Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 3. 1699–1700."

Разорение днепровских городков с возвращением их территории туркам было тяжелой для России уступкой, чем и объясняется упорная борьба русских посланников за эти городки. Приходилось отказаться от значительной доли успехов, с немалым трудом достигнутых в турецкую войну.

На завоевание днепровских городков, которое произошло одновременно с завоеванием Азова, в нашей исторической литературе обращалось сравнительно мало внимания, и понятно почему: все внимание направлялось к Азову, где действовал сам Петр. Его личность привлекала к себе взгляды историков. То, что сделано было на Днепре без него, хотя по его же инициативе, оставалось в тени; а между тем эти результаты были не менее важны, чем те, которые были достигнуты приобретением Азова. Можно сказать, что это были одинаково существенные части одного и того же дела. С завоеванием Азова Россия подходила к Азовскому морю и через него к Черному с восточной стороны от Крыма. С завоеванием днепровских городков, расположенных у самого устья Днепра, Россия подходила к тому же Черному морю с западной стороны. Крым, это вековое гнездо хищников, в течение целых столетий державшее в тревоге население русской равнины, оказывался под контролем с двух сторон. Крымской тревоге наступал конец. Сдавленные с обеих сторон крымцы должны были прекратить свои разрушительные набеги на южнорусские пространства.

Теперь с отказом от днепровских завоеваний приходилось лишиться опорного пункта против Крыма с запада, отойти от подступа к Черному морю с этой стороны. Эта жертва приносилась во имя надежд на будущее, для новых перспектив, открывавшихся на севере. Тем крепче русская сторона должна была держаться за Азов. Переговоры об Азове начались на XIV конференции 20 марта и продолжались до XXI конференции 27 апреля, заняв, таким образом, 8 конференций. Переговоры сосредоточивались около двух вопросов: о приазовских городках и об уступке к Азову земель в сторону Кубани. Как известно, в окрестностях Азова устроено было несколько небольших крепостей, составлявших с ним общую систему; таковы были Таганрог, Павловский, Миус. В проекте мирного договора, представленном посланниками еще на III конференции, статья об Азове была формулирована так: «Быть в стороне царского величества Московского городом на Дону: Азову со всеми к нему приналежащими старыми и вновь построенными приморскими городками и землями, каковы они именами и на которых местех ныне имеются и содержатся»[986]986
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 276–276 об.


[Закрыть]. На XV конференции 25 марта турки предложили свою редакцию статьи, переданную в «Статейном списке» так: «Азов город с городками, понеже во владении царском суть, сызнова мирно да пребудут в его ж державе». Украинцев возразил, что он такой «неимянной» статьи об Азове не примет, и требовал, чтобы турецкие уполномоченные непременно упомянули названия приазовских городков, чтобы написали Азов город «со всеми старыми и новыми городками, назнача их именами», на что турки ответили, что «они имян тех городков не знают и не ведают и писать того на бесчестье государству своему не будут». Тогда Украинцев, заметив, что если им городки писать «именами» трудно, предложил упомянуть о них в общей формуле: «Азову городу и к нему принадлежащим старым и новым городкам; и крепостям донским и приморским, каковы они именами ни есть и на которых местех ныне имеются и содержатся с землями и водами, быть в державе его царского величества»[987]987
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 634 об. – 635.


[Закрыть].

Вопрос, следовательно, шел не о существе дела, а только о форме. Турки уступали Азов с городками, но не хотели перечислять городков или вообще оговаривать их подробнее. Украинцев требовал если уже не именного перечисления, то такой оговорки. Украинцев объяснял, что он желает перечисления городков потому, что городки находятся в разных местах и город от города расстоянием миль по десяти и больше. Если б городки были в одном месте, он бы о том не говорил, а согласился бы на редакцию, предложенную турками[988]988
  Там же, л. 651.


