Текст книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 3. 1699–1700."

И наперед с салтанского двора шли скоро, а иные и бежали, янычаня без ружья, а за ними сулаки, и пейки, и чурбачеи с большими перьями. А потом ехал янычар-агасы, а после его ехали кубе-везири: 1) цареградской, 2) салтанской зять, 3) бедшанджи-паша, 4) Юсуф-паша. А за ними ехал большой везирь, при котором шли по обеим сторонам янычан человек со сто. А за везирем ехали тефтедарь, да рейз, да китяп-эфенди, да капычибаши и чауши. И, едучи, тот большой везирь и иные посланником кланялись, а посланники взаимно им кланялись же. А садились они, везирь и иные вышепомянутые четыре кубе-везири, сошед с салтанского двора с того же рундука, где посланники, приехав и отъехав, на лошади садились же. А прочие салтанские чиновные люди на лошади садились поодаль того рундука.

А затем ехали посланники, и провожали их до посольского двора вышепомянутые эминь-ага, да китяп-ага, да пристав, и чурбачеи, и чауши, и пешие янычаня. И на дворе у посланников они были. И посланники того эминь-агу, и китяп-агу, и пристава, и чурбачея подчивав, а эминь-агу и китяп-агу подаря соболь-ми, а чаушей и конюхов ефимками и левками, отпустил»[844]844
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 129–145.


[Закрыть].

V. Посещение послами патриархов Константинопольского и Иерусалимского. Визит польского посла

Аудиенция у султана открывала посланникам свободу сношений с внешним миром. Во-первых, они могли теперь писать в Москву; во-вторых, они рассчитывали в Константинополе иметь свидания с иностранными дипломатами; до султанской аудиенции таких сношений не полагалось. Посланников с самого их приезда очень интересовал вопрос о почте. Оказалось, что никакой почты из Константинополя нет, и Маврокордато обещал им отправить от себя нарочного гонца до Киева и это обещание исполнил. С таким гонцом были отправлены две обширные отписки Украинцева в Москву с сообщением обо всем происшедшем с момента отъезда посольства из Керчи[845]845
  Там же, л. 90 об., 148 об., 154–154 об. Отписки в Москву; там же, л. 160–183. Ср.: Устрялов. История… Т. III. С. 515–521.


[Закрыть].

Сложнее был вопрос о личных сношениях посланников с внешним миром. Еще 23 сентября шурин Маврокордато Дмитрий Хрисокулий от имени Маврокордато сообщил посланникам султанское разрешение ездить в церковь; но посланники тогда это разрешение отклонили, находя выезд со двора до представления султану неудобным. После аудиенции они заявили Маврокордато о своем желании быть в воскресенье, 15 октября, у обедни в соборной церкви, а затем после обедни посетить константинопольского патриарха; но Маврокордато почему-то потребовал, чтобы 15-го они побывали в близлежащей к их двору церкви, а через неделю, 22 октября, посетили бы патриарха; иначе, как приказывал им передать Маврокордато, «будет от турков на него, патриарха, подозрение такое, знатно-де они поехали к нему, патриарху, для некокого совету»[846]846
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 92 об., 148 об., 151 об. – 152.


[Закрыть]. Пришлось подчиниться и отложить посещение патриарха до 22 октября, когда оно действительно и состоялось. «Октября в 22 день, – читаем в «Статейном списке», – были посланники в соборной церкви святого великомученика и победоносца Георгия у литоргии. А та соборная церковь за городом против Терсаны в греческой Фонарской улице. Ехали с посольского двора до той соборной церкви на лошадях, которые прислал к ним, посланником, нарочно для того Александр Маврокордат. А приехав к той церкви, ссели посланники с лошадей, не въезжая на площадку перед церковь.

