Текст книги "История русского народа"

Славянин. Антропологическая реконструкция М. М. Герасимова

Видим, что земли от Урала до Кавказа и от Дуная до Балтийского моря были всегда местом перехода народов и смешения племен, одно за другим следовавших.

Так, скифы были покорены, смешаны, истреблены народом, двинувшимся от Урала и известным под несправедливым названием савроматов, или сарматов. Потом готы от берегов Балтийского моря явились на берегах Черного моря, уничтожили сарматов, вступили в Грецию и другие страны Европы, основали царства и преклонились пред ордами гуннов. Отделясь в Средней Азии от монгольского племени, разбитого китайцами, гунны явились в Европу и исчезли в ней под мечами германцев, остальных готов и других народов. Тогда явились народы турецкого племени, ушедшие некогда на север Азии: угры и булгары. Часть их остановилась на Волге; другая пошла на Дунай и там поселилась. В Средней Азии совершался между тем новый переворот. Племена турок усилились, стеснили соседей, и орды народов, побежденных, изгнанных ими, под именем аваров, или обров, устремились в Европу: им покорились дунайские булгары, и другие предшествовавшие народы. Но мощь аваров вскоре разрушилась. С востока напали на них хазары, пришедшие из-за Волги и завоевавшие все земли до Днепра; с другой стороны – булгары дунайские, свергнув иго аваров, распространили свои завоевания, и хотя впоследствии уступили хазарам, но задунайское оседлое поселение их укрепилось и сделалось страшно для Греции.

В немногих словах мы вместили события тысячелетий, дела, бывшие задолго до Р. X., и дела, совершившиеся в течение восьми столетий после Р. X. Мы означили только главнейшие черты великой картины древнего бытия народов. В историческом отношении теперь пояснились для нас предания наших летописцев. Объясним несколько подробностей.

Мы видим, что надобно различать две эпохи переселения народов из Азии в Европу: одну древнейшую, когда из Азии перешли германцы, венеды, пеласги, готы, оттеснили финнов к северу и поселились в Европе. Тогда перенесены были мифы Востока, одинаково видимые в греческой мифологии, германской, скандинавской и славянской. Другая эпоха, великое переселение народов, настала, когда эллинские и италийские племена пеласгов развили первый период полной жизни общественной и привели в движение Европу и часть Азии. Сии перевороты Европы сдвинулись с переворотами, совершавшимися в Средней Азии, где сражались между собой племена монголов и турков. Там сперва одержали верх монголы и рассеяли народы турецкие; потом победили турки и рассеяли монгольские народы. От того и другого оборота дел шли в Европу толпы под предводительством Аттил и Банов.

Эта вторая эпоха переселений отличалась тем, что она не была спокойным, стройным движением народов к отдельной самобытности, но казалась беспокойным движением духа, искавшего только разрушений и гибели старого порядка дел. Гунны и авары шли, завоевывали, побеждали и исчезали в поколениях старобытных.

Кроме сих главных переворотов были перевороты частные. Так, германцы долго сражались с римлянами, овладели Галлией, Италией и основали там царства; так, древле они переселились в Скандинавию и оттуда начали двигаться снова на материк Европы. Так, племена турецкие, зашедшие на север Азии, двинулись в Европу. Так, готы от берегов Балтийского моря шли к Черному морю, рассеялись в Греции, Италии, Германии, Галлии, Испании и основали царства. Обратимся к истории венедских племен: она важна для нас.

Венеды, выйдя из Азии, расселились около берегов Балтийского моря, от эльбы до Немана. Сии народы отличались от германцев своим патриархальным образом правления и особенно своим религиозным образованием и теократической конституцией. Издревле видим у них следы индийского таинственного богослужения, святые места и острова. Они никогда не были народом воинственным, завоевателями других народов. Их увлекало только стремление соседей. Принужденные сопутствовать другим, венеды сражались в рядах своих повелителей, иногда сражались, отделяясь от них, но всегда старались удаляться от места битв и кровопролитий. Их покоряли и водили с собою готы, гунны, авары, греки. Издревле находим разделение венедских племен на венедов собственно, антов и славян. Под сими различными именами венеды встречаются в истории Европы с VI века. Наконец племена сии расторглись: часть сделалась обитателями при Дунае; другая жила на прежних местах, у Балтийского моря; третья перешла далее к востоку, на Двину и Днепр.

