Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 3. 1699–1700."

Может быть, стоит несколько подробнее остановиться на этих первых признаках того нового явления в духовной жизни русского общества, каким было научное знание. Эти первые книжки небогословского содержания вызовут, конечно, удивление своей неуклюжей наивностью и претенциозностью своих широковещательных заглавий. Так, введение в историю носит обширное заглавие: «Введенiе краткое во всякую исторiю, по чину историчному от создания мiра ясно и совершенно списанное. Сей же есть благородным юношам первѣйшый степен истории и всех премудрых лѣтописцов, хотящим читати; читающим совершенно позновати; познавшим благоразумно о всѣх древних дѣянiях размышляти, разсуждати. Издана же сiя книга по указу пресвѣтлейшего и великаго государя нашего царя государя и великаго князя Петра Алексеевича всея великiя и малыя и бѣлыя Россiи самодержца. Anno 1699. Напечатася в Амстердамѣ в лето от воплощенiя Бога Слова 1699 мѣсяца априлiя в 10 день в друкарни Iвана Андреева Тесинга». В обращении к читателю Копиевский восхваляет славяно-российский народ, который прославился паче всех народов своим благоразумием и знанием чужих языков, так что может путешествовать по всей Европе без затруднений в языке. Итальянцы и французы славны в своей стране, а за рубежом – варвары тщеславные; славяно же российский народ не тщеславен и отличается смиренномудрием и т. д. Все это восхваление славяно-российского народа было написано в соответствии с тем пунктом жалованной грамоты Тессингу, который обязывал его расширять славу Московского государства в издаваемых им книгах. Самая книга делится на две части. В первой объясняется значение и польза истории: история утверждает память и описывает дела прошедшие и настоящие, «да познает и не забывает ни один род». Она приносит пользу и утешение; чтение ее исцеляет болезни тела и духа: Фердинанд, владетель сицилийский, и Альфонс испанский, будучи так больны, что от них отказались все врачи, заставили читать себе – один Тита Ливия, другой – Квинта Курция, и оба получили от того облегчение. Сверх того примеры великих мужей в истории возбуждают охоту к подражанию им. Так, султан турецкий Солиман велел перевести записки Юлия Цезаря и, подражая ему, победил многие народы Европы и Азии. Доказав, таким образом, пользу истории, автор затем дает перечень событий библейской истории и далее перечень государей халдейских, вавилонских, персидских, македонских и римских с указанием годов царствования. Вторая часть книги заключает в себе географию, состоящую из описания морей, озер, рек, островов и гор. Здесь же приводятся различные единицы для измерения земли. И опять, в соответствии с указанным пунктом жалованной грамоты, здесь говорится о Москве-реке, что она «паче всех рек прославися зело и именем Мосоха, праотца российского, и пресветлейшим престолом пресветлейшего и великого монарха»… «Зде удивитеся! приидите все боящиеся, приидите и видите дела Божия, яко Господь огради люди свои на восток от запада и от полуденные страны тремя великими и славными реками (между ними и Москва-река). Даде Господь Бог и пастыря единого всем, возлюбленного помазанника своего, пресветлейшего и великого государя, его же величество вознесе даже до небесе с высокого на высочайший степень, паче всех царей земных»[470]470
  Пекарский. Наука и литература в России. Т. I. С. 18–19.


[Закрыть].

Руководство к арифметике озаглавлено так: «Краткое и полезное руковеденiе во аритметыку или въ обученiе и познанiе всякого счоту, въ сочтенiи всякихъ вещей. По указу пресвѣтлейшаго и великаго государя нашего царя и государя великого князя Петра Алексеевича, всея великiя и малыя и бѣлыя Россiи самодержца. Напечатася в Амстеродамѣ, в друкарни Ивана Андреева Тесинга въ лѣто от воплощенiя Бога слова 1699 мѣсяца априлiа в 15 день, издал Elias Федоровъ Копиевскiй». Это небольшая книжечка всего в 16 страниц. Здесь прежде всего приводится изображение чисел арабскими, славянскими и римскими цифрами, а затем объясняются четыре правила, причем все примеры даются уже арабскими цифрами. Вот как, например, объясняется вычитание: «Субтракцыя или убавление си есть убавка. Убавляющее число есть, егда малый от великаго производится и под ним пишется, на приклад: убавь 57 от 89 и сотвори, яко последует: поставь 57 под 89, возми 7 от 9, останется 2, два поставь под линию 7; убавь же 5 от 8, останется 3, и тако будет 32». Даются и правила проверки, или «искушения». В конце книжки напечатаны «сентенции или притчи, ко благочестию и благим обычаем служащие» на латинском и русском языках, сначала краткие и в прозе, например: «Deum timite» – «Бога бойтеся», «Regem honorate» – «Царя чтите», затем более сложные и в стихах, например:

