Текст книги "Энциклопедия славянской культуры, письменности и мифологии"

Персонажи восточнославянского фольклора, воплощение воли, свободы и независимости. Довольно часто эти персонажи встречаются в былинах.

С поляницей Златогоркой бьется, а потом сходится жить Илья Муромец. Спустя годы Илья встречается со своим «неузнанным» сыном (в другом варианте с дочерью) от Златогорки. В другой былине об Илье Муромце его жена поляница Саввишна переодевается в его одежды богатырские и спасает Киев от Тугарина. В бою находит себе жену поляницу Добрыня Никитич. И богатырь Дунай Иванович встретил жену-поляницу в дикой степи.

«Поляницы удалые русского эпоса очень оригинальны. Это – степные всадницы и вместе с тем, после поединка с героем, – жены богатырей. Допустить их корни славянского происхождения едва ли возможно, этому противоречит факт упорной постоянной борьбы с ними русских героев, хотя собственное имя этих наездниц – «поляницы» – славянского названия и означает, что представление о поляницах утвердилось в эпическом творчестве до появления в русском языке тюркского слова «богатырь». Когда же появилось слово «богатырь», название воинственных женщин не изменилось, ибо из живого быта они уже исчезли»

(Д. Балашов).

Русские поляницы – женщины-воительницы, как и греческие амазонки из Малой Азии. Легенды об амазонках широко известны во всем мире, они либо рождены местной традицией, либо заимствованы у древних греков. Славянские поляницы принадлежат к древней местной традиции.

В украинском фольклоре злой дух, живущий в пепле, который из печи по обычаю в Украине высыпали всегда в определенное место. Попелюхи пугают людей ночью. Кто увидит попелюху, тому следует беречься от несчастья, болезни, пожара и пр. Но если случайно коснуться этого сказочного существа рукой, оно упадет пеплом.

Правда и Кривда в славянской мифологии воплощают главное противостояние по типу: доля – недоля. На мифологический сюжет противостояния Правды и Кривды в славянской мифологии (да и в других индоевропейских традициях) повлияли распространенные в литературе Древнего Востока сюжеты: ссора двух людей, часто брать ев – доброго и злого, как воплощение противоположных начал дуалистического мифа.

Тарас Шевченко. Судный совет. Офорт. 1844 г.

Языческие мотивы противостояния Правды и Неправды (Кривды) сохранились в присказках почти всех славянских народов. Эти мотивы зафиксированы в древних печатных памятниках:

 
То не два зверя собирались,
Не два лютые сбегались:
То Правда с Кривдою сходились,
Меж собою они бились – не мирились.
Кривда Правду побороть хочет;
Правда Кривду переборола.
Правда на небеса поднялась….
А Кривда пошла у нас вся по всей земле.
 

(«Голубиная книга»)

В древнеславянских правовых текстах вся терминология построена на противопоставлении правды и кривды, как, например, в судебнике ХІ в. «Русской правде». Окончательные редакции этих текстов сформированы под влиянием христианства, но истоки их – в глубокой древности.

У славян и у других индоевропейских народов различались правда и кривда, как конкретные понятия: правый – левый, прямой – кривой, верный – неверный, жизнь – смерть.

Уже во времена двоеверья в народе приметы кривды приписывались нечистой силе. Например, леший кривой на левый глаз, а в христианских преданиях: ангел стоит возле правого плеча человека, черт – возле левого.

В былинном эпосе сохранились формулы, на которых строились первые правовые нормы: «Как по кривде судить, убитому быть», «Даю правую руку под меч» и т. п.

Поэтический образ Океан-моря, наделенный особыми, чудесными свойствами, разумом и душой. Согласно преданиям, жил на свете новгородский богатырь Василий Буслаев и не знал, куда деть богатырскую силу. И дружина такая же у него была.

Плыл как-то Буслаевич «…через море к зеленым лугам…», смотрит – лежит перед ним Морская Пучина. Начал Василий вокруг Морской Пучины похаживать, сапожком ее потрагивать. Посмотрела на богатыря Морская Пучина: «Не толкай меня, ибо сам тут будешь!» Начали дружинники через Пучину перепрыгивать: все до единого перепрыгнули. Прыгнул последним Василий – да не перепрыгнул, зацепился за Пучину пальцем правой ноги… Тут ему и последний, смертный час пришел.

