Текст книги "Античность: история и культура"

Сцена благородного негодования над трупом, со вздыманием рук к всевидящему Гелиосу, была не первой в его практике. Ведь еще в Македонии сын Олимпиады таким же образом негодовал над трупом своего родного отца, угрожая отомстить его убийцам и мифической длинной царской руке, тянувшейся аж от самого Персеполя. Но повторение приема перед одними и теми же зрителями не украсило царственного актера, и, будь он повнимательнее, он мог разглядеть даже в глазах некоторых друзей негодование, готовое вспыхнуть от первой искры.

Но и на этот раз Судьба, каким бы именем ее ни называть, защитила Александра. Соратники в большинстве своем радовались удачной охоте, надеясь, что теперь прекратится бессмысленная погоня за призраком и Александр вернется в Вавилон, как обещал. Ведь не будет же он преследовать тех, кто сделал его законным наследником царя царей. Но Александр, действия которого были непредсказуемыми, занялся новой охотой – на этот раз за убийцами Дария. Он направился в Бактрию, где обосновался стоявший во главе убийц Бесс, чтобы организовать там сопротивление захватчикам.

Заговор Филоты. Двигаясь на Восток по караванным путям и тропам нынешнего восточного Ирана и Афганистана, Александр вел себя как настоящий восточный деспот. Он окружил себя персидскими вельможами, осыпая щедротами прежде всего тех, кто сохранил верность Дарию до конца его дней, нарядился в просторные персидские одежды, собрал для себя гарем из трехсот юных красавиц и потребовал унизительного для греков приветствия по восточному церемониалу; отныне он уже не давал македонянам и грекам грабить своих подданных и чинить над ними насилия. Перед теми, кто знал сына Филиппа с детства или начинал с ним поход на Восток, предстал совсем новый Александр – человек с неподвижным взглядом, холодный, как снега, по которым приходилось идти, не желающий выслушивать чьи-либо советы. Поэтому, когда он распорядился отпустить на родину часть греков и македонян, щедро наградив их за службу, в войске решили, что, добившись с ними победы, Александр более в них не нуждается и рассчитывает заменить вчерашними врагами.

Признаки отчужденности стали столь очевидны, что их нельзя было не заметить. Александр повелел вскрывать письма воинов на родину, чтобы узнать, что они думают о нем. Но, разумеется, никто не доверил папирусу тайну готовившегося заговора. Ее выболтал один из заговорщиков своему другу, а тот попросил вхожего в царский шатер Филоту, сына Пармениона, донести о имеющемся слухе царю. Филота же стоял во главе заговора, и, естественно, Александр не узнал о заговоре, но поведение Филоты стало внушать подозрение, и он был схвачен и передан палачу. Пытки развязали Филоте язык: он не только выдал своих сообщников, но и раскрыл историю заговора, уходившую корнями в Египет, где Александр провозгласил себя богом. По македонскому обычаю, осужденных забросали камнями. Понес наказание за дела сына и не участвовавший в заговоре старец Парменион: к нему были отправлены убийцы, вернувшиеся с головой самого уважаемого в войске человека, которому Александр был многим обязан.

Завоевание Средней Азии. Вся эта трагедия разыгралась на пути в Среднюю Азию, куда переместился Бесс. И так же, как раньше Александр узнавал о Дарии от его приближенных, так и теперь ему помогали настигнуть Бесса его же люди. Двое знатных персидских вельмож, Спитамен и Датаферн, выдали Бесса, надеясь, что это остановит вторжение чужеземцев в Среднюю Азию. Бесс с уже отрезанными носом и ушами был передан родственникам Дария на мучительную казнь, а Александр, распаленный жаждой новых подвигов, продолжал путь по Согдиане, к ее столице великому городу Мараканде.