 
Si Deus est animus nobis ut Carmina dicunt,
Hic tibi praecipue sit pura mente calendus.
(Понеже Бог есть дух, писание нам ставит,
Должен ты его чистым сердцем всегда словить.)
Male agitur cum Domino, quem vellicus docet.
(Пропало дело того господина,
Коего учит его же слуговина.)
 

За такими сентенциями следуют 17 притч на русском языке[471]471
  Пекарский. Наука и литература в России. Т. I. С. 20–21.


[Закрыть].

Наконец, руководство к астрономии носит заглавие: «Уготованiе и толкованiе ясное и зѣло изрядное красно образнаго поверстанiя круговъ небесныхъ ко утреблянiю (sic) съписано есть на картинѣ, съ подвигами планетъ сирѣчь солнца, мѣсяца и звѣздъ небесныхъ на ползу и утѣшенiе любящымъ астрономiю. Въ Амстеродамѣ, въ друкарни Iвана Андреева Тесинга». Книжка содержит 41 страницу текста и карту созвездий. В предисловии, помещенном на обороте заглавного листа, о содержании книжки говорится: «Толкуются здѣ, въ сей книжицѣ подробну имена круговъ небесныхъ и всѣхъ подвиговъ съ латинскаго и греческаго языка внятно и совершенно». Однако, несмотря на такое заявление предисловия и на слова заглавия о «ясном и зело изрядном толковании», толкование это, надо сознаться, довольно невразумительно и неясно. Например: «О деклинацыи. Деклинацыя есть склоненiе солнца, егда убо пребываетъ дня, обращается солнце и скланяется от екватора къ тропику, или обращателю раковому. Егда же день иматъ умаляти, грядетъ и скланяется паки вспять даже до тропика, или обращателя козирожцова. Вся же деклинацыя держится въ жаркомъ поясѣ, имѣя путь свой на 47 градусовъ, или степеней». Не более понятны и объяснения к карте созвездий, украшенной гербом Ф.А. Головина и напечатанным под ним полным риторики посвящением ему[472]472
  Там же. Т. II. С. 14–16.


[Закрыть].

В следующем, 1700 году типография выпустила большее число книг: шесть. То были упомянутое выше «Краткое собранiе Льва миротворца, августѣйшаго греческаго кесаря, показующее дѣлъ воинскихъ обученiе» и т. д.; далее: «Gloria triumphorum et trophaeorum. Слава торжествъ и знаменъ побѣдъ просветлѣйшаго и августѣйшаго державн[?]йшаго и непобѣдимѣйшаго великаго государя и великаго князя Петра Алексеевича всея великiя, и малыя, и бѣлыя Россiи самодержца, въ кратце списана стихами поетыцкими. Писа Еlias Копiевскi, духовнаго чину реформацкiя вѣры. Въ Амстеродамѣ, лѣта от Рождества Христова 1700, месяца Октоврiя 12 день». Это сочинение, прославляющее Петра за взятие Азова и снабженное соответствующей гравюрой[473]473
  Эта гравюра воспроизведена в т. I (издания 1940 г. – Ред.), рис. 57. Подробное описание ее см. в «Полном словаре русских гравированных портретов» Ровинского (т. III, с. 1654–1655).


[Закрыть], было написано также во исполнение параграфа жалованной грамоты Тессингу о прославлении московского царя. В том же 1700 г. изданы в Амстердаме: «Номенклаторъ (словарь) на русскомъ, латинскомъ и нѣмѣцкомъ языкѣ», такой же словарь на русском, латинском и голландском языках, далее: «Latina grammatical in usum scholarum celeberrimae gentis sclavonico-rosseanae adornata. Studio atque opera Eliae Kopiiewitz seu de Hasta Hastenii. Editio prima, nova hujusce anni curв. Amslelodami (sic) MDCC», наконец, «Притчи Эссоповы, на латинскомъ и русскомъ языкѣ, их же Авiенiй стихами изобрази. Совокупно же брань жабъ и мышей Гомером древле описана со изрядными въ обоихъ книгах лицами и с толкованiемъ. В Амстеродамѣ напечатася у Iвана Андреева Тесинга, лѣта 1700».

