Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 2. 1697–1699."

Решение Возницына поспешить с подписанием перемирия встретило сочувствие у посредников и у турок. Нa его заявление о том посредники отозвались, чтобы он чинил по своему рассмотрению, а турки «зело то хвалили и говорили, что он вольного и самодержавного государя посол – для чего у иных след носить? (т. е. для чего идти по следу других) – пристойно так самовластно поступать». Цесарцы также одобряли его решение кончить дело, но предпочитали бы, чтобы он подписывал с ними вместе, тем более что после подписания назначен был банкет у английского посла. Венецианец отозвался неопределенно[1356]1356
  Пам. дипл. сношений, IX, 463–464, 482–484.


[Закрыть].

Наконец, в субботу 14 января, в десятом часу утра состоялась церемония подписания. Возницын прибыл к дому конференций парадным красивым поездом: «…ехал тем же убором, как и на первой съезд. Сперва ехал калмык в нарочитом платье, в саадаке оп-равном и на лошади уборной: за ним шла корета о 6 возниках, в ней сидели переводчики; за тою другая корета о 6 возниках, в ней сидели поп да Посольского приказу подьячий; за нею ехало 3 человека трубачев, в левреях серебряных с трубами серебряными и трубили; за ними ехали подьячих 3 человека в одноцветных добрых кафтанах и шапках; за ними ехали 3 человека дворян, особого одного ж цвету платье и шапки; потом вместо лакеев шли 6 человек русских юнош в алых суконных кафтанах и в лазоревых шапках; за теми ехал конюшей, за ним конюх вел посольского аргамака в полном уборе; за тем ехал великой и полномочной посол в государеве золотой середней карете о 6 возниках, против его сидел дохтур и секретарь посольства Петр Посников – на возниках была леврея серебряная, корета и возники и шоры покупки амстрадамской; по обе стороны кореты шло 4 человека гайдуков в строевом платье с перьи и серебреными обухи; позади кореты ехали пажи и иные служители и челядь, за ними рота рейтар». В зале конференции встретили его посредники; поздоровавшись, сели по местам и в ожидании турок «говорили между собою, не касаясь государственных дел, внешнее соглагольствование». Вокруг здания стояли множество зрителей, собравшихся смотреть церемонию. «А в тое пору как турок, так немец и посреднических служителей кругом светлиц на съезжем месте было многое число, которые все тихо и безмятежно стояли и смотрили». Турки по приезде остановились на некоторое время в сенях, куда вызвали английского посланника и с ним имели небольшое совещание; затем, войдя в залу, поздоровавшись, сели по местам. Заседание открыл вступительной речью английский посол, «выводя, – как передает содержание речи «Статейный список», – что по толиких многих трудех при Божией помощи восприяли между собою желаемое междо обоих великих государей и государств их утешение всему христианству в делех окончание и совершение». Затем следовало самое подписание. «И поставили междо всех послов стол и положили посредники обоих сторон посольские договорные писма. Тогда турки, взяв с стола, отдали великому и полномочному послу свои договорные письма на турском и на латинском языке, а великой и полномочной посол отдал им свои договорные писма на русском и на латинском языке, дабы с обоих сторон справили и просмотрили. И великой и полномочной посол, взяв те письма, отдал переводчиком: турской – цесарскому, которого для того нарочно с собою взял, латинский – Петру Вульфу и Ивану Зекану, которые, прочетчи с прежними, сказали, что во всем сходны и прибавки и убавки никакой нет, и положили перед великого и полномочного посла. Маврокордат так же в его договорных письмах высмотрел прилежно. А по том с обоих сторон согласном предложении, взяв позволение от посредников, приближились к подписанию тех договоров. Тогда турки говорили, чтоб они для такого высокого дела повелели отворить со всех сторон все четверы двери и пустили всех в ту светлицу, дабы всяк видел то настоящее междо обоих великих государей мирное дело. И по согласию велели отворить все двери и пустить всех народов людей; и по тому его посольские всякого чину люди вошли с его стороны и стали за ним, турских множество вошло с их стороны и стали за ними, аглинские с его стороны, галанские с его стороны и все стояли в глубоком молчании и тихости. Потом подьячей доставил на стол чернилицу серебряную большую; турки, увидя, тотчас по свою послали, и принесли чер-нилицу ж столовую, местами золочену. И великой и полномочной посол, взяв свои договорные письма, подписал с числом и к русскому печать на сургуче приложил; турки так же турское приписали с числом же и печать приложили; а латинское подписал один Маврокордат». После подписания обеими сторонами каждой по два текста договоров, одного – на национальном, другого – на латинском языке, произошел размен. Маврокордато предлагал произвести размен через руки посредников; Возницын изъявил согласие; но посредники уклонились и предоставили сторонам разменяться самим, по мнению Возницына, во-первых, потому, что великий государь подлинно их за посредников не признавал, а затем и потому, что в них заговорила совесть – «зная совесть свою», – сознавая свою несклонность к русской стороне и что примирение состоялось не их трудами. «Тогда рейз-эфенди, встав, поднес ему, великому и полномочному послу, на обоих руках свои договорные письма, и великой и полномочной посол взаимно так же учинил, стоя все». Произнесены были заключительные речи.

