Текст книги "Код Таро и Практическая Магия. Том III"

Но уже к VII веку Вера по своей важности превзошла родственных ей «Любовь и Надежду, и даже Софию – Мудрость» (см. II. Императрица). Понятие Веры было накрепко привязано к христианскому вероучению. Это иллюстрируют многочисленные аллегорические образы Веры, в которых её приметным атрибутом является огромный католический крест.

Вера Джотто. Среди не раз упоминаемых фресок Джотто ди Бодоне из Капеллы дель Арена в Падуе среди других Добродетелей присутствует и аллегорическая фигура Веры (Фидес).

Почти полное сходство фигур на картах и фресках свидетельствует о выработке единой концепции Добродетели Веры и эталона её изображения.

Добродетель традиционно изображена в женском облике и многослойной одежде, прикрывающей всё тело. Головной убор напоминает папскую тиару. Над ней в верхних углах два херувима. В руках Добродетель держит латинский крест и развёрнутый свиток с «Символом веры».

Добродетель Вера. Джотто, Капелла дель Арена, Падуя, 1334 г.

Вера в Таро. Подобный образ Веры имеется на картах в Тарокки Мантеньи, Таро Висконти Кэри-Йель, и, по-видимому, был и в других утерянных старых колодах, где часть карт олицетворяла Добродетели.

На карте из Таро Висконти Кэри-Йель (Висконти-Мондроне) изображена женщина в царских одеждах с венцом на голове. Правой рукой она указывает на золотой потир – сосуд для церковного причащения, зависший рядом (к сожалению, он плохо виден на золотом фоне). В левой – большой католический крест.

Традиционной приметой принадлежности карты к ряду Добродетелей является изображённый внизу старик в короне, жест которого можно принять за отцовский и покровительственный. В контексте Суда старик может олицетворять Логос, Царя-космоса.

Вера. Таро Висконти Кэри-Йель.

Символ Веры. В христианстве под Символом веры традиционно понимали краткое изложение догматов Церкви. Символ веры был принят на Первом Вселенском Соборе (собрании) в Никее, состоявшемся в 325 году н. э., и позже получил название «Никейского Символа Веры».

Целью Собора было выработать единство убеждений для всего христианского мира. В результате был составлен первый вариант христианской доктрины. За знак христианской Веры был утверждён прямой крест, символизирующий жертву Христа.

Основным достижением Никейского собора, как считают богословы, было урегулирование «христологического» вопроса о божественной Троице и природе Бога-Сына. В Символе Веры говорилось: «Верую … во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия…, восшедшего на небеса и сидящего одесную Отца, и опять имеющего придти со славою судить живых и мёртвых». Таким образом, тема Последнего суда и роль в нём Христа были окончательно «утверждены».

К догмату Веры католические богословы возвращались постоянно, усовершенствуя его концепцию в соответствии с требованием времени. Символ веры сопровождался необходимыми разъяснениями, т. н. «соборными вероизложениями» или «исповеданиями веры», которые появлялись и исчезали в зависимости от обстоятельств.

Так, с началом Крестовых походов пришлось добавить некоторые пункты, позволяющие нарушать 10 библейских заповедей, в том числе «не убий». Воинов-крестоносцев посылали убивать, за что их ждало наказание на Страшном суде. Но церковники нашли выход, основанием для которого послужили слова из Евангелия: «Вера без дел мертва»; «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? … Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Гал. 2:14, 26). Таким образом, за убийство неверных «козлищ» наказания не будет. На Клермонском соборе 1095 г. папа Урбан II, ставший инициатором первого Крестового похода, официально пообещал «спасение» и отпущение всех грехов, особенно тем, кто найдёт свою смерть в бою. Наоборот, всех их ждёт награда: «Всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов. Пусть выступят против неверных в бой, который должен дать в изобилии трофеи, те люди, которые привыкли воевать против своих единоверцев – христиан… Земля та течёт молоком и мёдом. Да станут ныне воинами те, кто раньше являлся грабителем, сражался против братьев и соплеменников. Кто здесь горестен, там станет богат». Речь Папы прерывалась возгласами слушателей: «Dies le veut!» (фр. «Так хочет Бог!»). Разбойники, грабители и преступники всех мастей прощались, если они шли в бой за «веру».

