Текст книги "Взрослые дети"

Рыбак стал оправдываться, что рыба в его местности «добрая», то есть хорошая, «чистая», то есть без паразитов, но Груздеву это было совсем не интересно:

– Он же прикидывается простачком, а сам объявление нашел в интернете и про вознаграждение прочитал, – разъяснил полковник Градову.

Следом понеслись оправдания:

– Не умею я с компьютером… внук это мой все… городской он у меня… А я же не ради денег. Внук и сказал: «Деда, этот вроде как на бомжа твоего вонючего похож». А я ему: «Нельзя так о людях, вот сам на его месте окажешься…», не дай бог, конечно, такое… И врагу не пожелаешь. Я ж откровенно с вами… не из-за денег же… Мне на прокорм и так хватает, чужого не брали никогда и теперь не надо… Я не Валерка, это он, свинья, хапнуть всегда норовит и нажиться на людях… Завез колбасу тухлую в сельмаг, а я что… Я ничего… Я честный человек, кого угодно спросите – не обманывал я никогда. И денег чужих не брал… Только трудом своим, горбом…

Груздев сжимал уже кулаки, но позвонила Кристина и с истинно груздевской категоричностью заявила:

– Поезжайте в Сапожок, это где-то около Рязани… там река еще какая-то протекает…

– Вот журналюги, сами проверить не могут, – заворчал полковник, отвлекшись от рыбака, все еще вещавшего о том, как он об объявлении узнал.

– Ой, идите, уважаемый, идите, спасибо вам… идите! – отмахивался тренер от настойчивого в своем правдолюбии рыбака.

Перед Градовым уже новые заботы маячили в виде очередного путешествия. Тренер тяжело вздохнул и присел на ближайшую скамейку после груздевского: «Что отсюда идет до этого Сапожка?»

«Сказать тебе, что это очень далеко, так ведь не поймешь, башка ты дубовая, – дискутировал в душе Градов. – Все вы военные такие, что ли? Угораздило связаться! Та тоже хороша, птичка-свиристелка… Распорядилась она – поезжайте! Я что, провинился чем-то, чтоб гонять меня по всей стране, ни пожрав толком, ни поспав, ни умывшись, наконец. Все какие-то ненормальные! Если этот Мягков найдется целым, он пожалеет, что вообще нашелся. Так нахлобучу – до старости запомнит вояжи свои идиотские… рожки́ эти свои, Сапожки́… Что за название вообще такое? Какой умник его придумал? Что это вообще: город, село, секретная хреновина какая-то? Что за дурдом! За что мне это?!»

– Да, надо немного передохнуть, – по выражению лица Градова полковник прочитал то, что хотел и присел рядом. – Кристина еще сказала что-то про Касимов, знаете, где это?

Градов фыркнул: некий Сапожок да еще и Касимов, и неизвестно еще, что из них дальше. Полковник же насупился и неохотно признался:

– На пограничье я каждый метр знаю от Балтики до Дуная, да и на Амуре немало… как пять пальцев своих, а здесь… Ну, служба такая была, некогда было по кольцам золотым разъезжать. Для того же мы старались, чтоб им… в этих городках жилось спокойно, да и вам тоже…

– Я без претензий, – произнес Градов сухо. – А железной дороги в Касимове нет, а в Сапожке вообще не знаю, что есть… И вообще, все надо проверить. Лужина и география рядом даже не стояли… Чтобы сесть на самолет, потом на автобус, который сам довезет куда надо, много смекалки не нужно, знаете ли. А вот Мягков ваш… слишком уж хорошо эту географию знает, наверняка вы в курсе, как он на халяву катался до Черного моря. На Камчатку, на Сахалин тоже ехать за ним прикажете? Да вот дудки!

С этими словами Градов поднялся и резво зашагал к станции с ощущением собственной победы и правоты. Он только слышал, как хрустнула перекладина той самой скамейки, на которой только что сидел, и еще протяжное «м-м-м…», когда Груздев, стиснул зубы от боли в отбитых костяшках.

Кристина же отправилась на метро к одному из городских рынков, который выбрала для проверки своими силами. Она решила, что все те бумаги с незнакомыми названиями то ли городов, то ли сел она проверит потом: «Все равно ж не сию минуту гнать туда».