Встретили их у ворот патриарши и митрополичьи архимандриты, и архедиаконы, и дьяконы, а среди площадки священники во облачении со кресты и со святым Евангелием и с образом Пресвятые Богородицы Знамения. И посланники, поклонясь святым крестам и Евангелию и образу Пресвятые Богородицы и целовав, пошли в церковь за кресты и за Евангелием и за образом Пресвятые Богородицы; вели их под руки те встречники. А как вошли в церковь, их в дверях церковных встретили митрополиты: 1) Кизицкий Кирилл, 2) Никомидийский Парфений, 3) Халкидонский Гавриил, 4) Филиппопольский Неофит, 5) Нигропонтский Калинник, 6) Дерковский Никодим, 7) бывший Дриский Парфений. А святейший Калинник, архиепископ Констянтинопольской и вселенский патриарх, в то время стоял, сошед с своего места, со крестом с небольшим, большими изумрудами устроенным, и тем крестом посланников благословил. И посланники святый крест и руку его, патриаршу, целовали, а святейший патриарх посланников целовал в голову и велел стать против своего места на левой стороне. И посланники, приняв от него, святейшего патриарха, благословение, стали в назначенных местех. А тогда в церкви пели на утрени стихиру евангельскую. А отпустя утреню, начали литургию. И на литургии на ектениях и во время великого выхода дьякон и священник молили Господа Бога о здравии великого государя его царского величества, а по отпуске литургии пели и многолетие ему, великому государю.

А потом святейший патриарх пошел из церкви в кельи свои; за ним шли по правую сторону посланники, а по левую митрополиты и иные священного чина и мирские особы клироса его. А, вшед к патриарху в кельи, говорил чрезвычайный посланник, думный советник и наместник каргопольской Емельян Игнатьевич речь такову: Божиею милостию пресветлейший и державнейший великий государь (средний титул) его царское величество, государь мой милостивейший, вас, всесвятейшего и блаженнейшего господина, господина Калинника, архиепископа Констянтинопольского, нового Рима и вселенского патриарха, велел поздравить и о вашем спасении спросить. И поднес патриарху милостыни три пары соболей по десяти рублев, косяк камки, мех белей да деньгами петьдесят левков. И святейший патриарх за поздравление и за присылку милостыни великому государю его царскому величеству бил челом. А потом посланник спрашивал от великого государя о здравии и о спасении всех вышепомянутых митрополитов, которые были при нем, патриархе. И митрополиты великому государю, его царскому величеству, за его, государскую, милость били ж челом и говорили, что они по должности своей о многолетном здравии великого государя, его царского величества, непрестанно Господа Бога молят и впредь то исполнять будут.

А потом святейший патриарх сел в креслах, а посланником велел сесть близ себя по правую руку в креслах же, бархатом червчатым обитых, а митрополитом велел сесть в лавке. И, седчи, говорил святейший патриарх: благодарствует-де Господа Бога, что сподобился видеть ныне их, царского величества посланников, которых чрез многие лета уже здесь, в Цареграде, не было, и ради они им паче иных. И посланники говорили, что они не по малу благодарны, видя лице его, святейшего патриарха, и получа благословение. А за счастием-де великого государя, его царского величества, и молитвами его, святейшего патриарха, от Керчи на его великого государя корабле в цареградское гирло чрез пучину морскую пришли они в пятый день. И святейший патриарх говорил: слава же Господу Богу, что перешли они пучину морскую и пришли в гирло в целости. Он же, патриарх, говорил: разлучение-де имеем с вами телом, а душою всегда в соединении. И посланники говорили, что они так же пребывают, а паче радуются, слыша воспоминание и молитвы в Божественной литоргии о многолетном здравии великого государя, его царского величества. И святейший патриарх и митрополиты говорили, что они имя великого государя, его царского величества, всегда незабвенно имеют в сердце своем и не токмо в церкви, но и в келиях своих о многолетном его, государском, здравии Господа Бога молят. И посланники говорили, что великому государю, его царскому величеству, о том известно и впредь чрез них, посланников, ведомо будет же. Да святейший же патриарх говорил: за многолюдством-де невозможно было всего чина церковного ныне исправить, потому что такое многолюдствие, как ныне они видели, бывает у них в церкви только одиножды, в самый праздник светлого Христова Воскресения, потому что многие восхотели их, посланников, видеть и для того собралися в церковь. И посланники говорили, что милостию Божиею и его, святейшего патриарха, правлением в церкви Божией все было чинно. Посланники ж говорили, что они поставлены от дому его, святейшего патриарха, в дальнем месте, а не в том месте, где прежде сего царского величества послы и посланники стаивали. И святейший патриарх говорил: видят-де они и сами, что далеко поставлены. А если б де были ближе, то почасту б с ним, патриархом, видались. И чтоб они о медленном своем житии не печалились; чаять-де при помощи Божией дело их совершится благополучно. И желает-де он видеть их в соборной церкви на праздник Рождества Христова. И посланники говорили, что ради б они отсюду ехать прежде того времени. И святейший патриарх говорил: хотя б де и до того времени жить, только б дело свое благополучно совершить.