Возницын с одной стороны, рейз-эфенди – с другой, со взаимными поздравлениями и приветствованиями, причем Возницын принес благодарность также и посредникам, значение трудов которых он на самом деле не признавал. Церемония кончилась неожиданными комплиментами рейз-эфенди по адресу царя, сказанными с восточной любезностью. «Потом рейз-эфенди, видя на великом и полномочном после на галанской золотой чепи маленкую золотою ж цепочкою прицеплену персону великого государя его, царского величества, оправленную в золото и алмазами украшенную, спросил: видится ему, что его царского величества образ? И великой посол ему сказал: его, государя моего милостивого, драгий клей-нот (знак), недостойный раб его ношу. И рейз просил его, чтоб дал ему посмотреть. Тогда он, встав, с себя сняв с сею персоною ту большую чепь, отдал ему; он, встав, принял и смотрел и любитель-но дивился благообразию и красоте того и спрашивал – коликих лет? Он сказал: 27-ми и воин непобедимый. И рейз сказал: о сем подлинно ведает. И много смотря, Маврокордату, посредникам и туркам казал и любительно дивился и говорил, что по милости Божией он признавает ныне заподлинно, что не лгали им прочие, как о его царском величестве сказывали. И смотря довольно, отдал ему, встав, с великою учтивостию. Потом встали из мест своих и, любительно простясь, пошли каждой во свою сторону»[1357]1357
  Пам. дипл. сношений, IX, 465–470.


[Закрыть].

В итальянском отчете о церемонии приводится одна комическая подробность, вероятно, в значительной мере преувеличенная. После того как с обеих сторон были подписаны договоры на столике (tavolino), раздвигающемся на две половины, который был поставлен между послами, и после того как были обменяны бумаги, Маврокордато и московит поднялись со своих мест, чтобы обняться, и между тем как один приближался к другому, думая опереться на столик, посредники раздвинули столик, и довольно тяжелый московит упал на Маврокордато, а этот, получив толчок, от внезапной и неожиданной тяжести отбежал назад, и оба упали один на другого[1358]1358
  Шмуpло. Сборник. С. 707–708.


[Закрыть].

Подписанный латинский текст перемирного договора в значительной мере отличается от тех двух редакций проектов, которые рассмотрены нами выше[1359]1359
  См. выше, с. 438–441, 455–457.


[Закрыть]. Текст не подразделен на статьи. Значительную часть его занимают широковещательно прописанные титулы государей, послов и посредников. Существенное содержание договора сводится к двум, много к трем статьям. Именно: от 25 декабря 1698 г. впредь на два года заключается перемирие, в течение которого будет заключен или вечный мир, или же перемирие на продолжительное время, причем обе стороны должны приложить во время перемирия совершенную склонность и полное желание к заключению мира. К миру присоединится («да припряжется») по должности послушания и крымский хан. В период перемирия стороны взаимно обязуются не нападать одна на другую: «да престанет всякая брань и война, и рать, и сражение и обоюду отделятся и истребятся враждебная дела» как «от подданных царского величества московитов и казаков», так и от султановых подданных всякого чина людей, в особенности же от крымского хана. Виновные в нарушении этой статьи о ненападении «да имаются и в темницы затворяются и без прощения незаступно да наказуются». Экземпляры турецкой стороны, как ее латинский текст, так и турецкий, отличаются еще несравненно большей, чисто восточной пышностью титулов, а турецкий текст и вообще гораздо большим велеречием, чем латинский. Султан в экземплярах турецкой стороны называется «между святых Мекки и Медины мест рабом, святого града Иерусалима и протчих святых мест защитителем и государем, князем двух морей и земель, к ним принадлежащих, королем Египта победительного, Абиссинии, Аравии благополучные»… (и еще длинного перечня разных стран) «и многих иных пространнейших государств и областей, держав, мест и земель повелителем и самодержавцем, Александру равным, государем государей и князем князей, превельможнейшим, державнейшим и превеличайшим государем, нашим повелителем, истинные веры прибежищем, султаном сыном султана… да утвердит Бог и укрепит царство и государствование его даже до скончания века». Этой словесной пышностью прикрывалась малая содержательность договора. Вся конкретная часть, которая была столь обильна в двух первоначальных проектах, статьи об основании («uti possidetis»), о размене пленных, о «святых местах» в Палестине, о протекторате над православными подданными султана – все эти конкретные условия были отложены до будущих переговоров о мире, причем самая форма и порядок этих переговоров также не были предуказаны. Договор устанавливал только перемирие, т. е. прекращение военных действий с вытекающим из него взаимным обязательством о ненападении – и больше ничего. Он прерывал только с обеих сторон действие оружия; установление территориальных границ и условий, на которых обе державы будут жить в соседстве в дальнейшем, было отложено[1360]1360
  Пам. дипл. сношений, IX. Перевод латинского текста русской стороны – с. 400–403, 470; перевод турецкого текста – с. 470–474; перевод латинского текста турецкой стороны – с. 381–386, 474–475. Текст на русском языке, подписанный Возницыным, был переводом с латинского.


[Закрыть].

LIX. Содержание договоров, заключенных союзниками. Значение Карловицкого конгресса

Вернувшись со съезда в свои палатки, Возницын послал переводчика Петра Вульфа к цесарским послам с уведомлением об окончании дела, а на другой день побывал у них сам, «благодарствуя им за вся благая, ими показанная ему», и объявил им, что уезжает в Петервардейн, куда действительно, сняв свой лагерь в Карловице, в тот же день и перебрался. 16/26 января состоялось подписание цесарского, польского и прелиминарного венецианского договоров. Возницын заносил в недельную записку, что цесарские и польский послы поехали на съезд около полудня, а он туда же «послал своих для присматривания». По подписании договоров раздалась ружейная и пушечная пальба: «С обеих сторон солдаты и янычане выстрелили по трижды, а зачинала турская пехота, и в Петр-Варадыне и в Белгороде из пушек стреляли». Затем по случаю заключения договоров состоялся банкет у лорда Пэджета, на который был приглашен и Возницын, но он отговорился болезнью, послав сказать лорду, «что он по премногу благодарен, что он его изволил пригласить на банкет… только он отнюдь притти за болезнью своею тогда не может, и чтоб в том на него пожаловал, не подосадовал». Возницын, правда, и в Москву жаловался нa болезнь, появившуюся у него или усилившуюся в результате долговременной стоянки в палатках на стуже, но, по всей вероятности, болезнь в этом случае была более дипломатическая, и от обеда он уклонился, не желая встречаться с польским послом, с которым и здесь пришлось бы спорить из-за мест. Очевидно, от своих людей, которых он отправил «для присматривания» церемонии подписания договоров, он узнал также и подробности о банкете, которые и занес в «Статейный список»: «…потом турки и цесарцы поехали к посредником, а польской с голландским пошел пеш. Сидели за столом: турки – в первом [месте], цесарцы – во втором, польской – в третьем, посредники, яко господари (хозяева) последнее место держали». Будь здесь же Возницын, ему бы, пожалуй, отвели четвертое место! «Потом, – продолжает «Статейный список», – якобы внезапу, пришел венецийской и молвил: видит, что сей день торжественной и веселой, даст бог и они (венецианцы) такого ж дождутся, како миру договор учинят», на что рейз-эфенди заметил: «Не надобно становить, уже постановлен, естли хочешь держать»[1361]1361
  Пам. дип. сношений, IХ, 475–477.


[Закрыть]. Хотя венецианский посол на съезде не был и договора не подписывал, так как не имел полномочий согласиться на те требования, который предъявлялись к нему турками, и ждал инструкции от своего правительства, но прелиминарного характера договор между Венецией и Турцией был все-таки составлен и 16 января подписан турками и цесарцами, с тем чтобы в месячный срок Венецианская республика могла подтвердить его, если бы согласилась на содержавшиеся в нем условия, и тогда передать подписанный экземпляр через посредников туркам, чтo потом в действительности и произошло. На этот прелиминарный договор и намекали слова рейз-эфенди к Рудзини: «…не надобно становить, уже постановлен, естли хочешь держать».

Взглянем теперь на содержание этих трех договоров: цесарского, польского и венецианского – и посмотрим, к каким результатам привели переговоры на конгрессе. Прежде всего отметим различия в самом значении заключенных договоров. Только Польша заключала с турками вечный мир. Цесарь ограничивался двадцатипятилетним перемирием. В венецианском прелиминарном трактате не было предуказано, заключит ли Венеция вечный мир или длительное перемирие[1362]1362
  Договоры в русском переводе помещены в «Статейном списке» (Пам. дипл. сношений, IX: цесарский из 20 статей, с. 489–508, польский из 11 статей, с. 419–431, венецианский из 16 статей, с. 580–593).


[Закрыть].

Само собой разумеется, что наиболее существенными статьями договоров были те, которыми определились территории, приобретаемые или уступаемые заключавшими договоры державами. Перечислим эти территориальные перемены. Цесарь делал наиболее обширные приобретения. Из прежних турецких владений к нему отходили Трансильвания и Венгрия в пространстве между Тисой и Дунаем; но Темешварский банат по левому берегу Тисы оставался за Турцией. Далее к цесарю отходила значительная территория в Славонии, т. е. в пространстве между реками Дравой, Дунаем и Савой, где во многих местах должны были быть установлены искусственные границы. Польша приобретала Подолию с городом Каменцом, из которого, впрочем, вывозилась турками артиллерия. Венецианская республика получила сделанные ею завоевания с теми оговорками, о которых у Рудзини шел спор с турками; именно: к ней отходил весь полуостров Морея, но «твердая земля» к северу от Коринфского залива оставалась за Турцией, причем венецианцы должны были город Лепанто очистить, а укрепленные замки Румелин и Превезу разорить. Обеим сторонам предоставлялось на равных правах плавание по Коринфскому заливу и пользование его заливами. «Голфы, си есть рукава или заливы, обретающиеся между землею и Мореею, оставляются общему употреблению», как гласит статья 5-я венецианского договора в русском переводе, включенном в «Статейный список». К Венеции отходило также Далматское побережье, кроме той территории, которая обеспечивала Турции сообщение с Рагузским государством. К Венеции отходили из Ионийских островов остров Св. Мавры и остров Левкада, а остров Занте, находившийся уже во владении Венеции, освобождался от той ежегодной дани, которая шла с него в пользу Турции. Острова архипелага оставались за Турцией, а остров Эгина отдавался венецианцам.

Отходившие во владение той или другой державы территории обозначены в трактатах только в общих чертах; детальное установление точных границ, в особенности в тех местностях, где предстояло проводить искусственные границы, требовало продолжительного времени; поэтому вопросу о будущем установлении границ отводится по нескольку статей в каждом из договоров. Для выполнения разграничительных работ учреждаются особые комиссии; сроком для начала их деятельности назначается в цесарском и венецианском договорах 12/22 марта, причем в венецианском договоре отмечено, что очищение Лепанта и разорение замков Румелина и Превезы должно произойти только после того, как произведено будет разграничение в Далмации. Сложные разграничительные работы предстояли также между Турцией и Австрией в Славонии, по рекам Драве, Дунаю, Саве и их притокам. Устанавливалась свобода починки и возобновления старых, существовавших уже пограничных крепостей, но возведение новых не допускается (цесарский, ст. 7. венецианский, ст. 13). Должны быть прекращены вообще всякие нападения одной стороны на другую: для предупреждения и для улаживания всякого рода пограничных столкновений устанавливаются особые смешанные комиссии, членами которых должна быть назначены «человецы не жадные, учтивые, смирные, разумные и миротворящие» (цесарский, ст. 8, польский, ст. 6, венецианский, ст. 12).

Во всех договорах встречаем далее почти тождественные статьи об освобождении и размене пленных (цесарский, ст. 12, польский, ст. 9, венецианский, ст. 14), о свободе римско-католического вероисповедания и о праве послов каждого из заключавших договор государств, цесарского, польского и венецианского, делать представление оттоманскому правительству по делам вероисповедания (цесарский, ст. 13, польский, ст. 7, венецианский, ст. 14), о беспрепятственной торговле между подданными договаривавшихся государств при условии платежа установленных пошлин (цесарский, ст. 14, польский, ст. 8, венецианский, ст. 14), о сроке вступления договора в силу, о порядке ратификации. В цесарском договоре есть специальная статья об укрывшихся в Турции венгерских мятежниках, которые, как устанавливает договор, должны считаться подданными султана и поселиться вдали от рубежей (цесарский, ст. 10). В польском есть специальные статьи об унятии буджакских татар, вторгающихся в Бессарабию, о выводе их из этой страны и о поведении властвовавшего в ней воеводы[1363]1363
  Польский договор, ст. 10: «Мултянский воевода такожде сим образом, которым исстари с королем польским по истине оказался, да паки обыкновенным образом по истине да поступает».


[Закрыть].

Таково в самых общих чертах содержание заключенных 16/26 января договоров. Через короткий промежуток времени после Рисвикского конгресса, окончившего занятия осенью 1697 г., европейские державы выступали и действовали совместно на Карловицком, собравшемся осенью 1698 г. На Рисвикском конгрессе были улажены отношения Западной Европы; на Карловицком были улажены дела Южной Европы, или, если употреблять принятые в дипломатии условные выражения, получили разрешение некоторые дела, входившие в состав восточного вопроса, подразумевая под восточным вопросом отношения заинтересованных европейских держав к Турции. Может быть, как собрание дипломатов Рисвикский конгресс был более блестящим, и, может быть, разрешенные им вопросы имели большую важность. Зато дело Карловицкого конгресса оказалось гораздо более прочным, и договоры, на нем заключенные, не были опрокинуты так быстро, как рисвикские. Карловицкий конгресс знаменовал значительный успех христианской Европы над Турцией. Он был дипломатическим завершением и окончательным, неизменным на будущее время закреплением неудач и их невыгодных последствий для Турции, неудач, которые начались отступлением от Вены в 1683 г. и продолжались поражением при Саланкермене в 1691 г. и разгромом при Центе в 1697 г. Широко распространившая некогда свои пределы на европейском континенте Турция с тех пор пошла на убыль. Конгресс закрепил территориальные потери турок, и этих потерь они уже более не вернут, кроме разве Азова на некоторое время. По договорам, которые Турция принуждена была заключить на конгрессе, она теряла устья Дона и под большим вопросом оставляла устья Днепра, лишалась Подолии с Каменцем, отказывалась от вассальной Трансильвании, от бoльшей части Венгрии и Славонии, далеко отступая от Вены, замыкалась на Балканском полуострове, от которого, впрочем, у нее тогда же отрывали его западное Далматское побережье и его южную часть – Морею. В дальнейшем владения Турции будут все более суживаться и все теснее замыкаться в пределах Балканского полуострова. Турецкая опасность, так долго, в течение двух веков, ужасавшая жителей даже самых отдаленных уголков империи, отходила в область воспоминаний, и Европе не грозила более перспектива мусульманского ига. В частности, для России Карловицкий конгресс был также значительным дипломатическим успехом. Впервые Россия принимала столь широкое участие в европейских делах и впервые выступала на европейском конгрессе совместно с другими державами. Ее вхождение в Священную лигу совершилось, как мы знаем, более скромными и менее заметными путями, посредством союзов, сначала с Польшей, затем с цесарем; эти союзы и ввели ее в Лигу. Теперь она становилась видной и непременной участницей общеевропейских дел на широкой арене конгресса. Правда, относительно материальной стороны, реальных выгод ее надежды и ожидания были более широки, чем ее действительные приобретения. Самое начало мирных переговоров было для Петра досадной неожиданностью, заставало его в самом разгаре обширных военных приготовлений против Турции, он носился с планом морского похода на Царьград, мечтал о завоевании Керчи. Конгресс пресек эти планы и мечты, от похода и от Керчи пришлось отказаться, но Азов, т. е. устье Дона с выходом в Азовское море, и днепровские городки, т. е. шаг к выходу в Черное море, Россия удерживала. Удержание днепровских городков стало на конгрессе вопросом, в котором твердая настойчивость московского дипломата столкнулась с упорством турок. Но твердость Возницына взяла верх, и он заставил турок пойти на уступки, по крайней мере в виде отсрочки решения этого вопроса, что давало надежду на выигрыш дела. За Возницыным стоял сам Петр. Ревностный оберегатель внешнего достоинства московского государя и Московского государства во всех случаях, когда этому достоинству мог грозить какой-либо ущерб, неуклонный приверженец традиционных внешних форм в международных сношениях, упорно державшийся дипломатического местничества, начинавшего уже смягчаться в европейской дипломатии, Возницын, по сути дела, был только неуклонным исполнителем данных ему решительных и твердых повелений, и этим определяется личное участие Петра в делах конгресса. Русское дело было решено именно так, как распорядился Петр устно, уезжая из Вены, и как затем он наказывал в письмах, подтверждая устный приказ: согласиться на основание «uti possidetis», что отнимало надежду на дальнейшие приобретения, но отнюдь ничего не уступать из приобретаемого по этому основанию и в крайнем случае отложить дело, ограничившись краткосрочным перемирием, которое, устраняя опасность войны с Турцией один на один, давало возможность передохнуть и окончить предпринятые военные приготовления. Эта мысль Петра и была осуществлена Возницыным на конгрессе[1364]1364
  На уступку Петр стал соглашаться только в январе 1699 г.: в письмах к Возницыну из Москвы от 1 и 6 января он предписывал ему «по последней мере, если турки от своего упорства не отступят, то говорить о разорении… городков». Если съезды уже кончились, переписываться о том с турками. Но эти письма были получены Возницыным уже по возвращении его в Вену, 11 февраля. Уступка оказалась, таким образом, слишком запоздалой. Дело было сделано по его первоначальным распоряжениям (Пам. дипл. сношений, IX, 529).


[Закрыть].