В подобных местах спортсменка была отнюдь не частой гостьей. Это столпотворение, толчея, грязная жижа под ногами и нескончаемый галдеж ее не вдохновляли, но деревня, пусть немного, девушку к трудностям подготовила. В редакции ей сказали, что похожего на Сашу человека видели местные бродяги, так что на их поиски в самые грязные и дурно пахнущие закоулки Кристина и отправилась. Она встала словно вкопанная, сжала руки в кулачки и закрыла глаза, заметив крысу, спокойно поедавшую какие-то отходы.

«Все хорошо, все хорошо…» – повторяла она про себя, а потом, взвизгнув, пробежала мимо невозмутимого грызуна.

Очевидно, это был не ее день. Даже с бродягами не повезло. Нашла одного, и тот, как бы многие сказали, лыка не вязал. В таком состоянии он бы и себя в зеркале не узнал, не то что какого-то парня.

Уже, идя по улице, Кристина заметила оранжевую куртку, на которую все обращали столь пристальное внимание при описании Саши.

– Не тот, – убедилась она, взглянув на лицо челкастого парня с пирсингом на веке.

– Что? Грустняшка, да? – спросил тот с улыбкой и пошел дальше, поняв, что девушка «не в теме».

Но настоящее испытание ожидало ее дома. Она бегала глазами по интерактивной карте вслед за маркерами, обозначавшими очередной пункт, указанный в бумагах из редакции. Попытки оценить расстояние до всех этих красных точек среди всех этих белых, желтых, черных, синих линий продолжались два долгих часа.

– Змейки, змейки, черточки… – вздыхала Кристина, пытаясь «расшифровать» условные знаки.

Наконец, она нашла в интернете расписание поездов и стала поочередно вписывать в поисковик названия нужных пунктов.

– Ну, что вы не ищитесь, – уже стонала девушка, когда очередь дошла до Касимова с Сапожком.

В итоге она нашла станцию Ухлово в двадцати километрах от Сапожка и стала ломать голову, как от нее добраться до поселка.

– Машины там у всех, что ли? – рассуждала она вслух. – Так далеко строить… Видимо, решили уехать от шума подальше и чтоб воздух чище был, – решила девушка. – Если лыжи брать, то это минут сорок идти, – добавилось после минуты раздумий.

Неожиданно для нее самой это оказалось тяжелее любой биатлонной гонки. Она окончательно обессилила, когда вернулась к расписанию поездов… Ну, никак не хотел поезд ехать от Москвы до Ухлово. Так Кристина и растянулась на столе. Девушка считала себя должной во всем этом разобраться и найти Сашу. Она не представляла, что скажет ему, если он таки найдется, просто решила, что найти надо, «потому что так должно быть». Вот так круг ее логики замкнулся. «Я должна найти», впрочем, не исключало столь же категоричного «мне должны помочь». Кристина позвонила Градову. Тот и опомниться после нескольких бессонных ночей не успел, а девушка уже выпалила:

– Приезжайте ко мне, надо посоветоваться. Жду! До свидания!

С чистой совестью девушка отправилась мыть голову, а Градов ворчал, стоя на перроне:

– Сейчас… разбежался. Бегу и падаю! Что за молодежь?! По первому свисту несись к ним…

Груздеву тоже досталось словесно. Пусть там, в деревушке под Смоленском, их с Груздевым взгляды не сошлись, но ехать обратно им все равно пришлось в одном вагоне и рядом, ведь билеты были куплены заранее. Всю дорогу полковник раздувал щеки, хмурился и молчал.

«Дуйся, дуйся, нашим легче», – решил тренер.

Он был уже уверен, что его «пронесло», но на конечной станции Груздев его догнал, схватил за плечо и со всей твердостью сказал:

– На ближайшее число беру два билета до Касимова. Вы же его тренировали… не чужой же он вам! А если у него проблемы? Если ему поддержка нужна сейчас?