Это древнее переселение летописи наши означают поселением славян под именами дулебов, улучей и тиверцев на Днестре и Буге. Имея общий обзор европейской и азиатской истории, может быть, мы лучше наших летописцев определим это переселение, сказав, что к нему должно относиться образование народов литовских или латышских, которые были не что иное, как переселившиеся венеды. Авары истребили днестровских и бужских славян. С падением аваров, когда дунайские булгары сделались независимы, славяне, удаленные от Дуная, являются оседлыми народами в разных местах. С того времени образовались государства славянские под именем: Сербии, Богемии, Моравии, Польши, и снова явились славяне на Днепре и Ильмене.

Здесь делаются ясны неверные и сбивчивые история и этнография наших летописей. Этнографическое обозрение, находящееся в летописях наших, является в стройном порядке.

Мы видели выше исчисление народов по нашим летописям; обозрим его правильно. Все эти народы делятся на четыре части: племена аборигенов, финские; племена пришельцев с запада, венедские; племена пришельцев с севера Азии, которые вообще назовем югорскими; племена пришельцев с востока, турецкие.

Надобно вспомнить, что означая народы полудикие, необразованные, нельзя говорить определительно о местах пребывания их, ибо никакого неприменяемого постоянства не было в их быте. Междоусобие, война, набеги, удобство для жизни, просто прихоть беспрерывно изменяли места пребывания народов. Объясним еще понятие о городах. Древняя образованность греков и римлян представляет нам систему городов. Тогда, собственно, не было деревень: жители, составляя муниципы, только обрабатывали земли между городами и селили на них людей, не имевших права граждан; но гражданин долженствовал жить в городе, окруженном стенами и укрепленном, где обитатели делились на стройные звания и классы. Противную систему рассеянного житья по мелким селениям представляли народы финские, германские, венедские и скандинавские в Средние времена. Их жилища были все разделены, рассеяны; каждое семейство почитало себя свободным тогда только, когда могло окружить жилище свое полем и лесом. Большая образованность и нужда сближали их жилища в безобразные кучи хижин и землянок, и эти-то сближенные кучи жилищ назывались городами, но никакого муниципа, никакого гражданства здесь не было. Каждый жил сам по себе, и только общий храм, общий холм молитвы соединял жителей.

Финские племена составляли народы, называемые летописцами: чудь, нарова, весь, мурома, меря, черемисы, мордва. Они обитали на берегах Балтийского моря, от Немана до Невы, на Белоозере, на озере Клещине или Переяславском, на Волге, и несколько далее к юго-востоку. Доныне племена их живут на сих местах, под именем чухны, черемисов, чуваш, мордвы. Другие названия исчезли; осталась память в живых урочищах: Чудском озере, реке Нарове, городе Весьегонске, городе Муроме. Обведем черту, образуемую народами финскими, и мы увидим в них как будто волну моря, отхлынувшую с юга и застывшую в течение веков. Севернее оной мы находим югорское смешение народов, известное некогда под именами ямь, сумь, лопь, пермь, печора, оставшееся в живых урочищах: области Пермской и реке Печоре, и в существующих народах, под именами пермяков, зырян, лопарей. Здесь, далее к северо-востоку, в народах от племен саков, менее смешанных с финнами и упоминаемых летописцами под именем югры и самояди, сохранившихся в нынешних остяках, вогуличах, самоядах, койбалах, моторах, камачах, известных скандинавам под именем биармийцев, существовали племена, от которых отделились и перешли на Волгу и Дунай булгары и угры. Следуя по течению Волги, мы находим недалеко от нынешней Казани остатки города булгарского. Там обитал в IX веке волжский остаток булгарского народа.

Обращаясь снова к Балтийскому морю, подле финнов, летописец показывает нам народы: литва, зимегола, летгола, ливь, корсь, ятвяги, голяды, впоследствии образовавшие народ литовский. К ним, по мнению нашему, должно присовокупить еще следующие народы: кривичи, дреговичи, полочане. Здесь следы первобытного переселения венедов. Обратим внимание на название Белой Руссии, в противоположность которому, юные племена, позднейшее переселение венедов, уже под именем славян, называлось Червонною, Красною Руссией, отличаясь изменением религии, составлявшей теократизм белой страны их соплеменников. Этимологический разбор именований заставляет нас причислить к древним венедским переселенцам радимичей и вятичей, отделившихся не от славян собственно, о чем говорят и летописцы.

