Текст книги "История русского народа"

Между тем близ Киева уже мирились. Князь черниговский, довольный первым опытом своей силы и своего ума, хотел сделаться посредником. В Киев прибыл тогда митрополит Киевский, с честью отпущенный новгородцами после неудачного их похода к Суздалю. Всеволод находился уже в тюрьме: его самого, супругу, тещу, детей заключили в доме епископа и окружили крепкою стражей; вече хотело судить князя и в то же время быть примирителем князей киевского и черниговского. Посадник Мирослав и епископ Нифонт явились из Новгорода в Киев: так мгновенно упала власть Ярополка, сделался важен князь черниговский и возгордился Новгород! Заключили мир. Положено: Вячеславу наследовать престол. Переяславль, яблоко раздора, не отдали ни ему, ни Георгию: Андрей владимирский возведен был на Переяславское княжество, а Изяслав, покровительствуемый и Новгородом и черниговским князем, получил бывший удел Андрея, Владимир-Волынский. Георгию отдали обратно Суздаль и Ростов; он разрушил свой договор с Ярополком и в награду себе выпросил только городок Остерский близ Киева.

Черниговский князь не получил ничего. Потомки Мономаха забыли на время о своей вражде, когда увидели торжество Олеговых детей, и посредник остался без участия в дележе. На следующий год черниговский князь снова вступил в Переяславскую и Киевскую области. Против него пошли Ярополк, Георгий, Андрей и в битве, когда избранная дружина их уже не гнала черниговцев, поссорились между собой, бежали, спорили в Киеве. Князь черниговский между тем разбил их войска, сжег Халеп, забрал Триполь, Василев, Белгород. Ярополк хотел мира; братья его не соглашались; черниговский князь требовал Переяславля, но удовольствовался Курском и частью Переяславской области, видя, что и за то Ярополк должен хулу и укор принять от братьев своих и от всех. Он ожидал большего от времени и предвидел успехи будущего в собраниях Новгорода.

Ярополк Владимирович. Рисунок В. П. Верещагина. 1891 г.

Там, несмотря на приверженцев Мономахова рода, раздор, волнения и споры, преодолела партия Олеговичей. Псковитяне, ладожане и новгородцы судили Всеволода на народном вече, обвинили его в беспечности, легкомыслии, неудаче суздальского похода, оставили в залог сына его и изгнали Всеволода из Новгорода, когда Святослав, сын Олега, брат черниговского князя, приехал в Новгород, избранный вечем. Но сообщники Всеволода еще противились; посадника Якуна убили в ссоре; даже Святослав был поражен стрелою. За то новгородцы партии Олеговичей сбросили с моста знаменитого приверженца Всеволодова, Георгия Жирославича. Тут началось разногласие между Новгородом и Псковом. В Псков бежали сообщники Всеволодовы. Новый посадник новгородский, Константин Дашков, торжественно заступился за Всеволода и, гонимый противниками, ушел со многими сообщниками ко Всеволоду.

Изгнанник сей жил тогда в Вышгороде. Он не смел явиться к своим новгородским приверженцам, хотя после побега другого посадника, Федора Дашкова, новый посадник, Константин Нежатин, держал открыто его сторону. Народ бросился к дому Нежатина, когда услышал, что он призывает в Новгород Всеволода; Нежатин бежал в Псков, куда немедленно отправился Всеволод. Новгородцы разграбили дом Нежатина и других Всеволодовых приверженцев судили, казнили многих, взяли с других 1500 гривен пени и стали готовиться в поход на псковитян, которые объявили свой Псков отделенным от Новгорода и вольным городом, а Всеволода князем псковским.

Почти в то же время началась новая война близ Киева, обещавшая успехи Олеговичам. Князь черниговский хотел решительно отнять Переяславль. Мономаховичи видели, что честолюбие Всеволода увеличивалось с увеличением его силы. Ненависть ко Всеволоду задушила вражду между ними. Андрей робко бежал из Переяславля, когда Всеволод с половцами грабил берега Сулы. Тогда Ярополк оказал твердость необыкновенную; поспешно собрал войска всех князей и пошел прямо на Чернигов. Всеволод, не ожидавший такой быстроты, уже хотел бежать к половцам и нанимать войско, но черниговцы уговорили его мириться. Ярополк был рад миру.

