Текст книги "Любовь и война. Великая сага. Книга 2"

Глава 99

Энди подумал, что где-то треснула ветка, пока не услышал рядом свист пули.

Выстрел раздался из зарослей слева от него, со стороны дороги, ведущей от Эшли. Подгоняя мула, он обернулся и попытался рассмотреть стрелявшего. Человек у кустов выпрямился, еще скрытый тенью, потом вскинул мушкет к правому плечу. На нем была синяя форма федералов; мундир спереди был разорван, и сквозь дыры виднелась черная грудь. Зажмурив левый глаз, правым стрелок явно искал свою цель. Когда Энди наконец узнал это опухшее, жирное лицо, его словно ударили.

– Вперед, мул! – закричал он, колотя пятками по бокам животного.

Мул побежал к повороту дороги. Бечевка с пропуском болталась у Энди на шее. Мушкет выстрелил, но прицел был плохим, и пуля только срезала листья пальмы в десяти ярдах у него за спиной. Через несколько мгновений Энди уже благополучно свернул за поворот.

Добравшись до Монт-Роял, он сразу поспешил в контору управляющего. Мик сидел за столом и с озадаченным видом смотрел на пачку счетов, словно гадал, какой из них оплатить для начала, учитывая, что доходы с плантации в последнее время резко сократились, а цены, наоборот, взлетели. С трудом ворочая пересохшим от волнения языком, Энди сообщил ему тревожную новость.

– Он в меня целился, мистер Мик, хотел убить! И у него два мушкета. Он бы не смог выстрелить так быстро во второй раз – пришлось бы перезаряжать.

Водянистые потерянные глаза управляющего оглядели Энди поверх очков. Он чувствовал смертельную усталость. Правительство забирало почти весь урожай меньше чем за половину стоимости; из-за перебоев с поставками вечно не хватало то одного, то другого; рабы убегали по одному или двое зараз. Управлять плантацией в таких невыносимых условиях было очень тяжело; Мик теперь даже выглядел лет на десять старше, чем в тот день, когда приехал сюда: лицо изрезали глубокие морщины, плечи поникли, взгляд потух.

– Ты уверен, что это был Каффи?

– Я бы его ни с кем не спутал. Это точно он. Я слышал, что он связался с самыми непутевыми беглецами, но до сегодняшнего дня не верил. Он был в мундире янки, а еще разжирел, как кабан весной. Похоже, их банда не голодает. – Энди чуть было не улыбнулся, но гнев управляющего заставил его сдержаться.

– Так и есть, – сказал Мик. – Они воры. Как думаешь, кто утащил у нас шесть кур неделю назад? Думаю, нам стоит подготовиться, чтобы как следует встретить их, если они вздумают вернуться. Надо отлить пуль для мушкета и проверить, не отсырел ли порох в тех двух бочонках.

– Все сделаю, – пообещал Энди.

Мик почесал кончик носа.

– Ты ничего не сказал о нитритной соли.

– Не нашел, мистер Мик, – покачал головой Энди. – Я даже на Традд-стрит заехал, думал занять немного у мистера Купера, но там дома никого не было. То есть никто не открыл. Я долго стучал в ворота, громко стучал. Простите, что вернулся с пустыми руками.

– Я знаю, что ты старался. Завтра попробуй съездить к Френсису Ламотту. Мне противно просить об одолжении этого самодовольного засранца, но я слышал, он привез немного из Уилмингтона. – Мик устало махнул рукой. – Спасибо, Энди. Я рад, что ты не пострадал.

Выходя, Энди увидел, что мистер Мик взял Новый Завет, который всегда лежал у него на столе. Управляющий открыл книгу и склонился над страницей; его губы беззвучно шевелились, на лице было написано отчаяние. Уже шагая по дорожке, Энди подумал, что ничего удивительного в этом не было. Напряжение и мрачное уныние уже давно висели над плантацией, как и над всем округом. И в придачу ко всем другим проблемам теперь в лесах скрывалась еще и банда беглых рабов, человек тридцать или пятьдесят. Каффи был среди них.

Его одутловатое лицо над дулом мушкета не выходило из головы Энди, когда он шел к хозяйскому имению в поисках Джейн. Беглые выходили из болот, чтобы украсть еду или убить и ограбить невезучих путников, попавшихся им на пустынной дороге. В прошлом месяце двое белых мужчин с прибрежных плантаций были найдены мертвыми. В январе кто-то видел, как бандиты разводили костры рядом с пустующим домом в Резолюте, в котором раньше жила Мадлен со своим мужем Джастином Ламоттом. А вскоре после этого пожар сровнял это место с землей.