В 1701 г. вышла «Книга, учащая морскаго плаванiя, которую издаде остиндыйскiя (sic) компанiи еометра и преславнейшыи во всей Эуропѣ математыкъ: шыперскiй мастеръ и учитель Авраамъ Деграфъ, юже по указу великаго государя нашего царя и великаго князя Петра Алексеѣвича, всея великiя, и малыя, и бѣлыя Россiи самодержца от латинскаго языка преведе на славяно-россiйскiй дiалекъ (sic) вторщею совершеннiй первыя Elias Копiевскiй. Въ Амствродамѣ лѣта Господня 1701 ноемврiа въ 24 день. Напечаталъ Авраамъ Бреманъ». В 1700 г. Копиевский рассорился с Тессингом и завел в Амстердаме свою особую типографию, так что их стало там две.

Таковы были первые появившиеся в 1699–1701 гг. в Амстердаме русские книги по светским наукам: по истории, арифметике, астрономии, навигации, языкознанию и литературе. Конечно, никакой науки здесь еще не было; были разве только ее крупицы, некоторые ее первые проблески и самые первоначальные элементы: арабские цифры вместо неудобных славянских, первые правила арифметики, основные, хотя и неудобно выраженные положения космографии, элементы грамматики. Все же эти новые книги были первыми признаками того поворота на новый путь в деле книжного просвещения, который был сделан Петром, поворота от церковной литературы к научному знанию. За этими первыми опытами станут год от года в возрастающем числе появляться переводы более серьезных руководств по научным знаниям, охватывая все более широкий круг знаний, и совершенно верно «Поденная записка» говорит, что тогда «начали многие книги переводить и печатать инженерские, артиллерийские, механические и прочих художеств, также и исторические и календари». Начало появления такого рода книг относится именно к 1699 г.[474]474
  Перечень книг, выпущенных из типографии в 1699–1701 гг., с их описанием см.: Пекарский. Наука и литература в России. Т. II. С. 1—53.


[Закрыть]

Одним из путей к просвещению русских людей была посылка их для этой цели за границу. «Поденная записка» относит начало таких посылок также к тому времени, о котором у нас идет речь, когда в Москве заводилась математическая школа и когда начали переводиться и печататься новые книги, но дает указание времени только приблизительное в общих выражениях, не относя начало посылок русских людей за границу именно к 1699 г. «Того же времени, – гласит текст «Поденной записки», – государь дал позволение всем своим подданным ездить в иностранные европейские государства для обучения, которое прежде было запрещено под казнию, и не точию позволил на сие, но еще к тому их и понуждал»[475]475
  Журнал, или Поденная записка. Т. I. С. 7.


[Закрыть]. Первый случай такого разрешения на выезд за границу с научными целями относится еще к 1692 г. То была посылка в Падуанский университет знакомого уже нам Петра Васильевича Посникова. Сын старшего дьяка Посольского приказа Василия Тимофеевича Посникова, Петр Васильевич отдан был учиться в Москве в академию братьев Лихуд, где находился в 1687–1691 гг. Что Посников проходил там курс весьма успешно, видно из того, что его включали в группу наиболее выдающихся студентов, которые на праздники Рождества Христова и Пасхи во главе с начальниками академии Лихудами должны были являться к патриарху с поздравлением и произносить речи на латинском и греческом языках. К этой группе вместе с П.В. Посниковым принадлежали также студенты: князь Алексей Борисович Голицын, сын князя Бориса Алексеевича, далее И. Мусин-Пушкин, впоследствии бывший начальником Монастырского приказа, Т. и П. Савеловы и Ф. Поликарпов, впоследствии справщик и директор московской типографии. Патриарх поздравителям дарил золотые, и по записям этих раздач видно, что Посников последовательно получал 1, 2 и 3 золотых – значит, успешно переходил с курса на курс. По окончании курса в академии он, нося чин стряпчего, по просьбе отца и, вероятно, по побуждению Лихудов, был послан в Италию в Падуанский университет, воспитанниками которого были сами Лихуды и который тогда славился своим медицинским факультетом. Приказ о его командировке состоялся 3 марта 1692 г. Как значилось в официальных документах Посольского приказа, он был послан «в Потавскую академию для совершенной дохтурской науки». В Падуе он приобрел не одну, а две ученые степени, стал доктором не только медицины, но и философии. Он потом довершал свое образование в Парижском и Лейденском университетах, во время пребывания Великого посольства в Голландии был при Петре в Амстердаме и Лондоне и своими знаниями в естественных науках и в медицине оказывал царю услуги в приобретении естественно-научных коллекций и в производившейся тогда посольством закупке лекарств, а затем благодаря знанию языков был привлечен к участию в работах Карловицкого конгресса, где очень помогал П.Б. Возницыну. В дальнейшем он был посылаем за границу с дипломатическими поручениями[476]476
  Шмурло. П.В. Посников. Несколько данных для его биографии. Юрьев, 1894.