На это Градову совестно было возразить, но, оставшись наедине с собой, он от души прошелся по обоим «персонажам». Тренер на полном серьезе дал себе обещание, что отдерет Сашу за уши, «как никто никогда не драл», если, конечно, «хунта усатая» не доведет его самого до белого каления раньше.

Градов выругался, когда утром его поднял с постели звонок. Накануне ему пять раз звонила Кристина, говорила «я вас жду» и вешала трубку.

– Не жди! – бросил ей в ответном звонке Градов и тоже отключил телефон.

А теперь в 08:10:46 звонил Груздев, ведь ровно в 08:00 открылись кассы автовокзала, и он заказал билеты до Касимова.

Удачно, – похвастался полковник. – Уже сегодня. В двадцать три сорок пять, так что выбирайтесь пораньше, лучше на вокзале подождать, чем опоздать. В шесть утра уже будем на месте, целый день для поисков – очень удачно. А оттуда уже автобус до Сапожка…

Градов хотел было найти Касимов на карте, но плюнул: «Какой смысл? Легче от того все равно не станет». Одну отраду он теперь имел – Кристина, найдя Груздева более надежным, стала названивать с расспросами ему. Качая головой, тренер удивлялся, как у «буйного полковника» хватает терпения все ей «разжевывать»…

«И хоть бы раз наорал, нет же… “Кристиночка” она у него, “умница моя”, “дорогая”», – снова поражался Градов.

– Не надо, Кристиночка, все равно к автобусу уже не успеешь, – отговаривал девушку от поездки Груздев. – Ты лучше мне звони, а если что-то важное, я и сам тебе позвоню. Давай, спокойной ночи, умница ты моя.

«И весь прям в улыбке растекается», – подметил не без иронии Градов.

Несмотря на сказанное Груздевым «спокойной ночи», до трех ночи Кристина позвонила еще трижды, неизменно начиная с вопроса «как у вас дела?».

– Едем, – с прежней мягкостью отвечал полковник. – Похоже, уже по Рязанской области… Беспокоится, извелась вся, – сказал он потом Градову. – Вот это будет хорошая жена.

Вот тогда Градов понял многое: и о причинах мягких интонаций, и о далеко идущих планах полковника Груздева.

– Нет, Кристиночка, пока ничего, увы… – докладывал полковник уже из Касимова.

Для Градова он добавил, что триста километров проехали, «а уж эти сорок точно одолеем». Свидетельница из Касимова была милой женщиной, но Градову она попортила настроение своим рассказом о том, что видела парня, похожего на Сашу, когда ездила в одну из окрестных деревень. Щи готовить она тоже умела, но это угощение тренер съел без аппетита, что сырую картошку, несмотря на голод.

«Туда езжай, сюда езжай… – ворчал он в душе. – Автобус туда, видите ли, два раза в день всего ходит. Ну, притащимся оттуда вечером, и что? Не спавши, пилить в этот Сапожок еще?»

Тренер не скрывал своего скепсиса по поводу этих «самодеятельных поисков». Градов просто был уверен – из той деревни они вернутся ни с чем.

Прибыв на место, они сидели два часа, ожидая, пока хозяин нужного дома, священник, вернется с утренней службы.

– Хоть в тепле, – поднимал себе настроение Градов.

Полковника же заинтересовала жена священника. Почему-то Груздеву всегда казалось, что попадья должна быть старой, некрасивой и вообще «бытом пришибленной», как он говорил. А тут довольно-таки молодая, резвая, все что-то хлопочет по дому, на месте совсем не сидит, да и никаких монашеских одеяний, вот только неразговорчивая какая-то.

– Это так положено, что ли? – спросил Груздев, прервав градовские размышления на тему «когда я попаду домой, наконец?».

– Положено, он же священник, – ответил тот, не вдаваясь в детали.

Тренер решил, что если что и может Груздева удивить, так это количество икон и зажженная лампада перед внушительным образом Богородицы. Полковник же намекал на молчаливость хозяйки.

– Да, странно все это… – процедил он. – Как при царях древних…

«Да чего здесь странного? Икон, что ли, не видел ни разу? – возмущался про себя тренер. – А сейчас вообще у всех мода на них…»

Груздев машинально встал и обернулся, когда услышал за спиной шаги. То пришел священник, молодой, совсем не толстый, улыбчивый и розовощекий, с аккуратной бородкой-эспаньолкой. Опять устоявшиеся полковничьи стереотипы рушились.