А потом святейший патриарх говорил: для чего-де они, посланники, от брата и сослужителя его, от святейшего патриарха Московского, поздравления и благоприветствования не сказали и писания не привезли? И посланники сказали, что великий господин, святейший кир Адриан, архиепископ Московский, всеа России и всех северных стран патриарх по воле Божией немоществует многое время, а они, посланники, отпущены в сие посольство в скором времени из Азова и при самом отпуске видеть им его, святейшего патриарха, не случилось, и для того и поздравления к нему с ними не приказано. И святейший патриарх сказал: о том-де ему ведомо, что высланы они в сию посылку вскоре, и хотя-де он, святейший патриарх, к нему не писывал, однако же он с ними, посланники, писать к нему будет.

А потом изволил сам кушать и посланникам подавал из своих рук водку и конфекты разные и в чашках кагве и шербет. А митрополитом подносил казначей. А дворяном и иным чиновным людем подносили водку ж и конфекты и в чашках кагве и шербет иные келейные старцы.

И потом посланники встали и, восприяв у патриарха благословение, пошли. Провожал посланников святейший патриарх до половины палаты, а митрополиты в сени и с верхнего крыльца до другого крыльца, а патриарши чиновные люди духовные и мирские провожали посланников до лошадей. А лошади взведены были на площадь перед церковь. А народ, которой был в церкви, дожидался посланников вне церкви, у церкви и на той площади»[847]847
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 190–195.


[Закрыть].

Но посланники желали не только выезда в церковь и посещения патриарха. Они имели в виду встречи с находившимися в Константинополе или ожидавшимися туда европейскими послами. Видеться с послами цесарским, английским, голландским, венецианским и французским и говорить первым четырем из них о содействии мирным переговорам предписано было данным Украинцеву наказом[848]848
  Там же. Дела турецкие 1699 г., № 4, л. 75, статья 29.


[Закрыть]. Соответственно с этим еще 13 октября они просили Дмитрия Мецевита передать Маврокордато, что им надобно не только бывать в церкви, но по должности своей быть у послов французского, английского и голландского. Когда Мецевит 21 октября сообщил посланникам, что он передал их заявление Маврокордато, но он никакого ответа на заявление не дал, тогда посланники, видимо недовольные, заметили: «Стыдно-де им того слышать, что Александр против того умолчал; они-де люди вольные, куда хотят, туды едут. А тем-де послом давно было належало им по должности своей учинить поздравление. А как-де, даст Бог, придут послы цесарской и венецыйской, и им-де, посланником, надобно того ж дня не для какого дела, но по обычаю гражданскому вежливых народов у них быть и их поздравить. А если-де им в том будет не позволено, и они-де так к ним прикажут, что ради б они с ними видеться, только в том им запрещено и с двора их никуды не спускают. Так же де и с теми послами, которые ныне здесь в Цареграде, желают они видеться не для какого разговору, но только учинить им поздравление. А взаимно-де и они, послы, у них, посланников, будут же. И лучше-де им, посланником, для подозрения от бусурман на християн, под игом их зде живущих, к церкви Божией не ходить, нежели с теми послами не видеться»[849]849
  Там же. Книга турецкого двора, № 27, 159, 185 об. – 187.


[Закрыть].