Но к северу, при озере Ильмень, жили переселенцы позднейшие, собственно славяне, сим именем называвшиеся среди чуждых им древних родичей, венедов, и, вероятно, прошедшие к северу от своих собратий, которые под именами северян, полян, древлян, бужан или волынян остались на берегах Десны, Днепра, Семи, Сулы.

Восток и юго-восток от этих последних составляло Хазарское государство. Не знаем, должно ли причислить хазар к народам Северной Азии, подобно уграм и булгарам, или считать их выходцами из Средней Азии, подобно гуннам и аварам? Доказательства в пользу того и другого мнения равносильны; по крайней мере, хазары делаются нам известны с VI века, как данники гуннов, близ Каспийского моря, откуда нападали они на Персию. В VII веке, с разрушением могущества аваров, восстали дунайские булгары, и тогда хазары составили сильный народ, овладели Тавридой, распространились до Днепра, Оки и Каспийского моря, основали на Волге столицу свою, в Ателе или Балангиаре, роднились с византийскими императорами и были им грозны своим могуществом. В XI веке оставалась только тень хазарского владычества. В обширные приволжские и придонские области их вступали из-за Волги родичи угров; черные угры или магьяры. С юго-востока Средней Азии вдвигались одна за другою орды печенегов, или кангаров, и орды половцев, или команов. Эти народы кочевые ходили тогда по степям нынешней Малой России со своими кибитками и стадами; от них беспрестанно отрывались малые толпы. Мы увидим впоследствии торков (может быть, названных так по реке Торцу, при которой жили они несколько времени), берендеев, каракалпаков или черных клобуков, бродников, и другие полудикие, кочующие племена. Они являлись всюду по берегам святого Танаиса или Дона, Днепра, некогда названного Борисфеном, и вообще по степям до Тавриды и Дуная, где на берегах Черного моря в прахе лежали развалины древних греческих городов, уцелевших только в одной Тавриде; там греки, вместе с хазарами и готфами, жили на остатках царства Митридата.

Этим ограничиваем наше вводное повествование в Историю русского народа. Принимая его руководством прошедшего для будущих событий, мы знаем теперь, с кем встретились и встретятся скандинавские пришельцы, идя от Балтийского к Черному морю. Последуем за ними. Но прежде посмотрим западную границу селений литовских и славянских народов и подымем часть таинственной завесы будущего, опустившуюся над Средней Азией.

Мы видели образование Булгарского царства на Дунае. Далее к западу находилось славянское государство Сербия. К северу от нее была полудикая страна, где впоследствии образовалось государство Черных Угров или Магьяров (Венгерское). К северо-западу находились славянские государства: Моравское и Богемское. На севере от них, составляя вместе с будущим государством венгерскую границу областей Днепровских и Бужских, образовалось государство славян, именовавшееся Польским.

До начала XIII века Восток останется для нас сокрытым, как будто бы бездна разделила страны Средней и Северо-Восточной Азии от тех стран, куда Азия столько веков извергала народы, подобно горящей лаве, протекавшей от Волги до Рейна. До XIII века повествование наше будет занимать дряхлеющая империя греческая; государство Дунайских булгаров, западные славяне, соседи днепровских славян; народы, жившие оседло и кочевавшие от Днепра до Волги: хазары, ургы, печенеги, половцы, торки и другие мелкие племена. В XIII веке снова – и надолго – новые выходцы из Средней Азии, последнее извержение страшного вулкана монгольских степей и Тибетских гор, займут наше внимание. Но не будем предупреждать событий. Пусть там, в отдалении, три следующих века зреют причины великих событий и остаются неизвестными нам, как неизвестны были они предкам нашим. Предложив известия наших летописей о прибытии варягов на юго-восточные берега Балтийского моря и показав недостоверность этих известий, предложим теперь полные слова летописей об обосновании варягов на этих берегах и начале русского народа, русских княжеств.

«В лето 6360 начал в Греции царствовать царь Михаил, и началось имя земли Русской». Мы знаем, что при этом царе «приходила Русь на Царьград», – как пишется в греческой летописи; этим начинаем и продолжаем летосчисление.