– Ах, гости у нас тут, – послышался его мягкий, даже женственный голос.

На долгий разговор по душам и о душе, которые, по его мнению, все священники очень любили, полковник был не настроен, потому сразу показал Сашину фотографию.

– Нам сказали, что он здесь, – сказал Груздев твердо.

Ему казалось, что при такой интонации никаких «не помню», «вроде» и «как бы» в ответ прозвучать не должно.

– Похож, был здесь похожий мальчик… – начал священник, пощипывая бороду, ведь он хотел вспомнить все точно, потому и волновался немного, – летом, в июле, кажется, может быть… с конца июня даже… Да, он назвался Сашей, но ни отчества, ни фамилии… Сказал, что документы украли…

Груздев с укором посмотрел после этих слов на Градова – реакция тренера на такую новость показалась ему слишком спокойной, даже безразличной. А Градов думал: «Мало ли Шуриков-дуриков по стране без паспортов шатается…»

Но слова о пасеке заставили и его насторожиться.

– Помогал мне с пчелками управляться, спасибо ему, – продолжал священник. – Пожил при храме до двадцать восьмого августа, хорошо помню… Успение было. Вот так хорошо помню, если праздники какие-то. Нужно работать над памятью… – оправдывался он с по-детски добродушной улыбкой. – Не остался, пошел дальше… Я ему билет купил на автобус… до Сапожка, там друг у меня хороший, с сельхозучилища еще… я же агроном был, потом только призвание нашел… А друг вот так и остался, в агрофирме теперь агроном, это как раньше в совхозах было… А мальчик не говорил, что у него родственники, что искать его могут…

Имелся у Груздева особенный принцип: «Что бабу, что попа, что дурака звездануть – позор один для мужчины». Но теперь он сдерживал себя, чтобы не схватить священника за грудки, потому как «говорить надо по делу, а не первую ерунду пороть, что в башку придет».

– Адрес! – выпалил полковник.

Градов попрощался за Груздева, который ушел по-английски, и за себя, поблагодарил и за предложенный мед, который так и не попробовали.

– Не поп, а торгаш банальный, – ворчал в автобусе Груздев. – И в церкви своей деньги получает, плюс эти всякие поборы у них с набожных, а еще медом торгует и людей использует, у которых и так проблемы… Прикидывается только попиком невинным…

Разгорячившись, он буквально вцепился рукой в спинку переднего кресла.

– Так он нам мед просто попробовать предложил… с чаем, – вставил тренер исключительно для того, чтобы прекратить эти рассуждения на весь салон.

– Вот вы тоже сначала попробовать всем предлагаете перед продажей. Разве не так?

Спорить Градов больше не стал, просто откинулся на спинку и прикрыл глаза.

– Я им покажу! – распалялся тем временем Груздев. – Не говорил, что его ищут… А ты его спрашивал, остолоп? А еще в рясу нарядился, как святоша. Сан Саныч не дурак, понял, что к чему, что не помогут с документами и не заплатят, вот и ушел из этой богадельни. И этот дружок поповский наверняка такой же… Использует всех! Этого я точно уделаю, если в штанах будет, мужиков в юбках не бью… Едем в Сапожок, будь он неладен, – ответил затем полковник звонившей Кристине.

– Москвич… выпендривается, ишь, не нравится ему, аж покраснел весь, – шушукались на заднем сидении две коренные жительницы Сапожка. – Заелись там совсем… У них там все было, когда нам ни мяса, ни колбасы не завозили… Вот им все и отправляли, а сами сидели на картошке…

Вскоре про Груздева они забыли, плавно перейдя к ностальгическим воспоминаниям о «золотых» временах, тщательно выискивая, что же тогда было хорошо, а теперь совсем плохо.

Поняв, что тренер его не слушает, полковник нашел себе забаву «обмениваться с Кристиночкой эсэмэсками». До двух часов ночи девушка читала длинные тирады о том, как Саша обязательно и непременно скоро найдется: «Он же у тебя парень хоть куда». Заочно Груздев их уже поженил.

