Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 2. 1697–1699."

В результате розыска было казнено 799 стрельцов, после первого общего розыска – 201 человек, после второго – 176. Остальные 422 были казнены без предварительных допросов. Трупы повешенных у ворот Белого и Земляного города были оставлены висеть, равно как и трупы обезглавленных и колесованных на Красной площади оставлены лежать там, устрашая своим видом московских обывателей. Перед Девичьим монастырем виднелась зловещая виселица, и трое мертвецов качались на веревках у окон кельи монахини Сусанны с челобитными в окостенелых руках. Вход в монастырь был настрого запрещен. Сохранилась относимая издателями «Писем и бумаг» к этому времени собственноручная записка Петра с распоряжениями о допуске в монастырь. Исключительно своеобразная орфография этой записки обнаруживает сильное волнение писавшего, который был в этот момент особенно неразборчив относительно букв: «Сестрамъ, кроме Светлой недѣли i празника Богородицына, которой в ыюле живетъ, не ездить в монаст[ырь] в ыныя дни, кроме болезн[и]. [Съ] здаровъемъ посылать Степана Нарбекова, іли сына ево, іли Матюшкиныхъ; a iныхъ, i бапъ, i девокъ не посылать; а о пъраездѣ брать писмо у кнезь Ѳедора Юрьевича. А въ призники быѳъ, не оставатца; а естли останетца, да другова празника не выезжать и не пускать. А певъчихъ в монастырь не пускать: а поютъ i старицы хорошо, лишъ бы вѣра была; а не такъ, что в церкве поют: Спаси от бѣтъ, а въ паперти денги на убиство даютъ»[824]824
  П. и Б. Т. I. № 254.


[Закрыть].

Воронежское кораблестроение

Петр I в голландском платье Гравюра А. Шхонебека. 1703

XXI. Отвод лесных площадей на казенное строение и на кумпанства

Последние месяцы 1696 г., как мы видели выше[825]825
  См. том I настоящего издания, гл. XLIV.


[Закрыть], были посвящены вопросу о создании азовского флота. Был решен принципиальный вопрос о необходимости сооружения флота, установлены были способы его постройки, именно, частью самой казной, частью кумпанствами, которые должны были составиться из духовных и светских землевладельцев; происходила путем добровольной складки землевладельцев организация этих кумпанств, вызвавшая ряд вопросов, которые разрешались в законодательном порядке целым рядом отдельных указов. В самом конце 1696 г. во главе всего этого дела кораблестроения было поставлено особое лицо, «окольничий А.П. Протасьев, со званием «адмиралтейца» и с канцелярией по адмиралтейским делам в старинном Владимирском судном приказе, которым он управлял. 28 декабря ему даны были инструкции, определявшие его деятельность как по казенному, так и по кумпанскому кораблестроению. С наступлением 1697 г. началось практическое осуществление того и другого. Первое, что надлежало предпринять для того, чтобы пустить постройку в ход, была заготовка главного, необходимого для кораблестроения материала – леса. Этот вопрос об отводе лесов для казенного кораблестроения и для кумпанств стоял на первом плане в инструкциях адмиралтейцу.