«С лета 6367 варяги начали приходить из-за моря и брать дань с чуди, славян, мери и кривичей. В лето 6369, эти народы не стали давать им дань, изгнали варягов и начали владеть сами собою; но между ними не было правды, началось междоусобие, и восстал род на род. Тогда сказали они сами себе: поищем князя, который владел бы нами и судил по правилам; пошли за море к Варягам – руси, сказали им: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет: идите княжить у нас и владеть нами». По этому зову избрались три брата, Рюрик, Синеус и Трувор, взяли с собою всю русь и пришли к славянам, мери и кривичам. Рюрик срубил город Ладогу и стал в ней княжить; Синеус сел княжить на Белоозеро, а Трувор в Изборске. От этих варягов-руссов земля начала называться Русскою. Через два года скончались Синеус и Трувор; всю власть принял один Рюрик, пришел к озеру Ильмерю и срубил город, назвав его Новый город. Тут сел он княжить, раздавая мужам своим волости и города, и велел им рубить города: одному Полоцк, другому Ростов, третьему Белоозерск; в этих городах пришельцы были варяги, а первые поселенцы в Новгороде славяне, в Полоцке кривичи, в Ростове меря, в Белоозере весь, в Муроме Мурома; всеми ими владел Рюрик».

Восточная Европа в VIII–X вв.

Мы сообщили уже сведения наши вообще о походах и завоеваниях варяжских. После этого в повествовании летописей наших об основании варягов истина событий раскрывается сама собою, при небольшом внимании.

Летописи наши положительно говорят, что пришельцы, покорившие своей власти обитателей берегов Финского залива и окололежащих рек и озер, под именем Русской земли, и впоследствии раздвинувшие пределы этой земли до Черного моря, были варяги, жители Скандинавии. Мы видим известный нам образ действий и походов скандинавских в словах летописи, означающей приход их к ильмерянам, чуди, мери и кривичам; видим, что приход этих завоевателей и дань, ими наложенная, возмутили туземцев: они прекратили свои междоусобия и изгнали варягов. Но мог ли такой народ, каковы были варяги, уступить сопротивлению слабых, несогласованных между собой народов финских и славянских? Не отвергаем существования Рюрика и двух братьев его, хотя оно весьма подозрительно; верим, что эти братья могли быть призваны, что они были князья варяжские и предводили новыми толпами варягов, не теми, которые за два года были изгнаны. Места, где начали княжить эти предводители варягов, были именно такие, которые могли быть местами отправления в дальние походы: Изборск, куда Трувора привело водяное сообщение по Нарове и Чудскому озеру: чудь сделалась ему подвластной; Ладога, где сообщение по Волхову, Ильменю и Ловати делало Рюрика повелителем ильмерян и кривичей; Белоозеро, где Синеус, по Свири, Онежскому озеру, Шексне и Волге был обладателем веси, мери, муромы и других народов до самых хазар. Мы увидим впоследствии, как потянулись ладьи варяжские по Волге; как новые варяги пришли в Полоцк по Двине; как из притона варяжского на Ильмене выплыли челны варягов в Днепр и Черное море. Хронология летописца ничего не доказывает. Мы уже объясняли, каким образом была она составлена. Верным выводом всего будет следующее: гораздо прежде 859 года варяги являлись на берегах Финского залива, налагали дани, встречали сопротивление, были изгоняемы и около 862 года только решительно укрепились в землях чуди, мери, веси и ильмерян, срубив деревянные свои городки, или крепости, подле чудских и славянских селений, на озерах Чудском, Ладожском и Белом. Тогда кончилась независимость окрестных финских и славянских народов. Смерть братьев Рюрика передала в его волю Белоозерский и Чудской городки этих двух князей. Он отправил своих правителей в бывшие места пребывания братьев и сам перешел к Ильмерю, где Новый город, им срубленный, сделался главным местом его пребывания. Сбылось то, что делали варяги в других местах. Новые пришельцы с берегов скандинавских начали собираться в притоны варяжские. Одни селились в Рюриковых городках, другие шли далее. Рюрик стал богатым владельцем, укрепился дружиною, и – здесь положено было начало первого Русского княжества.