«Какой же дурак от такой хорошенькой и верной жены откажется? Не курит к тому же, дети здоровые будут…» – рассудил полковник.

Кулаки Груздева все сильнее чесались, пока они добирались до фермы, до которой от самого Сапожка путь был отнюдь не близкий. К тому времени Градов перестал мечтать о чем-либо, кроме как помыться и поспать, «как нормальный человек», на кровати. То, что Груздев схватил какого-то парня и стал трясти того, что яблоню по осени, не вызывало уже у тренера негодования. Он даже подумал, что так все быстрее прояснится, а значит, и возвращение домой не заставит себя ждать.

– Главный агроном… обычный агроном… Только людей путаете, – сказал Груздев, когда выяснилось, что жертва не та.

Тем не менее главный агроном возмутился подобному обхождению и, отойдя немного в сторону, пригрозил милицией.

– Я сам милиция, – выдал Груздев, тряся красными корочками.

Все сразу встало на свои места, пострадавший сразу извинился и выразил готовность к сотрудничеству.

– Я этого Петьку распесочу, – пообещал он насчет друга священника.

И пяти минут не прошло, как он привел к «милиции» того самого агронома.

– Васильев Петр Сергеевич меня зовут, – официально представился тот, понурив голову. – Я же не хотел, товарищ…

– Полковник, – произнес с гордостью Груздев и показательно нахмурил брови.

– А тот, значит, генерал… – решил Васильев насчет Градова. – Раз молчит, значит, начальство большое… «Вот я залетел-то!» – Это все друг мой Гришка… отец Никодим то бишь, – оправдывался он. – Доверчивый он очень… «Вот, помоги, – говорит, – пареньку, без документов он… пристрой на время». У него, друга моего, и курей уже таскали не единожды… слишком доверчивый по нынешним временам, но постеснялся я отказать, друг же… какой-никакой…

– Друг его… – передразнивал главный агроном. – А мне рожа пацана этого сразу не понравилась. Хотел я заявить, да он сбежал, сволочь такая… не успел я…

Васильев стоял и хлопал глазами, силясь понять, что только что произошло. Главный агроном лежал в грязной колее, оставленной самосвалом, и не поднимался, а Груздев смотрел так грозно, что Васильев решил: «Сейчас и мне по шапке прилетит».

Вообще, полковник был горд, что отправил оппонента в нокаут, как однажды в далекой юности на турнире по самбо… но в то же время его терзали мысли о скамье подсудимых.

Когда его подняли, главный агроном стонал и снова повалился на землю, помня о старой присказке «лежачих не бьют».

– Да стой ты уже! – пробасил Груздев.

Тогда голос к главному агроному вернулся и, прикрывая лицо руками, он произнес:

– Все хорошо, товарищ полковник, я все понял…

Васильев невольно усмехнулся, но вскоре и он смог пообщаться с Груздевым. Ему, правда, «не прилетело», просто его схватили за воротник и прижали к стене амбара.

– Я… я не знаю… Это он его выгнал, – указательный палец Васильева направился в сторону главного агронома.

– Да не гнал я его, – отступая, оправдывался тот. – Сам ушел… туда… по шоссейке прямо…

Груздев потребовал разговора со всеми очевидцами, на что главный агроном утвердительно закивал. Так они долго ходили по свинарникам, коровникам и частным дворам. Теперь уже Градов готов был главному агроному добавить, услышав очередное «да вот тот наверняка что-то знает».

К исходу дня Груздев встретил достойного себе соперника в лице местного комбайнера Хохлова. Началось все с простого вопроса, что тот знает о Саше?

Полковник было обрадовался, ведь этот пивной бочонок в человеческом обличии резво закивал головой, посмотрев на фото парня.

– Да, я этого молокососа и так, и сяк… Только пух летел. Раз вдал, а он уж и разлегся и ручонки раскинул…

Хохлов пошатнулся, встретив носом груздевский кулак, но устоял. Полковник даже обрадовался, что «остались еще мужики», которых вот так просто не завалишь, сложных соперников он всегда уважал. Впрочем, собственная разбитая губа его уже не так впечатляла. Тут уж стало не до честной, в груздевском понимании, схватки, тут как бы по первое число не схлопотать, «вон бугай какой, пришибет еще».