10 января 1697 г. в Воронежский край для производства отвода лесов были отправлены из Разрядного приказа, в ведомстве которого находился Воронежский край, думный дворянин Иван Петрович Савелов да дьяк Никита Павлов. Им данным из Разряда наказом предписывалось ехать в Воронеж наспех; прибыв туда, прежде всего объехать, осмотреть и нанести на чертеж леса в уездах городов, расположенных по течению реки Воронежа: в Козловском, Добренском, Сокольском и Усманском, лежащем по течению левого притока реки Воронежа, реки Усмани, и в уездах других городов Воронежского края, «которые к Воронежу близки». В описании следовало обозначать размеры таких угожих лесов, которые годятся для судового дела, их местоположение, в которых урочищах и по близости каких сел и деревень они находятся и в особенности расстояние их от реки Воронежа и его притоков, по которым можно устроить сплав леса. Если бы за снегами – работа должна была происходить зимой – измерить лесов где-либо оказалось невозможным, описывать такие леса приблизительно, помещая их в описных книгах особой статьей. По окончании описательной работы, которая должна была выяснить наличность лесного запаса и его топографию, думный дворянин и дьяк должны были заняться отводом соответствующих участков леса: для казенного кораблестроения, для 52 кумпанств и для стругового дела, на постройку стругов и лодок в количестве 609 стругов, 400 плотов и 509 лодок, изготовить которые поручено было стольнику Кузьме Титову. В связи с отводом лесных участков думному дворянину Савелову предписывалось устройство охраны леса, пригодного на судостроение, «чтоб отнюдь никто того угожего лесу не рубили и не жгли и никакие порухи не чинили». Со времени воронежского кораблестроения ведут начало заботы Петра и его законодательные меры, направленные к охране корабельного леса в России[826]826
  Елагин. История русского флота. Приложение III, № 23, 24. Прибавление к приложению III, № 86, с. 483.


[Закрыть].

Отправившись к месту назначения, Савелов и дьяк довольно быстро повели дело, так что уже 13 марта сообщали в Разряд, что леса в указанных им уездах они осмотрели, описали, нанесли на чертеж, обозначили расстояние лесных участков от реки Воронежа и приставили к тем лесам сторожей. Но это была только первая часть работы. С другой ее частью, с отводом лесов, они справиться не могли, потому что затруднялись определением, какие леса пригодны для кораблестроения и какие нет, а также не знали, сколько нужно было лесного материала на то количество кораблей, которое возлагалось на каждое кумпанство. При осмотре леса в этих воронежских местах им показалось, что дубовые деревья для кораблей непригодны, «дубовый лес плох, кряковистый, невысокий и не гладкий, и не толстый, а сосновый лес во многих местах самый редкий». Но решение вопроса о пригодности и о количестве необходимого на постройку леса они, как неспециалисты, от себя отклоняли, указывая, что сделать этого «без корабельных мастеров и без знающих людей невозможно». Сколько из того описанного ими леса в котором уезде можно сделать кораблей и малых судов и достанет ли леса на все число кораблей и малых судов или чего недостанет, «того, – как с полной откровенностью они писали, – познать невозможно».

Не выручили их и местные жители, к которым они обращались с расспросами, как к знакомым с судоходством по реке Воронежу. Местные жители, взятые Савеловым к описанию лесов, в ответных своих сказках показывали, что не знают, какой лес на корабли пригодится и сколько кораблей из описного лесу можно сделать, что им корабельное дело никому не за обычай, у корабельных дел они никогда не бывали; в уездах по течению реки Воронежа делались ранее только струги, которые полой вешней водой сплавлялись по реке. Не помогал делу и тот способ, которым Владимирский судный приказ рекомендовал Савелову вести работу, способ, выработанный в Московском государстве веками: приниматься за дело не сразу, не во всем его объеме, установив общий последовательный план работы, а вести его частями, начинать с небольших опытов и затем, исходя из указаний опыта на первых частях, переходить к остальным.

Приказ предписывал начать дело с опыта, попробовать сначала отвести участки на 4 кумпанства (Т.Н. Стрешнева, В.П. Шереметева, князя В.И. Долгорукого и князя Г.В. Тюфякина), а затем, применяясь к этому опыту, отвести лес и на прочие кумпанства. Так новое дело – кораблестроение – с самой своей первой основной стадии, с выбора и отвода необходимого для постройки леса, вызвало новую потребность в специальном техническом знании, и русский дворянин XVII в., прежде обязанный быть пригодным на все руки, открыто свидетельствовал о своем бессилии и о своей беспомощности без таких специальных познаний. Ставилось на очередь новое дело, но русское общество не могло дать человека, «которого, – выражаясь языком XVII в. – с такое дело станет», потому что в обществе не было специалистов, вооруженных необходимыми знаниями. Там, где русским людям новое дело было «не за обычай», приходилось обращаться к заезжему или выписанному из-за границы иноземцу; а затем, по мере умножения таких случаев, естественно, возникает желание, вместо того чтобы обращаться к иноземцам, далеко не всегда добросовестным и знающим, и зависеть от них, приспособить своих, русских людей к требуемой работе, вооружив их специальными техническими сведениями и предприняв для этой цели соответствующие перемены.