[Закрыть]. Он желал точности, боясь, очевидно, как бы впоследствии не возникло спора о том, какие городки уступлены с Азовом и какие нет. Турки не желали перечислять городки, видя в этом бесчестье своему государству, опасаясь молвы, «людского переговору и подозрения». Маврокордато пытался было сослаться на происходившие будто бы раньше между сторонами и занесенные в запись его сына разговоры о том, чтобы от Азова до Керчи[989]989
  «…от самых азовских ям даже до ям керченских».


[Закрыть] «никакому городовому строению и поселению не быть, а быть той всей азовской степи впусте». Украинцев категорически опроверг эту запись. Речь шла о пространстве от реки Миуса до Перекопа – это пространство должно быть незаселенным, но по другую сторону реки Миуса (к Азову) городки, крепости и другие поселения со всем, к ним относящимся, остаются в прежнем состоянии, а не «впусте»[990]990
  Там же, л. 654 об. – 655.


[Закрыть]. На XVII конференции 10 апреля обе стороны выступили со своими редакциями статьи об Азове. Была принята редакция Маврокордато: «Азов город и ныне к нему на-лежащие все старые и новые городки и меж теми городками лежащая земля и вода, понеже во владении царского величества российского суть, паки тем же образом мирно да пребудут в державе его ж величества». Украинцев на статью согласился, и ее велено было написать в черновую запись договора[991]991
  Там же, л. 680.


[Закрыть]. В окончательной редакции договора статья 4 была сформулирована следующим образом: «Азов город и ныне к нему належащие все старые и новые городки и меж теми городками лежащие или земля или вода, понеже во владении царского величества суть, паки тем же образом всемерно его ж царского величества в державе да пребудут»[992]992
  П. и Б. Т. I, № 318, с. 371.


[Закрыть].

Когда с вопросом о городках было покончено и, таким образом, граница приазовских земель с крымской стороны была определена (река Миус), перешли на той же XVII конференции к другому вопросу о землях, которые должны были быть отведены к Азову с другой (кубанской) стороны. «А потом, – читаем в «Статейном списке», – чрезвычайной посланник говорил думным людям, что-де в той статье написано о землях и о водах и о городах только с одну сторону, а о другой-де азовской стороне, что по Кубани к Темрюку и к Тамани, ничего у них, думных людей, в той статье не написано, и с ним, посланником, в словах по се время у них еще о том не было». Сделав такое заявление, Украинцев пригласил турок договориться с ним о землях и в кубанскую сторону «и учинить бы тем землям также определение и рубеж»[993]993
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 680 об.


[Закрыть]. Переговоры по этому вопросу начались на следующей, XVIII конференции 13 апреля.

Между XVII и XVIII конференцией 12 апреля прибыл в Константинополь и явился на посольский двор «гетманской войсковой канцелярист батуринской житель» Иван Черныш, или Чернышенко, с пятью казаками, посланный из Москвы Мазепою 20 февраля с письмом к Украинцеву от царя, написанным Петром перед отъездом в Воронеж, и с инструкцией от Ф.А. Головина.

Петр, торопя Украинцева с заключением мира, уполномочивал его, если будет необходимо, на дальнейшие уступки сравнительно с теми, на которые он шел в письме, привезенном сержантом Жерловым. Украинцев мог уступить днепровские городки, не разоряя их, в целом виде, разрушив только «прибавочную работу», произведенную русскими после завоевания городков, т. е. уничтожив те дополнения и усовершенствования в крепостных сооружениях, которые были сделаны инженерами по распоряжению Петра[994]994
  П. и Б. Т. I, № 294. Ср.: т. IV настоящего издания, с. 166, 355.


[Закрыть]. Письмо с такими полномочиями, как видим, запоздало. Вопрос о днепровских городках был ко времени приезда Черныша уже разрешен, и разрешен гораздо более выгодно для России. Украинцев уступал городки не в целом, а в разоренном виде.