Неудача Всеволода казалась тем страшнее для него, что брата его уже не было в Новгороде. Робость Святослава и происки Георгия суздальского вырвали Новгород из рук Олеговичей. Святослав повел новгородские дружины на Псков, и увидел, что псковитяне решились защищаться отчаянно: везде были перекопаны, испорчены дороги, поделаны засеки, и от Дубровны он возвратился в Новгород, даже без начала войны, напомнив своим возвращением неудачный поход новгородцев к Суздалю. Новгородцы негодовали, винили князя в неудаче похода, в дороговизне хлеба, расстройстве дел. Окруженные князем полоцким, другом Всеволода псковского, князьями смоленским, суздальским и псковским, они терпели недостатки во всем. И духовенство восстало на Святослава: он оскорбил его, держа при себе своих священников и вздумав жениться вопреки мнению епископа Нифонта, который находил брак Святослава по каким-то причинам незаконным и не хотел венчать князя. Святослав велел обвенчать себя своему священнику и после того не мог уже примириться ни дарами, ни новым положением о плате, вместо десятин, большой подати епископу. Новгородцы оставили в залог жену Святослава, изгнали его самого и потребовали в Новгород одного из сыновей бывшего своего врага, Георгия суздальского. Георгий с радостью послал им Ростислава, когда Святослав, остановленный смоленским князем на пути в Чернигов, сидел под стражею в Смядынском монастыре.

В это время всех изумило неожиданное событие. Ярополк возвратился из похода к Чернигову, заболел и скончался. Князь черниговский хотя и мирился с ним, но не покидал оружия, и, услышав о смерти Ярополка явился в Киев. Там был уже Вячеслав, и киевляне признали его великим князем, вследствие последних сделанных между князьями постановлений. «Иди из города добром», – велел сказать ему Всеволод. Вячеслав спорил; митрополит уговаривал князей на мир, и Вячеслав уступил силе; он отправился в старый удел свой, Туров. Князя черниговского объявили великим.

Кажется, что никто не ожидал такой перемены после похода Ярополка к Чернигову и изгнания Святополка из Новгорода. Род Олега, после шестядисятилетних бедствий и гонений, вдруг становился первенствующим между русскими князьями. Уже народное поверие забыло о правах его первородства; мощь была на стороне Мономахова рода: дети и внуки Мономаха владели Суздалем, Переяславом, Владимиром и Новгородом. Род Олегов составляли, кроме Всеволода, братьев его Святослава и Игоря (Глеб скончался в 1138 г.), дети брата Олегова Давида Изяслав и Владимир и князья рязанские. Мы видели Святослава в действиях его князем честным и добрым – это доказал он и впоследствии, – но с тем вместе не имевшим отличных способностей, ни душевных, ни телесных. Игорь, больной ногами, еще менее брата своего мог представить опору Всеволоду. Против него были: Георгий суздальский, Изяслав владимирский, Ростислав смоленский. Но Всеволод надеялся, что ум добудет силу, а сила укрепит прочность престола киевского, ему самому и роду его. Он сам, действительно, умел удержаться от смерти своей на Великом княжестве, но ознаменовал свое восьмилетнее княжение беспрерывной меною удач и неудач, всегдашним признаком ума хитрого, но нерешительного, и души, неозначенной великими качествами. Кажется, что вообще он слишком перехитрил: не угодил никому, ни врагам, ни друзьям, и кровавою гибелью брата заплатил за излишнее и безрассудное честолюбие.