В ответ на отписку Савелова о неумении отвести лес Владимирский судный приказ сообщал, что в Воронеж «для указыванья лесов» отправляются датские корабельные мастера Ян Ерик с товарищами. Однако и датчане немного принесли пользы, потому что оказались не очень сведущими. Они явились в Воронеж 7 мая, указ об отводе лесов был им объявлен, затем Савелов и дьяк отправились с ними по лесам, «и они леса смотрели», однако после этого осмотра не только не могли дать никаких указаний, а, напротив, подали сказку, в которой писали: «сколько на те кумпанства лесов отвести надобно, того-де они не знают и отмерить… невозможно и нельзя, потому что-де в тех лесах лес не равен, в иных местах нарочит, а в иных местах гораздо плох». Несмотря на то что работа по отводу леса для Савелова облегчалась тем, что 7 кумпанств из 52 должны были получить участки в других местах, именно: кумпанство Л.К. Нарышкина и три кумпанства именитого человека Григория Строганова – в Нижегородском и Васильсурском уездах, а другие три кумпанства, князя Б.А. Голицына, князя М.Г. Ромодановского и М.Б. Милославского[827]827
  Впоследствии (в июле) и этим кумпанствам отведены были участки в воронежских лесах на дальнейшее кораблестроение сверх первых кораблей (Елагин. История русского флота. Прибавление к приложению III, № 89).


[Закрыть], по реке Хопру и по самому верховью реки Воронежа «за валом», – однако и с уменьшенным до 45 числом кумпанств Савелов, не получив помощи от присланных иноземцев, справиться не мог и ограничился только тем, что в Козловском, Добренском, Белоколодском, Воронежском и Усманском уездах описанные леса отвел «вопче», т. е. общей площадью на все кумпанства, за исключением тех, которым лес был отведен в Нижегородском и Васильсурском уездах и по реке Хопру.

Тогда же, в мае, Савелов и дьяк доносили об исполнении другой порученной им работы, именно, об отводе под самым городом Воронежем мест для устройства корабельных верфей, точно описав каждое из этих отведенных мест. Так, для казенного кораблестроения, для постройки шести казенных кораблей, было отведено место под воронежским посадом, по берегу реки Воронежа, у Богословской пристани, начиная от двора посадского человека Андрея Ляпина по огородам воронежцев – посадских людей, расположенным против их дворов, по берегу реки, площадью в длину по реке 42 сажени, в ширину вверх от реки Воронежа до дворов посадских людей – 18 сажен. Ниже по реке, рядом с этим местом, для постройки казенных же малых судов 40 «бригантиров» был отведен участок также на берегу по задворным огородам, размером в 55 u 9 квадратных сажен. Следовало затем место для двух кумпанств патриарха, обязанных построить две галеры, на земле Успенского монастыря, 20 u 12 = 240 квадратных сажен. Еще ниже по берегу, выйдя за пределы города, за слободой Чижовской отмерены были четыре места площадью 20 u 10 = 200 квадратных сажен каждое для четырех кумпанств – Т.Н. Стрешнева, Б.П. Шереметева, князя В.Ф. Долгорукого и князя Г.В. Тюфякина, обязанных построить по одному баркалону. Еще дальше вниз по течению отведены были места для остальных кумпанств. На корабли, которые должны были строить гости, отведены были места повыше города Воронежа, против села Ступина, площадью в 2000 квадратных сажен. Четыре корабля кумпанства Л.К. Нарышкина и трех кумпанств именитого человека Г. Строганова должны были строиться на Дону, в городке Паншине. Лес, заготовленный для них в Нижегородском уезде, в Княгининской и Барминской дворцовых волостях и в Васильсурском уезде, должен был сплавляться по Волге до Царицына, откуда его перевозили в Паншин. Три корабля строились на реке Хоп-ре и один – в Коротояке[828]828
  Елагин. История русского флота. С. 58–59; приложение III, № 19, прибавление, № 87 и 88.