Некоторые посольские визиты «по обычаю гражданскому вежливых народов» состоялись. 23 октября приезжал к посланникам польский посол Станислав Ржевусский. Разговор начался выражением благодарности со стороны посланников за прежнюю присылку Ржевусским дворянина с поздравлением. Ржевусский говорил, что он должен был к ним приехать вскоре же «по их приезде», но «за некоторыми трудностями» он этого исполнить не мог. На вопрос посланников, когда он отсюда уезжает, он ответил, что вскоре, «только-де турки – зело люди непостоянные, где что договорят и постановят, а после то инако толмачат». «При постановлении мирных договоров, – наставительно заметил Ржевусский, – надобно от них остерегаться и договоры всякие толковать накрепко, чтоб впредь от них на те договоры не было какого иного толкования». Он это сам теперь от них познал: «…живет здесь с мая месяца по нынешний октябрь, только того дела, для чего приезжал, не совершил, понеже здешний двор вельми в делех медлен и многомыслен, разве-де то дело совершит великой их, польский, посол Лещинский, с которым чает он встретиться в Яссех». Посланники спросили его о выкупе пленных: слышали они, что он отыскивает здесь полоняников. Посланники задавали этот вопрос, сами интересуясь возвращением пленных. Ржевусский отвечал: «Обещано-де ему было того полону отдать шестьдесят человек, только он больше десяти человек не сыскал… да и про тех бусурманы сказывают, что они взяты (в полон) в давних летах». Посланники поинтересовались далее сдачей турками Каменца, который по Карловицкому договору должен был быть возвращен полякам, в каком виде он передан: «…отдан ли им, и с пушками ль отдан, и кто его принял и держать будет, и жители в нем какие остались ли?» Вопрос этот мог интересовать посланников потому, что им предстояли переговоры о днепровских крепостях, из-за которых разошлось дело на Карловицком конгрессе. Ржевусский рассказал, что «Каменец им отдан весь опустошен, а пушек ничего не отдано – все вывезли басурманы и оставили только одни стены. А башни у мечетей своих, которые были кликовичные (т. е. минареты, с которых скликают народ к молитве), посбили, только церквей и костелов не вредили. А принял-де тот город Каменец воевода киевской господин Контский, генерал алтилерии корунной и староста каменецкий, и по указу королевскому будет в нем жить и воинских людей держать он, воевода, своих. А жителей-де осталось после турков в Каменце армян и волохов малое число». Поляки, со своей стороны, отдали туркам города Сороку, Немец и Сочаву. Беседа перешла затем к началу переговоров. Ржевусский заметил, что «время уже им, посланником, проситься на разговор к везирю»; посланники говорили, что «и сами они того давно желают и домогаются, только неведомо для чего они их не зовут, и спрашивали Ржевусского, как он чает, учинит ли салтан с царским величеством мир или нет», на что он ответил: «Чает-де он, что мир салтан учинит». Если турки начнут отказывать, то можно им, посланникам, сказать, что они присланы не для нового дела, а только для того, чтобы докончить уже начатое. Турки уже заключили мир со всеми союзниками, в том числе и с царем, но с царем только не довершен вопрос о границах; если турки этого дела не окончат, то и союзники (цесарь, венеты и поляки) не ратифицируют Карловицкого договора, а Московского государства в войне не оставят. «И потому-де чает он, что будут они, турки, о том в великом размышлении, опасаяся того, что союзники от них (т. е. от русских) не отстанут и их в войне не выдадут». Турки, по его мнению, заключат мир, потому что обессилели. Посланники просили Ржевусского рассказать, что думают и говорят в Константинополе о царском флоте: «Будучи-де он здесь немалое время, чаять, со многими здешними припознался и от их слышал, какое они размышление имеют о караване царского величества и чают ли его вывесть на море и что о том корабле говорят, на котором они, посланники, сюда приехали». Ржевусский отвечал, что турки знают, что король Польский – союзник царю, и потому откровенно с ним не говорят, только можно разуметь, что если они, посланники, пришли сюда на корабле, то может быть выведен на Черное море и целый флот. В заключение разговора Ржевусский сказал, что он в Константинополе на посольстве уже второй раз, и рассказал об обстоятельствах своего первого посольства[850]850
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 195–198 об.


[Закрыть].

В воскресенье 29 октября посланники посетили проживавшего тогда в Константинополе иерусалимского патриарха Досифея, сведенного со своего престола. О посещении патриарха Иерусалимского была в наказе посланникам специальная статья, в которой говорилось, что он писал государю много раз, а ответа ему еще ни разу не писано, и если он, патриарх, будет спрашивать, доходят ли его письма до государя, то ему отвечать, что письма все получены и ответ на них будет дан с посланцем Мультянского господаря Георгием Кастриотом[851]851
  Там же. Дела турецкие 1699 г., № 4, л. 74, статья 28. Ср. вопросные пункты Украинцева с пометами Ф.А. Головина – там же, л. 145 об.