В нескольких днях пути от столицы Согдианы войско оказалось близ небольшого городка на берегу реки Окса (Аму-Дарьи). Выбежавшие навстречу жители приветствовали Александра на греческом языке. Царь царей поинтересовался, откуда им известен этот язык, и узнал, что перед ним потомки одного из милетских родов, который был выслан из города еще при царе Ксерксе за осквернение греческой святыни. И тогда царь окружил городок и истребил всех его жителей за кощунство их предков, взяв на себя роль судьи и палача над теми, кто никогда не бывал в Милете. Кажется, это понадобилось Александру лишь для того, чтобы устрашить обитателей огромной и хорошо укрепленной Мараканды: если так жестоко расправляется Александр со своими же соотечественниками, каким он будет с ними? Мараканда пала, похоже, без боя, но восстали семь других городов.

В ходе их осады полегли не менее 100 000 восставших. Согдиана была залита кровью. И именно в это время вступил в борьбу Спитамен, в свое время выдавший Александру Бесса. Спитамену удалось сплотить сильное войско и привлечь на свою сторону саков, среднеазиатских скифов-кочевников. Земля буквально горела под ногами у македонян.

В нескольких местах были уничтожены македонские гарнизоны. Спитамен захватил даже Мараканду (кроме крепости, где оставались македоняне). И только после того как Александр, прекратив наступление к реке Яксарт (Сыр-Дарья), вернулся к столице Согдианы, Спитамен укрылся в пустыне, откуда совершал набеги, пока не был разбит и не бежал к массагетам. В страхе перед вторжением чужеземцев массагеты убили Спитамена и отослали в македонский лагерь его голову.

Новые заговоры в войске. Между тем недовольство македонянами и греками, казалось бы усмиренное жестокой расправой над Филотой и его сторонниками, вновь дало о себе знать. На одном из пиров, когда Александр, одурманенный лестью, стал порицать своего отца за то, что тот лишил его чести победителя в битве при Херонее, не выдержал даже Клит – ближайший из царских друзей. Клит был братом кормилицы Александра и, к тому же, спас его во время битвы при Гранике. Поэтому он без обиняков сказал царю то, что о нем думали все. Во время ссоры Александр убил Клита, чего потом не мог себе простить, ибо Клит был его истинным другом.

Вскоре раскрылся заговор знатных македонянских юношей, которые собирались ворваться в шатер к Александру и прирезать его. Идейным вдохновителем заговора был объявлен племянник Аристотеля Каллисфен, которому Александр поручил писать историю своих побед. Видимо, прямого отношения к заговору Каллисфен не имел, но неоднократно осуждал поведение царя. Александра не остановило то, что ученый приходился родственником его учителю, которому он клялся в любви и преданности, – Каллисфен был казнен.

Индийский поход. После завоевания Средней Азии Александр не имел серьезных политических и военных оснований для дальнейшего движения на Восток. Трудно было рассчитывать на то, что ему удастся включить Индию и тем более Китай в состав своей державы. Угроза же потерять войско и жизнь была вполне реальной. Об Индии знали очень мало. О Китае не знали ничего. Оставались своего рода инерция наступления и стремление побывать в стране чудес и дойти до края света.

Долина могучего Инда, куда Александр вторгся весной 327 г. до н. э. со 120-тысячным войском, лишь наполовину состоящим из греков и македонян, не была единой в политическом и этническом отношении: тут находились враждующие друг с другом царства и независимые племена. Это создавало для завоевателей возможность маневрирования. При переходе через Инд Александра встретили посланцы Таксилы одного из крупнейших центров Северо-Западной Индии. Они принесли дары и весть о готовности царя пропустить чужеземцев через свою территорию. Оставив за царем власть, Александр двинулся к притоку Инда Гидасп, за которым находились владения царя Пора, отказавшегося подчиниться. В мае 326 г. до н. э. состоялась битва между армией Александра и воинством Пора, в ходе которой Александру ценою немалых потерь удалось одержать победу и даже взять героически сражавшегося царя в плен. В честь этой победы Александр основал на Гидаспе город Никею. Другой город там же получил имя коня Буцефала, павшего от старости.