Пучина Морская – воплощение неумолимой первобытной морской стихии.

Считали, что живут рахманы (брахманы) на Востоке, в блаженной стороне, где вечная весна, светло и тепло, – в вырее.

Живут рахманы без особых забот, не работают, ибо в вырее земля сама все родит. В землю рахманов, за море, текут все реки. До сих пор существует обычай бросать на воду реки скорлупу из пасхальных яиц. Рахманы, согласно народным верованиям, не знают, когда Пасха, а скорлупа из яиц доплывет в их царство и оповестит, что Пасха уже наступила. Потому рахманский Великдень (Пасха) бывает позже настоящей Пасхи.

Герой русского былинного эпоса. Он был бедным, имел только и добра, что гусли звонкие, с которыми ходил на пиры званые, веселил народ. Сидел один раз Садко на берегу Ильмень-озера, играл на гуслях. Вдруг озеро заволновалась, и выплыл владыка царства подводного. Понравилась ему игра чудесная, пообещал Морской царь певцу клад из Ильмень-озера – «…три рыбы-золотые перья». Закинул Садко в озеро невод и поднял обещанное. Купил гусельник товару видимо-невидимо, стал богатым гостем-купцом Великого Новгорода.

Почти двенадцать лет путешествовал купец Садко. Как-то раз замерли его тридцать суден посреди моря, словно к воде приросли. Бросили жребий: кто же тот грешник, чьи грехи держат корабли на месте? Кого бросить на потеху Морскому царю? Выпал жребий на Садко, ибо он столько лет плавал по морю-океану, а подводного владыку не поблагодарил.

Пришел Садко в подводное царство, опять начал играть на гуслях для Морского царя, бурю на Ильмень-озере успокаивать. Не хотел Морской царь отпускать чудесного гусляра, предложил ему тридцать своих дочерей на выбор. Садко взял не хорошую, не белую и не румяную, а, как подсказал ему Николай-угодник, покровитель корабельщиков, «…девицу повариху, ту, что хуже всех», – Чернаву, которая любила его. Она и помогла Садко вернуться на землю, в Новгород. Вблизи Новгорода течет Чернава-река. Образ Садко схожий с образами арабского Синдбада-морехода, древнегреческого Одиссея.

Святогор (Самсон) – у восточных славян былинный персонаж, богатырь-стихия. Представитель старшего поколения богатырей, образ которого берет начало в языческих представлениях, мифах, легендах. Горы, которые достигали небес своими вершинами, особенно почитались древними славянами, как и другими народами. Святогор – горный великан с чертами глубокой древности.

 
…Не знал Илья Муромец
равного себе по силе,
Услышал, что есть один богатырь
силы непомерной,
Которого и земля не держит
и который на всей земле
отыскал одну лишь гору,
что может его выдержать,
И лежит на той горе Святогор-богатырь…
 

Имя его указывает не только на связь с горами, а и на священный характер гор, возвышенных мест. Отец Святогора в былинах слепой, «темный», что говорит о связи его с языческим миром.

Можно предположить, что Святогор – древний могущественный горный бог. Его никто не может победить: удары палицы Ильи Муромца для него, что укус комара. Святогор сам ложится в домовину. Свою силу он передает Илье Муромцу. Илья же отказывается от всей страшной силы, берет лишь ее часть. Илья Муромец хоть и имеет силу большую, но он является человеком, героем, а не мифическим существом, и сила его земная. Потому он не перенимает титаническую, космическую силу языческого Святогора, он земной, реальный героический персонаж. Смена эпох (Святогор – Илья Муромец) у славян, как свидетельствуют былины, сказки, предания, происходит мирно.

О приключениях Святогора в древности было много преданий, но дошли они небольшими эпизодами в былинах (о женитьбе Святогора, о встрече его с Микулой Селяниновичем, о Святогоре и земной тяге, о Святогоре и Илье Муромце). Святогор был значительной фигурой славянского языческого эпоса. Не все подвиги его были записаны, а если и были – потерялись в огне пожаров и под копытами завоевателей.

Сивер, Сиверко – сын Стрибога, божество холодных северных ветров. Представлялся суровым юношей с белыми кудрями. Насылал холода, морозы, летом приносил холодный град.