– Добрый вечер, мисс Кларисса, – поздоровался Энди, подойдя к дому.

Мать Орри не ответила. Улыбаясь смущенной улыбкой, она неподвижно сидела на веранде и смотрела на аллею, ведущую к дороге. Потом вдруг подняла правую руку и слегка помахала ею перед лицом, словно отгоняя надоедливого комара. Но этим вечером Энди никаких комаров не заметил.

Сокрушенно покачав головой, он вошел в дом и направился на шум молотка, пока не увидел Джейн. Она помогала слуге забивать рейками окно над нижней лестницей – его недавно разбило в ненастье. Ни стекла, ни хотя бы хороших досок в Чарльстоне было не купить.

При виде Энди Джейн улыбнулась, но по выражению его лица сразу поняла: что-то случилось. Отведя девушку в сторону, он рассказал о происшествии на дороге, хотя и преуменьшил грозившую ему опасность.

– Могу поспорить, Каффи только и ждет, чтобы напакостить здесь. Может быть… – Энди понизил голос, чтобы слуга не услышал, – может, нам стоит уже тайно пожениться да и сбежать отсюда как-нибудь ночью?

– Нет, я обещала мисс Мадлен, что останусь. К тому же я не хочу выходить замуж тайком. Это для рабов. Мы с тобой должны пожениться как свободные люди. – Она крепко сжала руку Энди. – Ждать недолго. Всего год или даже меньше.

Энди ласково посмотрел на нее:

– Что ж, придется потерпеть, ведь я еще не встречал никого, кто бы мне так нравился. Пока не встречал.

Она легонько щелкнула его по лбу, и Энди со смехом отскочил. Он очень надеялся, что смех поможет скрыть его мрачное настроение. Теперь у него не осталось сомнений, что уже очень скоро бандиты явятся на плантацию. Если Каффи с ними, то этого точно не избежать.

В ту ночь он плохо спал, видя перед собой обрюзгшее лицо Каффи. Утром, когда он уже собирался ехать к Френсису Ламотту, Филемон Мик отвел его в сторону и сунул в коричневую руку револьвер:

– Он заряжен. Постарайся, чтобы его не увидел по дороге какой-нибудь белый. Спрячь в кустах, пока будешь у Ламотта. Если тебя с ним поймают, могут и повесить.

– Да и вас могут повесить, мистер Мик, за то, что вы мне его дали.

– Ничего, рискну. Мне совсем не хочется, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Улыбка Энди стала напряженной.

– Не хотите терять ценного ниггера?

– Не хочу терять хорошего человека, – сердито ответил Мик. – А теперь забирай своего мула и убирайся, пока я не дал пинка твоей глупой заднице.

Энди протяжно вздохнул:

– Извините, что я так сказал. Старые времена сказались.

– Я понимаю.

Они пожали друг другу руки.

Насвистывая «Землю Дикси», Энди не спеша ехал по тусклой, заросшей травой дороге – это был самый короткий путь к Френсису Ламотту. А старина Мик не такой уж плохой человек, думал он, когда вдруг заметил впереди нечто темное и бесформенное, похожее на груду брошенной одежды.

– Стой, мул! – прошептал он и настороженно прислушался.

В воздухе раздавался птичий щебет, легкий шорох деревьев, но ничего тревожного Энди не услышал. Он спрыгнул с мула и осторожно пошел вперед, держа в руке револьвер Мика.

На дороге лежал мертвый негр в истрепанной одежде. Карманы его штанов были вывернуты. На лбу зияли две красные дыры, как пара лишних глаз.

Энди содрогнулся, нервно сглотнул и внимательно всмотрелся в кусты по обе стороны тропы. Справа виднелась большая вытоптанная поляна. Он пошел туда, вспугнув с полдюжины ворон, взлетевших чуть дальше над деревьями. Глядя на черных птиц, Энди невольно произнес имя Христа.

Под сырым ветром, на ветке дуба, примерно в девяти футах над землей, покачивалось нечто, явно не похожее на фестоны испанского мха. Энди узнал Френсиса Ламотта, одетого в мундир гвардейцев Эшли – или в то, что от него осталось. Ламотт был подвешен за запястья, крепко связанные веревкой. Сапоги с него кто-то снял, да и носки тоже. Ноги были босыми.