[Закрыть].

Владимирский судный и Разрядный приказы не вняли, однако, заявлениям Савелова о невозможности разделить лес на участки и настойчиво предписывали ему отвести участки непременно на каждое кумпанство порознь. На тот случай, если бы в участке того или другого кумпанства не оказалось какого-либо сорта дерева, необходимого для кораблей, одному кумпанству разрешалось заимствовать такое дерево в участке другого, и этим разрешением недостаток необходимого материала в одном участке мог восполняться обилием его в другом, так что задача отвода участков облегчалась. При такой настойчивости предписаний из Москвы Савелову с дьяком ничего не оставалось делать, как исполнять их, призвав на помощь за отсутствием познаний в лесной таксации здравый смысл, присматриваясь на месте и приспосабливаясь к делу и практическим путем приобретая необходимые сведения. Разверстка лесных участков была выполнена, и 5 августа 1697 г.

Савелов и дьяк прислали в Москву в Разрядный приказ «разводу своего лесам… разводные книги и перечневую выписку», т. е. сводную общую ведомость и чертеж лесу по уездам: Козловскому, Добренскому, Сокольскому, Белоколодскому, Воронежскому и Усманскому. В этих разводных книгах указаны размеры каждого участка леса и довольно подробно обозначено его местоположение по урочищам, так что, вероятно, для знающего местность человека нетрудно было бы восстановить топографию этих участков. Например, «на строение баркалона стольника князя Я.Ф. Долгорукого отведено в Белоколодском уезде соснового и дубового лесу от Карамышевского озера вверх по реке Воронежу через речку Емань до Суборского затону, до Романовского рубежа, длиннику 3 версты, а поперег от реки Воронежа вверх по речке Емань к степи 2½ версты»[829]829
  Елагин. Ук. соч. Приложение III, № 23, 24; прибавление к приложению III, № 90, и карта участков в I томе, содержащем текст. Верста в этих измерениях равна 1000 сажен.


[Закрыть]. Приложенная к разводным книгам перечневая выписка дает в заключительных своих строках подсчет всей лесной площади участков, отведенных на казенное строение и на 52 кумпанства, прибегая к наивному арифметическому приему и складывая не площади участков в квадратных мерах, a суммируя все длинники и все поперечники этих участков и получая, таким образом, во всех участках длины на 125½ верст и 200 сажен и ширины на 69 верст 900 сажен. В Москве работой Савелова и дьяка Павлова остались очень довольны, и 19 сентября 1697 г. «великий государь указал за развод тех вышеписанных лесов и за присылку книг и чертежа послать свою, великого государя, грамоту к нему, думному дворянину Ивану Петровичу Савелову, и к дьяку с милостивым словом и с похвалою»[830]830
  Там же. Прибавление к приложению III, № 90.


[Закрыть].

XXII. Заготовка лесных материалов для казенного строения кораблей

Казенными средствами адмиралтейства предстояло построить адмиралтейский двор и в первую очередь 6 кораблей и 40 малых судов «бригантин», или, по тогдашнему произношению, «бриган-тиров». Под «кораблями» разумелись в тогдашней морской терминологии суда длиной от 122 до 136 футов, шириной в 35 футов, с вооружением в 60 пушек[831]831
  Елагин. Ук. соч. С. 77.


[Закрыть]. Бригантинами назывались небольшие суда вроде галер, первоначально с одной только мачтой, приводившиеся в движение, как и галеры, длинными тонкими веслами. В XVI в. в Венеции бригантины строились размерами в длину футов 50, в ширину футов 10 и около 3 футов глубиной, с 14 веслами. Название свое они получили от небольших судов, на которых промышляли на Средиземном море морские разбойники, бриганты[832]832
  Там же, примечание № 31.