Всеволод прежде всего хотел испытать решительность и силу. Игорь и Святослав надеялись обладать Черниговом. Всеволод не дал ничего Игорю, отдал Чернигов Изяславу и Владимиру, а Святослава удовольствовал Курском. Важная ошибка, поссорившая Всеволода с братьями! Но он указал им на княжества Мономаховых потомков, как на области, которые они должны завоевать для себя. Всеволод желал прежде всего низложить Изяслава владимирского, бывшего своего друга, и Андрея, который не хотел обменять Святославу Переяславля на Курск. «Лучше смерть в своей отчине и дедине, – отвечал Андрей, – нежели Курское княжество, где не был князем отец мой. Если ты не сыт властию, хочешь моей волости – убей меня: тебе будет волость, а мне смерть, и это не диво в нашем роде! Святополк убил же из волости Бориса и Глеба; только вспомни, долго ли он жил после того сам». Всеволод не слушал слов Андрея, и велел идти Святославу на Переяславль, отправив другие дружины к Владимиру. Там должен был помогать им и, может быть, предводительствовать ими Владимирко галицкий.

Примирение Ярополка со Всеволодом

Имя княжества Галицкого явилось незадолго перед тем. Мы видели Владимирка в ссоре за наследие Перемышльское. Принужденный удовольствоваться Звенигородом, Владимирко перенес свое местопребывание в Галич, и воевал с Польшей и Венгрией, объявив себя сначала защитником Бориса, сына Коломана и Евфимии, дочери Мономаховой. Жизнь Бориса достойна романа, но не истории. Владимирко вскоре оставил своего ничтожного союзника, помирился с врагом его, воевал с ним Польшу, хотел богатства, власти, мало дорожил верностью слов и обещаний, и умел сделаться сильным и могущественным. Он не вмешивался в раздоры русских князей, но ждал случаев и готов был помогать, если видел пользу собственную. Так он ходил к Чернигову с Ярополком на Всеволода, а теперь согласился помогать Всеволоду в низвержении Изяслава с Владимирского княжества. Дружины киевские не дошли до Владимира: испуганные, они возвратились с пути. Такая же неудача постигла Святослава – славного только неудачами: он был разбит Андреем. В негодовании, Всеволод спешил заключить мир с переяславским князем, подтвердил мир и с половцами, которые прислали к нему послов. Он помирился также с Изяславом Владимирским и с Вячеславом, которого в Туровском уделе беспокоили отправленные Всеволодом дружины. Всеволод решился обласкать Вячеслава, Андрея и Изяслава, предложил им не только мир, но и дружбу, не стал тревожить Полоцка и женил сына своего, Святослава, на дочери Василька полоцкого, друга Мономаховичей. Всеволод думал обмануть всех сих князей, усилить Киев и управиться с другими врагами: сии враги были – Владимирко галицкий, новгородцы и Георгий суздальский.

Владимирко оскорбил Всеволода поступком своим, доказав, что он не боится и не уважает киевского князя. Когда дружины киевские двинулись в поход, Владимирко вступил также во Владимирскую область, но не враждовал с Изяславом и, слыша о бегстве киевлян, предложил Изяславу мир и дружбу. Смерть брата Ростислава и племянников: Иоанна и Георгия, детей знаменитого слепца Василька, сделала Владимирка обладателем Теребовля. Иоанн, сын Ростислава, названный Берладником, был лишен наследства дядею и оставался без удела в Звенигороде. Такое своевольство Владимирка и фила его были опасны Всеволоду.

Но он еще терпел князя галицкого, устремив враждебное внимание на Долгорукого. Сей князь, нелюбимый своими родными, видел опасность, какую готовила ему и всем Мономаховичам хитрость Всеволода. Крепкий в своем отдаленном княжестве, обладая и Новгородом, он думал, что может отважиться на борьбу с Киевом. Приехав в Смоленск, Георгий требовал помощи новгородцев и оскорбил их гордость. Требование казалось им приказом: восстал вольный город, и без того страшившийся мщения Всеволода. Ростислав, сын Георгия, не дожидаясь тюрьмы, бежал, и Долгорукий отмстил Новгороду сожжением Торжка.