Рюрик, Синеус и Трувор принимают послов славянских, призывающих их на княжение

Большая ошибка будет, если мы вообразим себе начало этого нового государства началом гражданского порядка, стройного гражданского общества; если мы по нынешним понятиям нашим составим себе понятие о бытие предков наших за девять столетий. Обозревая Историю русского народа, мы увидим, каким путем вело провидение к величию и славе этот народ, избранный для великих дел и событий; но не будем дорожить тем, что ложно в основании. Дерево, возросшее веками и осенившее столь великую часть мира, будет ли унижено, если ничтожный плод, сгнивший в земле за 1000 лет, был началом его тенистых ветвей и зеленеющих листьев?

Важный вопрос останавливает нас, прежде нежели мы обозрим картину первобытного развития русского народа. Мы должны исследовать, отчего явилось имя Руси, которым названо было государство Рюрика, имя, изменившееся потом в название России.

До Рюрика не было одного имени, которым бы собирательно означаемы были народы, заселявшие полосу земель от Балтийского до Черного моря. Каждый народ, как мы видели, именовался отдельно, и славянские племена не имели общего им имени славян. Народ, от коего пришли Рюрик и его братья, были скандинавы; летописи придают им имя варягов, имя собирательное, каким означают они, как мы уже заметили, всех обитателей Скандинавии, отличая в числе других варяжских народов отдельный народ русь.

Бесполезно было бы опровергать здесь мнение тех, кто не хочет признать в варягах скандинавов. Полагаем этот вопрос решенным. Но и не сомневаясь о скандинавском происхождении пришельцев по Балтийскому морю, мы затрудняемся странным недоумением: ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии. Мы не знаем во всей Скандинавии страны, где была бы область Варяжская, или Русская.

Заметим прежде всего, что многие народы принимали те имена, которые даны им были другими, прежде их оседлыми или более просвещенными, и иногда собственное имя народа уступало этому, данному другими. Так, скандинавы назывались во Франции норманнами, именем, которым называли их туземцы. Что еще весьма часто производило имена, которыми называли себя дикие толпы народов? Какое-либо отличие, упражнение, занятие. Так начались имена германцев, франков, бургундцев, саксонов.

Спрашиваем, имя варягов было ли отличительным именем дружин Рюрика и его преемников? Нимало: так называли у нас вообще скандинавов. Летописи наши в половине XII века употребляли это имя, когда слово Русь было уже для них самобытным. Обращаемся к источнику наших летописей, Греции, и находим, что варягами называли в Греции всех скандинавов. Там началось имя варягов, которое никогда не принимали на себя наши предки, переняв его от греков только для обозначения северных скандинавских народов.

Каким же именем могли называть себя толпы скандинавских завоевателей, или, говоря точнее, морских разбойников, выступивших на финские берега? Никаким из имен земель или областей, на которые делилась тогда Скандинавия, ибо все эти толпы были смесью народа из разных областей. Они называли себя Русь, именем, не означавшим ни страны, ни народы.

При каждом сборе на войну в Скандинавии, когда набеги скандинавов были уже правильной системой тамошних князей и вождей, на живущих внутри земли налагалась обязанность поставлять пеших воинов, а на живущих по берегам моря гребцов и воинов в лодках: последние именовались руси и роси. Оттого весь Упландский берег, где было одно из главных морских становищ, получил название Рослагена (места сборища руссов). Везде, куда приходили и где селились скандинавы, доныне сохранились имена россов и руссов, то есть места, где существовали древние притоны морских ополчений скандинавов. Финны, на которых скандинавские руссы делали набеги, доныне называют шведов россами. Именем россов и руссов называли их и славянские поколения, как таким именем, которым сами себя называли пришельцы, которое ставили они себе за честь, как имя означавшее их звание: морские воины. Оно, казавшееся именем народа чужеземцу, было именем Рюриковых дружин и осталось именем всех потомков их. Повторяем, что Рюриковы дружины никаким другим именем не могли назвать себя. Так имя Казака сделалось именем народа.