[Закрыть]. Лесной участок на казенное кораблестроение с дубовым и сосновым лесом был отведен по левому берегу реки Воронежа в Воронежском и Усманском уездах, по левым притокам Воронежа речкам Ивнице и Желватке, в урочищах сел Песковатого, Пчельников и Ступина[833]833
  Там же. Приложение III. С. 233.


[Закрыть]. Заготовительные работы на этом участке, как сообщали думный дворянин Савелов и дьяк Павлов, шли уже оживленным темпом в мае 1697 г. еще до полного завершения лесной разверстки. «По тому нашему… отводу, – читаем мы в их отписке в Москву, – на корабельное и бригантинное строение… плотники и работники леса рубят, и пилуют, и заготавливают, и те заготовленные леса из лесов почали возить на Воронеж и складывают на отводных указаных местах»[834]834
  Там же, прибавление к приложению III, № 88.


[Закрыть].

Для постройки казенных кораблей и адмиралтейского двора надлежало сосредоточить необходимый контингент рабочей силы двух видов: во-первых, надо было собрать работников для эксплуатации лесных материалов: для рубки, пилки и вывоза деревьев на верфь, и, во-вторых, собрать мастеров-специалистов: плотников и других, для самой постройки судов. Те и другие, и простые работники, и плотники-специалисты, собирались путем казенного набора, «посохи», причем поставка простых работников падала преимущественно на население уездов Воронежского края, а к поставке плотников и других ремесленных людей, например прядильщиков для выделки канатов, трепальщиков для обработки пеньки, привлекалось население также и других местностей государства: Калуга, Тула, Рязань, Коломна, Нижний, Галич, Вологда[835]835
  Там же. Приложение IV, № 1, б, в, г, д, х, э.


[Закрыть]. Грамотой из Разряда, полученной 4 марта 1697 г., воронежскому воеводе Савину Горчакову было предписано набрать из Воронежского уезда 350 работных людей с лошадьми и с топорами, «которым на то строение всякие лесные припасы рубить и возить», да 250 человек плотников, «которым те корабли и суды и адмиралтейский двор строить». Грамотой от 17 июля было велено сменившему его на воеводстве Дмитрию Полонскому собрать с Воронежского уезда работников и плотников уже тысячу человек. Весь лесной участок, отведенный на казенное кораблестроение, был подразделен на пять частей, порученных особым для того назначенным дворянам: Ивану Зиновьеву, Григорию Грибоедову, Павлу Бохину, Якову Жеребцову и Алексею

Грамотину, с тем чтобы у каждого было по 200 человек работных людей. С октября 1697 г. над этими пятью дворянами был поставлен присланный из Москвы стольник князь Николай Иванович Лихудьев, сын одного из знаменитых основателей Московской славяно-греко-латинской академии Иоанникия Лихуда[836]836
  Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 1, а, е, з и с.


[Закрыть].

Воронежский воевода, как и воеводы и приказные люди других городов Воронежского края, – усманский, сокольский, белоколодский, коротоякский, костенский и др. – испытывали большие затруднения при сборе работных людей, приходившихся на их уезды: не удавалось собрать положенного числа, всегда по разным причинам обнаруживался более или менее значительный недобор. Воронежский воевода вместо положенной с его уезда тысячи мог собрать только 677; собрать тысячу оказалось невозможным потому, что все тяглое население Воронежского уезда по переписным книгам 1678 г. исчислено было в 1244 человека, и из этого числа после составления книг 100 человек были перечислены в другие уезды, да 164 человека из-за помещиков, и из-за вотчинников, и из-за монастырей бежали на Дон и в иные города, так что, если бы в точности исполнить указ, пришлось бы исчерпать все население уезда целиком. Вот почему за недостатком работников из тяглого населения – крестьян, бобылей и задворных людей – приходилось привлекать к работам низшие слои служилого класса, людей городовой службы, ту служилую мелкоту, которой были набиты эти южные уезды и которая условиями быта, по крайней мере в мирное время, мало чем отличалась от крестьян и бобылей. В октябре 1697 г. предписывалось, если работных людей, положенных с Усманского уезда, против указного числа недостанет, высылать к кораблестроению самих помещиков и вотчинников «с лошадьми и с топорами, и с запасы тотчас же, чтоб указное число 103 человека были все сполна». Если кто из них ухоронится, держать в тюрьме жен и детей их, пока они сами не объявятся в Воронеж[837]837
  Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 1, ж, л.