Бернард Клервоский, идеолог Ордена Тамплиеров и один из главных вдохновителей второго Крестового похода, в своём послании «к воинам Храма» благословлял монахов (каковыми тамплиеры были изначально) брать в руки оружие и совершать «злодеяния», то есть сражаться с неверными и «убивать зло, обитавшее в их сердцах» («О похвале новому воинству», 1132 г.).

Возможно, «воинам Христовым» и их Вере были посвящены таблицы прото-таро, символика которых позже частично отразится в картах Суда Марсельской серии. Например, красный крест на стяге, прикреплённом к трубе херувима.

Суд Марсельского Таро. Флаг с крестом воинов Христовых появляется уже на первых картах Марсельской серии и становится традиционной деталью в иконографии Суда.

Пожелавшие пойти в поход пришивали к одежде крест. Говорят, что на это дело сам папа Урбан II пожертвовал свою красную сутану! Отсюда и произошло название «Крестовые походы» и «крестоносцы», а также символический крест на их стягах.

Правда, на картах Таро крест не всегда красный – его цвет мог варьироваться от бесцветного, белого и жёлтого до чёрного: с историей костюма и символикой крестоносцев были знакомы далеко не все таротьеры (с конца XVI века 1594 году парижские карточные мастера в уставе своей гильдии уже именуют себя tarotiers – «таротьерами»).

Вместо двух херувимов на картах Марсельской серии доминирует над всем огромное крылатое существо: из видимых частей его тела только голова, руки и крылья. Некоторые исследователи Таро предполагают, что «ангел с трубой» – это архангел Михаил в лучах солнца. Было вполне закономерно ввести в XX Аркан образ архангела Михаила, как продолжение линии XIX Аркана «Солнце».

Архангелу Михаилу приписывали все деяния, которые совершал безымянный «Ангел Господень». Так, Михаил в роли архистратига считался предводителем Небесного воинства, которое постепенно трансформируется в «воинство Христово». Благодаря этому ко времени Крестовых походов архистратиг Михаил представляется покровителем воинов, идущих на смерть за христианские ценности. Это представление о Михаиле нашло своё отражение и в словах молитвы, читаемой крестоносцами: «Святой Архангел Михаил, защити нас в борьбе, не дай нам погибнуть на страшном суде», а также послужило мотивом сделать его участником событий Судного дня, «помощником Судьи», определяющим, кто грешник, а кто святой.

Начиная с XVI века Михаил с весами становится традиционным персонажем на картинах Страшного суда. Одновременно с ним присутствуют два херувима с трубами.

Будучи архистратигом, Михаил как правило изображался в военных доспехах с весами в руках. На чашах весов, как и в «Справедливости», изображены души праведников и грешников. В этом видится явное заимствование из египетской мифологемы Суда Осириса.

Образ архангела Михаила из религиозной живописи, приняв вид солнечного Ангела с трубой, перекочевал на карты Суда, сменив канонических херувимов.

Архистратиг Михаил. «Страшный суд», деталь триптиха Ганса Мемлинга, XV в.

Каноны Страшного суда. В религиозной живописи и литературе всегда устанавливались определённые правила – каноны. Изобразительный ряд Страшного суда получает утверждённый Церковью канон только в XI–XII веках.

Истоки изображения Страшного суда восходят к IV в., к фресковой живописи катакомб (древнейших мест моления христиан). Первоначально Суд Божий был представлен в сюжетах отделения овец от козлищ. В V–VI вв. появляются отдельные части картины самого Страшного суда, и только VIII в. в Византии это уже многосюжетная композиция.

Иконография «Страшного cуда» включает в себя переработку текстов Евангелия, Апокалипсиса, а также фрагменты из богослужебных книг. Таким образом, сцены Страшного суда представляют собой компиляцию из разных источников: картины конца мира, последнего суда над всем человечеством, воскресения мёртвых, сцены адских мучений нераскаянных грешников и райского блаженства праведников. Но есть и общие обязательные элементы – это люди, выходящие из гробов; два херувима с трубами, трон Судьи и т. д.