С религиозно-мифическими представлениями о смерти связано развитие понятий о душе, потустороннем мире; религиозно-магические обряды, такие как тризна (похороны), культ предков и пр. И по языческим, и по христианским понятиям, смерть – это расставание души и тела.

Мифы о происхождении смерти есть у всех народов. Почти везде они подчиняются общим законам мифологического мышления. Во-первых, это «пояснение от обратного»: люди умирают потому, что раньше не умирали или умирали и опять возрождались, но почему-то утратили эту способность возрождения; во-вторых, действует идея «прецедента»: какой-то человек умер (знатный предок, герой), и с тех пор люди умирают. Третья идея, которая встречается на высшей ступени культурного развития, это идея наказания. Смерть есть наказание людям за проступок, за непокорность. Согласно христианским постулатам, Адам и Ева сотворили грех и утратили вечную жизнь не только для себя, но и для своих потомков.

Древние славяне верили, что после смерти человек не прекращает жизнь, а переходит в другой, потусторонний мир.

Смерть представляли как страшный скелет с косой. Как бы не прятался человек, смерть приходит в определенное время и забирает душу. Смерть подобия человеческого, но тела не имеет, на костях белая сорочка. Носит при себе косу или другое орудие: секиру, пилу, рогач, копье, меч, серп либо что-нибудь подобное.

В Ветхом Завете смерть выступает в образе Ангела. Народное сознание рисует смерть в образе женщины, в большинстве случаев – в подобии старухи. Именно такая персонификация смерти имеет основание. Арабский путешественник Ибн-Фадлан свидетельствовал в свое время о похоронах знатного руса: «…пришла старая женщина, которую они называли Ангелом Смерти… Она распоряжается всеми приготовлениями, она ж и убивает девушку…» То есть у древних славян похоронным обрядом руководила определённая женщина, вероятно жрица, отсюда именно такая персонификация явления. То, что похоронным обрядом руководит женщина, сохранилось в народе. Женщина следит за выполнением ритуалов: обмыванием, одеванием, укладыванием в гроб. Ритуалы, которые были приняты издавна, привели к тому, что смерть у славян персонифицирована в образе женщины. Именно персонификация смерти стала основанием для включения ее в ряд демонологических персонажей. Возможно, что сказочный персонаж – Баба Яга – это древняя жрица, которая руководила похоронным обрядом. Уже в сказках она становится сторожем царства мертвых, олицетворением и причиной смерти.

Персонифицированная смерть перешла из мифологии в сказочный фольклор: во многих сказках рассказывается, как казак или кузнец перехитрили смерть.

Фольклорный персонаж восточных славян, дочь Мороза, в других вариантах – его внучка. Но не такого грозного нрава, как Мороз, а добрая и ласковая.

В сказках и преданиях рассказывается о том, что Снегурка (Снегурочка) иногда живет летом у людей и помогает им. Когда идет по лесу – белки, зайцы и другие лесные зверушки у нее защиты ищут. Сердце у Снегурки холодное и если кому удается разжечь в нем огонь любви, Снегурка тает. Тает она и под лучами Ярилы-Солнца. В Новогоднюю ночь вместе со своим Дедом Морозом Снегурка приходит к детям и дарит им подарки.

В восточнославянских мифах и былинном эпосе Соловей-разбойник – чудовище – противник героя; расправляется с врагами страшным свистом. Сродни Змею – рогатому соколу (соловью) в белорусском эпосе. Сидя в своем гнезде на двенадцати дубах, Соловей-разбойник перекрывает дорогу в стольный град Киев, никого не пускает. Герой (в былинах богатырь Илья Муромец) выдерживает страшный свист Соловья-разбойника, вступает с ним в поединок, попадает ему стрелой в правый глаз. Потом везет в княжий двор, где Соловей-разбойник демонстрирует свои сверхъестественные свойства: разрушает свистом княжий терем, валит с ног людей. Илья Муромец в конце концов убивает Соловья-разбойника и сжигает его, что напоминает общеславянский миф о поединке громовержца и его змеевидного противника.

Интересными являются исследования краеведов Броварского района Киевской области (Владимира Гузия, Николая Барбона и др., газета «Сегодня», 28 октября 2001 г.):

«…Былины и предания о Муромце и Соловье сохранились в селах в округе Броварского леса – Княжичах, Броварах, Требухове, Зазимье, Погребах, Рудне.