В войне с независимыми племенами Александр имел успех, но непривычный климат и невероятное утомление воинов вызвали бунт, заставивший отказаться от похода в долину Ганга. Вернувшись к Инду, Александр спустился по реке к Индийскому океану. Здесь войско было разделено на две части: одну Александр повел в Вавилон сушей, другая двинулась морем.

Крушение. К началу 324 г. до н. э. остатки армии Александра, сильно поредевшей при переходе безводной местности (пустыни Гедрозии) соединились с частями, прибывшими на кораблях. Во время похода через Перейду и Мидию Александр убедился, что оставленные им сатрапы были заняты грабежом и вели себя таким образом, будто надеялись, что их некому будет призвать к ответу. Расправившись с ними, Александр вернулся в Вавилон, который также был разграблен сатрапом из числа близких к Александру людей. Все говорило о необходимости принятия срочных мер для укрепления администрации.

Так как панацеей от всех нынешних и будущих бед Александр считал слияние македонян с персами в единый народ, он настоял на браке десяти тысяч своих воинов – македонян и греков с персианками. Еще в Средней Азии Александр женился на юной красавице Роксане. В Сузах его женой стала старшая из дочерей Дария. Младшая дочь царя была отдана замуж за Гефестиона, друга Александра, дочь Спитамена Апама – за полководца Селевка. Но, получив от царя вместе с женами богатое приданое, греки и македоняне вскоре бросили своих варварских супруг. Затея Александра каких-либо результатов не имела, но дала лишний повод для обвинении его в деспотизме и отходе от греко-македонских религиозных и бытовых традиций.

Еще большее недовольство вызвала организация царем отборного 30-тысячного контингента из юных персов, парфян, согдов, бактрийцев, прошедших македонскую военную выучку. Чтобы унять ропот, Александр проявил к грекам и македонянам необычайную щедрость, издав указ о погашении всех их долгов. На этом очень многие разбогатели, придумывая несуществующие долги – реальным или вымышленным людям. Но, кажется, и эта мера не подняла авторитета Александра.

Среди мероприятий, с помощью которых Александр пытался укрепить власть над Грецией, было разрешение всем изгнанникам вернуться в греческие города и возвращение им имущества. Амнистия, в самом деле, могла внести успокоение, но ее осуществление (с учетом ситуации в каждом из городов) требовало участия царской администрации. Отсутствие контроля со стороны царя приводило к конфликтам, тем более что и сам указ противоречил принципу невмешательства во внутренние дела полисов, декларированному Коринфским конгрессом.

Громоотводом для Александра могла бы стать новая война – для войны ведь он и был создан, и Александр уже выбрал направление похода и противников: Запад, Рим и Карфаген, а далее Геракловы Столпы и Атлантический океан. Об этом походе он размышлял еще по пути в Вавилон. Достигнув Вавилона, он распорядился начать в Финикии, Сирии, Киликии и на Кипре постройку тысячи кораблей, превышающих по размеру триеры. Намечалось проложить дорогу вдоль всего побережья Ливии вплоть до самых Геркулесовых Столпов и осуществить сооружение в необходимых местах верфей и портов для стоянок кораблей.

Сохранились сведения, что ливийцы, а также народы Италии, в том числе и этруски, отправили в Вавилон свои посольства. Совершенно явно Александр стремился к мировому господству.

13 июня 323 г. до н. э. после недолгой болезни Александр умер. В античной литературе существуют две версии кончины великого завоевателя: приступ малярии и отравление, к которому будто бы был причастен и Аристотель. Какая из этих версии верна, трудно сказать. Умер Александр тридцати трех лет, процарствовав тринадцать лет.

Личность и деяния Александра на весах истории. До нас дошло свидетельство, будто незадолго до казни племянник Аристотеля Каллисфен произнес на пиру хвалебную речь в честь македонян и вызвал всеобщее одобрение пирующих. Тогда Александр, явно провоцируя оратора, предложил ему, следуя примеру софистов, произнести речь противоположного содержания. Каллисфен выполнил просьбу и произнес речь против македонян. Наступило молчание, которое нарушил Александр. Он заявил, что подлинные мысли Каллисфена отражает не первая его речь, а вторая, свидетельствующая о ненависти оратора ко всему македонскому.