В традиционных картах Таро херувимы с трубами будто скопированы с фресок, иллюстрирующих сцены «Страшного суда». Будучи обязательными участниками событий «Судного дня», они входят в изобразительный канон стенных росписей, причём не только в византийских, но и в русских храмах.

Судный день. Фреска. Марков монастырь.

Иконография Страшного суда. Примером канонической иконографии «Судного дня» может служить роспись в монастырском храме Св. Димитрия, построенном в 1345 году на территории православного женского монастыря в Северной Македонии.

В верхней части фрески мы видим восседающего на троне Иисуса Христа. В нижней части фрески изображены люди, выходящие из гробов, разного общественного положения и в разной степени разложения, вплоть до скелетов. Причём, почти все они прикрыты белыми одеждами.

По обеим сторонам от Верховного судьи два ангела со знаковыми атрибутами: первый – со знаменем, на котором начертан красный крест, и второй с большим латинским крестом, т. н. «crux ordinaria». На границе «земли» и «неба» слева и справа два традиционных херувима с трубами, которые относятся к обязательным персонажам.

Эта фреска свидетельствует, что иконография карт Суда не является оригинальной, повторяя детали традиционных для средневековой религиозной живописи изображений Страшного суда. Вид херувимов также полностью идентичен херувимам на картах Суда серии Висконти.

Страшный Суд. Таро Висконти-Григонье.

Судный день Висконти. На карте из Таро Висконти-Григонье (Эстенского Таро, Карла VI, 1392 г.) мы видим группу таких же обнажённых людей, как и на многих фресках со сценами «Страшного Суда».

Сцены из «Апокалипсиса», иллюстрирующие мучения, испытываемые грешниками на Страшном суде, стали не только самым распространённым сюжетом в оформлении средневековых церквей, но предоставили возможность художникам и поэтам на протяжении сотен лет использовать эту тему для воплощения своих фантазий.

Блейк, который сам трудился над картинами серии «Видения Страшного суда», писал, что «всякий зрит их оком Воображения сообразно тем обстоятельствам, в которых находится».

Триумф Судного дня. Здесь хочется привести отрывок из «Триумфов»

Петрарки, который даёт представление о философском отношении к Последнему суду в средневековье.

 
Срок близится. В одно мгновенье ока
Поймем, где подлинный, где ложный труд,
И где паучья ткань и где морока.
И выявить готов последний суд
Обманчивые, тщетные потуги
Всех тех, что в ослеплении живут.
И обнажатся тайные недуги.
Все будет явно в мире: мрак и свет,
Бесспорные и мнимые заслуги.
Раскроется тогда любой секрет,
И восвояси каждый устремится,
Как зверь в леса, когда погоня вслед.
И знатный род и золото затмится.
Ни почестей не нужно, ни земли.
Напрасно человек по ним томится.
Скромнейшие знатнейших превзошли,
Душой преобразив удел свой тесный
От роскоши завистливой вдали
 

(Триумф Вечности).

На этой иллюстрации к поэме «Триумфы» Судный день изображён в развитии. В первой сцене (слева) покойники поднимаются из гробов под звук ангельской трубы. Повозку везут четыре чёрных вола. На первом плане, по всей видимости, изображены «падшие» грешники. Кого изображает серая фигура со вспоротым животом – не совсем понятно. Возможно, это Иуда – олицетворение зла. Во второй сцене повозку везут слоны. На первом плане воины-победители. За ними шествуют в Рай праведники, выстроившись по ранжиру, но в обратном порядке: впереди крестьяне, далее простолюдины, затем знать (аллюзия на Евангелие – «первые будут последними»). Как на этой иллюстрации, так и на подобных ей много элементов, традиционных для средневековых аллегорий и встречающихся в картах Таро.

Триумф Судного дня.

Задачи Страшного суда. Концепция Судного дня возникла на фоне становления мировых религий как единственно возможная «страшилка», благодаря которой можно было удерживать людей в рамках цивилизованного общества, утверждая моральные принципы среди тех, чья жизнь была так тяжела, что ничто иное не могло их запугать.

Это было естественным процессом, что в какой-то момент истории, когда стали формироваться моральные поведенческие правила, вина за будущий Конец света была возложена на плечи людей. Тогда возникла стойкая теория, что Конец света будет инспирирован грехами человеческими. Возможно, была замечена связь между природными катаклизмами и эмоциональным состоянием людей (см. VIII. Сила).