Энди словно смотрел на какую-то мифическую яркую птицу. Изумрудно-зеленая охотничья куртка Ламотта была разорвана во многих местах и теперь напоминала встрепанные перья. И на куртке, и на канареечно-желтых брюках темнели красные пятна, все еще влажные.

Дубовая ветка гнулась и трещала. Истерзанное тело Ламотта медленно повернулось. Энди перестал считать его раны, когда дошел до тридцати.

В тот же апрельский вечер Орри подъезжал к ферме, которую ему так подробно описала миссис Халлоран. Прозрачные облака почти не закрывали луну и звезды, так что ехать через невспаханные поля, как предложила его добровольная осведомительница, было нетрудно.

На Орри был черный костюм из тонкого сукна, который он убрал подальше, когда приехал в столицу. В правом сапоге был спрятан нож боуи, но больше никакого оружия он не взял. Так легче было притвориться заблудившимся путником, если бы что-то пошло не по плану.

Лошадь он привязал к фруктовому дереву на той стороне поля, которая была дальше других от четырех строений, возведенных на отвесном берегу Джеймса. К реке вел длинный спуск. Днем отсюда наверняка открывался изумительный вид.

В темноте старый дом, большой амбар и курятник сливались в единый черный силуэт. Треугольный пролом в крыше амбара говорил о том, что здесь давно ничего не ремонтировали. Но четвертое, стоявшее чуть сбоку строение, которое миссис Халлоран назвала главным у заговорщиков, казалось словно расчерченным желтыми вертикальными линиями из-за пробивавшегося сквозь щели света.

Ночной ветер донес до Орри тихое конское ржание. Он вытер тыльной стороной ладони повлажневшую верхнюю губу и медленно пошел вперед к освещенному дому.

Укрыться поблизости было негде, как и пройти незамеченным – разве что проползти. Когда он миновал уже половину заросшего бурьяном и изрытого дождевыми промоинами поля, ему показалось, что слева, довольно далеко от дома, вспыхнула спичка. Часовой на дороге? Вполне вероятно.

Теперь он уже отчетливо слышал мягкий стук копыт топтавшихся на месте лошадей. Полоса высокой густой травы шириной около десяти ярдов отделяла здание от края поля, куда подобрался Орри, чтобы сосчитать животных: четыре оседланные лошади и пятая, запряженная в легкую двухместную коляску. Судя по всему, революционная армия мистера Ламара Пауэлла была невелика. Однако Орри еще мальчиком читал биографию Юлия Цезаря и знал, что для совершения политического убийства вовсе не нужны полки.

Пока он ехал из Ричмонда через многочисленные посты, где предъявлял свой пропуск наравне с любым другим путником, он уже тысячу раз пожалел, что поддался на эту авантюру, и чувствовал себя одураченным простаком. Теперь же он был рад, что не повернул назад.

Пригибаясь к земле как можно ниже, он стал подбираться к той стене, за которой пробивался свет. При малейшем шорохе травы он морщился, стараясь ступать как можно тише. Когда до стены оставалось несколько шагов, он услышал голоса и на мгновение решил, что ему померещилось. Среди мужских голосов как будто звучал один женский.

От удивления Орри на мгновение потерял осторожность и шагнул слишком быстро, наступив правым ботинком на невидимый сучок, который громко треснул.

– Постойте, Пауэлл. Слышите? Какой-то шум снаружи.

– Наверное, кролик… или крыса. Их тут полно.

– Может, мне посмотреть?

– Нет. В этом нет необходимости. Уилбур сторожит на дороге.

В голосе человека, которого назвали Пауэллом, слышалась железная воля. Настолько быстро, насколько осмелился, Орри преодолел оставшееся до стены расстояние и прижался глазом к щели.

Проклятье… Пауэлл стоял к нему спиной. Орри видел только рыжеватые брюки, темно-коричневый сюртук и седеющие напомаженные волосы на затылке. Слева в поле зрения Орри появились сапоги – кто-то сел, вытянув ноги.

– Наше наиболее важное вооружение прибыло вчера, – сказал Пауэлл, направляясь к дощатым ящикам, стоявшим на усыпанном соломой полу. Дойдя до них, он повернулся.

Ламару Пауэллу было около сорока, и он обладал той внешностью, которая, как предполагал Орри, обычно нравится женщинам. Он стоял в театральной позе, держась красивой, ухоженной рукой за правый лацкан сюртука. Другой рукой он показал на прямоугольный ящик с надписью «УИТВОРТ», стоявший на двух квадратных ящиках поменьше.

– Как вы можете видеть, мы будем вооружены наилучшим образом.