Ф.А. Головин писал Украинцеву следующее: «Емельян Игнатьевич. Наперед сего послан к тебе Преображенского полка сержант Никита Жерлов с письмами, и ты чини по тем к тебе посланным указам немедленно, давай ведать, что у тебя делается. А ныне послано к тебе сие письмо чрез гетмана и по восприятии сего, естли у тебя в докончание за помощию Божиею договоры идут, немедленно совершай; дай, дай Боже благополучно и чтоб совершити по тем указам. А будет турки токмо время продолжают, чтоб к сроку мирных договоров подвести и объявить трудные статьи, на чем с нашее стороны поставити невозможно, то изволь немедленно попроситься в ответ и объявить, совершенно поставя срок, что ты имеешь такой указ чрез сего гонца, что тебе дале сего сроку жить тамо не велено, понеже мы уже не надеемся миру за таким великим продолжением и для того выпроси ответу: мир ли хотят делать или войну и противу сего учинили б отповедь немедленно и больше того не живи»[995]995
  Арх. Мин. ин. дел. Дела турецкие 1699 г., № 4.


[Закрыть].

Черныш сопровождал посланников на XVIII конференцию и был представлен турецким уполномоченным. Когда при начале конференции вся свита из ответной палаты вышла, Украинцев сказал, что «вчерашнего-де дня приехал к ним с Москвы от царского величества гонец с его царского величества грамотою, чрез которого восприяли они, посланники, радостную и веселую ведомость, что он, великий государь его царское величество, на своих великих и преславных престолех Российского царствия со всем своим, государским, сигклитом пребывает в добром здравии. А с Москвы-де тот гонец отпущен февраля 20 числа. И того гонца он, посланник, им, думным людям, объявил. И думные люди, поздравя того гонца, спрашивали его о дорожном пути, все ли он благополучно ехал. И гонец говорил, что он, милосердием Божиим, тот свой путь препроводил здраво и благополучно. И, сказав и поклонясь думным людям, из ответной палаты вышел».

Турецкие уполномоченные начали переговоры на XVIII конференции с любезного выражения радости по поводу привезенных гонцом вестей о здоровье Московского государя[996]996
  Там же. Книга турецкого двора, № 27, л. 689–690.


[Закрыть]. Предметом переговоров была уступка земли к Азову с кубанской стороны, и этот спор занял четыре конференции: XVIII–XXI. На вопрос Украинцева, сколько будет уступлено земли к Азову в сторону Кубани, турки сказали, что так как к Азову уступлено много земли с крымской стороны, то чтобы он не домогался того же с кубанской стороны. Тогда Украинцев потребовал отвести землю к Азову по самую реку Кубань, заметив, что «опричь той реки определение рубежей на обе стороны учинить будет нечем». Кубань была бы наилучшей границей. Турки пришли в негодование. Это было действительно огромное пространство. «И думные люди говорили сердитуя, чтоб он, посланник, таких слов впредь не говорил и реки Кубани не поминал никогда…замерено у него, посланника, по ту реку Кубань много, чего никогда не бывало, и захватил, почитай, весь восток. А восточной-де государь – его салтаново величество, а иного государя нет. И у салтанова-де величества на востоке живут многие его подданные: черкесы, нагайцы и иные народы и ему-де, салтану, у тех своих подданных землю отнять и к Азову отдать неприлично и стыдно». Они и сами понимают, что Азову без земли быть невозможно, и потому предлагают уступить к нему земли в кубанскую сторону на один пушечный выстрел. Украинцев в ответ доказывал, «выводя пространно», что азовские и кубанские степи велики, «протязаются на многие мили, где в иных местах никогда еще никто из нагайцев или ис черкес и ис кубанцев и не бывал». Все эти народы живут за рекою Кубанью, а по сю сторону Кубани к Азову никогда не кочевали и ныне не кочуют; «та азовская степь по самую реку Кубань впусте; владели ею наперед сего азовские же жители и им, думным людям, стоять тут не за что».