[Закрыть].

К тому же 1692 г., когда был отправлен Посников, относится и второй случай заграничной командировки с научной целью. 19 июля этого года был отпущен «для науки в Прусскую землю», как значится в записи Посольского приказа, сын П.И. Гордона, поручик Федор Гордон[477]477
  Чтения О. И. Д. Р., 1907, кн. 1. О немецких школах в Москве. С. 241.


[Закрыть]. В дневнике П.И. Гордона есть заметки, что 22 июля царь, уезжая в Переславль, приказал выдать сто рублей на дорогу Федору Гордону и что 29 июля старый Гордон провожал сына до села Никольского[478]478
  Cordon’s Tagebuch, II, 379.


[Закрыть]. С тех пор случаев посылок молодых людей за границу для науки не встречаем до конца 1696 г.; зато с этого времени такие посылки приобретают массовый характер. 22 ноября 1696 г. был объявлен указ, которым «стольникам обеих комнат, – т. е. комнатным стольникам обоих государей, Петра и покойного Ивана Алексеевича, – сказано в разные государства учиться всяким наукам». В список таких стольников включено было 67 имен, но шестеро из них потом были включены в состав Великого посольства, так что по указу 22 ноября за границу должен был отправиться 61 человек, из них 39 в Италию и 22 в Голландию и Англию. За исключением одного, отнесенного в списке также к стольникам: бомбардира Ивана Гумра (Гумерта?)[479]479
  Поехал он также с посольством в свите Лефорта.


[Закрыть], все это были члены виднейших аристократических фамилий. Из 60 стольников 23 человека носили княжеские титулы: князь Б.И. Куракин, трое Голицыных, и между ними князь Дмитрий Михайлович, князья Григорий и Владимир Долгорукие, двое князей Хилковых, князья И. Гагин, Давыд Черкасский, И. и Ф. Урусовы, Андрей Репнин, Ю. Трубецкой, Я. Лобанов, С. Козловский, А. Прозоровский, И. и Т. Шаховские, М. Оболенский, Ф. Волконский, Лев Шейдяков. Из нетитулованных фамилий были представлены Шереметевы, Бутурлины, Ржевские, Измайловы, Салтыковы, П.А. Толстой и др. В начале января 1697 г. Петр составил этим стольникам инструкцию: «Статьи последующие учения морского флота», в которой заключалась программа занятий навигацией (карта, компас и управление судном) и корабельной архитектурой. В изучении этих наук они должны были взять от иноземных учителей надлежащие свидетельства. Мало того что эти стольники ехали за границу на свой счет, на них возложена была еще обязанность: к каждому из них было прикомандировано по солдату, которого стольник должен был везти на свои средства за границу и там обучить таким же морским наукам. Таким образом, в 1697 г. отправлялись для науки за границу 122 человека. Зимние месяцы давались им на сборы, конец февраля 1697 г. был назначен последним сроком их отъезда: «с Москвы ехать им сим зимним временем, чтоб к последним числам февраля никто здесь не остался» – приказ, из которого видно, насколько командировка имела принудительный характер.

В действительности стольники выезжали в далекий путь, когда кто успел собраться: одни уезжали в начале января, иные затянули отъезд до июля. «Ежедневно, – писал в Вену цесарский резидент Плейер 8 июля 1697 г., – уезжают отсюда в Голландию, Данию и Англию молодые люди, которым под страхом потери земель и имущества велено ехать на собственный счет, и никто не может возвращаться без свидетельства об оказанных заслугах»[480]480
  См. т. I настоящего издания, с. 394, 406–408. Устрялов. История… Т. II. С. 565–567. Т. III. С. 637.