Концепция «Страшного» Конца света и Суда отвечала одной из задач Церкви – держать паству под постоянным дамокловым мечом, чтобы заставить выполнять как моральные установки, так и церковные правила: посещать богослужения с обязательным причащением и покаянием, жертвовать «церковную десятину», соблюдать ритуалы, на которых церковь обогащалась (крещение, венчание, отпевание и др.), и т. п. Церковь продолжила зарабатывать на человеческих слабостях и ей же навязанном страхе Страшного суда и наказания после смерти (см. XIII. Смерть).

Поль-Анри Гольбах (1723–1789), французский философ-материалист, один из идеологов французской революционно настроенной буржуазии, писал: «Страх всегда был и будет самым верным средством обмана и порабощения людей», а также: «Возмездие в загробной жизни – не что иное, как призрак, выдуманный для помрачения человеческого разума, изобретенный для того, чтобы обмануть и сбить с толку людей, чтобы навсегда лишить их спокойствия и превратить в послушных рабов духовенства».

Вера в Судный день являлась для проповедник ов орудием подчинения и манипулирования людьми. Дополнительной «страшилкой» было то, что Второе пришествие Христа, а вместе с этим Конец времён может произойти в любое время, когда и не ждали. Следовательно, надо быть к этому всегда готовым, а потому беспрекословно подчиняться церковным правилам и требованием «духовника».

Не ждали. На карте Суда из Таро «Гранд Эттейла» изображена сцена, иллюстрирующая слова из Евангелия: «ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, … как пришёл потоп и не истребил всех… так будет и в пришествие Сына Человеческого» (Мф. 24:37-39; Лк. 17:27-30).

Отсюда вывод: «Бодрствуйте, потому что вы не знаете, в который час Господь ваш придёт» (Мф. 24:42).

Суд. Таро Гранд Эттейла.

В Евангелии достаточно много мест уделено необходимости постоянно быть готовыми предстать перед Господом на Последнем суде. Часто это передаётся в форме притч. Например, в Евангелии от Луки, говорится: «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий» (Лук. 12:35,36).

Чтобы быть готовым, необходимо соблюдать все заповеди Господни и церковные установки. Кроме того, регулярно проходить очищение от уже совершённых грехов, грешных помыслов и пороков.

Закон воздания. Концепция Судного дня опирается на теорию воздаяния, как соразмерном наказании за грехи и поощрении за добрые дела.

Закон воздаяния лежит в основе моральных принципов практически всех древних учений. Ещё в Древнем Египте утверждалось: «Если вы сделали добро, добро будет сделано вам. Ваше будущее принесёт вам столько удач, сколько добра вы совершили в прошлом и настоящем». Это изречение из «Книги коровы» – сборника надписей на гробницах фараонов, среди которых много тех, в которых предпринималась попытка объяснить причину смерти и страданий, которые воспринимались как незаслуженное наказание.

В первых же библейских историях, повествующих о человеке, мы сталкиваемся с законом воздаяния: «Проклята земля за тебя…» (Быт. 3:17), и наказанием наших предков Адама и Евы, а заодно и Змея-искусителя. А дальше история Каина и Авеля, в которой Господь выносит свой приговор: «И ныне проклят ты от земли»… «Всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро» (Быт. 4:11,15). И так история за историей. Правда, в этих историях, которые имели воспитательное назначение, воздаяние чаще звучало как наказание за прегрешения, чем как награда за добродетели.

Концепция воздаяния занимала важное место в учениях первых христиан. Многим известна поговорка: «Что посеешь, то и пожнёшь». Это перифраз евангельского изречения из «Послания к Галатам» апостола Павла: «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет…» (Гал. 6).

Притча о благоразумном домостроителе. Иллюстрация из часослова, XV в.

Притча о благоразумном домоправителе (судье). В Евангелии от Луки приведена притча, в которой в иносказатльной форме объясняется смысл воздаяния: «Господь же сказал: «Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в своё время меру хлеба? Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так /правильно/. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться, – то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с неверными. Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лук. 12: 41, 42).