[Закрыть]. Тогда же, в октябре 1697 г., к строению адмиралтейского двора высылались из Воронежского уезда боярские дети городовой службы. Подьячему, командированному из Воронежа для такой высылки в Чертовицкий стан этого уезда, приказано было выслать в Воронеж «того стану детей боярских городовой службы всех до одного человека с подводы и с запасы, с топоры и с лопаты… а было б у них у всякого человека по лошади, а не вдвое лошадь», т. е. не по одной лошади на двоих[838]838
  Там же, и.


[Закрыть]. В середине ноября велено было выслать к кораблестроению и к строению адмиралтейского двора служилых людей городовой службы: из Воронежа 100, из Усмани 300, из Сокольска 100, из Землянска 400, из Белоколодска 112, всего 1012 человек. Но так как и этого служилого элемента вследствие значительного недобора их не хватало, то в следующем, 1698 году, стали выходить распоряжения о высылке не только самих служилых людей, но и их несовершеннолетних детей, недорослей, которые должны были ехать с отцами и помогать им при лесных работах[839]839
  Усманский воевода так постарался, что, кроме служилых людей помещиков и вотчинников, выслал на работы со своего уезда трех попов, за что и получил выговор (Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 1, л. (примечание).


[Закрыть]. Но распоряжение о высылке недорослей не достигало цели: воеводы, исполняя указ формально, стали, как жаловался на них адмиралтеец А.П. Протасьев, высылать недорослей, «ребятишек самых малых, истинно многие лет по семи и по осми», притом высылали их без топоров и без лошадей: «про топоры и про лошадей сказывают, что взяли с собою из домов их отцы и братья»[840]840
  Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 14.


[Закрыть].

Главной причиной постоянного недостатка работных людей было их бегство. Легко представить себе, какое недовольство среди этого южного воронежского или усманского земледельческого люда, крестьянского и служилого, по существу того же крестьянского, должны были возбуждать эти беспрестанные наборы, эти вызовы к тяжелым лесным работам и к постройкам неведомо зачем нужных кораблей, которых раньше никогда в тех местах не строили. Цели кораблестроения едва ли могли хорошо сознаваться, предприятие даже при сознании цели могло казаться спорным и представляться капризной, идущей сверху затеей, разорительной и тяжелой, отрывающей от настоящего дела – сельского хозяйства. К тому же следует припомнить, при каких тяжелых условиях должна была протекать работа в продолжение целых месяцев в лесу, под открытым небом, без крова. Понятно по всему этому стремление бежать, и бегство принимало в иных случаях повальный характер. Беглецов «сыскивали» рассылавшиеся по уездам подьячие и за побег должны были наказывать их батогами. Ответственность за розыск беглых возлагалась на воевод и на персонал их приказных изб. Так, в ноябре 1697 г. подьячий Зюзин, производивший сыск беглых работников в Землянском уезде, доносил, что в «непоставке» беглецов или заместителей за них он велел ежедневно с утра и до вечера бить на правеже землянской приказной избы лучших людей подьячих, рассчитывая при помощи такой меры собрать вскоре положенное на Землянский уезд указное число[841]841
  Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 1, л. (примечание).