[Закрыть]. За границей командированные стольники пробыли более года; из отписок П.Б. Возницына мы видели, как некоторые из них, окончив курс в Венеции, проезжали, возвращаясь домой, через Вену. Некоторых из прикомандированных к стольникам солдат мы встречаем в учении в Амстердаме во время пребывания там великого посольства[481]481
  Таковы солдаты: Богдан Зверовский, выехавший со стольником С. Колычевым, Петр Добродеев – с князем С. Козловским, Василий Кривенков – с князем И. Шаховским, Андрей Павлов – с Ф. Леонтьевым, А. Темирев – с А. Нестеровым, Карп Соколов – с князем Львом Шейдяковым, Иван Тюнин – с П. Яковлевым, Иван Уланов – с Ф. Салтыковым, Сергей Воронов – с князем М. Оболенским, Гордей Маковецкий – с князем А. Прозоровским, Макар Сергеев Грязной, назначенный с бомбардиром Иваном Гумертом, но сам бомбардир Гумерт поехал с Великим посольством в свите Лефорта. Кроме этих солдат, выехавших со стольниками, в расходных книгах посольства упоминаются еще солдаты в Амстердаме, о которых неизвестно, с какими стольниками они там появились: Федор Корницкий, Преображенского полка Степан Городничий, Иван Черемисинов, Преображенского полка Иван Чапаев (Арх. Мин. ин. дел. Книги австрийского двора, № 47; Пам. дипл. сношений, VIII и IX: расходные книги посольства).


[Закрыть], причем из расходных книг Великого посольства видно, что этим солдатам выдавались деньги из казенных сумм.

Выезд Великого посольства в марте 1697 г. был также массовым вывозом русской молодежи за границу для обучения. Уже само по себе заграничное путешествие было школой; но специально для обучения за границей ехал с посольством особый отряд волонтеров из 30 человек, в составе которого находился и царь, занимая должность десятника во втором из тех трех десятков, на какие подразделена была группа волонтеров. В составе посольства был отряд преображенских солдат; они должны были также учиться. Из них посольство еще по дороге в Амстердам стало выделять небольшие группы, оставляя их для учения в городах, через которые проезжало и где можно было приобрести необходимые знания. Так, в Кенигсберге при отъезде оттуда посольства были оставлены для изучения бомбардирского дела пятеро солдат: Степан Буженинов, Данило Новицкий, Василий Корчмин, Иван Овцын, Иван Алексеев. Эта группа по изучении бомбардирского дела в Кенигсберге была переведена потом в Берлин, где обучалась математическим и военным наукам и языкам и отсюда вела переписку с царем[482]482
  Пам. дипл. сношений, VIII, 850; Арх. Мин. ин. дел. Книги австрийского двора, № 47, л. 46 об., 257 об., 268 об., 30.


[Закрыть].

При отъезде посольства из Пилау в этом городке для обучения морскому делу была оставлена группа солдат из 12 человек[483]483
  Кирило Рыбаков, Иван Шестаков, Савва Литвинов, Семен Вонифатьев, Игнатий Озорник, Никифор Басманников, Семен Воронцов, Афанасий Бур-леев, Алексей Драчев, Данило Ухватов, Елисей Ширяев, Семен Козлов.


[Закрыть]. Мы затем встречаем их в Амстердаме, а некоторые из них были отправлены в Англию[484]484
  Арх. Мин. ин. дел. Книги австрийского двора, № 47, л. 11, 181 об., 182 об., 183 об., 198, 205 об., 206, 208, 213, 275 об. Дела австрийские 1698 г., № 25.


[Закрыть]. В Берлине второй великий посол боярин Ф.А. Головин оставил своего брата Алексея Алексеевича и сына Ивана Федоровича для обучения «свободным наукам»[485]485
  Пам. дипл. сношений, VIII, 1320; Арх. Мин. ин. дел. Книги австрийского двора, № 47, л. 255 об.