– Эти винтовки чертовски дорогие… – начал кто-то.

Глаза Пауэлла мгновенно вспыхнули злобой. Тот же голос пробормотал:

– Прошу прощения, мэм…

– Да, дорогие, – согласился Пауэлл. – Но это лучшие в мире снайперские винтовки. Калибр ноль сорок пять дюйма. Точность стрельбы просто поразительная. Обеспечивает прицельный огонь с расстояния до полутора тысяч ярдов. И пусть даже лишь немногим из нас удастся поразить цель, – по губам Пауэлла скользнула неприятная улыбка, – каждый должен иметь оружие, способное это сделать.

Даже того немногого, что сказал Пауэлл, хватило, чтобы Орри забеспокоился всерьез. В отличие от многих фанатиков, этот человек явно знал свое дело. Он уж точно не потерпит провала только из-за глупости, решил Орри.

– Не думаю, – продолжал Пауэлл, – что кто-то из вас захочет узнать, сколько раз пришлось нарушить закон и сколько взяток потребовалось дать, чтобы обеспечить эту поставку. Чем меньше вы знаете, тем лучше для вас. Хотя мы и без того все рискуем достаточно скоро оказаться в петле.

– Ламар, я не для того проделал такой долгий и опасный путь, чтобы шутить.

Орри замер от изумления. Этот голос принадлежал Джеймсу Хантуну.

– Я бы предпочел перейти к делу, – сказал Хантун. – Когда и как мы убьем Дэвиса?

А потом Орри решил, что он просто сошел с ума, потому что теперь к Пауэллу обратилась женщина:

– И кому придется умереть вместе с ним? – После этого она шагнула вперед, и Орри увидел рядом с Пауэллом свою сестру Эштон.

Стоя на коленях у стены, он потрясенно встряхнул головой, потом еще раз. Но к сожалению, ужасную правду нельзя было изгнать с такой легкостью. Без сомнения, ее втянул муж. Мадлен предполагала, что такое возможно, но он пропустил это мимо ушей. Надо будет извиниться.

Необходимо было узнать, кто остальные заговорщики. Он сменил положение, чтобы увидеть другие части помещения. У стены, обращенной на реку, между двумя темными прямоугольниками окон, стоял дородный невысокий мужчина. Орри его не знал.

Стремясь увидеть побольше, он положил ладонь на стену и прижался к ней сильнее, всматриваясь в щель. И вдруг дощатая стена скрипнула под его рукой.

– Там кто-то есть, – сказал Хантун.

Пауэлл прошел перед щелью. Орри попятился и чуть не упал, потеряв равновесие, когда Пауэлл крикнул:

– Вынесите наружу фонари!

Вертикальные полосы света стали черными. Орри пригнулся и побежал к полю. Дверь за его спиной распахнулась. Он услышал голоса. Голос Пауэлла был самым громким.

– Уилбур? Идите сюда, вы нам нужны. За нами следят!

У Орри уже болело в груди от бега. На полпути через поле он услышал, как по грязной дороге к ферме проскакала лошадь, потом снова раздались громкие голоса и беспорядочные приказы. Всадник повернул в поле, стреляя из револьвера.

Пуля просвистела в траве в двух футах слева от него. Наступив на ком мокрой земли, он пошатнулся. Напуганная выстрелом, впереди заржала его лошадь. Орри упал на колени и тут же с такой силой оттолкнулся от земли, что свело руку. Когда он добежал до лошади и вскочил в седло, всадник, который гнался за ним, был уже на середине поля.

Подгоняя лошадь, Орри мчался по той же дороге, по которой приехал сюда. Низко нависающие ветки хлестали его по лицу. Всадник за спиной выстрелил снова и снова промахнулся. Наконец Орри вырвался на широкую дорогу, которая извилистой лентой вилась от реки. Ему все-таки удалось оторваться от преследования, и уже вскоре, поднявшись по пологому склону, он увидел в небе свет – это были огни Ричмонда.

Он глубоко дышал всей грудью, подставляя лицо ветру и стараясь не думать о том, что неизбежно должно было последовать после того, что он увидел. Однако хоть он и ушел от опасности, но уйти от собственной совести было намного труднее. И в ту же ночь она настигла его.

Было уже за полночь. Мадлен, в ночной рубашке, сидела на краю кровати, сложив руки на груди, а Орри размашисто вышагивал по спальне, рассыпая по полу комья грязи, отстававшие с сапог.