Кто же такой Соловей? В сборнике броварского фольклора 1923 года есть предание, которое рассказывает об основании Броваров: «В лесу Броварском жил Соловей, у которого было двадцать помощников. Разбойники наворовали девушек и поставили несколько хат. Женщины хозяйничали, варили, а мужчины ходили по добычу». Кстати, остатки древнего дубового бора сохранились и сегодня.

Соловей был малым удельным сиверским князем, который удерживал возле днепровских переправ свое языческое полукняжество. Как и его далекий предок, князь Кий, Соловей брал налог с пешего и конного на переправе через Днепр. Его богатырские заставы на торговых заднепровских дорогах приносили серьезную прибыль, обеспечивая политическую автономию. Одна из резиденций Соловья находилась в лесу, на реке Дарница (ныне урочище Дворец в селе Княжичи).

Дарница протекала довольно далеко от древнего Киева, и не киевский, а местный князь брал тут подати-дары. На северной торговой дороге также была своя Дарница (ныне – сельский уголок в селе Липки) и поселение Соловья – Кутузово (В. Гузий предполагает, что с. Кутузово – ныне с. Погреба, потому что в погребах-кутузках в древности удерживали пленников). В нем был перевоз и стоял еще один дворец – Зазимный, где жила семья Соловья. Третий дворец известен как урочище на Трубеже возле с. Русаново. Там и сегодня распространена фамилия Соловей. Ее носит почти треть сельских жителей. А в селе Рудня до сих пор ходят легенды о двух братьях-близнецах с такой фамилией, которые жили тут сто лет тому назад, прославляя себя недюжинной силой до глубокой старости…

Предание называет Соловья «Рахмановым сыном». Слово «рахман» (брахман) имеет индоевропейские корни и означает принадлежность к высшему социальному сословию. Еще одно из известных имен Соловья – Будимирович. В 1616 году правитель Броварского края – Янович позаимствовал историческое имя Соловья, давая понять жителям края, что он тоже «будит мир» восстанием против поляков (будимир означает «петух»).

Что ж не поделили Соловей и Муромец? Былины южно-киевского (сиверского) цикла (который существовал параллельно официальному киевскому циклу и был своеобразным андеграундом) рассказывают о столетней борьбе сиверцев с варягами, язычников с христианами. Муромец – чужак-завоеватель, который принял христианскую веру, Соловей – местный князь-язычник, который защищает славянскую независимость от наемников и князей вражьего варяжского племени.

Князь Владимир. Рисунок из Киево-Печерской иконописной мастерской

…Князь Владимир родом из Новгорода, и в Киеве не было его приверженцев. Потому он позвал мужей из муромы, вятичей, кривичей заселять грады на Десне, Остре и Трубеже. На этот призыв отозвался и Муромец.

…По дороге на Киев язычник Илья становится христианином. А свою новую родину называет землей Святорусской. Он побеждает непокорных черниговских мужей. В другом варианте – трех царевичей-бунтовщиков. Сиверский (черниговский) царь дает ему описание Соловьиной заставы, где на семи дубах сидит Соловей. Это действительно была приграничная сторожевая застава, похожая на позднюю казацкую заставу, где казаки делали ложа на дубах. У такой заставы был и чисто броварской вариант названия – выглядка (известное одноименное урочище над Трубежем).

Прямоезжая дорога из Киева в Чернигов – это старая Киевская Летняя, или Дуковая, дорога. Она проходила возле острова Мурома через село Погреба. По преданиям, здесь держала перевоз через Днепр старшая дочь Соловья-разбойника Елена Сиверянка» («Соловей-разбойник – основатель Броваров». Людмила Поветкина, газета «Сегодня», 28 октября 2001 г., Киев).

Имея точное описание, Муромец тайком подкрался к заставе Соловья, ранил его в правый глаз. То, что Соловей кричал по-звериному и свистел по-птичьему – древние охотники умело повторяли крик ночных пугачей-сычей и рык лесных туров, предупреждая своих и пугая неприятеля. Везя Соловья-отца в клетке, Муромец шантажирует его двенадцать сыновей и дочь Елену Сиверянку, которые пытаются освободить отца, и заставляет их везти в Киев богатые дары. Соловей в Киеве не подчинился, свысока отнесся к богатырям Алеше Поповичу и Добрыне и был убит.