[Закрыть]. Во время пребывания посольства в Амстердаме подьячий посольства Михайло Ларионов подал челобитную царю, в которой просил выдать ему средства на обучение латинскому языку сына его Петра, также находившегося в качестве младшего подьячего при посольстве. Просьба его была уважена, и сын его был отдан в науку знакомому уже нам пастору Илье Федоровичу Копиевскому, причем на уплату за учение и на покупку латинских книг дано было ему 15 золотых. Позже Петр Ларионов жил в Германии для изучения немецкого и латинского языков[486]486
  Арх. Мин. ин. дел. Книги австрийского двора, № 47, л. 30. Пам. дипл. сношений, IX, 966; Чтения О. И. Д. Р., 1907, кн. 1. О немецких школах в Москве. С. 241.


[Закрыть]. Даже состоявший при посольстве дьякон Тимофей Евстафьев пожелал учиться инженерному искусству и был отдан в Амстердаме вместе с солдатом Анисимом Моляром учиться «фейземакельского дела» – устройству водяных мельниц и водоподъемных сооружений, а по отъезде посольства из Амстердама остался там «для ученья шурупного дела». За обучение он получал особое жалованье[487]487
  П. и Б. Т. I. № 181. Книги австрийского двора, № 47, л. 214 об., 217 об., 242, 245, 247, 261; Пам. дипл. сношений, IX, 1007.


[Закрыть]. В Амстердам к посольству из Москвы приехали Яков Брюс, проходивший потом в Англии курс математических наук, и та таинственная знатная особа, которая оставила после себя записную книжку о путешествии. Наконец, появилась в Амстердаме также во время пребывания там посольства довольно обширная группа учеников иного социального положения, чем указанные выше: посадские люди и уездные крестьяне из Архангельска и Холмогор, посланные в Голландию также для «учения морского ходу», т. е. для усвоения голландских приемов мореплавания. Они прибыли в Амстердам с родины морским путем на голландских кораблях «и были у голландцев в службе», вероятно, во время этого плавания проходили практический курс обучения. В Амстердаме одни из них жили на квартирах у голландцев, другие помещались в палатке у посольского двора. Все получали от посольства кормовые деньги. Некоторые оказались знающими портняжное мастерство и зарабатывали деньги, обшивая посольских людей, один был шапочник и делал шапки карлам. Из Голландии они были отправлены частью в Архангельск, частью в Нарву с транспортами нанятых в Голландии на русскую службу иноземцев[488]488
  Арх. Мин. ин. дел. Книги австрийского двора, № 47, л. 232, 247, 248 об., 249, 252 об., 253, 259 об., 284; Пам. дипл. сношений, IX, 972, 979, 985, 987, 994, 997, 1000, 1003, 1004, 1012. Вот имена этих русских людей из посадских и крестьян, побывавших в Голландии: Агафон Кокорин, Евдоким Раковцев, Кондратий Иванов, Евсевий Ракитин, Андрей Пустошкин, Петр Мелехов, Афанасий Козлов, Григорий Медников, Борис Худяков, Устин Гневышев, Иван Самсонов, Корнило Степанов, Кузьма Тряблой, Фрол Манылов, Григорий Голенищев, Яков Голенищев, Федор Мудынцев, Левонтий Федосеев, Иван Худяков, Киприян Титов, Григорий Лукьянов, Прокофий Клементьев, Дмитрий Прокопьев.


[Закрыть].

Несколько позже Великого посольства, 22 июня 1697 г., выехал за границу с небольшой свитой в путешествие в Италию и на остров Мальта боярин Борис Петрович Шереметев, ранее бывший за границей в посольстве в Вене. Цель его путешествия, как он сам пишет, была также образовательная: «видение окрестных стран и государств и в них мореходных противу неприятелей креста святого военных поведений». Боярин путешествовал более полутора лет и вернулся в Москву 10 февраля 1699 г., получив звание мальтийского рыцаря: «военного кавалера мальтийскаго свидетельствованного» – и истратив на путешествие из собственных средств 25 550 руб. для «чести и славы имени царского величества и в память своей Шереметевых фамилии». Это путешествие подробно описано в составлявшемся кем-то из его свиты журнале[489]489
  Пам. дипл. сношений, X, 1581–1698.


[Закрыть].