Когда будет установлен рубеж по Кубани, между обоями государствами утвердятся любовь и дружба, потому что всякие ссоры бывают из-за ближних рубежей, а такой отдаленный рубеж, как Кубань, не будет поводом к ссорам. Предлагая земли на пушечный выстрел, они не знают прежнего владения азовских жителей. Не оставил, конечно, Украинцев без возражения и то положение турок, что султан – единый восточный государь. «А что они, думные люди, говорят, что на востоке владеет землями один государь – их салтаново величество, и то они говорят, не справясь, есть на востоке и у великого государя, у его царского величества, в державе многие городы и земли, и сердитовать… и унимать им его, посланника, непристойно»[997]997
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 699–701.


[Закрыть].

Итак, Украинцев требовал территорию по Кубань, а турки предлагали пространство на один пушечный выстрел, что при свойствах тогдашней артиллерии было не особенно много, едва ли тогда самые дальнобойные орудия били далее версты. С этих крайних пунктов стороны на следующих конференциях, много споря и препираясь, пошли, однако, навстречу друг другу. Украинцев на XIX конференции доказывал, что к Азову и прежде принадлежала земля на многие мили, а теперь ее пространство следует увеличить, потому что теперь в Азове «и жителей устроено множество, и ратных людей перед прежним гораздо больше». К тому же часто приходят все новые ратные люди с Дона «и из иных мест, которые в городе не живут, а стоят за городом и в степях. И тем ратным людям и азовским жителям довольствоваться такою малою землею для пастбищ невозможно» и пашни завести негде. Что касается значительных будто бы земель с крымской стороны, то «он, посланник, рассуждает и объявляет самую правду», что в ближайших окрестностях Азова (миль на двадцать) – это неугожие места, тростники и болота, и заливает их вода, а пашенных земель и сенокосных мест нет, не только что «огороды и пашни заводить и сено косить, но и скота выпустить за водами и болотами невозможно». Вот почему он, посланник, и просит земли с кубанской стороны и «лишней земли не просит, а говорит о том, без чего пробыть тому городу невозможно». Если султан уступил землю к Азову с крымской стороны, то следует уступить и с другой стороны: а земель с той, кубанской, стороны у султана много, уступить и поделиться есть чем. Если не удовольствовать азовских жителей достаточной землею, то будет всегда вражда между подданными обоих государств, потому что ссоры и всякие вражды происходят тогда, когда «одна сторона в землях не удовольствуется, а другая будет довольна чрез меру в лишек, и неудовольствованная сторона будет въезжать в чужое владение». Близость рубежа к Азову будет грозить опасностью набегов со стороны нагайцев и иных народов, которые станут подъезжать к Азову «воровскими чамбулами» и будут хватать на жнитве и на сенокосе и на рыбных ловлях азовских жителей в полон[998]998
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 705 об. – 707, 743–744.


[Закрыть].

Турки, возражая на аргументы Украинцева, говорили, что «ему, посланнику, хвататься за многое непристойно и ненадобно. За многие уступки, сделанные султаном, надо и с русской стороны сделать султанову величеству какое-нибудь «повеселение», хотя бы тем, чтобы не домогаться многих земель к Азову с кубанской стороны. На указание посланника о многолюдстве в Азове ратных людей и жителей, которым нужны многие земли и угодья, турки заметили, что это не причина: с заключением мира держать в Азове так много ратных людей не следует. Если держать в Азове много ратных людей, то они «будут разъезжать в дальние тамошние места за добычей и будут сталкиваться с салтанскими подданными и чинить всякое неприятельство». На опасение Украинцева, что ногайцы будут нападать «воровскими чамбулами», турки возражали, что «о тех воровских чамбулах и подъездах будет им заказано накрепко». Если приазовские земли с крымской стороны «водяны, и худы, и беспашенны», то пусть русские уступят эти худые земли султану, а султан в обмен даст столько же земли с кубанской стороны. «Напрасно он, посланник, много говорит и толкует о пространстве чужих земель. Всякому государю от Господа Бога дано. А хотя у кого и много государств и земель, и того даром и напрасно отдать жаль и непристойно. И у царского величества много есть в державе государств и земель, однако он в державу свою прибавляет, а не убавляет. И чтоб он, посланник, ведал подлинно, что у салтана, и у великого везиря, и у всей думы оттоманской постановлено с кубанской стороны дать к Азову земли разве малое что, а большого пространства в землях с кубанской стороны никогда не дастся»[999]999
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 706, 742 об., 744, 707 об. – 708.