В богослужебных книгах на иллюстрациях к этой притче в центре в роли домоправителя изображался Иисус Христос.

Богословы трактуют притчу в том смысле, что время второго пришествия Христа и Судного дня человеку не известно, а посему необходимо соблюдать бдительность и быть всегда готовым предстать перед Господом.

Прообразы. Как это было принято в древних религиях, теория воздаяния имела своих аллегорических представительниц, которые могут служить прообразами XX Аркана.

Адрастея. В древнегреческой мифологии олицетворением принципа воздаяния считалась богиня Адрастея (др.-греч. «Неотвратимая»), которая осуществляет надзор за исполнением людьми законов морали.

Платон возводил Адрастею в философское и даже космогоническое понятие, связанное с роком (фатумом) и божественным «установлением», называя это «законом Адрастеи». Этот божественный закон, согласно Платону все «обнимает» (содержит) в себе, одно – по намерению (secundum propositum), другое – из намерения (a proposito). Проще говоря, закон Адрастеи – это тот же закон воздаяния. Этот «закон», объяснял такие понятия, как провидение и рок, куда входила и теория перерождений, в ключе которой Адрастея устанавливает «круговорот душ».

Ананке. Ананке – богиня необходимости, неизбежности, персонификация рока. В античные времена такие писатели как Гомер, Парменид, Филолай использовали имя Ананки как термин, означавший неизбежность, предопределённость, божественный закон предопределения. Согласно Платону, веретено, вращающееся между колен Ананке, символизирует мировую ось, указывая на космический законопорядок.

Древнегреческий историк 5 века до н. э. Фукидид в своей «Истории», описывая события Пелопоннесской войны, термин «ананке» употреблял в отношении ситуации, приведшей к войне.

У пифагорейцев и Демокрита понятие «ананке» включалось в теорию мироздания, согласно которой в мире нет случайности, есть только предопределённость – программа, которая задаёт ход всех событий, движение каждого атома.

Принцип Ананке. На гравюре XVI века античные и христианские традиции слились воедино.

Рисунок разделён на несколько уровней, согласно представлениям средневековой космогонии. На верхнем уровне голову и плечи Ананке окружают херувимы. По сторонам изображены Клото и Лахесис, которые считаются дочерьми Ананке.

Внизу справа – грешники в аду. Фигура женщины, сидящей почти на том же уровне, что и грешники в аду, напоминает Горгону Медузу.

Ананке и три мойры. Гравюра Джорджио Гизи, Италия.

Немесида. Примерно ту же роль, что Адрастея и Ананке, играла древнегреческая богиня Немесида. Богиня облетает мир на колеснице, запряженной парой грифонов и следит за мировым порядком, за ходом событий, за тем, чтобы никто не пытался изменить свою судьбу, которая предначертана высшими силами. Немесида также следила за распределением блага и зла в мире и восстанавливала его нарушенную гармонию.

Существует несколько версий происхождения Немесиды. По одной из версии, Немесида была дочерью Фемиды и Зевса, от которых ей передались функции, связанные с судом и наказанием. По другой – Немесида дочь ночи Нюкты и Хроноса (Крона), как и мойры. «Родство» с мойрами приводит Немесиду, которая объединяет в себе частные функции трёх божеств судьбы, к богине Ананке, которая считается также матерью мойр.

Изображалась Немесида с крыльями, которые символизировали быстроту воздаяния. В одной её руке могла быть плеть, другая – согнута в локте (локоть – мера длины в древние века), что указывало на справедливость воздаяния («Какой мерой меряете, такою и вам будут мерить» (Мф.7:2)). И всё же Немесиду называли богиней возмездия, упирая на её наказующую роль. Отсюда и её имя, происходящее от – греч. nemo («разделяю») и neme-sao, что близко к понятию «справедливо негодую». Считалось, что она карает людей за нарушение общественных и нравственных порядков.

Постепенно Немесида приобрела большую популярность среди народа, чем Адрастея или Ананке, что, вероятно, произошло благодаря построенным в честь неё храмам и сочинённым гимнам, и надолго сохранила свою аллегорическую роль богини возмездия.