Партия Святослава курского была еще сильна в Новгороде. Думая, что, приняв брата, примирятся с великим князем, новгородцы снова звали к себе Святослава. Но Всеволод не брата, а сына своего назначил в Новгород, особенно же поссорясь со Святославом после переяславской неудачи. Святослав приехал в Новгород и застал его раздираемый волнениями: там были приверженцы Суздаля, Пскова, Киева и Святославовы друзья; вече было шумно. Святослав думал угодить брату и утвердить себя в Новгороде строгостью. Посадник Якун был с ними заодно. Знаменитый Константин Дашков и другие новгородцы, скованные, были отправлены в Киев. Святослав требовал похода и хотел идти на Суздаль. Новгородцы не стерпели дел Святослава. Слыша о замышлении веча, Святослав решился добровольно отдать Новгород киевскому князю. «Не хочу быть у них, – велел он сказать Всеволоду, – тягота в людях сих; кого тебе любо, того и пошли». Но вече уже определило тюрьму Святославу; дома друзей его грабили; тысячский, кум его, успел уведомить Святослава об опасности, и Святослав бежал из Новгорода в Полоцк, а потом в Смоленск; за ним бежал и посадник Якун, но на берегах Полисти Якуна догнали, били, бросили в воду; он выплыл из реки и был сослан в Чудскую сторону. Оттуда Якун ушел и скрылся у Георгия в Суздале. Долгорукий ласково принимал всех беглецов из Новгорода, и они стремились к нему толпами. На время пересилила других партия киевская. Слыша, что Всеволод не решается отправить сына своего, новгородцы послали к нему послов и епископа Нифонта. С честью встретив посланных, Всеволод отправил с ними своего сына. К изумлению послов, гонцы киевские догнали их на дороге: им велено от Всеволода возвратиться в Киев, как пленникам. Уже вече переменило свое намерение: страшась признать власть Олеговичей, Новгород требовал князя из рода Мономахова. Они отказывались от Долгорукого, но хотели Святополка или Владимира, детей Мстислава.

Святополк был тогда в Пскове, куда удалился с братом своим Всеволодом. Всеволод скончался в 1138 г., любимый псковитянами и признанный за святого: меч его доныне, как святыня, хранится в Пскове над его мощами. Но киевский князь не хотел ничего слышать. Боясь, что Святополк или Владимир, могут и без его воли явиться в Новгороде, боясь в то же время и раздражать новгородцев, он призвал обоих Мстиславичей дал им удел в Бресте и объявил Новгород отделенным от всех. «Пусть сидит он в своей силе, – сказал Всеволод князьям, – и ищет где хочет князя». Новгородцев хватали повсюду, садили в темницы, пресекли с ними сообщение, Новгород был шесть месяцев управляем посадником Судилой. Напрасно новгородцы извещали великого князя, что они требуют Мономаховича от руки его, как владыки русского. Оскорбленные упрямством Всеволода, они обратились наконец к Георгию суздальскому и просили отпустить к ним по-прежнему Ростислава. Георгий согласился. Всеволод не скрывал своей досады и занял его Остерский Городок. Суздаль и Новгород, Киев и Чернигов – северная сторона Руси и южная, готовились на брань. Смерть Андрея Переяславского была причиною новых событий.

Дружба великого князя с братьями до сих пор казалась весьма холодною. Не понимая замыслов Всеволода, братья его негодовали: почему дружит он с Мономаховичами, а им не дает уделов. Андрей скончался в Переяславле; двое сыновей его не могли унаследовать удела: и Олеговичи, и Мономаховичи дорожили Переяславлем, облитым кровью. Братья Всеволода надеялись, что им теперь достанется сей важный удел, который еще так недавно хотел Всеволод завоевать для них оружием. Но Всеволод поучительно послал звать на Переяславский удел Вячеслава туровского. Вячеслав с радостью отдал ему Туров и приехал в Переяславль. Тогда безрассудные братья Всеволода сделались открытыми врагами великого князя. Они соединились с черниговским князем и напали на Переяславскую область, грабили, жгли селения и хлеб. Вячеслав ждал помощи и не сражался. Явились и защитники и примиритель, ибо Всеволод еще надеялся вразумить своих братьев: инок Святоша послан был уговаривать двоюродных братьев, когда в то же время Изяслав Владимирский и Ростислав побеждали их воинства и брали черниговские города. Наконец Святослав и Игорь смирились. Всеволод придал к их уделам города: Юрьев, Рогачев, Черториск и Клецк, дал и Давидовичам Брест и Дрогичин. Киев примирился с Черниговом и вскоре усилен был еще более. Вячеслав, без всякого спора, согласился обменять Переяславль на прежний Туровский удел и отдал его Изяславу владимирскому. Уверенный сим поступком, что Всеволод истинно хочет ему добра и его готовит в наследники киевского княжества, Изяслав передал Владимир сыну Всеволодову, Святославу, бывшему в Турове. Всеволод еще более утвердил Изяслава в его мнении, согласясь на убеждение супруги своей, и позволив Святополку Мстиславичу ехать в Новгород по желанию новгородцев. Это решение Всеволода мгновенно разрушило власть Георгия в Новгороде: Ростислав даже не успел и убежать; его посадили под стражу; Святополк Мстиславич имел удовольствие выпустить из тюрьмы своего предшественника, сына знаменитого суздальского князя.