[Закрыть]. Подобные меры, однако, мало помогали делу и не оказывали заметного влияния на уменьшение числа беглых. В декабре 1697 г. адмиралтеец А.П. Протасьев, осеннее полугодие этого года проводивший в Воронеже, надзирая за ходом работ, к одной из своих отписок в Москву приложил ведомость о высланных, неявившихся и бежавших работных людях. Оказывается по этой ведомости, что из Землянска прислано было 9 октября 400 человек, однако на поверочный смотр в Воронеже из них не явилось, оказалось «в нетях», 8 человек и затем по 15 ноября сбежал 65 человек. Из Воронежа поступило 19 октября 100 человек, из которых по 10 декабря сбежало 42 человека. Из Усмани 23 октября прислано было 300 человек, на смотр из них не явилось 29 человек, по 15 ноября сбежало 261 человек; «итого беглецов и нетчиков» из 300 оказалось 290 человек. 3 октября послано было из Белоколодска 112 человек, на проверочный смотр в Воронеже из них не явилось 5 человек, по 8 ноября с работы сбежало 107 человек, т. е. все. Наконец, из Сокольска 26 октября прислано было 100 человек; «и ноября по 15 число, – как читаем в ведомости, – все бежали»[842]842
  Там же, ф.


[Закрыть]. Те же жалобы на бегство и в течение следующего, 1698 г., и едва ли оказало сильное действие распоряжение Петра в декабре этого года, грозившее каждому беглецу «повешением» без всякого милосердия[843]843
  Там же, б.


[Закрыть].

Однако дело все же и с недостаточным количеством работных людей двигалось, и в тех пяти участках – или, как они стали также называться, видимо, вошедшим тогда в моду термином, «кумпанствах», на которые была подразделена отведенная для казенного кораблестроения лесная площадь, под общим надзором стольника князя Николая Лихудьева и под присмотром прставленных к каждому участку дворян, – не смолкали звуки топора и пилы, валивших вековые воронежские дубы и сосны, из которых выделывались тут же разные корабельные принадлежности и части. Вот перед нами отчет одного из этих дворян, Алексея Грамотина, представленный в Воронеж в «шатер», где помещались канцелярия адмиралтейца Протасьева. Из отчета видно, что в его «кумпанстве», или участке, работы производились по указанию голландского мастера Питера Баса. 6 октября начали вывозить на Ступинскую пристань брусья для килей, и для этой возки пришлось предварительно расчищать дорогу из леса к прибрежному селу Ступину, что и заняло время с 6 по 11 октября, так что в эти дни работные люди «в бору» работ уже не производили. 31 октября вывезенный на пристань корабельный материал погружен был в 14 будар и отпущен в Воронеж к адмиралтейцу; было отправлено: «25 кривуль на обе стороны, 13 кривуль коренных, 1 кривуля вместо корени, 1 балока большая, 34 кривули долгих, 26 пластин, 2 кривули короткие, 22 стула, на чем корабли закладывают, нос корабельный, 6 корм, 11 кривуль, что называют штуками».

В середине декабря подьячий этого же кумпанства, докладывая адмиралтейцу в шатре о ходе работ, сообщал, что «корабельные леса дубовые и сосновые заготовлены все»; но остались незаготовленными лесные материалы липовые, кленовые и березовые, потому что такого леса у них в бору не оказалось. Работа шла, как говорил докладчик, медленно за недостатком работных людей до положенного комплекта. После сделанных на участок прибавок рабочих, считая и тех, которые заняты были изготовлением угля и смолы, их все же не хватало до положенных двухсот, было налицо только 194. В кумпанствах других дворян, Я. Жеребцова и И. Зиновьева, несоответствие с комплектом было еще больше: у Жеребцова было всего 100 человек, у Зиновьева 184; но работы все же двигались[844]844
  Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 1, и, п.


[Закрыть]. При таких же условиях они шли и в следующем, 1698 году. На отведенных под Воронежем верфях строились казенные корабли и бригантины. Указанное положенное число работников на верфях и в лесу превышало уже 3000 человек, и также был большой недостаток людей до указанного числа. К 15 августа все корабельные материалы для казенных кораблей были вывезены из леса в Воронеж. Был построен также адмиралтейский двор[845]845
  Елагин. Ук. соч. Приложение IV, № 1, и, п, я.


[Закрыть].