Причиной всех других этимологических и часто затейливых догадок бывали ложные понятия о начале государств и народов. Прежде непременно историки хотели отыскать имя собственное, олицетворить его и от него выводить народ. Прежде думали, что греки должны были иметь прародителя Грека, славяне Славена, тевтоны Тевта, поляки Ляха и датчане Дана; что поколение такого первобытного человека должно было разрождаться, расселяться, строить города, основывать государства и сохранять в имени народном имя своего прародителя. Ныне мы знаем, что имена народов бывали всегда случайные, что маленькие племена разнородных людей, западавших при какой-нибудь речке, составляли первое зерно каждого народа и теряли потом память о своем происхождении. Движение других народов и первобытная каждого из них кочевая жизнь часто сбивали поколения с места, забрасывали их в стороны, заставляли соединяться с другими. Сильнейший организм одного народа поглощал вокруг себя других, как организм человека поглощает пищу, и что таким образом превосходящая сила одного племени сливала все окружавшее его в одно тело, раздвигавшее члены свои веками, и постепенно.

Узнав имена, историю и места народов, образовавших собою народ русский, мы не вполне еще знаем первобытные, основные стихии нашей Отчизны. Здесь мертвый рисунок должны оживить красками, изобразив быт коренных туземцев, и то общество, которое образовали они, соединяясь с пришедшими к ним варягами.

К сожалению, памятники наши недостаточны, и картина быта народов, покоренных варягами, через тысячу лет не может быть достаточно дополнена немногими общими сведениями. Мы должны, однако, довольствоваться тем, что находим в памятниках.

В наше обозрение не войдут финские племена. Отставая далеко от славянских племен телесным сложением, будучи диче, беднее, малочисленнее их, они вскоре были оставлены варягами без внимания. Прозябая неподвижно на местах, ими издревле занимаемых, даже и ныне финны могут ли быть считаться народом, входящим в состав гражданского нашего общества? Нимало: это волчцы и дикие травы, растущие по нивам, заселенным животворными, хлебными растениями. Но тем теснее слились скандинавские пришельцы с латышскими и славянскими племенами, долженствующими обратить на себя полное внимание наше.

Летописи наши кратно описывают права и быт славянских народов, после переселения их на Ильмень и Днепр. Они говорят нам, что из славянских поколений поляне были мирны, кротки, не терпели многоженства и были притесняемы от древлян, живших зверски в лесах, похищавших девиц полянских и евших падаль. Таковы же были, говорят летописцы, нравы радимичей, вятичей, северян и кривичей. Об ильмерянах сохранилось только одно известие, что они знали употребление бань и любили париться. Летописи прибавляют, что радимичи, вятичи и северяне собирались на игрища, где неистовое сладострастие заменяло им законные браки; что многоженство было у них позволено и что они сжигали мертвых на больших кострах, праздновали тризну, собирали кости в сосуды и выставляли их на столбах.

Этим ограничиваются все известия наших летописей. Весьма трудно дополнять эти известия сказками, какие находим в летописях, также позднейшими сведениями и оставшимися обычаями или известиями писателей европейских, знавших славян до переселения их с Дуная, и писателей восточных, описания которых чрезвычайно перепутаны. Извлекаем, однако ж, здесь все, что можно признать достовернейшим.

Тацит описывал венедов, как жителей Германии, народом кочующим, грабящим соседей, грубым, но не столь уже диким и невежественным, как финны, их восточные соседи, вытесненные из прежних жилищ своих венедами. В VI веке западные писатели описывали славян народом уже имевшим постоянные жилища, но живущим грубо, неопрятно, любящим личную независимость, словом, все еще как народ дикий, варварский, имеющий мало нужд и немного потребностей, даже в общественном устройстве и религии. Они поклонялись единому богу, творцу мира и обладателю молнии, но не знали будущей жизни; молились и творили обеты в часы опасности; тогда приносили и жертвы, забывая о Боге своем, когда ничто не угрожало им опасностью.

Славяне, говорят те же писатели, великорослы, сильны, загорелы от солнца, все русые и даже рыжие. Они добродушны и не хитры; гостеприимство почитают священною обязанностью, и сосед обязан мстить за оскорбление, причиненное соседями его пришельцу, просившему гостеприимства.