[Закрыть]. Действительно, Петр писал Досифею летом 1700 г. с Кастриотом. По задушевному тону собственноручно составленного письма видно, что патриарх пользовался большим расположением Петра. Он оказывал большие услуги посланникам, сообщая им интересовавшие их сведения, и, между прочим, через его посредничество посланники отправляли некоторые свои отписки в Москву. Поэтому Петр и благодарит его за «неусыпное радение, проведование, утешение, утверждение нашему послу»[852]852
  Письма и бумаги Петра Великого. Т. I, № 323 – черновой, собственноручный отпуск, не вполне сохранившийся. «Купно зъ душею i серцемъ, – пишет в нем царь, – Богъ да упъравитъ по Своей Ему воли, въ Которомъ, аше i гьрешьны вѣсь животъ души i тѣла пологаемъ, о чемъ вашей съвятыни пространнее донесетъ господинъ Кастриотъ. Вамъ же, какъ за святое ваше заступъление християнъ, такь i за неусыпъное радѣние, провѣдование, утешение, утверждение нашему послу, тамъ будущему, Богъ въcеблаги да даруетъ вамъ венецъ души, зъдѣ же лѣта многа, зъдрава i благополучьна, i да сподобитъ ваши очи видеть iзбавъление людей съвоiхъ, яко Moiceю, отъ насъ же благодарение, благодарение i неотмѣнность души i серца. Аминь. Въсеблаженный отче, пастырю i утѣшителю хъристиянъ».


[Закрыть].

«Были посланники, – читаем в «Статейном списке» под 29 октября 1699 г., – в соборной церкви святого великомученика и победоносца Георгия у литургии, а потом и у святейшего иерусалимского Досифея патриарха. А та соборная церковь в городе в Жидовской слободе против салтанских сараев, которые за проливою в Терсане. Ехали с посольского двора до той церкви на лошадях верхами, а прислал лошадей Александр Маврокордат. А перед посланниками ехали два чауши, да пристав капычи-баша, да чурвачей, которой у них, посланников, на посольском дворе на карауле, да янычан шло по обе стороны с батогами пятьдесят человек.

И, приехав к той церкви, ссели посланники с лошадей у врат монастырских; встретили их в тех вратах патриарш племянник, и греки, и старцы, а на рундуке перед церковью священники во облачении со кресты и со святым Евангелием и с образом святого апостола Иоанна Богослова. И посланники, поклонясь святым крестам, и Евангелию, и образу Иоанна Богослова и целовав, пошли в церковь за кресты, и за Евангелием, и за образом. А как вошли в церковь и в дверях церковных встретили бывший никомидийский митрополит Дорофей, а с ним игумен Григорий. А святейший патриарх в то время стоял, сошед с своего места, со крестом небольшим резным деревянным и тем крестом посланников и всех при них царского величества чиновных и их, посланничьих, людей благословил. И посланники святый крест и руку его, патриаршу, целовали, и велел он, святейший патриарх, стать им, посланником, против своего места на левой стороне. И посланники, восприяв от него, святейшего патриарха, благословение, стали в назначенных местех и начали тогда в церкви Божественную литоргию. И на литоргии на ектениях и во время великого выхода диакон и священник молили Господа Бога о здравии великого государя его царского величества и сына его, государского, благоверного царевича и великого князя Алексея Петровича.

А по совершении Божественные литоргии святейший патриарх пошел из церкви в кельи свои; за ним шли по правую руку посланники, а по левую митрополит, игумен и иные священного чина и мирские особы клироса его. А вшед к патриарху в кельи, говорил чрезвычайной посланник думной советник и наместник каргопольской Емельян Игнатьевич речь по сему: Божиею милостию пресветлейший и державнейший великий государь (средний титул) его царское величество государь мой милостивейший вас, всесвятейшего и блаженнейшего господина, господина Досифея, святаго Божия града Иерусалима и всеа Палестины патриарха, велел поздравить и о вашем спасении спросить и за многие ваши, святейшего патриарха, ему, великому государю, письменные доношения он, великий государь, благодарствует и впредь от тебя того же требует. И святейший патриарх за то поздравление и благодарствование великому государю, его царскому величеству, бил челом и говорил, что он непрестанно Господа Бога, в Троице Святой славимого, молит, дабы государство его царского величества умножалось и держава его распространялась и чтоб Господь Бог под ноги его царского величества покорил всякого врага и супостата.

А потом думной советник благодарствовал и бил челом ему, святейшему патриарху, за особую его к себе милость и письменное посещение чрез архимандрита Хрисанфа, прежде бывшего на Москве.