Благодарный Изяслав не хотел видеть вражды между Георгием и Всеволодом. Он сам отправился в Суздаль; но мог ли он уговорить Георгия к миру, когда Всеволод был великим князем, а Изяслав надеялся быть его преемником? С неудовольствием расстался с дядей Изяслав, посетил брата Ростислава в Смоленске, пировал на свадьбе Святополка в Новгороде и просватал в Полоцк дочь свою за князя Рогволода.

Георгий ждал войны, слыша, что на свадьбе Рогволода в одно время пируют и готовятся на брань великий князь, Мономаховичи и Олеговичи. Они в самом деле разошлись до того, чтобы сесть на коней, но до Георгия еще никак не доходила очередь. Владимирко галицкий за годы до сего времени казался другом Всеволода, ходил на помощь польскому королю, зятю Всеволодову, но тогда решительно объявил себя врагом открытым, прислал в Киев крестные грамоты и хотел изгнать сына Всеволодова из Владимира.

Ополчение князя киевского и его союзников было многочисленно и казалось грозным. Владимирко хотел сражаться, призвав на помощь венгров, но, поставленный в затруднительное положение воинскими хитростями Всеволода, тайно искал мира. Всеволод был болен и хотел поспешить в Киев. Он открыл брату своему Игорю, что его назначает преемником своим. Многоглаголивый Владимирко уже проникал сию тайну, ссылался с Игорем, обещал ему помощь, и Игорь уговаривал Всеволода. «Ты не хочешь мне добра! – сказал он Всеволоду, – отдаешь мне Киев, а где друзья мои? Дай мне иметь другом хоть одного». Несчастный князь как будто предрекал судьбу свою! В тот же день Владимирко приехал ко Всеволоду, помирился, заплатил ему 1200 гривен серебра и расстался как друг. Всеволод раздал деньги воинству и спешил в Киев.

Он чувствовал совершенное изнеможение и должен был окончательно устроить наследство. Еще далеко не совершились его предначертания, но – медлить было нельзя. Всеволод созвал Олеговичей, детей своих, Изяслава Мстиславича; объявил, что избирает Игоря наследником Великого княжества, и требовал присяги в верности его воле. Изяслав оскорбился, колебался, но должен был согласиться, и, когда после того Всеволод предложил всем идти на помощь польскому королю, Изяслав сказался больным и уехал в свой Переяславль. Игорь взял на себя весь труд похода и легко успел, ибо братья Владислава требовали посредничества и согласились на уступки.