Когда он рассказал Мадлен обо всем, она сразу спросила:

– Как ее угораздило там оказаться?

– Сначала я решил, что из-за Джеймса, но теперь уже не уверен. Что-то настораживает меня в таком объяснении, только пока не пойму что. В любом случае это едва ли имеет значение в таком деле. Пока я единственный, кому известно о серьезной угрозе жизни президента. И не только президента. – Он схватился рукой за стойку балдахина. – Я должен обо всем рассказать Седдону. И Уиндеру. Начальник военной полиции сможет взять заговорщиков без лишнего шума. Пожалуй, я впервые рад, что Стивенс проиграл свой крестовый поход в конгрессе.

В феврале, несмотря на все старания вице-президента, приостановка закона о хабеас корпус[55]55
  В англосаксонском праве – презумпция незаконности задержания.


[Закрыть] была продлена.

– Всех заговорщиков? – уточнила Мадлен. – Включая твою сестру?

– Она одна из них. Почему она должна претендовать на особое отношение?

– Ты знаешь, Орри, я так же, как и ты, не люблю твою сестру. Но она твоя семья.

– Семья! Да я скорее возьму в родственники вьючного осла! Мадлен, моя сестра пыталась убить Билли Хазарда!

– Я не забыла. Но это не меняет того, что я сказала. Знаю, тебе неприятно это слышать, но ведь это правда. И вот еще что: пока никакое преступление не совершилось.

– Самое большее, что я могу для нее сделать, хотя и не думаю, что она этого заслуживает, – это не упоминать о том, что я ее там видел.

– Ты можешь сделать то же самое для Джеймса.

– Я ему ничем не обязан!

– Он муж Эштон.

Последовало долгое молчание. Потом – протяжный вздох.

– Хорошо. Я не стану говорить о них. Расскажу только о Пауэлле. Но больше ничего для них я делать не стану. Если Пауэлл потянет за собой Хантуна и мою сестру, значит так тому и быть.

– Нас обнаружили… нас всех схватят! Что нам делать, Ламар?

От завываний мужа Эштон просто тошнило. Пауэлл вдруг выбросил вперед руку и встряхнул Хантуна за воротник на глазах у всех:

– Вот чего мы точно делать не будем, так это скулить, как младенцы.

Он оттолкнул Хантуна, увидев, что со стороны поля возвращается часовой.

– Я его упустил.

– Но вы его рассмотрели?

– Нет, увы.

– Черт вас дери…

Пауэлл повернулся к Уилбуру спиной, тот надвинул на глаза фермерскую шляпу и ничего не ответил. Пауэлл задумчиво потер подбородок костяшками пальцев.

– Они будут здесь к утру, ведь так? – неловко откашлявшись, спросил один из заговорщиков.

– Возможно, и нет, – откликнулся Хантун. – Может, это был всего лишь какой-то черномазый, искал что украсть. – Хантун явно старался успокоить самого себя.

– Это был белый. Уж это-то я рассмотрел, – возразил Уилбур.

– Но может быть, он ничего дурного нам и не…

– Вы что, совсем идиот? – сказал Пауэлл. – Он подкрался тайком, наблюдал за нами через щель в стене. Но даже если отбросить все это, неужели вы всерьез полагаете, что я буду сидеть и спокойно ждать, пока выяснится, замышлял он против нас дурное или не замышлял? – Он оттолкнул в сторону униженного Хантуна и быстро отошел в сторону по травянистой полосе земли; осмотрел отвесный берег, поле, другие строения. – Нам необходимо разработать новую тактику в сложившейся ситуации. Если мы всё хорошо обдумаем и будем сохранять присутствие духа, никто не пострадает.

Эштон, до смерти перепуганная, цеплялась за свою веру в ум и храбрость Пауэлла. Но даже она была потрясена, когда, снова вернувшись к остальным, он вдруг произнес с невозмутимой улыбкой:

– Для начала мы должны обратиться за помощью к мистеру Эдгару По. Это мой любимый писатель. Кто из вас читал его рассказ об украденном письме?

– Да это вы настоящий идиот! – взорвался Хантун. – Говорить об этом дешевом писаке в такой момент!

На этот раз Эштон, как ни странно, была согласна с мужем. Ее любовник не сказал ни слова, чтобы объяснить свои странные слова, он просто еще раз оскорбительно оттолкнул Хантуна и со смехом прошел мимо него.