Кинжал Немесиды. Немесида в роли богини возмездия фигурирует как аллегория во многих литературных и художественных произведениях не только у средневековых, но и у более поздних авторов. Образ Немесиды воспевается в стихотворении А. С. Пушкина «Кинжал» (1821 год).

 
Лемносской бог тебя сковал
Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия Позора и Обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,
Свершитель ты проклятий и надежд,
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд.
Как адской луч, как молния богов,
Немое лезвие злодею в очи блещет,
И озираясь он трепещет,
Среди своих пиров.
 

Пушкин в своём стихотворении обратился к мифу о том, что Гефест выковал для Немесиды кинжал, которым она совершала акты возмездия. По одной из версий оружие в руках Немесиды сделало её покровительницей римских воинов и гладиаторов. Это послужило к тому, что из древнегреческой мифологии Немесида плавно перешла в римскую.

Аллегорическая Немесида. Немесида обычно изображалась с хомутом и уздечкой в руках – атрибутами усмирения. В приподнятой руке она держит кубок с божественным напитком, который символизирует награду. Например, на гравюре А. Дюрера, созданной по мотивам стихов итальянского поэта Анджело Полициано «Великая Судьба» и «Мантия» (мантия – традиционное одеяние судий). Или похожее изображение богини на гравюре Генриха Альдегревера 1525 года.

В гравюре Альдегревера богиня держит змею – аллюзия на первородный грех, изгнание из Рая и потерю бессмертия. Под ногами Немесиды прогибается Земля, подчиняясь неумолимому закону воздаяния. Перспектива рисунка показывает пейзаж сверху, таким, как его могла бы видеть сама Немесида, что придаёт характеру богини надмирный характер.

Немезида. Генриха Альдегревер. Гравюра, 1525 г

Изображения Немесиды и Адрастеи демонстрируют слияние этих образов. Например, шар под ногами богини – его предыстория связана как раз с Адрастеей.

Согласно одному из мифов Адрастея, пребывая на Кипре, была кормилицей и воспитательницей маленького Зевса. Чтобы развлечь ребёнка она дарит Зевсу игрушку – мяч. В символике Немесиды мяч трансформировался в шар, который часто изображается под ногами богини. На некоторых изображениях под шаром или на нём присутствует подпись:

«Вспоминай о конце». Также может присутствовать череп, заступ и открытая могила.

Шар под ногами богини явился одной из причин того, что Немесиду путают с богиней удачи Фортуной, под ногами которой изображают колесо. Второй причиной путаницы может быть схожесть их мифологем в контексте судьбы.

Кстати, некоторые тарологи придают X Аркану значение Кармы. Действительно, темы судьбы, удачи и рока пересекаются в X и XX Арканах, что закономерно, так как они являются «родственными».

Колесо Фортуны и Суд. X Аркан «Колесо Фортуны» связан с Судом Числовым кодом (X и XX) и, относительно петли Арканов расположен на противоположной ветке косого креста. Таким образом, несмотря на некоторую схожесть в этих Арканах есть существенные отличия.

В Колесе Фортуны жизнь человека имеет фрагментарный характер, в котором разнообразные события не связаны друг с другом, не зависят от обстоятельств или прошлого, и даже от самого человека – всё происходит «по воле случая» и не подчиняется какой-либо закономерности. В Суде удача и благополучие (судьба) – результат пройденного Пути, накопленного опыта и знаний.

X Аркан выступает как последний на Пути «вниз»; им заканчивается ряд Арканов, относящихся к процессу погружения человека в материал. В то же время, Фортуна как бы отмечает начало долгого пути, который предстоит пройти человеку, чтобы вернуться «назад». XX Аркан, наоборот, является заключительным в наборе опыта, и подводит итог всему Пути Познания. Не об этом ли говорится в Апокрифе от Фомы: «Да был бы среди вас знающий человек! Когда плод созрел, он пришел поспешно, – его серп в руке его, – (и) он убрал его. Тот, кто имеет уши слышать, да слышит!» (26); «Жатва обильна, работников же мало. Просите же господина, чтоб он послал работников на жатву» (77). Аркан «Суд» как бы говорит: пришло время остановиться и подвести итог!