С 1698 г. с возвращением царя в Москву начались снова отдельные командировки молодых людей за границу для обучения. 1 октября 1698 г. подал челобитную дьяк Посольского приказа Иван Волков об отправке сына его Григория для науки за границу. Григорий учился, как пишет его отец, в школе у учителей иеромонахов, у Аникия и Софрония – «по латине и по италиянски и дошел во латинском учении близ того, како бы начать ему учение дохтурское». Волков поэтому и просил отпустить его сына для докторского учения в Италию в Падую, дав ему для науки жалованье. По челобитной в Посольском приказе была сделана выписка, в которой указан предыдущий случай такой же отправки Петра Посникова. Посылка на медицинский факультет Падуанского университета после окончания курса в Московской академии братьев Лихуд могла, таким образом, стать обычаем. Просьба Ивана Волкова была уважена; сына его велено было отпустить в Италию, выдав ему 1000 ефимков на расходы по обучению и на содержание. Летом 1699 г. дьяк Иван Волков сам уезжал в Голландию в посольство с А.А. Матвеевым. Ему разрешено было захватить с собой туда двух других своих сыновей Бориса и Петра, которым по именному царскому указу от 26 июня 1699 г. велено было быть в свите Матвеева на правах дворян и, будучи при том посольстве, «учиться неотложно, где пристойно, с великим прилежанием латинского и немецкого и иных языков и наук»[490]490
  См. выше, с. 48, 49.


[Закрыть]. В Гаагу приехал к отцу из Падуи и Григорий. Доктора из него почему-то не вышло. Отец весной 1701 г. отправил его и второго сына Бориса в Париж, где они обучались математическим наукам и языкам. Они вернулись в Москву из Парижа в конце 1704 г. Григорий показал о себе в Посольском приказе, что он, «будучи за морем (!) во Французской земле», учился «математических разных частей к инженерству надлежащих: фортификации, геометрии, арифметики, географии, архитертуры гражданские, меканики, навигации и прочих», а из языков «французской и италианской знает и с тех языков на руской и с руского на те языки перевесть совершенно может, латинского языка умеет довольно и отчасти немецкого и английского; к тому ж реторики и философии слушал». Борис учился в Париже геометрии, географии, воинской архитектуре, знает французский язык и может свободно переводить с французского на русский, говорит «малое число» по-немецки и по-голландски. В удостоверение приобретенных познаний Волковы представили свидетельства: Григорий от «математического, гисторического и географического учителя в Парижской королевской академии Филиппа Гутара», а Борису выдал свидетельство названный в переводе текста свидетельства так: «нижеписанной королевской парижской академии состав (член?) и математических наук и самые физики в городе учитель, королевским привилиям к сим наукам удостоенный – Паран». Григорий и младший Волков, Петр, служили потом переводчиками в Посольском приказе и посылались за границу при посольствах[491]491
  Чтения О. И. Д. Р., 1907, кн. 1. О немецких школах в Москве. С. 237–241.


[Закрыть].

В том же 1699 г., когда в Голландию отправились с отцом братья Волковы, в Прусскую и в иные земли был отпущен сын думного дьяка Андрея Андреевича Виниуса стольник Матвей Виниус «для совершеннейшего изучения латинского и немецкого языков и иных наук». Он обучался в Саксонии, а затем побывал в Берлине и Кенигсберге[492]492
  Козловский. Андрей Виниус. С. 26; Ср.: Арх. Мин. юст. Моск. ст., № 767, л. 723–724. «В Государственном Посольском приказе выписано: В прошлом 207 году марта в 7 день по указу Великого государя (т.), каков прислан с Воронежа в Государственный Посольский приказ, и по челобитью думного дьяка Андрея Андреева сына Виниуса отпущен с Москвы сын его Матвей для совершеннейшего изучения розных языков в Прускую и в иные земли и о проезде его и о пропуске розными государствы дана ему, Матвею, из Государственного Посольского приказа его, великого государя, проезжая грамота».


[Закрыть].

Вот случаи выездов и посылок русских людей за границу для обучения, которые можно наблюдать за 1692–1699 гг., и этими наблюдениями подтверждаются слова «Поденной записки» о том, что Петр «того же времени», т. е. около 1699 г., не только дал позволение подданным ездить за границу для обучения, но даже и понуждал их к тому. После 1699 г. выезды русских людей за границу с образовательными целями учащаются. За границей появляются целые отряды обучающейся русской молодежи. Входит в обычай ездить за границу для усовершенствования в науках и просто для путешествия. Правительство такие путешествия действительно поощряет. Ко второй половине XVIII в. заграничное путешествие сделается в русском обществе не только любимым удовольствием, но даже увлечением, приобретет настолько широкое распространение, что правительство, так поощрявшее при Петре путешествие за границу, будет находить в нем опасность и начнет его стеснять и ограничивать.