– Старперов не бью, – загоготал Хохлов, когда Груздев снова занял боевую стойку.

То уже было делом чести для полковника. Он считал нормальным подшутить над Огородником, называя того старикашкой после обычных жалоб на артритный палец, мог стерпеть, когда Валеев цеплял его ироничным «дедуля», но здесь была совсем другая история. «Пощекотав» Хохлова подвернувшимися под руку граблями, Груздев снова перешел в рукопашную, решив, что теперь силы их равны, и, значит, нужно драться честно.

– Всю рожу расколупаю, паразит! – грозился полковник.

Вскоре жена Хохлова бросила недоваренное мясо и выбежала во двор разнимать драку, ведь главный агроном ясно сказал:

– Твой там мента лупит… Посадят его!

Даже свалившись на землю после удачной груздевской подсечки, Хохлов продолжал гоготать, ему тоже давно не доводилось так хорошо «размяться».

– Да что его бить… – Хохлов показал пухлый мизинец. – Он же, как тростина… Так… пихнул разок, – добавил комбайнер по поводу встречи с Сашей. – Меньше на рожон будет лезть…

Конечно, не друзьями они расстались, но вполне дружелюбно. Груздев долго бы вспоминал, как он «громилу проучил», но сейчас его больше заботило, что насчет Саши так ничего и не прояснилось.

– Не трамвай, объедешь, – сказал Саша, когда комбайнер доступным ему языком потребовал уступить дорогу его машине.

С этого и началась та перепалка. Хохлов и так был не в настроении, «а тут еще мелочь всякая борзеет». Теперь комбайнер, услышав про милицию, божился, что парень сам встал и пошел, «бодро так пошел, нормально…». Когда он показывал место, где все произошло за месяц до того, его жена разревелась: ей это напоминало сцену очной ставки из старого советского детектива. В том фильме был преступник-рецидивист, которого, согласно законам жанра, посадили в тюрьму. Теперь женщина слушала, как муж подробно рассказывает о происшествии и тихо причитала, что водка никогда до добра не доводит, «а ведь такой хороший раньше был, а теперь посадят…».

– Куда он потом пошел? – спросил Груздев уже не столь жестко. В его представлении описанное походило скорее на заурядную драку парней, а таких он видел немало и сам в юные годы охотно их затевал.

– В лес-то вряд ли пошел. Наверняка на автобус… в город подался… может, в Ряжск, может, в Рязань или вообще в Москву… У нас многие молодые в Москву ездят подработать, – разоткровенничался Хохлов.

– Вот… ездят они, а уборочную завалили, – переключился на свое главный агроном.

Так Груздев и плюнул, оставив их выяснять отношения между собой. Вскоре они с Хохловым обогнали полковника и едва Градова с ног не сбили. Хохлов гнался за главным агрономом, топая своими огромными сапогами по дорожной грязи и грозясь показать ему «такую уборочную!..».

Полковник лишь выругался, взглянув на свои обрызганные брюки.

– Как лоси носятся, – ворчал он. – Не деревня, а дом дураков.

Про себя Градов тоже ворчал – о том, насколько он был прав, считая поиски занятием бесполезным. Теперь было понятно, что они едут домой, и Градов уже терял терпение, когда же он, наконец, доберется до своей бани. Теперь буквально все, и ожидание автобуса, и длинные остановки, и медленная езда его раздражали.

– Надо еще рынок тот перепроверить, – эта фраза, сказанная на подъезде к городу, тренера буквально всколыхнула.

– Вшей собирать… – пробурчал он.

Груздев и сам от путешествия устал, потому без гневной мимики, но все же твердо произнес:

– Я и один проверю, не переломлюсь!

Впрочем, спустя миг ему пришла мысль, что можно и Кристиночку позвать. В душе Градов ворчал, что подобными речами его пытаются нахально выставить эгоистом и чуть ли не циником…

– Ладно уж, до кучи… – произнес тренер, вздохнув.

