, для которых именно социалистическая идеология и мораль становились основой их внутренних убеждений и поведения. И именно эти процессы были главными.

В 30-е годы было бы уже несправедливым говорить, что наш государственный аппарат представляет собой буржуазную и царскую мешанину. Его состав изменился. Но этот процесс социалистической перестройки происходил по-разному на разных уровнях и в разных слоях партии, общества и государства.

Распространение социалистического сознания с наибольшей интенсивностью происходило в низах общества и среди новых поколений, выросших и вступающих в жизнь в 20 – 30-е годы. Наибольшие изменения в этом отношении наблюдались также в низших звеньях советского, партийного и хозяйственного аппарата, где и потери в годы репрессий были относительно меньшими, чем в верхних слоях общества. В руководстве первичными партийными и комсомольскими организациями, в руководстве отдельными предприятиями, цехами, колхозами и совхозами, среди учителей, врачей, руководителей клубов, спортивных организаций, рядовых работников райкома партии большинство принадлежало не к бюрократам и карьеристам, а к честным и искренним работникам.

Разумеется, извращения, связанные с произволом и культом Сталина, затронули и большинство первичных организаций партии и комсомола. Многие неправильные и даже преступные директивы проводились в жизнь с участием всей партии. Однако в поведении и действиях рядовых коммунистов, рабочих и крестьян, молодежи в гораздо большей степени, чем в верхах, имелись элементы искреннего заблуждения и «честного» самообмана. Дело в том, что все постановления и директивы Сталина и ЦК ВКП(б) составлялись всегда в самом «революционном» духе, в них говорилось о борьбе с врагами социализма, о внимании к людям и необходимости развивать дело революции. Не зная подлинных дел и мотивов Сталина, низы партии и молодежь не видели в те годы разрыва между словами и делами своих вождей и старались следовать тем политическим и моральным нормам, которые Сталин и его окружение никогда не считали для себя обязательными. По мере сил и возможностей рядовые коммунисты и комсомольцы, работники низового аппарата старались осуществить на деле те социалистические лозунги, которые для многих карьеристов и бюрократов, окопавшихся в руководящих кругах партии, превратились в пустые, повторяемые всуе слова.

Конечно, и в верхах партии имелись разные группы и типы работников. Сталину неизбежно приходилось привлекать к руководству страной и партией немало молодых деятелей, которые поддерживали во всем Сталина и выполняли с усердием его указания, но не были осведомлены о многих его преступлениях. Обладая многими недостатками, характерными для окружения Сталина, эти люди хотели честно служить народу, партии, социализму, однако они не могли еще в силу малого политического опыта разобраться в происходящих в стране трагических событиях. Некоторые из этих более молодых руководителей погибли уже в послевоенное время. Другие остались в живых и после смерти Сталина в той или иной степени поддерживали борьбу против культа личности и за восстановление нормальной обстановки в партийной и государственной жизни.