Ранним утром Орри поднялся на высокое крыльцо дома министра Седдона и заколотил дверным молоточком так громко, что наверняка перебудил всех соседей. Уже через несколько минут был срочно вызван раздраженный Уиндер. Битых полчаса он не хотел верить ни единому слову – в конце концов, Орри был не из тех, кому он доверял, – но все-таки сдался под нажимом Седдона. Да, еще до полудня он отправит людей к Уилтонс-Блафф.

– Я немедленно иду к президенту, – заявил министр, уже немного успокоившись после первого потрясения. – Нужно предупредить всех членов кабинета министров. А пока, полковник Мэйн, вам достается честь забросить сеть для поимки самой большой рыбы.

– С удовольствием это сделаю, сэр.

В одиннадцатом часу по Чёрч-Хилл проехал закрытый фургон и повернул на Франклин-стрит. Из него выпрыгнул Орри и повел вооруженных людей к парадному крыльцу дома. Вторая группа вышла за квартал до места и уже спряталась в саду.

Входная дверь открылась сама собой.

– Не заперто… – ничего не понимая, сказал Орри своим людям.

Внутри дома они нашли только мебель, но никакой одежды или личных вещей.

Ламар Пауэлл исчез.

В тот же вечер его ждало новое потрясение, уже в кабинете Уиндера, когда туда вошел какой-то длинноносый человек в траурной черной одежде, чем-то похожий на священника.

– Я ничего не нашел. Никаких признаков присутствия людей. И что самое главное – никаких следов тех ящиков с оружием, о которых вы говорили, полковник. По моему мнению, там уже много месяцев никто не бывал. Соседей я расспросил, они это подтвердили.

Орри вскочил:

– Этого не может быть!

– Вот как? – Длинноносый вызывающе махнул рукой в сторону двери. – Что ж, тогда спросите двух сыщиков, которые ездили туда вместе со мной. Вы слышали мой доклад, и я буду стоять на своем. Если вам не нравится, езжайте туда сами и проверяйте.

– Видит Бог, я так и сделаю, – заявил Орри, а Исраэль Куинси отошел к окну и уставился на закат.

Красный вечерний свет, повисший над рекой, отразился на изумленном лице Орри. Он только что осмотрел заброшенное строение и нашел то же, что и Куинси с коллегами: ничего. На грязном, устланном соломой полу виднелись только отпечатки обуви. Какие-то оставил он сам, какие-то принадлежали сыщикам Уиндера – или все-таки шайке Пауэлла? Во всяком случае, ни одного следа от женской обуви он не нашел.

Он чувствовал себя растерянным и униженным. Едва сдерживая злость, он отошел от края обрыва, снова вернулся к ферме и обыскал дом, но и там нашел лишь пыль и крысиные гнезда. В отчаянии он проверил амбар и курятник. Снова ничего. К тому времени, когда он закончил, совсем стемнело. Он вскочил в седло и погнал лошадь напрямую к главной дороге, через то же поле, по которому проезжал прошлой ночью. Черная земля отлично подходила к его настроению.

Не притронувшись к скудному ужину из риса и кукурузного хлеба, он запальчиво говорил Мадлен:

– Куинси подкуплен. Уиндер тоже, как я понимаю. Миссис Халлоран, сама того не зная, наткнулась на заговор, который ведет на самый верх. Я намерен выяснить, кто за ним стоит.

– Но ведь сейчас президенту ничего не грозит? Он предупрежден…

– Да, но я все равно должен узнать, несмотря на то что Седдон, возможно, именно в эту минуту обсуждает с женой, не тронулся ли я умом. Не пьяница ли я? Не курю ли опиум? Не видел ли я призраков на ферме? Клянусь… – Он обогнул стол и подошел к жене. – Клянусь, это не так!

– Любимый, я верю тебе. Но что ты можешь сделать? Все это выглядит так, будто они сначала завели дело, но в тот же день его и закрыли.

– Да, только я не закрою. Не забывай, мне кое-что известно. Она все еще в Ричмонде – я проверил, прежде чем вернуться домой. И я намерен начать собственное расследование с моей сестры. Сегодня же утром.

Но ему не удалось выполнить обещание. Жизнь так странно устроена, что порой накладывает одну беду на другую в самый неподходящий момент. В половине одиннадцатого вдруг зазвонил дверной колокольчик. Орри сбежал по лестнице – к домовладелице так поздно не приходили.

За дверью, весь покрытый дорожной пылью и окутанный табачным дымом, стоял Чарльз.

– Твое письмо добиралось ко мне кружным путем, но в конце концов я его получил. Я здесь, чтобы помочь Билли.