В этот раз Кристина красилась особенно тщательно. Еще она надушилась розовой водой и надела узкие белые сапожки на шпильках, прикупленные во время сборов в Италии. Несмотря на холод, шапку она оставила дома, ведь иначе, зачем было делать укладку, над которой пришлось «колдовать» целых два часа?

«А если Сашу найдут? Я должна выглядеть просто отлично, а лучше неотразимо», – рассуждала она.

«Куколка наша разговорилась, – иронизировал в душе Градов. – Точно кукла, и в голове тоже пусто…»

– Нам нужно разделиться. Так будет лучше, – вещала девушка. – Я проверю павильоны, а вы сам рынок… и помойки там всякие…

«Нарядилась-то как, – продолжал ворчать про себя Градов. – Как на бал-маскарад… Будто на свидание явилась… Хоть перед стариками, хоть перед торговцами базарными, а хвост надо распустить… В генах это у них, что ли?»

– Так дрожит, так дрожит, бедная девочка, – делился с тренером Груздев, когда они отправились собственно на поиски.

Градов только фыркнул:

– Она бы еще в купальнике пришла или вообще голая… Что это за юбка? Какой в ней смысл? Она ж ничего не закрывает… Но зато красная, зато всем кобелям за версту видно… – так тренер и заявил полковнику.

Он до сих пор не верил, что Лужина могла такое «напялить». Он уже привык видеть ее в спортивных костюмах и толстовках, а тут…

– Сама бы она до такого не додумалась. Видать, Сычева-дурочка взбаламутила, – по-прежнему возмущался Градов. – А сапоги… Вы видели? А если она грохнется в них? Переломает же все… Тонюсенькие каблуки, да это не каблуки, а иголки какие-то… Сбрендила совсем!

– Молодежь, – вздохнул Груздев. – Что ж их, в монашек теперь нарядить?

Но настоящее негодование Градова вызвало предложение «проверить за большим павильоном», где находилась мусорка и главное пристанище всех бездомных, от собак до бродяг.

– Сходите пока туда, – сказал ему Груздев, – а я пока у торгашей поспрашиваю… Кристина права, если мы рассредоточимся, дело пойдет быстрее.

– Кристиночка… Кристиночка шказала… шказала она, королевна наша… распорядительница. Шлепать губешками научилась и уже, гляньте-ка, умница!.. Даже полковники нас слушаются, – передразнивал обоих Градов. – Сами-то не разбежались по крысятне прогуляться…

Так Градов ворчал, пока кто-то не заворчал на него самого, что встал посреди дороги. Хоть «аромат», доносившийся с местной мусорки был даже послабее, чем из его собственной выгребной ямы, тренер зажал нос и снова заворчал на «чистоплюев» Лужину и Груздева.

– Кто это? Кто это был? – спросил он у бродяги, сидевшего у догорающего костра.

Про запахи тренер сразу забыл. Некто с обезьяньей ловкостью перемахнул через залежи мусора, а потом и сеточную загородку. Было даже слышно, как гнилые помидоры лопались под его ногами.

Бездомный посмотрел на Градова своими голубыми глазами. Намек был понятен: «Что мне будет, если скажу?»

На ругань тренера он совсем не обиделся – для него это был самый, что ни есть обычный язык, который он слышал каждый день и на котором сам изъяснялся. Впрочем, расстроила Градова не сотня, которую пришлось отдать, просто он вспомнил, что Сашина фотография осталась у Груздева.

– Не знаю, как зовут, – начал бродяга, но сразу поняв, что за такое можно получить, разговорился. – Дикуша это… Больной. Приходит, когда засохнет только, у огня посидит и отваливает… Не разговаривает почти…

Назвав Градова добрым человеком, он давно поставленным жалостливым голосом попросил еще «полтинничек», добавив, что ноги совсем отнимаются.

– Есть у него Марфуша… – продолжил он после «полтинничка», «вдруг еще дадут». – Тоже… фиу… Ходит за ним, как собака привязанная… Мямлит что-то… Тряпки на башке намотаны, непонятно, баба или мужик… По голосу мужик, а без бороды…

Тренер сразу вспомнил побирушку у входа на рынок, от которой разило просто до помутнения рассудка. Мысль направить к ней Груздева пришла сама собой, в определенной мере тренеру было приятно, что полковник от «грязной работы» тоже не отвертится.