Скотоводство и земледелие были уже тогда упражнением славян; снятый, обмолоченный хлеб прятали они в ямы. Кончив труд свой, славянин праздно пролеживал остальное время или обделывал свои земледельческие и рыболовные снаряды, также свое оружие: меч, щит. Славяне сражались всегда пешие, худо защищались на открытом поле, выскакивали толпами из засад и всего лучше умели побеждать хитростью. Греки боялись их скрытных нападений, ибо славяне знали средства таиться даже в реках, дыша через длинные трубки и выжидая неприятеля. К числу их оружия принадлежал лук; стрелы намазывали они смертельным ядом. Славянки делили труды, занятия и сами походы со своими мужьями. Греки часто находили на поле битв славянок, убитых подле мужей, которых не хотели они переживать, ибо вдовство считалось у них бесчестием, и потому славянки сжигались на кострах со своими умершими мужьями.

Все сказанное здесь можем почитать сохранявшимся и между переселившимися на Ильмень и Днепр славянами. Арабы, знавшие славян уже под именем руссов в начале XI века, прибавляют нам немногое к этим сведениям. Они говорят о дикости руссов, их поклонении идолам, неопрятности, которая ужасала опрятных мусульман, и с удивлением описывают, каким образом сжигались жены руссов со своими умершими мужьями.

Несмотря на отдаленность того времени, когда племена венедов могли прийти в Европу, во всем этом мы видим следы азиатского, и именно – индийского происхождения славян: обычаи и религия указывают нам на эти следы. С тем вместе и образ правления патриархальный, ведущий к единодержавию, должен был существовать у славян. По всем известиям такое правление точно у славян существовало. Переселенные в нынешнюю Россию, разделенные на несколько маленьких народов, славяне повиновались своим владетелям и не знали феодальной системы германцев и скандинавов. Летописи сохранили даже имена некоторых князей славянских, хотя мы и не можем почитать такие известия достоверными. В затруднительных случаях властитель собирал вече или совет старцев и избранных мужей, которые решали дело.

Не зная подробно первобытных гражданских установлений и законов славянских, мы также не имеем никаких памятников их увеселений, забав, песен, которыми, как говорят нам греки, славяне любили увеселять себя, играя на струнных инструментах. Некоторые из наших народных песен показывают следы древности: в них упоминается о Дунае, изображаются увеселения, игры, обычаи явно древние. Есть следы и религиозных гимнов славянских, песен заклинательных, сохранившихся более у древних славянских переселенцев, латышских племен.

Викинг. Рисунок начала XX в.

Все заставляет нас думать, что славяне были по степени образования нисколько не выше скандинавских пришельцев-победителей. В противоположность скандинавам, храбрым, жадным к богатствам и добыче, жившим войною и набегами, славяне представляли нечто спокойное, кроткое и мирное. Заметим и противоположность гражданскую: славяне и скандинавы равно дорожили необузданной свободой; но первые страшились только чужого ига и повиновались своим князьям; другие не знали никакой власти над собой. Первые не дорожили постоянным местопребыванием и расселялись повсюду; вторые всегда собирались в одно место, любили оседлую жизнь, знали земледелие, привязывающее человека к земле, им обрабатываемой, и скотоводство, заставляющее всего более ценить мирное спокойствие. Две стихии столь разнородные слились в единое гражданское общество: одна, как деятельное начало духа; другая, как тяжелая вещественность. Что из этого произошло?

Скандинавия никогда не была рассадником многочисленных народов, и варяги никогда и нигде не являлись толпами многочисленными. Бесстрашные, готовые на битву и смерть, готовые и к побегу, они приезжали иногда десятками и основывали государства. Сорок человек положили начало Неаполитанским завоеваниям норманнов. Вероятно, что дружина Рюрика и его братьев состояла из немногих; но эти немногие, закаленные в бурях и битвах, были ужасны. Таким образом объясняется образ владычества варягов повсюду.

Являясь и основываясь в небольшом числе, варяги должны были налагать иго тяжкого военного деспотизма на покорявшиеся их власти народы. Каждый варяг долженствовал быть полновластным повелителем туземца и видеть в нем безоружного раба. Но, беспрерывно стремясь к набегам, варяги должны были составлять себе войско из туземцев, и их руки обращать на завоевания. Оттого избранная дружина повелителей должна была постепенно возвышать рабов своих, жаловать их отличием, и только не передавала им своего владычества, исключительно принадлежавшего варягам, которые признавали власть варяга, делавшегося властителем страны, но не получавшего над товарищами безусловного начальства и сохранявшего только прежнее значение повелителя в действии. Здесь видно существенное различие прав варяга и славянина, ему покорного.