Астрология: Фортуна и Крест. Примечательно, что Точка Фортуны в гороскопе располагается напротив Креста. Оба этих астрологических шифра относятся к «Арабским точкам» и носят противоположный характер. Они также сходны своими глифами: Крест обычно изображается в форме креста, похожего на мальтийский, а Фортуна – тот же крест, но заключённый в окружность.

Если Точку Фортуны можно рассматривать, как показатель положительной судьбы, то Крест также носит название «Доля», воспринимаемое как тяжёлая судьба. Доля – так в просторечии говорят о влиянии рока на судьбу. В то же время, доля – это заданная программа, которую следует отработать. А путь очищения и испытаний не случайно называют «крестный путь».

По выражению А. Ф. Лосева, «судьба есть нечто такое, что движет всем». Судьба, как отражение принципа воздаяния, в восточных религиях, в том числе в буддизме и индуизме, коррелирует с кармой.

Карма. Карма – одно из концептуальных понятий, объясняющих различные взаимосвязи, формирующие жизнь вселенной и человека. В переводе с санскрита «карма» значит «поступок», «деяние». Результаты, или «плоды кармы», называют «карма-пхала».

Е. П. Блаватская, которая, как считается, ознакомила европейскую общественность с восточной религией, посвятила вопросам кармы не одну философско-эзотерическую работу. Так, в статье «Карма, или Закон причин и последствий» Е. Блаватская пишет: «Учения Древнего Востока почти неизвестны в их чистом, возвышенном смысле; а между тем знакомство с ними способно пролить яркий свет на самые загадочные явления нашей трудной земной жизни. Рядом с законом перевоплощения, который объясняет внешнее и внутреннее неравенство людей, древние восточные учения дали миру разумное обоснование закона незыблемой справедливости, управляющей миром. Закон этот носит название Кармы; он устанавливает, что в мире Духа каждая причина влечёт за собой соответствующее последствие с такой же правильностью и неизбежностью, с какой в физической природе одно и то же явление вызывает каждый раз одно и то же последствие». Уже из названия статьи понятно, что Е. Блаватская объединяет основные постулаты Закона кармы с европейским философским принципом причинно-следственных связей.

Та же идея была озвучена ещё в 6 веке до н. э. Гераклитом Эфесским: «Рок – это последовательность первопричин, порождающая одну причину за другой и до бесконечности».

Марсилио Фичино, утверждал, что: «всякая вещь в природе является либо причиной, направленной на нас, либо следствием, идущим от нас». Эти слова Фичино могут быть косвенным свидетельством того, что уже в XV веке существовало представление о причинно-следственных связях, и что в контексте «Суда» Марсельского Таро могла присутствовать эта тема.

Основополагающий принцип в учении о Карме предполагает связь между помыслами или делами человека (причиной) и обстоятельствами его жизни (следствия). Согласно закону Кармы, праведные или греховные действия человека, т. е. «причина», определяют его судьбу и условия жизни, которые является «следствием».

Принцип причинно-следственных связей. Учение о карме, распространившись среди европейцев, несколько трансформировалось, сблизившись с принципом причинно-следственных связей или закономерностей, опирающихся на полярности энергий. Принцип причинно-следственных связей гласит: ничего не происходит случайно, все имеет свою причину.

В науке принцип причинно-следственных связей обозначается термином «детерминизм». Детерминизм (от лат. determinare – «ограничивать, очерчивать, определять») – учение о взаимосвязи и взаимной определённости всех явлений и процессов, доктрина о всеобщей причинности.

Детерминизм или принцип причинно-следственных связей работает на всех уровнях, в том числе в отношении человеческой жизни: любая ситуация, в которой вы оказались или окажетесь в будущем – это результат ваших действий, мыслей и чувств в прошлом.

Закон Кармы расширяет смысл принципа причинно-следственных связей доводя его до базового закона мироздания.

В ключе теории Кармы. Главное, что привлекало людей в теории Кармы – это идея свободы выбора и независимости человека от неких Высших сил, отвечавшая веяниям Нового времени с его атеизмом и стремлением к неподчинению кому-либо. Эта идея была подхвачена многими прогрессивными людьми. Английский поэт XVII века Джон Мильтон посвятил ей эпическую поэму «Потерянный рай», в котором звучат такие слова: