Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 2. 1697–1699."

XLVII. Итоги обзора местной городской реформы

Мы сделали обзор выборов в бурмистры, происходивших в 1699 г. в Смоленской и Новгородской областях, на Поморском севере, в Замосковном крае и в примыкающих к нему группах украинных городов и, наконец, в южных областях, подведомственных Разрядному приказу. Этот обзор далеко не полон. Из городов, которые ведомы были в Костромской четверти, мы нашли сохранившиеся случайно в архиве Разряда выборные списки только трех городов – Ярославля, Буя и Лихвина[1221]1221
  См. выше. С. 360, примечание 3.


[Закрыть]. У нас нет сведений о городах, ведавшихся в приказах Большого дворца, Большой казны, Малороссийском, Великороссийском и, что главное, совсем нет никаких документов, касающихся городов, подведомственных приказу Казанского дворца, всей этой обильной городами территории Нижнего Поволжья, Тамбовского и Пензенского краев. Документов приказа Казанского дворца не сохранилось вообще, потому что архив этого приказа безвозвратно погиб в пожаре 1737 г.

Этот недостаток данных оставляет пробелы в изучении процесса бурмистерских выборов 1699 г. Совершенно неизвестно, какие ответы давали города, о которых нет данных в документах, и как проходили в них выборы. Однако сохранившегося документального материала достаточно, чтобы сделать некоторые общие наблюдения, по крайней мере, для тех местностей, для которых этот материал имеется. Прежде всего можно сказать, что реформа имела не только городской, но также и деревенский характер. Бурмистры избирались не в одних только городах, но и в волостных крестьянских организациях и в отдельных селах. Так, они появились в целом ряде сельских волостей в Смоленском крае, в Новгородской области и в Поморье, где Устьянские волости можно считать наиболее ярким случаем в этом роде. В реформу втягивалось, таким образом, не только посадское население городов, но и деревенское население черных и дворцовых волостей и сел, даже не имевшее торгово-промышленного характера. Население Устьянских волостей в массе было все же чисто крестьянским, как, конечно, и большинство населения и других черных и дворцовых волостей и сел. Такое привлечение поморского уездного населения к реформе 1699 г., осуществленное уже на практике в силу сложившихся на севере издавна связей городов с уездами, было оформлено в виде общей меры указом 3 ноября 1699 г., воспрещавшим в поморских городах воеводам ведать государевых крестьян и предписывавшим ведать их бурмистрам[1222]1222
  П. С. З., № 1715.


[Закрыть].

В самом понимании указов 30 января, в самом приложении их к действительности нельзя не заметить значительного различия в отдельных случаях; примеры таких различий мы приводили выше, когда, например, в одном городе торгово-промышленные люди, москвичи, члены московских корпораций гостиной сотни и кадашевцы, отстранялись от выборов, а в другом эти же элементы участие в выборах принимали и даже сами оказались избранными. Одни города Разряда, где не было посадов, отказывались от выборов; но есть случай, когда и избирателями и избранными были дворяне, проживавшие в городе и занимавшиеся торговлей и промыслами, как это было в Старом Осколе. Так, в одних случаях нововведение получало узкосословное значение; в других, наоборот, оно, не замыкаясь в узкие рамки, приобретало всесословный характер, захватывая не только посадское население, но и крестьянское и служилое. Если на Поморском Севере в бурмистры выбирались черносошные крестьяне, то на юге с его служилым населением бурмистрами оказывались солдаты и дворяне. Повод к такому широкому толкованию подавал самый текст указов 30 января, где рядом с термином «посадские люди» поставлены были термины «торговые, промышленные и купецкие люди». Эта терминология закона 30 января как бы предуказывала дальнейшее развитие строя города в том всесословном направлении, которое завершено было Городовым положением 1785 г., установившим, что всякий, кто имеет дом, торг или промысел в городе, входит в состав городского общества и принимает участие в городском самоуправлении.

Простая статистика, простые цифры городов, откликнувшихся на призыв реформатора во всем объеме этого призыва или частично, или ответивших на призыв отрицательными заявлениями и протестами, показывают, что реформа встречена была без какого-либо энтузиазма. Только очень немногие, притом все мелкие и незначительные города откликнулись на призыв реформатора и выразили согласие принять реформу целиком с двойными платежами. Большие и значительные города, как Смоленск, Новгород, Псков, Холмогоры, Устюг Великий, Сольвычегодск, Владимир, Суздаль, Тула, Калуга, Коломна и др., оказались на противоположной позиции или молчаливой, или протестующей, притом либо открыто выразившей желание сохранить старину, либо сопротивлявшейся повышению сборов. Нельзя отрицать в этих заявлениях стремления сохранить старину, которой, может быть, несмотря на ее недостатки, дорожили, боясь неизведанных и казавшихся рискованными экспериментов. Мы наблюдаем также, может быть, довольно бессознательное стремление приладить и приспособить новшества к старому укладу, как это в особенности проявилось в Устьянских волостях. Но конечно, главной причиной оппозиции были наиболее отталкивавшие от реформы двойные платежи. Очевидно, что те выгоды и удобства, которые сулила реформа, не перевешивали тех убытков и тягостей, которые явились бы результатом увеличения вдвое налогов. К осени 1699 г. такое настроение городов стало для законодателя ясным, и 20 октября появился указ, по которому двойной платеж как условие реформы отпадал, но зато выборы бурмистров распространены были на все города. Реформа перестала быть добровольным предложением и стала обязательным требованием[1223]1223
  П. С. З., № 1704. Милюков. Государственное хозяйство… С. 120.


[Закрыть]. Это распоряжение устраняло ту раздвоенность, которая возникла бы в управлении городов при добровольном характере реформы, когда сборы с одних городов, не принявших преобразования, шли бы в разные приказы, а сборы с других – в Бурмистерскую палату, когда торгово-промышленное население одних городов подчинялось бы воеводам и приказам, а других – Бурмистерской палате и когда эта последняя совершенно не получила бы значения того единого централизующего объединяющего все торгово-промышленное население «пристойного приказа», с которым она учреждалась.

XLVIII. Невозможность изучения городской реформы 1699 г. в полном объеме

Рассмотрение деятельности Бурмистерского управления как Московской бурмистерской палаты, так и городовых бурмистров после 1 сентября 1699 г., когда эта деятельность должна была начаться, не входит в нашу задачу, имевшую целью лишь изучение реформы за тот ее период, который можно назвать периодом организации новых учреждений и периодом подготовки их к назначенной им деятельности. Московская бурмистерская палата открыла свои действия по управлению 1 сентября 1699 г. Бурмистры присутствовали у обедни в Успенском соборе, а затем посетили патриарха, чтобы взять у него благословение. «208 г. сентября в 1 день, – пишет Желябужский в своих «Записках», – по именному указу великого государя велено сидеть в палате бурмистром. И они были в соборной и апостольской церкви и у святейшего патриарха Адриана. И после того сели в бурмистрову палату»[1224]1224
  Желябужский. Записки. С. 147.


[Закрыть]. Бурмистры на местах стали вступать в должность не везде точно в срок, с бoльшим или меньшим опозданием, так как опаздывали и самые выборы, и явки избранных в Москву, и отпуски их из Москвы. После указа 20 октября, сделавшего реформу повсеместной, должны были производиться выборы бурмистров в тех городах, которые первоначально от них отказались.

Изучение деятельности бурмистерских учреждений – Ратуши и местных земских изб – после 1 сентября 1699 г., при наличии существующих источников, едва ли возможно. Правда, есть источник, казалось бы, позволяющий познакомиться по крайней мере с деятельностью местных бурмистров. Это те наказы, которые давались местным бурмистрам из Московской ратуши[1225]1225
  П. С. З., № 1697 – наказы нижегородским и костромским бурмистрам; Акты Археографической экспедиции, т. IV, № 320 – белозерским; П. С. З., № 1813 – брянским; № 1922 – курским.


[Закрыть]. Но эти наказы не ответят на наши запросы и не изобразят нам земскую избу и бурмистров в их повседневной действительной работе; они очерчивают обязанности бурмистров, но в слишком общих отвлеченных формулах и притом не вполне; они касаются только функций бурмистров по финансовому управлению и не касаются их судебной деятельности. По наказам бурмистрам вменяется в обязанность иметь вообще прилежное радение о казенных сборах; осмотреть и описать оброчные статьи; наблюдать, не владеет ли кто такими статьями, не платя оброка; отдавать эти статьи в держание с торгов; действовать в этом случае «с общего всех мирских людей совету, усматривая как бы впредь было прибыльнее». Все казенные доходы текущего года бурмистры должны высылать в Москву без всякой недоимки под опасением штрафа в размере одной десятой окладной суммы. Ни в какой расход собранных денег без указа из Москвы за подписью президента и членов Бурмистерской палаты городовые бурмистры выдавать не могут. Бурмистры обязаны далее составить и прислать в Москву роспись людям торгового чина своего посада, а также беломестцам, занимающимся торговлей. Списки эти, кроме подписи самих бурмистров, должны быть скреплены также и подписью лучших мирских людей. Бурмистрам вменяется в обязанность смотреть, нет ли от беломестцев утеснения посадским торговым людям. Вот и все те статьи наказов, которые говорят о прямых и непосредственных финансовых обязанностях земских бурмистров. Значительно большая часть параграфов в наказах касается таможенного и питейного управлений; но для этих управлений избираются особые таможенные и кабацкие бурмистры, подчиненные земским, которые за ними наблюдают и ими руководят.

Наказы, таким образом, совершенно не могут показать нам деятельность бурмистров такой, как она протекала в действительности. Они дают нормы, притом слишком общие и неполные, а не фактическое изображение действительно происходившего. Изучение деятельности Бурмистерской палаты и городовых земских изб было бы возможно только по документальному материалу, заключающему в себе делопроизводства этой палаты и изб. Наилучшим источником в этом отношении был бы архив Московской ратуши как центрального учреждения, в делопроизводстве которого должно было быть сосредоточено множество документов, касающихся всех подведомственных Ратуше городов. Архив Ратуши позволил бы сразу окидывать взглядом, как бы с центральной возвышенной точки, деятельность всех местных земских изб по всей территории России. Изучение деятельности местных земских изб только по их архивам представляет то неудобство, что не может не быть, во-первых, бесконечно длительным, так как пришлось бы изучать один архив за другим, и, во-вторых, отрывочным, так как, конечно, далеко не все архивы земских изб сохранились. Но во всяком случае, только при помощи такого центрального или местного архивного материала мы были бы в состоянии показать, как действовало в жизни вновь заведенное городское самоуправление. Тогда, вероятно, можно было бы разрешить неразрешимые по одному только законодательному материалу вопросы: как происходили и когда были закончены выборы в городах, не пожелавших первоначально принять реформу и производивших выборы после указа 20 октября 1699 г., в какие отношения стали новые органы городского самоуправления к посадским сходам, в чем заключалась деятельность посадских сходов при бурмистрах, сделались ли они только избирательными сходами, собиравшимися исключительно для выборов, или принимали участие в текущих городских делах, на чтo как будто есть указание в наказах, требующих в некоторых случаях действия бурмистров «с общего всех мирских людей совету»; далее, продолжали ли существовать при бурмистрах прежние земские старосты, если продолжали, то ограничивалась ли их деятельность только председательством на посадском сходе или же они принимали участие и в исполнительной деятельности. Жизнь плохо поддавалась общему шаблону, и этих местных различий и особенностей не уловить по законодательному материалу. Так, например, только что намеченный вопрос о прежних земских старостах, о котором закон ничего не сказал, жизнь решала в разных местах различно. В Устьянских волостях, как припомним, бурмистры выбирались по волостям вместо прежних земских судеек, которых они должны были сменить; наоборот, в городе Белеве избиратели, выбрав двух земских бурмистров, писали о них в выборном списке: «…быть им в земской избе с земским старостой»[1226]1226
  Арх. Мин. ин. дел. Приказные дела 1700 г., № 454, л. 26.


[Закрыть], значит, в Белеве сохранили земского старосту и притом не только в виде председателя посадского схода, но в виде участника в управлении вместе с бурмистрами. Все эти и другие подобные вопросы могут быть решены только по актам делопроизводства: но, к сожалению, архив Ратуши до сих пор не разыскан. Пока он не будет найден, полное изучение городского самоуправления 1699 г. в его действии невозможно; приходится довольствоваться изучением отрывочным и преимущественно по законодательным памятникам.

Законодательство о городском самоуправлении с 1699 г. не прекратилось. Оно продолжало разрабатывать разные стороны реформы, оставшиеся без законодательных определений при ее введении, притом разрабатывало их чисто казуистически, решая частные вопросы и отдельные случаи. Главными вопросами в этой разработке были: в центре – пределы ведомства Ратуши, в местностях – отношение бурмистерских управлений к воеводской власти. В особенности много законодательного труда и в наказах бурмистрам, и в отдельных указах вызвало отнесенное к ведомству бурмистров таможенное и питейное управление, что и понятно ввиду того огромного значения, какое имели таможенные и питейные сборы в московском бюджете, составлявшие до введения подушной подати почти половину всех государственных доходов.

Карловицкий конгресс

Петр I Неизвестный гравер. После 1721

XLIX. Обзор войны Священной лиги с Турцией. П.Б. Возницын

Петр выехал в Воронеж, получив первые известия о заключении перемирия в Карловице. Во время пребывания его в Воронеже ему были сообщены и подробные сведения об этом перемирии. Нам надлежит теперь припомнить ход событий на Карловицком конгрессе.

Продолжительное царствование императора Леопольда I (1658–1705 гг.) проходило почти в беспрерывных восстаниях венгров против Габсбургского дома. Тогдашняя Венгрия тянулась с юго-запада на северо-восток длинной и узкой полосой – где в 200 верст шириной, где еще уже, – примыкая с одной стороны к собственно австрийским владениям Габсбургов, а с другой – к владениям Турецкой империи, в состав которой входили тогда Далмация, Босния и Герцеговина, Сербия, Славония (пространство между правыми притоками Дуная, Савой и Дравой), далее, значительная часть венгерских земель с городами Офеном (Будой), Пештом и др. и, наконец, пользовавшаяся некоторой автономией под управлением особых князей Седмиградия (Трансильвания). Такое географическое положение Венгрии между собственно австрийскими владениями и Турцией давало Турции возможность питать и поддерживать восстания в Венгрии по всему длинному венгерскому фронту. Поддержка венгерских восстаний была, в сущности, замаскированной войной турок, подстрекаемых к тому Францией, против империи, хотя императорский посол пребывал в Константинополе, будучи принимаем при дворе падишаха с унизительной холодностью, в то время как посольствам вождей венгерских повстанцев оказывали там постоянно весьма радушный прием. Эта замаскированная война перешла в открытую, после того как Порте удалось обезопасить себя с северо-востока, заключив мир с Польшей при Журавне в 1676 г., отдавший в руки турок город Каменец и всю Подолию, и перемирие с Московским государством в Бахчисарае в феврале 1681 г., по которому границей между обоими государствами становился Днепр. Момент для нападения на Австрию казался особенно подходящим, когда восстание венгров разгорелось с небывалой силой под руководством энергичного предводителя – графа Эмерика Текели (1682 г.). Летом 1683 г. огромные полчища турок под командой великого визиря Кара-Мустафы двинулись по Дунаю, вторглись в австрийские владения, перейдя границу при городке Раабе (8 июня) и осадили Вену (14 июля). Столица империи, однако, оказала упорное сопротивление и стойко выдерживала осаду, пока не подоспели на выручку имперские и польские войска под общим начальством польского короля Яна Собеского (11 сентября). Турки были наголову разбиты и бежали до Белграда, где по приказанию султана Магомета IV великий визирь Кара-Мустафа был казнен за неудавшееся предприятие (25 декабря 1683 г.).

Осада Вены произвела сильнейшее впечатление во всей Западной Европе. Хорошо сознавалась опасность, которой подвергся бы христианский мир со стороны мусульманства, если бы столица империи пала. Вызванное этой опасностью общественное возбуждение дало толчок к возникновению направленного против Турции союза соседних с Турцией европейских государств, основанного под названием Священной лиги в 1684 г. с благословения папы Иннокентия XI, мечтавшего о новом крестовом походе против турок. В состав Священной лиги вошли император, Венецианская республика и Польша, а в договоре, который заключили между собой эти государства, проводилась мысль о желательности привлечь к союзу всех христианских государей и об особенной необходимости привлечь московских государей[1227]1227
  Zinkeisen. Geschichte des Osmanischen Reichs in Europa, V, 115: «tutti ixprincipi Cristiani e massimamente li Czari di Moscovia».


[Закрыть]. Это привлечение московских государей и было осуществлено двумя годами позже.

С того же 1684 г. началась война союза против Турции, продолжавшаяся 15 лет и окончившаяся Карловицким миром 1699 г. При обзоре военных операций держав Священной лиги против Турции их можно разделить на два периода, из которых первый совпадает с 80-ми, а второй с 90-ми гг. XVII в. В первый период военные действия империи и Венеции были необыкновенно удачны. Наступление имперских войск шло тремя группами и сосредоточивалось на трех театрах войны. На левом фланге, в верхней Венгрии и Седмиградии, взяты были города Эпериед, Токай, Кашау, Эрлау и Мункач, причем действовавший здесь граф Эмерик Текели, которого покинула удача, был отведен турками в цепях в Константинополь. Венгерское восстание было ликвидировано; Венгрия провозглашена была наследственной монархией, и эрцгерцог Иосиф был коронован венгерской короной. Императорское правительство жестоко расправилось с повстанцами в Эпериеде. Правым флангом имперских войск была Славония, где одержана была над турками блестящая победа при городе Могаче. Главные массы армии двигались в центре, спускаясь вниз по Дунаю. Здесь целью военных операций было взятие города Офена (Буды), которым удалось овладеть, однако, только в 1686 г. после тщетных попыток предыдущих лет. Взятие этой венгерской крепости, в течение 145 лет находившейся в руках турок, было блестящим успехом, сопровождавшимся значительными последствиями. Открывался свободный путь вниз по Дунаю, и в следующие годы имперские войска захватывают Белград, овладевают частями Сербии и Боснии, спускаются по Дунаю еще ниже и захватывают задунайские крепости Виддин и Никополь.

С таким же успехом действуют в те же годы венецианцы под начальством своего выдающегося полководца Франческо Морозини. В состав сухопутных венецианских войск входили также отряды, присланные некоторыми немецкими князьями; на службе республики приобрел себе видную военную репутацию шведский фельдмаршал граф Кёнигсмарк. Операции венецианцев сосредоточиваются на двух театрах: в Далмации и в Морее с Архипелагом. В Далмации они овладевают побережьем и, возбуждая восстание далматинских славян, постепенно продвигаются в глубь страны. У берегов Мореи действует венецианский флот, который, крейсируя вдоль побережья, захватывает один греческий город за другим, оставляя там гарнизоны. Так были захвачены в Коринфском заливе Патрас и Лепанто. Взят был и самый Коринф, причем венецианцы составили было проект прорытия Коринфского перешейка и приступили уже к его осуществлению, но встретили при этом неимоверные трудности, заставившие их бросить начатые работы. На западном берегу Мореи Морозини взял Наварин и Корон, а затем, обогнув полуостров, флот в сентябре 1687 г. подошел к Афинам, которые и были взяты, причем венецианская бомба, попавшая в пороховой погреб, устроенный турками в Парфеноне, вызвала взрыв, обративший этот знаменитый памятник античного зодчества в развалины. Однако развившаяся в венецианских войсках эпидемия и другие неблагоприятные обстоятельства заставили венецианцев в следующем 1688 г. покинуть Афины. Столь же неудачной была и предпринятая в том же году попытка овладеть островом Негропонтом – древней Эвбеей. Этот год был вообще поворотным моментом для военных действий союзников.

Военные операции Польши были направлены в 80-х годах к двум целям: во-первых, к захвату потерянного в предыдущую войну Каменца и, следовательно, Подолии, во-вторых, к овладению соседней Молдавией. Достигнуты эти цели не были: ни Каменца, ни Молдавии завоевать не удалось, несмотря на то что войсками предводительствовал такой полководец, как Ян Собеский. В 1686 г. он вторгся в Молдавию и взял уже Яссы, но, окруженный превосходными турецкими силами, принужден был уйти. Однако, терпя неудачу на театре военных действий, Собеский сумел привлечь к Священному союзу нового члена – Московское государство, с которым, ценой, правда, больших уступок, 26 апреля 1686 г. заключил вечный мир; следствием этого присоединения Москвы к союзу были походы князя В.В. Голицына в 1687-м и 1689 гг. в Крым, имевшие целью отвлечь внимание крымских татар от содействия Турции. Итак, результатами войны за 80-е гг. были: для Австрии – приобретение Венгрии, Седмиградии, Славонии, Сербии и части Боснии; для Венеции – приобретение Далмации и Мореи.

Второй период войны был гораздо менее благоприятен для союзников. Военные действия не отличались той стремительностью натиска, с какой они велись в первом. Неудачи были гораздо чаще и крупнее, и пришлось потерять многое из захваченного ранее. Силы и средства союзников заметно истощались. Чувствовалась усталость от затянувшейся войны. Непосредственная опасность от мусульман миновала и перестала пугать христианский мир. Религиозное воодушевление остыло. Папская курия, при преемнике Иннокентия XI, Александре VIII, оказывавшая помощь Лиге, при следующем папе, Иннокентии XII, перестала ее поддерживать, ссылаясь на недостаток средств. Притом значительную долю военных сил империя должна была направить на Рейнский театр войны против Франции, против которой империя вступила в коалицию с Англией и Голландией, и недаром 1688 г. является моментом перелома в ходе войны Священной лиги против Турции: в этот год как раз началась война коалиции против Людовика XIV. Немецкие контингенты были оттянуты также из состава венецианской армии, чем значительно ее ослабили. Республика продолжала вести военные действия на прежних театрах войны: и в Далмации, и в Морее; но операции на островах Крите и Хиосе были неудачны. Польша действовала крайне вяло, вернее, бездействовала; сеймы не давали денег на военные нужды, а со смертью короля Яна и с наступлением междукоролевья, когда борьба партий поглотила все внимание поляков, Польша совсем выбыла из строя. Австрия в 1689 г. потеряла завоевания в Боснии и должна была уйти из Белграда. Только две крупные победы империи ярким блеском выделились на сером фоне этого периода и поддержали престиж союзников: победа маркграфа Людвига Баденского при Саланкермене (при впадении реки Тисы в Дунай) в 1691 г. и победа принца Евгения Савойского в битве при Центе на берегу Тисы 11 сентября 1697 г., где турецкие войска подверглись полному разгрому. К успехам союзного оружия следует, конечно, присоединить события, приходящиеся на промежуток между этими победами, – взятие Петром Азова и приднепровских крепостей: Тавани, Казыкерменя, Гасланкерменя и Шангирея, – грозивших для турок опасностью со стороны Черного моря.

Эти победы, значительно подорвавшие силы Турции, а также то соображение, что заключение Рисвикского мира развязывало руки империи, которая могла теперь вновь обрушиться на Турцию всеми силами, возбуждали в последней миролюбивое настроение и заставили ее принять посреднические услуги, предложенные ей Англией и Голландией. Английское и голландское правительства выступили с посредничеством в Константинополе, предвидя скорую кончину испанского короля Карла II и неминуемую борьбу затем между Бурбонами и Габсбургами за испанское наследство, во время которой турецкая война должна была значительно ослабить Австрию и тем дать перевес Франции. В интересах посредников было содействовать освобождению Австрии от этой войны и, таким образом, мешать усилению Франции; в интересах самой Австрии было иметь в предстоящей борьбе свободные руки. Вот почему предложение посредничества нашло себе сочувствие в Вене. Летом 1698 г., перед приездом туда Петра, там шли предварительные переговоры между союзниками о будущем мире, причем было принято и основание для мирных переговоров: «uti possidetis». Это основание было выгодно для австрийского дома и для Венеции ввиду тех значительных территориальных приобретений, которые были ими сделаны во время войны.

Известие о мирных предложениях турок и о начале мирных переговоров было получено Петром еще в Амстердаме и вызвало у него большое недовольство, с которым он и приехал в Вену. Горя нетерпением выяснить этот вопрос и не будучи в состоянии дожидаться начала официальных переговоров великих послов с австрийскими министрами, которые не могли открыться ранее исполнения предварительных формальностей, он, как припомним, непосредственно сам начал эти переговоры с канцлером графом Кинским, послав ему 21 июня в письменном виде три ясно и прямо поставленных вопроса: намерен ли император продолжать войну или готов заключить мир? Если намерен заключить мир, то на каких условиях? Какие условия предлагаются через посредничество английского короля турками? На эти вопросы австрийское правительство отвечало, что цесарь не прочь выслушать сделанные турками мирные предложения и что основание для переговоров принято такое, на каком всегда договаривались с турками предки цесаря: «uti possidetis». В происшедшей затем личной приватной беседе с Кинским 26 июня Петр с откровенной прямотой выразил недовольство как тем, что австрийский двор начал переговоры без предварительного извещения союзников, так и самым основанием, принятым для будущего мира, – «uti possidetis». Не будучи извещен заранее о склонности цесаря заключить мир, он, готовясь к продолжению войны, сделал большие военные приготовления и вошел в убытки, которых можно было бы избежать, если бы знать о предстоящем прекращении войны. Основание «uti possidetis» его не удовлетворяет, так как он не довершил еще своих завоеваний взятием крепости Керчи, необходимой для безопасности со стороны крымских татар, без чего не может быть прочного мира. Без приобретения этой крепости ему мириться нельзя. После этой беседы царь формулировал письменно два своих желания: 1) он желает прочного мира, а для этой прочности ему необходимо приобретение Керчи, из которой можно было бы сдерживать нападения крымских татар; 2) если турки крепости этой не уступят, то он, царь, желает, чтобы цесарь не только вел войну до истечения срока трехлетнего союзного договора, заключенного 8 февраля 1697 г., но и еще два или по меньшей мере один год сверх того, т. е. до 1701 г. В ответе на эти пожелания, данном 30 июня, Кинский указал на трудность получить от турок Керчь путем переговоров, так как турки не имеют обыкновения уступать то, чего они не потеряли. Во всяком случае, царь будет иметь время ее приобрести силой оружия. На пожелание продолжать войну до 1701 г. в том случае, если турки не согласятся уступить Керчь добровольно, дан был уклончивый ответ: рассудить об этом будет возможность и по открытии конгресса с турками. На этом приватные переговоры Петра с Кинским окончились; официальных переговоров Великому посольству не пришлось начать вследствие внезапного отъезда в Москву. Петр понял, что решение цесарского правительства непреклонно. Ничего не оставалось, как принять участие в будущем конгрессе. Уполномоченным вести дело на конгрессе был назначен третий великий посол – Прокофий Богданович Возницын.

Теперь нам следует поближе познакомиться с этим дипломатом, деятельность которого на мирном конгрессе надолго займет наше внимание, и привести на память несколько сведений, какие имеются о предыдущей его служебной карьере. П.Б. Возницын был родом из детей боярских Владимирского уезда, из того слоя этого мелкого служилого люда, которым наряду с разночинцами «из поповичей и простого всенародства», по выражению князя Курбского, комплектовались кадры персонала подьячих в московских приказах. Возницын начал службу по ведомству иностранных дел подьячим Посольского приказа, куда попал в блестящее время управления этим приказом знаменитого «государственных великих и посольских дел оберегателя» А.Л. Ордина-Нащокина. Дипломатические способности молодого человека были, по-видимому, оценены в приказе, и его стали посылать за границу. Так, еще в чине подьячего он в 1668 г. посылался с иноземцем Томасом Келдерманом в Вену и Венецию для приглашения представителей императора и Венецианской республики к участию в съезде русских послов с польскими, который должен был иметь место в 1669 г. В 70-х годах при А.С. Матвееве Возницын трижды посылался с небольшими дипломатическими поручениями гонцом в Варшаву, где каждый раз представлялся королю. В 1681 г. он получил чин дьяка и в том же году был отправлен в Константинополь в посольство с окольничим Чириковым для ратификации заключенного тогда Бахчисарайского перемирия. Чириков во время посольства умер, и Возницыну пришлось исполнять обязанности посла и преодолевать сопротивление султана Магомета IV, упорно не желавшего ратифицировать договор. В 1688 г. мы видим его резидентом в Польше; причем, исполняя обязанности резидента, Возницын именовался «стольником» – чин, который, однако, по возвращении в Москву за ним не был удержан. Перемены, происшедшие в Посольском приказе после переворота 1689 г., отразились на дальнейшей карьере Возницына. Как известно, место князя В.В. Голицына во главе Посольского приказа занято было Л.К. Нарышкиным, а фактическим управляющим приказом стал думный дьяк Емельян Игнатьевич Украинцев. Это назначение было ударом для Возницына. Украинцев был товарищем Возницына; они вместе служили в приказе подьячими и, как кажется, отношения между ними не были хороши. Теперь Возницын оказывался подчиненным Украинцева, так далеко опередившего его по службе. Это заставило Возницына искать перемены места. В 1690 г. он перешел в Казанский дворец. Здесь он имел случай сблизиться с начальником этого приказа князем Б.А. Голицыным и был повышен в чине думного дьяка. Благодаря Голицыну Возницын стал лично известен царю, умел снискать его расположение, и этим объясняется его высокое назначение членом Великого посольства в Европу с царем в 1697 г. С внезапным отъездом его старших товарищей из Вены ему открывалось поприще самостоятельной дипломатической деятельности на предстоящем конгрессе.