– Куртка оранжевая была на этом… диком? – спросил Градов у бродяги.

До этого он позвонил полковнику, намекнув, что с Марфушей надо быть обходительным, что «барышня она неразговорчивая».

Бродяга ждал новенькой купюры после вопроса о куртке, но Градов решил, что «жирно будет» и, не дожидаясь ответа, зашагал в обратном направлении. Та фигура, что мелькнула перед его глазами, была облачена во что-то грязно-серое, и тренер вновь подумал о том, как бы поскорее закончить с бесполезными поисками. Он бы Груздеву и про Марфушу не сказал, если б не жажда маленькой мести. Теперь Градов ходил, бросая ленивые взгляды на рыночный ассортимент и ждал, когда же Груздев закончит с попрошайкой и отзвонится. Тренер прикупил разных специй, чтоб на досуге поэкспериментировать с рецептурой медовухи. Потом вспомнил, что яиц дома нет, а надо будет чем-то перекусить по приезду, ну, а заходить в магазин в Дивино, чтоб идти потом полчаса пешком до дома, желания нет.

Тренер посмеивался над своей соседкой, когда та везла тяжеленные продуктовые пакеты из города, но сейчас поступал по ее примеру. Он не мог толком вспомнить насчет содержимого сахарницы, поэтому и сахара прихватил, сразу два килограмма, чтоб дольше в магазин не ходить. И, наконец, соблазнился на горячий хлеб и заманчиво блестевшего чешуей гольяна. Следом пришла мысль, что «гольянчик хорош в пироге», так что пакет муки стал закономерным дополнением. Лишь после этого Градов ощутил, что потяжелело заметно, и пора остановиться. Сразу же вспомнился и Груздев, который до сих пор не звонил.

Полковнику было некогда. Он гонялся по рынку за Марфушей, убежавшей с Сашиной фотографией.

– Стой, дебилка! Дура! – кричал Груздев, преследуя попрошайку, ловко ускользнувшую в дыру в заборе.

Вскоре она, впрочем, выскочила обратно, с воплями спасаясь от сторожевых собак. Полковник приготовился Марфушу поймать, но вот того, что его покусают, он не ожидал. Попрошайка, вдохновленная, возможно, собаками, впилась зубами в схватившую ее руку. Так ей удалось вырваться и сохранить свой фото трофей.

Тут уже Груздев напустился по телефону на Градова… Чего он только ему не говорил, обвинив в тупости, халатности, маразме и вдобавок изощренно обматерив.

– Не надо было с нищенкой затевать, – подумал тренер вслух.

Он со вздохом посмотрел на свой раздувшийся от продуктов пакет и поругал самого себя:

– Язык, блин, без костей… Не сказал бы про бомжиху, спокойно бы сейчас разошлись… А теперь вой не переслушать…

Кристина ходила по большому павильону, пытаясь выяснить что-нибудь у торговцев. Сильно занятые отмахивались со словами «никого не знаю», иные откровенно флиртовали при виде накрашенной блондинки:

– Высокий, говоришь, симпатичный? Так это же я!

Прошел час, а девушка не обошла и половины павильона, расспрашивая всех торговцев по порядку.

Тем временем погоня за Марфушей привела Груздева на стоянку грузовиков. Здесь он вынужден был остановиться, ибо подумал, что несолидно и даже предосудительно «носиться за этой убогой» на глазах стольких людей.

– Нос прямой, не широкий, зеленые глаза, волосы волнистые… – объяснялся Груздев с одним из водителей.

Тот повел плечами и поморщился.

– Да не разглядывал я их, – ответил шофер брезгливо, имея в виду бомжей и прочих «замарашек».

В этот момент до полковника донесся отборный мат.

– Мне что, самому лук этот вонючий выгружать? – кричал один из дальнобойщиков. – Мне за грузчика не платят…

Теперь и Груздев увидел того, кого завсегдатаи рынка называли Дикушей, а точнее его мелькающие пятки.