[Закрыть].

Украинцев по поводу турецких возражений заметил, что «ни о каких иных землях он не говорит и у салтанова величества государств и земель много ль или мало тому не завиствует, а говорит с ними о той земле, без чего Азову городу пробыть невозможно»; малой земли он не примет, а должны азовские жители владеть землею и всякими угодьями так, как исстари бывало. Турки привели историческую справку: предки великого государя держать Азова в своем государстве не пожелали, а уступили его султану, потому что им были от этого города великие убытки. Да и султан держал его с такими же великими убытками и ратным людям ежегодно должен был присылать денежное и хлебное жалованье, а своей пашней они никогда не довольствовались и пашенной земли имели всего только на один пушечный перестрел, да и той сполна не владели, опасаясь набегов царских ратных людей[1000]1000
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 708 об. – 709.


[Закрыть].

Когда с русской стороны все аргументы за отвод больших земель в кубанскую сторону (и необходимость для азовских жителей иметь земельные угодья в кубанскую сторону, так как земли в крымскую сторону плохи, и многолюдство в Азове ратных людей, и условия безопасности, и предотвращение столкновений между подданными обоих государств, и обилие кубанских земель, так что можно ими поделиться) были исчерпаны, а со стороны турок все возражения против такого отвода были высказаны, начался в настоящем смысле слова торг между сторонами.

На XX конференции рейз-эфенди пошел на уступку и вместо предложенного раньше расстояния на пушечный выстрел предложил расстояние на два часа езды. Украинцев, со своей стороны, также начал сдаваться и уже вместо всего пространства до Кубани попросил поделить это пространство пополам; предложение это не успокоило турок, наоборот, по заявлению рейзэфенди, у них «не только мысль, но и сердце разожгло». Видя неуспех своего домогательства, Украинцев пошел дальше и, заметив, что хотя он на то полномочия и не имеет, но берет дело на свою ответственность, объявил «последнее намерение» – расстояние на один летний большой день езды, прибавив при этом, что у султана для ногайцев и других народов останется Кубанской земли еще дней на десять и больше езды. Рейз-эфенди возражал: от Азова до Кубани столько земли, как указывает посланник, не будет, будет только на четыре дня езды, считая в день пять часов езды. Но со своей стороны он надбавил еще час, уступая от Азова в кубанскую сторону расстояние на три часа езды. Украинцев ссылался на показание одного азовского полоняника, попавшего в плен к ногайцам, присланного на посольский двор Маврокордато, что ногайцы от Азова ехали до Кубани скорою ездою 8 дней, и предложил, если туркам не нравится писать в договоре день езды, написать 15 часов езды, на что ему рейз-эфенди заметил, что у турецких вельмож обычай такой, что больше 5 часов в день никогда не ездят, и что, таким образом, он запрашивает расстояние в три дня езды. Согласились проект статьи об уступке к Азову земли написать, а для обозначения расстояния оставить пока в строке пустое место[1001]1001
  Там же, л. 745–748.


[Закрыть].

Вопрос продвигался затем далее в «пересылках» между сторонами, происшедших между XX и XXI конференцией. Отправив к рейз-эфенди 26 апреля переводчика Семена Лаврецкого и толмача Полуэкта Кучумова, посланники, между прочим, просили рей-за согласиться на 15 часов езды и взамен пообещали быть более уступчивыми по вопросу о перевозном селе между Очаковом и Казыкерменем. На это рейз отвечал, что о предложении посланников он докладывал визирю и визирь, «много думав, молвил, что… столько земли уступить невозможно, однакож хотел еще помыслить о прибавке». И потому он, рейз, думает, что хотя небольшая, но все же будет прибавка. Те же лица в тот же день были у Маврокордато, который объяснил, что день у них считается «в 5 часов салтанского похода, когда бывает в воинских походах, а в тех пяти часах бывает пять немецких миль; в договоре же будут считаться часы торговых людей, как они ездят»[1002]1002
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 754–756 об.