Новые причины вражды уже оказались между Всеволодом и Владимирком. Всеволод как будто поспешал укоротить сего опасного неприятеля, предвидя, что Игорю трудно будет устоять против всех неприятелей своих, даже и в таком случае, когда сильный Владимирко не будет в их числе. Владимирко жаловался, что Всеволод принимает врагов его: он разумел Берладника. Мы видели уже, что сей сын Ростислава – впоследствии достопамятный своими бедствиями – был лишен наследства Владимирком. Живя в Звенигороде, Берладник воспользовался долговременным отсутствием дяди на охоту, склонил галичан избрать себя князем и объявил себя властелином Галича. Предприятие безрассудное! Кажется, что Владимирко столь же мало думал о благе подданных, как и о соблюдении договоров с другими, если не видел в том собственной корысти. Иначе нельзя изъяснить решительности галичан. Владимирко быстро явился с дружинами и осадил Галич как неприятельский город; жители крепко защищались; Берладник три дня дрался мужественно, но, сделав вылазку ночью, был отрезан, разбит, едва пробился сквозь ряды воинов и ускакал в Киев, где Всеволод принял его ласково. Владимирко свирепствовал в Галиче, немедленно предавшемся его воле, требовал Берладника, грозил войной Киеву и занимал города владимирские. Всеволод призвал снова Олеговичей, Вячеслава, Ростислава смоленского, князей черниговских и сам повел их в Галичскую область, несмотря на слабость здоровья, грязь весеннюю и распутицу. Осадили Звенигород; жители дрались отчаянно, тем более что Владимирков воевода, Иван Халдеевич, ужаснул их строгостью: узнав, что звенигородцы собрались на вече и думают о сдаче города, он захватил трех главных зачинщиков и сбросил обезображенные трупы их с городской стены. Союзники зажгли город, но жители, крича «Господи помилуй!», тушили огонь и не сдавались. Меж тем болезнь Всеволода усиливалась. Он велел войскам отступить и идти обратно в Киев, положив выступить снова в день, Бориса и Глеба. Но смерть уже тяготела над ним! Всеволод велел вести себя в Вышгород, к мощам Бориса и Глеба, слабел со дня на день, и спешил устроить дела государственные, забыв о Владимирке, который торжествовал, явился с войском на пределах Киевской области и взял Прилуку. Всеволод призвал братьев и киевских бояр, снова требовал от них присяги в верности Игорю, послал к черниговским князьям и к Изяславу Мстиславичу знаменитых послов, также для подтверждения присяги. Все снова клялись признать Игоря великим князем; киевляне и вышегородцы целовали крест. Всеволод скончался.

Только присяга поддерживала власть Игоря: все были против него, и князья русские давно отвыкли держать данное слово! Едва предано было земле тело Всеволода, дела приняли совершенно другой вид. Посланный от Игоря в Переяслав не возвращался: Изяслав захватил его и собирал войско. Игорь звал к себе племянника, Святослава владимирского, брата Святослава и Давидовичей. Надобно было сражаться: приехали только два Святослава, племянник и брат Игоря; Давидовичи требовали прежде договоров об уделах. Игорь обещал им все, но в то же время, когда епископ Черниговский проклинал двенадцатью господскими праздниками того, кто изменит, черниговские князья уже изменили; в Киеве также гнездилась измена: тысяцкий Улеб и первый боярин киевский, Иван Войтишич, ссылались с Изяславом и звали его в Киев, а граждане собрали вече и требовали Игоря на договор. Святослав явился вместо брата, и киевляне вынудили обещание, что князь сменит нелюбимого народом тиуна Ратшу, изберет судей достойных и будет сам надзирать за правосудием. Святослав обещал, целовал крест, а народ бросился грабить дом ненавистного тиуна. Спешили утишить волнение; черниговские князья не являлись; должно было выступить против Изяслава, который шел прямо на Киев. Отовсюду являлись к нему послы и войско. Игорь выступил навстречу; два неприятеля сошлись, и – измена открылась немедленно. Улеб и Войтишич бросили киевские знамена и перебежали к Изяславу; берендеи начали грабить Игорев обоз. Игорь и Святослав хотели сражаться, но личная храбрость была бесполезна: их обошли, смяли, разбили; все побежало. Из Киева шли торжественно навстречу Изяславу духовенство и народ; дома, села бояр и друзей Игоревых грабили, опустошали, брали сокровища, спрятанные ими, даже в монастырях. Святослав ускакал с поля битвы за Днепр и скрылся в Новгороде-Северском. Искали Игоря, нашли его, завязшего в болоте, и отправили в монастырь Переяславский. Племянник его, Святослав владимирский, убежал в киевский монастырь св. Ирины. Изяслав принял его милостиво, но ничего не говорил об его уделе и задержал самого князя в Киеве. Все княжение Игоря продолжалось шесть недель; с ним утратил Великое княжество род Олега, утратило и важность свою звание великого князя.