Оценки Александра и его деяний потомками напоминают две речи Каллисфена. Наш рассказ был как бы развитием второй из них, критической. В заключение же будет уместно рассмотреть результаты деятельности сына Филиппа с точки зрения более или менее отдаленных ее перспектив.

Какую бы цель ни ставил завоеватель, отправляясь в поход на Восток, ему удалось ликвидировать восточную деспотическую империю, заместив ее собственной державой. Эта держава оказалась гораздо менее прочной, чем персидская империя, и народы, входившие в нее, вскоре обрели свободу, некоторые (парфяне, арабы) – надолго, другие (армяне) – на короткое время.

Завоевания Александра способствовали развитию торговли в мировом масштабе. После этих завоеваний индийские купцы стали появляться в странах Средиземноморья, а греческие торговцы – в Индии. Из золота персидских царей, лежавшего втуне, начала чеканиться монета, в количестве, которого ранее Восток не знал.

Народы Востока не только познали варварскую жестокость греко-македонских завоевателей, но и, благодаря походу Александра, познакомились с греческой культурой, с греческим образом жизни. В свою очередь, греки получили возможность воспринять достижения восточной науки. На Востоке появились многочисленные Александрии и другие греческие города. В результате походов Александра был положен конец изолированному развитию Запада и Востока.

Откуда известно о жизни и завоеваниях Александра. Первое ощущение, возникающее у каждого, кто знакомится с жизнью и завоеваниями Александра, – неправдоподобие. Каким образом с сорокатысячным войском удалось сокрушить огромную персидскую державу и сломить сопротивление входивших в нее народов? При более внимательном изучении источников сталкиваешься с описаниями всевозможного рода чудесных случаев предсказаний побед и смертей, создающими впечатление, что об Александре писали не историки, а сказочники. Так зарождается сомнение в достоверности исторических трудов, описывающих образование державы Александра.

Между тем эта история обеспечена вполне надежными и многочисленными источниками. Уже при отце Александра, Филиппе, существовала прекрасно организованная канцелярия, регистрирующая каждое сколько-нибудь значительное событие. Во главе канцелярии стоял Эвмен, сын Иеронима из Кардии, совсем молодой, но очень образованный и в высшей степени добросовестный, можно сказать, помешанный на точности человек. Отправляясь в поход, Александр взял Эвмена и его помощников с собой, так что вместе с войском по бескрайним просторам Азии двигалась и походная канцелярия, от внимания которой не ускользнуло ни одно письменное или устное распоряжение царя, ни одно доставляемое ему или написанное им письмо. Когда Александр в Вавилоне заболел, велись дневники его болезни – вплоть до последнего слова, произнесенного им на смертном одре.

Эвмен, естественно, заносил на папирус только факты и распоряжения, не давая им какой-либо оценки и отсеивая все, что могло бросить тень на Александра. Но в походе принимал участие Каллисфен, задавшийся целью разобраться в происходящем и оставить для истории облик Александра. Каллисфен был далек от панегирических оценок, и его история, очевидно содержала факты, которые Эвмен считал недостойными вечности.

Не исключено, что между создателями панегирической и критической истории существовала непримиримая вражда, которая завершилась победой Эвмена и гибелью Каллисфена.

Третья группа источников – это воспоминания Птолемея, сына Лага, Аристобула, сына Аристобула, Неарха и многих других участников великого восточного похода. Очевидцы, не сговариваясь, повествовали о том, что им пришлось увидеть, услышать и испытать, не забывая попутно отметить собственные заслуги. Видимо, этой группе источников мы обязаны многим из того, что производит впечатление вымысла. Но, очевидно, мемуаристы не были сознательными лжецами. Они воспроизводили то, что сохранила их память. На верность этого источника информации всегда трудно полагаться, а в данном случае память летописцев была замутнена к тому же постоянным спутником войска победителей – вином. Так что в историю наряду с подлинными событиями были внесены и бредовые факты, в истинности которых сами повествователи не сомневались.