[Закрыть].

Действительно, на XXI конференции 27 апреля рейз-эфенди согласился на 8 часов езды, о чем было у султана постановлено и «всею думою в диване приговорено». Посланники также пошли навстречу и согласились на 12 часов, говоря, что при такой уступке у султана в державе останется кубанской земли ⁷/₈, а царю отойдет только ¹/8. Начались взаимные перекоры, турки пришли в большое раздражение. Особенно их раздражало, что посланники, согласившись на 12 часов вместо 15, говорили о своей уступке султану, уступая султану его же, находящуюся у него во владении, землю. Маврокордато заявил, что и к 8 часам, объявленным в начале конференции, сам от себя прибавляет еще 2 часа – всего на 10 часов, беря эту уступку на свою ответственность, не имея на то визирского указа и рискуя подвергнуться визирскому гневу за такую дерзость.

Посланники долго еще настаивали на 12 часах; наконец, заявив со своей стороны, что, хотя они и понесут за то царский гнев, выразили согласие на 10 часов. Таким образом, вопрос о кубанской земле был в основных чертах разрешен. Турки уступили земли к Азову с кубанской стороны на 10 часов езды[1003]1003
  Там же, л. 760–767.


[Закрыть].

В дальнейшем оставалось урегулировать детали. Уже здесь, на XXI конференции, возник спор о том, что считать часом езды.

Маврокордато, прочитав проект соответствующей статьи договора, говорил, что «в тех часех доведется быть езде умеренной, а не скорой и не гонецкой. И скорой гонецкой езды они в той статье не напишут. А умеренная-де езда то есть городовая дворянская и пашинская». Посланники, со своей стороны, заявляли, что «они такой умеренной езды часом не знают и нигде того не повелось, чтобы на степях ездить чинно и постоянно и тихо. А пашинская городовая езда к той степной езде не пример. А когда они, думные люди, ни на скорую, ни на гонецкую езду не позволяют, тогда б по самой последней мере положить езду ступистого коня». А лучше всего написать расстояние немецкими милями. Турки возразили, что «миль немецких они не знают и на скорую езду не позволяют»[1004]1004
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 767 об. – 768.


[Закрыть].

Эта статья в окончательном тексте договора была средактирована следующим образом: «Понеже также Азовскому городу и с другой стороны приличным образом земли владение надобно есть, дается от кубанской стороны уезд, считая расстояние его от Азова к Кубани даже до кончания десяти часов ездою конною обыкновенным считать обычаем во всех народах так, дабы комиссары никоими мерами ссориться не могли; но по силе сего постановления обоеи страны земли добро да отделят, и положением явных знаков да разделят, и никому никогда не дан бы был разности случай, от содержимых меж определенного расстояния земель десяти часов, да и с равным числом людьми со обоих сторон назначенные разумные и благоволительные комиссары, постановя меж собою время, сие дело как скорее да учинят. А достальные земли, как по сю пору от государства Оттоманского владены были, паки тем же образом в государстве и во владении его же да пребудут. Нагайцам и черкесам и иным, покоренным Турскому государству, и их же животным, на тех же местах проходящим, от москвитян, и от казаков, и от иных подданных царского величества никакой убыток да не наносится. Татаровя, заровно и нагайцы, и черкесы, и крымские и иные на землях, Азову назначенных, проходящим подданным его ж царского величества и их животным никакого убытка да не наносят, но соседство да хранят; а естьли которые противно что дерзнут, прежестоко да накажутся. Также в тех странах обогоду вновь что или крепость, или городок, или село строено да не будет, но, как ныне стоят, да вставятся, и никакое впредь покою противное деяние и расположение обоюду да не является»[1005]1005
  П. и Б. Т. I, № 318, статья VII, с. 372–373.


[Закрыть].