А потом святейший патриарх сел в кресла, а посланником велел сесть по левую руку в креслах же, а митрополиту и дворяном в лавке. И, седчи, говорил святейший патриарх: благодарствует-де он Господа Бога, что видит ныне их, посланников, которых чрез многие лета здесь не было, и желал бы-де он, святейший патриарх, и сам быть в царствующем граде Москве и великому государю, его царскому величеству, должное поклонение и благодарение воздать, но за старостью своею и для часто приключающейся подагры учинить того не может. И посланники говорили: непомалу и они тому веселятся, что видят его, патриарше, лицо, и желают того, дабы Господь Бог ему, святейшему патриарху, от болезни его даровал свободу. Святейший патриарх говорил, что нынешний везирь Галишан Азым-паша к христианом добр и нужды в вере и никакого изгнания им нет, разве кто сам восхощет быть бусурманом. И многая при нем дань с християн сложена, да и крови-де нежелатель. И посланники говорили: слышали-де и они, что он в таком состоянии пребывает, а больше в вере христианом чинится принуждение от папистов в Венгерской земле и в иных местах, а нежели от турков. И святейший патриарх говорил: подлинно-де так есть, что они, паписты, христиан греческого закона из правоверия во унию насильно принуждают. Он же, патриарх, говорил, что здесь всем государством владеет и расправу всякую чинит везирь и в деле его никто ничем не может ему спорить и не смеет. Посланники били челом и благодарствовали ему, святейшему патриарху, за присылку святыни, то есть животворящих крестов, которые он к ним прислал октября в[853]853
  В подлиннике оставлено пустое место для числа.


[Закрыть] день с игумном Макарием. И святейший патриарх говорил: если б де он был на своем престоле, знал бы, как и чем их, посланников, благословить; а здесь-де живет он в великой скудости. Он же, святейший патриарх, говорил: брат-де его и сослужитель, великий господин святейший Адриан, патриарх Московский, здравствует ли? И посланники сказали, что великий господин, святейший кир Адриан, архиепископ Московский и всеа России и всех северных стран патриарх, по воле Божией, немоществует многое время, а они, посланники, отпущены в сие посольство из его, царского величества, походу из Азова и при самом отпуске видеть им его, святейшего патриарха, не случилось.

Потом святейший патриарх изволил сам кушать и посланником подавал из своих рук водки и канфекты розные и в чашках кагве. А митрополиту, и дворяном, и иным чиновным людем подносили водку ж и канфекты, и в чашках кагве келейные его старцы и греки мирского чину. Вначале святейший патриарх пил за здравие великого государя, его царского величества, а вдругоряд за здравие великого государя царевича, в третие за здравие его царского величества ближних бояр. А посланники и все при нем, патриархе, будучие люди пили ж.

Потом святейший патриарх говорил, что-де он, будучи здесь, имеет духовное утешение в непрестанном чтении книжном, и указывал на книги, вновь купленные кроники древние греческие, а печатаны во Франции греческим и латинским языком.

И посланники спрашивали его, святейшего патриарха, как они, французы, те книги печатают, понеже в вере и в иных церковных догматех имеют великое разнствие, и совершенно ль знают еллино-греческой язык? И святейший патриарх говорил, что печатают всю старину правдою, разве малое что не печатают, которое им что к поношению и ко укоризне належит, а еллино-греческой язык достаточно знают. Потом святейший патриарх звал посланников в другую палату и оказывал книги древние исторические, греческие и латинские, которых в ящиках больше тысячи книг, и говорил, что у него те книги вместо вотчин, которые имеют в Московском государстве святейший патриарх, и митрополиты, и монастыри. И ис той палаты провожал посланников до церкви и до крыльца, которым из церкви ходят к кельям его, святейшего патриарха. А чиновные его люди духовные и мирские провожали посланников до лошадей. А лошади введены были на площадь перед церковь к тому крыльцу. А народ, которой был в церкви, мужеска и женска полу, дожидаясь посланников, смотрели вне церкви, у церкви и на той площади. А на милостыню ему, святейшему патриарху, в то время ничего они, посланники, не поднесли для того, что он у турков в великом подозрении, а отослали к нему, святейшему патриарху, посланники великого государя жалованья на милостыню сорок соболей в триста рублев, да два косяка камки лауданов, да мех белей хребтовой октября в 28 день напред своего бытия»[854]854
  Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 199 об. – 204 об.


[Закрыть].