За походом Александра, затаив дыхание, пристально следила вся Греция. Речи ораторов, восхищавшихся успехами завоевателя, и других, надеявшихся, что Александр сломает себе шею и освободит от себя мир, постановления народных собраний времен Александра составляют четвертую группу источников.

Таковы первоисточники. К сожалению, они не сохранились, но ими широко воспользовались античные историки Диодор Сицилийский и Помпей Трог, жившие во времена Цезаря, и последующие авторы эпохи римской империи – Плутарх, Арриан, Курций Руф. Читая их подробные изложения, мы находим следы работы Эвмена из Кардии – точные даты битв, многочисленные ссылки на полученные Александром письма и на его ответы на них, красочные описания местностей и обычаев народов Азии, и даже узнаем о том, что снилось Александру и его соратникам, – Александра сопровождал толкователь снов. Разумеется, каждый из последующих историков черпал из первоисточников то, что ему было по душе, что его больше интересовало. Поэтому история Александра предстает перед нами в необычайной пестроте и разнообразии фактов и оценок, принадлежащих как современникам и участникам событий, так и поздним историкам.

Существовала и устная традиция, настолько преобразившая истинные события и облик их участников, что Александр стал представляться чуть ли не богом или страшным демоническим существом – Искандером двурогим. На средневековом Западе об Александре были написаны романы, а на Востоке Искандер стал героем сказок и эпических поэм.

Гробница Филиппа. О завоеваниях Александра свидетельствует и археология, – пепел и руины разрушенных им городов, новые города, которые он основал, памятники Пеллы, ставшей при Филиппе столицей Македонии. Но самые интересные находки были сделаны в древней столице Македонии Эгах, где правили предшественники основателя великой македонской державы.

Пятнадцать лет посвятил поискам древней столицы македонских царей греческий археолог М. Андроникос, искавший ее, вопреки всеобщему убеждению, близ деревушки Вергинии в 70 км от Салоник. И осенью 1977 г. его труд увенчался успехом. Внутри обширного (100 м в диаметре) холма, который и сам Андроникос поначалу принял за естественный, потрясенным археологам открылся вход в гробницу в виде двух дорических колонн. Над ними на фреске длиной 5,5 м разворачивалась панорама охоты на оленя, кабана и льва. Охота была любимым занятием Филиппа, и лицо одного из всадников обладало сходством с изображениями создателя македонской державы на золотых монетах.

Гробница оказалась неразграбленной. Обилие драгоценной утвари и тончайшей работы украшений, которыми была буквально завалена погребальная камера, дополнялось саркофагом. Из него извлекли золотую урну весом 8,5 кг с изображением на крышке многолучевой звезды, символа македонских царей. Завернутые в золототканое покрывало полуобгоревшие кости принадлежали женщине. Ожерелья, золотые цепочки и великолепная диадема с отчеканенными на ней летящими пчелами не оставляли сомнений в принадлежности покойницы к царскому дому. Обследование останков показало, что она умерла в возрасте от 23 до 27 лет.

Вестибюль с этим захоронением был отделен от главного зала широкими мраморными дверями на медных петлях. Когда они распахнулись, взгляду предстал саркофаг на львиных лапах, прислоненный к стене, а в противоположном ему углу среди поражавших роскошью сосудов, треножников и прочей погребальной утвари особенным великолепием выделялись боевое оружие и доспехи: золотые наконечники истлевших копий, золотой колчан, заботливо заправленный стрелами, меч в драгоценных ножнах с навершием из слоновой кости, шлем, украшенный головою Афины, щит, покрытый пластинами слоновой кости и листовым золотом в инкрустациях цветного стекла, чешуйчатый панцирь с прикрепленными к нему львиными головками и железная пектораль (нагрудник), роскошная отделка которой компенсировала простоту и дешевизну металла. Посредине камеры выделялись белизной кости коня, покрытые роскошной сбруей.