«Позже, как рассказывают броварские предания, Соловья похоронили по сиверскому обычаю: тело сожгли на тополином костре, совершили над ним тризну. Прощаться с вождем пришли все поборники старой веры. Пепел и обугленные кости положили в горшок и закопали. Над ними насыпали курган-могилу.

После смерти Соловья его родных и волхвов сожгли вместе с Зазимным двором приверженцы князя Владимира. Позже на пепелище зять Владимира Мономаха Всеволод Давидович, князь Городецкий, основал свою зимнюю вотчину – Зазимье…» (Людмила Поветкина).

В славянском фольклоре дочь Стрибога, богиня восточных сухих ветров. Приводит к засухам и наводнениям. Позже стала воплощением ссор, войн.

У чехов и поляков стригами называются подземные злые духи, которые действуют много в чем как ведьмы.

В Украине девушке, утратившей девичью честь, парни стригли волосы, потому ее называли «стрига».

Змей Тугарин, Тугарин Змеевич – злой демон в русских былинах и сказках в образе существа змеиного подобия. Вокруг Тугарина заплетаются огненные змеевики, сам он свищет по-змеиному, конь его звериный рык издает. Тугарин, как и родственные персонажи (Змей Горыныч, Огненный змей), связан со стихией огня: дым, огонь, искры из пасти – главное его оружие.

Во времена борьбы Киевской Руси с кочевниками Тугарин был символом Дикого поля, опасности, которая подстерегала славян в раздольной степи.

Крутиус, Усынич – персонаж славянского фольклора, сказочный герой. Можно предположить, что прообразом этого героя является первобытный языческий великан, из тех, что творили землю. Он – воплощение стихии воды, владыка вод земных: «…речку одним усом перекрыл, и по усу, как по гребле, пешие идут, верховые скачут, возы едут». В белорусской сказке: «…одним усом мельницу держит, другим облака подпирает». Иногда в сказках Усыня с крыльями, что показывает в нем древний образ змея или дракона.

В фольклоре восточных славян дух с двенадцатью глазами; когда идет, глаза его пламенеют, как зарево пожаров. Олицетворение многоглазой молнии, которая прячется в темных тучах и вылетает оттуда, освещая своими страшными глазами весь мир.

Ховала олицетворяет зарницы, освещает себе путь ночью, разогревает небо докрасна. Когда засуха, солнце светит и выжигает все в поле и на огороде – это Ховала сердится. Живет Ховала там, где спрятаны сокровища, охраняет клады. Если кто в грозовую ночь ищет клад, Ховала может ослепить.

Повелитель западных ветров у славян, сын Стрибога. Приносит дожди, слякоть, туман. Представлялся заплаканным юношей в мокрой одежде.

Хтоническая природа лягушки, а еще довольно интересное превращение плавающего головастика в прыгающую лягушку повлияли на осторожное и уважительное отношение к этому животному. В сказках лягушка, которая живет в глухом лесу в болоте, – или волшебница, или заколдованная Бабой Ягой (лесной колдуньей) царевна. Главный герой сказки (Иван Царевич), выбирая себе жену, стреляет из лука далеко, и стрела летит к заколдованной Царевне-лягушке. Царевна-лягушка помогает пройти главному герою испытания (обряды инициации). Исследователи (В. Пропп, А. Афанасьев) отмечают языческий характер танца Царевны-лягушки в одежде с длинными рукавами, из которых она, взмахивая руками, выбрасывает лебединые косточки, которые превращаются в птиц; выливает вино – текут ручьи и реки. Б. Рыбаков сравнивает этот танец с ритуальным языческим действом в честь божества растительности.

Горох в народе – символ плодородия. Упоминания в народе о мифическом царе Горохе (вероятно, первопредке) сохранились в поговорках-присказках: «При царе Горохе, когда людей было немного». Горох также – символ слез, потому им не засевают на Рождественские праздники. Символику гороха как знак горя и слез подтверждает гуцульская легенда о том, что в древности жил царь Горох, у которого были злые глаза (схожесть с Вием). Слуги выводили его к людям с завязанными глазами. В один прекрасный день царь захотел увидеть своих подданных и белый свет. Как его не отговаривали – стоял на своем. Слуги с перепугу выбежали из дворца, а когда царь появился в дверях, чтобы не умереть от взгляда его злых очей, отрубили ему голову. Покатились глаза царя и проросли горохом.