В мраморном саркофаге оказалась одиннадцатикилограммовая золотая урна, отделанная драгоценными камнями. В центре ее крышки сияла звезда с расходящимися во все стороны лучами. В урне – кости и череп, хранящие следы промывки вином и смазанные жиром, прикрытые сверху венком из дубовых листьев и желудей от священного дерева Зевса, покровителя царской власти. Изъян глазницы черепа свидетельствовал, что у покойного был поврежден глаз, как у Филиппа. К тому же один из найденных среди вооружения наколенников оказался несколько короче другого. Последние сомнения в принадлежности останков Филиппу исчезли, когда были обнаружены пять миниатюрных статуэток из слоновой кости, имеющих сходство с самим Филиппом, с его родителями и Александром.

В гибели Филиппа было немало загадочного. Имя его убийцы известно. Но кто направлял его руку? Мстительная Олимпиада и Александр? Персы, заинтересованные в предотвращении восточного похода? Греки, жаждавшие освобождения? Тайны сопровождали Филиппа и после его упокоения. Кто эта молодая женщина, как бы охраняющая вход в гробницу? Андроникос уверен, что это Клеопатра, любовь к которой стоила Филиппу жизни. С этим предположением трудно не согласиться. Но как могла допустить Олимпиада посмертное торжество своей счастливой соперницы?

Появление останков Клеопатры в царском склепе можно себе представить следующим образом. Погребальный склеп Филиппа при жизни Александра не засыпался землей. После преждевременной смерти завоевателя Азии возник спор о месте его захоронения. Македонская партия настаивала на возвращении тела Александра на родину и захоронении его в отцовском склепе или рядом с ним. Египетская партия во главе с Птолемеем полагала, что душе Александра было бы приятнее находиться поближе к его египетскому «отцу» Аммону. Большинство полководцев Александра были за отправку останков в Македонию.

Но Птолемей уже в Македонии похитил саркофаг и отправил его в Египет, где он хранился близ царского дворца в Александрии. Через некоторое время после этого родственники Клеопатры поместили ее останки в преддверии гробницы Филиппа, и сама гробница была засыпана. Олимпиада этому не могла уже помешать. Она была мертва.

Тексты

1. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ХРАМА АРТЕМИДЫ В ЭФЕСЕ

Страбон, XIV, 22, 641

После того как некий Герострат сжег храм, граждане воздвигли новый, более красивый, собрав для этого женские украшения, пожертвовав собственное имущество и продав колонны прежнего храма <…> Александр обещал возместить все бывшие и будущие издержки эфесцев с тем условием, чтобы в посвятительной надписи значилось его имя, но они не согласились <…> сказав царю, что не подобает богу воздвигать храмы богам.

2. ПОСОЛЬСТВА ОТ ЭЛЛИНОВ

Арриан. Поход Александра, VII, 19

В Вавилоне к нему явились посольства от эллинов <…> большинство явилось, чтобы увенчать его, поздравить с победами, особенно с теми, которые он одержал в Индии, и сказать, как они рады его благополучному возвращению от индов. Александр принял их, оказал им подобающие почести и отослал их обратно. Все статуи, изображения богов и разные предметы, им посвященные, которые Ксеркс вывез в Вавилон, Пасаргады, Сузы или еще куда-нибудь в Азию, он отдал послам, чтобы они доставили это обратно.

3. ПОСЛАНИЕ АЛЕКСАНДРА К ХИОСЦАМ

При притане Дейситее от царя Александра народу хиосцев. Пусть все изгнанники из Хиоса возвратятся, а государственный строй в Хиосе да будет демократический. Пусть будут избраны номографы, чтобы записать и исправить законы, дабы не было ничего противоречащего демократии или возвращению изгнанников; написанные или исправленные [законы] представить Александру. Пусть хиосцы пришлют двадцать триер, построенных на их средства, пусть они плавают до тех пор, пока остальной флот будет плавать с нами <…> Если возникнут какие-либо споры между вернувшимися и остающимися в городе, они должны разрешаться у нас. Пока хиосцы не поладят, пусть будет у них гарнизон от царя Александра, какой окажется достаточным. Хиосцы должны его содержать.